Текст книги "Проводники света (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Да ясно-то оно ясно, только вот... – высокий муж, по левую руку от девушки, замялся, не зная, как продолжить.
– Чего ещё? – строго глянул на него Чурослав.
– Коль она бабой-то выйдет, как бить? Не можно же женщину-то...
– Да не женщина она никакая – совсем ума, что ль, лишился? – разозлился воевода и, плюнув себе под ноги, поднял на мужа такой свирепый взгляд, что тот отшатнулся. – Притворство всё это, морок, обман! сто раз ведь уж объяснял! Баба, муж, отрок – в каком бы обличье ни была – она всех нас выпила, на верную смерть отправила, да ещё и нежитью сделала!
– Мне она молодцем-красавцем являлась, – печально произнесла девушка. – В рубахе из тонкого полотна, золотом шитой, в мягких сапожках из красной кожи, сразу видать – иноземных. А усы с бородушкой дивно как хороши, будто золотые колосья под солнцем сияли...
– А мне она дедом-кудесником предстала и жениха обещала вернуть! – мрачно молвила та самая навка-водяница, что чуть Колояра не утопила. Она замыкала ряд с правого края.
– Вот, понял? – обратился к высокому мужу Чурослав.
– Так-то оно так, – тот поскрёб в затылке. – Да только... ну вот коль девой прекрасной выйдет, как бить-то?..
– А ты перекинься сразу и увидишь, чем ответит, – посоветовал стоявший между ним и водяницей отрок. – Со мной она в лису перекидывалась.
– А со мной в волчицу, – кивнул воевода. – Кем угодно может она предстать, а вот истинный облик её, я думаю, никто из нас даже не видел! К каждому приходила так, чтоб полюбил, и всем нам много чего обещала, однако знаем теперь, чего её сладкие речи стоили. Так что хватит об этом. Кто готов биться и за себя постоять – идут со мной, а кто трусит – может и дальше тут в преддверии Нави нежитью бестолковой болтаться.
– Я не тру... – начал было высокий, как вдруг перед навьями возник Белогор.
– Всё наперекосяк пошло! – с ходу заявил он. – Колояр в чернолаз ушёл!
– Чернолаз?.. Погоди! – сдвинул брови Чурослав. – Мы же условились, что как только отрок с Негой встретится, ты нас туда вызовешь!
– Условились, только вот... ты же слышал Деяны-ведуньи историю?
– Ну да, ты мне сказывал, и мы рассудили, что поможем ей после!
– Да мы-то рассудили, а вот Колояр...
– Мы ж втолковали ему, что лезть с девой в чернолаз – слишком опасно, и он внял наставлениям!
Остальные навьи, уже отвыкшие, из-за своего долгого сидения в преддверье, быстро смекать что к чему, стояли, будто к месту примороженные, и молча переводили взгляд с белоголового деда на черноволосого воеводу, силясь постичь, об чём разговор.
– Внять-то внял, – мрачно кивнул Белогор. – Да только потом передумал!
– Как так – передумал?! Он должен был принять снадобье, что поможет за ним уследить, и пойти по золотым следам к деве!
– А он взял, да и не пошёл! Сговорился с Деяной и прямо возле чернолаза снадобье принял. Явился я за ним следить, гляжу, стоит он, из света сотканный, рядом с золотыми следами, а тела-то уже нет как нет – Деяна его в чернолаз утащила! Что ж ты, внучек, такое творишь?! – спрашиваю. А он меня огорошил: «Прости, дед Белогор, что ослушался, да не смог я от Деяны вот так отмахнуться и на потом всё это оставить!». Ибо потом, мол, ничего толкового не скумекать, ежели в чернолаз Деяна только одного человека с собой протащить может: Некрут не глупец – как бы ни был силён человек, один он побить тёмного Тигра и заставить его освободить души никак не способен, а для всех других лаз закрыт.
– Но не для Богини, – невесело усмехнулся Чурослав.
– Вот-вот! Потому Колояр и отважился, вопреки нашему уговору, стравить Негу с Некрутом. Разъярился я, вестимо, но деваться-то уже некуда! Пошли мы с внуком по золотым следам к оставленному девой оберегу. Я спрятался, а Колояр рыбку-подвеску надел. Нега сразу явилась, он ей и выложил: так, мол, и так: всю неделю просьбу её выполнял, и Деяна многое про чёрную нечисть поведала. Сегодня обещала открыться и в лес повела, а там нежданно-негаданно оглушила, и тело в нору уволокла! Теперь дикая нечисть им завладеет так же, как Деяной, и могучести себе дюже прибавит!
– И Нега подвоха не заподозрила? Она ж души людские насквозь видит!
– Так не заботит её наш подвох, коли Деяна ей всё одно нужна, и побить Тигра она тоже хочет, а что до единства ею обиженных, то...
– То ты нас просто не позвал! – мрачно договорил за него воевода.
– Ну, не мог же я внука без тела оставить! Как попал бы он в чернолаз, если б мы Негу прикончили? А так подхватила она Колояра своей силой Богини, да и нырнула в нору. Я следом рванулся, но – увы! – нет мне в межмирье ходу. Теперь остаётся только надеяться, что пока Нега с Некрутом сцепятся, Колояр успеет занять своё тело, поможет деве с Тигром справиться, и Нега всех из межмирья выведет. Тут-то я внука вмиг через снадобье обнаружу, и мы сразу же к нему ринемся!
– А если Некрут верх взял? Деву убил?
– Тогда плохо дело, – старец понурил голову. – Говорил я об этом Колояру, да разве ж он слушал?!
– Подождите! Я что-то чувствую! – вдруг вскричал высокий муж.
– Меня призывают! – воскликнули обе девушки разом.
– Нас всех! – подтвердил отрок и исчез.
– За ним! – скомандовал воевода.
* * *
Всю обратную дорогу в электричке Вера просидела в интернете, выискивая инфу о древних славянах, их Богах и обрядах, и пришла к выводу, что виденное во сне исполинское дерево, согласно верованиям тех времён, является Мировым Древом – символом центра мироздания, осью, вокруг которой существует всё остальное. Древо растёт в центре мирового океана, на острове Буяне, на Алатырь-камне. Корни его уходят в мир мёртвых под названием Навь, вершина – в небеса, где расположен мир богов – Правь, а ствол проходит через Явь – мир, где живут люди.
В последнем сне в это Древо что-то ударило – кажется, молния... которой предшествовал жуткий вой... Чернокровые! – вдруг осенило Веру. – Необычайно слаженный хор миллионов голосов, ну конечно! Так выл Кафтырёв, когда выпрастывал чёрное семя, потом Лявис, сливая всех чернокровых в единую силу, так же разговаривали и сами лысори, об этом точно упоминал Антон.
Вой – это голос лысорей и их наследников, голос тьмы!
А потом была ярчайшая вспышка, и Мировое Древо вздрогнуло, озаряясь изнутри сине-красным светом.
Свет, похожий на газовое пламя – это огонь в зрачках лысорей, а позже – в глазах их преемников – чернопёрых птицелюдей.
После воя и вспышки ствол Древа над корнями, возле самой земли, лопнул, и оттуда хлестануло что-то чёрное и текучее, как нефть, но при этом будто живое...
Чёрная кровь лысорей!
Получается, в Верином сне лысори вторглись в Мировое Древо!
Так, может, именно тогда, в шестом веке, они и присосались к человечеству, чтобы обжирать души мёртвых, а её сон показывает, как это произошло? Может, Вера – тогда Деяна, всё сама видела?!
Ого! – поразилась она собственному выводу. – Ну, ты, мать, хватила! Круто, конечно, да только манией величия сильно попахивает... Она усмехнулась. И вообще... прежние жизни, перевоплощения, реальные Боги, которые раньше якобы могли спускаться на Землю помогать людям, а теперь заперты... все, кроме Велеса... древнеславянское капище, ворожба... – этого Жаркова Бориса Андреевича прям так и хочется полечиться отправить, но!..
Все эти три сна, где он умудрился показать ей себя, да ещё прямо в бывшем лысорском бассейне, причём не в переделанном виде, – заметьте! – а именно так, как она сама это место помнила, – как ни крути, а совпадением или случайностью никак быть не может!
Да, мужик явно не прост! И, что успокаивает, агрессии никакой не проявлял, номер телефона даже не стал у неё просить, видно, чтобы чего плохого не подумала, и всё же...
Можно ли позволить ему колдовством или как-то ещё – неважно, суть-то одна! – влезть к ней в голову?
Вера хмыкнула, вспомнив, сколько раз, будучи суперлампочкой, проделывала такое сама, даже не спрашивая согласия!
Да и Костя-то так и не появляется! На похороны матери не пришёл, телефон выключен, где его носит?! Илья Десятов тоже ничего про сына не знает, никто из бывших лампочек не в курсе – господи, да с кем только Вера ни связывалась, пытаясь его найти, – всё без толку!
Остаётся только Борис Андреевич с его обещанием рассказать про того, у кого сейчас рыбка-подвеска, и почему кулон «стал штукой весьма опасной», как он выразился, прежде чем Вера сбежала. Зря, наверное. Надо было остаться и попросить всё рассказать словами.
Может, и надо было, – вздохнула Вера, открывая квартиру. – Но в голове царила такая неразбериха! Даже мужик это понимал: «Поразмыслите там, на досуге, и приходите сюда завтра».
Поразмыслила, кивнула сама себе Вера, бросая рюкзак на тумбочку и падая на кровать.
Придётся поехать завтра к этому Жаркову... и, возможно, даже согласиться на его ворожбу, чтоб побыстрее узнать, в чём дело.
И если это никак не прояснит, где сейчас Кос, то останется только идти в полицию – писать заявление о пропаже. Пусть даже он вполне себе взрослый, и времени не так уж много прошло с момента, как он убежал от матери, ждать Вера уже не могла: ну, не просто же так он располосовал себе грудь! В беде, значит, парень! – сейчас она вдруг особенно ясно и остро это почувствовала.
Далёкое прошлое, приблизительно VI век
Деянин шёпот только-только начал входить в силу, когда что-то вдруг ударило её по рукам, выбивая морковку. Девушка отлетела в сторону и, врезавшись в дерево, упала на землю. Перед глазами возникло золотое мерцание.
– Лежи смирно, хитрая псица! – прошипело над самым ухом.
Мерцание осыпалось искрами, открыв взору чудище с единственным зелёным глазом посреди короткого тела с целым пучком длинных хвостов. Они непрестанно волновались и двигались, будто клубок змей на гадючьей свадьбе. Кожа тоже блеском напоминала змеиную и отливала золотом, но в глубокой тени была багрово-буроватой – цвета запёкшейся крови. Один из хвостов стукнул по рыбке на шее Деяны, прижимая её к ямке между ключиц, и оберег засветился золотом, однако быстро поблёк и стал вновь выглядеть обычной железкой.
– Откройся мне, не то хуже будет! – взвизгнуло чудище, ещё сильней вжимая подвеску в ямку, будто хотела продавить её прямо в душу.
Деяна почувствовала, как проминается и горит кожа, а за ней раздвигается плоть... перед глазами поплыли круги, среди них вдруг возник образ Колояра, а за ним ещё лица: два незнакомых мужа, один помоложе, другой старше – суровый черноволосый воин с пронзительным взглядом... Чурослав! – вдруг щёлкнуло в голове. Мелькнули девичьи лица, у одной тёмно-зелёные волосы – навка-водяница! Следом выплыл незнакомый отрок, но Деяна уже постигла, что видит тех, кто был опутан золотой сетью, убит и застрял в преддверии Нави, став нежитью.
– Нега! – выдохнула она, с омерзением глядя на истинное обличье чужой Богини: единственный, цвета болотной воды, глаз, тело без костей, прилепленное к змеиному клубку, будто ком теста, и багровую, с мороком золота, кожу.
– Ты нужна мне, – провыло чудище, ещё глубже вминая свой ужасный рыбий... коготь? и пытаясь вскрыть Деянину душу.
– Помогите!.. – снова ловя образы тех, о ком рассказал ей Колояр, воззвала девушка и, собрав все силы, толкнула подвеску вон.
Рыбка выдавилась наружу, свечение погасло, а потом подвеска вдруг засияла всеми цветами радуги, что привело Негу в неистовство.
– Ты что сделала, дрянь?! – прошипела «Богиня», безуспешно тщась вновь овладеть «золотым рыбьим когтем». – Ты, жалкий мешок костей и мяса!
– А ты – гадючье отродье! – раздался громкий мужской голос.
Чудище обернулось.
– Воевода?! – болотный глаз расширился, багровое тело содрогнулось, пытаясь изменить облик, да не вышло.
– Что, потрепало тебя в чернолазе, подлая Нега, нет уж силёнок-то девицей-красой с золотою косой притвориться?
Издав бульканье-карканье-кваканье, клубок хвостов молниеносно раскрылся цветком и бросился на Чурослава, но тот подпрыгнул и, уцепившись за ветку дерева, забросил себя вверх. Змеиный «цветок» захлопнулся, ухватив пустой воздух, а воевода уже спрыгнул с ветки и, оседлав чудище, ударил его пяткой в глаз и кулаками по голове. Нега пронзительно взвизгнула и, вздёрнув хвосты вверх, обрушилась телом на землю, стремясь раздавить Чурослава, но тот успел оттолкнуться и рыбкой полететь в сторону. Приземлившись на руки, он сделал кувырок и вскочил, уходя за ближайший ствол. Хвосты чудища саданули по дереву, сбивая листья и ветви, пронеслись мимо воеводы, ломая тонкую поросль.
– Бей! Бей! Бей! – заорал Чурослав, хватая сокрушённое Негой деревце.
Из леса, оскалив зубастые пасти, выскочили волкодлак и упырь, а с окрестных ветвей сорвались две огромные чёрные птицы – они упали сверху на чудище, вонзив когти и клювы прямо в багровую плоть. В два прыжка волкодлак достиг бока Неги и его мощные челюсти разорвали блестевшую змеиную кожу, пока упырь, наскочив спереди, впился клыками туда, где чуял самую крупную, полную крови, жилу.
Воевода, враз сладив из деревца длинную рогатину с тремя острыми обломками на конце: два коротких по бокам и длинный острый меж ними – бросился в бой.
Нега червивым клубком извивалась меж четырёх напавших, пытаясь раскидать их по земле, прибить или задушить. Улучив момент, когда хвосты в погоне за добычей разойдутся далеко в стороны, Чурослав всадил в середину короткого тела рогатину. Чудище пронзительно вскрикнуло и подалось вперёд, но кусавший с головы упырь не пустил, Нега рванулась налево, стремясь вырваться через бок, но воеводу было не обмануть: много раз ходил он с рогатиной на вепря, медведя, тура, и весили они куда как больше этого червивого клубка, который уже извивался в агонии. Хоть и лучше было тогда оружие – прямое, ясеневое, с четырёхгранным железным жалом, но и это кривое деревце толщиной в запястье не сломалось, и твари до Чурослава было не дотянуться. Упёрся он в землю ногами и надавил так, что хрустнуло что-то внутри у чудища.
– Стойте! Стойте! – раздался отчаянный крик Деяны.
Змеиный клубок уже почти перестал биться, дрожа и слабо всплёскивая хвостами. Упырь отцепился и высунулся из-за головы Неги, вопросительно глядя на воеводу. Волкодлак разжал челюсти, чёрные птицы-навьи подняли клювы.
– Не убивайте её! – девушка подбежала к Чурославу. – Колояр! Я не могу открыть чернолаз, пусть она! Она мне поможет!
– Нам она тоже нужна живой, – кивнул воевода, не отпуская, однако, рогатины. – Но до смерти ей ещё далеко...
– Ссдаюссь... – прошипело чудище. – Ссдаюссь, отпусстите!
– Открой мне путь в межмирье! – потребовала Деяна. – Там Колояр!
– Колояр? Он что, застрял по ту сторону чернолаза? – нахмурился Чурослав. – Плохо дело! Белогор сказал... а где он, кстати? Сам старик! Куда делся-то? В Нави, что ль, остался?..
– Про Белогора не знаю, а Колояр – в межмирье! – сжав кулаки, выкрикнула Деяна. – И тело его там, и душа, давай путь открывай! – напустилась она на Негу.
– С чего ты взяла, что я могу это сделать? – сухо ответила та.
– Ты же туда проходила!
– Проходила, пока чернолаз был открыт, но открывала-то его – ты!
– У меня не выходит! – Деяна бессильно уронила руки, разжав кулаки. – Морковка рассыпалась! В траве осталась кучка чёрной пыли! Шёпот не идёт!
– Рассыпалась? – в голосе Неги прорезалось торжество. – Стало быть, всё-таки сдох!
– Кто сдох? – не понял воевода.
– Тигр, змей, чёрный дым, назови, как хочешь, – главное, нет его больше! Вот почему твоя чёрная морковка рассыпалась! Не с кем теперь тебе, глупая маленькая ведунья, чернолазы налаживать...
– Но ты? – Деяна упала рядом с Чурославом на колени, протянув руки к Неге и заглядывая в мутный зелёный глаз. – Ты же Богиня, ты наверняка можешь в межмирье проникнуть!
– Да куда? Не вижу! Где оно, это твоё межмирье?.. Укажи, и я проникну... если только... сейчас не помру, – голос Неги упал до шёпота, глаз закатился.
– Эй-эй, а ну-ка очнись! – взвыл волкодлак, куснув один из хвостов чудища. – Сперва наше верни, а потом уже окочуривайся! Отдай нам назад всё, что выпила!
– Отдай, верни! – прокаркали чёрные навьи-птицы, вспорхнув на дерево.
– Верни!.. – эхом откликнулся упырь.
– Ну? – Чурослав слегка повернул рогатину, заставив чудище вздрогнуть и застонать, снова распахнув глаз.
– Я не могу вам вернуть выпитый «сок»...
– Что?! – вскричали все навьи разом и бросились к ней, готовые разорвать на клочки.
– Да подождите, дослушайте! – взмолилась она, из последних сил заслонив хвостами свой, подёрнутый пеленой боли, глаз.
Воевода нахмурился и, вытянув рогатину, предостерегающе поднял руку, веля своему отряду боевой нежити погодить.
Нега уронила хвосты наземь и, благодарно кивнув Чурославу, продолжила: – Вы сами можете уйти из преддверья Нави дальше, через Реку Забвения, ничто вас больше не держит.
– А ежели ты снова обманываешь? – упырь оскалился.
– Я говорю правду, – тихо откликнулась Нега. – И честно отвечаю, что «сок» вернуть не могу, я из него зелье делала и сородичам своим продавала. Для нас он – как сброженный мёд для людей, только стократ пьянее и без похмелья. Разлетался вмиг и на диво дорого. Так что нет больше вашего «сока» – давно уж продан, выпит, переварен. Но зато вы! Вы-то сами – вольны, я вами больше не управляю. Не верите – идите и убедитесь!
– Но как?! – навьи растерянно озирались, в надежде узреть какой-нибудь ход. – Как нам пойти-то?
– Её спросите, – чудище указало хвостом на Деяну – та яростно рылась в прахе морковки, неразборчиво бормоча какие-то заклинания. – Это ведь она всех сюда вытащила, не я!
– Она?! – вся нежить разом повернулась к юной ведунье.
– Что? – она перестала шептать и воззрилась на навий. – Я?!
– Ты нас призвала!
Чёрные птицы затопали по веткам ногами, вытягивая чёрные шеи, упырь и волкодлак подобрались поближе, Чурослав прищурился, вглядываясь в её оторопелое лицо.
– Я?! К-как это?.. – изумлённо пролепетала Деяна, и вдруг вспомнила!
Вспомнила, как плыли их образы и своё «Помогите!». Она посмотрела на оберег – он всё ещё горел разноцветьем.
– Девка не просто перехватила управление ключом, она вытащила его в ваш мир, из-за чего он стал плотным и свойства его изменились, – глухо промолвила Нега. – Я пыталась вернуть себе власть, но вместо этого сама к вам вывалилась – она и меня умудрилась сюда вытащить...
– Так вот почему я смог сделать рогатину! – воскликнул Чурослав. – Мы стали плотными!
– Мы что, снова живы?! – глаза волкодлака округлились.
Он вскочил и тяпнул себя за ногу, пробив шкуру, – кровь не пошла.
– Нет! – проследив, как тёмные дырки от клыков тут же затянулись, словно их и не было, покачал головой воевода. – Мы всё ещё Духи, хоть и плотные. Но мы не из мяса и крови... И Белогор... Где же всё-таки Белогор?
– Откуда я знаю?! – огрызнулась Деяна.
– Ежели мы Духи, так давай нас обратно в Навь отправляй! – потребовал от неё упырь. – Проверим, правду ли чудище про Реку Забвения сказывает.
– Да! Да! – прокаркали навьи птицы.
– Да если б я ведала, как сделать сие! – всплеснула руками ведунья. – Я...
Она осеклась, потому что день внезапно померк, и на землю пала огромная тень. Все как по команде задрали головы – прямо над ними клубились тучи – чёрные с янтарными от солнца краями.
– Гроза? – удивился Чурослав. – Средь ясного...
Слова заглушил дикий грохот, всех ослепил яркий свет, и земля сотряслась от удара. В сажени от воеводы дымился круг почерневшей травы.
– Стрела Перуна! – взвыл волкодлак, выпученными глазами взирая на небо.
– Глядите... – упырь простёр руку вверх, – там! Меж тучами!
Сизые клубы разошлись, и в просвете явился огромный всадник: могучий конь под ним бил серебряным копытом, распустив гриву огненную, а выше, в чистом небе, кружил, раскинув длинные крылья, орёл.
– Перун! – выдохнул воевода. – Да то ж сам Перун, воитель небесный!
Деяна не отрываясь смотрела на Бога: муж был не молод, но красив так, что дух захватывало: очи велики и грозны, лоб высок, голова и борода чистым серебром сияют, а усы – золотые, длинные, от ветра развеваются. Слева на поясе – секира, справа – громовая палица, на широкой груди сияет шестью пламенными лучами Сварожий круг, а в руках – лук и стрела золотая. Натянул Перун тетиву, и сверкнула молния, залив лес ярчайшим светом, грянул оглушительный гром, и земля под ногами снова вздрогнула так, что все, кто стоял, повалились, а навьи птицы с криками захлопали крыльями, едва удержавшись на ветках.
Чёрный круг сожжённой травы лопнул. Поднимаясь на ноги, Деяна снова взглянула на небо, но увидеть всадника не сумела, ослеплённая третьей вспышкой молнии, после которой земля в центре выжженного круга просто исчезла, и на её месте открылся большой, в рост человека и, словно надутый чернотою, пузырь.
– Чернолаз! – завопила юная ведунья. – Перун путь нам в межмирье открыл! Славься, небесный воитель! Она вскочила и, глубоко поклонившись до самой земли, вновь задрала голову к небу, но Бога там уже не было. Умчался на небесную твердь громовик, только кружили ещё в воздухе отсветы огненной гривы его коня, да расходились, истончаясь прямо на глазах, тучи.
– Ускакал, – тихо произнесла Деяна и, опустив голову, замерла от удивления: все навьи приняли человеческий облик и стояли рядком, глядя на чернолаз, из которого медленно выходил седой как лунь человек, еле переставляя ноги из-за тяжёлой ноши – бесчувственного Колояра.
– Белогор! – воскликнул Чурослав, резво бросаясь старику на помощь.
Все остальные глубоко поклонились навьему Деду и сгрудились вокруг, не заметив, как чудище за их спинами, собрав последние силы, ринулось к чернолазу.
– Он жив? – спросила Деяна, глядя, как воевода с Белогором бережно укладывают юношу на землю.
– Да, – ответил старик. – И он скоро очнётся, если Велес великий позволит.
– Велес? – выпрямившись, переспросил Чурослав, но голос его вдруг стал тихим, словно раздавался издалека. – Что это? – он поднял руку: сквозь неё легко проникал солнечный луч.
Девушки-навьи тоже сделались почти прозрачными и, воздев руки к небу, успели подняться всего на три сажени вверх, прежде чем истаяли в воздухе. Высокий муж и отрок последовали за ними.
– Навь зовёт! – едва слышно прошептал Чурослав. – Прости, Белогор, ничего не могу... – воевода исчез.
– Славься Перун – хранитель всесветного порядка! – улыбнулся старик. – Отправил застрявшие души по надобному пути... – в его голосе появилась грусть.
Что-то скользнуло по груди Деяны и упало в траву. Рыбка! – девушка подняла подвеску, что снова выглядела обычной железкой, красный глазок и режущий волос бесследно пропали.
– Нега! – Деяна обернулась: в чернолазе мелькнул кончик багрово-золотистого хвоста, и – хлоп! – чёрный проход растворился в воздухе.
– Сбежала! – она повернулась к Белогору: – В межмирье нырнула... зачем?!
– Надеется избежать смерти, – предположил старик. – Видно, здесь ей долго не протянуть.
– А там?
– Что будет там, мне неведомо, – пожал плечами навий Дед. – А здесь наши Боги – Перун с Велесом – будут и дальше хранить порядок и границы миров.
– А Колояр? Ты сказал, он очнётся, если Велес...
– Позволит, – Белогор улыбнулся печальной улыбкой, а потом глаза его вдруг мягко засветились серебряным лунным светом.
Старик опустился рядом с Колояром на колени, и Деяна заметила, что светятся уже не только его глаза, но и брови, и щёки: лунное сияние разбегалось, постепенно захватывая всего навьего Деда.
– Славен будь, о Велес великий, хозяин Нави и чародейства! – успел с жаром прошептать Белогор, прежде чем разлететься серебристыми искрами. Они поднялись в воздух и, станцевав запутанный танец, собрались облаком, похожим на человека, – не просто человека, а Колояра, – а затем мягко опустились на юношу.
Из леса раздался шорох, Деяна встрепенулась и увидела меж стволов красивого, рослого и могучего мужа с рогами и серебряным посохом. На плечах – шуба медвежья, волосы и борода с усами – тёмны, живым водопадом струятся. «Велес!» – беззвучно проговорила девушка, глядя на Бога во все глаза. А тот ударил посохом оземь, и тело бесчувственного Колояра на миг вспыхнуло, словно вода, отразившая лунный свет. Моргнула Деяна – глядь, а прекрасного мужа уже и нет, только мелькнула средь деревьев спина медвежья, да тут же в зарослях и пропала.
А Колояр вдруг резко вдохнул полной грудью – сильно, глубоко, с громким хрипловатым стоном – и сел, так широко распахнув рот и глаза, словно целый век воздухом не дышал и не видел ни зги.
Глава 9. Беспокойный сон
Наше время, несколько дней назад
После убийства бомжей в лесопарке Костя покинул Москву: находиться в густонаселённом городе стало страшно. От каракатицы пострадало уже столько людей – она постоянно жаждала крови! Он почти не мог это контролировать, и отчаянная попытка вырезать рыбку закончилась катастрофой: золотая сука воспользовалась его шоковым состоянием и нашла способ лишить мать жизни, хотя легко могла просто её оттолкнуть.
Тварь сделала это в наказание. За то, что хотел от неё избавиться.
Господи, какой же он идиот! Вместо того чтобы просчитать все возможные риски и найти иное место для проведения «операции», он тупо поддался первому же глупому порыву.
И в результате?..
В результате ему нельзя даже проводить маму в последний путь! Чёртова каракатица только и делает, что выискивает причины навредить людям, – попасть под раздачу могут все: дядя, которому он и так уже подложил свинью; Вера, если она придёт на похороны; отец, если тот вдруг тоже заявится; ещё кто-нибудь из знакомых и родственников.
Да и вообще, любые, даже совершенно незнакомые, люди сейчас в опасности!
Взять вот хоть этих несчастных бомжей: каракатица уже сломала Шапнику руку, чтобы он выронил паспорт, так на фига было сердце ему останавливать?! А зачем сворачивать шею Лохматому – пусть бы просто бросил смартфон и бежал! Именно этого Костя ведь и хотел, когда пытался сказать: «Беги!», а вовсе не жестокой расправы!..
Нет, не верил он, что мог желать смерти бомжей, даже подспудно, – он же не лютый маньяк какой-нибудь, пусть тварь и пытается всё именно так и представить. Якобы она делает только то, что он хочет, – да ни хрена! Ни хрена! Поэтому она и провернула свою жестокую расправу, пока он спал, ведь даже самый тихий, безобидный и законопослушный гражданин порой видит, как проломил начальнику череп бейсбольной битой, – но это же только сон! Там можно всё, без ограничений, чем тварь и воспользовалась!..
Каракатице явно нравилось увечить людей, «сок» от этого становился вкуснее, наверное.
Надвинув капюшон, Костя долго бродил по лесопарку под мелким осенним дождиком, стараясь держаться подальше от прохожих, и вышел на пригородную станцию к последней электричке. Народу было мало, так что ему удалось найти место, где, кроме него, сидело всего два человека, да и те в противоположном конце вагона.
Нахохлившись, будто замёрзший воробей, Костя опустил голову и закрыл глаза, позволив, наконец, каракатице блокировать всё, что делало его несчастным. Тошнило уже от этой фигни, требовалась передышка и возможность думать не только о нанесённом людям вреде и убийствах, но и о собственной дальнейшей судьбе.
Вспомнилось, как, уже поздним вечером, перед поездкой к Таисии, он спросил Катю:
«А чем там, у этого писателя твоего... забыл, блин!.. ну, ты ещё сказала, он прародитель Халка?»
«Стивенсон?.. – улыбнулась Катя. – Странная история доктора Джекила и мистера Хайда?»
«Да-да, про это! Чем там дело-то кончилось?»
«Ну, в итоге, злобный и порочный мистер Хайд стал настолько сильнее своего доброго альтер эго, что уже должен был поглотить его навсегда, и тогда доктор Джекил принял яд».
«Отравился?» – зачем-то уточнил Костя.
«Ага. Цианистым калием. Окончательно превратился в Хайда и тут же умер».
«М-м-м...»
«Эй! – Катя толкнула его кулаком в плечо. – О чём это ты думаешь?!»
«Ни о чём!»
«Да ладно, я же вижу... завязывай, слышь! Всё будет в порядке! Таисия тебе поможет, я обещаю! Верь мне, и тогда завтра станешь как новенький».
Он и поверил. А зря. Костя тяжко вздохнул.
Катя умерла мгновенно, а мать спустя минут пятнадцать-двадцать после его ухода, вдруг осознал он – кусочек нового знания, пришедшего в голову после очередного вмешательства твари.
Не надо было ему соглашаться... никакая Таисия уже не могла тут помочь...
Но что же тогда остаётся? Сделать как доктор Джекил?..
«Ох, погоди-ка, погоди! Зачем пороть горячку?..» – «Затем, что кто-то может снова погибнуть!» – «Да брось, есть масса других вариантов! Пожелай, и увидишь».
Это не был диалог в полном смысле слова, скорее, внутренняя перепалка самого с собой, хоть и не без косвенного участия золотой каракатицы. Он уже слышал нечто подобное, после того, как погибла Катя, но не прислушался, а в отчаянии рванулся вырезать рыбку, что привело только к ещё большим ужасам и неприятностям.
«Забудь про людей, никто их не тронет... расслабься и разреши себе спокойно посмотреть сон».
Каракатица испугалась угрозы самоуничтожения носителя и сменила тактику? Хочет сотрудничества и дружбы?
«Просто сон и ничего больше!.. Нечто типа переговоров... в сонном формате. Покажу своё предложение. А ты уже сам решишь, согласиться на него или нет». – «Обещай, что пока я буду спать, никто не пострадает!» – «Обещаю». – «...Ладно, валяй, – чуть подумав, согласился Костя, – показывай». Ему сейчас и правда требовался отдых.
И он его получил. Да такой, какого не ждал.
Под ногами золотой песок, тёплые волны ласкают щиколотки, Вера уже забежала в воду, плавает и машет Косте рукой, а он медлит, наслаждаясь мягким солнцем и морским бризом. Здесь так приятно и хорошо, на пляже сейчас никого, кроме него и жены, но уже завтра на их виллу приедут друзья, и здесь сразу станет шумно и весело. Взрывы смеха, коктейли, морепродукты высшего качества, дорогущие кондитерские изыски – мама с дядей пришлют всё самое лучшее! – приглашённые звёзды...
– Эй! Чего застрял?! – крикнула Вера. – Я тебя жду!
– Иду!
Он бросился в чистые тёплые волны, нырнул с головой и тут же почувствовал тихий перещёлк, как бывает в ушах при перемене давления, а затем его зрение, дыхание, тело – всё перестроилось так, чтобы вода стала родной средой обитания, на время или навсегда – как он захочет. Выныривать на поверхность теперь было незачем, Костя плеснул изменившимися ногами и ушёл в глубину, наслаждаясь лёгкостью и скоростью, с которыми рассекало воду его обновлённое тело. В голове прозвучал Верин смех, она тоже перестроилась, наслаждаясь полной свободой в морской стихии, и торпедой промчалась мимо – Костя устремился следом. Они пронеслись сквозь целый каскад подводных садов, разноцветные рыбы испуганно прыскали в стороны, багрово-зелёные водоросли колыхались вокруг, стелились под и над ними, нежно ласкали кожу.
