Текст книги "Букет полыни (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Королева промолчала. Улыбка на миг сошла с её лица, уступив место недовольству. Затем она взяла себя в руки, сказала, что желает немного пройтись, и велела Стефании сопровождать себя:

– Остальные могут продолжить игру.

Приняв опахало королевы, виконтесса последовала за подолом её платья, временами обмахивая Её величество. Веер на длинной буковой ручке был из фазаньих перьев, унизанных жемчугом, по этикету полагался только коронованной особе, придворные дамы боролись с жарой и духотой любыми другими способами.

Дойдя до увитой виноградом беседки, королева присела на скамью и жестом велела Стефании сесть напротив.

– Полагаю, миледи, вам известно, кем является женщина, родившая вне брака? – голос её был холоден и суров.

Виконтесса кивнула, низко опустив голову.

– Мне известно, что вы состояли в любовной связи с моим старшим сыном, принцем Эдгаром, – тем же ровным тоном продолжала Её величество, не сводя взгляда с лица Стефании. – И не только мне: о вашем прелюбодеянии известно даже за пределами дворца. Я не считала нужным осуждать эту связь, но и на моё одобрение вам не следует рассчитывать. Неприкрытое распутство не заслуживает его. К счастью, вы вели себя достойно, понимая, кем являетесь. Теперь, забеременев от любовника, вы подаёте плохой пример девушкам, бросаете тень на честь семьи. Чтобы не оставить печати греха на челе младенца, вам надлежит выйти замуж. Приличия превыше всего. Граф Уонсвик согласился засвидетельствовать, что ребёнок зачат от него, и восстановить ваше честное имя.

– Как великодушно с его стороны! – пробормотала виконтесса. – Но я вынуждена отказаться от такой милости.

– Вам надлежит выйти замуж, – с нажимом повторила королева. – Ради вашего блага. Я говорила с сыном: он сделает щедрый подарок.

– Дозвольте мне уехать, Ваше величество! – с жаром выпалила Стефания, встав на колени. – Я не желаю становиться графиней Уонсвик, лучше пожну плоды позора.

Королева взглянула на неё с удивлением, которое затем сменилось пониманием и сочувствием. Потянувшись, она коснулась пальцами щеки виконтессы и грустно улыбнулась:

– Мы, женщины, не вольны над своей судьбой. Брак по расчёту – удел каждой. Но, так и быть, я подумаю, отсрочу вашу помолвку. Или у вас есть кто-то на примете?

Стефания покачала головой, не желая говорить о маркизе Дартуа: одно упоминание его имени мгновенно сведёт на нет сочувствие Её величества.

– Тогда я выдам вас замуж на время, пока не найдёте достойного. Формальный брак без супружеских обязательств, который затем может быть признан недействительным. Но, – она сделала паузу, подчёркивая значимость слов, – в случае развода ваш ребёнок станет незаконнорожденным.

– Я согласна, Ваше величество, благодарю вас!

Виконтесса припала губами к руке королевы, не веря своему счастью.

Её величество покачала головой:

– Вы благодарите за то, что лишаете себя места при дворе. Увы, виконтесса Сибелг, после родов я не приму вас без супруга. Истинного супруга. Вы многого лишили себя, но это ваш выбор.

Она встала и направилась прочь, велев не провожать себя. Затем обернулась и бросила через плечо:

– Мы с супругом приглашаем леди Хлою Амати на партию в карты после обеда.

Стефания поднялась с колен и, присев в реверансе, заверила, что сестра непременно будет. Взволнованная, не в силах блюсти лицо за светской беседой, она вернулась к себе: сейчас виконтесса в одиночестве занимала бывшую общую комнату с Хлоей. Королева чётко дала понять, что отпустила её, поэтому Стефания не боялась высочайшего недовольства.

От неё постепенно отворачивались, чествуя другую. Что ж, виконтесса ожидала подобного. Впрочем, радости дворцового быта волновали её теперь гораздо меньше здоровья будущего малыша.

На следующий день Стефанию пригласили в королевские покои: Его величество требовал к себе. Виконтесса догадывалась, что речь пойдёт о её замужестве.

Слуга отворил двери, впуская Стефанию в рабочий кабинет монарха. Король восседал за столом, чуть в стороне от него – королева и наследник. В качестве представителя семьи виконтессы присутствовал граф Амати. Значит, собрание конфиденциально.

Виконтессе жестом предложили сесть, перед всеми, будто обвиняемую перед судьями.

– Полагаю, вам известно, что ваше дальнейшее пребывание при дворе невозможно, – холодно начал монарх, пристально глядя на Стефанию. – Вы скомпрометировали себя и должны удалиться. Рожать вам надлежит в другом месте.

От неё ожидали ответа, и виконтесса кивнула, виновато опустив голову. Позор всегда обрушивается на голову женщины, а не мужчины. А если этот мужчина – принц, то наскучившую любовницу удаляют с глаз вон.

– Вам надлежит выйти замуж. Её величество, – кивок в сторону королевы, – моя дражайшая супруга, рассказала мне о вашем неприятии графа Уонсвика. Быть может, вы передумаете?

– Да, пожалуй, стоит позвать графа, – вставила слово Её величество и потянулась к колокольчику. Вошедшему с поклоном слуге приказала: – Пусть войдёт граф Арчибальд Уонсвик.

– На редкость упрямая, взбалмошная девчонка! – обращаясь к матери, вполголоса бросил принц.

Стефания вспыхнула. Это она девчонка? Да она его ровесница!

Королева покачала головой и, расточая улыбки, поманила вошедшего мужчину. Граф Уонсвик, отдав дань уважения королю, склонился над унизанной кольцами рукой Её величества и лишь затем обратил внимание на виконтессу. За вежливой учтивостью читалось безразличие, и смотрел он на неё свысока, сознавая собственное превосходство и её ничтожность.

Стефании не хотелось выходить за него: перспективы будущей супружеской жизни читались в каждом взоре и жесте. Ей делали большое одолжение и требовали признательности.

– Вам не по нраву жених? – нахмурившись, поинтересовался принц.

Виконтесса промолчала и демонстративно отвернулась от графа. Пусть он и не старик, не урод, но симпатии не вызывает. Да и внешне… Плечистый, полноватый бородатый мужчина лет тридцати пяти.

– Странное решение, миледи, – оскорблено произнёс граф, – но вы не из тех невест, предложение которым делают дважды.

– Я избавлю вас от повторного оскорбления, милорд. Мне жаль, но я не могу выйти за со столь влиятельного честного человека.

– Тогда Лагиш, – хмуря брови, объявил король. – Я не намерен потворствовать вашим дальнейшим капризам, миледи. Не желаете почётного брака и статуса при дворе, отправитесь в герцогство Лагиш.

Стефания обмерла, не веря своим ушам. Она снова увидит Ивара! Но улыбка быстро померкла: маркиз и не посмотрит в сторону шлюхи. А теперь для всех Стефания Сибелг – шлюха Его высочества, принесшая приплод в подоле. И даже дураку ясно, от кого её ребёнок: мужа не было ни в момент зачатия, ни сейчас. Там, в герцогстве, наверняка станут плевать ей в лицо: нравы в провинции суровее, а люди благочестивее. Да и сама виконтесса косо бы смотрела на подобную женщину.

– Супруг говорит о том, что вам надлежит собрать вещи и отправится в ваши новые владения, – мягко пояснила королева, тепло глянув на Стефанию, чтобы сгладить суровость приговора. – Его высочество принц Эдгар, мой сын, милостиво одарил вашего будущего ребёнка баронством в этом крае. Он или она будут носить имя сэра или леди Сибэллин, барона или баронессы Кавардийских. Область, отдаваемая им и вам как опекуну во владение, соответственно носит название Каварды. Она достаточно обширна и приносит годовой доход втрое больше вашей пенсии, которая так же не отнимается. В случае рождения мальчика ему даруется право претендовать на место в Совете благородных. Полагаю, этого более чем достаточно.

Достаточно? Такого богатого приданого удостаиваются не все дочери, не то, что любовницы! Понимая, что это, несомненно, заслуга Её величества, виконтесса рассыпалась в благодарностях и выражении вечной признательности.

– Я ещё не закончил, – прервал её король. – Вы выходите замуж. Милостью моей супруги он будет носить формальный характер, но мне бы хотелось, – он особо выделил голосом последние слова, – чтобы вы принесли пользу королевству.

– Какую же? Я всегда к услугам Вашего величества.

– Произвели на свет мальчика и разделили ложе с супругом. Но если вы не пожелаете полноценного брака, через полгода он будет признан недействительным. О последствиях вы осведомлены Её величеством.

Стефания кивнула и подтвердила, что согласна на подобное замужество. Полгода – небольшой срок, она потерпит, зато потом будет свободна.

Монарх сообщил, что имя временного супруга она узнает на месте, когда прибудет ко двору герцога Дартуа-Лагиша, и вручил письмо на имя недавно прощёного врага. В поездке виконтессу сопровождал супруг Хлои: Стефания догадывалась, что король пожелал на время избавиться от лорда Дугласа, чтобы беспрепятственно развлекаться с его женой.

Покинуть столицу надлежало через два дня, дабы виконтесса родила уже в Лагише.

Свиток 18

Стефания полулежала на подушках, мечтая скорее ступить на твёрдую землю. Её уже тошнило от этой поездки, длившейся почти два месяца. Порой ей казалось, что и родить предстоит в пути, прямо в экипаже, любезно предоставленном сестрой. Хлоя постаралась сделать поездку виконтессы максимально комфортной, памятуя о её 'интересном' положении.

Напротив сидели служанка и лорд Дуглас: последний предпочёл не трястись в ветер и дождь в седле.

По словам лорда Амати, они подъезжали к прежним рубежам королевства. Затем предстояло отметиться на приграничном пункте и пересечь на пароме полноводную реку Соарду, отделявшую полуостров герцогства Лагиш от остальных земель. Далее – ещё дней десять пути до герцогской резиденции в городе Амарена.

– Я не доживу, – вздыхала Стефания, поглаживая живот. Теперь его ничем не скроешь, теперь он диктует, как ей сидеть, лежать, стоять. И о реверансах следует забыть. – Так и рожу посреди этих ухабов.

– Срок ещё не вышел, а подушек достаточно, – погружённый в свои мысли, пробормотал лорд Дуглас. – Что поделаешь, до Амарены путь не близкий! Радуйтесь, что мы выехали в августе, пока ещё дороги сухи.

Виконтесса кивнула, тайком помассировав ноющую грудь. Сделать это было несложно: бюст разбух настолько, что служанка слабо шнуровала даже верх корсета. Зато мужчины, даже беременной, находили Стефанию соблазнительной, провожая характерными взглядами на постоялых дворах.

Тело чесалось, волосы тоже долго толком не мыты.

В небе вовсю хозяйствовал октябрь, наполнив его тяжёлыми свинцовыми тучами и дождевой хмарью.

Пейзажи за окном становились всё колоритнее: поля перемежались с виноградниками, леса светлели. Лиственные деревья постепенно уступали место хвойным, только платаны качали ветвями вдоль дороги.

А впереди, на приграничных взгорьях, вторя серости погоды, уже виднелись маковые поля. Пламенеющие бутоны этих цветов красовались на гербе Дартуа, став символом Лагиша. Символы сна и смерти, красоты жизни и ужаса небытия – и одновременно плодородия, красоты и неувядающей молодости. Маки красовались как на могилах воинов, так и в волосах прелестных девушек.

Четвёрка лошадей медленно спускалась с холма, в долину, ежегодно затопляемую красавицей-Соадой. Значит, оставалась надежда, что сегодня-завтра они окажутся на берегу.

Вопреки мечтам Стефании, дважды пришлось ночевать в крестьянском доме, а к приграничной крепости они добрались к полудню третьего дня.

Поддерживая еле переставлявшую ноги виконтессу под руку, лорд Дуглас распорядился купить место на ближайшем пароме: он был убеждён, что задержек не будет. Лорд Амати не ошибся: ознакомившись с подорожной, начальник гарнизона не стал чинить никаких препятствий, занёс имена в амбарную книгу и выделил сопровождающих: 'В Лагише неспокойно, лишняя пара рук не помешает'.

Пообедав вместе с офицерами, Стефания и её спутник направились к реке. Шли пешком: экипаж и лошадей уже погрузили на паром. Берег был пологим, так что спуск не вредил здоровью виконтессы, да и она радовалась возможности размять затёкшие ноги.

Соарда показалась Стефании морем. Она никогда ещё не видела таких рек и во все глаза смотрела на снующие по полуночно-синей глади лодки и барки. Лорд Дуглас объяснил, что можно было воспользоваться кружным путём, минуя Соарду, но это заняло бы лишних две недели: 'А в вашем положении это неприемлемо'.

Запрокинув голову, не пожелав сесть в экипаж, виконтесса, сколько позволили ноги, разглядывала новые дали, придерживая чепец, который периодически норовил сорвать налетавший с моря ветер.

Море… Лагиш омывался им с двух сторон, обручившись с бездонными глубинами много веков назад. Ему принадлежал лучший торговый флот континента, он держал в руках тонкие ниточки купеческих путей из заморских стран. Его крепости высились по берегам пролива – ключа к просторам других миров, полных золота, пряностей, тонкорунных тканей и драгоценных камней.

Земля Лагиша тоже оказалась другой: виноградники, прозрачные, как слеза, леса, частокол сосен на скалистых берегах, устремлённых взором в царство крикливых чаек и бакланов, высокие тисы между плетёных из лозы деревенских оград, буйство красок и узоров. Даже воздух иной, пропитанный солью и запахом дальних странствий.

Белёные дома с резными ставнями, желтоватый камень церквей с прямоугольными колокольнями и кружевными аркадами. Даже в пасмурный день они казались преисполненными небывалого величия. Попадались и совсем древние, потемневшие, суровые, будто крепости, со сценами адовых мук над входом.

Этому краю предстояло стать её домом, по крайней мере, на пару лет, если не навсегда, и Стефания хотела лучше его рассмотреть. Прильнув к окну, кое-как найдя компромисс между приличиями и удобством, виконтесса впитывала в себя новые впечатления, гадая, есть ли на подаренных короной землях хоть какой-то дом. И как её там встретят. Пока, узнав, откуда они, на них косились, по возможности игнорируя нужды, притворяясь глухими и слепыми. Неприязнь читалась в каждом жесте, однажды им вслед полетели даже ругательства.

– Смерть выродку завоевателей, унижавших нашего герцога! – крик нищей старухи долго отзывался в ушах Стефании. Она даже расплакалась. Ребёнок, чутко реагировавший на её состояние, тут же заворочался, перепугав своей активностью. Опасаясь преждевременных родов, виконтесса забыла обо всём на свете.

Будущее дитя волновало Стефанию, служило причиной навязчивых страхов. Лорд Дуглас устал её успокаивать, проклиная возложенную на него миссию. Если бы не родство с Хлоей, он не стал бы церемониться с покинутой любовницей принца, но жена не простила бы дурного обращения с сестрой.

– Сперва нам надлежит показаться на глаза Его светлости, передать ему письмо, – наставлял лорд Амати. – Понимаю, вы плохо себя чувствуете, но постарайтесь произвести хорошее впечатление. Аудиенция будет недолгой и, боюсь, нам придётся её добиваться. Получите герцогскую грамоту на владение – и я доставлю вас в Каварду. Простите, но после сразу же уеду.

– Понимаю, – улыбнулась виконтесса. – Я и так отрываю вас от двора. Беременная, презираемая всеми женщина – не лучшая компания.

Лорд Дуглас промолчал: она была совершенно права.

Постепенно то здесь, то там, начали появляться песчаные откосы; дорога запетляла вверх-вниз. На вершинах холмов часто ставили часовни.

На подъезде к Амарене Стефания увидела море. Оно оказалось иным, нежели у Овмена, даже по цвету видно, что теплее. Делая изгиб, гористый берег обнажал полоску галечного пляжа, усыпанного перевёрнутыми лодками и просушивающимися на ветру рыболовными сетями.

И корабли… Те же знакомые силуэты кораблей, на которые взирали свысока пихты, тисы и белоснежные козы, бродившие по необжитым берегам. Они также вносили свою лепту в доход герцогства.

А ещё стало больше замков и схожих с ними господских домов в имениях. Только, увы, многие смотрели на путников пустыми глазницами и зияющей пустотой обвалившихся перекрытий.

Столица герцогства Лагиш – Амарена – раскинулась на берегах подковообразной бухты под защитой двух военных фортов и старинной крепости.

Война везде оставила свой отпечаток, опалив огнём и разрушив крепкие стены. Но лагишцы не теряли времени даром, в короткие сроки заново отстроив жилища, и начав восстанавливать фортификационные сооружения.

Над городом, на флагштоке герцогского замка, так же пострадавшего в ходе войны, реяло два полотнища – королевский штандарт и герб с маками. Лагишцы и здесь проявили непокорность.

Лежавший внизу порт уже полнился жизнью. У пристани покачивались корабли, уходившие в дальнее плаванье и возвратившиеся из него: море в Лагише замерзало позднее, нежели в Атвере, в декабре. Ругаясь, перекрикивались грузчики, толкая перед собой бочки, перетаскивая мешки и тюки.

Стефания, забыв о хмурых лицах встречных, частенько провожавших экипаж и его эскорт неприличными жестами, раскрыв рот, рассматривала дугу светло-коричневых стен гавани с затейливыми сторожевыми башенками, длинный мол и поновлённый маяк, такой далёкий, что она едва могла различить очертания. Виконтессу огорчали многочисленные дыры, обвалы, закопчённые камни и горы обгорелой древесины, на которые то здесь, то там натыкался глаз. Лорд Дуглас объяснил, что четыре года назад, когда закончилась война, порт сильно пострадал, и восхищался тем, как быстро ожило герцогство, как быстро зализало раны.

– Вы здесь уже бывали? – удивилась Стефания.

– Нет, брат. Если верить его рассказам, Лагиш чуть ли не лежал в руинах.

Как оказалось, руины ещё остались: ими полнились нижние кварталы, превратившиеся в чехарду улиц и свалок. Посреди разбитой черепицы и остовов домов выросли молоденькие пинии, которыми, наряду с приземистыми, раскидистыми соснами полнилось всё герцогство.

Лорд Дуграс настоятельно посоветовал задёрнуть занавески и оказался прав: в окна временами летели комья грязи.

Наконец они миновали кварталы бедноты, и Стефании вновь позволили рассматривать Амарену, непохожую на привычные виконтессе города.

Экипаж остановился перед воротами герцогской резиденции. Стража безапелляционно заявила, что далее гостям надлежит следовать пешком. Никакие уговоры их не вразумили.

Ворота оказались узкими, – повозка и человек разойдутся – обрамлённые фактурным камнем, с изразцовым панно над ними. Несмотря на лихолетье, оно сохранилось, – венок из маков.

Повсюду слышался стук молотков: лагишцы, пока позволяла погода, ремонтировали замок: заново возводили и поновляли стены, восстанавливали перекрытия, покрывали черепицей крыши. Всё полнилось лесами и строительными материалами.

Начальник стражи, скорчив кислую мину, тем не менее, предложил проводить гостей в высокие покои.

Идти пришлось долго: через пять дворов, пока, наконец, не оказались в окружении плюща и дикого винограда, увивавшего башни сердца герцогской резиденции.

Видимо, смилостивившись над Стефанией или просто проявив уважение к титулу, их не заставили маяться в холле в числе прочих страждущих, а провели в приёмную с парой стульев. На один из них с облегчением и опустилась виконтесса: такие долгие прогулки, особенно после утомительной дороги не для неё.

Как и предполагал лорд Дуглас, пришлось подождать около часа, пока к ним не подошёл слуга и попросил следовать за ним.

От лестниц и переходов у Стефании кружилась голова, если бы не спутник, поддерживавший её под руку, она бы рухнула на пол под какой-нибудь шпалерой.

Судя по всему, аудиенцию назначили в личных покоях, а не в кабинете. Лорд Дуглас счёл это добрым знаком.

Слуга остановился перед массивной дубовой дверью, охраняемой молчаливой стражей, и, постучав, приоткрыл её, докладывая: 'Лорд Дуглас Амати со спутницей'.

– Впусти, – донёсся из-за двери приглушённый незнакомый голос.

Стефания оказалась в зале со сводчатым деревянным потолком футов пятнадцать в высоту, поддерживаемым каменными столбами. Обстановка, вопреки ожиданиям, оказалась скромной: камин-жаровня с гербом на колпаке, пара столов со стульями, секретер в углу и массивное кресло у окна.

Стены обиты терракотовой тканью с животным орнаментом.

За ближайшим столом сидел человек, назвавшийся секретарём герцога. Не обратив на гостей особого внимания, он попросил обождать и вернулся к своим бумагам.

Виконтесса и лорд Дуглас устроились за другим столом, ближе к креслу, полагая, что его займёт Лагиш.

– Однако ценят же здесь гостей! – пробурчал лорд Амати, нервно постукивая по дереву. – Всё ещё хуже, нежели я предполагал.

– Можно воды? – не выдержав, попросила Стефания и, пользуясь тем, что никто не видит, наполовину вытащила ноги из дорожных сапог. Была бы её воля, сняла совсем!

Секретарь, не отрываясь от работы, указал на графин.

Когда виконтесса осушила уже третий стакан и начала скучать по подушкам под поясницей, дверь в соседнее помещение отворилась, и в зал быстрым шагом вошёл герцог.

Секретарь мгновенно подскочил, отвесил поклон и доложил о новоприбывших.

Лагиш с недовольным выражением лица скользнул по лорду Дугласу, затем обратил внимание на неуклюже пытавшуюся встать Стефанию. Кажется, узнал, потому что взгляд потеплел.

– Сидите, миледи. Ваше положение заслуживает уважения. Какими судьбами в Лагише?

Игнорируя пытавшегося объяснить цель визита лорда Амати, герцог направился к виконтессе и поцеловал ей руку. Затем цыкнул на секретаря – и тот поспешно откланялся.

– Ваша светлость, у меня письмо от Его величества.

Герцог кивнул, принял из её рук сложенный лист бумаги, присел в кресло и сломал печать. По мере чтения брови его всё больше хмурились, в конце Лагиш даже не выдержал, скомкал письмо.

В зале повисло тягостное молчание. Наконец герцог холодно изрёк:

– Лорд Амати, обождите здесь. Или, если угодно, я распоряжусь прямо сейчас подготовить вам комнаты. Можете передать Его величеству, что я подтверждаю права виконтессы Стефании Сибелг на Каварду. Свою миссию можете считать оконченной.

– Но мне поручено сопроводить миледи до владений…

– Обратный путь не близок, советовал бы не терять напрасно время. О миледи надлежащим образом позаботятся.

Лорд Дуглас понял, что возражения бесполезны, и молчаливо поклонился.

Герцог подошёл вплотную к притихшей Стефании и протянул ей руку, с холодной вежливостью бросив:

– Следуйте за мной, миледи.

К счастью, идти пришлось недолго, и вскоре виконтесса стояла посреди кабинета Лагиша. Тот не спешил садиться, внимательно, со всех сторон, рассматривая Стефанию. Ей стало не по себе, руки сами собой легли на живот. Впрочем, она не сомневалась, что решение Его величества герцога не обрадует.

– Вы в курсе содержания письма?

Стефания покачала головой и смущённо потупилась, предвидя ушат презрения, который ей выльют на голову.

– Его величество, покрывая грешки своего сына – это ведь его ребёнок? – палец с массивным перстнем практически упёрся в её живот. Виконтесса судорожно кивнула. – Итак, Его величество требует выдать вас замуж, причём, до родов. За одного из Дартуа. Члена моей семьи.

Герцог бросил эти слова, как обвинение.

Стефания молчала, понимая, что оказалась крайней в этой игре. Король решил унизить противника, ударив по самому больному – чести. И теперь Лагиш скрежетал зубами.

– Чёрт бы побрал эту сволочь! – прошипел герцог, рывком отодвинул кресло и сел. Виконтесса осталась стоять, всё больше и больше ощущая себя осуждённой на смерть. – И какой же дурак Ивар, принёс эту клятву!

– Миледи, – Стефания вздрогнула от звука этого голоса – голоса взбешённого, но сдерживающего себя правителя, – вы, наверное, понимаете, что под одним из Дартуа Его величество имел в виду меня, моего сына или двоюродного племянника?

– Нет, – запинаясь, ответила она, залившись краской. – Я… я не имею чести… Но, полагаю, Дартуа – большая семья, и найдётся кто-то не столь знатный. Я выйду даже за конюха.

– К сожалению, среди Дартуа нет конюхов, – усмехнулся герцог. – Многих усилиями Его величества нет в живых, а неженаты только трое. Так кого же вы прочите в отцы своему ребёнку? Незаконнорожденный внук, который затем попытается отобрать власть над герцогством – хорошо придумано!

– Ваша светлость, не нужно! – не выдержав эмоционального давления, взмолилась Стефания. – Я удалюсь в Каварду, буду тихо жить там и при первой возможности покину пределы герцогства.

Слёзы катились по щекам, она чувствовала себя раздавленной и униженной даже больше герцога. Хотя, казалось бы, что может быть позорнее: приказ жениться на беременной любовнице принца. Даже если брак формальный, от такого пятна не отмоешься. И за уязвлённую гордость предстоит расплачиваться ей. Пока она родит, пока оправится, пока младенец окрепнет – ждать королевского вердикта о расторжении союза минимум год, а то и полтора. Этого времени более чем достаточно, чтобы затравить её. Учитывая отношение лагишцев к победителям, травить будут все.

Почувствовав волнение матери, заворочался в утробе ребёнок. Виконтесса, ойкнув, осела на пол, испуганно гладя живот. Она удивилась, когда Лагиш встал, опустился рядом с ней на корточки и проявил вежливое беспокойство: наверное, испугался, что Стефания родит прямо в кабинете.

– Сколько вам осталось носить? Успокойтесь и встаньте.

– Сейчас, Ваша светлость, – утирая слёзы, пробормотала виконтесса. Попытки подняться на ноги раз за разом оканчивались неудачей. – Месяц-полтора, Ваша светлость.

Герцог некоторое время понаблюдал за её бесплодными попытками выпрямиться, потом со вдохом помог.

Глаза вновь цепко прошлись по лицу и фигуре. Стефания не двигалась, давая рассмотреть себя, затем исхитрилась присесть в реверансе.

– Только расшаркиваний сейчас не хватало! – пробурчал Лагиш. – Мне не нужны ваши преждевременные роды, извольте доносить, как положено. Вопрос с мужем я решу в ближайшую неделю. От вас требуется тихо сидеть в своих покоях, молиться и вышивать рубашки и чепчики. В Каварду, разумеется, вы не поедете, родите в Амарене.

Покусывая губы, герцог остановил взгляд на её вздымающейся от частого дыхания груди, затем опустился ниже, на живот.

– Надеюсь, ваша тягость не окажется в тягость Лагишу. После долгой дороги вам следует прилечь.

Стефания заверила, что с малышом всё хорошо, что она не доставит герцогу неудобств, и поблагодарила за заботу. Тот кивнул и позвонил в колокольчик: аудиенция была окончена.

В зале виконтессу дожидался лорд Дуглас. Заметив опухшие веки, порывался защитить свояченицу от нападок зарвавшегося местного князька, забывшего, что ещё меньше года назад гнил в тюрьме, но Стефания испуганно заверила, что с ней обращались со всем почтением.

Узнав, что герцог не позволил виконтессе покинуть пределы Амарены, лорд Амати просиял, сообщив, что завтра же уезжает. Стефания понимающе кивнула: ему хотелось к Хлое.

Виконтесса страшилась встречи с Иваром и радовалась, что он не присутствовал в кабинете отца. Разговор и так вышел неприятным, а маркизу она бы и вовсе боялась взглянуть в глаза. С другой стороны, он мог стать её мужем. Хотелось ли Стефании этого? Безусловно, хотелось, только разум подсказывал, что к алтарю её поведёт двоюродный племянник Лагиша.

Несмотря на статус венценосной шлюхи, Стефанию разместили в комнатах для гостей. Правда, пугала некоторая мрачность и запущенность покоев, но виконтесса объяснила это войной. Да и Овмен тоже производил удручающее впечатление, как и все старинные замки. К её услугам была спальня в синих тонах, которая, благодаря размерам и ширмам, с успехом совмещала функции опочивальни и гостиной.

Прибывшая вместе с виконтессой горничная следила за тем, как вносят вещи госпожи, а утомлённая Стефания лежала на постели, мечтая о ванне и еде. Оба её желания сбылись.

Виконтесса отмокала в бадье, с упоением вдыхая запах мыла. Служанка тщательно тёрла её кожу, привела в порядок волосы, а потом, завернув в подогретое полотенце, довела до кровати и облачила в чистую рубашку.

– Говорят, здесь сильные ветра, миледи, – протянула она, покосившись на окно. – Нужно подумать, куда колыбельку повесить, чтобы кроху не продуло.

Стефания пожала плечами и потребовала обедать.

Она сидела на кровати в одной нижней рубашке, обернувшись одеялом, и с жадностью обгладывала куриные ножки, макая их в соус. Аппетит был поистине зверский, как и усталость. Несмотря на то, что только-только смеркалось, Стефания не намеревалась вставать. Тело отдыхало от корсета, а ноги – от обуви. Служанка удобно подложила ей под спину подушки, позаботившись о том, чтобы госпоже ничего не мешало.

Впервые за долгие месяцы виконтессу не трясло на ухабах, а спать приходилось не на набитых конским волосом и соломой тюфяках, кишмя кишащих насекомыми. Горничная потратила немало времени, чтобы вычесать их из волос и обработать следы от укусов на коже.

Поев, Стефания задремала. Её разбудила служанка, сообщив, что пришёл Ивар Дартуа.

Былое беспокойство вернулось, заскреблось с новой силой. Но, с другой стороны, этой встречи не избежать. И, пересилив желание сказаться больной, виконтесса велела одеть и причесать себя.

Тяжело ступая, придерживая подол платья, Стефания вышла из-за ширмы, не отрывая глаз от пола. При виде неё меривший комнату шагами Ивар остановился. Виконтесса почувствовала его взгляд, остановившийся на животе. Радость сменилась изумлением. Улыбка померкла, маркиз нахмурился.

– Добрый вечер, милорд, – виконтесса старалась сохранять самообладание. Даже улыбнулась через силу и, опершись о спинку стула, слегка присела в знак приветствия. – Рада видеть вас в добром здравии. Рада была застать Его светлость в добром здравии, а герцогство – процветающим и достойным высших похвал. Лагишцы, воистину, трудолюбивый, любимый богом народ.

Маркиз не ответил, всё смотрел на неё, внимательно, оценивающе, будто она стала другой. Его молчание смущало Стефанию, заставляло думать, что отныне он презирает её.

– Я разочаровала вас, милорд? – тихо прошептала виконтесса. – К сожалению, я не столь хороша, как представлялась в мечтах. Всего лишь брошенная шлюха наследного принца.

Ивар вздрогнул, отмер, шагнул к виконтессе и поцеловал руку. Сжав её пальцы, пристально глядел Стефании в глаза, а та всё упорно отводила взгляд.

– Отец сказал мне… Признаться, я не поверил. У вас такой большой живот, миледи! Я полагал, он незаметен.

– Увы, милорд, я совсем скоро рожу, и всем и каждому известно, что ребёнок зачат во грехе. Поверьте, я не желала принести позор вашему роду, это решение короля.

– Я верю, верю, – маркиз погладил дрожащую руку. Тон его потеплел, но чувствовалось волнение и некоторая скованность. – Миледи, поверьте, я не считаю вас падшей женщиной, меня не волнует, с кем вы делили ложе, просто… Просто я ожидал, что беременность будет не столь заметна… Увы, не удастся убедить, что он зачат в браке.

– Я предлагала вашему отцу уехать – он и слушать не желал. Но ведь если я напишу отказную бумагу, то вас не накажут за невыполнение монаршей воли.