Текст книги "Проводники света (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  – Зато суке золотой тоже настал бы звездец.

  – У неё ж нет души, глупый ты, глупый...

  – Сам ты глупый! – Костя скрипнул зубами. – Она бы от меня отцепилась и...

  – И удрала безнаказанной! Глупый, глупый, глупый!

  – Да заткнись ты, зелёный урод! Кто ты, на хрен, вообще, такой?!

  – Ичетик! Я – Ичетик, Ичетик! Не урод! Красивый! Очень-очень хорош! – создание расплылось в улыбке и приосанилось, нежно поглаживая волосы на своей груди.

  – Ичетий?

  – Ичетик! Водный Дух.

  – Дух? – растерялся Костя. – Чей?

  – Ну, я же сказал: водный! Я в этой речке живу, тебя спас, и ты – спасибо скажи, а не уродом обзывайся! Несправедливо!

  – Да ладно тебе, ну прости, я ж не из прихоти утонуть хотел, я от твари не знал, как иначе избавиться! Вот нафига надо меня спасать, если каракатица через меня всех людей теперь до смерти будет годами замучивать?!

  Ичетик задумчиво пожевал губами, шевеля своими сомовьими усиками, потом принялся активно чесать затылок, пока из зелёной копны мокрого сена, заменявшего ему волосы, не выскочила лягушка.

  – Пошли! – наподдав ей босой ногой, сказал водный Дух.

  – Куда? – проследив, как лягушка с бульканьем плюхнулась в речку, спросил Костя.

  – Ну, девочка же не зря меня разбудила!

  – Какая ещё девочка?!

  – Девочка, девочка! – Ичетик постучал ему по лбу: – Тут-тут!

  – В голове?..

  – Ага! Ага! – Дух прокрутился на месте, растопырив руки в стороны: – Связи-связи-связи!

  – ...Девочка в голове?.. связи... Провода? Катя?!

  – Помощь, помощь! хотела-просила! пошли! – водный Дух отступил и критически оглядел парня: – Одеваться будешь? Или прям так?

  – Буду! – Костя принялся срывать развешанную на ветках ивняка мокрую одежду. – А куда пойдём-то?

  – Водовика будить! Поможет?

  – Ты меня спрашиваешь? – с трудом натягивая липнувшие к ногам штаны, удивился Костя. – Я даже не знаю, кто это такой! Водовик, говоришь?

  – Водовик – главный Дух пресных вод! – Ичетик поднял вверх палец. – Эх, спали, спали, проспали... не знают нас люди больше... ну, кроме девочки – может, ещё есть такие?..

  – Лично я только про Водяного слышал.

  – Водяной, Водяной... тоже подходит, – пожало плечами бело-зелёное существо. – Но мне милее Водовик, я к нему привык-привык!

  – Ладно – Водовик, я понял.

  – Сюда-сюда! – позвал Ичетик и побежал вдоль берега, сверкая синевато-белыми пятками: – За мной, за мной!

  Костя пустился следом, и едва он догнал водного Духа, как тот схватил его в охапку и, увлекая с собой, бухнулся боком в реку – прямо в её самое заваленное корягами узкое место, где бурное течение неустанно облизывало торчавшие вверх острые сучья. Костя вскрикнул и зажмурился, но ни один обломок не пропорол и даже не царапнул его тело, а бурная вода так и не коснулась кожи.

  Почувствовав под ногами твёрдую землю, парень с опаской открыл глаза и обнаружил, что стоит в подводной пещере, а вокруг него – воздушный пузырь.

  Заметив, как встревожился Костя, Ичетик пояснил, ткнув пальцем в границу между воздухом и водой, от чего она взволновалась сонмом микроскопических пузырьков:

  – Обмен, обмен, не надо бояться!

  – Хочешь сказать, этот мой... скафандр? Добывает из воды кислород, а углекислый газ, наоборот, выводит наружу?

  – Говорю: воздух у тебя не закончится, ага-ага!

  – А почему я не всплываю? – удивился Костя. – Такой толстый слой воздуха, а вверх не тянет?

  – Твои глаза выбирают: хочешь подняться – посмотри туда, но зачем? Там, – Дух показал пальцем наверх, – никто тебе не поможет.

  – Ясно... – пробормотал Костя, но вверх всё-таки глянул, из-за чего тут же начал всплывать, но упёрся в потолок пещеры. Он сделал гребок к выходу.

  – Эй-эй, – Ичетик ухватил его за ногу, – если вынырнешь, воздушная шкурка лопнет, и тогда – прощевай! Сделать её второй раз мне сейчас не по силам.

  Костя посмотрел вниз и опустился на дно.

  – Торопиться! – нахмурился Ичетик и замысловато прощёлкал пальцами.

  В ответ откуда ни возьмись возник... конь?! – нет! – плотно сбитая стая рыб, чем-то похожая на тёмно-серебристого скакуна. Водный Дух схватил – прямо через воздушный пузырь! – Костю и забросил его на спину «коня», а сам прыгнул вперёд, оказавшись почти на «шее» стаи. В руках Ичетика ничего не было, но он вытянул их над «головой» рыбного скакуна и стал, как всегда, шевелить своими невероятно гибкими пальцами. «Конь» рванулся во всю прыть, рассекая воду бурлящими полосами.

   Скорость быстро увеличивалась, и, уже спустя секунд десять, всё вокруг слилось в сплошную пенную карусель, внутренности то проваливались вниз, а то подскакивали к самому горлу, словно «конь» совершал в воде одну мёртвую петлю за другой. Перед глазами то и дело мелькал собственный светак и золотое щупальце, которое бестолково металось по сторонам – похоже, каракатица тоже конкретно прибалдела от бешеной скачки по подводным «американским горкам». Пузырь-скафандр, что примечательно, выдержал.

  Когда безумная круговерть закончилась, у Кости кружилась голова, а к горлу подступала тошнота. «Таких не берут в космонавты!» – икнув, мрачно подумал парень и огляделся: вокруг было зелено, чисто и, как видно, не слишком глубоко, ибо воду пронизывали солнечные лучи.

  Это была широкая река или озеро. Костя стоял возле пещеры в стене обрывистого берега. Вход туда густо зарос высокими, словно деревья, водорослями – из них торчала худосочная, бело-зелёная, обтянутая плотным слоем зелёной тины, задница Ичетика, а сам он что-то неразборчиво бормотал, засунув голову внутрь.

  Костя подошёл ближе, как вдруг раздался бешеный рёв, и мелкий водный Дух вылетел из зарослей, словно пробка из бутылки. Парень едва успел увернуться – причём, похоже, исключительно благодаря каракатице – тощее тельце Ичетика ядром пронеслось мимо, разбрасывая вокруг целую кучу пиявок: где, в каких местах его тела, они умудрялись незаметно сидеть в таком количестве, так и осталось загадкой.

  Откинув занавесь из водорослей, на пороге пещеры возник здоровенный дед с острыми, как у щуки, зубами, белым, словно рыбье брюхо, лицом и налитыми кровью болотно-серыми глазищами. Голова была лысой, а на крепко сбитой груди колыхалась то ли шерсть, то ли тонкие, зеленовато-седые червячки. Руки и ноги покрывала мелкая блестящая чешуя, роль коротких штанов играла густая ярко-зелёная тина.

  – Какая такая девочка, что это ещё за хреновина?! – ревел, вращая очами, дед.

  – И-ик-и-и, ик, Водовик, там-ик-тут-вот, – завершив полёт кульбитом и растянувшись на дне, проблеял мелкий Дух.

  Взгляд выпученных от ярости глазищ остановился на Косте – тот замер с открытым ртом, пока каракатица золотым щупальцем срывала с него пиявок. Одна отлетела прямо деду в пасть. Удивлённо моргнув, он клацнул зубами, и между губ потекла красная струйка – пиявка явно времени зря не теряла. Облизнувшись, Водовик поймал ещё одну и закинул за щёку, явно смакуя свежую человеческую кровь. Каракатица уже отрывала последнюю пиявку, когда водный дед с необычайной скоростью рванулся вперёд – Косте даже показалось, он на миг превратился в огромную рыбу! – и ухватил щупальце в кулак.

  Парень ахнул от острой, ослепляющей и обжигающей боли. Дед засмеялся и хотел дёрнуть ещё раз, но щупальце вывернулось из кулака, будто скользкая рыбёшка.

  – Эй! – Водовик схватил Костю поперёк туловища, прижав ему руки к телу, а второй лапищей полез прямо в рот, вероятно собираясь оттуда добраться до золотого щупальца.

  – Нет-нет-нет! – подбежав к главному Духу пресных вод, Ичетик белкой вскарабкался по его ноге вверх, прыгнул на оттопыренный локоть, с него – на плечо и жарко забубнил что-то огромному деду на ухо.

  Костя мычал и извивался всем телом, пытаясь освободиться от вторжения в глотку скользких пальцев, до слуха донеслось сказанное Ичетиком слово «сломаешь».

  Водовик поднял седые брови, волосы в которых тоже, как и на груди, находились в непрерывном движении и, вытащив руку изо рта гостя, спросил:

  – Правда?

  Костя зашёлся кашлем, заглушив очередное бормотание мелкого Духа. Перед глазами снова мелькнул собственный светак и золотое щупальце, которое попыталось уязвить огромного деда со спины, но расчёт, что тот не заметит манёвра, не оправдался. Водовик молниеносно забросил руку за спину, и Костю будто пронзило мощным электрическим разрядом. Мышцы отказались повиноваться, и он обмяк, безвольно повиснув в огромной дедовой лапище. Водовик аккуратно положил парня на дно.

  Мелкий водный Дух тем временем взмахнул ладонью, и та рыбья стая, что была водным скакуном, а теперь разбрелась и паслась в водорослях неподалёку, мгновенно собралась в единое целое. Ичетик пощёлкал пальцами, и рыбы рванулись сквозь заросли, чтобы через пару секунд притащить гигантскую, густо обросшую мягким зелёным ковром корягу. Дед опустился в неё, словно в кресло, и к ногам его тут же подплыл, вынырнув из спальной ниши, красивый, жёлто-песчаный с зеленовато-оливковыми пятнами, сомик, килограмм на пятнадцать.

  Весьма крупный с точки зрения человека, рядом с Водовиком он казался маленьким, будто комнатная собачка. Дух ласково потрепал сомика по плоской голове, за жаберными плавниками и возле длинных усов, после чего рыба закружилась на месте и забила хвостом, тычась мордой в ладонь хозяина. Дед улыбнулся и, порывшись в своих тинистых безразмерных штанах, извлёк оттуда горсть мелкой живности: головастиков, водных жуков и мотыля. Получив угощение, сомик радостно прокрутился на месте и выполнил ряд кульбитов, так порадовав Водовика, что тот отдал ему самую крупную и сочную, явно припасённую для себя, пиявку.

  Каракатица к тому времени уже полностью нейтрализовала последствия от удара током, и Костя смог, наконец, сесть. Теперь он точно знал, что чувствуют люди, когда их вырубают электрошокером.

  – Водовик спит уже много лет, и всегда бешено злится, когда его будят, – сказал Ичетик, подбежав к парню.

  – Понапрасну! – взревел Дед. – Когда будят меня понапрасну! За последние полторы тысячи весён меня уже дважды будили попусту...

  – Так-так-так я же не попусту, я же... девочка-то...

  – Да замолкни! – скривился Водовик. – Уймись уже со своей девочкой, что она мне? Кто она мне? Где все мои навьи Берегини? Где наша Богиня?! Людям вообще нет никакого дела до Духов, срут только в реки мои и всякую пакость туда сливают, поддержки от них по-прежнему – хрен! Так на кой ляд ты меня растолкал, дурень безмозглый?..

  – Девочка сказала – он! – Ичетик ткнул в Костю пальцем. – Он тот, кто способен вновь отворить пути и к навьим Берегиням, и даже в Правь, к нашей Богине!

  – Да неужели? – Дед сбавил тон и хмуро уставился на нежданного гостя: – Ну, и как?!

  – Отвечай, когда Водовик спрашивает! – ткнув парня кулачком в бок, прошипел Ичетик, приплясывая на месте, словно сильно хотел в туалет.

  – Чего? – растерялся Костя.

  – Как-как-как отворить пути в Навь и Правь! – мелкий Дух так сильно вылупил глаза, что, казалось, они вот-вот вывалятся и повиснут на ниточках.

  Парень поманил его пальцем и, когда тот приблизился, прошептал прямо в торчавшее из зелёного сена ухо:

  – А где это?

  – Он что, ничего не слышал про Навь и Правь?! – Дед откинулся на «спинку» коряги, он был настолько поражён, что даже не разозлился.

  – Спали, спали, проспали... – тихонько, почти беззвучно прошептал Ичетик.

  – Что-о?! – Водовик схватил его за ноги и, держа вниз головой, поднёс ближе.

  – Э-э-э, подзабыли за тысячу лет люди о Нави и о Прави, ни о Богах наших не знают, ни о Духах, Водовик, ты ж сам это чувствуешь, потому и спишь всё время, ну, не так разве?

  – Как же забыли, когда ты, тощее белое рыло, только что мне про девочку болтал?

  – Не все люди, не все, есть, кто знает, есть, кто помнит, девочка сказала, надо помочь, тогда пути откроются, помочь ему-ему-ему! – Ичетик, всё так же висевший вниз головой, трижды ткнул пальцем в Костю. – Она умерла! Ради этого!

  – Что? – парень вскочил.

  – Чушь какая-то, – почесав щёку, разочарованно изрёк хозяин пресных вод и подбросил мелкого Духа вверх: тот совершил в воде кульбит и приземлился на ноги.

  – Что ты сказал? – Костя ринулся к нему и сцапал за плечи.

  – Хорош красавца хватать! – взъерепенился Ичетик и легко выскользнул из человеческих рук, выметнув из своего зелёного сена очередную лягушку, которая была мгновенно проглочена сомиком.

  – Про Катю! Ты сказал...

  – Да-да-да-да! Она знала, что скоро погибнет, но не отступила, да-да! Она видела, что делает тот, кто внутри тебя, и позволила ему забрать свои «провода», ибо очень хотела помочь! Тебе, всем людям, Богам, навьям, Духам...

  – Знала?! – у Кости по спине побежали мурашки, и сразу вспомнилось то утро, когда они собирались к Таисии. Грусть в Катиных глазах, как рано она встала, убралась и приготовила ему завтрак, но сама ничего не ела. «Вещи свои собери...» – «Понял». – «Да не фига ты не понял!..» Теперь всё это приобрело совсем иной смысл: Катя осознавала, что уже не вернётся: ни в квартиру, ни к Косте, вообще никуда!.. – О Господи! – Он закрыл руками лицо. – Господи!..

  – Кого это он зовёт? – удивлённо шевеля бровями, осведомился Водовик, и, чуть подумав, предположил: – Неужто Высший Разум Мироздания?

  – Наверное, но... вряд ли Он может его услышать... Для этого Боги и мы, Духи, есть, для того и созданы! Хоть люди и отвернулись от нас, позабыли... – грустно проговорил Ичетик, поскрёб в голове и, вытащив оттуда жучка, бросил сомику. Слопав подачку, тот принялся активно кружить возле ног мелкого зеленоволосого духа. – Но такие, как девочка, ещё помнят! Сказала, что только мы и сможем ему помочь...

  – Да как помочь-то?! – возмутился, грозно шевеля бровями, Водовик. – Болтовню только разводишь!..

  – Убейте! – Костя решительно подошёл к хозяину пресных вод. – Вскройте воздушный пузырь! Я просто умру, и всё сразу закончится!

  – Не-не-не-не-не! – решительно застрекотал Ичетик. – Не пойдёт, не пойдёт! Девочка умерла совсем не для этого! Она просила спасти тебя и помочь – последнее желание перед смертью! Нельзя не уважить, не смей! – щёки его позеленели, и он так яростно топнул, что сомику пришлось спешно спасаться от поднявшейся со дна мути, юркнув в нишу, за водоросли.

  – Так, – Водовик уселся поудобнее. – Давай-ка, юноша, как звать-то тебя?..

  – Константин.

  – ...Костя, давай-ка расскажи ты мне для начала, что за золотое чучело в тебе поселилось, при чём тут какая-то девочка, и как она умудрилась связаться с моим Ичетиком?

  – Я просто ближе всех оказался, да-да-да! – застрекотал тот. – Вот мольбу о помощи и услышал. Но сам-то я слишком мелок, пришлось тебя, Водовик, разбудить, уж не обессудь!..

  – Да с тобой-то всё ясно, – пробурчал главный Дух пресных вод. – Пусть теперь Костя мне свою историю поведает, раз уж девочка на смерть ради него пошла.

  – Вообще-то Катя – взрослая и умная девушка, на пять лет меня старше, а вы – девочка... словно она малолетка какая!

  – Так для нас вы все – малолетки, ага-ага! – широко улыбнулся Ичетик, продемонстрировав мелкие острые зубки. – Не счесть уж, сколько ваших жизней прошло, пока мы, Духи, тут существуем.

  – Это правда, – согласился Водовик. – Люди для нас – всегда дети. Но и детей тоже уважать надо, особливо ежели они храбры и самоотверженны, так что давай, Костя, не тяни, рассказывай.

  Поднятая Ичетиком муть улеглась, и из ниши тут же высунулась, поблёскивая маленькими, широко расставленными глазёнками, морда сомика, словно он тоже хотел послушать.

  – Ладно, – вздохнул Костя, собираясь с мыслями. – Но учтите – история длинная.

* * *

  Жарков низко поклонился, достав рукой до земли, прошёл через обозначенные чурбачками воротца и положил на требный камень мёд и орехи. Потом разжёг на кострище огонь, и когда пламя разгорелось, негромко заговорил. Вера не всё расслышала, но, кажется, он просил Бога дать «силы его несокрушимой и защиты неодолимой», вести путями своими, ибо он, в смысле Борис Андреевич, внук его, после ещё что-то бормотал, а потом, призывая в свидетели Духов огня, воздуха, земли и каких-то ещё, предлагал водчему дары. Лил в огонь отменный мёд и бросал отборные орехи с приговором: «Слава тебе, Велес великий!»

  Вера хотела бы смотреть и слушать внимательнее, но это было так необычно, особенно если вспомнить, что Бог только что был рядом с ними и мог бы просто съесть весь этот мёд вместе с орехами. «Боги – не люди! – одёрнула она себя, вспомнив слова Жаркова. – К ним нельзя подходить с той же меркой». Ясно ведь, что смысл подношения не в прямом поглощении даров и усвоении калорий, а в том, чтобы впитать поддержку тех, кто эти дары предлагает. Любовь людская и желание пожертвовать то, что есть у тебя самого лучшего, Богам реальную силу даёт. Раньше, в том же шестом веке, ведуны, наверняка, жертвовали лично добытые, выращенные или сделанные собственными руками продукты, а сейчас за любую свою работу люди получают деньги, и на них уже покупают еду. Жарков купил лучший мёд и отборные орехи, чтобы сжечь на костре, – это, конечно, странно для современного человека, но, когда войдёшь в курс дела, всё выглядит, в общем-то, логичным...

  Веру вдруг осенила идея – она схватила рюкзак и достала оттуда взятый в дорогу бургер. Памятуя о просьбе Жаркова ничего у него не спрашивать, не подходить к костру и требному камню, девушка молча прокралась между чурбачков и, как только смогла дотянуться до родновера, тихонько тронула его за плечо. Борис Андреевич обернулся, и Вера протянула ему коробочку с сэндвичем:

  – Дар Велесу! От меня.

  Родновер на секунду замер, потом взял бургер, развернул, вытащил хлеб и положил его на требный камень, остальное оставил в коробочке и отдал назад.

  – В ознаменование союза нашего приносим тебе, Велес великий, этот хлеб.

  Вспомнив, как делал родновер, девушка низко поклонилась, тронув рукой землю, потом тихонько вышла с капища и уселась возле окружавшей его канавки со рвом.

  Перед глазами всплыл чёрно-серый волк, как он мотал головой, рычал, упал в зарослях, потом стал меняться и вдруг – Костя! Его лицо, всё в крови, в глазах плещется безумие, а тело ещё полуволчье!

  – Помоги ему, водчий, пожалуйста, – беззвучно прошептала Вера. – Направь на верный путь, очень тебя прошу!..

  Жарков со всеми положенными приговорами отправил хлеб в огонь, и Вера встрепенулась от радости: что-то определённо происходило, на тонком, незримом уровне, и будь у неё лампочные способности, она бы наверняка это увидела. Но даже без них она чувствовала, что родновер делал всё хорошо и правильно, а огонь, передававший дар Велесу, согревал и её душу тоже.

  Ещё как согревал! Вера вдруг ощутила внутри себя нечто неописуемое: словно она обняла всю Вселенную, одновременно являясь и её частью, всегда и везде, в настоящем, прошлом и будущем. Общая структура пространства и связь времён! – они проходили прямо через неё, пропитывая собой всё: сознание, тело, душу!

  Чувство было невероятным, ярким и всеобъемлющим, оно захлестнуло её волной, поглотило и закружило так, что Вера ахнула и упала прямо в канавку, вырытую вокруг капища.

* * *

  Стараясь быть максимально кратким, Костя поведал Водовику с Ичетиком всю предысторию противостояния «лампочек» с лысорями, а впоследствии и с порождённой ими новой тьмой. Несмотря на то, что мелкий Дух выглядел эдаким дурачком, а хозяин пресных вод – старым и чуждым умственной работе мужланом, оба слушали очень внимательно, порой прерывая парня точными вопросами, и быстро вошли в курс дела, поразив скоростью и гибкостью мышления. «Весьма умны и не так просты, как кажутся!» – ловил себя на мысли Костя, пересказывая события последних недель, когда он погрузился в глубокую депрессию из-за полной потери своих сверхчеловеческих способностей – ибо вдруг выяснилось, они для него значили несоизмеримо больше, чем он осознавал! – и угодил из-за этого прямо в лапы золотой каракатицы. Стоило ей пообещать возврат превосходства над другими людьми, как он и попался... Обагрил кровью рыбку-подвеску и тем будто договор с дьяволом подписал.

  Продался за могущество, а оно совсем не таким, как он себе представлял, оказалось.

  А когда дошло до того, что больше нельзя было ни с кем из близких, даже случайно, пересекаться и Костя сидел в совершенной растерянности, не зная, куда идти, вдруг появилась Катя – будто солнечный луч прорвался сквозь чёрные, заслонившие весь мир, тучи и повёл его за собой! Сутки с половиной чистого счастья, а потом...

  Рассказ о смерти Кати, решении вырезать рыбку и о том, что случилось с матерью, давался особенно трудно. Приходилось прерываться, проглатывая комок в горле, однако Костя, не сводя глаз с Водовика, заставил себя выложить всё, даже про убитых бомжей и «сон» в электричке, во время которого каракатица в очередной раз его облапошила, незаметно подведя к согласию отдать свои тело и душу на полную перестройку. И теперь, используя Катины «провода», она делает из него безмозглый сосуд для перекачки сока. Однако проникая внутрь, тварь открывается и сама.

  – Так я понял, что Катины «провода» могут сработать и против самой подлой твари, но для этого мне надо было попасть к бывшему лысорскому бассейну, ибо я точно чувствовал: там можно связаться с врагами каракатицы. Кто они и как это сделать, я не успел разобраться, думал, пойму на месте, но бассейн оказался засыпан, – заканчивал свое длинное повествование Костя. – И я взбесился!

  Он описал, как, изрядно подогретый золотой сукой, ринулся крушить всё вокруг, сцепился с выскочившим на защиту площадки со столбиками и камнями мужиком, и они оба обернулись волками, чтобы разорвать друг друга на части, но тут вдруг...

  – Не знаю, как сказать... – пожал плечами парень. – У меня есть знакомая «лампочка» – Андрей, он всегда чуял присутствие определённого человека и называл это «духом». Не таким Духом, как вы, а... – он замялся, пытаясь подобрать нужное слово.

  – Да мы поняли, о чём ты говоришь, – успокоил его Водовик. – Это как дрожь воды, по которой мы узнаём, кто и где проплывает.

  – Ага-ага-ага! – энергично закивал Ичетик и, выудив из своего зелёного сена червячка, отщёлкнул его в сторону сомика – прожорливая рыба молниеносно метнулась вперёд и проглотила подачку, словно собака – подброшенную в воздух сосиску.

  – Ну да, – кивнул Костя. – Это был хорошо знакомый мне дух, и меня сразу будто ударило: Вера! Здесь моя Вера! И я, чтобы не причинить ей вред, бросил драться с мужиком-оборотнем и ринулся прочь. К тому времени мы с ним нехило подрали друг друга, но каракатица уже восстанавливала мне тело и искала в моих мозгах всё, что может сойти за побуждение вернуться на поляну и кинуться не только на мужика, но и на Веру! Однако я сумел удержаться. Не знаю как, но я смог... и даже заставил тварь вернуть мне человеческий облик. В общем... убежал я, но Верка офигела, конечно... да я и сам офигел... особенно, когда допёр, что золотая сука вновь меня обдурила: хитро приучила быть волком, чтоб в любой момент вперёд его вытащить. Мгновенное озверение – раз и готово! – легко, блин, и эффективно... Я реально мог Веру загрызть, понимаете?! И про Катины «провода» так и не понял: зачем они привели меня к бывшему лысорскому бассейну? кто был тот мужик? для чего всё засыпал, и как там оказалась Вера?! – эта грёбаная каракатица ни фига не дала разобраться! А скоро я перестану соображать вообще, я ведь уже чувствую! Чувствую, как она переделывает меня... короче, зря ты, Ичетик, не позволил мне утопиться!

  – О, это можно устроить в любой момент, к чему спешить? – пробурчал Водовик.

  – А вот и нет! Не в любой! Я ж говорю: каракатица теперь уже ни мне, ни вам этого не позволит, вы не въезжаете, что ль?! Момент, блин, упущен!

  – Нет-нет-нет! – мелко замотал головой Ичетик. – Сейчас месяц молод, Водовик силён и могуч!

  – Я и на полной Луне могуч! – слегка наподдав ему по тощей заднице, возразил хозяин пресных вод. – Но ты же сам знаешь: выдрать из Кости каракатицу – значит убить его!

  – Это так, это так, – сделав вынужденный кульбит так, словно это было нормальной неотъемлемой частью беседы, согласился Ичетик. – Выдирать нельзя, а вот приструнить! Приструнить золотую тварь наш могучий водный Дух, коль напряжётся и постарается, я думаю, сможет.

  – Серьёзно? – Костя вскочил. – А нельзя ли об этом поподробнее... уважаемый Водовик?! Пожалуйста! Вы можете остановить изменение моей души и тела? Заморозить каракатицу? хотя бы на сколько-то!

  – А что это даст? – задумчиво пожевав губами, спросил Водовик.

  – Время! Пока тварь будет не в состоянии нападать на людей, я смогу вернуться к бассейну и разобраться, с кем надо связаться через Катины «провода»! Иначе я никак не могу этого сделать: слишком опасно! Для Веры и вообще... – Костя вдруг замолчал.

  Глаза его закатились, он задрожал и потерял сознание. Воздушный пузырь потянул его вверх.

  – Эй-эй-эй! – заорал Ичетик, бросаясь наперехват. – Костя!

  Мгновенно обратившись в чёрно-зелёное нечто, похожее одновременно и на змею и на рыбу, Водовик молнией ринулся к парню.

* * *

  – С ней всё будет хорошо, – услышала Вера голос Велеса. – Думаю, ты правильно сделал, что провёл основную ворожбу, пока она была без чувств, так ей будет легче перенести пробуждение. – Сбор приготовил?

  – Конечно, Велес... слушай, спасибо тебе, что... – Жарков ненадолго умолк, явно тщательно подбирая слова, – так близко подходишь к нам. Я ведь понимаю, насколько это тебе тяжело, но ты всё равно делаешь!

  – Да брось! Я ведь не только для вас, я и для себя тоже стараюсь. Да, постоянно торчать среди людей для Богов болезненно, даже разрушительно, но не время сейчас о себе беспокоиться. Впервые за пятнадцать веков у нас появился шанс вылечить Мировое Древо, и ради этого мы должны быть готовы на всё!

  Вера слушала их разговор, не открывая глаз, в ней билось понимание чего-то очень важного, но она никак не могла вытащить его на поверхность. Слова «Мировое Древо» заставили её вздрогнуть. Вспомнилось, как исполинский ствол лопнул возле самой земли, извергнув нечто чёрное, живое, текучее... – это был момент, когда лысори присосались к человечеству, чтобы обжирать души мёртвых, и она его видела, как и много чего ещё, но мысли слишком быстро скользили, ни одну невозможно поймать за хвост.

  Порывисто вздохнув, Вера распахнула веки. Она лежала в палатке, Жарков с Богом стояли у входа.

  – Очнулась! – констатировал Велес. – Будь здрава.

  Он выглядел как человек: ослепительно красивый, аккуратно постриженный мужчина лет тридцати, в джинсах и куртке, но Вера отчётливо помнила трёхметрового гиганта с двумя мощными рогами, гривой тёмных волос, бородой и усами до пояса, лунным светом в глазах и серебряным посохом в руках. Образ был ярким и словно бы постоянно стоял за спиной у Бога, не давая забыть, кто он на самом деле такой.

  – Приветствую тебя, о водчий великий! – слова вырвались сами, но встать и поклониться не вышло, только сесть и кивнуть сумела.

  – Ты вспомнила? – Жарков наклонился, заглядывая ей в глаза, в руке он держал большую железную кружку с крышкой – она сейчас была откинута, и от варева исходил пар и острый запах разных трав.

  – Н-не знаю, что-то там... – Вера коснулась пальцами лба, – ...есть, но как бы скрыто... Много! Очень много всего, но не в фокусе.

  Велес посторонился, и Борис Андреевич протянул ей руку, помогая выбраться из палатки наружу. Над разведённым неподалёку костерком висел котелок с водой.

  – Нам надо продолжить! – она посмотрела на кружку в руках родновера, потом перевела взгляд на огонь. – А то я чувствую себя, как надутый непонятно чем шар... Словно я во сне и никак не могу проснуться...

  Жарков посмотрел на Велеса, и тот кивнул:

  – Возвращайтесь туда, где грань тонка, будто весенний лёд.

  – Обратно к капищу, – согласился родновер.

  Водчий щёлкнул пальцами, и огонь, в который смотрела Вера, в одно мгновение погас, а сам Бог исчез, только тень меж деревьев мелькнула, да ветки качнулись, сбрасывая пожелтевшие листья: будто занавес опустился.

  – Пойдём, Вера, если готова, – Борис Андреевич тронул её за локоть. – Закончим всё там, где начали.

  – Да, – она медленно побрела к капищу, будто боясь расплескать то, что никак не могла вспомнить.

  – Не бойся! – подбодрил её Жарков. – Всё будет хорошо, водчий позаботится.

  – Я не боюсь, – проговорила Вера, устраиваясь между входом и кострищем, на густо уложенном сосновом лапнике, накрытом сверху походным ковриком. – Ведь это должно прояснить, что с Костей случилось! Так ведь, Борис Андреевич?

  – Да-да, безусловно, – ответил тот, разводя огонь на кострище.

  – Ну, так давайте тогда скорее! – Она взяла у него кружку.

  – Хорошо, пейте, – родновер подбросил дров в весело запылавший костерок и взял стоявшую у требного камня миску с какими-то разноцветными мелочами.

  Вкус отвара был странным и сильно вязал рот, но Вера продолжала глотать, пока Жарков брал из миски: несколько перьев, маленькую белую – мышиную? – косточку, три красные ягоды, два пучка разных трав, кучку грибов на тонких ножках, щепоть жёлтого порошка, клок тёмно-бурой шерсти – и бросал всё это в огонь, произнося непонятные фразы.

  Вера поставила опустевшую кружку на землю и, подняв взгляд на родновера, вдруг увидела вместо него старую женщину с седыми волосами и коричневой от ветра и солнца, измятой временем кожей.

  Далёкое прошлое, приблизительно VI век

  – Будешь здорова, матушка Ракита! – девушка поклонилась старухе, достав рукой землю.

  – Будь и ты здрава, молодая! – улыбнулась ведунья, провожая гостью в дом, где усадила её на лавку возле вкопанного в землю стола, на котором, стараниями хозяйки, мгновенно появились миска с мёдом, хлебец и корчажка с молоком. – Давненько ты ко мне не заходила, милая.

  – Да, – согласилась Деяна.

  Есть совсем не хотелось, но она всё равно отломила кусочек хлеба и, зачерпнув им мёда, положила в рот: нельзя хозяину не угостить гостя, а тому отказаться предложенное отведать, будто брезгует, – обида долгие годы будет помниться.

  – Слухи ходят, младенцев исцелять не выходит у тебя больше.

  – Мнится мне, матушка Ракита, – с тяжким вздохом ответила девушка, – сей дар навсегда я утратила. Печально.

  – Да что ты? А с чего же тогда душа твоя радуется?

  – Разве?

  – От меня такое не скроешь, – улыбнулась старуха. – Ежели дар пропал, а душа радуется, так дар ли то был на самом деле? али бремя неладное, тяжкое?

  Девушка молча опустила голову, жалея, что никогда не может рассказать Раките всю правду: как? ежели целых семь вёсен она всю общину обманывала?