Текст книги "95-й. Сны о будущем прошлом (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Там всё случилось быстро, хотя толпень была преогромная. Только я успела слегка приуныть – мол, придётся тут три часа куковать – как все как-то р-р-раз – и проскочили!
С новым паспортом полетела к Вове. Через КПП прошла, морда кирпичом. Ну правда, никто на меня и глазом не моргнул. Ой, нет, глазом-то наоборот, я ж выпендрилась как вчера. Лоля в чёрном, все дела. Так что таращились мне и навстречу, и вслед.
А они там бегают, лоси. Как раз Вовкина рота. И пока все не пробегут, он отойти не может, типа бдит за процессом – он же сержант.
Ну вот, шла я шла, и метрах так в десяти остановилась, чё я в толпу полезу-то. А молодые здоровые парни дружно начали на меня глазеть. Собственно, ради чего всё и затевалось. Пусть Вовке завидуют, салаги.
24. ЛЕТО НА ИСХОДЕ
ПОЦЕЛУИ, БЫТ И КАЗЁННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
Вовка тоже меня, конечно, увидел. Помахал. Я в ответ аккуратно сделала ручкой и начала интенсивно светить лицом. Ну, скорее бы!
По толпе курсантов поползло «бу-бу-бу». И даже, вроде, «гы-гы-гы». Меня обсуждают, ясен пень. Всё, вроде все отбегали. Роты поменялись местами. Вовины упали тюлениться, а он наконец-то пришёл ко мне!
– Привет, милый, – я потянулась, привставая на цыпочки.
– Привет, любимая моя, – Ну, Боже мой, обними же меня скорее! Да! Да! Да! – От меня потом пахнет.
– Пофиг вообще! – я прижалась к нему изо всех сил, – Обалдеть… Как же я соскучилась… – тут мне в голову стрельнула новая мысль, – Чего это ваши бандерлоги надо мной ржали, м?
Вовка усмехнулся:
– Говорят, «какой ты быстрый». Только перед отпуском познакомился с девушкой – а с отпуска пришёл – уже женат. А некоторые – некоторые – говорят, что это не я, а ты быстрая.
– О как. Эти реплики мы отметём как неорганизованные! И вообще, целоваться тут можно?
Целоваться оказалось можно, что и было мне незамедлительно продемонстрировано. От курсантского лежбища потянулась густая волна зависти. Потом они снова пошли бегать, и я ждала, наблюдала за процессом. Занятно. Потом мы снова пообнимались. Ну и так по кругу, пока товарищи курсанты не стали прям супер физически подготовлены на сегодня.
Из части я бодро направила стопы свои на остановку, доехала до рынка и прибежала в БТИ. Офигеть, сколько же тут народу…
Перед шестым кабинетом, кстати, никого не было. И никаких опознавательных знаков – начальник там, или специалист, допустим. Просто, кабинет №6. Я пожала плечами и постучалась. Из-за двери приглушённо раздалось.
– Войдите! – голос женский, не самый молодой.
Вошла.
– Добрый день! Виталий Юрьевич сказал в шестой зайти…
В кабинете стоял один стол, штук шесть шкафов, открытых и закрытых, и стоически-унылый фикус. За столом среднего возраста женщина в неопределённо-бежевом костюме и толстых как лупы очках заполняла какие-то бланки.
– А-а! Да-да, звонил. Присаживайтесь, девушка. Что у вас?
Я выложила перед собой веер всяческих бумаг. Включая свидетельство о браке – паспорт-то новый.
– Ну, прекрасно, прекрасно… А-ха… У нотариуса оформляли?
– Да.
– А-ха, а-ха… Молодец, всё принесла, – Она начала перекладывать бумаги перед собой, – Значит, сейчас посидите, сразу всё сделаем и заберёте.
Сидеть пришлось довольно долго. Тётя заполняла всякие карточки (вручную, естественно, обычной шариковой ручкой), время от времени просила меня расписаться. Это прям был луч бодрости, потому как развлечь себя в этом унылом кабинете было решительно нечем. Периодически она выходила куда-то, снова возвращалась и писала, писала… От безысходности я начала следить за эволюциями двух мух, ползающих по залитому солнцем пыльному окну. И даже начала задрёмывать. И тут она сказала:
– М-хм… Держите, всё готово!
А-а-алилуйя! Я подскочила, стараясь взбодриться:
– Спасибо огромное! – выложила на стол загодя купленную шоколадку (модную тогда «Альпен гольд»), оплата оплатой, а приятное послевкусие после себя оставить надо, мало ли, ещё придётся обращаться, – Всего вам хорошего!
Собрала свои доку́менты (внимательно всё проверяем! забудешь тут – фиг догонишь потом, столько бумаг, затеряют безвозвратно…) и побежала на Горького, к дяденьке Юрьичу.
Виктор Юрьич долго мурыжить меня не стал, бодро всё проверил, бодро снял копии (точнее, деловая секретарша быстренько сняла, каблучками цок-цок-цок…). Недели две, сказал, уйдёт на утрясание. Ну да и ладно, нормально.
Прошлась от него до педа (ну, в смысле – педагогического университета), получила бумажки, что переведена, зачислена на третий курс дошкольного. Добро пожаловать в стены и всё такое. Первого сентября к одиннадцати – ждём.
Вот Анька удивится! В её же группу. Через три дня она, кстати, Зинку-подруженцию вжамуш должна выдавать, приехала, поди со своей реконкисты. Надо зайти.
Зашла. Конечно, зря. Дома была Анина мама, тётя Маша, а сама Анна, как я и предполагала, безвылазно торчала у Зинки, готовя её к жизненному старту. Всякие свадебные конкурсы и плакаты, которые по подъездам модно было развешивать, и прочую белиберду.
Я вышла из подъезда, поразмыслила – и решила не расстраиваться. Пущай свои свадьбы спокойно гуляют. Насколько я помню, они на второй день на дачу к кому-то уедут… Ничего, так или иначе, первого всё равно встретимся.
На входе в квартиру меня поймал телефонный звонок. Я скорее захлопнула дверь и схватила трубку:
– Алло!
– Здравствуйте! А я уж думала, у вас телефон сломался.
– Я вас внимательно слушаю.
– Девушка, вот тут написано: заказ постельного белья по индивидуальным размерам…
– Да-а, – приглашающе подтвердила я.
Записала всё, положила трубку. И тут поняла: вот я тормоз! Люди-то мне, наверное, и звонят… только меня всё больше дома нет. И никого нет. Значит, что? Значит, мне нужен телефон с автоответчиком! И второй номер для бабушки. Потому как она приедет и снова начнёт скучать. Поставить ей прямо в комнату, пусть общается, правильно? Завтра этим и займусь!
Вторник, 22 августа 1995.
Сказано – сделано! Назавтра я с утра снова навестила мужа – надо успевать, пока лето и сплошная физкультура, а потом поехала в телефонную контору. Народу было… Ладно-ладно, не дохрениллион, но человек двадцать. Эх, знали бы вы, ребята, что пройдёт лет десять, и вы начнёте от обслуживания ИрГТС отказываться. Мобильники вытеснят всё.
Но пока мне нужен телефон. Поэтому сидим.
Тётенька-регистратор страшно удивилась, что мне нужен второй телефон в квартиру. Какие-то там у них якобы сложности. Пришлось козырять бабушкиным статусом. Всё-таки ветеран тыла, заслуженный учитель, мать-героиня и всё такое. Дошла аж до начальства. Пригрозила, что статью разгромную про них напишу, тогда только согласились.
Я вот реально не пойму – вам какая разница? Я же платить буду, из своего кармана, у вас не попрошу…
Ф-ф-фух. Ладно, вышла с подписанным договором, завтра жду монтажников (или кто они?). Сразу зашла, купила моднящий телефон. Не только с автоответчиком, но и с определителем номера, не хухры вам мухры! Продавщица, расхваливая этот аппарат, так закатывала глаза, как будто он как минимум космическими технологиями был напичкан. Подумала – дошла до отца. Надо же маленько и собой заняться. Скоро осень, а мне и надеть нечего…
Сила воли у меня теперь уже годами тренирована, поэтому я смогла из массы привлекательных вещей выбрать то, что мне реально А – нравится, Б – подходит и В – точно будет носиться. Но шестьсот рубасов как с куста. Тыщ, тыщ, конечно. Боже, как люди выживают, вообще, на среднюю зарплату в четыреста-пятьсот тысяч в месяц…
Среда, 23 августа 1995.
Сегодня я ждала телефонных мастеров и нервничала, чтоб они не опоздали. Не хотелось бы встречу с милым пропустить из-за того, что кто-то черепашка. Даже если ниндзя.
С утра завернула ковры – по всему дому ходить же будут. Собралась в надежде, что они быстро мне сделают – и сразу выбегу. Платье одела синее с розами, которое я на первое свидание шила. Короче, готова – прям «на старт, внимание, марш!» Пока дождалась – извелась прям вся на удобрения. Тут делов-то! А сколько нервов…
На физкультуру я сегодня чуть не опоздала с этими телефонами. Лечу по привычной уже дорожке – бегают! Бег – основа здоровья. Такова доктрина подготовки военного авиационного инженера, как я её поняла.
Остановилась уже около привычного мне дерева, как раз чтобы услышать:
– Ух ты, смотри какая! Я бы… – тэкс, по ходу кто-то в первый раз меня видит.
– Э, а ну, рот закрыл там! – ага, это Вова.
– Ты чё! Это жена сержанта, – это уже доброжелатели, понятненько…
Пришлось минут десять подождать, пока все добегут, а потом обнимашки!!! Я люблю тебя, солнце моё…
Вернулась я домой, шуршу в замке ключом, а тут соседская дверь открывается и соседка, баба Лида, радостно кричит:
– Точно, Оля!
– Что, баба Рая приехала?
– Да! Испугалась твоей двери, ты представляешь? – да уж, представляю… – Её дочка-то хотела назад вести… – из за плеча бабы Лиды показалась наша бабушка.
– А я говорю: ну ещё, не буду я по лестницам лазить. Сижу вот, жду тебя уже два часа.
– Ты моя-то маленькая! Ну, пошли скорей домой.
Перестроения бабушек происходили амплитудно, это почти как корабли в порту местами поменять. Наша бабушка по молодости лет была довольно рослой (ну, по меркам голодных революционных и послевоенных годов) и довольно полной, но к восьмидесяти сильно «уросла вниз», а масса-то… Короче, наша по форме приближалась к идеалу. Баба Лида была посубтильнее, зато ножки у ней с возрастом скривились натурально колесом, и ходила она, сильно переваливаясь из стороны в сторону. Ох, бабульки.
– Оля, тут сумки ещё, – отступая от выхода напомнила баба Лида.
– Заберу, не переживайте. Баба, домой аккуратно заходи, порожек металлический, – я дождалась, пока наша бабушка совершит длинный проход вокруг металлической двери, и забрала пакеты, – Баб Лида, спасибо, что приютили!
– Да ты что, не за что… Рая, ты заходи!
– Ага!
Бабушка упёрлась руками в косяки и сконцентрировалась. Когда вам восемьдесят четыре, приходится, знаете ли, брать на особый контроль такие ответственные вещи, как преодоление препятствий. Так-так, первая нога бодро перешагнула порог, вторая тоже зашла удачно,
– Ой, слава Бох, я дома!
– Ага. Ты не пугайся, там у меня в зале шитьё разбросано.
Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.
– Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я щас разберу тут…
– А полотенце моё?
– Принесу.
– В верхнем ящике!
– Ага.
На самом деле у меня не всё так прям ужасно было. Основная часть рулонов лежала уже у меня в комнате. Да, прям посередине – как минимум, до января это место совершенно свободно. Те куски и обрезки, с которыми я возилась вчера, были быстренько водворены в общую поленницу. Всё! Ходить можно!
Теперь чай заваривать. Чай у нас – первейшее дело.
Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что мужа, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:
– Сволочи!
Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:
– Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.
Я вздохнула:
– Ну да. И сходить поговорить могу.
– Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.
Эх, блин… Сильно на это надеюсь…
– Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.
– Да? А где?
– Да прямо у тебя на комоде стоит!
– Ну-ка я проверю…
Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку. Аппарат был наш старый, привычный.
– А номер какой, говоришь?
– Вот, я тебе крупно написала, – я вытянула из-под телефона листок с номером.
– Прямо звонить можно?
– Да.
– М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…
Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый, точно.
Четверг, 24 августа 1995.
Утром я вышла на балкон. Прохладненько уже так-то, осень близко. Я вообще мерзлявая, но пока есть возможность, буду ходить секси. Тем более, массовая мода на мини способствует. А чтоб зубами не клацать, чулки надену. Есть у меня одни, на силиконовой липучке. Они, правда, в мелкую розочку, но по-моему, сейчас прям всё простительно. В чём только народ не ходит, чес слово.
Вовка был сегодня какой-то как будто зажатый, что ли. Спросила.
– Так чемпионат же идёт по рукопашке. «Меч Сибири». Это я ещё лицо берёг. Но с Витамином, боюсь, так не получится.
– Что за Витамин?
– Да наш же. Здоровый он, лосяра. Есть мизерный шанс измотать, но он выносливый, с*ка, не хуже меня. На ногах бы устоять.
– Я что-то не пойму, вы же, вроде, в защите? Или как?
– Нет, шлема́ и всё это, конечно, имеется. Но понимаешь, любимая, если в голову прилетает ногой, даже в шлеме, всё равно синяки останутся.
– Мда-а-а… Это что, финал уже, получается?
– Ага. В воскресенье будет.
– Посмотреть, я так понимаю, нельзя будет?
– У-у-у, нет конечно.
– А жаль, – я подумала, – Или нет. Не хочу смотреть, как тебя бьют.
Вовка усмехнулся:
– Ну, я тоже буду бить.
– Ой, понятно дело. От того, что вы оба будете биты, мне, знаешь ли, как-то не легче.
Он тихонько засмеялся и обнял меня:
– Ты моя маленькая нежная девочка.
– Да. Я маленькая, нежная, и я не люблю мордобития. А тебя люблю…
– И я люблю тебя, радость моя.
Но в понедельник, когда я в очередной раз прибежала на обнимашки морда лица у Владимира Олеговича была таки битая. В своё оправдание он заявил, что Витамин тоже не ушёл обиженным. Били, я так понимаю, они друг друга, пока стоять могли. И вроде как по очкам золото присудили Витамину, а мой – серебряный. Красавчик.
Что характерно, Витамин оказался с их же роты, только с другого взвода. Вова мне его показал. И ходил Витамин сегодня тоже… бережно.
– А вам разве не полагаются какие-нибудь… освобождения от физкультуры, что ли?
Ой, какой выразительное лицо.
– Понятно. Только массовые расстрелы спасут революцию.
– Вот-вот, – сказал Вова и пошёл бежать три километра.
Главное, занятная какая штука – все спортивные упражнения в сапогах. Никаких не то что кроссовок, а даже берц. В тяжеленных кирзачах, подбитых медными гвоздями. Такая вот китайская мето́да. Видимо, как в том анекдоте: потом сбрасываешь шкаф – и ты терминатор. Такие дела.
СЕНТЯБРЬ УЖ НАСТУПИЛ…
Ещё три дня продолжалась моя лафа с каждодневным посещением уроков физкультуры, а потом настало первое сентября и мне (внезапно, блин!) пришлось выйти на учёбу. Это кровь из носу надо было сделать. Наладить контакты с преподавателями, произвести правильное впечатление. Договориться, в конце концов, о каких-то письменных сдачах. Мне реально это будет проще, чем высиживать от звонка до звонка все пары. И у Вовы тоже начался учебный год. Это значит – меньше физ-ры, больше всякой теории, окна между занятиями другие и не всегда удобные… Хорошо хоть возможность вечером по телефону поболтать оставалась.
Так вот, про первое сентября.
Многолетняя привычка идти в школу первого сентября с букетом зудела, как неприятный зуммер. Фубля. Возможно, из-за этого я и букеты не люблю. Первое сентября – у педагога ВЕСЬ ДОМ в цветах. Как у Матроскина, у которого молоко везде было, даже в умывальнике. За ними надо ухаживать, воду им менять и прочее. А потом они начинают массово вянуть и стебли такие противные становятся, бу-э-э… А ещё на мусорку тащи! А банки??? Банки в те махровые времена были нужной вещью. Не сказать, чтоб ценной, но порядочная хозяйка трёхлитровыми банками не разбрасывалась (тут взгляд такой многозначительный и знак (!)). А значит, все эти банки тебе же ещё и мыть. Ну, зашибись, удовольствие!
Я шла через центр и раздумывала. А что тогда? Гору шоколадок? Большую коробку конфет? Блокнотики? Фубля… О! Торт! Полюбас же чаи на праздник гонять будут. Зайду-ка я в «Вентус», крючок небольшой.
Пришлось немного постоять в очереди, но тортик того стоил. Симпатичный и вкусный – мы тогда такие покупали, после регистрации. Упаковали мне честь по чести и пошагала я дальше, весёлая.
Ноги чуть не унесли меня по привычке на филфак – вот бы конфуз вышел! Повернула уже с пешеходного перехода, причапала в пед, запёрлась с этим тортом в деканат – а там дым коромыслом. Все после лета радуются. Дошкольники же. Не знаю, как сейчас, а в те далёкие времена все были практики, в обязательном порядке работа с детскими группами, исследования – общение – а это всегда отпечаток накладывает.
25.ОСЕНЬ-ОСЕНЬ…
ИТАК, ПЕД. ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ
Заглянула я в деканат.
– Добрый день! – говорю, – Можно вам от меня коллективный подарочек оставить? Чтоб вы чаю попили в честь праздника?
Секретарша первая сориентировалась: «конечно»! Да «как приятно»!
Я коробку на стол поставила и пошла. Уже дверь за собой закрывая, услышала чьё-то удивлённое:
– А это кто?
– Это девушка перевелась к нам на третий курс, – ну правильно, секретарша же мне сама документы оформляла.
Зашла к Анне в аудиторию (тэкс, теперь это и моя тоже, между прочим). А там уже народу полно! И Анютка, конечно, на последней парте сидит с Зинкой и третьей их подружкой, как её, блин? Ирка, вроде. Та вообще феерическая девица оказалась. Типичная блонди из анекдотов, только без знания квантовой механики.
Я достаточно громко прикрыла дверь и поднялась на кафедру. Группа уставилась на меня во все глаза – мало ли кто я? Молодых преподавательниц тоже до фига было.
– Итак, товарищи, – в наступившей тишине веско произнесла я, – По последним данным, жить стало лучше, жить стало веселее… потому что я теперь с вами!
– Да это же Ольга Шаманова! – завопила со своего места Анна, – Я вам про неё рассказывала!
Да… Нет более шумных и неорганизованных групп, чем педагоги-дошкольники…
Я подсела к девкам на последнюю парту (длинные такие у нас стояли, по шесть человек за одну садились):
– Ваши сведения, барышня, несколько устарели, – покрутила перед носом у Анны рукой с кольцом.
Глаза у неё стали огромные:
– Ты что?.. Вы расписались, что ли⁈
– До-о-о, скоро месяц, как я солидная замужняя женщина.
– Офиге-е-еть! Когда познакомишь?
– Как только вырвется из своей этой армии – так сразу. Есть подозрение, что только к новому году.
– Да ты чё…
– Ну, вот така фигня, малята.
Аня ещё хотела много чего выспросить, но тут пришла кураторша и временно прикрыла нашу лавочку.
Зато после классного часа мы вместе поехали домой, запёрлись к Аньке в гости и протрепались до ночи…
Следующая неделя у меня получилась установочная, не всякий день получалось до мужа добежать. Зато в субботу я услышала от него такую феерическую историю, которая заслуживает отдельного заголовка.
ОСЕННИЙ ЗАГОН
У майора Гробовченко случился осенний загон.
В пятницу вечером (восьмого сентября, если кому нужна точность), когда, как говорится, ничего не предвещало, все желающие спали (поскольку вечерняя поверка прошла и был объявлен отбой), а отдельные нежелающие спать сидели в классной комнате, завесив изнутри окна и двери одеялами (ну, нужно же было как-то прекратить поступление вовне света от монитора и телевизора), майор Гробовченко вернулся в расположение роты, чтобы внезапно проверить боеготовность вверенного состава.
И первым делом незамедлительно вломился в классную комнату.
Обнаружив внутри некоторое количество любителей компьютерных игр и видеофильмов, он громогласно выкрикнул: «Что же вы делаете, товарищи курсанты?» (в инфернальном эквиваленте), после чего оперативно приступил к усиленной работе с курсантским боевым духом. Следует ли объяснять, что в этот момент майор Гробовченко был выпивши, что называется, до синевы, и держался на ногах исключительно на силе воли и чувстве долга?
Рота тотчас была построена на улице по форме номер два (брюки, сапоги, голый торс) и получила команду: «пять километров бегом марш!»
Поскольку товарищ майор отдавал себе отчёт, что контролировать процесс бега в подобном сумеречном состоянии ему будет сложно, он заблаговременно отдал приказ принести из казармы стул.
Далее события приобрели сюрреалистические формы.
Возвращающийся со своей супругой из поздних гостей замначальника ИВВАИУ по воспитательной работе, практически дошедший до собственного дома, имел счастье лицезреть бегущих в ночи курсантов (строго коробочкой, как полагается). При этом несколько самых здоровых парней пёрли приподнятый над строем стул, на котором, подобно римскому триумфатору, восседал сам майор Гробовченко.
Майор периодически отдавал команду: «Не трясите меня!»
Как сказал мне Вова: «Я говорю: Маяк, не трясите его, вас же заблюёт», – на что я сразу поинтересовалась: «А тебя разве нет?» – а сержант же сбоку бежит, оказывается. Вне опасной зоны, тысызыть.
Рык замначальника: «Рота, СТОЙ!!!» – накрыл ночной городок, – «На землю поставить!!!»
После этого товарищ полковник вспомнил о лишних глазах и ушах, очень спокойно велел супруге: «Дорогая, иди домой», а курсантам: «Рота, кру-ГОМ! В расположение БЕГОМ МАРШ!!!» – а уж потом, когда топот курсантов несколько удалился, занялся своей непосредственной обязанностью. Воспитанием.
Из литературных слов в этой проповеди было «тарщ майор», «вы что» и «чтобы я больше никогда», рёв стоял такой, что тополя тряслись, и никакие попытки майора Гробовченко пояснить, что он таким способом старался поднять дисциплину и мораль курсантов, во внимание приняты не были.
Ой, бли-и-ин… С*ка, со стороны весело, конечно. Но сюр полнейший.
БУРЯ МГЛОЮ
…или как оно всё в целом
Нет, не сказать, чтоб осень пришла какая-то слишком уж промозглая. Обычная, то дождь, то солнышко. Бури, скорее, бродили у меня в душе, но я потихоньку старалась крыть их в ответ и бороться с депрессухой. Наводила политику на новом месте учёбы, по возможности наезжала к Вовке и потихоньку заканчивала написание диплома. А чего не закончить-то? Старый переделать слегка. И пусть полежит, есть не просит. Мне в следующем году особо некогда будет писанинами заниматься. И шила, шила, шила – и заказное, и в магазин. Надо чтобы всегда всего хватало, полный ассортимент, раз уж ввязалась, иначе как?
Пятого сентября позвонил Виталий Юрьич, обрадовал меня, что «всё готово, шеф», можно забирать, ломать-строить и не париться. Включая, вы не поверите, авансом все пожарные и санитарные согласования. Он же посоветовал мне пару проверенных бригад (ну реально, не сама же я буду бетон месить и все эти сварные конструкции городить). Все как на подбор были нерусские, но за качество прям можно было не бояться.
Ну и чё, начала я ломать. И строить, ага. Во-первых, я так себе полагаю, актуально было обозначить занятую территорию, а то мало ли – поставит кто за зиму киоск, рядись с ним потом. Поэтому первым делом шёл фундамент под будущий большой танцевальный зал и сварная стальная площадка с опорами, перилами и мостками к пешеходной дорожке, на которой в отдалённом светлом будущем надстроится нечто типа тёплой веранды или павильона. Предбанник, короче. Кстати, дорожку надо будет бетоном залить или асфальтом, что ли, закатать, чтоб грязь не таскалась.
Остатков моей наличности хватило на то, чтобы выломать и выкинуть нахер внутренние стены в квартире. Дома́ у нас такие, забавной серии – всё держится на несущих балках, так что прочее можно практически безболезненно выламывать, включая внешние стены. А уж внутренние-то натурально из говна и палок. Щепки, бетон какой-то низкосортный, крошащийся. Ладно, не суть.
Теперь у меня была полностью пустая коробка квартиры с ободранными до нуля потолком, стенами периметра и залитым наново бетонным полом. Старые гнилые доски нахрен выкинули вместе с обломками внутренних перегородок. Даже туалет с ванной снесли. И старую ржавую ванну-чугуняку вынесли. Потому что это сейчас всё дико, а через десять лет санитарные нормы ужесточат – я что, всё переделывать буду, что ли? Пусть уж сразу по-нормальному. И трубы надо все поменять, только на это пока у меня денег нет. Помните? «Хотелось бы побольше деняк».
Прям мотивирует меня этот мем и даже, вроде, веселит.
Идеи мои со взрослыми танцевальными группами оказались слегка преждевременными, я тут слегка пробила обстановку – рановато, не дозрел ещё народ. А уж для детских групп и подавно рано. Так что никаких залов на стороне я снимать не стала. Ну, ничего, вот как раз бросим все силы в этот проект, к следующему году он стопроцентно выстрелить должен. Дай Бог.
Всё это немного отвлекало меня от тягостных переживаний про нашу странную семейную жизнь, однако вот это ощущение оторванности тяготило меня с каждым днём всё сильнее и сильнее. Скоро холода начнутся. При нашем аховом движении транспорта в условиях сибирской климатической зимы всё превращается в квест. Ехать через весь город с пересадкой, чтобы пятнадцать минут у забора за ручки подержаться… И если я опоздаю – ну, не пришёл вот автобус – всё, привет ромашке…
Блин, как же мне эта разобщённость давалась тяжело…
ОСТАНОВКА
Двенадцатое октября выпало на четверг. По идее, я вполне спокойно успевала доехать до ИВВАТУ после института, у Вовки было почти сорок свободных минут, чтобы постоять и поговорить. И всё бы было вполне неплохо, если бы не пошёл противный промозглый дождь с ещё более противным холодным ветром. А курсантская эта ветровка может и хороша, чтоб из корпуса в корпус добежать, но стоять вот так под дождём… Вовка замёрз, но уходить раньше никак не хотел. Пришлось признаться ему, что я тоже замёрзла, хоть и одета гораздо теплее. Вот тогда он меня заторопил.
Потому что я маленькая, нежная, и обо мне надо заботиться.
– Я люблю тебя, солнце моё.
– Я люблю тебя, девочка моя. Беги скорей.
И я пошла скорей, потому что он же не уходил – смотрел мне в след. А погода такая сучья, не то что собак, и хозяев их на улицу никто не выгонит. Кроме нас, двоих дураков влюблённых, никогошеньки на улице нет.
Я стояла под смятым козырьком остановки и смотрела, как из наполовину оторванного жёлоба льётся ручьём вода. А дождь долбил по жестянке крыши, всё сильнее и сильнее. И слёзы текли и текли по моим щекам. И всё не кончались. Как же меня эти два месяца издёргали…
И тут меня строго спросили:
– Вас кто-то обидел?
По хорошему, полагалось вздрогнуть. Уж больно неслышно подошёл этот дяденька. Вот только что я тут предавалась меланхолии в полном одиночестве – и вдруг… Я вытащила из сумки платочек, вытерла глаза, высморкалась. Неудобно как-то. Он терпеливо ждал.
Я посмотрела на него – нет, не дяденька. Дедушка. Седой почти совсем. Я вздохнула. Почему бы и не ответить? Нормально же человек спросил. И вообще, я беспричинное хамство не очень практикую…
– Да вы знаете, нельзя сказать, что именно обидел. Жизненные обстоятельства так сложились.
– И всё же. Отчего вы смотрите на ворота училища и плачете? Я наблюдал за вами более десяти минут.
Ну вот зачем? От этих слов стало ещё хуже и слёзный поток открылся с новой силой. Был дождь. Не было автобусов. И больше не было людей. И как-то так вышло, что я рассказала этому случайному человеку нашу с Вовой скандальную историю женитьбы и вот это вот всё…
Он коротко пожал мне руку:
– Не расстраивайтесь. Всё будет хорошо, – разбрызгивая лужи и надсадно гудя подошёл сорок четвёртый, – Этот вам подходит? Езжайте. И не плачьте. Всё хорошо. Это поправимо.
Автобус закрыл двери и пошёл, оставив на остановке странного седого старика со строгим взглядом. А следующим утром мне позвонил Вовка, буквально на пять секунд:
– Любимая! Ты не поверишь! Мне дали увольнение на субботу. Всё, я бегу. Целую тебя, пока!
В трубке коротко загудело, а я стояла, тупо таращилась на неё и думала: вот кто это был? Ангел?
И КАК-ТО ПРОНЕСЛО…
Субботу я ждала с замиранием сердца.
Почти весь этот день (и конечно же ночь) мы провели, обнимая друг друга. И просто, и разговаривали, и ели рядом, и книжки читали, прижавшись друг к другу боками. И, конечно же, любили друг друга. Кхм, неоднократно, да.
Ни-ко-го в гости звать не стали и сами никуда не пошли. И даже гулять не выползали, тем более погода стояла промозглая.
Утром в воскресенье Вова уехал в часть, сказал, чтоб я по сырости к нему не каталась, не морозилась. Пока обойдёмся телефоном.
А в среду звонит, взбудораженный такой! Приехала в ИВВАИУ какая-то очень высокая Московская проверка. И ради такого случая начальство объявило внеочередные соревнования, в том числе забег на пять километров с условием: кто выиграет – увольнительная гарантирована. А чтобы перед Москвойрезультатами блеснуть, курсантам вместо сапог выдали кроссовки. Ну, в кроссовках-то мой как побежал! Новый рекорд училища поставил.
Я про этот забег ещё с прошлой жизни помню, Вовкин рекорд восемь лет ещё никто перебить не сможет.
Так что, можно сказать, с кровью увольнительную вырвал. И со спокойным сердцем ко мне пришёл.
А после того случая как будто и отпустило всех. То ли у начальства гнев остыл. То ли впрямь какое-то вразумление в их головы пришло. Но стал мой милый приходить домой по выходным. И слава Богу.
УСТАКАНИЛОСЬ
С этого момента всё как будто устаканилось, и я успокоилась, перестала судорожно скучать по мужу (переключилась в режим «скучать уравновешенно»). Учился он нормально, чего-то там экспериментальное в составе группы разрабатывал, по спортивным дисциплинам вообще со всех сторон молодец, в общем плане особо не косячил. А неделю (да даже на крайний случай две) разлуки пережить куда проще, чем четыре месяца.
Необходимость урывать минуты у забора отпала, и я стала на час-два после института заходить к отцу в магазин. Купила себе за сто писят тыщ орало (ну, мегафон или как он там называется) и прохаживалась от них неподалёку. Зазывалой работала, короче. А заодно раздавала простые бумажные визиточки, прямо дома распечатанные, с рекламой ателье домашнего текстиля (готовое и на заказ) и попутно магазина. И я вам скажу, сразу продажи вверх поползли! Реально! Работает!
Ещё бы оно не работало, на Урицкого магазины по тридцать лет уж зазывальщикам проплачивают.
Ремонтик в будущем центре двигался медленно, но верно. Есть у меня такая сторона – куркулить. Если маячит какая-то цель, ей будет всё подчинено. И даже если ручеёк притекающих денежек вдруг увеличится – в моей личной жизни практически ничего не изменится. Во всяком случае, до тех пор пока моя цель не будет достигнута.
Вот сейчас, например, я продолжала скромно жить на четыреста тысяч в месяц. А что такого? Семьи как-то живут, а я фактически одна. Бабушку содержать не требуется, наоборот, она ещё и подкидывает со своей пенсии. Вовка большую часть в училище. Так что на себя мне более чем хватало. Да, закрыла раза гештальт с этим ожерельем и одежды приличной купила – всё. Дальше делаем вид, что ничего не происходит. Всё в цель.
Моя пустая конурка сперва обзавелась новой сантехникой и трубами (по будущим нормативам, да-да, из расчёта на взрослых и детей), потом внутренними немногочисленными стенами, побелилась и покрасилась. Потом мне застелили пол каким-то специальным очень прочным линолеумом. На этой фазе работ я решила, что пора уже заделывать дверь в подъезд (пока ко мне проверяющие не пришли), и окно кухни (то есть бывшей кухни) преобразилось в пластиковую входную дверь со стеклопакетом, с узким стеклянным окошком рядом. Редкость тогда была это – стеклянная дверь. Всё больше как-то железные. Поэтому я, презрев сомненья, заказала и налепила поверх стекла плёнку со знакомой надписью: «ЕСТЬ ПРОБЛЕМЫ? ЗВОНИ 02!» Наглеть так уж последовательно.
