Текст книги "Проводники света (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

  Чуть правее сверкнул золотой бок, Костя развернулся и, встретив взгляд огромного изумрудного глаза, услышал: «Единенье хотите? Я угощаю!»

  Каракатица бросила в воду горсть сияющих серебряных искр. Вера закружилась, впитывая их всем телом, Костя последовал её примеру, и мир сразу же изменился. Океан стал другим, и они с женой тоже: гибкие, быстрые, изящные синие существа – их были тысячи, рядом, бок к боку, голова к голове, и все двигались в едином скором ритме – танец, идущий из глубины веков. Когда-то, на заре разума, перемещение цельным косяком спасало от хищников, а теперь стало просто любимым развлечением, возможностью ощутить себя великим, неуязвимым и непобедимым организмом. Это было не просто приятно, а фантастически прекрасно, Костя прочувствовал единение в полной мере, так же, как настоящие аборигены другого мира.

  Насладившись древнейшим танцем водных существ, Костя с Верой сменили форму на человеческую и выбрались на пляж, где ели запечённую на углях рыбу, пили вино и много смеялись.

  А когда стемнело, каракатица увлекла их новым развлечением, предложив отведать «сока» ночных летунов из иной... вселенной?.. планеты?.. галактики?.. – бог знает, Костя об этом не задумывался, легко и стремительно рассекая воздух крыльями. Рядом летела и пела Вера, голос её был прекрасен, Костя вторил мелодии и кружился в ночном небе, среди замысловатого рисунка стольких издаваемых и отражённых звуков, сколько человеку никогда и не снилось. Пока они носились под звёздами, Костя знал самоназвание этих крылатых существ, но стоило только превратиться обратно в человека, забыл. И это было неудивительно: его язык, горло и уши так сильно отличались от речевого и слухового аппаратов ночных летунов, что он всё равно не смог бы ни воспроизвести, ни услышать привычные для них звуки.

  После Костя побывал и в других невероятных местах, перевоплощаясь в различных существ и испытывая их способы получать удовольствия, пока не услышал прямо внутри себя:

  «Миров великое множество, ты можешь увидеть их все, испробовать всё, стать кем угодно, принять любую форму, в том числе и человеческую, надо только согласиться на полную перестройку своего организма и сделаться волновым существом».

  «Но ведь тогда я перестану быть человеком?» – «Ты станешь тем, кто гораздо круче, пойми! Это как... ну вот если бы ты всю жизнь смотрел только черно-белое немое кино по советскому „КВН-49“ с микроэкраном и водной линзой, и вдруг тебя пересадили в зал кинотеатра с системой аймакс и стали показывать современные фильмы со спецэффектами. При этом „КВН“ твой никто реквизировать не собирается, он у тебя остаётся, и ты всегда можешь вернуться к старым просмотрам...» – «Только вряд ли я, после аймакса, этого захочу, верно?..»

  Прямо перед Костей возникла Катя, она улыбалась:

  – Ну, как тебе Таисия Николаевна? Понравилась?

  – Ч-что?.. – всего пара секунд замешательства, и Костя вдруг ясно вспомнил, как они пришли к нестарой ещё, подтянутой женщине с умными и блестящими сине-серыми глазами, такого необычного, удивительного цвета, словно небо в грозу.

  – Симпатичная тётка... только... она ведь так ничем мне и не помогла...

  – Она выяснила, что ты вовсе не одержим! – возмутилась Катя.

  – Ты веришь ей?

  – Разумеется! Нельзя выгнать беса, которого нет!

  – А если я сам и есть этот бес? Вдруг я уже стал им, растворился в нём, согласился навеки остаться Хайдом?

  – Нет никакого Хайда, Кос! – рассмеялась Катя. – Успокойся.

  – Ты так в этом уверена? – он взял её за руки и заглянул в глаза, в самую глубину, игнорируя смех, и там... там было только его отражение.

  – Конечно. Ты – это ты!

  – Я – это я? – спросил Костя своё отражение и прочёл в нём некую растерянность: всё было вроде бы хорошо и Катя так ему нравится, но... Вера? Как быть теперь с Верой?..

  Катя исчезла, и он сразу же вспомнил, что она на самом деле погибла, мать тоже мертва, а Вере он отправил сообщение, что больше к ней не вернётся.

  «Это всего лишь один из бесчисленных вариантов развития событий, – пояснила ему каракатица, – и пока ты обычный человек, у тебя нет выбора, однако если согласишься на моё предложение, всё сразу изменится!» – «Но ведь это будет только воображаемая жизнь! Смерти Кати и мамы уже случились, я видел. Мёртвых не воскресить!» – «Да, если ты – человек. Перестанешь им быть, и глупые ограничения исчезнут». – «Не понимаю!» – «И не поймёшь, пока мыслишь людскими мозгами, хоть бы я даже и сказала тебе правду: никакого времени на самом деле нет, нет ни прошлого, ни будущего, всё во Вселенной существует одномоментно и в бесконечном количестве вариантов». – «Хочешь сказать, Катя и мама смогут быть живы и здоровы, если я соглашусь на твоё предложение?» – «Ну, если ты захочешь влезть обратно в человеческую шкуру и сидеть на Земле, то да – сможешь выбрать любой вариант этой жизни, и оставаться в узких земных рамках столько, сколько тебе заблагорассудится. Времени не существует, я уже говорила, и когда тебе надоест заниматься Земной фигнёй, сможешь всё бросить и расшириться до самых звёзд». – «А что взамен?» – «Взамен чего?» – «Того, что ты предлагаешь! Ведь не из альтруизма же ты это делаешь? Говоришь, я должен согласиться на полную перестройку своего организма, обещаешь, что тогда все мои близкие каким-то нечеловеческим образом останутся живы и здоровы, но тебе-то, самой золотой каракатице, это зачем?» – «Получать человеческий „сок“! Через тебя. Это будет легко, если ты перестроишься». – «И люди больше не будут страдать и гибнуть?» – «Варианты! Ты что, забыл? Есть бесконечное число вариантов, где никто не умер, даже те бомжи, из-за которых ты убиваешься, хотя они и стырили бы у тебя смартфон с паспортом и даже кроссы с ног стащили, пока ты спишь, если б не я! Выбирай какую угодно версию событий и живи в ней, пока не надоест». – «Мне надо подумать». – «Три дня! Я дам тебе их на размышление. А чтоб ты не скучал, не голодал и не чувствовал себя одиноким, предлагаю на время стать, кем захочешь: орлом, волком, медведем... – любая земная форма существования в твоём распоряжении. Пожелай, чтоб так было, и думай себе на здоровье! Договорились?»

   Далёкое прошлое, приблизительно VI век

  Деяна брела, глядя в землю, но едва ли замечая, куда ступает: в голове теснилось столько всего, что она даже не пыталась навести там порядок. Пусть эта круговерть образов, мыслей, вопросов и ощущений сама как-нибудь уляжется, тогда можно будет думать и здраво судить о том, что случилось. Колояр медленно шагал чуть впереди, то покашливая, то втягивая воздух большими глотками, словно всё ещё не мог отдышаться.

  Путь им предстоял неблизкий: Деяну выкинуло далеко от обоих – и её и юноши – родных деревень, зато близко к заимке Белогора, так что места эти, к счастью, были Колояру знакомы, и он уверено вёл девушку сквозь лес. Солнце почти село, когда они наконец вышли к неглубокому оврагу рядом с избушкой, где по дну бежал ручеёк, и разом бросились к воде: дома свои они сегодня покинули, едва только стало светать, тогда же и пили в последний раз. Утолив жажду, с наслаждением умылись и двинулись к дому.

  На дворе совсем стемнело, Колояр зажёг масляную лампу, выставил на стол горшок с кашей, положил ложки, достал из ларя у стены одного из зайцев – добытых и испечённых им ещё в предыдущий день. Усевшись друг напротив друга, уставшие путники принялись жадно уплетать мясо, заедая его крутой и холодной – тоже сваренной прошлым вечером – ячневой кашей.

  – И долго же твой навий Дед Белогор тут один-одинёшенек жил? – спросила Деяна уже после того, как они оба насытились, и гостья высказала все положенные слова благодарности за еду и гостеприимство.

  – Долго, – кивнул Колояр. – Ушёл сразу после того, как жена его, моя бабушка Ладимира, умерла. Я тогда ещё даже и на свет не родился... но я видел деда, когда дитём был. Являлся он к нам в деревню обычно по осени. Ложки и другие деревянные поделки приносил, шкурки выделанные, травяные сборы, мази целебные... Менял это всё на одёжу, железо... ну, и всякое разное там... Теперь уж и не увижу его никогда больше... – юноша умолк, пригорюнившись.

  – Что, даже в Навью неделю?.. А во сне?

  – Что Навья неделя, если нет его больше ни в Слави, ни в Прави, нигде! – вздохнул Колояр. – А сон? – он пожал плечами. – Только если это самый обычный сон будет, не вещий.

  – А может, ты ошибаешься, и он...

  – Нет, – перебил её юноша. – Не ошибаюсь. Знаю я точно, что себя он целиком отдал, чтоб меня оживить. Растоптали меня там, в межмирье, а потом ещё и этот Некрут в тело моё вселился, да там и распался – слишком уж сильно Нега его потрепала. На мелкие клочки его, и без того чёрным дымом изувеченную, душу изорвала – так и не сумел он собраться, лишь меня собой отравил! Не попал бы я обратно в тело своё, не вышел из межмирья и уж точно не очнулся, если б не дед Белогор!

  – И не Велес с Перуном – я их обоих видела! Наших Богов! – от восторга у Деяны перехватило дыхание, и она ненадолго умолкла. Потом, с трудом обуздав свои чувства, восхищенно прошептала: – Каким же великим ведуном-кудесником был твой дед Белогор, что сами Боги так ему помогали?!

  – Да у них ведь и свои интересы во всём этом деле были. Думаешь, могли им по нраву Богиня и чёрный дым из других миров прийтись? Чужаки, что мировой порядок и в Яви нашей, и в Нави нарушили? Не замечали их долго, ибо они хитрые – в Правь, на нашу небесную твердь, не полезли, а через людей, исподтишка, действовали! Но Велес великий всё же сумел злое лихо пришлое выявить, оттого и благословил меня, дабы мы с Белогором с делом этим непростым разобрались. И в Правь Велес дал о том деле знать, потому и другие Боги тоже нам помогали.

  – И откуда ж ты знать-то всё это можешь? – недоверчиво улыбнулась Деяна, подперев кулаком щёку.

  – Так от навьего Деда и знаю. Душа-то его – здесь теперь! – Колояр приложил руку к ямке между ключиц.

  – Как?!

  – Как – это только Велесу ведомо, у него Белогор позволения испрашивал, чтобы свет своей души мне отдать. Так вот и выжил я, за счёт Деда, а сам он... эх! – юноша только рукой махнул и умолк.

  – Что ж Боги не могли разве просто так тебя оживить?

  – У миропорядка есть свои законы, и даже Боги на небесной тверди им подчиняются, – вздохнул Колояр. – Я должен был исчезнуть! Я! Но Дед очень уж не хотел! И придумал, как внука спасти: вместо моей души – дать сгинуть своей. И к Велесу великому обратился, чтоб тот помог ему обмен такой провернуть. Так и свершилось дело: он навсегда пропал, а я получил свет и силу его души.

  – И теперь знаешь всё-всё, что он думал?!

  – Ну... не то чтобы прям его мысли, я просто... постиг разом многие вещи, которых раньше не знал. Вся дедова жизнь мне теперь известна. Почему жил тут один-одинёшенек...

  – Почему? – в глазах Деяны горело любопытство. – Расскажи! Я, ежели что, об том не проболтаюсь: знаешь сам, сколько я всего и как долго уже от людей скрываю, давно привыкла о многом помалкивать...

  – Пойдём на двор, я огонь в камнях разложу, воды вскипятим, сыту с травами дедовыми заварим. – Колояр поднялся и двинулся к выходу.

  – Я пока сосуд вымою, – Деяна подхватила горшок из-под каши и поспешила за юношей.

*

  – Белогор и правда был ведуном очень сильным: исцеления, предсказания, крепкая связь с Богами – всё было ему по плечу, – начал говорить Колояр, когда они уже развели огонь и, поставив на камни горшок с чистой водой, сели рядом на колоды. – И вот проведал он как-то, что жене его, Ладимире, беда угрожает. Кровяная жила в голове у неё разбухла и в любой момент лопнуть могла, смерть мгновенную принести. Отвары, настои и заговоры никак не годились: Белогор не мог ни предотвратить эту опасность, ни сказать, когда жила та лопнет. Каждый день просил он Богов о спасении Ладимиры, но ничего не менялось, и видеть это было так тяжко, словно занесённый прямо над сердцем нож. Терпел-терпел Белогор, да и не выдержал однажды: решил обратиться за помощью не к светлым нашим Богам, а к силам опасным и тёмным.

  Готовиться к этому стал, уходить по ночам, зверей в лесу резать, злым духам и их повелителю Чернобогу кровавые дары подносить. Заметила Ладимира, что творится с мужем неладное, стала за Белогором следить и узрела, как зашёл он ночью в лес, в волка перекинулся да в зарослях скрылся! Ладимира тогда вышла из кустов под свет полной луны, села на пень и стала мужа прямо там дожидаться – хотела, чтоб понял: она всё видела и говорить с ним об том весьма сильно желает.

  Вернулся Белогор, когда уж рассвет забрезжил, выскочил на поляну огромным чёрным волком – пасть оскалена, зубы и морда в крови, шерсть дыбом, глаза диким огнём горят. Увидела жена мужа таким, испугалась и в страхе попятилась. Камень острый под пятку попал, оступилась она и упала. Ударилась головой о пень – жила больная и лопнула. В миг единый умерла Ладимира, Белогор и моргнуть не успел... Не за кого стало просить, и от помощи злых сил дед сразу же отказался. И хотя не успел он ещё в услужение к Чернобогу уйти, сон ему вскоре привиделся, что недоволен тот таким поворотом, что взор свой уже на него обратил и расплаты непременно потребует. Белогор, опасаясь, что сон вещим окажется, решил уйти подальше от родичей, чтобы расплата никого из них не задела, а на него только обрушилась. Срубил себе избу и там один жил – Велесу служил, постигая глубокие тайны чародейства, охотился, борти медовые обирал, травы целебные сушил, поделки из дерева делал, славил светлых Богов, защиты родичам у них каждодневно просил...

  – Так и что же, Чернобог отступился? Неужто просто так оставил деда в покое? – усомнилась Деяна.

  – Вестимо оставил, хоть и не сразу, и не просто, наверно... ну да тут Велес помог, так я думаю... Но дед всё одно опасался и в деревню уже не вернулся, остался в этой избушке до самой смерти куковать, хоть и приходил порой нас проведать, что всё в порядке, удостовериться, пока не умер весну назад. Ну, а дальше что было, ты знаешь.

  Вода в горшке закипела, Колояр принёс плошку с мёдом и травы из дедовых запасов. Горшок сняли с огня, развели в нём мёд, засыпали травы. Затушив костёр, вернулись в избу и разлили сыту по чашкам.

  Пока пили, Деяна достала из кармана рыбку-подвеску и положила на стол.

  – Совсем не такая, как при Неге, – заметил Колояр, продевая в неё тонкий кожаный шнур – дед использовал такие для стягивания мешочков с травами. – Не золотая, а будто железная, только вряд ли наши кузнецы смогли бы так тонко выковать.

  – И нити, что до крови резала, больше нет, и глазок, что красным светился, теперь – просто вмятинка. Я думала – рыбка – это оберег, но Нега ключом его назвала. Сказала, ключ стал другим, после того, как я его в наш мир вытащила... и её саму, мол, тоже я сюда вытащила, и всех навий! Но могла разве я сотворить такое?! – воздев руки к небу, воскликнула девушка. – Может, это вовсе не я, а Боги?

  – Нет, – покачал головой Колояр. – Думаю, ты. Ты это сделала, а иначе зачем бы дева так за тобой гонялась, заполучить для себя мечтала? – Вспомнив, как Нега велела ему соблазнить девушку, он покраснел и залпом осушил свою кружку.

  – Неужто и впрямь есть такая небесная твердь, где Боги души людские пьют, будто сыту? – глядя, как ходит его кадык, спросила Деяна.

  – Небесный Океан велик... – утерев губы, отозвался юноша. – Ведуны говорят: Род, отец всего сущего, вышел из яйца среди звёзд и создал наше Мировое Древо с Явью, Навью и Правью... Но Нега сказывала, что она совсем из другого божественного племени, стало быть, где-то, в неведомом месте, есть ещё одно Древо, иным родителем созданное, где живут Боги, подобные деве.

  – Деве?! – Деяна воззрилась на него с изумлением. – Да она – чудище хвостатое одноглазое с багровым телом и кожей змеиной!.. ах, да... – наткнувшись на его ошарашенный взгляд, вспомнила она. – Ты ж был в межмирье, когда она к нам такой вывалилась...

  – Я видел, как она менялась, чтоб с чёрным дымом на равных сражаться: зверем была, потом ящерицей с костяным гребнем, но, когда опасность миновала, вновь девой сделалась.

  – Здесь, в нашей Яви, она – мерзкий гадючий клубок – вот каково её истинное обличье! – безжалостно утвердила Деяна. – Жаль, ты не видел...

  – Зато я про твоих чёрных дымных дружков кое-что видел, – нахмурился Колояр, явно не желая больше обсуждать, каков настоящий вид Неги. – Погибая в моём теле, Некрут оставил след... Тигр и Мых – ты знаешь, кто они и откуда взялись?

  – Откуда-то с иного... – Деяна вдруг выпрямилась, осенённая неожиданной мыслью: – Слушай, Колояр, а может, Мых с Тигром с того же самого Древа, что и Нега? Только из другой его части? Она – из верхнего мира, а они – из подземного, а?

  – Наверное... – чуть подумав, ответил он. – Но это только догадки, а вот что я точно знаю от Некрута: и Мых и Тигр – не отдельные существа, а части кого-то гораздо большего!

  – Как это?

  – Ну, живёт где-то там – невесть где – существо такое гигантское... очень большое, выше самой высокой горы, шире, чем лес, да не только лес, а и вся земля-матушка наша! Настолько огромное, что само даже не может увидеть сразу всего себя целиком, и поэтому дальние его части порой делают, что хотят...

  – Это как... пальцы мои сами собою бы бегали? – покрутив руками, рассмеялась Деяна. – Где ж такое видано?!

  – А из дыма текучего мышью или тигром вылепляться – видано что ль? Иное сие существо, чем мы, сильно иное! И огромное – не помыслить тебе!

  – А тебе? – она фыркнула. – Тебе помыслить? Какое оно из себя?

  – Похоже на гигантского чёрного орла о многих-премногих головах и многих-премногих крыльях с глазами сине-красными, огненными.

  – А глаза-то такие я и у Мыха и у Тигра видела, выходит, они, глаза то есть, тоже отдельно от самого орла бегали?.. Ох... – девушка расхохоталась. – Ох, и небывальщина!

  – Ну и не верь, коль не хочешь! – буркнул Колояр. – Некрут семь вёсен с ними варился, вот и вызнал...

  Хотела было Деяна сказать, что Некрут с детства был умом тронутый, да смех никак унять не могла и только рукой махнула.

  – Ладно, поздно уже, спать пора. Тебе – дедова лежанка, а я на полу, пожалуй, устроюсь, – юноша взял пару меховых одеял, бросил их прямо на землю и улёгся, отвернувшись к двери.

  Глядя, как он возится меж тёплых мягких шкур, Деяна зевнула – устали они сегодня, что и говорить. Она взяла со стола рыбку-подвеску и надела на шею, чтобы не потерялась. Потом загасила лампу и, уютно устроившись на лежанке среди шкур, мгновенно уснула, не заметив, как подвеска вдруг засияла радужным светом.

  Приснилось, будто она – Нега. Сбежала за спинами Деяны и драчливых навьих Духов в чернолаз, потом стрелу огромную, в землю воткнутую, выдернула – бах! – чёрный пузырь лопнул, и проход навсегда закрылся. Не добраться теперь до неё никому, не добить! Трижды спускал тетиву своего лука человеческий Бог Перун, одну стрелу в другую вонзая, сливая их в единую молнию, дабы чернолаз пробить – вот это меткость и силища! Ах, кабы могла она с Перуном этим прежде встретиться, ещё до того, как столкнуться с Некрутом и отбившейся от рук нежитью!.. Вот поглядел бы тогда ваш небесный хранитель порядка и мировых границ, кто она и на что способна... А то, может, и вовсе силой меряться не пришлось бы: обвела б его вокруг пальца, да сетью своей так окрутила, что Перун сам бы ей людские души на блюдечке преподнёс... ах, мечты, мечты, пустые рассужденья!..

  Сзади раздался гул, Нега обернулась к «полотнищу» и увидела, что складки шевелятся, будто от ветра. Надо быстрее выбираться отсюда!.. Она вытянула хвосты и крутанулась, как делала обычно, чтобы тут на мельчайшие искры рассыпаться, а там, в своём мире, вновь в целое существо собраться, но не вышло!

  Ветер усилился, складки заволновались, набегая друг на друга и сталкиваясь. Сюда двигалось что-то огромное и могучее.

  Она повторила попытку – опять безуспешно. «Это всё девка, псица поганая! – осенило Негу. – Из-за неё мою переходку замкнуло, когда она меня на земную твердь вытащила!»

  Шум нарастал, складки бились сильнее, земля сотрясалась. Оно приближалось.

  Нега развернулась к ходившему ходуном «полотнищу», крепко сжимая в одном из хвостов громадную золотую стрелу – кто бы там ни был, она не дастся без боя. Гул превратился в грохот, складки рвануло, и занавес разорвался в прах, открыв чёрное, колыхавшее неисчислимыми головами и крыльями, немного похожее на орла, существо. Земля вдруг разбилась на осколки, и Нега полетела в пропасть, но тут же была схвачена за хвосты несколькими клювами – над ними ровным сине-красным огнём горели глаза – всего их, как и голов, было не перечесть. Плеснули многие-премногие крылья, и Богиню накрыла тьма, прошла прямо через тело, разом впитывая все её воспоминания. А потом «Орёл» легко, будто у дитяти – хворостинку, вырвал у Неги стрелу Перуна и, насытив её тёмной силой, вонзил прямо в Мировое Древо. Пройдя вертикально через ствол, молния прошила сразу три мира: Правь, Явь и Навь. Древо вздрогнуло, но устояло, однако там, где кончается ствол, над корнями, возникла дыра, из которой потёк чёрный дым. Последнее, что увидела Нега, прежде чем свет в её единственном глазу навсегда угас, это как, струясь по Великому Небесному Океану, дым соединился с «орлом». А потом она будто взорвалась изнутри, и...

  ...Деяна ахнула и проснулась. Колояр вздрогнул и тоже открыл глаза: прямо напротив плавало расцвеченное пурпурными переливами радужное облако, формой напоминавшее человека.

  – Я снова вижу её! – пробормотал юноша.

  – Кого? – откликнулась девушка, откидывая меховые шкуры и садясь на лежанке.

  – Свою душу, – он посмотрел в её сторону. – И твою тоже... ты... тебе страшно?

  – С чего ты взял?

  – У тебя там... в душе, багряно-тёмное мечется...

  – Тревожно мне, Колояр, – молвила Деяна, поднимаясь с лежанки. – Очень тревожно! Сон я видела... Плохое случилось, ужасное!

  – Где? С кем?

  – Со всеми! Тот гигантский чёрный «орёл» о многих крыльях и головах с сине-красными глазами, о котором ты давеча говорил, из неведомых далей-глубин Великого Мирового Океана и правда пришёл. Стрела Перуна, пробившая ход в межмирье, указала ему, где наше Мировое Древо, и «орёл» пронзил его изнутри! Все три мира чёрной кровью своей отравил и сам ненасытной пиявкой к корням присосался.

  – К корням? Это же...

  – Да, Колояр! Туда! Впился он там, где души людские в мир Нави проходят, что с ними теперь будет, не знаю! И с нами тоже.

  Быстро прибрав место, где спала, она прошла к очагу.

  – А может, то всего лишь страшный сон был?

  – Нет, – покачала она головой, стуча огнивом о кремень. – Такое не может быть просто сном, ты ведь и сам это знаешь. Прости, что потешалась вчера над тобой.

  – Да пустое! – отмахнулся Колояр.

  Сухой трут занялся, Деяна подложила щепок и воскликнула с горечью:

  – Это я во всём виновата! Я с Мыхом проклятым связалась, и вон оно чем обернулось...

  – Но ты же не со зла, ты тятю спасти хотела! – с жаром возразил юноша. – Да и я тоже повинен... не меньше твоего! Чарам Неги бездумно поддался, на всё ради неё готов был... – он нахмурился и покачал головой. – Но что толку нам сейчас об этом терзаться?

  Он открыл ларь, достал миску с парой кусков печёного зайца и горшок с остатками сыти.

  – Давай поедим и, что делать дальше, подумаем. Вдруг что исправить получится?

  – Да как, ежели дар мой от Мыха был, а ныне пропал? Не ведунья я боле, никого исцелять не смогу.

  – Ну, это мы ещё поглядим! Нега не зря на тебя охотилась, сетью своей золоторыбьей оплести хотела, стало быть, есть в тебе дар и без чёрного Мыха. А этот хитрый гад им просто воспользовался.

  – Ты и правда так думаешь? – глаза Деяны заблестели, щёки раскрасил нежный румянец.

  – Не думаю, а знаю! – глотнув холодной сыти, твёрдо изрёк Колояр, стукнув горшком о стол. – Ты без всяких чёрных тварей сумела и Негу, и боевой отряд навий в наш мир вытащить! А сейчас говоришь, дара нет? Да как бы иначе мы с этой хвостатой нечистью сладили? Будь здоров у тебя дар, уж поверь! Девы больше нет, а я опять души вижу! И ты тоже сможешь. Не зря же ты это надела? – Он показал пальцем на рыбку-подвеску. – Нега называла это ключом, ибо души им, как медовые борти, вскрывала, а ты его под себя изменила. Вот и поможет тебе он теперь в души глядеть – я научу! И тогда вместе мы раскумекаем, что и как дальше делать. Велес Великий нам в помощь!

* * *

  Больше всего Косте понравилось становиться волком.

  Он носился по лесу, наслаждаясь силой и скоростью, и охотился на разную живность, что получалось у него гораздо лучше, чем у обычного хищника. С когтями, зубами, обонянием, зрением, слухом настоящего крупного волка и человеческим интеллектом, избавленным от навязанных цивилизацией устоев и норм, он, конечно же, был умней и мощней любого подмосковного зверя.

  Пара дней прошла в угаре охоты и бега на многие километры, заставив Костю на время позабыть обо всех своих проблемах, волнениях, горе и неприятностях, пока однажды он вдруг не увидел во сне Катю. Она пыталась ему что-то сказать, но он, оставив человеческую речь за порогом волчьего бытия, не понял ни слова и, проснувшись, продолжил вольную жизнь сильного зверя. Однако когда следующей ночью сон повторился, Костя, хоть и не различил слова, но заметил, что Катя показывает ему три пальца. Пробудившись, он захотел было на время сделаться человеком, но отвлёкся на зайца и, погнавшись за шустрым зверьком, вновь позабыл обо всём. Только когда Катя стала настойчиво появляться перед его мысленным взором уже не во сне, а наяву, причём прямо во время охоты, Костя вновь обратил внимание на показанную пальцами тройку.

  «Очнись!.. вспомни... это ведь я, Катя, я погибла, очнись!»

  «Три дня!» – внезапно всплыло где-то на границе сознания, и Костя, собрав всю оставшуюся волю в кулак, сбросил, наконец, волчью форму. Усилие для этого понадобилось поистине чудовищное, и он с ужасом понял, что мог вообще больше никогда не очнуться!

  «Три дня на размышление прошло, во что же я превратился?!» – Костя провёл по груди рукой: шишка почти не прощупывалась. Ушла глубже? Но куда – там же дальше вроде бы кость?..

  Растворяется! – вдруг стукнуло в голове. Три дня прошло, а он продолжал чёрт знает чем заниматься! Хрен знает о чём думать и чего хотеть! – считай, дал каракатице согласие на переделку своего организма. И эта переделка не просто началась, а идёт уже полным ходом! И если б не Катя! Если б не то лучшее, что сумела она за краткое время их знакомства вложить в его дурную, бестолковую голову, он бы так и бегал, задравши хвост, по лесу. Но она достучалась! Смогла! Даже после смерти. Умерла, чтобы стать его совестью...

  Он снова прикоснулся к груди и ощутил жар. Трансформация! Рыбка расходилась по клеткам, меняя его тело, стремясь сделать из Кости нечто иное, пытаясь полностью поглотить его душу, подчинить своим интересам и сделать из него...

  Он понял, что именно сделать!

  А сразу за этим стало ясно, почему тварь так долго не трогала Катю, зачем устроила ему счастливые полуторасуточные чудо-каникулы...

  Знания о каракатице! Ну, конечно! Вот где её слабое место! Перелопачивая Костин организм, она не может скрыть то, что делает! Её мотивы, цели, память – он уже считывал кое-что раньше, и, чем активнее тварь действовала, тем сильнее открывалась сама. Обоюдный процесс, ей это не нравилось – ох, как не нравилось! – но такова была цена!

  Костя неожиданно расхохотался, распугав прыгавших над головой птиц.

  Цена и особенность нового вторжения к людям.

  Каракатица уже являлась на Землю раньше, и он знал, что тогда было всё по-другому: и люди, и методы выкачки «сока», но одно оставалось всегда неизменным.

  Законы мироздания!

  Они были незыблемы, заставляя любительницу грабить человеческие души искать тех, кто впустит её в свою жизнь добровольно. Для этого она выбирала людей, одарённых способностью чувствовать и видеть больше, чем остальные, и фактически делала из них... «лампочек»! Да-да, именно делала, ибо это значительно облегчало ей выкачку душевного «сока».

  То есть первые «лампочки» появились благодаря каракатице, вот так новость! Номер один.

  А номер два – это противоборство с диким и тёмным хищником, которое закончилось для первой каракатицы весьма и весьма печально: она сдохла! Зато хищник не просто выжил, но и полностью захватил власть над людским измерением. Он сам стал обжирать души и делал это веками, почти полторы тысячи лет, пока тоже не сгинул, окончательно изгнанный всего пару месяцев назад.

  Господи! – Костя потёр лицо. – Так вот, значит, как: охотники за «соком» бились за человечество, словно голодные собаки за сладкую косточку!.. Каракатицы и лысори – последние оказались сильнее. Но оно и неудивительно: столь могучую и колоссальную «собаку» просто так не свалить!

  Каракатицы вынуждены были держаться подальше.

  Пока люди, сами того не зная, не открыли им доступ...

  Два месяца назад чернопёрые наследники лысорей так и не сумели переродиться в новую тьму и были окончательно изгнаны Костей – именно он поставил в этом процессе последнюю точку! И он же приманил каракатицу, дал сигнал, а потом и отворил ворота, впуская в свой мир.

  Тварь по-прежнему не могла попирать основные законы мироздания, однако действовала иначе, чем в давние времена. Во-первых, она извлекла уроки из смерти предыдущей охотницы, а во-вторых, люди и, в частности «лампочки», за это время здорово изменились вообще, да ещё и потеряли всю свою радужную силу! Поэтому тех, кто мог с ходу принять новый ключ, не нашлось. Но был же старый! Прямо тут! «Испорченный» ещё полторы тысячи лет назад и использованный всё это время и так и эдак, он, в итоге, «мутировал» в нечто иное, гораздо более подходящее современным людям, чем изначальная разработка каракатиц. Однако саму основу ключа, где была заложена способность очищать и качать «сок», это никак не затронуло, и новой охотнице надо было лишь придумать, как запустить его главную функцию, что оказалось не так уж и сложно. Два месяца, и – вуаля!

  Попался, который кусался, – мрачно усмехнулся Костя.

  Вот только кусался не он один!..

  У твари и сейчас оставались враги, с кем можно попытаться её столкнуть. Она получила от Кати то, что хотела, но это оказалась палка о двух концах, и теперь он знал, куда стоит пойти...

  Это, конечно, опасно, но ему наплевать! Он больше не позволит ей безнаказанно манипулировать его желаниями, снами и чувствами.

  Он сам её атакует!