Текст книги "Быть тенью (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Ольга Романовская
Быть тенью
Драконьи крылья – 1

Драконьей принцессе посвящается.

Глава 1

Дожди в Конране – дело привычное. Как и то, что я сижу здесь, практически в полной темноте, и смотрю на расползающиеся по стеклу капли. Единственное место, где я предоставлена самой себе. Впрочем, слишком громко сказано для тени. Меня иначе не величают, даже не знаю, кто, помимо отца, помнит моё имя. Но отец при дворе бывает редко: не потому, что не любит столицу, а потому, что на границе никогда не бывает спокойно. А он наместник приграничья… Честно говоря, полагаю, что эта должность – просто почётная ссылка. Нельзя же оставить без ничего супруга покойной принцессы Меридит, моей матери. Её, увы, я совсем не помню и очень жалею об этом.

Принцесса Меридит была женщиной с большой буквы: пошла против всех правил. И лишилась титула: мой дед, король Гедеон, мягкотелостью не страдал и не собирался спускать пощёчину семье – брак дочери с каким-то гарнизонным офицером.

Даже не знаю, как и где они умудрились познакомиться. Но факт остаётся фактом: принцесса влюбилась, стойко выдержала домашний арест, отказала жениху, какому-то герцогу, да так, что едва не втянула Контран в войну. Дед осерчал, выдвинул ультиматум: либо публично каешься, сама едешь к жениху с посольством просить прощения и примеряешь герцогскую корону, либо ты больше не её высочество. Спасибо, что хоть дочь. Мама предпочла любовь и подписала все бумаги.

Отец… Надо отдать ему должное: он всячески отговаривал безумную принцессу, готов был принести себя в жертву, лишь бы в королевском семействе воцарилась тишь да гладь. Он любил маму, это я точно знаю. Есть вещи, о которых не нужно говорить, чтобы все видели. А я слышала и затаённую грусть в голосе, и разговоры слуг, да и медальон с локоном волос усопшей супруги просто так не носят.

Словом, они поженились, поселились на казённой квартире, родили меня… А потом… Даже не знаю, отчего умерла мама. Чем таким она заболела? Может статься, что её банально отравили – как отступницу. Я ничему не удивлюсь, потому что твёрдо усвоила непреложную истину: власть – это проклятие. Бывших принцесс не бывает, а у принцесс всегда найдутся враги. Да королевский двор – сборище змей. И только потому, что я тень, меня ещё не сожрали.

Так что могла бы я стать её высочеством или её светлостью, а так всего лишь тиара Исория. Исория Морта Ньдор. Для сравнения, моя кузина, принцесса Аккэлия, зовётся её высочеством Аккэлией Гинтаре Анук аи Фавел. Фавел – это королевский род, он правит Конраном второе столетие. Аи – приставка, обозначающая принадлежность к аристократии. А количество имён… Сами понимаете, чем их больше, тем ты знатнее. Мне, к слову, положено всего одно, но дядя, наш нынешний монарх, указом присвоил мне второе. А то неудобно держать при дворе: фрейлины засмеют. Они-то все аи и по два имени имеют.

Морта мне не нравилась, но права выбора я лишена. Догадываюсь, почему мне досталось именно оно – переводится как ‘благородных кровей’. И насмешка, и безликость.

Что ж, и на том спасибо, что не отправили дышать болотным воздухом. Хотя… Может, на болотах и лучше.

Ко двору я прибыла в семь лет. До сих пор помню, как не хотела расставаться с отцом, как плакала, умоляла не оставлять меня одну… А потом нашла это место – картинную галерею – и стала приходить сюда жаловаться на судьбу. Поводов для слёз за прошедшие восемь лет накопилось достаточно, оставшиеся до первой ступени совершеннолетия полгода ещё наверняка прибавят. Да, мне сейчас пятнадцать, возраст, к слову, не такой и маленький. В Конране в таком и замуж выдают, если родители или опекун убедят в необходимости такого шага. А с шестнадцати можно и не объяснять – просто выдать. Первая ступень как раз означает женское созревание, готовность для потомства.

Меня перспектива раннего замужества не прельщала, да и, к счастью, дяде или отцу не до того было. Впрочем, кто я, чтобы разыгрывать брачную карту? Вот принцесса Аккэлия – это да, у неё целый веер женихов, контракт с кем-то скоро подпишут. С кем, не знаю: меня в детали помолвки не посвящали, приходится довольствоваться лишь слухами. А по ним Аккэлия приведёт во дворец иностранного принца-консорта. Мага, разумеется. Почему разумеется? Потому что у всех Фавелов дар: они умеют превращаться в грифонов. А кто-то, у кого кровь чище, – в драконов. Но принцесса Аккэлия слаба кровью, может только крылья отрастить, поэтому, чтобы спасти реноме рода, и нужен волшебник. Дети от таких браков упрочивают способности, а от обычных – утрачивают.

Магия крови в нашем мире не редкость, почти во всех королевских семействах есть. Кто оборотень, кто провидец, кто стихиями управляет… В том герцоге, за которого маму прочили, тоже что-то было. И мама, как и Аккэлия, была слаба колдовскими талантами. Только глаза у неё и менялись, когда злилась. Что поделать, вырождается род… Фавелы ведь по преданию вели историю от первозданных метаморфов. Сказки, наверное: не понимаю, как у метаморфа и человека мог кто-то родиться? Анатомию и биологию я изучала, поэтому кое-что в этом смыслю. Ровно столько, сколько понимает пятнадцатилетняя девочка.

А мне дар не достался никакой. Ни намёка на кровь метаморфов. Помню, по приезде мне устроили своеобразный тест: напугали до смерти и стали ждать: вдруг крылья, когти или ещё что прорежется? Ничего. Только нижнее бельё пришлось менять. Так что и в этом я изгой, уважения не прибавляет.

Тень – она и есть тень. Выгляжу соответствующе: мышиные волосы, бледная кожа, обыкновенные карие глаза. Не худая и не полная, не высокая и не низкая. Нет, если нарядить, то заметить можно, только зачем меня замечать?

Оторвавшись от окна, взглянула через плечо на тонувшие в сумраке портреты. Взяла стул, придвинула его к ближайшей картине, встала на него на колени и уставилась на королеву-драконицу, свою прапрапрабабку. Красивая, умная, могучая. А я? Надеюсь, хоть умная. Что ещё делать девочке-приживалке, если не учиться? Книги – мои лучшие друзья. Они не смеются, не насмешничают и всегда рады меня видеть.

Первая ступень совершеннолетия, о которой я упоминала, на самом деле важное событие. Ты становишься человеком, официально получаешь имя, то есть считаешься полноценной подданной короны, получаешь право голоса. Можешь подписывать личные документы, бывать в одиночку на приёмах, балах, вступаешь в права наследования.

Вторая ступень совершеннолетия – двадцать лет. Тогда тебе никто не указ, к браку не принудят, ограничить ни в чём не могут. С этого возраста избирают в Совет, назначают на разные должности, вручают дворянам личную печать и разные плюшки, у каждого свои. И ещё отныне можно выезжать за пределы страны без разрешения родных, заключать любые сделки, самовыражаться по полной программе.

Было бы сказкой скорее дожить до этой ступени – тогда меня никто не посмеет оскорбить. Потому что с двадцати лет я могу подать в суд иск о защите чести и достоинства. И выиграть, потому что двадцатилетней девушке нельзя ‘тыкать’, нельзя прилюдно обзывать её – считается оскорблением. А сейчас я ребёнок, взрослым и другим детям всё можно. Они и пользуются.

Тяжело вздохнула и вновь уставилась на портрет, пытаясь разглядеть хоть какие-то семейные черты. Но, видимо, они хорошо умели прятаться, потому что лицо у меня не фавелское.

Ну хоть бы чуточку магии крови, хоть во сне! Мечты и ещё раз мечты. С другой стороны, радуйся, Исория, что не мучилась в период перестройки организма. Тогда просыпается магия и к привычным женским хлопотам добавляет лунатизм и неконтролируемый оборот. Сидела бы на настойках, позеленела от трав…

Все блага, если это можно назвать благами, посыпались на нашу семью после смерти деда. Дядя, Брониус Линас Агрон, простил мать, разрешил бывать в столице, устроил повышение отцу. Повышение – это конец прозябанию в чине лейтенанта и должность наместника в самом опасном месте королевства. Не знаю, по-моему, никого из нас это не обрадовало, хотя официально мы его величество благодарили. А он лживо улыбался.

Зачем он это сделал? Видимо, так повлияла болезнь жены. Я ещё застала бедняжку: она жутко кашляла, а под конец жизни задыхалась. Её лечили все лекари королевства, пришлые маги, но безрезультатно. Говорили, будто это наследственное. Иногда такое случается: от будущих родственников скрывают болезни детей, чтобы выгодно продать на брачном рынке. Я читала, как невест даже возвращали родителям. А вот от сумасшедшего мужа не сбежишь…У Фавелов, кажется, такого не случалось, но не поручусь. Я ведь только по книгам и чужим рассказам сужу.

Мама прощением насладиться не успела: умерла через полгода.

Отринув грустные мысли о прошлом, вернулась в настоящее. Слезла со стула и зажгла свечу. С ней картинная галерея превратилась в волшебную страну, где я была королевой.

Мечты, мечты… Кем только не представляла себя за эти годы! Любимая фантазия – я в облаках. Хожу по ним, прыгаю, танцую… Мне все улыбаются, никто не называет Тенью. А ещё там есть принц. Какая девушка не мечтает о принце? Особенно та, которая всегда стоит в сторонке, пока остальные играют в фанты. Я только пою для дяди: он любит. А так… Традиционный тур вальса с каким-то старичком – и сиди, стереги веер кузины. Она старше меня всего на год, но ведёт себя так, будто на целое десятилетие.

– Тиара Исория! Тиара Исория!

Я поморщилась, узнав этот голос. Старшая фрейлина её высочества. Что ей нужно, почему они все не оставят меня в покое? Хотя бы вечером.

Решила не отзываться, затаиться в тени. Может, не заметят?

Увы, даже Тени сложно стать настоящей тенью.

Дверь в картинную галерею отворилась. На пол упала широкая полоса света.

– Тиара Исория, мы знаем, что вы здесь. Вылезайте немедленно, иначе я вынуждена буду пожаловаться его величеству.

А вот этого лучше не надо. Дядя далеко не всегда мил, может и наказать. У него тяжёлый, но отходчивый характер. Только, сами понимаете, его отходчивость для всех разная. Да и в языке тиары Монтрес не сомневаюсь: в лучшем виде распишет, какая я дрянь.

Тиара Монтрес двинулась вдоль портретов, уделяя им не больше внимания, чем мухам. Полная противоположность моему отношению. Я восхищалась всеми этими дамами и кавалерами и, что притворяться, завидовала им.

Вздохнув, пошла навстречу почтенной даме. Она одевалась по старой моде, поэтому проходила в дверь только бочком. Да и как иначе, если каркас у юбки шириной в полтора метра? Меня тоже наряжали в эту гадость во время официальных мероприятий. А вот принцесса носила кринолин. Догадываюсь, почему – чтобы каждая знала своё место. Я и так знала. Но, благодарение Иште, нашей милостивой богине, вот уже год, как меня так не мучают.

Честно говоря, при дворе только тиара Монтрес таскала на себе эту древность.

– Очень дурно, тиара, – тут же начала отчитывать моя главная головная боль. – Вы ведёте себя, как простолюдинка. Вам не три года, чтобы сидеть в темноте.

Список моих прегрешений всё множился. Я стояла, низко опустив голову, и думала о своём. Не в первый и не в последний раз.

Когда экзекуция была окончена, покорно поплелась вслед за тиарой. Боюсь даже подумать, что придумали для меня на ночь глядя. Как оказалось – на урок астрономии. Принцесса Аккэлия, видите ли, без меня учиться не может.

Её высочество прохаживалась по коридору в компании лорда Аксоса. И лицо у неё, вопреки обыкновению, было серьёзным. В первый раз вижу, чтобы она не улыбалась.

Сделав реверанс, замерла перед ними, ожидая распоряжений.

Лорд Аксос – глаза и уши королевства, человек влиятельный и могущественный. В его руках сосредоточены финансы, он же – советник дяди. И, так уж получилось, по совместительству – наш дальний родственник. Магии в крови у него нет, но он и без неё внушает ужас. И не только пятнадцатилетним девочкам.

Взгляд у лорда Аксоса тяжёлый, губы вечно поджаты. Иногда так и хочется крылья к нему прилепить – вылитая тварь с Изнанки! Вот уж из кого грифон бы вышел! Высокий, худой, с первой сединой в смоляных волосах. Нет, чёрное он не носит – как раз наоборот, любит беж и все приглушённые, неброские светлые оттенки.

Фавелы тоже брюнеты. Аккэлия, к примеру, зелёноглазая. Представляете, какая это красота! Мать у неё блондинкой была, но фавельская кровь всё перебивает.

– Ваше высочество, тиар Аксос, – тиара Монтрес тоже присела в реверансе, насколько позволяла её дурацкая юбка. Зато можно смело в воду кидать – не утонет. Ухватится за каркас и выплывет.

Лорд Аксос бросил на нас недовольный взгляд. И почему-то задержал его на мне. Поманил пальцем с массивным перстнем. Их у него много, а один – бесценный. Малая королевская печать. Он ведь может в отсутствие короля указы подписывать.

Я, держа очи долу, приблизилась и на всякий случай ещё раз присела в поклоне.

Аккэлия фыркнула, но воздержалась от комментариев.

Часто-часто замелькал в воздухе веер. На хорошеньком личике промелькнула тревога.

– Урок отменяется, тиара Исория. Но для вас найдётся другая работа.

Я удивлённо глянула на лорда Аксоса. С каких это пор он стал мне доверять? Да и что я могу: учить детей танцам, вышиванию и прочим премудростям? Так лорд не женат, а был бы, не поскупился на учителей и гувернёров. Даже у меня они были. Занималась, правда, вместе с принцессой – чтобы та не скучала.

– Я вся во внимании, тиар.

Лорд отослал навострившую уши старшую фрейлину и предложил нам обеим пройти в его кабинет.

В первый раз я оказалась в этой половине дворца, в первый раз оказалась там, где вершились судьбы. Шла позади всех, на некотором расстоянии, как и положено тени, и с любопытством разглядывала галереи и переходы. В тусклом свете факелов они казались пристанищем призраков. Вдруг вынырнет из какого угла почивший дед и набросится с бранью? Дети за родителей не отвечают – слабый аргумент, не остановит…

Шли мы долго, в другое крыло забрались. Отсюда до половины его величества рукой подать. Кузина, принцесса Аккэлия, вестимо, туда иногда хаживала, когда отец не работал, а я сидела на женской половине и по парадным залам слонялась, тем, где никогда никого нет.

Стражи тут не меряно. И запертых дверей. Но нас никто ни разу не остановил – попробуй, останови лорда Аксоса! Смертников нет, его хоть в королевскую спальню, хоть в сокровищницу пустят.

Но, оказалось, я ошиблась – шли мы вовсе не к королю.

В очередной раз свернув, лорд Аксос остановился перед массивной дверью, отпер её ключом и, придерживая малиновый полог, пропустил нас вперёд.

Кабинет лорда Аксоса… Даже не верится, что сижу в кресле рядом со столом королевского советника, бок о бок с принцессой.

Комната оформлена в приглушённых красных тонах, на стенах – картины. Рамы массивные, позолоченные. Мебель сплошь из цельного дерева. Какого, не знаю, но тоже с бордовыми прожилками. Всё основательно, всё дорого, всё на века.

Лорд Аксос сел, сложив руки на груди. Молча буравил нас взглядом. Первой не выдержала принцесса. В традиционной манере обмахнулась веером и недовольно поинтересовалась:

– К чему этот спектакль, тиар?

– К тому, что через пару месяцев ваш отец умрёт.

Аккэлия приглушённо вскрикнула, едва не лишилась чувств, а я лишь прикрыла рот рукой. Не потому, что не переживала за дядю, а потому, что вышколили не мешать другим. Какая тень с эмоциями? То-то и оно. А моя главная задача – не путаться под ногами и быть на подхвате у кузины. Сопровождать её, помогать ей во всём, принимать записки от кавалеров, помогать сочинять ответы. Компаньонка её высочества.

В голове не укладывается… С чего вдруг? Король Брониус, конечно, не мальчик, хворает иногда, но чтобы умереть… Смертельную болезнь не спрячешь, давно бы шептались. Напутал что-то лорд Аксос, приснилось, не иначе.

– Вы… вы соображаете, что говорите?! – не выдержав, взорвалась Аккэлия. Мне показалось, что она сломает веер: так сильно сжала, аж костяшки пальцев побелели. – Отец здоров, это происки врагов! Не ожидала, что вы тоже враг.

К концу реплики её голос взлетел на невообразимую высоту.

Лорд Аксос фыркнул и одарил принцессу пристальным взглядом – что за птичка такая? Потом положил руки на стол и принялся их внимательно рассматривать, будто это дело государственной важности. Я тоже взглянула – ухоженные, придраться не к чему. Ногти отполированы как у девушки.

Наконец лорд Аксос соизволил вспомнить, что мы всё ещё здесь. Обращался исключительно к принцессе. А я не в обиде, я кабинет осматривала и вспоминала свою собственную комнату. Она у меня небольшая, скромная – даже не скажешь, что племянница короля.

– Ваше высочество, впредь будьте осторожны со словами, – голос лорда источал сладкий яд. – Вы ещё слишком молоды и неопытны… Король болен, серьёзно болен. Спросите лекаря. Но на вашем месте я бы верил мне. На всякий случай.

От этого ‘на всякий случай’ меня пробрала дрожь. Если это не угроза, то я совсем ничего не понимаю в этой жизни.

Аккэлия судорожно кивнула: тоже уловила – и всхлипнула. Достала кружевной платочек и приложила к глазам.

А я жалела дядю. Страшно, очень страшно. Что со мной будет? Принцесса ко мне любви не питает – а ведь её коронуют. В двадцать, но всё же и до этого она будет править, хоть и под контролем душеприказчика короля. Кого назначат в опекуны Аккэлии, догадывалась. Лорд Аксос ясно дал это понять.

С другой стороны, болезнь короля могли и преувеличить. У нас хорошие лекари, они со всем справятся. Да и видела я монарха за обедом: чуть задумчив, но ел, ни на что не жаловался. Спросить бы, что с ним, но нельзя. Вот если только Аккэлия…

И принцесса оправдала ожидания – задала животрепещущий вопрос.

– Не при ней, – лорд Аксос покосился на меня. – Хотя и вам тоже это ни к чему.

– Но всё же? – не унималась Аккэлия. Вытерла слёзы и приподнялась, буравя взглядом королевского советника. – Я его дочь, а она… – Ну да, сложно вспомнить, кто я. – Племянница, кажется. В некотором роде. Родственница, словом.

– Его величество давно болен, уже год. Он не придавал этому значения… Уже три месяца его величество и шагу не может ступить без обезболивающего.

Потом лорд Аксос обратился ко мне и велел привести себя в порядок:

– Прибудут гости, вам надлежит присутствовать.

Я не сразу поняла где, только потом в сознании всплыло – на похоронах. А ещё мне надлежало пришить креповые банты на книгу записей соболезнований: по традиции это делали близкие родственники умершего. Жуткое поручение – при живом человеке готовиться к его похоронам.

Меня отослали, а принцесса осталась. Догадываюсь, что пошла к отцу – я бы на её месте от его постели не отходила.

Уже на следующий день слуги и придворные шептались о недуге короля. Точный диагноз никто не называл, но я поняла, что речь о воспалении почек, отравлявшем кровь, и не способной работать печени. Злости не хватало: как проглядели! Это же не сегодня началось…

Написала отцу, делясь новостями. Не уверена, что письмо доставят адресату: наверняка всю корреспонденцию просматривают. Ну и пусть, ничего крамольного не сообщала.

То, что король сдаёт, стало видно буквально через неделю. Изменился цвет лица: оно сильно пожелтело. А ещё у его величества постоянно шла носом кровь. Король становился всё более раздражительным, нетерпимым. Ел он всё меньше, вечно жаловался на качество еды и недомогания.

Слышала, что к нему постоянно вызывали врача, что дядю рвало кровью, и у него поднималась температура. Он всё реже показывался на людях, сокращал совещания до минимума, а то и вовсе перекладывал дела на лорда Аксоса.

А ещё в нём всё чаще бесконтрольно просыпался грифон. Поговаривали, будто он серьёзно покалечил своего камердинера. Дар у его величества слабый, это-то и спасло. А то бы… Но всё равно, крылья и когти – это страшно, как и звериные обезумевшие глаза… Прискорбно сознавать, но дядя терял рассудок. А виной всему – проклятое заражение. Поговаривали, что виной тому привычка ходить налегке в холода и любовь к спиртному.

Уже через месяц за трапезой король вовсе не появлялся. Запирался в спальне или кабинете, допуская к себе только избранных. Болезнь стремительно прогрессировала, и слова лорда Аксоса перестали казаться наветом.

Пришло и моё время взяться за иголку и ножницы, выкраивая и сшивая креповые розы. Шить траурное платье, разучивать имена и титулы соседей – правителей, членов их семей и представителей знатных родов. Заодно и следить за тем, ест ли, пьёт ли её высочество, всего ли у неё в достатке. Принцесса в это время старалась неотлучно быть при отце, у неё не было времени на подобные пустяки. Потом, правда, когда король выжил из ума, она сбежала из столицы, предпочтя не видеть агонии.

А я осталась, хотя к постели дяди меня всё равно не позовут. Зато честно молилась Иште, чтобы произошло чудо. Но чудо не спешило свершиться, и весь дворец жил ожиданием скорбного дня. Привкус страха давно разлился по воздуху, все думали лишь о том, что с ними станет после смерти короля. И я тоже.