Текст книги "Букет полыни (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

От принцев не уходят, только они могут бросить и отпустить.

На волне временного триумфа, окрылённая обещанной поддержкой, Стефания решилась поговорить с братом. Однако встреча прошла не там и не тогда, когда предполагала виконтесса: Генрих дожидался в их общей с Хлоей спальне.

– Закрой дверь и садись.

Брат был хмур, руки скрещены на груди – будто отец. Сейчас фамильное сходство стало пугающим.

Но Стефания смогла пересилить страх. Лэрд Эверин отдал её в другой род, связь с семьёй истончилась. Сейчас она не девочка, а женщина, вольная говорить, а не молчать. Да и принц сделал её своей любовницей, выбрал из десятка других. Эверин ей не указ. Но всё же, как дрожат колени!

– Я получил письмо от Сигмурта Сибелга. Он всё рассказал о тебе.

– Что же, Генрих? Вы даже не поздоровались со мной, не сказали, что рады видеть.

– Рад видеть? – взвился брат. – После твоего побега? Ты опозорила два рода – и смеешь что-то говорить?

– Это написал милорд Сигмурт, или это выдумки отца?

Стефания рисковала, но понимала, что иначе её поездка пойдёт прахом. Нужно прямо сейчас дать понять, что она не сдастся, только как тяжело это давалось! Говорила, стараясь не смотреть на Генриха, чтобы не растерять крупицы уверенности.

– У тебя хватает наглости дерзить? – выкрикнул брат. Он рывком поднялся и шагнул к виконтессе, желая встряхнуть её за плечи.

Стефания дёрнулась и испуганно прижалась к стене. Вся храбрость мгновенно улетучилась.

– Ты собираешься и едешь со мной.

Виконтесса замотала головой.

– Я не спрашиваю твоего согласия – этого ещё не хватало!

– Кем вы возомнили себя, брат? Я вдова и не обязана жить ни в Овмене, ни в Грассе, как бы этого ни хотелось вам или Сигмурту Сибелгу.

– Зато ты обязана соблюдать приличия. Виконт писал, что ты не удосужилась присутствовать на похоронах, сбежала с первым встречным, прихватив деньги.

– Гнусная ложь! – вспыхнула Стефания. – На ком основании я должна жить в Овмене?

– Ты Сибелг, – отрезал Генрих. – Отныне отец и виконт Сибелг распоряжаются твоей судьбой. Чтобы вновь не сбежала и не ославила нас, запрём под замок. Через год выйдешь замуж – мы подыщем хорошую партию. Пока же будешь вышивать и молиться, как и положено благочестивой вдове.

Виконтесса лихорадочно размышляла, что же ответить. Одно ясно: поддаваться нельзя, тогда все усилия прахом. И Хлои в нужный момент рядом нет… Смешно: она, старшая из сестёр, беспомощно ищет поддержки у младшей. Пришлось признать, что Хлоя куда лучше знает жизнь. Возраст, увы, не мерило опыта и знаний.

Наконец Стефания подняла глаза и пристально взглянула на брата. Вспомнила руки принца, его жаркие поцелуи, ночную близость… Её выбрали, её возвысили пусть даже таким способом – и она сдастся лэрдам Эверинам?

– Генрих, я уже не леди Эверин, – спокойно проговорила виконтесса. – Свой долг семье я уже отдала. Меня не выгоняли с позором, я всего лишь овдовела. Объясни, по какому праву ты, отец и деверь будете решать мою судьбу? Я не девчонка, Генрих, я взрослая женщина и останусь здесь. Вы вправе подыскать мне жениха, но не вправе выдать замуж без моего согласия. Отныне я полноценный член семейного совета.

Брат замер, поражённый подобной наглостью. Совсем не на тот ответ он рассчитывал.

– Стефания, не время показывать характер. Ты никто, без денег, без дома, – и смеешь идти супротив воли родных?

– С каких это пор Сигмурт Сибелг получил надо мной власть? Он не муж мне. Или вы желаете выдать меня за него или кого-то из рода Сибелгов? Но Ноэль ничего не оставил мне, игра не стоит свеч.

Молчание Генриха заставило задуматься. Очевидно, лэрд Эверин уже пообещал кому-то руку старшей дочери.

– Решили разыграть мой титул? – воспрянув духом, почувствовав былую уверенность, даже смелость, виконтесса прошла вглубь комнаты и села на постель. Оправила платье, в спешке надетое в розарии, сняла чепец и потянулась к шкатулке с гребнем. – В таком случае, можешь передать отцу, что я могу принести гораздо больший. Разумеется, я не Хлоя, но тоже чего-то стою.

– Прекрати свои фокусы! – рявкнул брат. Подошёл к ней и отобрал гребень, больно сжав руку. – Ты до сих пор принадлежишь семье. На совете постановили, что ты вернёшься – и ты вернёшься. Не в Овмен – так в Грасс. Твой долг подчиниться.

– Я служу королеве, числюсь её придворной дамой и не могу просто так уехать.

– Ничего, уладим, – хмыкнул Генрих. – Скажешься больной, уедешь поправлять здоровье.

– Тогда заодно спросите согласия принца: отпустит ли он меня?

Брат отпрянул от неё, выпучив глаза. Потом, немного придя в себя, поинтересовался, какое отношение к судьбе Стефании имеет Его высочество.

– Такое, какое пожелает. Послезавтра я сопровождаю его на охоту.

Генрих побагровел, но отступил. Процедил сквозь зубы: 'Быстро же! Смотри, если солгала!' и вышел вон.

Стефания с облегчением перевела дух. Она никогда бы не подумала, что постель принца может перевесить власть рода. Права Хлоя, только так можно обезопасить себя, другое дело, что влечение быстро пройдёт, и ненужную игрушку выбросят. Но пока она новая, желанная игрушка.

Решив, что при дворе уже каждому известно, с кем спит Его высочество, виконтесса отказалась от платка, прикрывающего грудь. Позвав служанку, Стефания велела приготовить ванну. Она отмокала в ней пару часов, потягивая вино, успокаивая нервы и даря свежесть телу. Затем тщательно вымылась и облачилась в сшитое на деньги Хлои платье. Сама сестра до сих пор не появлялась.

Стефания особенно тщательно уложила волосы, постаравшись оттенить цвет кожи, немного сдвинула чепец, чтобы полностью обнажить лоб и часть макушки. Вздохнув, иначе затянула корсаж платья, выгодно подчёркивая грудь. Крестик оставила – он соблазнительно лежал в ложбинке полукружий.

Прорепетировав улыбку перед зеркалом, виконтесса отправилась в покои королевы. Она не удивилась, застав там принца. Краем глаза заметила и брата, беседовавшего с Хлоей. Слегка кивнув им, присела в реверансе перед Его высочеством. Тот в шутливой форме приказал сесть рядом, 'дабы вдохновлять красотой музыкантов и поэтов'.

– Ради Вашего высочества я готова стать кем угодно, а не только музой, – наигранно смущённо ответила Стефания, дожидаясь, пока ей принесут кресло.

Не скамеечку, а кресло – признание её равенства. Теперь даже слепые и глухие будут судачить о новой пассии принца. Дамы уже сейчас перешёптываются, стреляя глазами в её сторону. До Стефании долетали обрывки разговоров: 'Нужно заказать себе крестик', 'Кто бы мог подумать, что именно она?', 'Вдовушки нынче в цене'.

Виконтессе доверили почётную роль – быть судьёй в поединке трёх придворных поэтов. Все они, разумеется, принадлежали к аристократическим родам и стихи писали для услаждения слуха дам и прославления Её величества.

Стефания с благосклонной улыбкой внимала сонетам. Ей впервые посвящали стихи, это оказалось так волнительно. Изредка бросала косые взгляды из-под ресниц на принца, пару раз посмотрела на брата: брови сдвинуты, руки сложены на груди. Но, пересекаясь с ней взглядом, Генрих Эверин неизменно склонял голову. Такое было впервые: брат признавал её власть.

Неожиданно Его высочество решил принять участие в поэтическом состязании. Никто не посмел возражать, так же как никто не сомневался, кому будет отдана победа. Безусловно, его сонет уступал благозвучием и складностью другим претендентам, но 'чистейшая роза на девы груди', то есть Стефания Сибелг, повязала ленту на его запястье и одарила целомудренным поцелуем.

– Как бы я желал, чтобы эта лента была вашей подвязкой, чтобы я мог с гордостью носить её под рубашкой, – шепнул принц.

– Если она столь желанна Вашему высочеству, то он сегодня же её получит, – улыбнулась виконтесса. – Надеюсь, она принесёт вам удачу и поможет в бою.

– Обещаю повязать её на копьё во время ближайшего поединка.

Стефания смущённо склонила голову и постаралась увлечь наследника разговорами об охоте: по мужу она знала, что мужчины могут часами обсуждать свои подвиги. Так и вышло: виконтесса молчала и слушала, периодически кивая.

Затем начались танцы.

Его высочество не отходил от любовницы, всячески демонстрируя своё расположение. Виконтесса так же пыталась показать, что увлечена наследником и тает от его знаков внимания.

Королева благосклонно отнеслась к выбору сына, как потом тайком шепнула Хлоя, одобрила. 'Она не хмурилась, слова дурного о тебе не сказала, даже одёрнула леди Севваж, намекнувшую, что ты шлюха. Севважи теперь в немилости – это нам на руку', – леди Амати довольно улыбнулась.

Севважи были давними соперниками Амати. То, что одна из них не удержалась, не скрыла своих эмоций, могло дорого стоить роду.

– Ты намекни принцу, что леди Севваж распустила язык, – посоветовала Хлоя. – Кстати, молоденькой мы вовремя глаза закрыли, нужно и остальных прижучить. Мы обе высоко забрались, пора устранять конкурентов.

Они разговаривали в одной из ниш, скрытой от посторонних ушей. Впереди была очередная королевская трапеза, на которой сёстрам предстояло блистать.

– А король? – Стефания не решилась задать прямой вопрос.

– Будет мой, – уверенно ответила Хлоя. – Ещё до Светлого праздника. Сегодня он прислал мне канарейку в клетке – я отослала, сказав, что приличная замужняя женщина не принимает подношений от мужчин. Уверена, что вскоре через Дугласа мне передадут что-то интересное.

– Твой муж не потерпит, – покачала головой виконтесса.

– Смирится. Я ведь рожу наследника. Думаю, через пару лет. Да и новая должность, земли, титулы ему не помешают, руки целовать будет. А во влюблённость я ещё поиграю, когда от короля своё возьму.

Той ночью Его высочество снова послал за Стефанией. Сестра посоветовала не давать сразу, постараться занять чем-то другим, а 'потом постанывай, будто испытываешь неземное блаженство: он должен ощущать себя желанным победителем'.

Виконтесса кивнула, вспоминая все игры, которые знала. Что же могло бы удивить Его высочество, выделить её среди других?

Прятки в спальне наследника оказались увлекательным занятием. Его высочество с упоением разыскивал любовницу: ему понравилась её затея. Особенно с одним пикантным добавлением: нашедший снимал с проигравшего один предмет одежды.

Стефания, разумеется, как и положено, оказалась обнажённой первой. Ёжась от холода, уже не прикрывая срамоту (глупо, если давно всё решила), она пыталась разыскать принца.

Одежда валялась по всей комнате, виконтесса то и дело на неё натыкалась.

Наконец Его высочество выдал себя, ущипнув проходившую мимо любовницу за ягодицы.

– Я должен вам штаны, миледи, с удовольствием их отдам.

Выйдя из-за портьеры, наследник дёрнул за завязки и, переступив, оставил на полу последнюю одежду.

Стараясь не думать о холоде – зима за окном, от которого сморщились соски, и тело покрылось 'гусиной кожей', Стефания с улыбкой признала Его высочество опытным охотником, 'потому что вы не только выследили дичь, но и сумели затаиться от зверя'.

– Положена ли охотнику награда?

– Разумеется, Ваше высочество.

Стефания сделала реверанс, скользнув взглядом по восставшему члену принца.

– Тогда пора в постель, миледи, – рассмеявшись, наследник подхватил виконтессу и уложил лицом на подушки.

Дождавшись, пока Его высочество удовлетворит первый порыв страсти и выйдет из неё, виконтесса решилась спросить о судьбе герцога Лагиша.

– Через неделю заседание, лапушка, – наследник погладил её попку и велел перевернуться. – Тогда и решится.

– А можно мне присутствовать? – робко спросила Стефания, прижавшись к нему грудью и поцеловав в кадык.

– Женщин не допускают, но можешь послушать с хоров. Не знал, что тебе интересны Лагиши.

Принц лёг, с удовольствием глядя на сидящую рядом виконтессу. Та принялась массировать и растирать его тело.

– Банальное любопытство, – улыбнулась виконтесса и потянулась к его губам. – О дворе столько о них говорят…

Следующий день провели на охоте.

Стефания, на новой лошади, скакала бок о бок с Его высочеством, чуть позади королевской четы. Даже хранитель печати, граф Амати, чуть позади – как же высоко она взлетела!

Хлоя, впрочем, неподалёку, рядом с мужем и, когда тот не смотрит, флиртует с королём. Кончилось тем, что и её попросили присоединиться к кругу избранных. Пока вместе с супругом, но все понимают, почему так горят глаза Его величества.

Королева как-то незаметно ушла в тень, и на пикнике сёстры Эверин оказались властительницами ушей и глаз. Пока жарились оленина и перепела, обе, восседая на тёплых шкурах, укутанные в меха, раздавали шутливые поручения, а кавалеры, сбиваясь с ног, спешили их исполнить.

Принц, наплевав на приличия, устроился у ног любовницы, заявив, что намерен прислуживать красоте. Его выходка вызвала улыбку отца – тот сам занял место поближе к леди Амати и, среди прочих, провозгласил тост за 'бриллиант среди придворных дам'.

Хлоя деланно смутилась, даже залилась румянцем, отвернулась, а рука, будто случайно, легла на самый край шкуры – ближе к королю. Их разделял только лорд Дуглас.

После еды, пока слуги собирали посуду и объедки, леди Амати отправилась на прогулку с супругом, нарочито предпочтя его прочим кавалерам. Она не рвётся в постель короля, она верная жена.

Стефания же предпочла переговорить с братом. Ей не нравилось, как они расстались, хотелось кое-что передать родителям.

Генрих вёл себя иначе, нежели во время разговора в спальне: вежливо, хоть холодно и сухо. Согласился с тем, что она вольна остаться при дворе, поздравил со статусом фаворитки и напомнил, что у неё есть семья.

– Неужели? – вскинула брови виконтесса. – Давно ли? Ты и отец убеждали меня в обратном, когда мне так нужна была помощь.

– У каждого свой долг перед родом, – напомнил брат.

Стефания покачала головой:

– Все свои долги я отдала, а ваши с процентами отработала Хлоя – вы выгодно её продали. Но если представится случай, я вспомню об отце и брате. Обещать ничего не стану. К слову, поздравляю с женитьбой: к сожалению, не могла на ней присутствовать. Долгих вам лет жизни и здоровых детей. Зайди ко мне перед отъездом – я передам письмо лэрду Эверину. Генрих пристально глянул на неё,будто видел впервые, оглянулся на лай собак, и процедил:

– Уж не в королевы ли метишь? Твоё положение шатко, а ты уже командуешь родными. Тебе ведь нужна поддержка, род Эверинов лишним не будет. Куда ты потом пойдёшь? Сомневаюсь, что ты настолько умна, чтобы удержаться?

– Я умна настолько, чтобы хоть что-то получить и обеспечить своё будущее. Но, полно, Генрих, кем я командую? Я всего лишь получила право голоса.

– Хорошо, спишись с отцом: он скажет, что делать. Я послушаю, что говорят при дворе, узнаю, кого следует опасаться. Сама будь покладистой и не огорчай Его высочество.

– Хоть под него вы меня не подкладывали, – усмехнулась виконтесса. – Рада, что ваше честолюбие польщено. Немалая польза роду, да, братец?

Повернувшись к нему спиной, Стефания направилась прочь. В сердце клокотала обида: родные опять желали продать её ради собственной выгоды, заставить действовать по своему плану. Но она желала иного – добиться своего места в жизни.

Заночевали во владениях одного из дворян, стремившегося превзойти господа бога в искусстве гостеприимства.

Румянили бока туши в зале, обливались потом вертевшие их поварята.

Высочайшие гости услаждали желудки и слух, внимая пению местного церковного хора, специально по этому случаю исполнявшего весёлые гимны.

Приказав принести жемчужину, король велел бросить её в кувшин с вином и обнести всех дам:

– Та, которой она достанется, будет признана богиней охоты и королевой этого вечера.

Женщины заметно оживились, пощипывая щёки и покусывая губы, стремясь придать им яркость и свежесть. С надеждой всматривались в бокалы, не спеша пригубить вино. Но напрасно – с лёгкой улыбкой Хлоя двумя пальчиками извлекла из кубка жемчужину и провозгласила, что пьёт за здоровье Его величества.

Король встал, подошёл к леди Амати и, взяв за руку, подвёл к пустующему месту рядом с собой. По одну сторону – королева, по другую – Хлоя.

Сидевшая рядом с Его высочеством Стефания (она считалась официальной любовницей, принц был холост, поэтому не было смысла соблюдать условности), заметила, как светится довольной улыбкой сестра. Её увенчали омелой и вручили маршальский жезл.

Её величество, шутя, вручила леди Амати символические бразды правления, сказав, что в этот вечер она тоже её подданная. Хлоя ничуть не смутилась, поблагодарила за оказанную честь и обещала не опозорить возложенный на неё символический титул.

Казалось, леди Амати родилась для исполняемой роли. Она смотрелась так естественно, уверенно, что поневоле закрадывалось сомнение, что Хлоя провела при дворе меньше года. Леди Амати придумала несколько весёлых конкурсов и вручала победителям символические подарки. В заключении она повелела устроить турнир, пообещав самому храброму рыцарю поцелуй.

Желающих нашлось много. Его величество сам бы не отказался участвовать – мешало присутствие супруги. На это и рассчитывала юная искусительница, зная, как распаляют желание и страсть ласки, оказанные другому.

Лукаво улыбаясь, Хлоя наблюдала за тем, как скрещиваются палки: она запретила драться настоящим оружием, и громко аплодировала каждому удачному удару.

Среди соискателей её милости были супруг, лорд Орсан и принц Эдгар. Участие последнего в весёлой забаве ничуть не огорчило Стефанию: скорее всего ему просто хочется показать свою удаль. Даже если наследника прельстил поцелуй сестры, виконтесса не видела причин для расстройства: она не любила его, он не любил её.

Победа досталась лорду Орсану. В расстегнутой рубашке, тяжело дышащий, вспотевший, он преклонил колено перед королевой вечера и вручил ей символическое оружие. Хлоя произнесла пару тёплых слов и подтвердила, что готова вручить ему награду.

Они стояли против стола Их величеств, и король во всех подробностях лицезрел дразнящий поцелуй, доставшийся лорду Орсану.

Видя, как нахмурился муж, Хлоя подошла к нему и тоже одарила лаской как 'вечного воина её сердца'. Сладость голоса и поцелуя возымели успех: лорд Дуглас воспрянул духом и нарочито обнял супругу – смотрите, она моя. Хлоя не стала разрушать его иллюзии, остаток вечера играя примерную любящую жену. Ночевала тоже у мужа, так что выделенная сёстрам Эверин пустовала: принц забрал к себе виконтессу.

В этот раз играли в карты, потом вместе приняли ванну.

Стефания, слегка пьяная от вина, мыла и ласкала наследника, затем исподволь завела разговор о небольшой пенсии: 'Двор – дорогое удовольствие для бедной вдовы'. Его высочество пообещал принудить виконта Сибелга выплачивать невестке ежегодное содержание и занялся более приятными вещами.

К себе виконтесса вернулась утром, уставшая и невыспавшаяся. Тех нескольких часов сна, который позволил ей принц, хватило лишь для того, чтобы, толком не одевшись, добрести до кровати и тут же провалиться в небытие.

Когда Стефания открыла глаза, косые лучи солнца падали на пол. Значит, уже около полудня.

На постель лёг бархатный футляр. Виконтесса сонно взглянула на него, раскрыла – серьги с кораллами. Усмехнулась – какой же это символ скромности! Камень явно ей не подходит.

– Просили передать, – улыбнулась Хлоя. – Вставай, соня, и так утреннюю службу и прогулку пропустила. Жарко и долго было?

Стефания кивнула. Принц занимался любовью всю ночь, а с утра прислал подарок – те самые серьги под цвет её сосков. Оттенок точь-в-точь. Сегодня нужно надеть, хотя украшение неизменно будет вызывать воспоминания о том, как ей раздвигали ноги.

– Входишь в силу, сестрёнка! – радостно шепнула Хлоя. – Слышала, что ты теперь не бессребреница. Свёкор сказал, наследник с королём говорил, хлопотал о тебе. Умница, крепко его в руках держи!

– А у тебя как дела? – Стефания стянула мятое платье, впопыхах толком не зашнурованное и без корсета под ним, и, позвонив в колокольчик, велела служанке сделать ванну.

– Пускает слюнки и мечтает. Думаю, уже в постель потащит. Может, и сегодня. Только я откажусь. А вот во дворце, после выполнения моего условия…

– Рискуешь, – покачала головой виконтесса. – Сама говорила: нельзя отказать.

– Тебе – да, а мне можно, но крайне осторожно. Я замужем, Фанни, и за моей спиной Хранитель печати. Но и заноситься нельзя. Будь уверена, я всё рассчитала: доведу до пика желания и отдамся. Пожалуй, даже влюблённость разыграю: мужчины такое ценят, становятся, как мальчишки.

Свиток 16

Стефания нервничала: сегодня приезжал Сигмурт Сибелг. Виконтесса не сомневалась, что вторым человеком, которому он засвидетельствует своё почтение, будет она. Желательно, чтобы на людях, а не наедине: Сигмурт умён, силён и хитёр, это не Генрих. Хлоя тоже не союзница: ей всегда нравился голубоглазый северянин. Ради постели с ним она на многое согласится. Сестру, разумеется, не предаст, но из комнаты выйдет.

Обещание принца и полученная накануне гербовая бумага грели сердце. Его высочество заверил, что не позволит распространять о ней гнусные слухи, а за попытку усомниться в естественной смерти Ноэля Сибелга его брат подвергнется наказанию за клевету. После наследник сообщил, что отныне ей положено содержание – сто шестьдесят талеров в год. Гораздо больше, нежели она полагала получить. Богатая невеста для обыкновенного дворянина с доходом в сто двадцать талеров. Жить можно, учитывая, что платья и украшения ей дарят. Даже когда принц охладеет, Стефания не окажется в нищете, купит себе небольшой дом с клочком земли и заведёт хозяйство. Разумеется, если не найдётся милый сердцу супруг. Об этом виконтесса втайне молилась богу: ей хотелось тепла и любви.

Утро Стефания провела в покоях королевы: погода выдалась ненастной, и Её величество отказалась от привычной прогулки. Придворные дамы развлекали королеву, как могли, но кончилось тем, что та отпустила их, сказав, что немного отдохнёт.

Стоило затвориться дверям в опочивальню, как все зашептались: уж не заболела ли Её величество.

– Пойдём: нечего ловить рыбку в мутной воде, – шепнула сестре Хлоя. – У неё простое женское недомогание. Странно, конечно, что она ещё может… И плохо. Но хорошо, что они начались.

– Почему? – удивилась Стефания.

– Потому что король иногда ночует в спальне королевы. Вчера был у неё. Служанка подтвердила, что они не о политике разговаривали.

Леди Амати подкупила одну из горничных, и та рассказывала обо всех посетителях спальни Её величества.

– И чем же это плохо? – не поняла виконтесса.

– Плохо тем, что королева может забеременеть, и на радостях Его величество забудет обо мне. И любовницу заведёт только для постельных утех, чтобы было с кем, пока с королевой нельзя. Меня это категорически не устраивает.

– Но с чего ты взяла, что беременность так сблизит супругов?

– Будь уверена. Я справки наводила: тяжесть и дети неизменно делали Её величество желанной. Она ведь ещё и умная, Фанни, не уродина, а тут ещё радость – ребёнок… Ей – роль возлюбленной, мне – постельной грелки, когда ей не можется? Увольте! А ведь она его очаровывает, к себе зазывает… На всю ночь оставался!

В голосе Хлои слышалось недовольство и горечь: все усилия насмарку, королева переиграла.

– И ведь фигура до сих пор отменная. Я ведь как-то видела её в ночной рубашке: хоть бы живот отвис! И груди, вроде, не как у собаки. Такую муж с удовольствием завалит.

Стефания одёрнула её: о королеве говоришь!

– О сопернице, – поправила сестра. – Почуяла, что я не дурочка, свою игру затеяла. Она ведь терпит только подстилок, и знаешь, почему? Потому что супруг к ней вернётся. Хорошо хоть немолода: морщинки никуда не денешь. Словом, зачастил к ней король. Милостью божьей, хоть женские у неё начались, а то переиграла бы. Эх, придётся соблазнять Его величество. Зуб даю, королева такого вытворять не будет.

Виконтесса поморщилась и отвернулась от сестры.

– Брезгуешь мной? – шепнула Хлоя. – А сама? Между прочим, я всё для семьи делаю. И корону не примеряю, всего лишь хочу, чтобы потом не выбросили, чтобы я не одной из была. Так что успокойся, место своё я знаю.

Стефания промолчала и поспешила к месту заседания Совета благородных. Она надеялась, что принц сдержит слово, и ей удастся узнать, чем закончились злоключения семейства Лагишей.

Накинув поверх платья зимнюю накидку, виконтесса через заднюю калитку выбралась из дворца и пешком направилась к замку.

Показав стражникам кольцо Его высочества, Стефания беспрепятственно проникла внутрь сумрачных стен и остановилась, задумавшись, куда дальше идти.

Виконтесса оказалась единственной женщиной во дворе, поэтому на неё обращали пристальное внимание съезжавшиеся на заседание дворяне. Стефания поневоле надвинула капюшон на лицо: она не желала быть узнанной. Юркнув к первому попавшему слуге, попросила проводить себя.

– Святые небеса, какая встреча!

Виконтесса вздрогнула, но не обернулась, сделала вид, что не узнала. До двери осталась пара шагов, она успеет. А дальше им всё равно не по пути.

– Любезная невестушка, на вас напал внезапный приступ глухоты?

Сигмурт Сибелг цыкнул на слугу, и тот поспешил скрыться. Улыбаясь, новоиспечённый виконт подошёл к кусающей губы Стефании и подхватил её под руку, игнорируя слабые попытки вырваться.

– Интересуетесь судьбой Лагишей?

– Раз уж вы здесь, милорд, проводите меня на хоры.

– Посторонние не допускаются, миледи, вы напрасно потратили деньги на подкуп стражи.

Сигмурт остановился возле двери и развернул невестку лицом к себе:

– Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. Разве Генрих Эверин не говорил с вами? – Стефания кинула. – Тогда наслаждайтесь последними деньками в столице. Я позабочусь о том, чтобы вы больше не сбежали.

Виконтесса отпрянула, гадая, что скрывалось за этими словами. В них читалась угроза, приправленная светской улыбкой.

– Я никуда не поеду, – покачала головой она.

– Хорошо, – пожал плечами виконт. – Сегодня же вас заключат под стражу, а через месяц познакомят с палачом.

Стефания впервые обрадовалась, что привлекла внимание принца. Без него она бы взошла на эшафот. Стараясь держать себя в руках, она напомнила деверю о данном когда-то обещании отплатить за помощь.

Виконт удивлённо вскинул брови и, втолкнув невестку внутрь, заверил, что знать ничего не знает и все обещания сдержал:

– Чего не скажешь о вас, миледи.

Стефанию тащили по тёмным переходам – оказалось, Сигмурт хорошо ориентировался в замке. Она молчала, не поднимая шума, понимая, что он ей во вред: даже замятый скандал бросит тень на семью. Похоже, с Сигмуртом Сибелгом ещё не разговаривали на тему убийства брата, – значит, он легко мог потребовать первого встречного солдата заключить её под стражу. Рисковать Стефания не собиралась.

Наконец виконт остановился.

Стефания огляделась – мрачное место. Голые стены, полное отсутствие окон, закуток, отделённый от огромного зала с доспехами полинявшей ширмой.

– Вот теперь мы поговорим, – жёстко произнёс Сигмурт, загородив единственный проход. – Ушей здесь нет, глаз тоже, так что не играй. Садись.

Виконтесса послушно опустилась на пыльный сундук, сложив руки на коленях. Мысленно она напоминала себе, что деверь ей ничего сделать не может, что принц обещал, но сейчас они одни – что или кто помешает виконту её убить?

– Итак, птичка, выбор у тебя что ни на есть простой: топор палача, либо полнейшее подчинение. Своим побегом ты породила столько слухов, что, видит бог, чистенькой остаться сложно.

– Я… я всё расскажу в суде, – в горле пересохло, и вместо уверенного заявления вышел шёпот.

– Тебе же хуже, – спокойно ответил Сигмурт. – Слово лживой женщины, ложившейся под первого встречного, против моего слова. Обвинение в колдовстве, многочисленные покушения на убийства. Слуги подтвердят, что ты пыталась отравить и Ноэля, и меня, и леди Инесс. Убитая сука, средство для мужского бессилия, связь с Иваром Дартуа… Милая моя птичка, тебе вырвут язык и посадят на кол. А после обезглавят. Возможно, ещё живую.

В закутке повисло тягостное молчание.

Деверь пристально смотрел на поникшую невестку, живо представлявшую себе унизительную казнь. Если приговорённые к отсечению головы поднимаются на эшафот с достоинством, то здесь ей предстояло стать бесплатным развлечением толпы и палача.

В одном рубище её заключат в колодки и оставят на ночь на площади, дабы каждый мог выразить своё отношение к шлюхе-отравительнице и колдунье, оговорившей невиновного. Потом приговорённая попадёт в руки палача – последнему мужчине, которого, если тот пожелает, она познает на глазах толпы. Дальше лишь нестерпимая боль, солёный привкус крови и кол, пронзающий нежное тело…

– Представила себе? – Стефания вздрогнула, когда пальцы деверя коснулись её щеки. – А всего-то нужно было сидеть тихо и делать так, как я велю. Рожала бы детишек, нежилась в постели… Теперь же шепчутся, что Ноэль не сам.

– Я должна была умереть родами? Одна тайна на двоих – слишком много.

– Могла бы и не умереть – на всё воля Божья. Зачем убивать, если ты и так в моих руках. А тут ещё удовольствие – брат сладкую девочку выбрал. Так что ты решила, птичка?

Он навис над ней, бесстыдно раздевая глазами.

– Выжить, – Стефания резко выпрямилась, гордо вскинула голову. – Да, я шлюха, но шлюха Его высочества. Хотите потягаться с ним, милорд? Боюсь, вам не по зубам.

Виконтесса продемонстрировала перстень и бочком попыталась пройти мимо деверя – не вышло. Она вскрикнула, когда пальцы Сигмурта легли ей на шею.

– Умная птичка, – прошипел он. Внутри клокотала ярость бессилия. Идеальный план рушился, грозя крахом. Невестка в любую минуту могла всё рассказать, выйдя сухой из воды и положив его голову на плаху. До этого она молчала из страха – но какой страх, если она любовница принца? И, разумеется, поспешит навечно обезопасить себя. – Сестричка подложила?

Стефания попыталась царапаться – руки на горле сжались, в любую минуту готовые сломать позвонки.

Виконтесса ударила его каблучком по колену и мгновенно ощутила нехватку воздуха. Она хрипела, извиваясь в руках деверя. Мир перед глазами померк, вырваться Стефания не могла. Неожиданно Сигмурт отпустил её, и виконтесса, судорожно дыша, сползла на пол.

– Поклянись, что будешь держать язычок за зубами, – и расстанемся по-хорошему. Следовало бы, конечно, убить, но считай это обещанной благодарностью. Я подарил тебе жизнь – и мы квиты.

– Клянусь, – прохрипела Стефания. Выбора не было: принц не защитил бы от убийцы, а жить, боясь прикоснуться к вину, заснуть, повернуться спиной, она не желала.

– Вот и славно, – улыбнулся деверь. – Приводи себя в порядок, и я провожу на хоры. Теперь-то понятно, кто тебя сюда пустил.

– Не боитесь, что я обо всём расскажу принцу?