Текст книги "Сердце Ёксамдона (СИ)"

Автор книги: Ольга Толстова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– А я буду следить за тобой, – пообещал ему Мун, заранее зная, что это невыполнимо. Рано или поздно, ему придётся довериться Ли Кыну полностью. Это было не предчувствие, а та редкая уверенность в событиях, которые непременно произойдут. Обычно она приходила к Ок Муну только в отношении ближайшего будущего. Но сейчас это было эхо того, что случится ещё нескоро.

– Завтра начну играть его роль, – Ли Кын похлопал тело Санъмина по груди. – Так что пойду работать. Должно быть, это интересно, люди ведь всё время этим занимаются.

– Очень, – с иронией согласился Мун.

– Тогда совет устроим вечером, как мы с ним освободимся.

– Хорошо, – кивнул Ок Мун. – Вечером, в «Чонъчжин».

—

Последняя пятница командировки Юнха началась так, будто не случилось почти ничего.

Юнха позавтракала вместе с Чиён, но вышла из дома на полчаса раньше. Чиён работала через квартал, а Юнха нужно было сесть на автобус.

Она догадывалась, что Мун не станет выговаривать ей за опоздание, тем более сегодня, но опаздывать не хотела сама. Пусть этот день хотя бы в чём-то будет похож на самый обычный рабочий.

Ок Мун спустился по ступеням второго этажа, когда она вошла в подъезд, будто поджидал её. Они одновременно оказались у дверей офиса.

– Я открою, – сказал Мун.

– Ты, кажется, никогда раньше не приходил так рано. Всегда с утра был где-то ещё.

– Никогда не было дня, как этот, – серьёзно ответил он, распахивая дверь. – И никогда не будет. Все они неповторимы.

Юнха улыбнулась: прозвучало почему-то романтично, хотя вряд ли то было намерением Ок Муна.

– Не верится, что с понедельника я уже не буду приходить сюда, – она поставила сумку на стол, который через несколько часов перестанет называть своим. – Тяжело представить, что я не всегда работала здесь. Разбирая твои бесконечные бумаги. И я даже не закончила со шкафами.

– Не уверен, что это вообще возможно, – пожал плечами Мун. – Но если тебе хочется, можешь приходить к ним в свободное время. Они будут ждать.

– Что мы видели вчера вечером? – кажется, она не собиралась этого спрашивать или хотя бы не прямо сейчас.

Мун молчал. Он уставился в стену и провалился в себя, его лицо впервые сделалось беззащитным, а взгляд – очень печальным и очень усталым.

– Я не думаю, что всё это случайность, – наконец произнёс он. Голос был похож на шуршание старой бумаги, которая вот-вот рассыпется трухой на глазах. – Ким Санъмин хотел рассказать тебе что-то о проекте. И я… Город меняется всегда и всегда будет, и не думаю, что смогу остановить перемены, хотя несколько раз мне удавалось помешать. Я и не должен их останавливать. Но сейчас моя работа – помешать переменам в Ёксамдоне, пока… я не смогу решить кое-что. Справиться с давнишней бедою. «КР Групп» хочет построить на месте тех двух домов нечто огромное. Если они сделают это до того, как я – свою работу… Мне нужно лишь время, чтобы… закончить её. Мой долг, с которым я не справился. Чем больше там людей… на той линии… тем сложнее… и если их будет слишком много…

Он сбивался всё больше и теперь вообще замолчал.

Юнха подошла к нему, встала так, чтобы видеть его лицо.

Его глаза блестели, в них стояли слёзы горечи… и стыда.

– Я думаю о том, чтобы рассказать тебе всё, – произнёс Мун. – И не нахожу слов.

– Это так тяжело объяснить? – тихо и осторожно спросила Юнха. – Тяжело понять человеку?

Он слабо качнул головой:

– Вовсе нет. Но моё горло перехватывает от стыда, когда я пытаюсь выдавить из себя хоть слово. Я бесполезен и никчёмен, если не могу сделать то, для чего предназначен.

– Тогда пока помолчи, – предложила Юнха. – Я подожду, когда слова найдут себя сами.

Ли Кын просочился в офис «Чонъчжин» под вечер, едва закончился рабочий день.

Пробежал ветерок по комнате, задел жалюзи, прошуршал в открытой коробке с бумагами. Затрещал воздух – коротко, прошитый статическим разрядом. Юнха поёжилась, оставила разбор «протоколов» и вернулась в основную комнату. Ли Кын развалился в кресле Юнха и тяжко вздыхал.

– Рабочий день офисного служащего – скука смертная! – пожаловался он, ослабляя галстук и расстёгивая верхние пуговицы рубашки. Под открывшейся ярёмной ямкой мелькнул серебряный узор.

Юнха отвернулась: Ли Кын даже не пытался притворяться человеком перед ней. Кажется, с самого начала. Наверное, в его представлении она уже знала вообще всё: что происходит, кто они такие и зачем она сама здесь.

– Тебе стоит получше играть человека, – заметил Ок Мун. – Пользоваться автобусом или ходить пешком, например.

– Это утомительно, – отмахнулся Ли Кын, но увидев его взгляд, неохотно кивнул:

– Ладно, впредь так и буду поступать. Но я уже переместился сюда, прошлого не изменишь. И вышло у меня с трудом – сидя в человеческом теле, одно приобретаешь, другое теряешь. Летать далеко не выходит, – он вздохнул. – Едва сил хватило сюда прилететь. Человеческие способы перемещения очень…

– Хватит жаловаться, – прервал его Мун, поглядев на Юнха.

Она поняла, что глаз не сводит с Ли Кына, а на её лице, должно быть, написано презрение пополам с гневом. Он занял тело её друга и ещё жалуется на это!

Стерев эмоции с лица, она придвинула из угла к столу единственное кресло для посетителей, которым при ней никто ни разу не пользовался, и было оно пыльное и слегка расшатанное.

– Я занял твоё место, – встрепенулся Ли Кын, – давай-ка, я сяду на этот ужас, а ты…

Она коротко мотнула головой.

– Ты собираешься нам рассказать, что узнал из мыслей Ким Санъмина, – напомнил Мун.

– Да, да…

Ли Кын крутанулся в кресле туда-сюда, принял серьёзный вид.

– Сперва про проект. Я не до конца разобрался, в чём разница между непопулярными и обычными…

Он посмотрел на Юнха.

– Это даже я знаю, – усмехнулся Мун.

– Но ты из отдела планирования и строительства, а я вообще вольная птица, – возразил Ли Кын. – Я так понял, что первые – это когда всё сносят целыми кварталами, а потом строят дома до неба.

– Да, – кивнула Юнха. – Радикальная перестройка. Сносили действительно целыми кварталами. И строили новые – высотные. Так было до конца прошлого века, но сейчас людям такие проекты не нравятся. Теперь популярны точечные проекты или медленная постепенная реновация с максимальным сохранением элементов старой застройки. И прежней инфраструктуры, особенно малого бизнеса. Намного больше социальная нагрузка в таких проектах: нужно включать социальные и общественные объекты, озеленение и благоустройство. То есть, включать в большей степени, чем раньше. И всегда есть общественное мнение…

Ли Кын кивал её словам.

– Вот, вот, те же страшные фразы, что сидят в голове Ким Санъмина. А ещё тот проект, из-за которого ты познакомилась с господином Ок Муном, – он осклабился в сторону хозяина «Чонъчжин», – вроде как из вторых, «проект мягкого преобразования».

– Но на самом деле, нет, – ответила Юнха. – Санъмин-оппа уже намекнул на это. Нет, – она горько усмехнулась, – прямым текстом сказал. И что держаться надо подальше от проекта или быть тише воды, ниже травы, раз уж от него не отвертеться…

– Он много чего раскопал, хотя это всё слухи, – задумчиво заговорил Ли Кын. Он будто слушал что-то – должно быть, чужие мысли в своей голове. – У него нет убедительных доказательств. Он много лет слышал разное, тут и там, кусочки, оговорки. Многое выбалтывали пьяные начальники на очередном «корпоративе» с хостес.

Юнха вздрогнула: Ли Кын всё больше звучал как Ким Санъмин, повторяя его мысли.

– Приходилось ублажать их и кланяться им, пока они напивались как свиньи и блевали в урны. Эту болтовню слышали и другие, начальники в «КР Групп» любят приводить с собой на такие пьянки кого-то из сотрудников. Того, кого считают преданным в достаточной степени и столь же трусливым. И мы были трусливыми: всё, что слышали, держали при себе. Сталкиваясь друг с другом в коридорах, кланялись и отводили глаза. Никогда не обсуждали услышанное. Что же делать, если работа такая – быть доверенной прислугой? Повышение и премии берутся не из ниоткуда, лояльность вознаграждается. В какой момент тебе становится тошно от самого себя? И есть такие, кому не становится, кто привыкает и принимает всё это за должное? За то, как устроен мир? Если бы Юнха не соприкоснулась с этим, захотелось бы мне что-то изменить?

– Перестань! – громким шёпотом приказала ему Юнха, и Ли Кын, через секунду, кивнул. Его взгляд прояснился.

– Он много чего слышал, – как ни в чём ни бывало, продолжил Ли Кын, – но слышать и суметь доказать слухи – между тем и этим пропасть. Он сперва попытался уговорить кое-кого из «доверенной прислуги» на тихий бунт. Человека, в котором тоже замечал сожаления и презрение к самому себе. Тот вроде бы согласился, хотя колебался изрядно. В последний день Ким Санъмин подозревал, что тот человек сдал его начальству.

Юнха стиснула зубы.

– Я проверю это, – Ли Кын выставил большой палец. – Слухи слухами, но Ким Санъмин составил план, как их доказать. У «КР Групп» много грешков, и он из всего списка выделил три случая, на которые возлагал надежды. Первый был четыре года назад. Курортный отель в Канъвондо, из-за строительства которого повредили склон горы, потому что копали с нарушениями. Обрушился старый туннель и частично сама стройка провалилась. Пострадали десятки человек, в том числе были две смерти. «КР Групп» обвинила подрядчика, и никаких следов того, что она сама спровоцировала нарушения, не нашлось. Но Ким Санъмин считает, что это не так, что кто-то именно в «КР Групп» приказал обойти правила. И потом это замяли из-за связей.

Он отогнул второй палец.

– В январе прошлого года пожар в Кюрйоне…

Услышав это название, Мун подался вперёд. Его лицо будто застыло, а в глазах мелькнула злость.

А Юнха наконец-то вспомнила, о чём речь. И ей стало нехорошо.

– Я не помню, чтобы «КР Групп» занималась этим местом, – слабо возразила она.

Кюрйонъ был бельмом на глазу городской администрации. Настоящим позором: кусок земли, застроенный «домами» – хибарами из грязи и фанеры. Там обитали люди, выселенные десятилетия назад из своих домов при перестройке города, но так и не обрётшие по разным причинам нового жилья.

– Ким Санъмин считает, – ответил веско Ли Кын, – то это было что-то вроде обмена. Услуга за услуги уже оказанные и те, что ещё будут оказаны в будущем. В том числе по «вашему» проекту. Картонная деревенька мешает городу, но сам город до сих пор не знает, как решить это законно.

– А корпорация может в этом помочь? – ледяным голосом произнёс Ок Мун.

– Не своими руками, но руками тех, кто должен ей. «КР Групп» была, скорее, посредником. Но всё равно несёт ответственность.

– Они устроили поджог?! – Юнха едва сдерживалась. Гнев вспыхнул, как всегда, резко и неожиданно и требовал выхода. Но прямо сейчас и здесь не к чему было тот гнев приложить.

– Да, хотя планов кого-то при этом убить у них всё же не было. Только лишить последней надежды. Там, откуда я родом, это тоже считается убийством.

Глаза Ли Кына вспыхнули серебром. Он явно был зол не меньше Юнха и Ок Муна.

Медленно отогнув третий палец, он продолжил:

– И третье – проект реконструкции малоэтажного Ёксамдона.

Наступила тишина.

– Всего? – растерянно спросила Юнха. – Речь не о тех нескольких зданиях?

– Всего, – кивнул Ли Кын. – Те здания – только начало. Соседними, которые «КР Групп» пытается выкупить у Ок Муна, дело не ограничится. Просто маленький шажок… ещё шажок… и ещё. Так ржа есть железо…

– Прорастание, – произнёс Мун.

– …или опухоль прорастает всё дальше в тело, – согласился Ли Кын. – Кстати, – обратился он к Юнха, – одна из моих прошлых личностей была врачом. Порой приходилось придумывать себе легенды, чтобы жить среди людей…

– Не отвлекайся, – бросил ему Мун, и Ли Кын обиженно вздохнул:

– «КР Групп» нарушала немного тут и там, редко переходя грань, но в последние годы её связи с нужными людьми упрочились… и умножились. И кто-то осмелел достаточно, чтобы рискнуть. Застроить весь или почти весь Ёксамдонъ заново – такая неотразимо притягательная идея. Дело, разумеется, не года, не двух и не пяти. Проект, что будет кормить их десятилетиями. И когда люди поймут, как далеко всё заходит, будет уже поздно менять коней на переправе. Но даже текущий малый шажок – уже риск. Они собираются проверить Ёксамдонъ и его жителей на прочность. Сейчас, мгновение… – он будто нырнул в мысли, выуживая точные формулировки:

– По утверждённому проекту здание одно, фактически будет построено другое, разрешение на изменение технико-экономических параметров получат в процессе. Ким Санъмин слышал об экономическом обосновании настоящего проекта – небоскрёба, который нарушит правила инсоляции, а при его строительстве, скорее всего, будут повреждены фундаменты ближайших домов. Оно лежит где-то в отделе планирования…

– У Ким Китхэ, – вздрогнул, сказала Юнха. – Ну, конечно… Он же говорил про повышение...

Ли Кын тут же кивнул:

– Вот! Если осуществят этот проект без особых сложностей, пойдут дальше. Таков план – по слухам. Ким Санъмин видел рисунок…

– Рисунок? – переспросил Мун.

– Кто-то из начальников хвастался, показывал фото рисунка… или плана. Вместо сердца Ёксамдона – огромное многофункциональное пространство.

– Так как далеко, – медленно проговорил Мун, – простирается этот план?

Ли Кын со значением ответил:

– Вот этого места, где мы сейчас, не будет, и кварталов рядом с ним – тоже.

Ок Мун издал громкое хмыканье – насмешливое и злобное, одновременно, и вскочил на ноги.

Кулаки его сжимались и разжимались, и в комнате вдруг стало значительно холоднее.

– Ну-ну, – Ли Кын чуть откатился на кресле подальше от Муна, – хёнъ, не разрушь это место прежде них.

Мун тут же обмяк, злость в его глазах сменилась болью.

– Я не думаю, что могу остановить их, – хрипло произнёс он. – Но думаю, что всё это…

– Может происходить из-за наших проблем, – согласился Ли Кын и, поймав взгляд Муна, поднял примирительно руки:

– Да, я сказал «наших», я же теперь твой помощник… Мы можем продолжить то, что начал Ким Санъмин, человеческие дела должны решать люди, и он думает, что нашёл способ.

– Мы не справимся одни, и Санъмин бы не справился, – возразила Юнха. – «КР Групп»…

– Огромна, – признал Ли Кын, но при этом лучился оптимизмом и, пожалуй, азартом. – Но свалить можно любого колосса. Я же не говорю, что мы всё сделаем втроём. Нам нужны другие люди. Но сперва – нужно накопать больше. Ким Санъмин тоже так думает.

«Он ссылается на Санъмина, – поняла Юнха, – как на источник неоспоримой истины. Мы должны слушать то, что придумал оппа, потому что мы его друзья. Я – я его подруга. Так это видит Ли Кын. Одной вещи он не понимает – что я привязана к Ким Санъмину, а другие нет. Прожил, наверное, столетия среди людей, и всё равно не всё до конца понял.

Желание Ким Санъмина свалить «КР Групп» или мой ужас перед их мощью и возможностями – что окажется сильнее?

Санъмин-оппа поставил своё желание быть хорошим человеком выше страха, но так быстро проиграл. Проиграл бы, если бы не случилось рядом мутного духа-трикстера, желающего заработать очки в глазах тех, для кого все человеческие игры… ну, просто игры».

И всё же ужас не был самой сильной её эмоцией сейчас. Жалость, желание вернуть Санъмина невредимым. Нестерпимая потребность помочь тем, кто пострадал и ещё пострадает из-за «КР Групп» и их «связей». Невозможность смириться с несправедливостью.

Но как можно… как можно выиграть в такой ситуации? Если колосса можно свалить – то как именно?

– Я продолжу то, что он делал, – серьёзно проговорил Ли Кын, будто прочитав её мысли. – А тебе нужно обдумать, что ты делаешь дальше, Чо Юнха. Ладно… – он потянулся, ещё сильнее ослабил галстук.

– Мне точно нельзя летать? – жалобно спросил он.

– Делай, что хочешь, – бросил Мун, почти не слушая его.

– Значит, нельзя.

Ли Кын поплёлся к двери, открыл её и обернулся к Юнха:

– До понедельника, моя добрая подруга из детства.

И чуть ли не подмигнул.

– Он говорил такие вещи, а потом… – вздрогнула она.

– Он такой, какой есть, – ответил Мун. – Он прав, тебе нужно обдумать, что делать дальше.

Он посмотрел на неё долгим взглядом:

– Твоя работа на меня закончена, ты понимаешь? Всё, что будет дальше, – только моя забота. Возможно, стоит на этом и прямо сейчас всё завершить. Ты вернёшься к своей жизни, такой, какой она была.

– Почему ты говоришь это? – оторопела Юнха.

– Потому что это правда, – ответил он.

Следующая неделя оказалась похожа на возвращение в старый дом – и он за время твоего отсутствия покосился, заплесневел, кто-то заколотил его окна, но сорвал двери с петель, и внутри лишь гнильё и тлен, и ты не понимаешь, как же тебе тут жить.

Раньше работа нравилась Юнха. Да, здесь было полно того, от чего в пору волчицей завыть, но так везде. А сама работа – задачи, которые нужно было решать, – подходила ей: увидеть за цифрами смысл, за показателями – связи. Иногда, при расчётах проекта, будущее здание будто являлось ей – и всё то, что оно изменит, что принесёт с собой и что уничтожит. Это всегда выбор между возможностями.

Юнха никогда не касалась мерзости, о которой говорил Ли Кын. Это знание обходило её стороной, ей не доводилось выбирать между совестью и карьерой. Оказывается, это было просто везение, или же она не поднялась ещё слишком высоко. Или – не создала себе образ настолько преданной сотрудницы.

Ссылка в отдел сопровождения показалась теперь наградой: тут всего-то нужно было угождать людям, большая часть которых откровенно несчастны из-за своей работы. Никакой ответственности за то, что твои расчёты по длинной цепочке разрушат чью-то жизнь.

Начальник Ли встретил её обычной своей рассеянностью и вечной усталостью и сообщил, что на ней по-прежнему висит сопровождение сделки с господином Оком – документы, встречи, развлечения – если понадобится. И ещё помощь коллегам, по мелочи, не вникая особо в их дела.

– Молодец, молодец, – ворчал он благодушно, потому что с утра пораньше обнаружил в почте письмо от Ок Муна – с подтверждением возобновления переговоров. – Все бы так работали.

На самом деле, подумала тогда Юнха, меня тут четыре недели не было, но на отделе это никак не сказалось. И не удивительно – я в нём изначально лишняя. Временная сотрудница, с которой никто не знает, что делать.

Она написала отчёт о командировке – короткий, потому что за вычетом всего невозможного, там действительно почти ничего не происходило. И, не обращая внимания на взгляды временных коллег, отправилась в коридор. Очень нужно было отрешиться и подумать.

Окна в этом блоке точно так же выходили на Ханганъ. Серое небо, изливающее на город дождь, казалось низким и набухшим от влаги. Сегодняшний день больше походил на сентябрь, каким тот должен быть, но завтра снова воссияет солнце и станет слишком жарко. Это лето вышло самым тёплым за десять лет.

Беспокоиться ещё и о глобальном потеплении сил не хватало. В её жизни сейчас была другая нерешаемая проблема.

Юнха услышала шаги и увидела отражение в окне. Кто-то шёл по коридору – знакомые движения, жесты, одежда. Ким Санъмин. На миг ей показалось, что не случилось вообще ничего, это был просто удивительный и тревожный сон. Сердце замерло от радости и неверия.

Потом она поняла, что в отражении Ли Кын выглядит как человек, чьё тело занял.

Юнха обернулась:

– Зачем ты здесь?

– Разве вы с другом не общались на работе? – спросил Ли Кын. – Будет подозрительно, если он не придёт навестить тебя в первый день после командировки.

Юнха нехотя кивнула: тут он был прав.

– Придумала что-нибудь за выходные?

Юнха неопределённо качнула головой.

Ли Кын встал рядом.

– Не знаю, люблю я больше дождь или солнце, – пожаловался он, глядя на небо, – но не люблю точно, когда и то, и другое ощущается неправильным.

– Вы тоже это замечаете?

– Думаешь, только люди страдают от изменения климата?! – возмутился Ли Кын.

– Только не вздумай сказать что-то такое в присутствии кого-то ещё.

Он ухмыльнулся:

– Я не дурак. Может, не самый надёжный из щин, но точно не дурак.

– Не самый надёжный… – повторила Юнха. – Зачем ты вообще ввязался в человеческие дела?

– Не в человеческие, – объяснил он. – Это для тебя они человеческие, а для меня – дела Ок Муна. Я его помощник.

– Ты уже говорил это, но мне показалось, господин Ок с тобой не согласен, – заметила Юнха. – Так всё же почему?

– Хочу наполнить чашу.

– Чашу?

– Когда она наполнится, – улыбнулся Ли Кын предвкушающее, – я изменюсь. Осталось немного. А такое доброе дело точно пойдёт в зачёт.

– Твои причины сугубо эгоистичны, – сделала вывод Юнха.

– Ну и что? Разве сами дела не важнее мотивов?

Юнха пожала плечами:

– Я не знаю. Как человек, я чувствую в этом… искажение. Но не могу жаловаться на твои мотивы, пока ты помогаешь нам и лечишь тело моего лучшего друга.

Ли Кын довольно кивнул и добавил:

– На сегодня с общением всё. Будем изредка встречаться на работе или вместе уходить с неё. Чтобы не вызывать подозрений.

Он сделал шаг, и Юнха вдруг, неизвестно зачем, сказала:

– Санъмин-оппа постоянно присылал мне сообщения. Мы много переписывались.

– Думаешь, это тоже нужно делать? – Ли Кын наклонил голов набок.

– О, духи… – Юнха занервничала, не понимая, зачем вообще подняла эту тему. – Я не знаю, я первый раз таким занимаюсь…

– Будем писать друг другу сообщения, – подумав, ответил Ли Кын. – А теперь пока-пока! Мне ещё делать скучную человеческую работу и выслеживать того предателя-болтуна.

– Выслеживать?

Ли Кын довольно ухмыльнулся:

– Я уже уверен, что он разболтал начальству. Мол, Ким Санъмин стал слишком любопытен. И теперь он так на меня смотрит. И я тоже на него смотрю. Особенно, когда он чем-то занят. Потом он чувствует мой взгляд, оборачивается… У него всегда становится испуганное лицо, очень забавно.

«С кем я связалась!» – с отчаяньем подумала Юнха, глядя, как Ли Кын бодро шагает к лифту.

Выполняя свой план по социальным контактам на работе, на следующий день Ли Кын подсел к ней в столовой. Юнха вздрогнула, когда над её столом нависла длинная тень, но в остальном удалось с собой совладать.

На подносе Ли Кына еды было в полтора раза больше, чем обычно брал Санъмин, но Юнха не стала ничего говорить. Кто знает, не обратится ли при недостатке еды Ли Кын в голодного духа?

А у человека аппетит может измениться, не так-то это и странно.

– Я за всеми наблюдаю, – сообщил Ли Кын, отправляя еду в рот быстрыми и ловкими движениями. Санъмин ел совсем не так, и Юнха страдающе глядела на Ли Кына.

И потом до неё наконец-то дошло: да что с того, что он иногда ведёт себя странно? Неужели кто-то в самом деле заподозрит, что их коллегу подменили?

Юнха уже узнала, что с работой Ли Кын расправляется благодаря памяти и знаниям Санъмина. Но общаться с людьми у него вряд ли выходило так же ловко.

– Ты присылаешь мне странные сообщения, – сказала Юнха. – Нелепые стикеры – полбеды…

– Я нахожу самые интересные! – обиделся Ли Кын.

– О, да… – язвительно согласилась она. – Например, с танцующим… фаллосом.

Ли Кын хихикнул.

– Но когда это не стикеры, а текст…

– Это отчёты, – серьёзно ответил он. – О том, кто что делает и кто с кем связан. Я хочу понять, как все эти люди относятся друг к другу. Раньше мне это не давалось…

Он заглотил остаток риса и жадно поглядел на ещё уцелевшие закуски.

– А теперь я всё понимаю намного лучше, – похвастался Ли Кын. – Благодаря твоему другу. Он человек и понимает людей, а его эмоции и чувства передаются и мне.

– А раньше было не так?

– Раньше?

– Когда ты занимал чьё-то тело?

Ли Кын мотнул головой:

– Нет, это впервые. Иногда хотелось попробовать, но я думал о чаше добрых дел. Раньше не было такого, что занять чьё-то тело окажется к добру.

– Понятно…

– Ещё я обнаружил, что могу писать не только тебе, – добавил Ли Кын. – Мне вот…

– Слушай, но телефонами-то ты раньше пользовался? – не выдержала Юнха.

Он снова мотнул головой, водя палочками над почти опустевшим подносом:

– Редко и давно, когда у них ещё были провода и диски, ради любопытства. А так-то мне для чего? Я знал, зачем они нужны, в теории. Так вот…

– Кажется, ты один раз звонил Ок Муну при мне… – Юнха припомнила разговор у статуи стрелка возле «Азем Тауэр». – Или это был не ты? Он тогда говорил, что не нужна ему чья-то там змеиная помощь.

– А, это, – хмыкнул Ли Кын. – По телефону только он говорил.

– Я ничего не поняла, – призналась Юнха.

Ли Кын вздохнул:

– Это одна из вещей, которые я умею, – договариваться с человеческими игрушками, если в них есть электричество. Я уговорил его телефон передать мой голос. Я тогда был рядом и прятался в тенях, потому что следил за ним. За вами обоими. Но пока не хотел показываться тебе на глаза. Да и хёну тоже. Какой-то он был злой и расстроенный, больше, чем обычно.

– То есть… ты уже тогда…

– Ага, тогда мы впервые и встретились с тобой, просто ты этого ещё не знала, – он хихикнул. – Но ты погоди, я ж всё поделиться хочу! Хан Чиён прислала мне сообщение, и я ей ответил. Так весело.

Ли Кын посмотрел на Юнха с радостью во взгляде:

– Могу писать ей, когда захочу.

– Но не всё, что захочешь! – предупредила Юнха, чувствуя холодок: что́ он уже успел прислать Чиён? Только бы не танцующий фаллос.

– Я не шлю ей отчёты, – развеселился Ли Кын. – И я посмотрел, какие стикеры присылал ей Санъмин. И что он смайлы почти не ставит. Я же говорю, что не дурак.

У Юнха отлегло от сердца. Похоже, только с ней Ли Кын был самим собою, а с остальными старательно играл роль Ким Санъмина.

Кто-то остановился рядом с их столиком, и они оба одновременно подняли головы.

Начальник Ким выглядел… помято. Не в плане одежды – тут, как всегда, он был опрятен и даже по-своему элегантен, насколько это допускала его пока ещё не столь высокая должность. Но его лицо выражало слишком много эмоций за раз: смятение, вину, робкую надежду. На левой скуле под слоем тона всё равно проступала длинная царапина. Волосы были слегка растрёпаны, будто он запустил в них пятерню, а потом попытался пригладить.

Юнха секунду смотрела ему в глаза, а затем снова опустила голову. Ли Кын хмыкнул и последовал её примеру. Они принялись есть.

Тень помаячила ещё немного и исчезла.

Только тогда Юнха выдохнула от облегчения.

Ли Кын, в минуты покончив с остатками обеда, отложил палочки, слегка откинулся на спинку стула и спросил спокойно:

– Кто скажет хёну, что тот человек больше не человек? Ты или я?

После обеда Юнха сидела в рабочем кресле, закрыв глаза, и переваривала не столько еду, сколько слова Ли Кына. Он согласился, что расскажет Ок Муну сам: в начальнике Киме полно червей. Если Юнха начинала слишком раздумывать над этой новостью, съеденный обед просился наружу.

За два выходных и два рабочих дня она, кажется, так и не приняла решения, участвует ли в этом или нет. На самом деле, конечно, Юнха просто не желала признавать, что никакого выбора у неё нет. Что события подхватили её и понесли, и теперь остаётся только следовать течению: берега заволокло тьмой, спасение там или смерть – неизвестно, а впереди есть надежда достигнуть океана.

План же Ли Кына был невероятно прост, целых два пункта: сперва оценить обстановку и вычислить, кто что знает и что скрывает, а потом придумать, что делать дальше. Ужасное существо, подросток в теле взрослого духа, способного отключить в целом квартале электричество.

Нет, наверняка способного на много большее.

Юнха потянулась за смартфоном. Что он пишет Чиён? И как об этом расспросить?

Подумав, она написала ну совсем не подозрительный вопрос: не произошло ли что-то странного или интересного с Чиён в последнее время? Та ответила, что в последнее время они с лучшей подругой живут вместе, и та лучшая подруга иногда говорит во сне. «Нет, шепчет заклятия. Наверное, лучшая подруга Чиён – ведьма? 😅 И скрывала это почти десять лет!»

Юнха запаниковала: «Какое заклятие???»

Ответ пришёл далеко не сразу, и текст звучал так, будто Чиён смущена.

«То заклятие, которое ты шептала после истории с ножом для шинковки. Не хотела говорить об этом, потому что ты вроде как не помнишь. Ну, вот, сказала. И ещё я нашла тот нож на кухне, ты правда хочешь его оставить нам?»

Юнха припомнила: да, она что-то говорила в полудрёме, как раз про Ким Санъмина. После случилось слишком много страшных вещей, конечно, она уже давно забыла о своих разговорах во сне. Что же там было?

Смартфон дёрнулся ещё раз: «Ты не помнишь, но ты сказала мне: нужно решить, люблю я его или свою память о любви. Потому что иллюзии могут стать клеткой, и человек даже не замечает, что та клетка открыта. Потом бормотала про связи и судьбу, но этого уже я не помню. Я до сих пор думаю над твоими словами, и с каждым днём мне легче. Будто я освободилась, потому что тогда я поняла: я не знаю ответа. Любовь это или привычка думать, что я его люблю? Я ещё не разобралась, но кажется, вот-вот пойму, что на самом деле в моём сердце».

Юнха опустила смартфон и мысленно захныкала: что тогда породил её сонный усталый мозг? Бред человека, пережившего откровение несколько часами ранее. И что – ей вдруг понадобилось, чтобы откровение пережили и все остальные?

Но Чиён, кажется, не расстроена.

«Я совсем не помню. ☹️ Но если всё хорошо, то тогда хорошо».

«Всё хорошо. 😊», – ответила Чиён.

—

Кын шёл за очервивившимся человеком от столовой до входа в блок отдела планирования. Скрываться смысла он никакого не видел, напротив: уж очевидно, что встретив Ким Санъмина живым и не червивым, тот человек всё понял.

Но пусть теперь разберёт, кто же это занял тело, если не черви.

Во всех мыслимых иерархиях, кроме глупой человеческой, Ли Кын стоял выше сгустка червей, поэтому ничего не боялся. Он мог бы разметать их по этажу прямо сейчас, если бы это как-нибудь помогло решить проблемы хёна. Но выгоднее, рассудил Кын, подождать да поглядеть, куда приведёт дорожка из червей.

И какое отношение они имеют к гниению и шевелению внутри всей «КР Групп». Может статься, что и никакого, совпадения случаются чаще, чем хочется. И не всегда ниточка приводит к клубку, иногда другой её конец просто тонет в болоте.

У входа в блок начальник Ким остановился и, не оборачиваясь, спросил:

– Тебе разве не на двадцать первый?

– Угу, туда, – согласился Кын. – Сейчас пойду.

Начальник Ким обернулся – и отвернулся от висящей над дверью камеры.

Лицо его исказилось неподдельной мукой, дрожь прошла по шее и плечам. Под кожей на щеках и лбу скользнули толстые шнуры и ушли глубже.

Должно быть, это больно, подумал Кын почти с жалостью. Когда изнутри тебя грызут собственные грехи.

Не будь их, разъелись бы черви так быстро? Вот в беднягу Ким Санъмина они даже путь не смогли с нахрапа проточить.

Ли Кын бесстрашно ухмыльнулся червям, сидящим в человеке:

– Ну и что тебе нужно?