Текст книги "Любовь как закладная жизни (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц)

– Что она делает там?

– А… В церкви? – Лысый нахмурился и почесал лоб. – Ну, я не знаю точно. Я ж за ней туда не хожу. Так, звонил пару раз, или она упоминала, что в церковь ходила. Раз я ее встречал оттуда, перед работой, она вроде за родных своих свечки ставить ходила.

– Ясно.

Федот, кажется, тут же просекший о ком речь, красноречиво скривил морду и сел на диван в углу. Закинул ногу на ноги и щелкнул зажигалкой.

Игнорируя того Боров принялся постукивать пальцами по столу.

Свечки. Свечки сколько стоят? Ну, гривну, ну пять, ну десять – охапка, это крыша. Она же, если он правильно себе представлял, не меньше восьми сотен куда-то дела. Если не больше. И куда?

– Так, Лысый, программа твоего досуга меняется. – Боров хлопнул ладонью по столу, и поднялся.

Парень следил за ним напряженным взглядом.

– Ты теперь ходишь за ней хвостом и следишь: куда, когда и с кем она ходила, ясно? Только не светись. Встречай-провожай там, как и раньше. А так – тенью ходи, чтоб она не засекла. Следи за каждым шагом. И если кто-то подозрительный мелькнут – сразу мне говоришь, усек? И еще, – до того как Лысый успел открыть рот, добавил Вячеслав. – Ты там, когда провожать ее будешь, как-то попетляй, выспроси, на что она деньги тратит.

– А что? – Вовка снова уставился на него с явным непониманием во взгляде. – Агния натворила чего? Да не может быть, вот, зуб даю! Не такая она, Вячеслав Генрихович. Вы не слушайте, если вам кто-то на нее что-то говорит…

– Ну, ты глянь. А, как пацана-то охмурила. – Федот выпустил в потолок облако дыма. – Ты того, часом, не захворал, Лысый? «Третий день – ей, ей не вру! Саблю в руки не беру, И мечтательность такая, Что того гляди помру!» Ты нам тут, от шока – то, от любовного, не откинь копыта. Пойди, морду кому-то набей, что ли…

– Федот! – Рявкнул Боров, не увидев в шутке друга ни хрена смешного.

– Вы что? Я ж не. Не того. Вы не подумайте, Вячеслав Генрихович. Я на нее даже не смотрю. – Лысый, похоже, струхнул куда больше. – Я и в мыслях. Я ж помню. Оно мне надо, проблемы, чтоб на крестницу вашу…?

– Заткнулись! Оба. – Боров глянул на Федота так, что тот даже выпрямился на диване и примирительно поднял ладонь.

Умолк и Лысый.

– Так, ты меня понял? – Он еще раз глянул на пацана.

Вовка кивнул, видимо, не рискуя говорить.

– Лады. Начнешь с завтрашнего дня. А сегодня, – Вячеслав снова сел. – Сегодня это будешь делать ты. – Он перевел глаза на Федота.

– Боров, ты че?! Охренел? А ничего, что у меня свои дела? И я не нянька, сопли вытирать твоей девке? Если влезла куда-то, так и поделом, мозгов наберется…

– Тебе опять морду начистить? – Вячеслав отвернулся к окну.

– Знаешь, лучше морду попытайся набить, чем я буду шляться за этой малявкой…

– А я не хочу. Лень мне напрягаться с утра. Значит, будешь шляться. – Он и сам закурил.

– «Не гунди и не перечь,

А поди и обеспечь,

А не то в момент узнаешь,

Как башка слетает с плеч!..»

Ругнулся Федот, а потом, вместо стихов, выдал поток матов. Лысый просто нервно жался в свой стул, поглядывая то на одного, то на другого. А Борова даже забавляла идея, что Федот будет за Бусинкой следить. Ничего плохого он уже не натворит малышке, знает, что Вячеслав даже его за это по стене размажет. Но может хоть перестанет нос свой совать, куда не надо.

Когда красноречие друга иссякло, Боруцкий повернулся.

– И ты там, если не понял, не светись, ясно? – Он поднял брови, взглядом давая понять, что будет, если друг решит действовать по-своему.

Федот хмыкнул.

– «Действуй строго по закону,

То бишь действуй… втихаря.»

Опять перлы кидает. Успокоился, значит.

– Лысый – свободен. И рот на замке держи. – Боров указал парню на двери. – Перед рестораном Агнию встретишь, не будет же Федот целый день за ней ходить.

Федот на это только хмыкнул, со злым видом дымя сигаретой, которую прикурил от первой.

Вовка предпочел молча кивнуть и слинять из кабинета.

– Падла ты, Боров. – Федот запрокинул голову, уперев затылок в спинку дивана на котором сидел.

Боров хмыкнул. А кто спорит?

Глава 16

Наше время

Двигаться совсем не хотелось, но Агния заставляла себя делать шаг, а потом еще один. Она опиралась на руку Вячека, держась за локоть мужа, и смотрела на землю под своими ногами. Они уже некоторое время гуляли во дворе, Агния утратила способность следить за ходом минут и часов. Какие-то секунды, казалось, летели мимо нее, другие же, напротив, растягивались до невозможного. И хотелось махнуть на все рукой, попросить Вячека отвести ее назад, в квартиру. Но Агния не поддавалась этому желанию. Пока у нее хватало сил сопротивляться. Сбросив туфли, она стояла на газоне, всей ступней, каждым пальцем стараясь ощутить, прочувствовать теплую и мягкую землю, густую траву, которая щекотала кожу.

В нескольких шагах от них стояли два парня. Охрана. Не такая, к какой Агния привыкла. Эти двое мало чем напоминали Вову, который был рядом с ней с пятнадцати лет и который без малейшего колебания пожертвовал своей жизнью, пытаясь спасти Агнию от нападения. Только и такая жертва со стороны человека, которого Агния всегда считала другом, оказалась напрасной. Несмотря на все старания Вовы, ей не удалось убежать.

Горькие воспоминания не помогали бороться с плохим настроением, не прогоняли апатию, наоборот, казалось, притягивали ее. А Агния так старалась перебороть себя. Искала покоя в ветре, который развевал ее волосы, трепал юбку. Обняла мужа, который будто бы нюхом чуял, когда ей становилось не по себе, и тут же хмурился, тут же пытался поддержать, оказаться еще ближе, чем пару секунд назад.

Ей было очень сложно, и все-таки она пыталась. В какую-то минуту это давалось тяжелее, в следующую – легче. Все казалось таким непостоянным и ненадежным, даже себе самой Агния не могла больше верить. Только Вячеславу, ради которого и старалась.

– Они что, все эти дни стояли под дверью? – Опустив голову на плечо Вячека, она косо глянула в сторону незнакомых охранников.

– Нет, – муж улыбнулся. Обхватил ее за талию. – Я пару месяцев назад купил соседскую квартиру. Ту, где Алина Дмитриевна жила. Парни там сидят посменно.

– Посменно? – Она с удивлением глянула на Вячека. – Их много?

Он, казалось, усмехнулся, но Агния слишком хорошо знала мужа, чтобы пропустить напряженный взгляд и закаменевшие мышцы.

– Достаточно. – Скупо заметил он, и начал поглаживать плечи и затылок Агнии, определенно отвлекая.

«Не так, как тогда», то, что он не досказал. Вячеслав теперь, наверное, до конца жизни не расслабится, что позволил сделать себе год назад.

Девять лет назад

В этот раз она решила так не рисковать, тем более что Вячеслав Генрихович настолько заинтересовался вопросом ее трат. Агния и не думала, что он заметит, да еще и настолько дотошно станет выяснять, куда она дела свои деньги. Лучше бы заметил все ее попытки стать привлекательней, эх.

Вздохнув, она в последний раз провела по волосам расческой и взялась переплетать косу, растрепавшуюся под шапкой, да и за время пар в консерватории. Так вчера старалась, а все без толку, Вячеслав Генрихович не на нее смотрел, а на полки холодильника. Видно, Агния вовсе не в состоянии привлечь его внимание, что с распущенными волосами, что так.

Обидно, конечно, но что поделаешь.

Закончив с прической, она посмотрела на стопку денег, которую собралась сейчас нести в церковь.

Зачем ей в принципе внимание такого человека, как Вячеслав Генрихович, Агния не задумывалась. Просто хотела этого самого внимания, нуждалась в том. И с каждым днем – все сильнее. Раньше Агния тоже хотела его внимания, но другого, наверное. Участливого и заинтересованного, просто доброжелательного присутствия рядом близкого человека, которым для нее стал Боруцкий. Теперь же ее будоражили и тревожили вовсе иные желания. Особенно вечерами. И ночами, когда она вертелась с боку на бок не в силах уснуть. А уж этой ночью ей и вовсе покоя не было. Агния и молоко пила, и считала, и читать пробовала – только все было бесполезно. Стоило ей вспомнить, как Вячеслав Генрихович стоял около нее у этой самой двери, близко-близко, как шептал, по ее же просьбе, конечно. Но так, что у Агнии и мороз, и жар струились по венам – ни о каком сне и речи уже не шло. Было и жарко и неуютно как-то, и так хотелось чего-то, просто до крику, только знать бы чего именно? И казалось, что каждая нервная клеточка в теле напряжена и раздражена так, что кожа будто зудела при одной мысли о том, как губы Боруцкого скользили по ее ладони, а сам Вячеслав Генрихович почти касался своим лицом ее лица.

Вчера, когда это все происходило, Агния не ощущала ни рук, ни ног, она даже не человеком себя чувствовала. Нет, каким-то напряженным и возбужденным комком оголенных нервов, задыхающимся и сосредоточенным на одном единственным человеке во вселенной.

Ух, да у нее и сейчас щеки запылали, и дыхание сбилось от этих мыслей, а ведь Агния в церковь собралась. Наверняка, не лучший вариант отправляться туда в подобном состоянии.

Уперев ладони в прохладную поверхность зеркала, Агния глубоко вдохнула. Подумала и прижалась к зеркалу еще и горящей щекой.

Надо успокоиться. У нее не так и много времени, а успеть предстоит немало. Сделав еще десять глубоких вдохов, так, что даже голова закружилась, Агния аккуратно спрятала деньги в карман и вышла в коридор.

Ну и работу ему Боров подогнал, зашибись, просто. Вот делать Федоту нечего было, только за соплячками всякими следить.

Зло сплюнув и бросив окурок в снег, он закрыл окно машины. Хорошо было бы, если бы девчонка больше никуда не ходила. Ему-то и осталось перекантоваться часа два, а потом спокойно можно валить, предъявлять претензии Борову. Правда, не то, чтоб девчонка и так сильно напрягала его своими перемещениями. Лысый не врал, соплячка мало куда ходила. Утром – в консерваторию. Федот, поджидавший ее у дома, проследовал за маршруткой весь путь, а потом проторчал под окнами до обеда, выслеживая эту Бусину. Дождался, таким же макаром «довел» ее назад. В консерватории, ясень пень, не светился, уж больно морда у него приметная, еще она увидит, или кто другой обратит внимание. Объясняться с другом, почему малолетка засекла наблюдение – не хотелось. Хотя, кто ее знает, может именно там, на парах, она и девала куда-то деньги – может должна кому-то или влипла-таки во что-то по их специальности. Только если так, пусть Боров сам лезет и выясняет, че Федоту-то среди этих студентов тереться? Не хватало еще. Там Лысый больше к месту будет, пусть он за ней на парах и следит.

Вот. Может девчонка сделает ему подарок и больше никуда кроме ресторана не пойдет? Конечно, погода подфартила, снег валил с самой ночи и ни у кого не вызывал удивления автомобиль, движущийся со скоростью улитки. Но все же, фарт вечным не бывает. Да и западло было куда-то еще ехать. И так надоело – слякоть, квашня под колесами и ногами, когда он покупал кофе и сигареты в ларьке около этой консерватории. Холод собачий…

Не, он, конечно, мог признать, что перегнул тогда палку с подставой, играя на выдержке друга, но за что ж его в такие-то условия?

 
– «Нет войны – я все приму
Ссылку. Каторгу. Тюрьму.
Но желательно – в июле,
И желательно – в Крыму»
 

Бормоча себе под нос, Федот достал новую сигарету из пачки.

В этот момент, разбивая все его надежды на скорое окончание «вахты», девчонка выскочила из подъезда и, не обращая внимания на продолжающийся снег, поскакала за угол дома. И куда ее черти несут? Чего дома не сидится по такой погоде?

Федот раздраженно завел двигатель и тронулся с места. Хорошо, куртка у девки приметная, такую и по метели не упустишь из виду. Матеря в уме неугомонную девчонку, Федот медленно тянулся по проезжей части, не понимая, куда можно с такой охотой нестись по такому снегопаду, пока не увидел впереди купола церкви. Неужели снова будет свечки за покойников ставить? Ну, точно все, как Лысый и говорил.

Заехав во двор и дождавшись, пока девчонка скроется в какой-то невзрачной двери сбоку, Федот решил размяться. Это не консерватория, в церкви с любой мордой можно шляться, а его прям заело, что эта девчонка такая вся правильная из себя. Вот он сходит и посмотрит, что она там делает. Потихоньку постоит в уголке.

Конечно, он не рассчитывал что-то там обнаружить, но и тупо сидеть в машине уже терпения не хватало. А торчать на улице под снегом – просто не хотелось, вот Федот и пошел внутрь, рассчитывая хоть на какую-то смену обстановки. Дверь, в которую прошмыгнула соплячка, вела в какой-то коридорчик, темный и малопонятный, с чавкающей тряпкой у входа. Видно, какой-то боковой вход, на главный никак не тянет. Бегло осмотревшись, Федот пошел вперед, где виднелся тусклый прямоугольник света и откуда доносился неясный разговор.

Агния смотрела на стоящего перед ней священника с некоторой опаской и чувством разочарования. Она еще не совсем поняла, что именно тот хотел ей сказать, но деньги он, точно, брать не собирался. Больше того, пытался вернуть ей те, что Агния принесла в прошлом месяце. А ее это ну никак не устраивало. Совершенно.

Именно потому она и убежала тогда так быстро. Боялась отказа.

– Вы что? Вы не молились, да? – Она глянула на молодого священника с отчаянием.

Его пригласила та самая женщина, которой Агния в прошлый раз отдавала деньги, стоило девушке сказать, для чего она пришла.

Мысль о том, что все ее надежды не оправдались – оказалась такой горькой, что захотелось расплакаться. И возмутиться тем, что ей отказали. Ведь все имеют право на милость Божию, почему же они не захотели молиться за Вячеслава Генриховича?

Неужели они поняли, о ком она просила? Но как? Да, тогда, когда Агния прибежала сюда месяц назад, она действительно боялась, что все вокруг понимают, кто ее опекун и за кого она просит молиться. Вот смотрят – и знают, кто такой Боруцкий. Точно как в пословице про вора и шапку, которая горит. Но потом, подумав и успокоившись, Агния убедила себя, что это глупости. Мало ли Вячеславов в их городе? Ну откуда кто-то мог понять, чьи грехи она просит отмолить?

Но вот ведь, ей отказывают…

Священник тепло улыбнулся, видно заметив ее разочарование.

– Как тебя зовут, дитя? – Спокойным и приветливым голосом поинтересовался он.

Вот, опять «дитя». А ей в последнее время так хотелось быть взрослой. Хотя, может священник так всех называет, ему же положено, он же пастырь Божий.

– Агния. – Она грустно вздохнула. – Ну почему вы не захотели молиться? Ведь мне же сказали, что можно…

– Не торопись. Торопливость не к добру, Агния. – Священник коснулся ее плеча, словно старался успокоить. – Тебе сказали правду, и просьбу твою никто не отклонял. О рабе Божьем, за которого ты просила – молились, и читали Псалтырь.

Ей стало легче. Агния даже смогла робко улыбнуться.

– Спасибо. Но зачем тогда деньги…

– Ты не послушала Елену Петровну, она говорит, что ты куда-то торопилась. Те деньги, что ты оставила – это слишком много. Наверняка, ты не пересчитала. Да и такая сумма – с позволения ли ты их взяла? И не будет ли тебе чего-то недоброго. Это очень большие деньги. Одобрили ли родные твой поступок? Думаю, ты не подумала, принеся полторы тысячи. Елена Петровна сразу же пришла ко мне, и мы отложили эти деньги…

– Нет, нет, подождите! – Агния замотала головой. – Это мои деньги. Правда. Я их заработала. И хотела отдать именно столько. И сегодня еще принесла…

Чет он не особо понял, о чем они там болтают. То, что говорила девка, Федот услышал еще в коридоре. И мужик какой-то. И речь шла о деньгах. Полторы штуки. Ни фига. Вот это ее развели. Как он понимал, для Бусины это были приличные бабки. Не мудрено, что Боров землю рыть начал. Его зазнобу кто-то нехило кинул. Как же это ее на столько раскололи? На свечи, что ли? И не отпустят же, если почуяли, что можно дальше доить.

Федот осторожно подошел к дверному проему и заглянул в небольшой холл. Девчонка стояла перед священником и отчаянно мотала головой.

– Нет, не надо мне возвращать, ну, правда! Ну, пусть это будет пожертвования, если вы так не хотите взять. Просто, пожалуйста, молитесь за него и дальше. Это действительно мои деньги. И никто не будет против. Честно.

– Где ты взяла столько?

Священник смотрел на девчонку так, словно бы думал, что она умыкнула деньги у кого-то. Вот умора-то, да эта бы точно на такое не сподобилась. Да ее бы кто хошь засек еще «до того», у нее ж по глазам все видно. Только вот, если ее на бабки разводят, то с какой стати девчонка их еще и уламывает?

– Говорю же, заработала! Правда! – Вон, девчонка уже чуть не плачет.

Эх, нет тут Борова, он бы уже устроил этим попам локальный конец света, просто за то, что «Бусинку его» расстроили. И устроит, кстати, сто пудов устроит, особенно, если он, Федот, так и не просечет, что тут к чему.

– Хорошо, ты хочешь пожертвовать эти деньги? – Все еще недоверчиво уточнил священник.

Девчонка принялась кивать.

– И просишь молиться за раба Божьего Вячеслава?

Федот решил, что не так чего-то услышал. Ни хера себе? За кого?! За Борова? Может он недостаточно четко объяснил ей тогда, с кем она связалась?

– А он крещенный?

Агния кивнула. С паузой.

Ха, а священник просек, что она соврала? Прав Боров, девчонка вообще врать не умеет. Не знает ведь, а врет. Хотя, Федот о таких тонкостях тоже был не в курсе. Да и Боров, небось, о себе таких нюансов не знал.

– Агния. – Священник внимательно глянул на девчонку. – Почему ты так … беспокоишься об этом человеке? Так просишь? Он болен? Немощен?

Надо будет вот это, последнее, запомнить. Борову понравится. Точно.

Девчонка совсем голову опустила. Опять юлить будет. Ну-ну.

Федоту даже интересно стало. И не стыдно ей врать священнику? Это ж по ее понятиям, какой грех, наверняка.

– Нет, он здоров. Просто… – Девчонка замялась, сцепила руки перед собой. – Просто, я думаю, что он мог ошибаться. Раньше. Все же люди. Все ошибаются. Вот и прошу вас помолиться за него…

– И ты готова ради этого отдать столько? – Священник, казалось, испытывает девчонку.

– Но ведь так и надо. – Агния зыркнула на попа снизу вверх. – Разве нет? Я и все готова была бы отдать, лишь бы с этим человеком все хорошо было.

Священник кивнул, вздохнул.

– Хорошо, давай мы так решим, Агния. Мы будем молиться по твоей просьбе, каждый день вспоминать. Но ты сама, все же еще подумай. И если решишь, что хочешь поговорить – двери храма всегда открыты, и я готов выслушать.

Федот отошел. Он хотел бы многое прояснить, но не прям здесь. И, вообще… Чего-то он не догонял. Точно как этот поп, похоже. Может ли быть…

Торопливые шаги, приближающиеся к коридору, заставили его быстро слинять.

Он проехал за ней квартала два, наблюдая, как девка бредет по продолжающейся метели. А потом черт его дернул, видать, Федот газанул, обогнал девчонку и затормозил. Открыл пассажирскую дверь и посигналил.

Боров, конечно, сказал не светиться. Но…

Девка сделала вид, что не видит. А че, не тупая, все-таки, тем более что машины-то его, наверное, и не знает.

– Бусина, сюда греби. – Наклонившись, позвал он.

Она остановилась, оглянулась с видимым удивлением. И тут же с опаской глянула на церковь. Ну, шпиёнка, блин. Сама себя кому хочешь выдаст.

– Давай, шустрей, делать мне больше нечего, как мерзнуть, пока ты додумаешься до чего-то.

– Я…

– Я в курсе твоего имени, кроха. Садись. Довезу. Велика мне охота плестись за тобой, пока ты вязнешь в этом снегу.

– Вы за мной ехали? – Она испугалась.

Хорошо, что уже успела сесть.

– Ага, с утра. – Федот хмыкнул и хлопнул ее дверью. Опять газанул, выруливая с обочины.

– Зачем? – Она вся прям в комочек сжалась. И забилась в угол. Не присмотришься, и не заметишь за ремнем-то.

– Ты че, дура? Кто все деньги неясно куда ухнул? Думала, он об этом просто забудет? – Федот скосил глаза, наблюдая за ее реакцией.

Девчонка уперла локти в колени и закрыла ладонями лицо.

– Вы в церкви были? – Глухо уточнила она.

Федот только хмыкнул.

– Не говорите Вячеславу Генриховичу, пожалуйста. – Агния всем телом развернулась на сиденье. – Я вас очень прошу.

– Это чегой-то? С какой стати мне друга не порадовать, что за его бессмертную душу вся церквушка молиться будет на деньги, на которые его… опекаемая есть должна, а? Или ты у нас того, как эти, тоже духом одним питаешься? Тот-то я смотрю, отощала в последнее время, и шатает…

– Ну, не говорите, я вас очень прошу. Я в этот раз больше оставила, мне хватит на еду.

– А на кой хер, ты вообще туда бабки носишь, дура? – Федот завернул в ее двор и демонстративно прикурил сигарету. Выпустил дым в ее сторону.

Девчонка отвернулась. Расправила плечи.

– Извините, но это вас не касается.

Эта ее вежливость у него «в печенках» сидела. Как и сама девчонка.

– Давай, тогда, шуруй отсюда. Жди Лысого, он тебя в ресторан… сопроводит. – Федот ухмыльнулся с издевкой.

– Вы не скажите? – Девчонка опять уставилась на него.

– Иди, говорю, у меня еще своих дел куча, чтоб с тобой тут лясы точить. – Он красноречиво махнул рукой в сторону двери.

Девчонка помялась еще с полминуты, но все-таки вышла. Трижды оглянулась, пока зашла в подъезд. А Федот прикурил вторую сигарету от той, что уже догорала.

Не, он не поскачет сейчас же Борову обо всем докладывать. Тут еще разобраться надо, и понять, с какой радости девчонка такое творит. А может она не так и проста, может у нее свои какие планы?

А Борову мало ли чего в голову стукнет от таких новостей? Совсем крыша поедет. Нет, он пока с откровениями повременит. И к девке этой внимательней присмотрится.

Разговор шел серьезный, а Боров отвлекался каждые три минуты. Федот, сидящий сбоку на стуле у стены, вопросительно поднял бровь, прекрасно видя все это. Но Боров только махнул головой и вернулся к разговору. Блин, как же неудачно все совпало.

Он снова глянул на часы. Хоть раз пригодились. Честно говоря, по большей части те его бесили, мешая. Но новый имидж бизнесмена обязывал.

Впрочем, и сегодня этот агрегат, дорогой, кстати, Борова не радовал. Эта долбанная стрелка ползла вперед, а ничего не указывало на то, что люди, собравшиеся здесь, смогут договориться в ближайшее время. Бизнесмены хреновы.

Нет, раньше все-таки, было куда проще, когда все решалось по понятиям. Их, а не дельцов. Теперь же всем управляли деловые интересы, а пистолеты и налеты стали не в моде. Это добавило тягомотины и нюансов, а вот на скорости достижения соглашений – сказалось не ахти как. И если обычно он терпел, понимая неотвратимость новых реалий, то сегодня происходящее его просто выбешивало.

За овальным столом в конференцзале сидело пять человек, перед каждым стоял бокал с хорошим коньяком и пепельница. Один Соболев отличился – намекнул организаторам встречи, что будет пить только виски. Те не спорили, в Константине, который все уверенней становился монополистом области по металлургии и коксохимической промышленности, здесь были весьма и весьма заинтересованы. Тем более что в последнее время Соболь решил расширять свои дела, охватывая едва ли не все направления областной экономики. Местный олигарх прорисовывался.

Впрочем, Борова это задевало мало. У них с Соболевым были кое-какие совместные схемы, так, по мелочи, в том, что касалось автосалонов города, да по алкоголю. В остальном они пересекались редко, отдавая дань должного уважения друг другу.

У больших окон, на которые все приглашенные, кстати, поглядывали с настороженностью, не имея причин доверять собеседникам до конца, замерли услужливые официанты, готовые и алкоголя подлить, и сообразить чай-кофе, если кто пожелает. У боковых стен, в глубоких и удобных по виду креслах, сидели «помощники» типа Федота. Принцип равновесия тут соблюдали.

Боров в который раз глянул на время.

Твою ж мать. Чтоб успеть, ему надо просто сейчас встать и свалить отсюда, ясное дело, ничего никому не объясняя. А именно это и нельзя было делать, слишком важные планировалось решать вопросы. Да уж, засада. А эти все лясы точат, нет бы к делам переходили.

Следующие двадцать минут он медленно но верно закипал, бесясь от всех этих допущений, церемоний и «расшаркиваний ножкой» одного перед другим. И все четче понимал, что никакого толку от всей этой болтовни не будет. Не сегодня. Видно настроение у людей не то. Уже праздники на носу, и большая часть присутствующих расслабилась. Не хотят мозгами шевелить. Не надо было соглашаться на встречу. И это понимание подливало масла в огонь его раздражения.

Но и в таком настроении Вячеслав то и дело поглядывал в сторону Соболя, который с таким же сдержанным интересом наблюдал за ним. Не совсем понятно было, что Константину надо, но что-то таки он хотел, это Боров ясно видел.

Наконец, во время очередной паузы, когда собравшиеся пожелали размяться, Соболев, до этого все время сидевший на своем месте, поднялся и кивком головы предложил Боруцкому отойти.

А и хрен с ним, ему уже все равно стало, уровень раздражения достиг критического. Так что Боров поднялся и вместе с Соболевым вышел из комнаты, пока остальные переместились к окнам и кофе.

Следом выдвинулся Федот и кто-то из охраны Константина.

– Есть разговор, но не для этого места. – Соболь остановился в небольшом холле перед конференцзалом. Достал пачку сигарет, предложил Борову.

Тот взял сигарету.

– Срочный разговор? – Поинтересовался он, прикуривая и глядя уже на цифры электронных часов, висящих на одной из стен.

Везде висели какие-то гирлянды, а в центре холла стояла искусственная елка, украшенная белыми и синими шарами. До Нового года оставалось два дня.

– Не советовал бы откладывать. Предложение у меня к тебе есть. Интересное для обоих.

– А конкретней? – Боров стряхнул пепел в ближайшую урну.

Соболев оглянулся на остальных участников сегодняшней встречи, сейчас свободно перемещающихся по залу и холлу.

– У меня появилась возможность льготной закупки нефти и ее производных. Завод, опять-таки, есть на примете, который можно модифицировать на переработку. А у тебя сеть заправок города, да и не только, под контролем… – Константин многозначительно глянул на Борова. – Почему бы нам не покинуть это собрание, все равно ничего толкового здесь не выйдет. Не сегодня, точно. И не поехать бы в какое-нибудь тихое место, где можно хорошо пообедать и поговорить?

Елки-палки.

– Что ж, поехали тогда ко мне, я в другие рестораны не хожу, брезгую, еще отравят, по «старой дружбе». – Хмыкнул Боруцкий.

Соболев молча кивнул, видимо, не возражая. А Боров еще раз глянул на часы.

– Минуту. Мне позвонить надо.

Соболь без вопросов кивнул. И Вячеслав отошел в сторону, боковым зрением наблюдая, как Константин докуривает.

Три минуты до начала концерта, куда его так просила приехать Бусинка. И дураку ясно, что Боров туда не успеет, особенно с этим разговором. Расстроится. Сто пудов расстроится. Она же вчера ему трижды напоминала. Даже сегодня сообщение прислала, повеселив Борова. Скромненько так – время и адрес, даже не подписалась. Это, видно, на тот случай если он приглашение ее где-то посеет.

Он выбрал номер Бусинки в списке контактов. Дважды набирал, но Агния так и не подняла трубку. То ли не слышала, то ли не до того было, то ли просто не взяла с собой телефон. Это разозлило Вячеслава еще больше. Только толку от его раздражения никакого.

Точно расстроится, блин, а это совсем не входило в его планы. Тем более что по ходу, и тут – полный облом. Разве что, и правда, Соболь что толковое предложит.

Спрятав мобилу и проигнорировав хмурый взгляд Федота, он кивнул Константину, показывая, что свои дела закончил, и двинулся к выходу.

Велев другу садиться за руль, Боруцкий принялся раздраженно постукивать пальцами по приборной панели.

Федот глянул раз, второй. Даже рот уже открыл, чтобы сказать что-то. Только так и промолчал. И правильно сделал. Боров в последние две недели только и делал, что присматривался к Федоту, нутром чувствуя, что тот что-то мутит. Вот только расколоть не выходило. И задень Федот его сейчас – отгреб бы по полной. Тем более что наверняка просек, из-за кого Вячеслав хмурый такой. Тема Бусинки у них стала в последние дни какой-то напряженной и чуть ли не запретной. Даже возмущение и вечные упреки исчезли. Вместо этого пришел полный игнор темы и существования девчонки. Ну, почти.

После того, как Боров отправил его следить за ней, Федот начал что-то темнить и вообще, подозрительно притих.

То ли обиделся, то ли просто бесился, что Боров не внимает его доводам и предложениям. Зато Вячеслав начал подмечать какие-то непонятки, творящиеся между Федотом и Бусинкой. Пару раз он заставал этих двух в коридоре ресторана, и если в первый раз девчонка показалась ему расстроенной, то во второй – чуть ли не злой. Причем, что характерно, ни одна, ни другой, не желали объяснять Борову, какого хрена происходит. И как бы Вячеслав не пытался выспросить, узнать, убедить Бусинку, что Федот ничего ей не сделает и она может открыто ему рассказать, девчонка не кололась.

Молчал как партизан и Федот. Если честно, последнему хотелось опять расквасить нос. Пока он с этим желанием справлялся. Не до того было. Но если друг достанет его сейчас – Боров может не сдержаться.

Через полтора часа, когда Соболь, довольный достигнутым соглашением, ушел вместе со своими охранниками, Боров велел принести ему новую чашку кофе. Бросил на стол пачку сигарет, но так и не закурил. И устало прижал переносицу пальцами. Одно дело решил, как бы теперь с другим разобраться?

Федот пошел в бильярдную и его с собой звал, но Вячеслав не собирался здесь теперь задерживаться. Ему еще как-то с Бусинкой своей надо все уладить. Взяв одну сигарету, Боров принялся мять ее в пальцах. А ведь в последние две недели все шло так гладко, четко. Кроме непонятных эпизодов с Федотом, конечно. Но это так, по мелочи, Боров не сомневался, что расколет друга и выяснит, что к чему. А кроме этого, все было даже лучше, чем он мог бы рассчитать.

Плавно и ненавязчиво он увеличил количество времени, проводимого с Бусинкой до трех вечеров. И пусть его самого узлом скручивало, Вячеслав пока ограничивался разговорами и простым общением. Зато его девочку, похоже, то ли не задевало это все, то ли ни хрена не сдерживало, а может она по детству и простоте своей, даже не думала о подобном, только Бусинка по поводу контакта не заморачивалась. И касалась его по поводу и без, видно не замечая, до какого состояния доводит этим «крестного».

Ясно, конечно, что она сирота, и привыкнув к другому, просто истосковалась по близкому человеку, по любому контакту с теми, кому была бы небезразлична. Боров это понимал. Понимал и использовал. Не потому, что сволочь.

А кто сказал, что он не может стать ей этим самым «близким»? Ближе некуда. И он придушит любого, кто попробует это отрицать. Потому, хоть и сам старался не начинать, ей совсем не мешал его касаться, и поддерживал даже. А она, похоже, все проще и легче воспринимала эти касания, почти перестав замечать или смущаться, воспринимая все как норму. Чего он и добивался. И лишний раз увидел этому подтверждение вчера.