Текст книги "Стать настоящим (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

  – Чёрт, Коса, да он – натурально пьяный!

  – Что-о? – отбросив осторожность, она выскочила из-за колонны и увидела, как Марк, шатаясь, топает мимо танцпола.

  Не сговариваясь, напарники рванулись ему наперерез.

  – Это не он! Проклятье, Бластер! Не он!!

  Но Валера и сам уже это видел: тот же рост, фигура, дорогая эксклюзивная одежда Марка, его причёска, да, парень действительно очень походил на Марка, но только издали, а на расстоянии полуметра сразу же стал заметен грим, изменивший черты лица, да и глаза были – обычные, вполне человеческие, мутно-пьяные и без малейшего намёка на пугающий красный отсвет.

  Напарница тем временем метнулась к девице, которая, ничего не заметив, продолжала таращиться на световые эффекты. Следивший за порядком в зале сотрудник службы безопасности клуба хотел броситься за Кирой, но Валера тормознул его, сунув в нос своё удостоверение.

  – Я ничего не сделал! – бормотал парень. – Пожалуйста, мне в туалет надо...

  – Успеешь! – яростно прошипел Валера, крепко ухватив за руку покачивавшегося молодого человека и наблюдая за Кирой, уже ведущей к нему девицу. Она тоже была нетрезвой, с ярким макияжем, и вблизи лишь слегка напоминала Суконкину.

* * *

  На лестнице в старом доме у Милены почти отвалилась нога, а вторая едва слушалась, так что целых два этажа Марку пришлось тащить её на себе. Замотанная в какие-то найденные у Раздольских шарфы и палантины, она была похожа на кучу свёрнутого тряпья, из которой, к концу подъёма сначала выпали обе туфли, а потом и стопа вместе с голенью. Уже сидевшая наверху связанная девица с вокзала, в ужасе вытаращила глаза, когда человеческая плоть сочно шмякнулась на доски: то, что вместо крови края куска блестели серебром, только ещё сильнее пугало, заставляя будущую жертву вселения мычать и биться в истерике, елозя по полу.

  – Заткнись и не дёргайся! – пыхтя, бросил ей Марк, сваливая куль возле лабиринта.

  Вместо входа в туннели человеческие глаза видели лишь глухую стену в самом тёмном углу комнаты, но иномирная суть внутри Марка ощущала равномерно дувший оттуда холодный ветер и внутренность каменных коридоров подобно тому, как эхолокатор ловит отражённый от предметов сигнал, давая представление, где что расположено. Сейчас Марк чувствовал только бугристые каменные стены и заваленный чем-то пол, всё было статично, никто в лабиринте не двигался, однако это ещё ни о чём не говорило: стая и должна была неподвижно распластаться по стенам, дожидаясь сигнала. Сигнал давал вколотый нейротоксин – смешно, но разработавшие препарат спецы думали, что у него только одно действие: ввергать в тяжелейшую депрессию, однако, в отличие от заболевших естественным образом, люди, получившие дозу нейротоксина, сразу же становились для иномирцев заметными, если знать, на что ориентироваться и заранее себя подготовить. Это походило на получение пароля: вроде бы обычное, ничем не примечательное слово, но когда оно вписано в нужное место, – открывается вход.

  Красноглазы знали этот секрет – его раскрыл стае Опер – он ведь был единственным, кто помнил все тонкости как бытия человеком, так и подселенцем, остальные осознавали только, что, благодаря выдрам, стали самостоятельными единицами бытия. Умник тоже, когда в Марка вселялся, примету эту ясно увидел и был уверен, что стая тоже её не пропустит, поэтому совершенно не понимал, почему же они не пришли! На Опера никак не свалишь... он был уникальным созданием... Однако его идиотизм и неуправляемость свели это на нет, и оставалось только радоваться, что все нужные сведения он успел выдать до того, как его бестелесная сущность стала пищей для подельника, а тело сгинуло в лесной земле. Теперь бы ещё успеть получить информацию от Хищницы!

  Марк развернул 'тряпичный куль' и пристроил на место все отошедшие и разболтавшиеся части тела Милены так, чтобы серебристые просветы были минимальными. Она тихо простонала, пытаясь что-то сказать, губы её не слушались, но Тигр понял: Хищница боялась, что из-за разваливавшегося на глазах тела у неё не получится перекинуться в леопарда, а без этого в новое тело не перейти.

  – Ерунда! – наклонившись к её лицу, тихо проговорил Марк. – Всё получится, ты, главное, про лабиринт не забудь, не то новое тело не открою.

  Он достал из кармана автоинъектор с заряженной в него ампулой, прижал к шее связанной девицы с вокзала и спустил курок – та сразу обмякла, а спустя полминуты ужас на её лице сменился гримасой скорби, она завыла сквозь кляп, а из глаз обильно полились слёзы.

  – Давай! – скомандовал Марк, быстро скидывая с себя одежду.

  По телу Милены прокатилась слабая дрожь, потом прошла ещё одна волна, посильнее, и серебристые трещины стали быстро затягиваться. Пять секунд, и они исчезли, тело выгнулось дугой и вдруг подлетело вверх, словно кто-то его подбросил. Перевернувшись в воздухе животом вниз, на пол приземлился тощий, с плохой шерстью и впалыми боками, леопард. Прямо напротив него уже стоял тигр с полыхавшими красным светом глазами. Издав громкий рык, он прыгнул и, одним движением повалив леопарда на пол, с хрустом перекусил ему шею.

  Бестелесная Хищница ринулась в лабиринт, а Тигр тут же перекинулся обратно в человека, дожидаясь вестей о стае.

  Он успел почувствовать, что разведчица уже внутри лабиринта, прежде чем кто-то рванул его за волосы, запрокидывая голову, и ножом рассек горло.

* * *

  Задержанные в клубе парень с девушкой оказались начинающими актёрами и сейчас, протрезвев от страха, что их забрали сотрудники ФСБ, потели в допросной комнате. Под яркими лампами их отмытые от грима лица лишь слегка напоминали Раздольского и Суконкину.

  – Чёрт! – басил Мамонтов, сидя вместе с Кирой перед мониторами, по которым оперативники наблюдали за допросом. Капцев стоял у напарника за спиной и молча кусал губу. – Ну, я, ей-богу, Коса, не понимаю, как мы могли так ошибиться!

  – Не только ты, Мамонт, – мрачно проронила она. – Мы тоже с Бластером три часа соображали... прежде чем дошло. Короче, все облажались по полной!

  – Мы договорились с ним по телефону, он дал в нашей актёрской группе объявление! – меж тем объяснял в допросной комнате парень – по паспорту Пётр Дружко. – Мы отослали свои фотки, Раздольский позвонил и нас нанял, пообещал отличные деньги, только надо было дождаться на перекрёстке газель интернет-магазина одежды, забраться в кузов и не высовываться, пока машина не заедет во двор, с доставщиками была на эту тему договорённость... Можно мне воды, пожалуйста!

  – Значит, вышли вы уже во дворе дома? – уточнил Арбоканов, пододвигая к нему бутылку минералки.

  Дружко схватил воду и, сорвав крышку, жадно присосался к горлышку. Полковник посмотрел на девицу – по паспорту Наталью Петрову – своим излюбленным зверским взглядом, и она тут же стала отвечать:

  – Да, газель так стояла, чтобы с улицы нас не видно было. Мы прошли внутрь особняка – а там... слушайте, у него там так шикарно всё, просто супер...

  – Ближе к делу, Петрова! – сурово оборвал её Арбоканов.

  – Ну, он сам вышел, в смысле, Раздольский, и провёл нас в какую-то комнату без окон – гардеробная явно... Тут вот, – она махнула рукой вправо, – вешалки и на них одежда висела – дорогущая! Бренды там, знаете, какие были...

  – Это не важно, Петрова, – снова перебил её полковник. – Скажите, вы в самом Раздольском ничего странного не заметили?

  – В каком смысле?

  – Во внешности, например.

  – Да нет, – пожала плечами Наталья. – Стильный такой, на глазах 'Рей-бан'...

  – Тёмные очки? – уточнил Арбоканов. – Он ходил дома в тёмных очках?

  – И что? Это же 'Рей-бан'! А рубашка у него была от...

  – Про это не надо, Петрова, – полковник перевёл взгляд на парня: – Дружко! вы утолили, наконец, жажду?

  – Да, спасибо.

  – Рассказывайте, что дальше, только быстро и по делу.

  – Да, ну, чего тут рассказывать?.. денег дал, два фото в нос сунул – своё и девицы – велел нам под них загримироваться, а потом ехать на такси в клуб, где сидеть до утра...

  – Он сказал: спиртное не пить, – вклинилась Петрова.

  – Попробовал бы он сам в этом... – Дружко помахал в воздухе рукой, – не пить!

  – Он сказал не пить! – упрямо повторила Наталья, широко открыв глаза от внезапно снизошедшего на неё озарения. – А мы набухались, как придурки, вот и спалились! Только поэтому, блин! какие же мы дураки!..

  – Сама ты дура! Не бухать можно, только если закидываться... а я не употребляю, – заявил Пётр. – Трезвым, что ль, в ночнике сидеть?! – это, блин, странно и ненормально!

  – А соглашаться изображать других людей, Дружко, – прервал этот обмен откровениями полковник, – по-вашему, не странно? Нормально, да?

  – Да мало ли... – пожал плечами парень. – Раздольский нам хорошо заплатил!

  – Он что, убил кого-то? – вытаращила глаза Наталья и, встретив взгляд Аркана, затараторила: – Но, послушайте, мы же ничего об этом не знали! Нет! – она отчаянно замотала головой. – Мы не хотели! мы думали – это просто розыгрыш!..

  – Хватит! – гаркнул полковник и встал.

  – Вы куда?! – Наталья хотела вскочить.

  – Сидеть! – голос Арбоканова пригвоздил побледневшую девушку к месту.

  Полковник вышел из допросной и направился в комнату, где отдельно от всех пребывал, с закрытыми глазами, Валера.

  – Крюков!

  – Товарищ полковник! – он открыл глаза и вскочил.

  – Ну, что там? – жестом показав, что можно сесть, начальник тоже опустился на стул.

  – Похоже, он лёг спать, товарищ полковник, – ответил подчинённый. – Свет в доме погас.

  Как только, после задержания актёров, у Валеры появилась возможность сосредоточиться и найти в ближайшем лесу птицу, с которой у него был контакт, он стал следить за домом Раздольского, но так ничего интересного и не увидел. К тому же пернатый разведчик мог обозревать только сад и двор – благо там светили фонари, – однако внутрь дома проникнуть и даже просто заглянуть не удавалось: все окна оказались закрыты, видно, была включена система климат контроля, а стекла занавешены шторами.

  – Значит, Раздольский или вообще не вернулся, или сделал это раньше, чем ты следить начал.

  – Да, – согласился Валера.

  – Если он уехал вслед за такси, то в городе появился практически одновременно с ряжеными, и тогда у него было почти четыре часа, чтобы сделать свои дела и успеть вернуться. По ночному шоссе обратно домой он мог долететь минут за сорок, а значит, в городе спокойно болтался без присмотра целых три часа! Чёрт знает что можно успеть сделать за такое долгое время...

  У Арбоканова заиграл телефон, и он вышел из комнаты.

  Валера снова нащупал птицу и сконцентрировался, глядя на мир через птичьи глаза. Видно было плохо – дрозд, с которым он контактировал, – птица дневная и света фонарей ему явно не хватало, чтобы нормально летать и осматриваться.

  Однако когда спустя минуты три в комнату снова зашёл начальник, подчинённый, оборвав контакт, сказал:

  – Наши приехали.

  – Уже засёк? – усмехнулся Аркан, глаза при этом оставались мрачно-серьёзными.

  – Да, товарищ полковник. Сделал облёт снаружи забора и увидел нашу машину.

  – Ладно, свободен. Ночь давно уже... – начальник устало потёр глаза. – Иди отдыхай. До завтра.

  – Есть, – Валера поднялся. – А Косулина ещё здесь?

  – Косулину тоже сейчас отпущу, – пообещал Арбоканов.

* * *

  Следующее утро началось с того, что Катя Ненашева уверенно заявила, поглаживая свой живот, что опасность миновала, и она готова отправиться обратно в общежитие. Выслушав от девушки слова благодарности за приют и понимание, Арбоканов взял с неё подписку о неразглашении и отпустил, сказав:

  – Надумаете куда-то уехать из общежития, обязательно сообщите.

  – Ну что вы! – помотала головой Катя. – Куда я поеду? Скоро сессия, а я пропустила столько занятий, сейчас всё это усиленно нагонять придётся – буду днём и ночью сидеть...

  – Главное, о здоровье не забывайте, вы ведь теперь не только за себя в ответе, – улыбнулся полковник.

  – Конечно, – серьёзно кивнула Катя. – Но с малышом ничего не случится, я чувствую.

  – Телефон свой не выключайте, чтобы мы всегда могли с вами связаться.

  – Да-да, я понимаю! – закивала девушка.

  – Ну, тогда, счастливо! – он протянул ей руку.

  – Спасибо! – вместо рукопожатия она вдруг тепло обняла Арбоканова.

  – На здоровье, – он мягко похлопал её по спине и передал с рук на руки вошедшей в кабинет Кире, которая вызвалась довезти Катю до общежития.

  А остальные ОКОПовцы тем временем пытались выявить место, куда ездил Марк и понять, что он там делал, но безуспешно. Камеры на шоссе не засекли ни один из номеров трёх зарегистрированных на Раздольских машин – скорее всего, Марк уехал на каком-то другом авто, заранее взятом у кого-то из бесчисленных знакомых своей семьи или вообще купленном на подставное лицо. По номеру мобильника отследить его перемещение тоже не вышло: со вчерашнего вечера он был отключён.

  Похоже, из города он так и не вернулся, больно уж тихо было в доме и во дворе. Охрану Раздольский-младший как распустил перед вечеринкой, так больше они возле дома и не появлялись, так что спросить было некого. Размышляя о том, куда мог вчера вечером отправиться Марк, Валера с помощью птиц исследовал все, хоть как-то связанные с деятельностью иномирцев, точки: сначала лесные – это где красноглазы загрызли волков, где томились в заложниках бабушка с внуком и была загрызена Каверова; потом поселок Котарёво – место жительства Суконкиной и окрестности; и в последнюю очередь старый дом в центре, где сначала были найдены кошки-сухофрукты, а позже заиндевелый Иван Григорьевич Ладмиров. Вот только тут, в брошенном доме, и удалось, наконец, обнаружить кое-что подозрительное: на чердаке, в башенке, при дневном свете из круглого окошка, засланная внутрь ворона увидела на старых досках большое тёмное пятно.

  Оказалось, это кровь, причём сразу двух человек – мужчины и женщины, но не Суконкиной, – группа крови не совпадала. Зато группа мужской была такой же, как у младшего Раздольского, – эти данные легко нашлись и без его участия, но вот попросить добровольно дать образец ДНК, чтобы точно определить его ли это кровь, не удалось: телефон Марка по-прежнему был выключен, на звонок в дверь никто не откликался. А для получения ордера оснований было явно недостаточно: ну, запустил он в клуб ряженых, и что? Никакого трупа ведь не обнаружили: просто пятно крови в каком-то старом доме и всё. Доказать связь Марка с убийством Каверовой тоже не получалось: учитывая связи и положение Раздольских, слова какой-то обиженной провинциалки Кати Ненашевой, что гости Марка кололись чем-то, по действию похожим на нейротоксин, для любого суда представали пустыми фантазиями.

  Оставалось следить за его загородным домом и ждать, пока представится случай в чём-то уличить младшего Раздольского или же добыть образец ДНК без согласия, чтобы точно узнать, был ли он там, где осталась кровь. От ближайших зданий не было видно, кто входил в заброшенное, окружённое деревьями, старое строение, и Арбоканов теперь ругал себя, что сразу после обнаружения дохлых кошек не добился быстрой установки в доме камеры. Пусть бы в случае иномирной активности она не сработала, но, по крайней мере, входящих туда людей – того же Раздольского, пока сидящий в нём красноглаз прятался внутри человека, – прекрасно бы зафиксировала. Распоряжение он тогда написал, поручил техникам заняться, но, несмотря на то, что в доме давным-давно уже никто не жил, вдруг всплыли какие-то казусы с собственностью на помещения и земельный участок вокруг дома, и бюрократические процедуры затянулись. В итоге видеонаблюдение до сих пор так и не было организовано, но этот факт просто утонул в потоке куда более важных дел и событий, таких, как обнаружение волчьей стаи оборотней и Кузова, убийство Каверовой, возрождение ОКОПа и т.п.

  Арбоканов как раз думал об этом, когда, уже вечером, как гром среди ясного неба, на него обрушилось известие, что в лесопарке на окраине Москвы найдено тело Марка Раздольского. Причина смерти – внезапная остановка сердца, никаких признаков насилия, анализ крови не выявил наличия в организме наркотических веществ или алкоголя. Не было никаких оснований считать, что его убили, поэтому дело не завели, а труп забрали в морг и отдадут только родителям Марка. Им уже сообщили о смерти сына, и они срочно вылетели в Москву.

  Выругавшись про себя самыми чёрными из всех, что знал, словами, начальник ОКОПа вызвал к себе оперативников на срочное совещание.

* * *

  Домой Валера явился далеко за полночь, в мрачном настроении, и так устал, что сразу завалился в кровать. В голове при этом крутились мысли о мёртвом Марке Раздольском и сидевшем в нём красноглазе, которого теперь уже и след простыл. Чёрт, а в ОКОПе надеялись, что такое выгодное во всех отношениях тело он постарается сохранить как можно дольше, и потому его всё-таки удастся в ближайшее время прижать. Но, видно, раскрыв за собой плотную слежку, красноглаз счёл, что Раздольский уже скомпрометирован, и сменил пристанище.

  Интересно, откуда же взялось в старом доме столько крови Марка, если никаких ран на его теле не обнаружено? Пусть ДНК не сравнивали и вряд ли теперь будут, Валера всё равно был уверен, что это кровь именно Раздольского-младшего. Ну, не могли же, в самом деле, какие-то случайные люди с той же группой крови вдруг забраться на последний этаж заброшенного здания, чтобы там сильно пораниться, а потом бесследно исчезнуть?! Конечно нет, таких совпадений просто не бывает! Однако и понять, что же там произошло, пока совершенно невозможно... И что за женщина там была, если это – не Суконкина?.. Да-а-а... Загадка на загадке сидит и непоняткой погоняет... Может, что-то прояснится, если удастся осмотреть труп Марка?.. остановка сердца по естественной причине – ага-ага! как бы не так!..

  Никто в ОКОПе, разумеется, в это не верил... особенно спецы! Некоторые из них, правда, ждали, что тело начнёт оплывать, превращаясь в аморфную массу, как было с телом Клима Брусенцова и теми, что менял Кит, но этого не случилось. Правы оказались научники, считавшие, что причина полной потери формы крылась в том, что и Клим, и Кит были людьми. Вернувшись с той стороны, их человеческие души занимали здесь на Земле тела, вытесняя души хозяев и отправляя их вместо себя в иномирье. Форма изменялась под нового хозяина, а когда он тоже уходил, получалось, что тело покинули сразу две человеческие души, связанные с разными формами, поэтому оно оплывало в аморфную массу. То есть то были отдельные, особые случаи, касавшиеся исключительно людей. А тот, кто вселился в Раздольского, хотя и умел держать форму, какую ему захочется, вовсе не был человеком, и что он сделал с настоящим обладателем тела – вообще неизвестно...

  Как теперь узнать, в кого перешёл красноглаз? Хорошо, если этого человека начнут искать друзья или родственники, а если их нет? Или красноглаз позаботился, чтобы от имени человека, в которого внедрился, сообщить всем, что увольняется с работы, уезжает или просто не хочет больше общаться? Тогда найти, в чьём он теперь теле, будет крайне проблематично. А если он, вообще, сменит подряд несколько никак не связанных между собой тел, как делал когда-то Кит?.. Нет, на последнее у него, слава Богу, просто не хватит нейротоксина.

  Кроме того, Арбоканова и весь ОКОП волновал вопрос, куда подевалась Суконкина и второй красноглаз, участвовавший в похищении родственников Каверовой и её убийстве. Теперь, в связи с тем, что судмедэксперты не нашли в смерти Марка ничего криминального, узнать, куда он в последнее время звонил, или осмотреть загородный дом, без согласия родителей, не удастся, а те, учитывая их потрясение от случившегося, наверняка пошлют сотрудников ОКОПа куда подальше. Да и есть ли теперь смысл осматривать дом – наверняка красноглаз позаботился, чтобы там не осталось ничего подозрительного. Мобильный телефон, скорее всего, родители тоже не отдадут: зачем позволять ФСБ копаться в личной жизни покойного сына, если для этого нет никаких оснований? Да, неплохо этот проклятый красноглаз обезопасился, хитрая сволочь!..

  Когда огорошенный известием о трупе Марка Раздольского начальник вызвал всех оперов к себе в кабинет, Валера был возле пребывавшего в коме Ладмирова Ивана Григорьевича. Последнее время он несколько раз навещал старика, следя за его состоянием. А оно с каждым днём ухудшалось, отчего Валере было не по себе. Не только из-за того, что не узнает про 'лунатика' и что означают очевидно связанные с сомнамбулизмом собственные следы возле старого дома – это было, конечно, неприятно, однако гораздо сильнее беспокоило, что, скорее всего, старик приходил к нему за помощью. Возможно, Ладмиров маскировался и ехал через весь город, исключительно чтобы встретиться именно с ним, наверное, Иван Григорьевич знал, что надо делать, но, разминувшись всего на несколько часов, так помощи и не получил! И теперь медленно умирал, и что с этим делать, Валера, несмотря на острое чувство собственной причастности, понятия не имел. Он постоянно пытал на эту тему спецов, но те тоже ничего толком не знали: учитывая, что никакая современная техника рядом с Иваном Григорьевичем не работала, определить, какие процессы происходят в его странно засеребрившемся, изменённом организме, не получалось.

  Расстроенный, Валера отправился к начальству, и там ему на голову свалилась новость, что ушедшего из-под колпака ОКОПа красноглаза теперь вообще непонятно как и где искать. Разузнав, что тело обнаружил гулявший с собакой пенсионер, напарники съездили к нему и подробно расспросили, но не услышали ничего интересного – тело просто лежало на траве под деревом и всё. Осмотр этого места тоже никаких зацепок не дал, и хотя ночью под прикрытием товарищей, следивших, чтобы никто не увидел, чем они в лесопарке занимаются, Валера с Кирой перекинулись, чтобы попытаться взять след иномирца, они только напрасно потеряли силы и время. Марк явно заглянул сюда ненадолго, и с тех прошли уже почти сутки. Хотели сначала взять на это место Кузова, ибо он иномирье чуял куда как лучше людей, но тот вдруг заартачился, заявив, что очень плохо себя чувствует и, если в волка перекинется, за себя не отвечает. В глазах его при этом метался страх, но в то же время было заметно, что внутри кипит плохо срытая злоба, и Арбоканов, от греха подальше, приказал оставить Кузова в 'зоосаде'.

  В общем, день и ужасно долгий вечер выдались, как это часто случалось в последнее время, тяжёлыми и безрадостными. Несмотря на усталость, Валера долго ворочался на кровати, не в силах уснуть из-за обилия теснившихся в голове мыслей: всё думал, как разобраться с красноглазами, помочь Ивану Григорьевичу и закрыть проход в иномирье, но так ничего и не придумал – дело казалось безнадёжным...

  Однако утром всё изменилось.

  В шесть часов Валера резко проснулся с ощущением сильного толчка в живот, но не успел ничего сообразить, как его вдруг подбросило на кровати. Взмахнув руками, Валера внезапно осознал, что перекидывается! Комната была тесной для огромных – размахом больше шести метров – крыльев, и они ударили в стены, не имея возможности полностью раскрыться. С полки посыпались книги, а с другой стороны упало фото в рамке, и тут же вниз полетело несколько сломанных перьев, Чёрный ястреб вскрикнул, складывая крылья и прижимая их к ставшему маленьким, как у пятилетнего ребёнка, телу. С громким стуком когтей он приземлился на паркет и услышал звонок в дверь.

  Чёрт возьми, да что же это такое происходит?! Валера пытался трансформироваться обратно в человека, но что-то мешало, тянуло к себе и не давало... и оно находилось за дверью! По-птичьи перебирая лапами, он проскакал в прихожую.

  Тот, кто стоял снаружи, видно, почувствовал, а может, просто услышал приближение хозяина к двери, и громко сказал, вполне человеческим голосом:

   – Открой, очень надо поговорить! Это касается моего друга!.. Пожалуйста!

  Приоткрывая крылья так, чтобы не зашибить их о стены, Чёрный ястреб полуподлетел-полуподпрыгнул к дверному глазку: напротив стоял с виду обычный незнакомый парень, но, обращённый в птицу, Валера воскрешал в себе, как любил выражаться научник Сергей, особую, заработанную ещё в бытность выдрами, чуйку на иномирье. И потому был уверен: перед ним – оборотень. Причём не красноглаз, как Раздольский, и не волк, как Кузов, ибо ни тот, ни другой никогда не провоцировали превращение Валеры в птицу, такое случалось у них с Кирой всего раз, когда Серый привёл их к сущностям, повинным в смерти кошек-'сухофруктов'.

  И вот одна из тех сущностей находилась сейчас у входа в квартиру и смотрела на дверь так, словно её вовсе не существовало, и она отлично видела хозяина. Это был тот самый иномирец, кого он сбил с напарницы – тот вывернулся тогда и исчез, а измотанная схваткой Лунная рысь никак не могла перекинуться обратно в человека, и Валера помог ей преодолеть неприятное состояние. А теперь то же самое чувствовал Чёрный ястреб, безуспешно желая снова стать самим собой, но рядом не было никого, кто мог бы ему помочь.

  Только он подумал об этом, как в комнате запел телефон, и Валера сразу понял, что это звонит напарница. Она почувствовала! Чёрный ястреб не мог ответить на звонок, но его захлестнул восторг: Кира догадалась, что с ним случилась беда, и тянулась к нему, готовая немедленно примчаться на выручку! Этого осознания и нахлынувшего счастья, что у них есть своя, особая связь, через которую напарница способна в любой момент потянуться к нему – пусть даже через телефон, не важно, – хватило, чтобы ощутить её, словно Кира оказалась здесь, рядом, в квартире. Будто она обняла Чёрного ястреба и прижала к себе так, чтобы он мог уловить её пульс и слить с ним биение своего сердца, и... – Валера вдруг увидел собственные руки. Вместо крыльев! А потом и глазок – не где-то там вверху, а прямо перед лицом. Чёрный ястреб превратился в человека – легко, за мгновение! Гость по-прежнему стоял напротив двери, и странное тянущее чувство переполняло тело – Валере снова хотелось трансформироваться, но теперь он контролировал это стремление, постепенно сводя на нет.

  Он отпер замок, впустил парня и закрыл за ним дверь.

  – Я... – начал вошедший.

  – Я знаю, кто ты! – перебил его Валера и, услышав, как замолкший было телефон запел вновь, попросил: – Подожди!

  Он взял мобильник и принял вызов.

  – Бластер! – раздался в трубке голос Косы. – С тобой всё в порядке? Что случилось?

  – Я в порядке. Но, да, случилось, тут... в общем, если можешь прямо сейчас, то приезжай!

  – Ладно, принято.

  Валера посмотрел на часы: 6:10, пробок на дорогах ещё нет – Кира будет здесь минут через двадцать.

  Всё это время гость молча стоял, внимательно наблюдая за лицом хозяина, и когда тот перевёл на него взгляд, спросил:

  – Любишь её, да?

  – Я не стану это с тобой обсуждать... с какой стати?

  – Просто я тоже люблю... то есть любил... короче, я знаю, что это такое, вот!

  – Где ты взял тело? – резко сменил тему Валера.

  – Он ушёл по доброй воле! – поспешил уверить гость. – Это очень несчастный и одинокий человек, он давно потерял работу, связался с криминалом, из-за чего его девушку зарезали. Тогда он взял нож и пошёл мстить, но это только казалось, что он сможет убить человека, на самом деле парень был совершенно к такому не готов, ничего бы не получилось, только в тюрьму загремел бы за покушение, вот и всё. Я переубедил его, и он сразу оставил тело, удалившись в лучший из миров, где его подруга жива и здорова.

  – Как его имя и фамилия?

  – Зачем тебе? Его всё равно никто не ищет, моё имя лучше бы спросил!

  – Разве это теперь не одно и то же?

  – ...Надо признать – в чём-то ты здесь прав, – немного подумав, согласился парень. – С человеческой точки зрения я теперь Николай Котов. Но, хочу подчеркнуть, что на самом деле меня зовут Пернатый птичник.

  – Пернатый птичник? – Валера озадаченно смотрел на гостя.

  – Ну, можно просто – Пернатый.

  – Впервые слышу, чтобы иномирная сущность носила собственное имя, в крайнем случае, это просто название животного, в которое она перекидывается, получив тело... Волк, например.

  – Волки – самые простые единицы бытия среди нас. Я – посложнее буду, мы с Хищницей – особенные!

  – Хищница – это та иномирка, с которой билась моя напарница, когда мы столкнулись с вами неподалёку от старого дома?

  – Да, мы были вместе: Пернатый птичник и Хищница кошатница, вы нас тогда здорово потрепали, но теперь я в теле и поэтому больше тебя не боюсь...

  – А если я сейчас перекинусь и нападу на тебя?

  – Что ж, мы оба имеем тела, и это будет честный бой двух пернатых, а не то, что вы с напарницей устроили нам тогда, возле старого дома! Честного боя я не боюсь... однако и драться, чтобы выяснить, кто сильнее физически, совсем не хочу. Ведь я пришёл к тебе не за этим! Я должен помочь другу!

  – Другу?.. – тупо переспросил Валера, пытаясь поймать за хвост крутившуюся где-то вблизи фокуса догадку. – А где ты взял мой адрес?

  – У него и взял. В смысле, он мне его сам сказал. Дед Мороз.

  – Ладмиров?! – внезапно дошло до Валеры. – Иван Григорьевич Ладмиров?

  – Мне он представился как Дед Мороз.

  – Не мудрено, – усмехнулся Валера. – Выглядит и правда заиндевелым...

  – Выглядит? Так ты его видел? Когда?! – Николай аж подскочил на стуле. – Ты знаешь, где он сейчас?

  – У нас твой Дед Мороз. Я нашёл его в старом доме с башенкой и круглым окном, он был без сознания.

  – Умер?! – ужаснулся Котов.

  ѓ– Пока нет, но с каждым днём его состояние ухудшается.

  – Вот потому мне и надо срочно его увидеть, я могу помочь!

  – Поможешь, я это устрою, сегодня же... – у Валеры отлегло от сердца, последние дни старик сильно его беспокоил. – Но сперва расскажешь, откуда у него мой адрес и зачем он ко мне приходил.

  – За помощью приходил!.. но тут, видишь ли, такое дело... в общем, мне лучше рассказать всё по порядку.

  – Ну ладно, тогда давай сначала напарницу мою дождёмся, а пока, слушай, Пернатый... Коля, а ты чаю не хочешь? Я бы попил!

  – Давай, – кивнул парень.

  Они вместе прошли на кухню. Пока хозяин возился с заваркой и чашками, приехала Кира и, едва Валера рассказал ей о своём перевёртыше при появлении гостя и помимо человеческого Николая Котова представил его как Пернатого птичника, сразу же спросила:

  – А где вторая?

  – Хищница кошатница? – сразу же сообразил Коля.

  – Наверное, – кивнула Кира. – Во всяком случае, к птицам она точно никакого отношения не имела, скорее, в ней было нечто кошачье...