Текст книги "Проводники света (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
К ним подошёл какой-то мужик и пока Максим Викторович с ним разговаривал, Веру вдруг осенило, что раз Кос убежал, когда Елена Викторовна была ещё жива, и с тех пор никто ему так и не дозвонился, то получается – о смерти матери он не знает! Вот почему его нет на похоронах – он понятия о них не имеет! Вера достала телефон и вызвала Костю. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
– Ладно, Верочка, ты прости, но ехать надо, – повернулся к ней дядя. – Может, всё-таки с нами?..
Сказать ему, что Костя не знает?..
– Спасибо, Максим Викторович, но нет, не могу, извините! – повинуясь неожиданному порыву, она крепко его обняла. – Держитесь!
Он кивнул, и Вера, так больше ничего и не сказав, потопала к остановке.
– Увидишь архаровца этого, – раздалось ей вслед, – позвони, ладно? Не чужой всё-таки... хоть и балбес!
– Позвоню! – обернувшись, пообещала она.
Далёкое прошлое, приблизительно VI век
Тятя и впрямь исцелился. Лихорадка отступила, и рука зажила – будто не ломана была никогда.
Счастье, однако, длилось недолго. Месяц спустя обварилась кипящим маслом бабушка Улита. Потом Голуб животом замаялся, а сестра Дарёна, на год Деяны младше, ногу вдруг на ровном месте подвернула и могла теперь только в избе за прялкой сидеть или люльку Дубка качать.
Улучив минутку, Деяна побежала в лес и, вышептав чернолаз, шмыгнула внутрь.
– Ты обещал, что тятя выздоровеет и всё будет хорошо! – едва завидев Мыха, завопила она.
– И что? – мышонок склонил голову на бок. – Разве твой отец не поправился?
– Да он-то поправился, но другие! Баба Улита, брат Голуб, сестрёнка Дарёна – они ж заболели, все разом!
– И кто же в том виноват? – Мых полыхнул оранжевыми факелами глаз.
– Но... – Деяна растерялась. Она шла сюда, твёрдо зная, что домочадцы захворали из-за мышонка, но объяснить, откуда взялась её уверенность, не могла. – Я не знаю... – она мотнула головой, нахмурилась и, чуть подумав, спросила: – А ты можешь исцелить их? Как тятю?
– Сейчас посмотрим... – Мых прищурился, светя огоньками глаз сквозь узкие щёлки в чёрном тумане, а потом вдруг «шерсть» его встала дыбом: – Ого!
– Что?!
– Да у тебя же воронка открылась! – глаза мышонка округлились.
– Какая ещё ворона? – испугалась Деяна, оглядывая саму себя. – Где?!
– Да не ворона – воронка!.. ну то есть это как... омут в реке! Он крутится, и жизненные силы всех, кто рядом с тобой, прямо туда утекают! Вот родичи твои и заболели.
– Омут? Но как... отчего?!
– Скорее всего, от отцовского исцеления, слишком много сил на него потребовалось, вот все теперь и расплачиваются, – вздохнув, повинился Мых.
– Ты не говорил, что так будет! Ты обещал...
– Да я и сам не знал! – всплеснув струящимися ручонками, воскликнул мышонок. – В первый раз ведь попробовал! Не думал, что такое может случиться, клянусь!
– Ну, так поправь! Заткни этот омут!
– Заткнуть?! – Мых аж подпрыгнул от возмущения. – Ты что, помереть хочешь?
– Зачем помереть? – растерялась Деяна.
– Затем, что если тупо заткнуть силам выход, тебя просто разнесёт на клочки. Всё равно что голову отсечь, чтоб не болела, или желудок вырвать, дабы резь в животе прекратилась!
– И что же мне делать?!
– Надо подумать!.. – Мых принялся так быстро ходить взад-вперёд, что за ним потянулся чёрный дымовой «хвост». – Надо подумать... подумать... О! – он остановился, подняв струящийся палец вверх. – Есть способ тебе помочь... Опасный, правда...
– Опасный? – девочка сдвинула брови.
– Не для тебя! – заверил её мышонок.
– А для кого? – Деяна замерла, глядя в сине-красные огоньки его глаз и надеясь, что речь не идёт о ком-то из родичей. Хоть бы это был какой-то незнакомец! Или нет, пусть вообще, это будет не человек! Зверь какой-нибудь или птица.
– Некрут, – выдержав небольшую паузу, ответил Мых. – Нам нужен Некрут.
– Зачем?!
– У него есть то, что поможет одолеть твой омут.
Глядя на её оторопелое лицо, Мых принялся задумчиво теребить подбородок, разбрасывая клоки чёрного тумана.
– Прекрати, пожалуйста! – жалобно пискнула Деяна, когда почти полголовы Мыха растаяло в воздухе и огоньки глаз повисли на разном уровне.
Мышонок сунул лапы в собственный живот, зачерпнул оттуда хорошую охапку тьмы и стал приляпывать её к тому, что осталось от головы.
– Скажи, ты понимаешь, что такое пересадка? – спросил он, когда его чёрная морда восстановилась. – Видела когда-нибудь, как от куста или цветка берут побег и сажают его в другое место сада?
– Да, – кивнула Деяна. – Мама так делала... а тятя ещё и ветку от одной яблони к другой приращивал... чтоб яблоки сладкие родились.
– О, точно, прививка! – оживился Мых и посмотрел на неё чуть ли не с восхищением. – Ты верно уловила суть: взять что-то у одного дерева-организма и пересадить другому для его улучшения! Это как раз то, что может дать тебе Некрут.
– Но он же не дерево!
– Так ведь и брать мы с тобой будем не ветку! У Некрута есть свойство, данное ему от природы и обратное твоему омуту. Он легко может запасать силу прямо из солнечного света, причём так много, что порой скапливается излишек, который может закинуть Некрута куда угодно: сюда ко мне, например. Когда я увидел его, то сказал, какой он Солнечный человек. Мальчишка не ответил, но мы стали играть. Я дня три с ним возился, пока не понял: ну, не способен он управлять своей силой! И научить его делиться ею, когда мне надо, никак не получится. Тогда я попросил его привести сюда ещё кого-нибудь, кому будет интересно с нами играть. В итоге его лишняя сила пошла на то, чтобы появилась эта якобы резная игрушка, – Чёрный туман мышиной морды прорезала широкая щель-улыбка. – Она-то и помогла сделать для тебя лаз, и даже внешне похожей на меня вышла!.. такой вот ваш Некрут даровитый...
– Даровитый? – рассмеялась Деяна. – Да он же слабый головушкой, не понимает почти ничего и даже разговаривать не умеет!
– Он не слабый головушкой, просто она у него по-другому устроена, вот он и смог пробить мне лазейку в ваш мир. – Мых вдохнул и, закатив к небу огоньки-глаза, длинно выдохнул, после чего вновь, уже без улыбки, уставился на девочку. – Но в одном ты права: ничего ты этому мальчишке нормально не объяснишь, так что придётся тебе заманивать его сюда хитростью.
– Я не хочу Некрута обманывать!
– Думаешь, я хочу? Но что нам ещё остаётся, коли он приглашений не понимает? Попробуй сначала добром, а уж если не получится, воспользуешься его связью с поделкой, – Мых показал на резного мышонка и объяснил, что делать. – Ну, а как Некрут к тебе явится, уж не теряйся, хочет или нет, а тащи его в чернолаз любым способом, главное, чтоб в лес не сбежал.
– А дальше что?
– А дальше я возьму хороший такой «кусок» его запасателя силы и пересажу тебе – это позволит нам обуздать омут.
– Но ты говоришь, это опасно для Некрута! Он что, может умереть?
– Надеюсь, что нет, но обещать не могу – впервые ведь такое делаю... Решать, однако, тебе – твои же родичи под ударом! Не приведёшь Некрута – они будут всё сильнее болеть, пока не умрут. Один за другим.
Мых полыхнул оранжевыми глазами-факелами и игрушка в руках Деяны ответила тем же. Тело девочки сотрясла дрожь, голова закружилась.
– Поразмысли, что дороже тебе в твоём мире! – донеслось до неё прежде, чем земля под ногами разверзлась, и Деяна ухнула в бездонную пропасть.
Очнувшись возле своего тына, она поспешила домой.
*
Родичам становилось всё хуже, и Деяна стала всё чаще и дольше думать о Некруте, надеясь, что он прибежит её навестить.
Может, он сам согласится нырнуть в чернолаз, если она попросит помочь, и от пересадки с ним ничего не случится?
Ведь не умирает же дерево, давшее ветвь для прививки, вот и он тоже пусть выживет – заранее запасёт себе побольше солнечной силы и всё хорошо тогда будет! Поделится просто с ней запасателем, как она иногда делилась с ним сладкой ягодой из малинника: нарвёт полную горсть и сунет ему прямо в рот – сам-то он никогда б не собрал. А ел, однако, с удовольствием! Угощала Деяна его и вишней с высаженных всего пять вёсен назад деревьев, хоть и мал был ещё урожай, не то что в общих садах рода. Она тогда крохой была, но помнит, сколько вишни, сливы, яблок и груш давали большие, могучие деревья.
Так думала она, подходя к огромной, толстой липе рядом с огородной поляной. Здесь, в дупле старого дерева, Деяна хранила всё, что ей приносил Некрут. Бывало, достанешь подарки его посмотреть, улыбку и походку смешную представишь, – глядь, а он уже тут как тут! Будто слышит, как она его вспоминает, и является во плоти.
Но сейчас, сколько бы ни перебирала Деяна шишки, высохшие цветы и куски необычно перекрученных корней, мальчишка не прибегал. Где же ты, Некрут?!
Когда, вдобавок к хворым брату, сестре и бабушке, мать стала лихорадкой маяться – да так, что не встать, Деяна совсем пала духом. Голуб уже еле шевелился, иссох весь, ни еда ни вода в его животе не держались, а тут ещё и младшенький Дубок стал постоянно кричать – аж красный весь сделался.
– Не понимаю, что с ним! – жаловалась сестра, качая люльку и глядя с тоской, как мечется в жару матушка.
Нога Дарёны раздулась уже как подушка, заставляя маленькую няньку то и дело подвывать от боли. Обваренная бабка Улита пребывала без чувств, отец разрывался меж ста дел и работ, а Некрут всё не шёл и не шёл.
И поняла тогда Деяна – ждать больше нельзя! Не хочет идти добром, придётся понудить, иного выхода нет.
Вышептав чернолаз, она нашла неподалёку пенёк и уселась, положив резного мышонка себе на колени. Потом взяла нож и замерла, собираясь с духом. Решиться было трудно, но коли струсишь – родичей будет уже не спасти. Мых сказал, отец заболеет последним, но и он из-за её омута тоже не выживет... Умрут все! – как же тогда она будет жить? Одна?! Все посевы кабаны да птицы потравят, скотина падёт, а её одну тут, в лесу, дикие звери порвут. Только и останется, что в общину идти, к старейшине на милость, обратно в род проситься... возьмут, наверное, пожалеют малую сироту-горемыку... Помогут и мёртвых проводить, как полагается. Деяне явственно представилась погребальная крада, куда понесут отца, матушку, бабу Улиту, Голуба, Дарёну и малютку Дубка...
Нет!
Смахнув набежавшую слезу, девочка сжала нож и с силой полосонула себя по левой ладони. Острая боль обожгла руку, кровь полилась ручьём – всё, пути назад нет! Деяна сжала кулак, следя, как алые капли падают на игрушку, текут по морде, заливают резные глаза. Сюда, Некрут, сюда! Ко мне!
«Сила крови, коей ты Некрута вызовешь, тоже отнята будет у родичей, – предупредил её Мых, – ещё хуже им станет от этого, а потому торопись: чем быстрее мальчишку в чернолаз затянешь, тем меньше им вреда нанесёшь...»
Зрачки резного мышонка вспыхнули рубиновым светом, Деяна зашептала подсказанные Мыхом слова и звуки, сжимая и разжимая кулак, чтобы на игрушку продолжала капать кровь. Где же ты Некрут, где?!
Она закрыла глаза, повторяя заклинание, а когда открыла – он был уже здесь! Стоял прямо напротив и глядел на неё, ежась, будто от холода.
Деяна вскочила с пня и попыталась схватить Некрута, но тот увернулся.
– Идём! Надо! Прошу! – Деяна с силой сдавила игрушку разрезанной рукой – может, пока идёт кровь, она удержит мальчишку на месте?
Он замотал головой, и стал медленно отступать от чернолаза.
Ох, нет, нет, только не дать ему убежать в лес – он там исчезнет!.. нельзя!..
Заманить... провести... понудить!..
Деяна бухнулась рядом с пнём на колени, громко вскрикнула и скрючилась, будто скрутило живот. Некрут остановился, но ближе не шёл. Она повернула к нему залитое слезами лицо:
– Больно, помоги, больно!
Мальчишка сделал пару неуверенных шагов к Деяне – она громко стонала и корчилась возле пня, незаметно шаря рукой в траве меж корней. Некрут придвинулся ближе и склонился, тронув её за плечо.
Резкий удар по правому уху обрушил мальчишку на левый бок. Он ударился оземь и замер – кожа на щеке ссажена, вокруг расплывался кровоподтёк. Отбросив камень – заранее припрятанный тут на случай вот такого неприятного исхода дела, – Деяна сунула мышонка в карман, перевернула Некрута на спину и поволокла за ноги, словно лошадь меж оглоблей, к зияющей тьмой дыре.
Голова и спина мальчишки скребли по земле, затылок громко бился о корни, и за пару шагов до цели девочка услышала, как он замычал, приходя в себя, и отчаянно завозился, дрыгая ногами и изворачиваясь. Вцепившись в его щиколотки, словно собака – в кость, Деяна рыбкой бросилась вперёд, метя головой в самую серёдку чернолаза.
Глава 2. Вынужденная жертва
Ночью Вере снова приснился тот же сон, что и вчера, и позавчера. Про мужика и дерево. Мужик был самой обычной, ничем не примечательной, внешности, лет, наверное, сорока, а может, пятидесяти – она плохо определяла возраст таких старых людей. Одет он был в джинсы, высокие походные ботинки на толстой подошве и куртку с миллионом карманов, на голове – кепка.
«Проснись! – говорил он. – Деяна, проснись!»
Вера хотела сказать в ответ, что она – не Деяна, но из горла вырвался только стон.
«Ты помнишь древо, Деяна?» – спрашивал мужик и показывал почему-то вверх, словно это его древо могло находиться на небе.
Вера поднимала голову, и от этого вдруг переворачивалась сама вверх тормашками, однако под ногами оказывалось вовсе не небо, а океан – безбрежный и бесконечный. Она стояла на затерянном среди волн каменном острове, где росло одно-единственное дерево. Настолько огромное, что глаз не мог охватить его целиком, виден был лишь исполинский ствол без конца и края, а вверху просматривалось начало самых нижних ветвей, толщиной с Останкинскую телебашню, сама же крона терялась где-то в далёком сером мареве.
«Древо, Деяна. Вспомни!» – это был голос мужика в кепке, и Вера стала поворачиваться туда-сюда, пытаясь увидеть, где он, но тут всё вокруг внезапно потемнело, послышался жуткий вой, поразительно знакомый, и её ослепила ярчайшая вспышка. Раздался адский грохот, гигантский ствол вздрогнул и заскрипел. Молния! – поняла Вера. – В дерево ударила молния!
Дерево закачалось и озарилось изнутри сине-красным светом, будто горела его сердцевина, освещая кору – только не кора это была, а лица! Сотни, тысячи, миллионы лиц глядели с колоссального ствола, а потом, возле самой земли, над корнями, он лопнул, и оттуда вырвалось что-то чёрное, живое, текучее. Ударило прямо в Веру , резко выбрасывая из сна.
Вскрикнув, она открыла глаза и села на постели, щёки горели, будто по ним и правда хлестанула та чёрная жижа... За окном брезжил рассвет. Деяна... Какая ещё, на фиг, Деяна?! И что это за мужик? – задолбал уже третью ночь подряд сниться! Что надо ему, зачем она должна видеть это дурацкое древо? Вера потёрла руками лицо и встала – жутко хотелось пить.
Каждый раз новые подробности раскрываются, думала она, жадно глотая воду прямо из-под крана. В первый раз только мужик этот приснился со своим «Вспомни, Деяна!», во второй – мужик и колоссальное дерево, а сегодня вот накрыла тьма и раздался вой... такой громкий и... Чёрт! Да ведь это же...
О нет! Нет! Ну, сколько же можно, о господи?! Вера плеснула в лицо холодной водой.
Суперслаженный хор лысорей.
Умывшись, она прошла на кухню и села за стол.
Пение старших чернокровых, глас крылатой тьмы – столкнувшиеся с ним люди могли называть его по-разному, суть от этого не менялась. Это был вой чёрной сущности, веками обжиравшей людские души.
Вера узнала его.
И чёрная жижа, что ударила ей в лицо, – это та самая «нефть», что наполняла глаза чернокровых! Вот же гнусь – ну, неужели всё начинается вновь?.. Неужели эта чёртова зараза никогда не уйдёт, не отвалит, не сгинет уже, наконец, к чертям собачьим навеки?!
Блин, какого хрена!.. Ведь ни «лампочек» уже нет, ни лысорей, ни их чернокровых наследников! Радужная сила и чёрная кровь нейтрализовали друг друга, все это видели, знали и чувствовали... Не может быть, чтобы грёбаная тьма снова вернулась...
Но Костя-то пропал!
А он был самой сильной из всех когда-либо рождавшихся «лампочек», и в последнее время с ним явно творилось что-то не то... все эти странные вещи: дорогие обновки, внезапный уход из дома. Грудь вот ещё, как выяснилось, себе кухонным ножом располосовал – вот уж вообще непонятно, что на него нашло... чего он добиться этим хотел?! Из пекарни опять посреди смены сбежал, а сразу после – пожар, дядька о племяннике теперь невесть что думает... А мать?! Вот тоже странности: вылечилась вдруг чудесным образом от алкоголизма, а потом – бах! – скоропостижно умерла от сердечной недостаточности, о которой до этого никто – в том числе и сама Елена Викторовна! – и не подозревал даже.
Теперь вот сны эти ещё допекать начали! Третью ночь подряд мужик один и тот же со своим жутким древом является, и видение обрастает всё новыми и новыми подробностями. Будто кто-то достучаться до бывшей суперлампочки пытается... а способностей-то уже нет!..
Но кто он, мужик этот? Вера никогда его раньше не видела. Она закрыла глаза, припоминая, как он выглядел и где находился... – в лесу! Да, точно, он был в лесу, потому и одет по-походному... стоял рядом с... ямой?..
Бассейн! – девушка широко распахнула глаза, поражённая собственным озарением. Да он же стоял рядом с бывшим лысорским бассейном! Заваленным землёй и потерявшим форму после её битвы со спящими, когда всё закончилось грандиозным «землетрясением» и Веру чуть не прибило сосной – она, кажется, там, за мужиком, на заднем плане, тоже маячила... Или, может, это уже фантазия? Но хвоя на земле стопудово присутствовала. И холм, и развалившаяся яма – да! Это то самое место! Лысорских ловушек там больше не было, так что теперь любой человек мог к бассейну попасть...
Хотя мужик этот – точно не любой, раз умеет к Вере во сне три ночи подряд заявляться!
И почему он звал её Деяной?
Поиски в интернете одарили знанием, что имя Деяна – древнее, старославянское и означает «трудолюбивая». Ничего интересного найти больше не удалось, только отсылки к нумерологии, где слово «Деяна» соответствует числу 6, и другие – высосанные кем-то из пальца, а затем тупо перекопированные на десятки разных сайтов – подробности, вплоть до разбора, что даёт каждая отдельная буква носителю имени, предсказаний его характера и судьбы.
Фыркнув, Вера вышла из интернета и, бросив смартфон на стол, принялась варить себе кофе, ибо было ясно: уснуть всё равно уже не удастся.
Далёкое прошлое, приблизительно VI век
Как именно проходила пересадка запасателя, Деяна не видела: перед глазами всё время клубился чёрный дым, ни руки, ни ноги не слушались, голова отяжелела, а живот крутило, словно прямо сейчас обделаешься... но нет! ничего такого, к счастью, не произошло.
Дурнота ушла, но сил почти не осталось: едва хватило, чтобы глаза открыть и спросить, с трудом выплёвывая слова:
– Как там мои?.. живы?
– Скорее всего, – пожал плечами Мых. – С того момента, как ты здесь, вредоносное влияние на них прекратилось.
– Я много крови лила, – прошептала девочка. – Ты говорил, им от этого хуже станет.
– Да, но не так сильно, как от твоего омута. Может, кто-то самый слабый кровопускания и не выдержал, но большинство наверняка выжило. И теперь, когда пересадка прошла успешно и омут обезврежен, смело надейся на лучшее!
– А Некрут?
– Некрут плох, но жив, я постараюсь ему помочь.
Ободрённая этими словами, девочка свернулась калачиком и провалилась в глубокий сон, а когда очнулась, мальчишка по-прежнему оставался без чувств: глаза его были закрыты, лицо выглядело чужим, оплывшим и плоским, а сам он казался мягким и податливым, словно ватная кукла без костей. Зато в Деяне, наоборот, жёсткости будто прибавилось: тело сделалось крепким, упругим, в нём чувствовалась какая-то новая сила. Девочка стала лучше видеть, слышать и вдруг заметила, что странная гора, на которую она уже привыкла не обращать внимания, и не гора вовсе, а... полотнище?.. – да, это действительно было похоже на бесконечно длинное и широкое рябое полотнище пеньковой тканины, собранное густыми складками.
Пока Мых озабоченно кружил вокруг Некрута, Деяна встала и, сделав несколько шагов к «тканине», с изумлением заметила, что та и правда приблизилась, а ведь раньше, сколько не иди, ни на локоть не удавалось к «горе» придвинуться!
Деяна побежала к «полотнищу» и услышала нараставший шёпот: он исходил от складок, а сами они непрестанно волновались, будто от ветра. А может, с той стороны кто-то ходил туда-сюда и, пришёптывая, водил по «тканине» рукой?..
– Эй, кто там? – громко крикнула она.
– Стой! Нет! Назад! – заорал Мых, бросаясь к Деяне, но та уже сунула руку в складки.
– Береги голову! – провыл мышонок и едва успел ухватить девочку за ноги, когда кто-то цапнул её за ладонь и свирепо дёрнул к себе.
Она отшатнулась в самый последний момент – лицо оказалось на волосок от тёмного провала между колыхавшимися слоями «полотнища». Рука ушла туда почти по плечо, и чьи-то раскалённые, будто огненные, челюсти уже пережёвывали кисть! Деяна заорала и, сунув меж складок вторую руку, в которой вдруг ощутила резного мышонка, принялась лупить им невидимого врага. Раздалось громкое шипение и рёв, челюсти разжались, и девочка отлетела прочь от провала, как камень, пущенный из рогатки. Рёв стал громче, «тканина» замотались, словно её рвал ураган.
Мых превратился в чёрный вихрь и, окутав собой Деяну, снёс в сторону и забросил внутрь другой, огромной и многослойной, складки.
– Где... – начала было девочка, но тут же умолкла, подавившись клубом чёрного пара – густым, словно настоящий кляп.
Её туманный приятель полыхнул глазами, попутно вылепив из тьмы пасть и тут же её захлопнув. Деяна молча кивнула, и дымный кляп сразу исчез. Складка, куда втащил её Мых, была не похожа на тёмный провал, а состояла из множества тонких слоёв, между которыми беглецы и притаились, пережидая опасность.
Правая рука Деяны оказалась, как ни странно, целой, а резного мышонка, которым она била врага, нигде не было.
Снова раздался рык, причём гораздо громче, чем раньше. Мых тихонько приблизился к краю складки, высунул наружу один глаз и, тут же втянув его обратно, едва слышно прошептал:
– Тигр. Здоровущий.
Тигр? Деяна никогда про такого зверя не слыхивала. Она вытянулась и осторожно выглянула за сгиб.
У занавеса стояло, задрав голову вверх и нюхая воздух, гибкое чёрное существо, похожее на рысь, но размером с медведя, состоявшее, как и Мых, из клубов тьмы, только гораздо более плотных. Глаза существа горели ровным, сине-красным пламенем, пасть истекала завихрениями тёмного тумана. Тигр, – беззвучно катала во рту новое слово Деяна и, несмотря на страх, с жадным интересом рассматривала загадочное создание. – Тигр.
Зверь тем временем прыгнул к Некруту и как только тронул его носом, мальчишка застонал и пошевелился! Деяна ахнула и дёрнулась было вперёд, но Мых мгновенно обволок её своей тьмой и утащил в глубину складки.
– Не рыпайся, неука глупая, не то сожрут! – злобно прошипел он девочке на ухо. – Некруту ты всё равно уже ничем не поможешь! – По-прежнему обнимая её тьмой, Мых позволил Деяне чуть-чуть высунуться за сгиб, чтобы одним глазом увидеть, что происходит снаружи.
Мальчишка сел, с открытым ртом таращась на огромную чёрную кошку, потом, улыбаясь, потянулся прямо к открытой пасти. Тигр взревел и ринулся вперёд, полностью скрыв Некрута под слоем густой тьмы, а затем развернулся и, одним прыжком достигнув «полотнища», исчез в одном из тёмных провалов.
Дождавшись, когда «тканина» полностью успокоится и замрёт в неподвижности, Мых вынес девочку из складок и поставил на землю.
– Он сожрал его, сожрал! – воскликнула, чуть не плача, Деяна.
– Это ты виновата! – безжалостно изрек мышонок, ткнув пальцем в её ладони. – Ты!
– Но я же не хотела! Я не знала, мне показалось...
– Думать надо, прежде чем делать! Показалось ей... – беззлобно пробурчал Мых. – Теперь вот он будет всё время сюда соваться, чтоб и меня проглотить... – он задумчиво нахмурился и умолк, но когда девочка тронула его за плечо, быстро добавил: – И тебя! Тебя тоже сожрёт с потрохами, если ещё раз в провал сунешься!
– А вдруг Некрута ещё можно спасти? – Деяна смотрела на свою руку, без вреда побывавшую в пасти чёрного зверя.
– С ума, что ль, сошла, дурында?!
– Сам ты дурында! Я била Тигра мышонком, и он отстал!
– Чепуха это всё, случайность! – убеждённо заявил Мых. – Успел я в последний миг за ноги тебя схватить, вот мы и улизнули, ясно? Нет бы спасибо сказать! – Глаза его полыхнули оранжевыми факелами. – Учу тут её, спасаю, прививания труднейшие делаю, а она мне, вместо благодарности, тварей злобных приманивает!
– Я не нарочно... – Деяна потупилась.
– Ладно, ты морковку не потеряла?
– Нет, здесь она, на месте! – проверив карман, сообщила Деяна.
– Вот и славно! – просиял Мых.
– А сам резной мышонок? Он где?
– Да с тобой он, с тобой! Внутри, вместе с запасателем...
– Внутри?! – девочка уставилась на свою левую ладонь, и ей вдруг почудилось, что там и правда зажата игрушка. – Ай! – она испуганно тряхнула рукой, и видение рассеялось.
– Да не пугайся ты, в этом же нет ничего страшного, одно только сплошное удобство... – Мых ухмыльнулся и подмигнул. – Привыкнешь!
Деяна неуверенно кивнула.
– Вернёшься домой, про каждого из своих родичей загадаешь желание, чтобы выздоровел, а потом просто переложишь морковку из правой руки в левую. И тогда они исцелятся!
– Ты же сказал, они сами уже выздоравливают! – воскликнула девочка.
– Я такого не говорил, я сказал – надейся на лучшее.
– Ах ты, чёрная морда!.. – разозлилась Деяна. – Давай быстрей домой меня отправляй!
– Погоди, есть ещё одна важная вещь, которую тебе надо знать.
– Слышь, Мых, а если я стану сильно махать руками, твой дым или что это – чёрный туман? – развеется?
– Я не дым! – мышонок обиженно засопел, уплотнившись так, чтобы ни одного клочка не торчало наружу. – И не чёрный туман. Это всё слабость твоего зрения, ясно?
Деяна только фыркнула.
– И ещё вот что: тебе придётся покинуть свой дом навсегда!
– Что?!
– Что слышала, – глаза Мыха превратились в щёлки. – Придёшь, загадаешь желание, чтоб поправились, а когда оно исполнится, соберёшь свои вещички и двинешь прочь!
– Но как?.. – она не верила своим ушам, надеясь, что он её просто пугает. – Почему?
– Потому что вы связаны! У родичей очень крепкие узы, и жизненная сила гуляет по ним туда-сюда, от одного к другому и обратно.
– И что ж в том плохого?
– А то, что она будет то и дело толкать запасатель, сбивая его работу. И скоро так растолкает, что он просто отвалится! И тогда всё! – пропадёте окончательно, и я ничем не смогу помочь. Единственный способ избежать этого – оторвать тебя от семьи.
– И ты молчал?! – взбеленилась девочка и, схватившись за голову, затопала от злости ногами. – Молчал!
– Да тихо ты, не беснуйся, Тигр вернётся! – выставив «шерсть» дыбом, прошипел Мых. Обернувшись чёрным вихрем, он подхватил девочку и поднял её над полом, одновременно затыкая рот клубами чёрного дыма. – Уймись!
Он держал Деяну, пока та не перестала дрыгать ногами в воздухе, тогда только поставил обратно на землю и мягко произнёс, сочувственно заглядывая в глаза:
– Тебе придётся уйти – другого выхода нет.
– Но куда ж я пойду?! – Деяна в отчаянии простёрла к нему руки. – Одну меня назад в род не возьмут: никто не поймёт, зачем я из своей семьи извергов ушла, обратно погонят!
– Даже если б взяли, твоя родовая община всё равно слишком близка, – Мых вздохнул, выпустив маленькое туманно-чёрное облачко. – Уходить надо намного дальше, в места иные, где никто тебя знать не знает.
– Меня волки по дороге съедят!
– Не съедят. Отсюда, из межмирья, попасть можно куда угодно, так что не придётся тебе вёрсты ногами бить. Исцелишь родичей и возвращайся ко мне – я сам тебя в другую местность отправлю.
Умерла только баба Улита, все остальные поправились, а тятя оказался здоров – с тех пор, как рука прошла, так больше и не болел.
Деяна смотрела, как погребальный костёр возносит душу Улиты, и вспоминала, что та ей рассказывала про Навь, куда попадают умершие. Там темно и по небу катается чёрное солнце... а люди-тени переходят Реку Забвения и забывают, кем были, чтобы позже родиться сызнова, уже другими. Но иные пращуры не уходят, а остаются в особом, светлом месте Нави – Слави, дабы родичам живым помогать... – может, и баба Улита так сделает? Останется в Слави за всеми приглядывать, а в Навью неделю придёт к внучке и расскажет, как они тут, без неё, живут...
Деяна пробыла с родичами две недели, дабы убедиться, что все они полностью исцелились, а потом в одну из ночей просто тихо исчезла, ни с кем не прощаясь. Встала, едва все уснули, прокралась мимо лежанок сестры и брата, кивнула им, еле различимым во тьме, поклонилась до земли отцу и матери, постояла, улыбаясь, возле махонького Дубка, а затем тихонько скользнула за дверь, прямо под звёздное небо. Две большие лохматые собаки, верные внушённой людьми привычке лаять только по делу, молча проводили её до калитки. В свете нарождавшегося месяца они чудились такими же чёрно-дымными созданиями, как Тигр из Мыхиного межмирья, пока Деяна не коснулась их мохнатых голов. Тёплые, плотные, живые! Потрепав и погладив псов, она вышла со двора и, миновав колосившиеся поляны, принялась вышёптывать чернолаз.
Дыра открылась прямо тут же – легко и быстро. Девочка сомневалась, сможет ли ночью различить проход, да куда там! – чернота лаза была такой полной, глубокой и безраздельной, что обычная лесная темнота казалась наполненной светом.
Оглянувшись на возделанные лоскуты земли и родную рубленную избу, что скорее угадывалась, чем была видна во мраке, Деяна тяжко вздохнула и, сморгнув набежавшие слезы, шагнула в дыру.
*
Прежде чем перебросить Деяну на новое место, Мых научил её, что говорить по прибытии.
«Но как же смогу я сказывать такие небылицы старейшине рода?!» – в ужасе вопросила Деяна, с малолетства впитавшая безраздельное уважение к старшим.
«Придётся! – ответил Мых. – Открывать правду нельзя! Ежели сделаешь это, никто всё равно не поверит – сочтут, что ума лишилась! Пожалеют, наверное, не прогонят, но и своей ты у них не станешь. Не будет ведь рядом матушки, что любит своё дитя, даже если оно увечное, а только люди совсем незнакомые! И коль что не так – отделять тебя станут всегда, как помеху досадную! Нужна тебе жизнь такая?»
