Текст книги "Любовь как закладная жизни (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 51 страниц)

Она послушно выпрямилась. Расправила ремень, который все это время немного давил ей на грудь. И потянулась к юбке платья, чтобы и ее поправить. И вдруг вспомнила об остальных странностях:

– А почему мы все такие… нарядные? – поинтересовалась она, заметив, что они уже заехали во двор знакомой церкви.

Вячек остановил машину. Заглушил двигатель. Снова глянул на нее. Протянул руку, погладив Агнию по щеке:

– В общем, малышка, – он цокнул языком. – Тут такое дело, – начал Вячеслав.

Но тут на пороге церкви показался отец Игорь. И Агния услышала, как начал сигналить в своей машине Федот, будто подгоняя их. Вячеслав хмуро осмотрелся и снова повернулся к ней:

– Пошли, Бусинка. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Как положено.

И вот с этим объяснением он вышел из машины и, обойдя, открыл дверь с ее стороны, помогая выйти Агнии. Тут же вышли и Вова с Федотом. И все они пошли в сторону священника. Но Агния застыла, едва дойдя до ступеней, потянула Вячеслава за руку:

– Я же платок не взяла! – огорченно прошептала она, когда любимый удивленно глянул на нее.

Вячек улыбнулся уголками губ и, засунув руку в карман, вытащил… тот самый кусок белой ткани, который она мельком видела на кухне. Точнее, оказалось, что это не кусок белой ткани, а тонкий газовый платок, отделанный по краю невесомым кружевом. Встряхнул, расправляя его, и сам набросил Агнии на волосы. Взял ее за руку и переплел их пальцы.

– Спасибо, – так же тихо прошептала она, немного растерянная и тронутая.

Но и пораженная.

Ей очень понравился этот платок. Он был безумно красивым и наверняка дорогим. Только вот он еще и был таким… В общем, наталкивал на определенные мысли, которые могли бы показаться совсем дикими. И казались такими. Вплоть до того момента, как они все-таки переступили порог церкви. И пока Агния с удивлением осматривала совершенно пустое помещение, следя за тем, как отец Игорь, улыбнувшийся ей, закрывает двери изнутри на замок. И тут священник повернулся к Вячеславу со словами:

– У нас около часа. Я всех отпустил и отправил с поручениями. Кольца есть? Я должен их освятить.

Вот в этот момент она как-то даже вздрогнула, начав растерянно моргать, чтобы увидеть, как Федот достает из кармана своего многострадального пиджака коробочку и протягивает ее священнику.

– Вячек? – еле вытянув голос, попыталась привлечь она к себе внимание. – Это что? Мы что…? Мы венчаемся? – на последнем слове она почему-то споткнулась, просто не веря в реальность происходящего.

А вот Вячеслав глянул на нее с безумным напряжением. И видно ощущая дрожь, которую Агния просто не могла контролировать, притянул ее к себе, крепко обхватив за плечи:

– Ты не хочешь? – тихо спросил он сиплым голосом. И было видно, что размеренность тона дается ему с трудом.

Она не знала.

То есть, просто не думала даже. Раньше, конечно, даже не сомневалась, что рано или поздно будет венчаться со своим мужем. Но это было до того, как она узнала и так сильно полюбила своего Вячеслава Генриховича. А Боруцкий и венчание… Эти два понятия и явления казались ей несовместимыми, особенно в свете отношения Вячека к церкви. И для Агнии это стало бессмысленным. Несущественным каким-то. Лишь бы быть с ним, пусть и осознавала она, что такое отношение откровенно греховно. Агния просто молилась и об этом, прося у Бога прощения и понимания.

Вячеслав напряженно ждал ее ответа, с каждой секундой мрачнея все больше, а Агния никак не могла подобрать слова, чтобы все ему объяснить, чтобы как-то выразить сумятицу, внезапно возникшую на душе. Она не замечала, что происходит вокруг, и что делают близкие им люди, оказавшиеся свидетелями ее растерянности и напряженного ожидания Вячеслава.

– Я даже не думала, что ты захочешь этого, – наконец, так же тихо, как и он, произнесла Агния, глядя на него снизу вверх.

Наклонила голову и прижалась щекой к груди любимого, чувствуя, как он еще сильнее обнимает ее, как прижимает к себе и утыкается лицом в ее волосы. Как пробирается под платок, больше напоминающий фату, хоть и сдержанную, такую… Она сама бы такую выбрала, наверное. И как зарывается своими пальцами в ее пряди.

– Я спросил – хочешь ли ты этого, Бусинка? – хрипло повторил Вячеслав, требовательным голосом.

– Я… Я не знаю, Господи! – Агния ощущала себя настолько неуверенно, что готова была расплакаться. – Я просто люблю тебя, и это для меня было самым главным. С обетами или без… Все равно, в душе я и так знаю, кто ты для меня. И так всегда будет. Бог это видит. Не думай, что я бы настаивала или требовала, Вячек! Я совершенно не…

– Малышка, – Вячеслав, кажется, улыбнулся ей в волосы. – Бусинка моя. Вечно ты за меня пытаешься придумать и расписаться.

Он протянул руку и пальцами вытер ее щеки. Похоже, она все-таки заплакала, хоть и сама не заметила, как слезы покатились.

– Ты мне ничего не сказал, – попыталась возразить она, словно напоминая, что и он не поинтересовался ее мнением. – Ты хоть знаешь, что это навсегда? Здесь развестись нельзя. Ну, некоторые думают, что можно. Но по-настоящему…

– Так ты хочешь или нет? – прервав Агнию, прошептал Вячеслав ей в самое ухо. – Блин, девочка, ты не думай, что это что-то изменит. – Вот, почти не верилось, но казалось, что Вячеслав не уверен. – Я тебя так и так не отпущу. Никогда. И я предупреждал об этом. Так что не думай, что если не повенчаешься со мной, то у тебя какие-то ходы для того, чтоб сдать назад останутся. Ни фига. Ты и так моя. Вся. Я тебя никому не отдам. Ни под каким предлогом. Не хрена на мою Бусинку зариться.

Она рассмеялась от такого заявления. Уткнулась носом в рубашку Вячеслава, застеснявшись, что смеется в церкви:

– Так никто же и не забирает, Вячек. И я никогда тебя не оставлю, разве ты не знаешь? Ну что мне еще в жизни надо?

Он мог бы назвать несколько вариантов, которые вполне сумели бы вызвать интерес у молодой девчонки. Блин, да она просто сейчас не понимает, что через пять, десять, двадцать лет на многое может посмотреть иначе. И быть связанной с мужчиной, старше ее на двадцатник, может перестать быть пределом мечтаний. Только и понимая это, Вячек не врал – он ее по-любому не отпустит. Не сумеет. Не захочет.

Поэтому ли тянул с откровением о том, зачем они сегодня сюда едут?

Не только.

Вячеслав не знал, как она отреагирует на такое сообщение. Не знал, не выдумает ли еще чего, по типу его «серьезной» болезни.

Да и просто, блин, ну как надо сообщать о таком? Вот он как-то не в курсах оказался. Тем более что сам кричал, что больше ни за какие коврижки ее в церковь не пустит. А тут – не просто привел лично, а еще и венчаться хочет. Куму не станет интересно: с чего вдруг?

И не скажешь же, что ради любого шанса для ее здоровья готов не то, что в церковь, в Тибет к шаманам отправиться. Да и, вообще, он не собирался говорить Бусинке о своих страхах и подозрениях Лехи. Ни при каком раскладе. Не фиг еще и ей нервничать.

Федот и Лысый отошли, пока они тут начали свои разборки, и отвернулись, ну, не при делах, типа. А поп то и дело поглядывал, переминаясь на месте, словно не знал, куда себя приткнуть. И чему-то удивлялся, если по выражению морды судить. Ну и фиг ним. Не до священника.

– Так я не понял ответа? Ты че, против, малышка? – он оттянул ее голову от своей груди и заглянул в глаза своей Бусинки.

– А ты не пожалеешь потом? – чуть нахмурившись, спросила его малышка, закусив нижнюю губу. – Почему ты вдруг решил это сделать?

– Да мне, по факту, без разницы, Бусинка, что это меняет? Я тебе по себе все сказал, – подмигнул ей Вячеслав. – Только для тебя-то это не так. И важно, если этому попу верить, – он махнул головой в сторону священника. – Так что, прекращай мне рыдать, – распорядился Вячеслав. – Пошли уже? У нас не так и много времени. Да и Федот, вон, кайф не ловит. Он мне еще и крещения своего не спустил. А тут…

– Ты поэтому крестился? – Агния только сейчас связала эти факты, уже не в силах осознать, что и Федоту пришлось идти на такие «жертвы» по прихоти и идее Вячеслава. Ради того, что он захотел сделать для нее.

– Ну, без этого, типа, ничего не выйдет, разве не так? – снова улыбнулся Вячеслав.

Агния смогла только кивнуть, поняв, что не совсем понимала, насколько именно он ее любит и как беспокоится обо всем, что имеет для нее значение. А она вчера боялась, что уже надоела Вячеславу… Сейчас все эти страхи и сомнения показались такими глупыми и мелкими.

– Пошли, – кивнула она, соглашаясь с таким неординарным предложением.

– Вот и ладненько. Умница моя.

Вячеслав проговорил это с облегчением, будто и правда думал, что она может отказаться. Спрятав улыбку, Агния поправила платок, воспринимавшийся сейчас ею однозначно, и пошла вместе с ним в основной зал храма, куда уже ушел отец Игорь, чтобы освятить кольца.

«Свидетелем» с ее стороны, то есть «дружкой», оказался Вова. В общем, неожиданно, конечно. Хотя, как посмотреть. О роли Федота и сомневаться не приходилось. Разумеется, как и обычно, он всегда и во всем поддерживал Вячеслава, даже если не совсем был согласен с действиями друга. Правда сейчас Агния не видела в нем ни ехидства, ни насмешки. Наоборот, какую-то серьезность.

Она же была настолько поглощена самим фактом, всем этим событием, нежданно происходящим с ней, с ними, что просто смотрела на все, впитывала, оставив осмысление и осознание на потом. На то время, когда сможет сесть и неторопливо все вспомнить, обдумать, прокрутить в памяти мельчайшие подробности.

Огонек ее свечи немного дрожал из-за нетвердых рук, пока Агния слушала голос отца Игоря, казалось, наполнивший весь храм. И в какой-то момент она осознала, что боится смотреть на свечу Вячеслава, и молится о том, чтобы Бог отмерил им равный срок. Так, чтоб «в один день», и никак иначе, потому что не могла представить, что будет существовать без любимого.

И все же, как ни странно, голос ее не дрогнул, когда Агния подтверждала свое согласие. А когда Вячеслав решительно и громко подтвердил свое намерение, у нее в душе вдруг вспыхнул такой восторг, такое счастье, что захотелось петь. Громко. Не как в студии, а искренне, от всей души. В полный голос подхватить восхваляющие Господа псалмы, которые священник сейчас зачитывал в одиночестве, потому как постарался избежать нежеланных для них свидетелей.

И даже кольцо, которое Вячек надел на ее палец сейчас рассмотреть не могла, боясь оторваться от его лица, упустить хоть что-то. Решила, что это успеется. Зато то кольцо, что сама ему на палец надела, рассмотрела, потому как оно совсем на обручальное не походило. И это оказалось приятно. Проведя достаточно времени с этим мужчиной, она уже понимала, что раз он постарался выбрать неоднозначное кольцо, значит собирался носить его постоянно. Агния отчего-то восприняла это как факт принятия Вячеславом их венчания. Словно бы то, что происходило сейчас, значило для него куда больше, чем даже его крещение.

Глава 39

Всю дорогу домой она рассматривала свое кольцо: широкое и плоское, из какого-то белого металла по центру и с каймой отполированного золота по краям. На полосе белого металла одной линией располагались три камня. Поскольку они невероятно напоминали камни в ее кулоне, Агния не сомневалась, что и это бриллианты.

– Нравится?

Видимо Вячеслав, даже следя за дорогой, заметил ее интерес.

– Очень-очень, – совершенно искренне призналась Агния, одарив его счастливой улыбкой. И посмотрела на человека, который теперь перед Богом и людьми был ее мужем. – Только, наверное, я не смогу его носить постоянно, да? – с разочарованием она вновь глянула на безымянный палец своей правой руки, где сейчас это кольцо весело поблескивало камнями. – Это будет выглядеть подозрительно?

– Ты можешь носить его на другой руке, или на среднем пальце, – передернув плечами, заметил Вячеслав, – я так понимаю, что не это самое важное во всем этом вашем венчании.

– Ты свое будешь носить, да? – почему-то испытывая робость, спросила Агния, косо глянув на массивную золотую мужскую печатку, которая сейчас красовалась на пальце Вячека, куда Агния надевала ее дрожащей рукой всего час назад.

Вячеслав усмехнулся и протянул руку, обхватив ее щеку ладонью, мягко погладил, так, что Агния даже зажмурилась от удовольствия, и так глянул… В общем, и не сказал ничего, а она поняла, что была права – он это кольцо точно не снимет. Не по своей воле. Ведь оно в полной мере символизировало всю степень ее принадлежности ему.

– Голодная? – вместо этого спросил Вячек.

– Безумно, – улыбка Агнии стала шире. – Готова начать от тебя кусочки откусывать, – шутливо пригрозила она.

– Тпру, – Вячек вскинул руку, которой поглаживал ее щеку. – Лысый уже погнал в ресторан за праздничным обедом. Назад он короткой дорогой поедет. Лучше дождись, сто пудов, там будет что-то вкуснее, чем я, старый и потасканный…

Агния расхохоталась:

– Ты самый лучший! – она прижалась щекой к его плечу и обхватила любимого за пояс. А потом немного привстала на сиденье и коснулась губами его шеи в расстегнутом вороте сорочки. – И вкусный, – лукаво прищурившись, добавила она. – Все-таки, лучше я тебя съем…

– Спорим, я первый до тебя доберусь? – изогнув бровь, хмыкнул Вячеслав, обхватив ее затылок рукой, чтоб не дать отстраниться. И чуть наклонившись, хоть и продолжал смотреть на дорогу, так же шутя, как и она, легко прихватил зубами ее ухо. – Лучше дождись обеда, малышка. Там еще и Федот какой-то сюрприз для тебя приготовил. Человек так парился, не порть и ему праздник, а?

– Сюрприз? – тут же с любопытством переспросила Агния и уставилась на Вячеслава.

– Я не в курсе, – тут же открестился Вячеслав. – Мне от него ничего не светит, Андрей мне своего крещения еще не спустил, сказал, чтоб я до похорон больше от него никаких подарков не ждал. Так что это только тебе такая милость от него светит. И он от меня шифровался. Вот и жди до обеда, тогда все узнаем.

Агния, которая и так получила столько нежданных «подарков» и чудес сегодня, даже не представляла, чего еще ждать. Тем более от Федота.

Андрюха подарил Бусинке фотоаппарат. Не, ясно, что какой-то навороченный и крутой, суперсовременный, но Боров все равно чего-то не догонял:

– Блин, Андрюха, на кой ляд ей эта мыльница?! – поинтересовался Вячеслав, наблюдая, как смущенная малышка неуверенно вертит коробку в руках.

– Сам ты «мыльница», – огрызнулся Федот. – Тут три мегапикселя, ЖК-экран и зеркала. Мне под заказ привезли. Много ты понимаешь, – продолжал ворчать друг. Взял у Агнии коробку и, раскрыв, начал показывать какие-то кнопки. – Тебя, придурка, фотографировать будет малышка. Или, лучше, Плюха, он более благодарная скотина, – не паливно так намекнул Федот.

Боруцкий расхохотался, не поняв, что именно в этот момент Агния и начала практиковаться со своим «подарком». А малышка, тут же принявшись рассматривать его хохочущую физиономию на маленьком экране, заулыбалась во всю лукавую мордочку. И привстав на носочки, чмокнула Федота в щеку:

– Спасибо большое, – поблагодарила его малышка этого типа.

– Эй, я не понял, а ну отвалил от моей жены, – нахмурился Вячеслав типа в шутку и двинулся к этой парочке. – А то счас по башке получишь, – крепко обняв Бусинку, пригрозил он ухмыльнувшемуся другу поверх макушки малышки.

Эти умники, даже Лысый, рассмеялись. Да и сам Вячеслав не выдержал мины, ухмыльнулся в ответ, подумав, что как-то странно ее так называть – жена. Его Бусинка. Его малышка. Его жена. Странно. Но так, по-хорошему странно. Что внутри тепло и хорошо становится. И все правильно.

Кольцо Агния решила носить на среднем пальце правой руки, правда, для этого его пришлось немного «раскатать», как объяснил Вячек. Впрочем, ее муж это быстро уладил. А еще – купил какой-то специальный принтер, когда Агния захотела распечатать те фотографии, которыми уже успела заполнить карту памяти новенького фотоаппарата. И теперь она была занята тем, что придумывала, куда расставлять и развешивать снимки. Вот и сейчас, возвращаясь из студии, где они записывали сегодня песню, она попросила Вову заехать в магазин. И накупила огромное количество всевозможных рамок: деревянных и пластиковых, сдержанно-серебристого, коричневого и даже ярко-желтого цвета.

Полностью поглощенная мыслями о том, какое фото в какую рамку будет вставлять, она на «автомате» зашла в дом, совершенно не рассчитывая кого-то встретить. Да и тихо было так, что сложно было б предположить, что кто-то есть. Потому, свалив на диван свой груз, Агния заторопилась к лестнице, горя нетерпением принести со второго этажа стопку фотографий. И, честного говоря, прилично испугалась, заметив краем глаза какое-то движение за столом. Даже за сердце схватилась, охнув, совсем не ожидая застать сейчас на кухне Вячеслава, который утром говорил, что вернется поздно, и не перезванивал Агнии, чтобы порадовать быстрым возвращением.

Тем не менее, именно Вячек сидел сейчас на полу кухни, опираясь на одну из ножек стола. Около него стояла бутылка коньяка, определенно начатая, и полупустой бокал. В руках Вячеслав держал какие-то бумаги, которые видимо, читал до того, как появилась Агния. Увидев же ее, а может и всполошившись из-за ее вскрика, Вячеслав моментально оказался на ногах и через секунду уже подскочил впритык:

– Ты что, Бусинка? Что случилось? – обхватив руками ее плечи, Вячеслав наклонился, всматриваясь Агнии в лицо.

А она рассмеялась. Испуг сменился облегчением:

– Я совершенно не ждала никого дома застать, вот и испугалась, – объяснила Агния, крепко обнимая мужа.

Вячек кривовато усмехнулся:

– Ну, прости, малышка. Не собирался. Думал, наоборот, сделаю сюрприз, – муж передернул плечами, притянув ее ближе.

– Сюрприз почти удался, – рассмеялась Агния и с удовольствием прижалась щекой к его груди, ощущая, как он целует ее в макушку. – А ты почему так рано? Что-то не так? – запрокинув голову, она заглянула в лицо мужа, пытаясь за блеском в глазах, явно вызванным выпитым коньяком, угадать настроение.

Вячеслав улыбнулся шире и покачал головой. Сильно-сильно обнял ее за плечи:

– Наоборот, Бусинка, – он погладил ее пальцами по векам, бровям, обхватил ладонью щеку. – Все просто шикарно. Теперь, все путем, – она зажмурилась, когда Вячек стал гладить ее по волосам. – Ты песню свою записала? – погрузив пальцы в ее пряди, поинтересовался он.

– Да, – Агния только улыбнулась, не желая шевелиться, чтобы не мешать ему, потому что от каждого движения любимого испытывала удовольствие. – Записали, диск я тебе привезла.

– Хорошо, – Вячеслав кивнул, с каким-то завороженно-задумчивым выражением глядя на то, как проскальзывают между его пальцев ее волосы. – И ты мне ее вживую споешь, лады?

– Хорошо, – с готовностью согласилась она. Помолчала. А потом решила, что лучше сама скажет, ей Вячеслав не будет грубить. – Вячек, там Михаил опять насчет того концерта говорил, он очень хочет, чтобы я начала выступать. Ты не сердись на него, когда он позвонит, хорошо? Я сказала, что ты не разрешил, но он хочет переубедить и…

– А ты сильно там спеть хочешь? – прервав ее торопливые объяснения, как-то так спросил Вячеслав, что она замолчала, уставившись на него. И вздохнул, но не начал сердиться, вроде.

Агния немного смущенно сжала губы, глянула на него из-под ресниц:

– Хочу, – тихо призналась она прерывающимся голосом. – Понимаешь…

– Тогда можешь сказать Михаилу, что я разрешил. Хотя, – остановился Вячеслав, когда Агния все еще ошарашенно смотрела на любимого. – Не надо, я сам скажу, и серьезно с ним побазарю, насчет всего этого. Но если ты хочешь – я не против, – опустив лицо между ее шеей и плечом, Вячеслав, кажется, прикрыл глаза.

Все еще ничего не сказав, Агния молча глянула на бутылку с коньяком: вроде Вячек и выпил мало, бутылка казалась только открытой. Может это вторая? С чего это он вдруг так кардинально изменил свое мнение?

– Вячек? – неуверенно переспросила Агния, чуть отклонившись. Протянула ладонь и погладила мужа по лбу, по щекам, на всякий случай проверяя нормальная ли у него температура. – Ты уверен, что все хорошо?

Он поднял голову и глянул на нее с немного насмешливым превосходством, надавил на ее затылок, заставив теперь Агнию устроиться на его плече:

– Если бы ты могла себе хоть представить, как я тебя люблю, – с нажимом проведя по ее волосам ладонью, вдруг тихо прошептал Вячеслав, целуя ее брови.

Так, что у Агнии мороз по коже прошел. И от признания, которого она не слышала все эти месяцы, хоть и не сомневалась в чувствах любимого. И от этого тона, от выражения глаз Вячека.

– И я тебя очень люблю, ты же знаешь, – почему-то, совсем смутившись, так же тихо ответила она.

– Знаю, малышка, – кивнул Вячеслав, еще раз погладив ее.

Но так улыбнулся… Со всей этой любовью, с нежностью, но будто и некоторым снисхождением. Словно его немного рассмешило сравнение их чувств.

Он не смог объяснить ей, почему сейчас на таком подрыве. И того, почему не может Бусинку из своих рук выпустить, Вячеслав не сумел бы донести. Раз не говорил о подозрениях насчет ее здоровья, то и своего облегчения от того, что все последние анализы были в норме – словами не выговорить. Впрочем, это совсем не мешало ему кайфовать. Собственно, Вячеслав, наверное, никогда не испытывал такого оголтелого подрыва, как тогда, когда Леха ему этим утром перезвонил и сообщил, что все нормально.

Блин, Боруцкому реально заорать от облегчения захотелось. И он даже не сердился, отмахнувшись, когда Леха начал извиняться. Хрен с ними, с непонятками этими. Кто знает? Может и не было ничего, действительно. А может не зря он и себе и Андрюхе на горло наступил, и все это дало свои результаты? Главное, что Бусинка в его руках – здоровая, веселая и невредимая. А со всем остальным он справится, витаминами ее напичкает просто.

– Ты куда так бежала? – еще немного хрипло из-за всего, что давило на грудину изнутри, поинтересовался Вячек, продолжая крепко обнимать свою малышку.

– Я рамки для фотографий купила, – Бусинка просто расплылась в счастливой улыбке. – Хочу посмотреть, какой снимок, в какую вставлять, и развесить на стенах.

– И как ты их развешивать собиралась? – вздернул бровь Вячеслав, слабо представляя себе свою малышку, прыгающую вокруг стен с молотком и гвоздями.

– Ну, я об этом не думала, если честно, – призналась она. – Сначала хотела разобраться с рамками. А потом… Вову попросила бы, наверное. Ты же поздно планировал вернуться.

– Ладно, чего Лысого дергать, пошли, будем разбираться с твоими рамками, раз уж я дома, – готовый сейчас хоть листы в нотной тетради ей переворачивать на радостях, Вячеслав потянул ее на второй этаж, куда Агния и бежала до этого.

Как ни странно, но за эту неделю Агния успела наклацать просто кипу фото, они занимались их размещением чуть ли не до вечера. И когда Вячек немного уже забодался махать молотком, но ясное дело ни слова об этом не сказав, не желая сбивать энтузиазм своей Бусинки, она наконец-то замерла посреди первого этажа. Так, чтоб и лестница просматривалась, и гостиная, и кухня. До его кабинета они со своими фото еще не добрались.

– Здорово, правда? – его малышка закружилась на месте, стараясь рассмотреть все снимки.

Вячек и сам огляделся:

– Стоп. Погоди. – Он нахмурился, повторив ее маневр. Прошелся вдоль стен, которые сам продырявил. И так же хмурясь, повернулся к Агнии. – Я не понял, а че так мало твоих фото?

Собственно, он даже преувеличил: на всех снимках был или сам Вячеслав, или Плюх, или они всей компанией, с Федотом и Лысым. Малышка же имелась лишь на одном снимке, который сделал Федот сразу после того, как подарил этот фотоаппарат, в день венчания. У Бусинки на этом фото еще даже платок на плечах лежал, тот, что Вячеслав безумно долго выбирал, почему-то боясь ее расстроить своим выбором. А сама малышка на этом снимке крепко обнимала Вячеслава за пояс. И он же настолько же сильно держал ее. Типа их свадебное фото.

– Так я же вас фотографировала, – рассмеялась Агния, отмахнувшись от его суровости. – Как бы я там была?

– Не, Бусинка, так дело не пойдет, – Вячеслав еще и губы поджал. – Давай, тащи сюда свою мыльницу, научишь и меня снимать. Чтоб и твоих фотографий было много.

Агния удивилась, но с радостью принялась объяснять ему эту нехитрую науку.

Наше время (2011)

Он занялся коробками, которые привез с квартиры, уже ночью, когда Агния уснула. Почему-то хотелось все расставить и развесить чуть ли не так, как было у них в старом доме. Вот, чтоб малышка встала утром, осмотрелась и…

Но Вячеслав был достаточно умным, чтобы понимать – не вернуть того, что было. Дом не тот, и они уже другие. И пусть он сохранил все ее старые снимки, пусть забрал большую часть украшений и вещей Агнии до того, как спалил прошлый дом – как тогда, до этого года, уже не будет. И все-таки, Вячеславу хотелось как-то «освоить» строение. Чтоб утром малышка почувствовала себя больше дома, чем этим вечером.

За пару часов, на которые доверил охранять Агнию Федоту (кроме остальных охранников), он успел и все вещи перевезти, не так уж много у них пожитков осталось, и с журналистом встретиться. Завтра утром должна была появиться первая статья о Викторе. Хорошо, конечно. Старт дан.

Но даже не о мести думал сейчас Вячеслав. Доставая из коробок одну фотографию Бусинки за другой, он в который раз за эти месяцы, вспоминал каждый момент, каждый из этих дней, всю их жизнь. Но сегодня, возможно потому, что знал – Бусинка спокойно спит в соседней комнате, ему это давалось чуть легче. Было больно, да. Но, по крайней мере, сейчас он не так боялся сойти с ума от этой боли и отчаяния.

Здесь были и фото с выступлений Бусинки, не только домашние снимки. Федот снимал малышку во время каждого концерта, начиная с того, самого первого. Так уж как-то выходило, что атмосфера располагала. Отпустив тогда Агнию, в беседе с Михаилом Вячеслав четко поставил условия, что эта девочка слишком хороша, чтобы выступать у кого-то на разогреве или в пустую мучать свой голос ради оголтелой и пьяной молодежи на попсовых концертах. Михаил, кстати, имел такое же мнение. И тщательно подбирал те мероприятия, на которых Бусинка начинала свои публичные выступления. И публика, нормальная, адекватная публика, может, побольше самого Вячеслава разбирающаяся в одаренности его малышки, оценила молодую певицу. Как-то так повелось, что все концерты Агнии моментально относились в разряд «для ценителей». К тому же, малышка сумела стать индивидуальной, создать какой-то свой стиль, такую атмосферу на своих концертах, за которой люди шли. Даже тогда, когда Михаил через какое-то время нереально взвинтил цены на ее выступления.

Агния не зацикливалась только на тех песнях, которые написал для нее Стас. Она исполняла и известные романсы, и отрывки из опер, и даже некоторые из тех песен, которые пела в его ресторане. Но и откровенный шансон в ее исполнении звучал так, что слушатели аплодировали стоя. Потому что его девочка на каждом концерте выкладывалась на полную, всю душу обнажала в этих песнях.

А Вячеслав потом выхаживал ее по несколько месяцев, трясясь и оберегая, видя, как она утомляется после публичного пения. Заставлял отдыхать, ворчал, ругался, грозился, что больше не позволит… И все равно отпускал. Не мог отказать Бусинке, если она хотела. Да и сам тайком сидя на самых задних рядах во время этих концертов, смотрел на Бусинку, и понимал – это часть ее. И без такого его девочке будет уже не так…

А с того момента, как он выдернул ее с концерта в Киеве, Агния ни разу не пела…

Вячеслав не знал почему. И так же не знал, стоит ли ее просить об этом или заставлять.

Сейчас он просматривал фотографии, раздумывая, куда их стоить повесить. Не гвозди в стены вколачивая, ясное дело, Бусинка же отдыхала. Возвращаясь сюда, он купил специальный двухсторонний скотч.

Предварительно распределив на столе эти снимки так, как собирался их размещать, Вячеслав достал из коробки другие фото: тот год, когда ему исполнилось сорок, а его малышке – двадцать. Год, когда он впервые задумался о том, сколько реально сможет защищать свою малышку от всего на свете. И как долго сумеет цепляться за жизнь, даже при самом благоприятном раскладе? Сколько потом его Бусинке придется одной встречать дни?

Эти мысли ни тогда, ни сейчас не доставляли ему радости или удовольствия. Не относились они и к тем, которые Вячеслав стал бы озвучивать при жене. Тогда, пять лет назад, он просто заталкивал их поглубже в своем мозге и старался получить максимум от каждого дня. Наверное, сейчас ему стоило поступать так же. И он пытался, рассматривая снимок, который вертел в руках: на фото малышка лежала прямо в огромном сугробе снега, нежданно выпавшего на его день рождения, в конце декабря. И так искренне хохотала, что даже просто глядя на ее смеющееся лицо, Вячек словно бы снова слышал этот смех.

Только вот теперь она так не смеялась. Вообще никак не смеялась. Хорошо, хоть улыбаться начала.

Отставив это фото, решив, что пока именно оно будет стоять у него на столе, Вячеслав сумрачно глянул на следующую коробку. Там было не так и много фото. Он точно это знал, хоть ни разу не раскрыл за этот год. Потому что именно сюда запрятал все снимки того времени, когда его жена была беременной.

И нельзя сказать, что Вячеслав так уж хотел ребенка. По правде сказать – и не задумывался. Его Бусинка была для него абсолютно всем, целым миром и вселенной. И она вроде бы ни слова не говорила о том, хочет ли детей. Они жили и жили. И все было просто шикарно. До одного дня.

Нет, и тогда ничего не стало плохо. Просто что-то изменилось. Раз и навсегда.

Он даже руку протянул, взяв эту коробку. Подвинул себе, решив, что надо прекращать отодвигать это в сторону и стоит вскрыть нарыв, чтобы легче стало и самому, и Бусинке. Его малышке надо будет отпустить и это. И он не сможет ей помочь, если сам не в состоянии хотя бы глянуть на карточки.

И все-таки не открыл. Чертыхнулся, резко развернулся и вышел на улицу через раздвижные стеклянные двери. Вытащил сигареты и глубоко затянулся, прикурив. Запрокинул голову, глянув на звезды. А потом зажмурился. Сильно-сильно. Но так и не смог выкинуть из головы картинку, вспоминая, как однажды Агния, напряженная и неуверенная, остановилась на пороге его кабинета в их старом доме.

Полтора года назад

Он только отправил Лысого восвояси, закончив разбирать приблизительный план дел и поездок Бусинки на неделю. Они уже давно старались просчитать это наперед, чтобы согласовать и график Боруцкого, хоть он и не особо часто заезжал в свой горсовет, куда переизбрался уже в который раз, а все равно время уходило. Да и бизнес тянул время. Но Вячеслав отдавал первенство времени, которое проводил с женой, потому и подстраивал их графики. В этом месяце у малышки ничего серьезного не планировалось, судя по списку Михаила. Да и Вячеслав не позволил ему протолкнуть ее на какой-то концерт, заметив, что Бусинка в последние дни стала как-то слишком уставать. Видно задергали ее всей этой кутерьмой. Он даже всерьез подумывал куда-нибудь отвезти ее, чтоб на пару месяцев она вообще забыла про все свои песни, студии и прочую суматоху.