Текст книги "Любовь как закладная жизни (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 51 страниц)
– Федот, я тебя сейчас найду и в землю закопаю…
– Ты знаешь, где церковь? Ну, та, что Бусина твоя ходит? – прервал его друг, видно поверив в серьезность угрозы.
– А тебе какой хрен, в святой земле тебя похоронят или нет, ты ж некрещенный, Федот. Или о смысле жизни задумался под конец? – прорычал Боров уже теряя всякое терпение.
– А ты – крещенный? – вместо внятного ответа, поинтересовался Федот.
– Андрюха, – не выдержал Вячеслав, переходя уже на имя, чтоб друг знал, как довел его. – Во-первых, я тебя таки прибью, уже только за этот бред. Во-вторых – я просто этого не знаю…
– Вот и она не знает, – задумчиво протянул Федот, – а священнику врет, что крещенный. Как думаешь, это большой грех для нее? Сравним с мокрухой? Или все же попроще?
– Ты о чем, вообще? – Боров даже как-то раздражение и злость на задний план отодвинул, как и все свои подозрения насчет друга. – Ты о чем базаришь, Федот, и при чем тут Бусинка?
– Что, Лысый так ничего и не нарыл, да? – Федот хмыкнул, – Семен зарплату вчера выдал в ресторане?
– Ну, допустим. И что, к тебе это, каким боком?
– А никаким, – согласился Федот, – хочешь узнать, куда твоя девчонка уже две с мелочью штуки бухнула, и сейчас отдавать идет?
Что ж, чего душой кривить, ему удалось заинтересовать Борова. То, что Агния все еще мутила с деньгами, он по ее настороженным взглядам при его инспекции ее холодильника подозревал, но и правда не вычислил, куда она те тратит. Да и сумма, явно уменьшилась, вот и не настаивал, только следил, чтоб девчонка не влезла в нехорошее что-то.
– Тебе это не поможет, учти, – предупредил он Федота, – куда ехать?
– Учел. Запомнил, только я-то тут при чем? Я, вообще, никуда не лезу, так, со стороны гляжу, да носом тебя ткнуть пытаюсь, только, кто ж меня слушает…
– Федот!
– В церковь, я ж сказал, что в нескольких кварталах от ее дома.
Боров взял ключи от машины, сунул их вместе с зажигалкой в карман и, сдернув с вешалки пальто, вышел из кабинета.
– И с какой радости мы тут торчим? – Боров оперся на машину, которую припарковал рядом с тачкой Федота, на стоянке позади церкви. Прикурил. – Или ты исповедаться решил, перед смертью, покаяться?
– Сейчас увидишь, она еще идет, десять минут назад из дома вышла, – вместо ответа отмахнулся Федот.
– И какого хера ты за Бусинкой таскаешься? – подозрительно прищурился Боров. – Что ты ей тогда наплел, в клубе? Или…
– Ты меня сам отправлял за девчонкой твоей следить? Так? – Федот развел руки. – Я твое поручение выполнил. – Нашел, что хотел. Дал шанс Лысому…
– Федот, – Боров тяжело опустил ладонь на затылок друга. Надавил, так, что почти прижал его голову к крыше машины. Тот не сопротивлялся. – Ты мне тут соловьем не заливай, и про помощь младшему поколению не рассказывай, – Боров наклонился ниже к уху друга. Если ты еще месяц назад все узнал, то почему только сейчас колоться начал? И что узнал конкретно. И что ты для себя выиграть пытаешься? Я ж тебя не первый день знаю, Андрей. – Вячеслав глянул на друга из-под бровей, вновь ощутив всю злость, которая копилась эту неделю. – Ты что ей сказал, падла? С какой стати она на меня глянуть боится?
Агния даже не знала, что больше заставляет ее торопиться в церковь, желание поскорее отнести деньги, жертвуя их за Вячеслава Генриховича, или поиск покоя. Наверное, и то, и другое.
Двор не был привычно пуст, как это обычно случалось в такое время. То тут, то там ходили люди: нищие, пришедшие просить милостыню в «выгодные» дни праздников, женщины и мужчины разных возрастов, решивших посетить службы. Уже не толпа, как вчера, когда она приходила к утреннему Праздничному Богослужению, но все же много. И не разглядишь, есть кто знакомый или нет, вот так, сходу.
Она несколько раз по пути осматривала улицу, даже изменила дорогу пару раз, срезав через дворы, опасаясь возможного наблюдения. В самом начале ей показалось, что она заметила машину Федота, но тот автомобиль быстро скрылся из виду, в отличие от прошлого раза, когда друг Боруцкого буквально плелся за ней. Да и потом, все равно Федот все знал, и ничего не сказал Вячеславу Генриховичу. Из-за ее просьбы? Вряд ли, Агния сильно сомневалась, что дело было именно в этом. Скорее он просто не хотел добавлять никаких знаний и связей между ней и Боруцким. Возможно, что и именно для этого направил ее тогда в кабинет друга. Чтобы Агния своими глазами увидела, что совсем не дотягивает до предпочтений друга и тех женщин, с которыми Боруцкий предпочитает водить компанию. А поняв это – оставила надежды привлечь внимание Вячеслава Генрихович. Именно к такому выводу склонялась Агния сейчас. Хотя, это вовсе не значило, что она собиралась сделать именно так. Сдаться, в смысле. Нет, не собиралась. Правда, и особо похвастаться успехами в этом не могла. Не похоже, чтоб Агнии удалось показать Вячеславу Генриховичу, что она уже не ребенок, которого надо опекать, а девушка, безумно желающая его внимания.
Вздохнув, она набросила на голову платок и перекрестилась, заходя в церковь через центральный вход.
Агния нуждалась хоть в нескольких минутах покоя. Ей так надо было подумать обо всем, а мысли разбегались. Да и тут вряд ли соберутся. Не место в церкви думать о соблазнении кого бы то ни было. И все же, Агния очень надеялась, что ей удастся собраться, найти какое-то равновесие внутри себя. Она даже собиралась сегодня задержаться здесь, не просто сделать пожертвование, но и поставить свечу, помолиться. Возможно, отстоять часть праздничной службы, продолжающейся служиться в честь Рождества.
В холле было тихо. Она специально рассчитала так, чтоб успеть в перерыве между службами. Две бабулечки сидели на скамье под дальней стеной, о чем-то негромко переговариваясь, да все та же Елена Петровна торговала свечами и иконками.
Увидев Агнию, она улыбнулась, видно успев ее запомнить.
– Здравствуйте, – почти прошептала Агния, почему-то ощутив робость, из-за присутствия других людей. – Вот, я опять хочу пожертвовать, чтобы попросить помолиться о прощении грехов…
– Да, я помню, Агния, – Елена Петровна кивнула, наблюдая, как она кладет деньги на стол, – отец Игорь о тебе спрашивал, интересовался, не приходила ли? Просил передать, что рад будет поговорить, если ты захочешь, – напомнила Елена Петровна.
Агния опустила глаза. Отец Игорь, с которым она познакомилась, принеся деньги во второй раз, теперь постоянно старался встретиться с ней. То ли он, то ли та же Елена Петровна, кто-то из них обратили внимание, что Агния достаточно часто ходит в церковь. Постепенно выяснили, за кого она заказывает сорокоуст и молитвы за упокой. Узнали и о том, что Агния – сирота, она сама ответила, не скрывая, когда священник спросил. И ей очень хотелось бы поговорить с ними и о Вячеславе Генриховиче, посоветоваться, хоть что-то спросить.
Но Агния знала, что никогда не решится на это. Никогда не заведет разговор о своем «опекуне», как бы не нуждалась в совете, и насколько бы открытым, приветливым и честным не казался ей священник. Агния боялась ошибиться, совершить что-то непоправимое и подставить Боруцкого. Кому-то проговориться в мелочах, позволить понять, кто он, и этим доставить Вячеславу Генриховичу неприятности.
– Наверное, ему сейчас не до меня, праздники, – именно из-за этих своих опасений, она и попыталась увильнуть от разговора.
– Ну, минутку он найдет. Сегодня же уже восьмое.
Не слушая больше ее возражений, Елена Петровна выскользнула из-за своего стола, забрав деньги и направившись к двери с табличкой «служебное помещение». Агния разочарованно поджала губы. Не уйдешь же теперь, когда священник выйдет, чтобы с ней поговорить? И что ему сказать, как увильнуть от очередных вопросов о своей жизни и Вячеславе, за которого Агния так просит молиться, ничего не объясняя.
Бабушки за спиной о чем-то продолжали шептаться, чуть повысив голос. Но Агния уже на них не оборачивалась, погрузившись в раздумья. Отец Игорь появился буквально через минутку и подошел к ней со своей обычной доброй и спокойной улыбкой.
– Здравствуйте, – почему-то не ощущая такой же радости в ответ, вздохнула Агния.
Священник подошел к ней и по-отечески положил руку ей на плечо, в знак приветствия:
– Как твои дела, Агния?
– Спасибо, хорошо, – она переступила с ноги на ногу. – Я думала еще на службе постоять, и за здравие несколько свечей поставить.
– Ты вчера приходила на праздничное Богослужение, но не подошла после, – мягко пожурил ее священник.
– Да, мне на работу было надо, – Агния виновато улыбнулась, – зато я сегодня пришла, и зарплату вчера получила, принесла деньги…
– Агния, я снова тебя спрошу, – перебил ее отец Игорь. – Милостыня и пожертвования – дело тайное, между твоей душой и Богом, и не мое дело мешаться. Но все же, я беспокоюсь о твоей судьбе, тем более что о тебе больше некому волноваться, после смерти всех родных. Ты уверена, что не попадешь в неприятности из-за этих денег? Ты же знаешь, чтение Псалтыря обошлось бы тебе куда меньшими тратами, а мы бы вспоминали и так того, о ком ты просишь…
– Нет, это меня не устраивает, правда, отец Игорь, пожалуйста! – Агния даже за руку его ухватила, стараясь убедить. – Это ведь совсем другое. Я вас очень прошу молиться о прощении грехов Вячеслава. Это же не то же самое, что Псалтырь. И я от чистого сердца жертвую эти деньги, никого при этом, не обижая и не ущемляя. Они же…
– Так, и что тут у вас происходит?
Она даже застыла в первый момент, с ужасом узнав голос Вячеслава Генриховича. Тихий, да. Но от этого не менее напряженный и злой. И с растерянностью, некоторым страхом глянула на священника.
Тот был всего лишь удивлен, что к ним кто-то подошел. И Боруцкого, похоже, не знал.
Агния понятия не имела, что он здесь делает. Неужели Федот все же ему все рассказал? И она еще не знала, что ему сказать. Однако не стоять же и дальше к нему спиной? Вряд ли, чтоб Боруцкому понравился такой подход. Потому она резко обернулась. И испугалась еще больше, потому что Вячеслав Генрихович смотрел то на нее, то на священника чуть прищурившись. И с тем своим выражением в глазах, которое и ее, вроде бы знающую его не первый день, заставляло неметь.
– Ты какого хрена сюда деньги бухаешь, а сама на лапше сидишь, а, Бусинка? – спросил Боруцкий, разглядывая при этом не ее, а священника. – Ты че, попам отдаешь деньги, которые на себя должна тратить, а не в протекающих сапогах ходить?!
– Вячеслав Генрихович! – Агния успела возмутиться раньше отца Игоря. – Это же церковь, здесь нельзя такое говорить!
– Та ты шо? – Боруцкий насмешливо хмыкнул. – Кто сказал? – перевел он глаза на нее. Подозрительные, изучающие.
– Послушайте… – попытался вмешаться отец Игорь. – Я не знаю, кто вы и почему ругаете ребенка, – он даже попробовал выступить вперед, словно пряча за собой Агнию.
Судя по еще больше потемневшим глазам Вячеслава Генриховича, это было неправильное решение.
– Так, а ты у нас кто?
У Агнии холод прошел по позвоночнику от взгляда, которым Боруцкий смерил священника. И почему-то появились неприятные мысли. Очень нехорошие. О Саше, о разговорах всяких, слышанных краем уха в ресторане…
Не собираясь допускать дальнейшего развития нелепой ситуации, она вывернулась из-под руки отца Игоря и подскочила к Вячеславу Генриховичу. И растерявшись, схватила его за руку, забыв обо всем, что так старательно пыталась не делать в эти дни:
– Вячеслав Генрихович, вы, наверное, что-то не так поняли, послушайте, ничего такого не случилось. И деньги я сама… – попыталась она объяснить ему.
– Ага, сама. Типа я не знаю, как они умеют людей на бабки разводить. Тем более если сироту или вроде этого. Еще и впаривать тебе будут, что это для твоего же блага, – с издевкой заметил Боруцкий.
Но внимание, вроде бы, переключил на нее. И руку не оттолкнул, наоборот, притянул ее к себе ближе за ладонь, и крепко сжал, заставив Агнию стать совсем рядом.
– Ты, Бусинка, иди в машину, там Федот во дворе сидит, – отпустив ее пальцы, Боруцкий легко сжал плечо Агнии. Потянул, подталкивая ее к выходу. – А я тут поговорю, потолкую…
– Нет, Вячеслав Генрихович! – Агния начала испытывать отчаяние. – Вы не понимаете! Я сама приносила им деньги, и просила, чтобы они молились…
– Да, я ж и говорю, что они тебе весь мозг задурили, – Боруцкий отмел ее возражение недовольным передергиванием плеч.
– Агния, ты не обязана никуда уходить, если не хочешь, – вдруг вмешался отец Игорь, наблюдающий за всем этим. Священник явно не понимал, что здесь происходит. И, как показалось Агнии, решил, что все так, как ему представлялось, и ей грозит что-то. – Никто не заставит тебя, можешь поверить.
Агния почувствовала, как пальцы Вячеслава Генриховича гораздо сильнее сжались на ее плече. Не до боли. Нет. Просто так, словно он и правда поверил, что она сейчас попробует отойти от него и остаться в церкви.
– Агния, иди в машину, – велел он таким тоном, что и вода, наверное, замерзла бы.
– Нет, – она покачала головой, подняв лицо к нему, почему-то уверенная, что ей не стоит уходить. – Я пойду, – тут же поторопилась объяснить она, когда Боруцкий тяжело глянул на нее, – но с вами, Вячеслав Генрихович. Вы не поняли, и не слушаете меня, а я пытаюсь объяснить, что сама деньги приношу. И никто меня не заставляет, ни отец Игорь, ни еще кто-то. Это мое решение.
– И на… с какой стати? – скривил губы Вячеслав Генрихович. Но все же немного расслабился, вроде, и уже так не сжимал ей плечо. Но и не отпускал. Держал, почти прижав к себе.
Агния поняла, что увильнуть не удастся. Если только она не хочет, чтобы все закончилось как-то плохо.
– Я просила их молиться за вас, – тихо призналась она, не глядя на него. – Чтобы прощения грехов… ну, отмолить, что ли… Все, – испытывая неловкость и не решаясь сейчас посмотреть ему в глаза, Агния обхватила себя руками.
Он молчал несколько секунд. Только пальцы, продолжающие держать ее, снова сжались крепче.
– Агния? – опять вмешался священник, – может, ты все-таки подойдешь ко мне? И мы все решим с твоим знакомым, я уверен.
Она покачала головой на предложение отца Игоря. И заставила себя посмотреть на Боруцкого.
Тот стоял совсем близко к ней и смотрел на Агнию… ну, может, удивленно? Она не смогла придумать название этому выражению его лица и темных глаз. Никогда не видела такого у Боруцкого.
– В машину. Быстро, – тихо велел он, увидев, что Агния на него глянула.
И, не обращая уже внимания на священника, наблюдающего за ними с опасением, потянул Агнию к боковой двери. Хорошо еще, что и сам пошел с нею. Агния послушно пошла, через плечо, глянув на отца Игоря взглядом, который, как она надеялась, выражал ее полную убежденность, что все будет в порядке.
Глава 21
Федот ждал их у машин. Вячеслав предпочел пока проигнорировать выражение лица друга. У них еще оставалось достаточно нерешенных вопросов, и он не собирался это спустить на тормоза.
Проигнорировал Боров и взгляд, которым малышка глянула на Федота. Обиженно, насуплено, из-под своих сдвинутых бровок. Поджав при этом губы. Ну, точно, поняла, кто ее сдал. Федот ответил на этот недовольный взгляд ухмылкой. А Агния, похоже, собралась что-то сказать, даже повернулась. Но Боров прервал ее, снова ухватив за плечо и не дав начать:
– В машину, – отрывисто напомнил он, махнув рукой в сторону автомобиля.
Удостоверился, что она именно туда и пошла, а сам развернулся к Федоту:
– Не вздумай сейчас слинять, – предупредил Вячеслав друга, – мы еще не закончили с тобой.
– Не, ну у меня и свои дела есть, вы тут сами разбирайтесь, а я двину…
– Ты за мной двинешь. Я сейчас ее домой отвезу, а ты меня дождешься, и мы завершим разговор, ты мне так и не сказал, что натворил. А я не идиот, чтоб поверить, будто ты не при делах. Не сейчас, тем более, – выразительно глянув на церковь, «намекнул» он.
– Слышь, Боров, твоя девка сама просила, чтоб я не светил ее. Так что нечего на меня наезжать, – Федот раздраженно бросил окурок под ноги и втоптал в снег. – Кто я такой, чтоб мешать человеку ее же деньги на ветер выкидывать? Если мозгов нет – свои ты ей не вложишь, а если умная, то рано или поздно до нее дойдет, что ни хера не выйдет из этого, и никакие ее пожертвования попам твоих грехов не отмолят.
– На твоем месте, я бы молча сел и поехал за мной, а не пытался умничать, – предупреждающим тоном рыкнул он, и пошел к своей машине. – И не нарывайся, уже и так лоханулся по полной.
Злоба плеснулась в Вячеславе с новой силой. Причем так, что захотелось тут же заехать Федоту по морде. За все. За клуб, с которым еще ничего не успели выяснить и решить, так как Бусинка во дворе церкви появилась. За то, что раньше ничего про деньги и ее чудачества не сказал, а девчонка на голодном пайке сидела. За то, что сейчас лез с гребанными комментариями, в которых Вячеслав не нуждался. Бусинка, конечно, зря деньги на ветер выбрасывала. Только его бесило, что Федот так об этом отозвался. Боров еще сам не знал, как относиться к ее заявлению и поступку.
Серьезно, он во всю эту хрень с душой и отмаливанием в церкви – слабо верил. Вообще, не верил, по ходу. Но когда Федот прикалываться начал… Не его это долбанное дело, в конце концов! Она, между прочим, о нем заботится, пусть и в такой… ну, ладно, и правда дурацкой форме. И ему даже приятно, наверное. Хоть и тупо столько денег выбрасывать черт знает на что. И все-таки Боров не хотел, чтоб Федот глумился с его Бусинки и ее поступков, таких же чистых и открытых, какой и была вся она. Даже детских, по сути, а все равно, выворачивающих у него все изнутри.
Пытаясь хоть на какое-то время успокоиться, он рванул двери и тяжело опустился на водительское место. Завел машину и только тут понял, что рядом никого и нет. На пассажирском месте, где всегда сидела Бусинка, ее сейчас не было. Он резко обернулся к заднему сидению и глянул на малышку. Она сидела по центру, обхватив себя руками за пояс, все еще в дурацком платке, почему-то разозлившем Вячеслава больше всего остального, и смотрела на него грустными и настороженными глазами.
У него в груди словно кол по центру вколотили, так закололо. Совсем как пять минут назад, когда этот поп велел Агнии отойти от него и остаться в церкви, а Вячеслав на какую-то пару мгновений поверил, что его малышка именно так и сделает. Так и захотелось обхватить ее двумя руками и прижать к себе с дурным рыком: «мое! Не пущу! Никому не отдам!». И как же его попустило, когда Агния сама к нему прижалась, не послушав долбаного попа. Что бы там между ними не происходило, а она его выбрала, к нему потянулась. Только сейчас с какой радости назад залезла?
– Ты чего? Ты боишься меня, малышка? – у него голос осип от этой треклятой колющей боли внутри. И страха, что и правда боится. Вот же ж, блин.
В настороженных глазах Бусинки появилось недоумение:
– Нет, Вячеслав Генрихович, – она мотнула головой и как-то неуверенно сжала губы, – а надо, да? Вы сейчас очень на меня сердитесь?
Он отвернулся. Закрыл глаза и только теперь понял, что вцепился в руль мертвой хваткой. Разжал пальцы, вздохнул и покачал головой, отвечая на ее вопрос:
– Если не боишься, то чего, вдруг, сзади уселась? – продолжая свои попытки совсем успокоиться, уточнил он.
– Ну, я думала, что вы злитесь. И сейчас так думаю, если честно, – Агния неуверенно повела плечами. – Не хотела вам мешать или раздражать вас еще сильнее. Я ж не специально, Вячеслав Генрихович, – она вдруг наклонилась вперед, стараясь заглянуть ему в лицо. – То есть, специально, конечно, – потупилась Бусинка, наткнувшись видно, на его недоверчивый взгляд. – Я специально приходила в церковь, и знала, что делаю. Но злить вас этим не хотела. И чтоб вы знали, тоже не хотела.
– Это я как раз понял, – он хмыкнул и завел двигатель. Выехал со стоянки, удостоверившись в боковом зеркале, что Федот едет следом, а не смылся. – Ты мне другое скажи, как тебе такое, вообще в голову стукнуло? С какой стати ты бабки решила сюда выбрасывать? – Боров глянул на нее в зеркало заднего вида и вдруг ругнулся, вновь зацепившись глазами за ее платок.
Это его бесило Конкретно. Будто бы показывало, что кто-то другой имеет на нее большее влияние. Тот же поп, который его малышку еще и за руки хватал, когда Боров вошел в их церковь.
– Сними это с головы, блин! – зло потребовал он.
Бусинка удивленно моргнула, но послушно потянула платок. А ему аж дышать легче стало, когда он увидел ее волосы. Его она. Только его. И никому Вячеслав между ними стать не позволит.
Агния как-то неловко свернула ткань, сжала в руках, перебирая пальцами. Но на свой вопрос ответа он что-то не слышал.
– Бусинка, я тебя еще раз спрашиваю, ты с какого дуба рухнула, что решила на такую чушь деньги тратить, а сама голодная сидела?
– Ну, не голодная, что вы, совсем, – попыталась возразить малышка.
– Ты еще поспорь! Че я, не помню, как у тебя в холодильнике ни хрена не было, и ты даже чая себе купить не могла? Еще и от денег отказывалась, блин! – он даже по рулю хлопнул ладонью, опять начав заводиться. – Сколько ты сюда денег отнесла? – он глянул на нее в зеркало заднего вида.
Бусинка смотрела на пальцы, дергающие этот дурацкий платок. На него глаз не поднимала. И молчала
– Бусинка, – с предупреждением в голосе произнес Вячеслав.
– Две семьсот, – едва слышно буркнула она в ответ на это предупреждение.
– Сколько?! – Он не просто офигел. Боров даже обернулся, отвернувшись от дороги, уставившись на девчонку. – Ты что, вообще себе денег не оставляла?! Ты с голоду решила подохнуть? Или просто дура?
– Вячеслав Генрихович! Мы же так врежемся!
Ого, теперь он видел разницу, Бусинка и правда испугалась. Так вцепилась в спинку его сиденья, что пальцы побелели.
Было б с чего. Он же не идиот, посмотрел сначала, что дорога пустая. И скорость у него черепашья.
– Тьфу на тебя, нашла когда бояться, – фыркнул Вячеслав, сев нормально. – Ты чего переполошилась так?
– Так ведь разбиться можно, Вячеслав Генрихович, – все еще испуганным голосом пробурчала малышка. – Врезаться в столб. И насмерть.
Он со смешком покачал головой.
– Не боись, малышка. Не пропадем. Сам подохну, тебе не дам, – со смешком пообещал Вячеслав, пытаясь ее успокоить. Подмигнул он Бусинке в зеркало. – Ты с темы-то не спрыгивай, давай, объясняй, как ты до фигни такой додумалась, и все бабки на это ухнула? – он повернул руль, заехав в ее двор.
– Не все. У меня часть была уже. Я раньше откладывала понемногу с каждой зарплаты. Ну, думала, вдруг вы меня уволите, или случится что-то, надо же, чтоб были какие-то деньги. Так что я не всю зарплату, не думайте. И мне хватало на все, и сапоги я же новые купила…
– Твою ж… – он оборвал себя, глянув на ее лицо в зеркале. Ну, что с ней делать? – Не всю зарплату. Бл…ин! Да, зато все, что до этого копила – спустила! И на что? А про сапоги, лучше молчи, вижу я, что ты купила, – скривился он. – Ради чего, Бусинка? Ты мне объяснить можешь, как ты до такого додумалась?! – Боров заглушил двигатель и обернулся к ней.
Она снова уставилась на свои колени.
– Ну, вы сами, наверное, в церковь не ходите, да? – непонятно, спросила или констатировала она, – а много всякого… – Бусинка закусила уголок губы. – Я не мешаюсь, не думайте. И ничего такого. Просто… профессия у вас, такая…вы много чего делаете. И делали, наверное, – бессвязно и путанно бормотала она, глядя на свои ладони. – Нет, я понимаю, что вы так… не знаю, ну привыкли, может. Или надо вам так, и вы не хотите иначе. Но и просто знать, а ничего не делать, я тоже не могу, Вячеслав Генрихович, поймите. Вы обо мне заботитесь, помогаете, поддерживаете. Ну, а я о вас, о том, о чем вы, может, и не думаете. И неважным считаете. Или не положено вам… Но ведь не так это. Вы не сердитесь только. Но это же ваша жизнь, ваша душа… И важно… Очень.
– Для кого важно?! – он даже голос повысил, пытаясь достучаться до нее, донести, что бред это.
А Бусинка упрямо сжала губы.
– Для вас, – решительно заявила она ему. – И для меня, тоже, – после небольшой паузы добавила его девочка, так и не подняв глаз.
Он даже не знал, чего ей сказать. Вот честно. И смех, и грех с его Бусинкой.
И обнять ее хотелось, в волосы зарыться, даже «спасибо» сказать, что вот так свою заботу о нем проявила. Что не пустое место он для нее. И думает, и беспокоится. И не просто так, как о знакомом, там. За Семена вон, непосредственного своего начальника, деньги в церковь не носит же. Только вот, зачем же так? Надавать бы по одному месту, чтоб головой думала перед тем, как сделать что-то. Девочка, девочка.
Вячеслав протянул руку и сжал ее ладони, заставив прекратить заламывать пальцы и глянуть на него.
– Бусинка, ты хоть понимаешь, что фигня это все? Не верю я в это. И ты прекрати дурью голову забивать. Эти попы из тебя все деньги вытащат, обвинят во всем, чем только можно. И ты им еще по гроб жизни должна будешь. Лучше бы себе что-то купила. А ты… – он покачал головой. – Я ж, даже, не в курсах: крестили меня или нет, а ты и подавно. А деньги на ветер бухаешь. У них же своя мафия, левых не отмолят, а деньги с тебя все равно сдерут. Ну что ты, в самом деле, как маленькая? – постарался он донести основную идею как-то помягче. Чтоб не совсем расстраивать и не прямо сказать, что профукала она эти деньги без толку.
А Бусинка уставилась на него как-то удивленно. И не сказала ничего. Просто смотрела. Даже голову к плечу наклонила и чуть нахмурилась. Рот открыла, но ничего не сказала.
Боров сам решил выяснить, чего ее беспокоит, но тут во двор зарулил Федот, припарковавшись рядом с его машиной, и он вышел на улицу:
– Давай, выходи. Мы еще не закончили о глупостях твоих говорить, – велел он, правда, со смешком, и повернулся к Федоту, который закурил, не успев выйти из машины. – Я сейчас тоже поднимусь.
Вячеславу и самому пекло закурить. Он даже пачку уже достал, не задумавшись. И зажигалку.
Девчонка послушно выбралась из автомобиля, но продолжала все так же странно на него глядеть.
– Вячеслав Генрихович, – она вдруг остановилась между ним и Федотом.
– Что? – так и не решив, то ли рассмеяться, то ли серьезно отругать ее, спросил Боров, щелкая крышкой зажигалки, но еще не прикуривая.
– Вы что, правда, не верите в это?
– Ну? Не верю, дальше что? – Боруцкий вскинул брови.
– Совсем-совсем? – с явно слышимым недоверием переспросила малышка.
– Бусинка, ты оглохла, что ли? Говорю тебе, чепуха это, и развод на бабки.
– А в Бога верите? – все с тем же непониманием спросила она.
– Слушай, ты меня, вообще, слушаешь? – скривился Боров.
– Но… – Агния уставилась на него. – А как же тогда… – ее взгляд скользнул по нему.
И ни с того ни с сего, малышка вдруг начала краснеть, опустила глаза в землю.
– Что? – не поняв ее реакции, переспросил Боруцкий. Глянул на Федота, который с явным интересом и весельем наблюдал за этим цирком. Однако, не похоже, чтобы и друг что-то понимал.
– Ничего, – еле слышно выдохнула Бусинка, и вдруг пулей рванула в подъезд, так и продолжая пялиться себе под ноги.
А Федот вдруг закашлялся. Боров, до этого момента с непониманием глядевший девчонке вслед, перевел глаза на друга. Тот, похоже, откровенно ржал, только пытаясь скрыть это за мнимым кашлем.
– И что смешного я пропустил? – вновь начиная раздражаться, холодно уточнил он.
Блин, и курить расхотелось. Он сердито сунул пачку в карман, продолжая ждать ответа от друга и щелкать крышкой зажигалки.
Но Федот не смог ничего внятно ответить. Только головой замотал. Даже про тлеющую сигарету забыл, пытаясь подавить хохот, и начал матерился только когда пепел ему на пальто посыпался. Но и то, продолжая смеяться.
– Блин, Андрюха, я тебя сегодня все-таки прибью, – честно пообещал Вячеслав. – Достал ты меня. Нарвался по-крупному. Сейчас вернусь – договорим. Советую подумать, и все вспомнить.
Зло глянув на друга, Вячеслав пошел в подъезд следом за Бусинкой.
– И чего это было? – догнал он ее у дверей, когда малышка раздраженно и нервно дергала ключ в замке.
– Заедать стало, – с тяжким вздохом пожаловалась она, но к нему не обернулась.
– Я о твоем вопросе и бегстве, – напомнил Боров. Отодвинул девчонку и сам провернул ключи. Толкнул двери, мысленно согласившись, что замок фигачит. Тут и так, той двери: что есть, что нет при умелом обращении. А с таким замком… – Надо поменять.
– Да, – кивнула Агния, не дав ему договорить. – Я завтра же слесаря вызову.
Она заскочила в квартиру и, сбросив куртку и сапоги, метнулась к себе в комнату. Чет, разговор не очень клеился, по ходу. Вздохнув, Боров пошел за ней.
– Слышь, Бусинка. Давай, договоримся. Прекращай это дурное дело. Больше никаких церквей, попов и денег. Нечего тратить…
– Нет.
Она сказала это достаточно громко и решительно, чтобы заставить его замолчать и глянуть на нее с удивлением. Агния уселась на диван, отвернулась к окну. И всем видом демонстрировала упрямство.
– Что значит «нет»? – хмыкнул Боруцкий. – Ты не будешь больше тратить свои деньги на эти глупости. Ясно? Спасибо, конечно. Но это не обсуждается, малышка. Лучше купи себе чего-нибудь. Хотя бы нормальные сапоги. Или серьги еще одни, а то так все те же и таскаешь. Вот, – он отложил зажигалку, которую все это время вертел в пальцах, на стол и достал бумажник, не считая вытащил несколько крупных купюр.
– Нет! – она не просто поднялась, Агния вскочила на ноги. – Я не возьму у вас денег, Вячеслав Генрихович, и я вам это уже говорила! – с реальной злостью заорала она на него. – Вот, взрослый человек, вроде бы, а не хотите меня понять! – Бусинка глянула на него с обидой. – Я относила своиденьги! Те, которые заработала! И не надо мне ничего давать!
Воспользовавшись тем, что он слегка оторопел, не ожидая от нее такого напора и крика, девчонка оттолкнула его ладонь с деньгами.
– Так, Бусинка, прекращай. Поигралась, и хватит. Я все услышал и понял, что ты серьезная и гордая, но теперь, давай нормально, – Вячеслав нахмурился. У него и так настроение «не фонтан» было. А она еще и спорит с ним, когда сама глупостей натворила. – Ты три штуки на ветер спустила. Ладно, бывает. Может, научишься чему. Но на голодном пайке сидеть – хватит!
– Нет! И это не глупости! – ничуть не сбавив тон, девчонка еще и скрестила руки на груди. – Я ходила в церковь, и буду ходить. И жертвовать мне за вас деньги или нет – это мое дело! Я же не говорю вам, что бы вы перестали… – несмотря на всю ее злость, Агния глянула на него с растерянностью и печалью. – В общем, то…, ну, что вы делаете.
– Да, херня все это, неужели ты не видишь, блин! – он разозлился. Может, и не отреагировал бы так в другой день, но именно сегодня, когда уже всё и все достали. Причем не из-за ее намеков завелся, сам ведь сколько раз говорил ей, чтоб серьезно воспринимала, куда лезет, а из-за того, что малышка спорила. Уже ж был опыт, и че? Разве в прошлый раз она сама не признала потом, что он был прав? – Ты меня еще и учить будешь, что глупость, а что нет?! В прошлый раз не поняла? Я в два раза больше тебя прожил, и уж где глупость – разбираться умею. Не тебе меня учить. А то, что ты делаешь – таки конкретная глупость, Бусина.
