Текст книги "95-й. Сны о будущем прошлом (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
22. А ОН ВЗЯЛ ДА И КОНЧИЛСЯ!
ПЛАНЫ
Домой я приволоклась часам к семи. Это ещё отец нас довёз от нотариуса обратно!
В кухне шуршал Вовка. Надеюсь, что-нибудь вкусненькое, жрать хочу, помираю… Я вымыла с дороги руки и устало села на табуретку. Он активно мешал овощи в сковородке.
– М-м, пахнет как!
– Ты сегодня что-то долго. Я пришёл – смотрю, пакеты посреди валяются, как будто забежала и ушла.
– Я квартиру купила, прикинь.
Он закрыл кастрюлю крышкой и присел около меня на корточки:
– Не понял…
– Ой, да я сама, блин, не поверила. Короче, слушай…
Я рассказала Вове всю эпопею с голландским жильём.
– Так-то здорово, конечно. И что собираешься с ней делать? Сдавать?
– Ой, для житья она совсем плохая. Вот реально. И эти бабы правильно её критиковали. Окна на остановку, ни проветрить, ничего…
– А зачем ты тогда её купила? Нет, я понимаю, что дёшево. Но если не жить?..
– Я, Вова, имею некоторый план. Нужно эту хатку перевести в нежилое. И сделать в ней магазин. Несколько даже магазинчиков.
– Думаешь, народ пойдёт?
– Ещё бы! Там проходимость с областной больницы просто офигенская. Поверь мне, практически весь первый этаж в этом доме – ну, на сторону остановки – будет занят магазинами.
– В ремонт придётся влаживаться.
– М-гм… – я невольно хрюкнула, – У меня денег в кошельке тридцать три тыщи осталось. Я как Бендер, великий комбинатор… – я наклонилась вперёд и повисла на нём, чуть не уронив, – Не могу я сейчас об этом думать. Давай потом. Слу-у-ушай, ты видел, я какую ткань купила⁈ Кр-р-расную!
– Это на что?
– На платье! В загс я в чём пойду? А ты, кстати, в чём?..
А ВОТ ТЕПЕРЬ МЫ – МУЖ И ЖЕНА!
Всю среду я шила себе платье. А в четверг мы пошли регистрироваться, молодые и красивые. Вовка в парадной форме, я такая вся женщина в красном. И вполне успешно, без приключений, оформили наши отношения.
Как и собирались, проехали до училища, подал он заявление (или как это там называется?), приложил справку из загса. А вдруг да выгорит отпуск продлить?
Я, конечно, внутрь не пошла. Посидела на лавочке, привлекая внимание окружающих своим вызывающе-алым нарядом.
Как, интересно, дядя его среагирует? Ну, дядя-то ладно, он, вроде бы, периодически проявляет мужскую солидарность. А вот тётя…
Да-а… Влезла я, получается, со своей любовью – и все матримониальные построения им поломала. Такой был план, такой был план, всё расписано и даже Эля. Мда-а-а… Вряд ли стоит рассчитывать на лучезарные отношения с родственниками. Если только со свекровью. Тут, что называется, от противного.
Зато моим родителям Вова, по-моему, понравился. Да у них и в той жизни отношения отличные! Кстати, а не навестить ли их? С папы начать. М?
Из ворот КПП появился Вовка.
– Вов, поехали до «Вентуса»? – единственный в то время приличный кондитерский магазин был, это потом он как-то стал не очень, а в девяносто пятом он ещё о-го-го! – Купим тортик, к отцу зайдём?
– Поехали, – он подхватил меня под руку, посмотрел искоса как-то странно.
– Что?
– Да необычно так. Жена!
Я тихонько засмеялась:
– Счастье моё. Я тебя люблю!
– Я тоже очень тебя люблю!
Мы стояли и целовались посреди улицы. Дураки, да?
Потом мы купили тортик и пришли в магазин. Алла Алексеевна очень удивилась, а отец, по-моему – нет. Видать, чего-то такого ожидал.
Ещё один тортик доехал с нами до дома и был водружён в холодильник. Василич завтра приедет, с ним до дачи прокатимся, а то я в прошлый раз находилась до отвала.
Часов в шесть забежала Инна, отдала второй комплект ключей от квартиры. Полетела в свою Голландию, счастливая. Знали бы они, что в этой Голландии будет через двадцать лет твориться, может, так и не радовались бы…
На следующее утро Вовка позвонил дяде в часть и обрадовал меня новостью, что отпуск ему таки дали! И не просто так (ну, не наложением вроде), а приплюсовали к основному. То есть, в часть не девятого, а девятнадцатого. Ваще шик-модерн! А потом напугал сообщением, что бабушка с дедом хотели бы посмотреть на новую невестку. Ой, блин, чё-то я очкую…
Эта новость внезапно так меня взбодрила, что я начала совершать по дому какие-то нервные эволюции. Потом вспомнила, что паспорт надо поменять. Это оказалось очень кстати, потому как дурное возбуждение надо было как-то сбросить, а пока бегаешь туда-сюда по банкам и паспортным столам, оно как раз способствует.
В обед приехал Василич. Отстрелялись мы в этот раз по-быстрому и дружно поехали на дачу. Мама увидела нас с тортом, засуетилась. Так трогательно…
Идею знакомиться с родственниками приняла без особого энтузиазма. Тем более, мама-то Вовина в Железногорске. Чё, говорит, я поеду…
Отца, что ли, позвать?
Вечером я позвонила папе.
– Па-ап, поехали со мной в Мегет.
– Зачем?
– Родня новая знакомиться зовёт. А я чё-то боюсь, как бы они меня не съели…
Отец засмеялся.
– Ну, давай съездим, познакомимся. Когда?
– В воскресенье, наверное. Сможешь?
– Ну, в принципе… да нормально, смогу.
ВОТ УЖ… ДА-А-А…
Короче, в воскресенье мы поехали в Мегет. Папа, Вова и я. Мандражила я, конечно.
Встретили нас сдержанно. Дед с бабушкой, Вовкин отец, тётка с мужем, тем самым многажды упоминавшимся дядей-офицером, и ещё один дядя, Аркадий. Но говорили, как вы понимаете, в основном женщины. Дуэтом.
Не знаю уж, что там планировалось, какие допросы с пристрастиями и прочее, но Александр Иваныч – мастер дипломатии, если хочет. Благодаря ему мы, фигурально выражаясь, не передрались. Однако нежных отношений, как я и предполагала, не сложилось. Мало того, что я им планы сломала (это, конечно, вслух не было произнесено, но прям висело), так ещё и повылезли обидки: да почему нас не позвали на регистрацию? да почему никакого застолья не организовали? а если денег не было, почему нас не попросили, мы бы нашли? И тут папин аргумент, – «Мы с Ольгой Владимировной тоже женились не торжественно, но живём очень дружно», – вообще услышан не был.
Короче, когда они дошли до возбуждённого «не по-людски», Вова встал и сказал:
– А поедем-ка мы домой, дорогие родственники.
И мы ушли.
В машине он сидел хмурый. Отец тоже молчал-молчал, потом спросил:
– Я так понимаю, проблемы тебе обеспечены?
– Да. Увольнительных в ближайшее время точно не видать.
Эта новость повергла меня в лютую грусть-тоску. Вот прямо снедать меня начало, да.
– Ну и чего ты нос повесила? – отец поглядывал на меня в зеркало заднего вида, – А из армии как ждут? Тем более в Иркутске. Прийти поговорить можно, правильно я понимаю, Вова?
Вовка немного приободрился:
– Да. Там же забор такой – прутья.
Эх вы, умники…
Короче, так я расстроилась, что пришлось Вове дома сильно меня утешать. И он даже немного преуспел. По крайней мере, я временно перестала стенать внутри своей головы, и начала думать: ну реально, ждут же из армий, из длительных командировок, с войн, в конце концов. Интересно, сквозь эту ограду поцеловаться хоть можно?..
РАДИ НАУКИ, ПРАКТИЧСКИ…
На понедельник у меня были обширные планы. Сперва я собиралась на дошкольную кафедру, поговорить о возможном переводе. Потом мы с Василичем и Вовой должны были встретиться там же и быстренько проехаться по центру. А пото-о-ом у нас с Вовой был запланирован заплыв в нашей заветной купальне. А то так и отпуск, и лето кончится в трудах-заботах.
На родную кафедру я пришла в некотором волнении. Ну, как совсем не волноваться-то?
Деканша, наша железная леди, Татьяна Филимоновна, была на месте. И даже приняла меня без долгих ожиданий. Я пару раз вдохнула-выдохнула, чтоб нервы успокоить, вошла в кабинет.
– Добрый день.
– Добрый день. Слушаю вас, девушка.
– Я хотела бы обсудить возможность перевода на дошкольное отделение вашего вуза.
Она посмотрела на меня строго:
– А где вы сейчас учитесь? Присаживайтесь.
– Филфак ИГУ, переведена на третий курс.
– И с чем же связано ваше желание?
– Вы знаете, поняла, что не вижу себя учителем русского языка. Мой возраст – средние-старшие дошкольники. А потом, внезапно, увлеклась темой детского рисунка. Собрала некоторый фактологический материал, систематизировала. Занятные выводы напрашиваются, – я достала из сумки распечатанную работу, – Вот, можете посмотреть.
Филимоновна взяла статью, хмыкнула с сомнением. Полистала. Села прямее, вернулась в начало.
– Это вы сами написали?
– Ну, конечно.
– Весьма, весьма неплохо. И даже… А рисунки у вас сохранились?
– Естественно. Они в конце, в приложении.
Уж научные работы я оформлять умею.
– Да, вполне достойная статья. И стиль изложения достаточно… неплох. Я бы даже сказала, хорош… Да, хорош… Однако, видите ли, в чём дело. Всё-таки ИГУ – это более… как бы сказать… научный вуз. Если бы вы переводились внутри педагогического университета, дело было бы куда проще. Даже с того же филологического факультета. Насколько я знаю, перечень предметов в учебном плане между вашим нынешним факультетом и дошкольным отличается значительно. Вам придётся сдать несколько дополнительных экзаменов.
– Хорошо. Когда?
Она пытливо прищурилась:
– Вы так в себе уверены?
– Относительно. Уж на четвёрки-то сдам точно.
Татьяна Филимоновна задумчиво постучала ручкой по столу.
– Давайте так. Вы приносите выписку о сданных предметах из вашего деканата. Я посмотрю, что можно зачесть. Исходя из этого уже будем решать. Завтра меня не будет. В среду в десять жду вас.
– Хорошо, спасибо, я приду.
– Всего доброго.
Вышла я из деканата и поняла, что по времени совсем не рассчитала. Целый час ещё ждать-куковать. Подумала – и пронеслась быстренько до филфака, взяла эти справки о сданных сессиях. Вернулась – как раз мужики подъехали. Помотались мы по центру, а потом Василич нас подвёз до нужной остановки.
– Завтра, наверное, не надо, – предложила я, – я сшить не успею. А в среду я вас также жду. Даже, Вов? Поедем на речку?
– Поедем, – кивнул муж, – Лишь бы дождя не было.
Но дождя не было. Погода стояла жаркая, и четыре дня подряд, когда полдня, а когда и весь, мы проводили на речке. Должен же у нас быть беззаботный медовый месяц, в конце-то концов?
В среду я снова заехала к Татьяне Филимоновне. Действительно, целая куча необходимых предметов в моём списке отсутствовала.
– Может быть, придётся зачислить вас на второй курс, – сурово сказала деканша, – Смотрите: здесь четыре предмета, да здесь шесть. Это очень много. И все специальные!
– В таком случае мне придётся писать заявление на экстернат. Вам – дополнительные комиссии создавать. Сколько всем мороки. Давайте, я попробую сдать? Не получится – тогда и будем что-то решать. Насколько я понимаю, вы, как декан, имеете право принимать любые предметы?
Она несколько смешалась:
– Ну… У нас так не очень принято. В понедельник можете подойти, взять у секретаря расписание сдачи экзаменов. Сперва за первый курс.
– Хорошо. И, я так понимаю, гербарий надо собрать в качестве практики по биологии? У меня есть небольшой…
БАБУШКА МОЯ
А в пятницу у нашей бабушки был день рождения! Одиннадцатое августа, а я чуть не забыла, блин! Мама с Василичем прилетели с утра, весёлые. Поехали, говорят. Ну, нам собраться – только подпоясаться.
– Куда едем-то? – спросила я уже в машине.
– К Саше с Ниной.
Да, «Саша» в нашей семье популярное имя. Конкретно этот Саша – самый старший мамин брат. А Нина – его жена, соответственно. Садоводство у них давно, участок не очень большой, зато хороший большой дом. Понятно, почему у них решили собраться. Я, если честно, сильно волновалась. Бабушку увижу! Как же я скучала по ней все эти годы, Господи! Так, главное не реветь, это будет выглядеть странно.
Среди Кульмухаметовых Вова тоже смотрелся великаном. Даже Олег с Андрюхой, дядь Сашины сыновья, самые рослые из всей родни, были на полголовы его ниже. А родственников собралось человек сорок!
Бабушка смотрела на нас с любопытством. Я и забыла, какая она под конец жизни стала маленькая…
Не реветь!
– Баба, познакомься. Это Вова, мой муж.
Ой, что тут началось! Форменный гвалт. И удивления, и поздравления. И только бабушка тихонько сказала мне:
– Какой худенький… Ну, ничего, откормим…
– Да, баб… Он просто жилистый. Тонкий звонкий… – я всё-таки не удержала слёзы.
Как я рада, что здесь ты ещё жива. Как же мне тебя не хватало…
Вечером мы засобирались домой, и бабушка хотела с нами – но тут началось такое сопротивление! Для понимания картины нужно знать, что у бабы Раи на тот момент было семеро оставшихся в живых детей. Из десяти, такова грустная правда жизни. Но семеро – это тоже немало! И все они хотели, чтобы бабушка у них погостила. Трое ещё не успели быть осчастливлены.
– Да погостюй, пока лето и ноги бодро ходят, – обняла её я, – Смотри, какие погоды стоят! Красота!
Бабушка подумала – и согласилась. И правильно. Ещё год-два, и она совсем перестанет выходить из дома. Ступеньки, будь они неладны… Кстати, ковровое покрытие на зал надо цельное купить, чтоб не запиналась она и не падала.
ОТПУСК КОНЧАЕТСЯ, БЛИН!
В субботу мы двинули в лес, погулять и заодно пополнить мой гербарий. Вовка прихватил свою шпагу, для которой я сшила брезентовый чехол с лямкой через плечо, и выглядела она в нём неким странным музыкальным инструментом.
Я собирала листики-цветочки и наблюдала за мужем. Однозначно, получил он от старшего себя как минимум образы. И двигается уже лучше.
Ну, хорош.
Люблю я его, и смотрю восторженными глазами, что есть, то есть. Но это не отменяет того факта, что Вовка отличный фехтовальщик. А тут, понимаете ли, правильные движения – они, как правильное оружие, прекрасны. Поэтому люблю смотреть, как он фехтует и как тренируется. Красиво.
В воскресенье я внезапно поняла, что со всеми продлениями до конца Вовкиного отпуска осталась всего неделя, и чуть не впала в депрессию.
Хотя вот говорят, что разлуки типа укрепляют чувства…
Херня какая! Не хочу я ничего укреплять! Хочу, чтоб мой мужик со мной в постели спал. Тут я начала хлюпать носом и страдать. Вовка посмотрел на это дело и повёл меня гулять. Мороженками кормить и вообще утешать всячески. Вот какой он у меня молодец.
14 августа 1995.
Самое дурацкое, что до конца отпуска Вовы осталось пять дней, и до конца отпуска Василича – тоже! И подработать надо было, и с мужем хотелось подольше побыть. Хотя всё чаще у меня всплывала мрачное «перед смертью не надышишься». Вслух я так, конечно, не говорила. Тьфу-тьфу, лети, лети, никого не зацепи! Но мысли – куда их денешь…
Да ещё экзамены эти! Нет, сдавались они беспроблемно, но время же всё, время…
НУ И ВОТ…
18–19 августа 1995.
К пятнице я снова начала страшно грустнячить. И вообще! Последний день вместе, а я с этими тряпками да институтами… Пришла домой, а милый мой снова наготовил ужин, свечи, романти́к…
– Хочешь, пойдём погуляем?
– Не хочу. Хочу лежать с тобой рядом, обнимать. Пойдём, упадём?
И мы пошли. Забрались в наше гнёздышко на полу, обнимали друг друга и разговаривали до полночи.
А утром проснулись рано-рано и занялись любовью, нежно и неторопливо.
А потом он ушёл. Я, конечно, провожала, улыбалась в дорогу.
А потом лежала и ревела в подушку.
И дело даже не в новоприобретённых родственничках. Там же Э-э-эля, бл*дь. Эля-панеля. И Элин папа, чтоб его вспучило, который любому курсанту может устроить развесёлую жизнь. Как сказал Вовка: «Захочешь жить по уставу – ох*еешь…»
Мда, столько неприличных слов на квадратный сантиметр я уже давно не думала. Даже не знаю, писать – не писать?
Меня вот вчера Вовка пытался утешить. Что, мол, потом (когда вот эта родня меня типа примет) я прям стану для них сразу вся такая хорошая, и они за меня аж горой будут.
Я ему, конечно, в лоб лупить не стала, но разозлилась знатно. Да в *уй бы вы мне не упёрлись со своей потом любовью! Вы меня сейчас не приняли, исключительные, **ядь. А потом я не захочу. Как говорится, а будьте-ка вы живы и здоровы, да подальше от меня.
Вот такая я добрая.
23. МАЙН КАМПФ С ГРУСТЬЮ И ТОСКОЙ
СПЛОШНЫМ ТЕКСТОМ
Суббота, 19 августа 1995 продолжается.
И такого я от этой злости бодрячка словила, кто бы мог подумать! Срочно, срочно деятельности!
Что тут у нас? Отец вчера звонил, говорил, надо продукции ещё подвезти. Вот этим и займёмся. Между прочим, когда злишься, бязь рвётся ну просто на ура.
Ещё я хотела сходить в свою новую квартиру, но одной очково было. Подъезд там стрёмный, да и на углу без конца серые тени трутся. Чёт мне не хочется, чтобы меня за пару босоножек прибили…
Пока шила, завела большую стирку, с полуавтоматической «Сибирью» это та ещё эпопея, шланги на весь коридор.
Снова ревела. Нет, не так, чтоб в голосину, просто плакала тихонечко. Обидно мне было, ужас. Ну что за люди, а? Сердита я была на всех оптом – и на начальство Вовкино идиотское, и на родню его, которая, видите ли, оскорбилась неуважением. То есть, не считая краха глобальных планов на всю Вовкину жисть, претензия была ещё и к тому, что он меня загодя им не представил, разрешения на женитьбу не спросил и вообще свадьбу (в виде гулянки) зажал…
Да пошли вы!
Но обидно, капец…
Вечером позвонил Вовка.
– Здравствуй, любимая!
– Ой, как ты смог???
– Я в столовке… договорился, короче. У них тут свой телефон, отдельный.
Ясен пень, проплатил кому-то «телефонный абонемент». Но говорил всё равно негромко. Должно быть, чтобы не спалиться.
– Ну что, как и ожидалось?
– Естесссно. Увольнение мне не светит.
– Вот уроды, блин. А я уже соскучилась. Можно я завтра к тебе приеду? Хоть поговорим…
Он начал что-то прикидывать.
– Так-так… Приходи к двум. Нет, в два пятнадцать лучше.
– На какую?
Городок ИВВАИУ здоровенный, на три остановки растянутый.
– На «Орбиту» подъезжай.
Мы поболтали ещё минут десять. А потом я сидела и смотрела на телефон. Всё-таки легче. Хоть голос его услышать. Но радость эта была с преизрядным оттенком горечи.
Воскресенье, 20 августа 1995.
С утра заехал папа, готовые комплекты постельного забрать. А я ему:
– Слушай, пошли в эту квартиру сходим? А то я одна боюсь.
– Вот купила, молодец! – саркастически похвалил меня он, – А дальше как будешь пользоваться?
– Я надеюсь, когда мне наступит время ей пользоваться, я буду заходить с другой стороны.
Пошли мы, короче, смотреть. Как там что выглядело, вы примерно знаете. Папа скептически огляделся.
– Что думаешь? Ремонт?
– Да я хотела вообще в нежилое перевести, определиться с планом, потом уж ремонты.
– А-а. Я смотрю, там посередине дома чего-то копошатся. Магазин, что ли, делают? Тоже магазин хочешь?
– М-гм… – и вдруг я внезапно со страшной силой поняла, что я совершенно (большими буквами: СОВЕРШЕННО!!!) не хочу быть продавцом.
Не моё это, вот от слова совсем. Я хочу делать то, что мне нравится. Пусть это даже приносит меньше денежек. Только вот имеющиеся площади не вполне соответствуют желаемому счастью. Мне нужен…
– Слушай, пап, а этот ваш юрист земельными вопросами занимается?
– А чё ты хотела?
– Я хотела бы… Вот те товарищи торговцы, видел, не просто ремонт делают, они строить там начали?
– Ну.
– Хочу пристрой. Раз они получили разрешения и согласования, значит это, в принципе, возможно. Тем более, что мы не магазин будем строить, а культурный центр, – папа посмотрел на меня подозрительно, – Культурно-досуговый, – уточнила я.
Это звучало совершенно дико. Бесплатные-то дома пионеров (поспешно переименованные в дома творчества) и клубы для взрослых (в их советском понимании) фактически загибались. Вложиться в такое? Поверить, что буквально через год люди понесут в секции аэробики и танцев очень неплохие деньги, было очень сложно. Поэтому я для верности сказала:
– Да ты не парься. Когда отстроится, можно будет его и в магазин переоформить. С готовым помещением это куда проще.
Да вообще, в те дикие времена, по-моему, много что было проще, только башляй… Беззаконие как оно есть, в диком, первозданном виде. Я ж говорила, что половина законов и прочих регулирующих актов, которыми руководствовались всякие разрешающие органы, были написаны в СССР. В СССР нежилые помещения, конечно, были. А вот право собственности на них отсутствовало как явление. Выводы можно сделать самостоятельно.
Чувствую, на эти согласования вся моя вновь подкопленная заначка в семнадцать мильёнов уйдёт. Это я ещё оптимистически. Не хватит, поди…
Забились с отцом на восемь вечера: приедет, юриста привезёт.
В город я поехала вместе с папой. Помните, я про серёжки рассказывала? Мастерицу ещё в Москву потом сманили, которая ажурные оправы делала. Хочу забежать в самоцветный магазин. К моим серьгам с чёрным нефритом такое, помнится, шикарное колье было. Я в прошлой жизни всё на него облизывалась, а денег не было. Гляну, лежит ещё – нет. Серёжки, кстати, в уши вдену, чтоб плетение сравнить.
Заскочила к папе в магазин, глянуть, как там у них дела, и тут Алла Алексеевна меня прямо обрадовала: пара индивидуальных заказов для меня, вот прямо сегодня утром уже успели. С предоплатой! Может, раскачается всё же это сарафанное радио?
Пошла до цирка, там в переулке как раз эти «Самоцветы» сидели. Колье оказалось аж два. Оба на большое декольте, как я люблю. А ценник… захотелось присвистнуть. Пятьсот тысяч с мелочью! Понятно, почему я тогда их не купила. Померила то и другое. Второе показалось мне более тяжеловесным. Слишком солидным, что ли? Выбрала, в общем, первое. Сразу надела, понеслась счастливая!
Выскочила на «Художественный музей» (остановка так называется), села на маленький сипящий и свистящий лиаз-двадцатку, он тогда круги наворачивал между аэропортом и ж/д вокзалом. Даже не знаю, ходит теперь такой – нет.
И вот сижу я вся такая красивая, в чёрном сарафанчике в стиле лоли-готик, умеренном таком, но с кружевами и рюшами, всё как положено (у папы я его в магазине и купила, одно такое платье было на весь город Иркутск), в чёрных блестящих лодочках (туфли, туфли такие, обязательно на каблучке), в черных своих выпендрёжных цацках… На облезлом кожаном бордовом сиденье. Эти сиденья ещё такие гладкие были, что если вдруг у вас голые ляхи, то когда встаёшь, ляхи от искусственной кожи отрывались со смачным «х-х-рычь!» А автобус так дребезжит, как будто вот прям щас все окна разом одномоментно выпадут. А в голове одна мысль: «Лихо летит этот сарай…»
Ой-й…
Ограда у ИВВАИУ (я всё по-старинке его ИВАТУ называю) и правда прозрачная. Кирпичные столбики метра, наверное, через четыре-пять, а между ними решётка из довольно широко поставленных металлических прутьев. На уровне середины по высоте, метрах, наверное, в полутора над землёй, в эти прутья такие типа декоративные круги были вставлены. Я ещё смеялась, что это специально отведённые места, чтоб руки просовывать. Или не руки, хех…
Походила вдоль забора – смотрю, Вовка бежит. Наряжен, как я в первый раз его здесь увидела: форма типа песчанки, только более оливковая, под курткой майка такая же.
– Любимая! Тридцать минут у меня!
Вот так полчаса мы у заборчика и простояли, за ручки подержались.
– Это я что теперь, до новогоднего отпуска тебя и не обниму, что ли?
– Обнять сможешь. На счёт остального вот сложности. Смотри, завтра у нас физуха, дрочево часа на два. Подъезжаешь к десяти к остановке ИВАТУ и прямо идёшь через КПП.
– А у вас разве не по пропускам вход?
– По пропускам. Но у девушек никто никогда не спрашивает. Проходишь прямо-прямо, метров… двести, наверное. И налево поглядывай. Как увидишь толпу курсантов, туда сворачивай. Роты по очереди бегают. Трёшку, сотку и так далее.
– А, типа по очереди разное?
– Да. Наша шестая рота. Пока первый взвод бежит – наши на травке валяются. У меня будут такие кусочки, минут по пятнадцать. Я смогу с тобой постоять. Пообнимать.
Господи, как же он улыбается… А тут эти железяки посреди.
Всё равно как-то меня немножко это КПП тревожило. Такая я, блин, всю дорогу законопослушная, а тут… Я представила себе, как меня арестовывают. Ладно, задерживают и выспрашивают причины проникновения на закрытый военный объект. Бр-р-р…
– Вов… А так точно делают? Вдруг заловят меня?
– Точно. На территории ИВВАИУ сколько семей живёт! У них дети, жёны. К нашим курсантам, у кого постоянные девушки есть, ко всем приходят. Проходят спокойно.
Ага. Я уже в курсе, что у них в роте этих «всех» три человека, а все остальные им завидуют.
Ну вот, теперь я тоже буду приходить. Пополню, тысызыть, ряды.
А ведь правда, с безопасностью полный швах был. Дежурный курсант гораздо больше боевиков опасался гнева какого-нибудь полковника-папы, которому дочка звонит с КПП и говорит, что она забыла пропуск, а её тут мерзавцы домой не пускают. «Папа спрашивает, как ваша фамилия?..»
И хотя совсем недавно произошёл ужасный случай с террористами в Будённовске, всеобщая подозрительность ещё не наступила. Ну, реально, там же толпа ваххабитов, а тут, например, я… Шахидок ещё не придумали, во всяком случае, у нас. Дома́ тоже пока не взрывали. Никто одиноких девушек не боялся, такие дела.
Время у моего любимого мужа кончилось, и он побежал по своим курсантским делам. А я задумчиво пошла вдоль улицы. Дошла до следующей остановки, вспомнила как я тут месяц назад объявления о продаже квартир разглядывала… Меньше их не стало, наоборот, вон свежих сколько. И меняют люди иногда на сущую фигню. На машины. На садовые участки с домом. Причём, если при слове «дом» вам представляется что-то типа коттеджа – фигушки! Хватали всякие, даже совсем небольшие, типа три на четыре, садовые домишки. Наша вот эта сумасшедшая соседка снизу в прошлом году так сменялась. Досталась ей по наследству квартира – двухкомнатная! – мгновенно она её на дачу поменяла. Зато мебель всю вывезла и к себе составила. Наша баба Рая к ней заходила по какому-то делу, как старшая по подъезду, – говорит, теснота такая, не повернуться. Мда.
Вот и думай: сто́ит такие шальные квартиры искать, рисковать, проверять, или уже в то что есть потихоньку влаживаться? Я что-то, пока каталась, прикинула сколько мне на этот павильон бабосов надо, и была, как та учительница русского языка из анекдота, несколько обескуражена. Нет, вслух другое не кричала, но думала разное. Как говорится, «всё здорово, но хотелось бы побольше деняк».
Нет, я наверное, попыталась бы что-нибудь с квартирами замутить, пустила бы в ход доллары. Но.
У нас с Вовой (с Вовой из будущего, я ж туда периодически ныряю, хоть и редко) родился замечательный план. Я, правда, не знаю пока, как его в деталях реализовать, но заплавленная в два полиэтиленовых пакета пачка за ванной хранится именно для него. И если он выгорит – а он не может не выгореть! – проблемы с деньгами после две тысячи двенадцатого года исчезнут. Сперва «почти», а потом «совсем» и «навсегда». Но до этого надо ещё дожить.
Домой пришла, достала листы миллиметровки (бумага такая, в мелкую сеточку, для чертежей и выкроек), тщательно перерисовала план квартирки из техпаспорта. А потом, на втором листе – что я хочу из неё получить и вокруг нагородить. Картинка, конечно, получилась шикарная (это я так сама себя хвалю), однако сумма требуемых вложений стала ужасать ещё острее. Ладно, без паники. Пока разрешительные документы получим, а с остальным можно будет разбираться поэтапно.
В восемь примчали папа с юристом. Походили вдвоём вокруг моего угла дома, зашли в квартиру. Я представила свой шикарный план-перехват.
Вообще-то план дяденьке понравился, это прям видно было.
– А вот эту схему кто вам рисовал?
– Я и рисовала. У меня так-то по черчению пятёрка была.
Покивал очень сдержанно, как это юристы умеют.
– На счёт вот этой территории нужно будет выяснить, нет ли там водопроводных или иных коммуникаций.
– Ничего нет. Я узнавала, – ну, я просто знаю, где у нас какие трубы и кабели проходят, видела неоднократно, когда копали, – Но вы на всякий случай проверьте, и чтоб документально было подтверждено.
– Вы в БТИ уже зарегистрировали?
– Нет ещё, паспорт меняю. Завтра получу, попытаюсь пробиться.
– М-гм. Вы тогда завтра как подъедете, сразу идите в шестой кабинет. Я утром позвоню, предупрежу, вас без очереди примут.
– Спасибо! – реально, ненавижу очереди! – Сколько заплатить?
– Нисколько. У нас, так скажем, оптовая договорённость, сумма для вас будет небольшая и войдёт в общий договор. Оттуда сразу ко мне, – дяденька протянул мне визитку с именем и адресом конторы. Виталий Юрьевич. М-гм. На Горького сидят, замечательно.
– Цену озвучь, Юрьич, – попросил отец. Сдаётся мне, с таким посылом, мол, «может, в себя придёт да передумает».
– С учётом работы архитектора и согласований, десять миллионов.
«Всего десять⁈» – чуть не выкрикнула я, но вместо этого спросила:
– А студентам скидки есть? Или семейные? Мы же вроде как с папой семейные клиенты.
Виталий Юрьич усмехнулся:
– Специальная семейная скидка в пять процентов вас устроит?
– Отличная скидка! Мне, конечно, больше нравится число семь, но пять тоже неплохо. Сумма включает сбор согласий с собственников и прочее?
– Верно. Полный пакет необходимой документации.
– Я правильно понимаю, письменного договора не будет, мы с вами сотрудничаем исключительно на дружеских началах? Дружно укроемся от налогов?
Вот тут он засмеялся:
– Иваныч, ну точно твоя дочь!
Нет, вы не думайте! Налоги платить я собиралась. Но не со взяток же…
– Так одно же лицо! – я встала рядом с папой, посветила фейсом и открыла сумочку, – Можно я тогда с вами сейчас рассчитаюсь? Не хочу по толпе с пачкой денег ходить.
Да, у меня в сумке была вся моя наличность. Я же чего-то подобного ожидала. Приволокла все имеющиеся рубли. Хорошо, хоть не все пригодились! Выложила на стоящий посередине комнаты обеденный стол девять толстеньких пачек соток и одну половинчатую.
– Девять пятьсот. Считайте.
Ну вот. Теперь у меня и свидетель будет. Ну, так, на всякий случай.
Юрьич (на этот раз он был на своей машине, чём-то большом, чёрном и квадратном, не разбираюсь я в марках) взял у меня мои чертежи и отбыл. Папа тоже на чаи заходить не стал.
Вечером я снова сортировала свои мотки-рулоны и заодно размышляла, каких бы таких держателей понаделать, чтобы Вовино игровое оружие при каждом моём глубоко-задумчивом подходе не рассыпа́лось.
В углу комнаты у меня теперь стояло всякое. Для начала, та первая валлонка. Потом шпага полегче. То, что называется «побеждалка». Я так поняла, Владимир Олегович таки мечтает, что я когда-то буду ей активно махать. Ой, свежо питание…
Ещё меч-одноручник, под викинговку. И несколько выточенных клинков, которые пока ожидали свои эфесы. Хоть стойку для зонтов покупай.
Понедельник, 21 августа 1995.
С утра я забежала в наше старое отделение милиции, получила новящую паспортину. Ну всё, теперь беречь, как зеницу окорока! А то в прошлый раз при замене обнаружили, что верх корочки на сгибе надрываться начал от частых втаскиваний-вытаскиваний из обложки. Чуть не завернули меня по порче документа! Я теперь умнее буду, вставлю только одну сторону, чтоб лишний раз не гнуть.
