Текст книги "Влюбленные антиподы (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Глава 27 «Секрет»
– Даш, я признаю, что Хорватия была не лучшей идеей, но, блин, я реально хочу на этот марафон… И допускаю…
Кузьма даже сглотнул, а я вообще дышать перестала в ожидании его предложения, в непристойности которого не усомнилась ни на долю секунды, хотя не могла придумать ни одного разумного объяснения его интересу ко мне.
– Допускаю, что новая моя идея так же обречена на провал. Однако у меня есть надежда на то, что одна голова хорошо, а две все же лучше. Хорватию я провернул у тебя за спиной, а сейчас я хочу…
Явно того, чего не хочу я! Чего он проворачивал… Не мог же действительно хотеть таким дурацким образом остаться со мной наедине? Это уже из мира фантастики… Если бы я ему хоть каким-то местом нравилась, он бы показал это еще на даче… Все карты были у него… Вместе с диваном!
– Чтобы ты действовала со мной заодно.
Пауза. Что я должна ответить? Что?! Он вообще о чем тут?! А?
– Даша…
Ааа!!! Он не успел продолжить. Официант принес пиво… Да я умру сейчас от разрыва сердца и мозга. Уф, удалился. Без футбольных подробностей!
– Я еще не пью, видишь? – Кузьма стиснул стакан, но не оторвал от стола. – А я люблю пиво холодным, так что не буду тянуть кота за яйца…
Себя тоже не тяни, не надо!
– Даша, у меня родители два года не живут вместе.
– Как?! – ахнула я и даже зажмурилась.
– Так… Ну как… Вот так, – он даже плечами пожал, но без привычной усмешки. – У нас два лагеря. Я с мамой. Таська с отцом. Я с отцом не общаюсь. При последней встрече я назвал его мудаком. После чего он закрыл все мои кредитки, забрал ключи от машины и выставил из квартиры, которую подарил мне на восемнадцатилетние.
– Как так?
– Даша, тебе в подробностях описать? – усмехнулся Кузьма в поллица, но как-то совсем не весело. – В подробностях это тянет на восемнадцать плюс, а вокруг дети. И русский язык очень похож на хорватский, как ты успела заметить.
– А если без подробностей? – спросила я, пытаясь убедить себя в том, что мучает меня вовсе не любопытство, а желание помочь или хотя бы просто выслушать человека.
– А без подробностей – папаша прилюдно расхаживает с одной из своих блядей, предлагает матери развестись и заставляет меня жениться на одной известной тебе сучке ради укрепления бизнес-связей с ее папочкой.
Мама дорогая… Этого вслух я не сказала, вслух – это даже не восемнадцать плюс, это двадцать один плюс будет!
– Это, если вкратце, а если добавить немного деталей…
– Не надо деталей! Пожалуйста…
Я не хочу ничего знать. Я и так понимала, что у тебя с Кристиной отношения, а если до такой степени, то это точно не моего ума дело… И все подробности моего дня рождения я оставлю при себе.
– Надо, Даша, надо… Без деталей ты не поймешь своей роли в нашей семейной драме.
– Это роль ругательная? – чуть ли не расхохоталась я цитатой из фильма "Иван Васильевич меняет профессию".
Хотя мне не было смешно. От слова совсем. Что у него там на самом деле с Кристиной мне абсолютно фиолетово! Невеста так невеста. Блудная невеста. Ну и он кобель. Два сапога пара. Меня это не касается!
– Да нет, как раз по специальности.
Это чего он только что сказал? Про роль, что ли? Какая у меня может быть роль по специальности? Дуры, что ли?
– Это как?
Да, да, с этого места поподробнее, пожалуйста!
– А ты не перебивай! Дай мне спокойно дойти от альфы до омеги, и тогда все станет ясно.
Я приготовилась слушать, хотя и понимала или скорее надеялась на то, что Кузьма убережет меня от лишних треволнений.
– Я не буду обсуждать баб отца. Это меня не касается и никого не касается. И они у него всегда были, но мать при этом все равно оставалась на первом месте. Во всяком случае никаких эскорт-гёрл не было в радиусе видимости общих знакомых. Я не знал, что все это тянулось почти год – он то уходил на неделю, то снова приходил. Таське вообще было пофиг. Как раз тогда на горизонте появилась эта Кристина со своими выкрутасами и, уж не знаю чем, впечатлила мою сестру, а папочка вообще крышей поехал и выдал мне свое желание – вернее, приказ – жениться.
Пена в стакане почти осела, но Кузьма не дожидался этого момента, чтобы начать пить – ему просто захотелось отхлебнуть пива именно сейчас.
– Ну ладно, хрен бы с ним, если бы мне Кристина просто не нравилась, но она же кретинка по жизни. Я пытался вежливо втолковать отцу, что от осины-то не родятся апельсины, и легче застрелиться, чем с этой дурой детей растить. Спасибо, я сочкану…
Он снова отхлебнул пива. Уже до половины стакана, а я к своему и не притронулась пока. Даже не нюхнула, чтобы убедиться в отсутствии запаха. Мне холодного пива не хотелось вообще. Жарким вечером мне сделалось холодно от семейной хроники Тихоновых.
– Ладно, к черту эту Кристину. Я ей тоже не был нужен. Нас папани не спросили вообще. Но мой полез в бутылку – какая я неблагодарная скотина и тому подобное, мать принялась меня защищать, и тот сорвался. Впервые наговорил ей гадостей при нас… Мать в слезы, и я сказал все, что о нем думаю. Ну, через пару дней после моих уговоров мать собрала вещи и ушла – сказала, типа отец успокоится. В итоге через месяц, когда никто не успокоился, я позвал мать в свою съемную квартиру. Отец даже не позвонил ни разу узнать, что с ней. Мы надеялись, что он хотя бы Таську спрашивает, как там мать поживает, но вот нифига. Мать, дура, верила, что уж на день рождения он точно позвонит или, ну это уже вовсе фантастика, придет. Но отец даже не позвонил. Таська сказала – мам, это твой шанс начать новую жизнь… Мы, типа, выросли. Пусть папа живет с другой, ну, а ты тоже поищи себе кого-нибудь…
Кузьма схватил стакан, но опустил обратно на стол, так и не донеся до рта.
– Я говорил, что Таська дура? Говорил? Мать ревет, а она такое несет. Короче, я ее выставил вон. И вообще со всей этой херней, мы с мамой упустили Таську из виду, и она превратилась в жалкое подобие Крысы. Это мне уже друзья рассказали, которые с ними пересекаются в клубах. Я-то сейчас дальше работы не хожу. Только бегаю, – хохотнул он и снова сделался серьезным.
– Даш, я…
И снова ему не дал договорить официант, поставивший на середину стола, вместо свечки, блюдо. И мы уже ни о чем больше говорить не могли…
– Это все мы должны съесть?
Это Кузьма спросил меня, но вопрос наоборот должна была задать я – он вообще смотрел, что заказывает?
– Даш, там написано – на двоих. И только перечислено, какое будет мясо. Там не проставлены граммы… Или килограммы… Я был уверен, что это просто сэмплы, а не целые куски…
Если бы это были просто куски… Так этих кусков было по несколько штук на все виды мяса – один такой кусок я обычно и ем на ужин: здесь не на двоих, здесь на целую роту колбасок, куриных отбивных, свиных котлет, кусманов говядины… Не забыли еще и про рис с овощами, и жареную картошку на гарнир.
– Если сидеть всю ночь и заказать бочку пива…
– Они в полночь закрываются, – напомнила я на тот случай, если Кузьма говорил серьезно.
Хотя нет, какая тут серьезность?! У него вновь засветились глаза, и я терялась в догадках, отчего именно: от еды, от пива ли, или – желательно – от нежелания продолжать начатый разговор.
– А если бы ты заказал еще и десерт? – поспешила я продолжить тему еды, чтобы Кузьма не вернулся к семейным проблемам.
Да, разве после этого мы с Таськой подруги? Она же ничего не сказала мне про отца с матерью.
– Слушай, я подумываю заказать десерт…
– Издеваешься?
– Совсем нет. Ты что, реально думаешь все это съесть? Или собралась искать собаку, которой скормишь все мясо? Кстати, заметила, что по улицам гуляют только кошки, все собаки сидят по дворам и ни одной бродячей?
– Заметила. Но, может, это в отдельно взятой деревне так?
– Завтра Стон проверим. Так что не нажирайся. Хотя… – он снова улыбался, и я впервые встретила его улыбку с радостью. – Ты завтра столько ступенек пройдешь, что вообще без калорий останешься… Так что ешь, ешь…
Ну я ела – запах же такой обалденный, и шел он… от картошки! Кажется, ничего вкуснее жареной картошечки на свете быть не может. И если мне и хотелось попробовать что-то из мяса, так только колбаски, но Кузьма вдруг принялся перекладывать мне в тарелку аккуратно нарезанные им куски говядины.
– Я больше не буду… – запротестовала я.
– Нет, надо, Федя, надо, – заявил он голосом "Шурика". – Попробуй, она обалденная.
– Верю, но у нас еще салат, который ты вообще непонятно зачем заказал…
– Чтобы никто не ушел голодным. Даш, ну ешь тогда салат. После мяса, – добавил он тут же. – А остальное я попрошу отправить голодным детям Африки посылкой…
– Шутишь?
– Конечно, шучу. Я вообще не привык говорить за ужином о серьезном. Просто…
Он вдруг сделал такую длинную паузу, что я поняла – капец, продолжения не миновать!
– Это единственная возможность говорить с тобой долго. Но я сейчас договорю и больше не буду поднимать эту тему до конца отпуска, договорились?
Я не кивнула, потому что было совсем непонятно, о чем мы можем с ним договориться… И вообще каким местом можно замешать меня в их семейные дрязги.
Глава 28 «Пиво»
– Даш, мне нужно от тебя все твое актерское мастерство…
– У меня его нет, – тут же отрезала я, испугавшись, что мне уготовили не очень приятную роль, каким-то – хотя понятно каким – образом связанную с Кристиной.
– Ты идешь к моей сестре и просишь устроить тебя к отцу на любую должность, но… обязательно в офис.
– Я не буду шпионить! – почти закричала я, перед этим выплюнув на тарелку лист салата, который только что засунула в рот.
– Даш, ты можешь не перебивать?!
У него в руках была вилка с куском мяса – наверное, все же жалость к мясу остановила Кузьму от того, чтобы запустить в меня вилкой. В голосе жалости не было ни на грамм.
– Таська теперь ошивается вечерами в офисе… Я хочу исправить ошибку, которую допустил, забрав от нее мать. Мне нужно… Ты меня вообще слушаешь?
Слушаю? Нет, просто так смотрю на тебя во все глаза!
– Даш, даже если тебе противно перед ней унижаться, сделай это… Ну, для кармы, что ли… Надо, чтобы ты снова подружилась с Таськой. И как-то, уж я не знаю как, вытеснила из ее головы Кристину. Эта девка хуже атомной войны… Ты себе не представляешь, что она творит… И что творит с ней моя сестра.
– Я представляю! – Это само вырвалось. Я не хотела ничего говорить и стушевалась, затараторив: – Ну, ты же сам видел, как они испортили мне день рождения, напившись…
Он улыбнулся, но почти сразу закусил губу, чтобы прекратить улыбаться.
– Даш, если бы они только пили… Они делают вещи пострашнее. Другие хотя бы берут за это деньги…
– Я знаю…
– Знаешь? – Кузьма замер, а потом так шарахнул вилкой по столу, что опрокинул рукой свой недопитый стакан.
Я вскочила первой, хотя пиво потекло в его сторону, да и вообще официант с полотенцем подскочил в считанные доли секунды, но Кузьму уже понесло.
– Знала и молчала? – орал он поверх головы и извинений хорвата. – В твоих глазах это нормально, да? То есть у тебя там ничего не шевельнулось внутри? Подруга детства как бы все-таки…
У меня сейчас повернулось – от незаслуженных обвинений. Я такое вообще не могла себе представить даже от Кристины. Нимфоманки какие-то!
– Я не знала ничего до моего день рождения! – заорала я на его же уровне громкости, даже не подумав, что вокруг нас ужинают люди. – Когда они обе переспали с моим…
Я запнулась, поняв, что сейчас Кузьма подумает не то, ну совсем не то… Но сказать что-то надо. И быстро. Пауза слишком затянулась. И я выдохнула:
– …соседом.
Нет, не поверил… Все понял не так, как это было на самом деле. Поэтому и рухнул обратно на стул и потом секунд десять смотрел мне в лицо, не мигая. А когда я, чувствуя всем телом беснующиеся мурашки, села обратно на ставшую неожиданно жесткой мягкую подушку, сказал:
– Забудь о моем предложении. Забудь… Я, – он зажмурился и зажал в кулаке мокрый край скатерти. – Я не мог такого предположить. Я… Все, Даш, забудь… Я больше ни слова не скажу про сестру. Вот вообще… Можешь мне подзатыльник дать или что похуже сделать, если я вдруг произнесу еще раз ее имя…
Я полностью оцепенела. Ну что я такое сказала, зачем… Обманула не со зла, и теперь он черти что про сестру подумал…
– Кузь, это все не так было…
– Не надо! – он поднял руку, точно успокаивая самого себя. – Тебе тяжело это говорить. Поверь, что мне тоже тяжело это слушать. Знаешь, – он снова повысил голос, чтобы я не сказала больше ни слова. – Я тоже не ангел, согласен. Но мое мудачество никак не оправдывает ни мудачества моего отца, ни блядства моей сестры… И я никогда не стану защищать подобных людей…
– Кузь, послушай меня…
Я сказала это слишком тихо, а надо было заорать или даже кулаком по столу ударить.
– Дай сюда пиво, если не хочешь пить!
Он протянул руку за моим стаканом, но я успела схватить его и прижать к щеке. Это было самое удаленное от Кузьмы место – не дотянется, да и мне прохладный компресс на красное лицо не помешает.
– Можете упаковать нам все это с собой? – выдал Кузьма вернувшемуся официанту, когда тот предложил пересесть за соседний столик. – Я буду очень благодарен.
Потом перевел тяжелый взгляд на меня.
– Кузя, ты все не так понял, – пролепетала я. – Андрей не был моим парнем…
Темный взгляд не просветлел. Мне не поверили.
– Он просто сосед, в детстве мы с ним дружили… Он за мной бегал, да! Но и все… Таська знала, что у меня с Андреем ничего нет. И благодаря ей ничего не будет. Да, ты прав, устроить такое на моей даче свинство, но пусть это остается на совести этих троих. Тебе не должно быть за это стыдно.
Кузьма продолжал буравить меня взглядом. И молчать. Ну скажи ты хоть слово!
– То есть Таська хорошая? – наконец выдал он вопрос.
– Я не сказала, что она хорошая. Но это не то, совсем не то… Скажи, что я должна сделать, чтобы помочь тебе?
Кузьма слишком демонстративно облизал губы. Можно сказать, даже плотоядно… Потому что они у него пересохли!
– Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это отдать мне пиво. Пожалуйста. Я закажу тебе другое. Или вина дома налью. Дай мне пиво!
И я отдала. Оно действительно не пахнет. Или я совершенно потеряла нюх. Нос перестал дышать. Я была на грани – только бы не разреветься. Снова! И из-за чего, из-за чего?
Можно было спокойно зажмуриться, потому что Кузьма не смотрел на меня. Он молча пил пиво, не отрываясь от стакана. Мелкими глотками, но довольно быстро.
– Спасибо. И… Извините за весь этот… За все это безобразие, – добавил он к благодарности официанту, когда тот принес завернутый в фольгу противень для запекания. Хорошо, что, как с пиццами, не упаковал нам керамическую тарелку.
Хорват махнул рукой и даже подмигнул: с кем не бывает, мол. И стало легче. Вообще при всей обходительности, официант совершенно не лебезил перед клиентом. Может, у них так принято – держаться со всеми на равных? Или дело в том, что сам Кузьма ничуть не задирал носа.
– Жаль, не оставить чаевых… – проговорил Кузьма уже за поворотом дома.
– Почему? – спросила я просто так.
Мне было куда важнее проследить, не качается ли Кузьма. Литр пива, может, ему и нипочем, но вот тяжеленный рюкзак за спиной – дело-то серьезное…
– Да я утром пытался оставить чаевые и все не мог понять, чего они мне сдачу суют. Пришлось даже сказать, что это "типы". А сейчас вот прочитал, что у них чаевые в стоимость включены. Говорю ж, они во всем европейцы…
Я не стала интересоваться, почему… Меня это меньше всего сейчас интересовало. Меня интересовало только то, что Кузьма мне так и не объяснил – как мне вести себя с Таськой. Но как снова вызвать его на откровенность, я не знала. Надо просто ждать и брать за руку, когда эту руку протягивают. И пусть лишь для того, чтобы перевести через темную дорогу, но ведь протягивают… Молча.
А что тут скажешь? Я не знаю, какие мысли бушевали в его голове все эти два года. Мысли о предательстве? Отец предал мать, предал сына и… Ну да… Это я в силу возраста не чувствовала себя брошенной. Я не особо-то и помнила те времена, когда у нас была полная семья. Мать при нас не плакала. Никогда. А я плакала. Но один раз. Когда он не позвонил в мой день рождения и даже не прислал подарок. А сейчас вспоминала про отца, лишь раскладывая товар по полкам. Не будь у нас проблем с деньгами, которые приходилось решать именно мне, не вспоминала бы совсем? Наверное, так оно и есть…
Глава 29 «Фрукт»
– Даш, хочешь вина? – спросил Кузьма, выставив бутылки рядком на кухонной столешницы: от стены до… до самой раковины.
Я отвернулась от холодильника, куда убрала мясо.
– А ты хочешь?
– Причем тут я, когда я первым спросил тебя? – разозлился он, и я внутренне сжалась, испугавшись, что он снова заведется на пустом месте.
– Просто зачем открывать бутылку… – начала я философски.
– А зачем тогда было ее покупать? Чтобы она интерьер чужого дома украшала?
Я опустила глаза, но лишь на мгновение.
– Я одна пить не хочу, а тебе после пива вино не в кассу будет. И вообще тебе завтра бегать. Может, лучше спать лечь пораньше?
Кузьма отвернул от меня голову и тяжело выдохнул.
– А я не усну так быстро. Слишком много мыслей.
– Поделишься? – спросила я из вежливости, надеясь, что он оставит все мысли при себе.
– Пошли во дворе посидим! – почти подпрыгнул он от радости, а я от ее отсутствия впечаталась в ледяную дверь холодильника.
Да, да, холодильники и нужны такие большие, двухдверные, чтобы можно было спокойно распять себя на холодном металле, когда атмосфера накалится до невозможного градуса!
Во дворе к этому часу стало прохладно. Стемнело. Когда мы подходили к дому, над горами еще витал розоватый отсвет, а сейчас горы сделались почти черными.
– Сейчас бы сюда фруктов, – мечтательно заявил Кузьма, ломая в принесенное блюдце шоколадку. – Жаль, виноград зеленый.
– А ты помидоры принеси. Некоторые считают их фруктом, – пошутила я.
Почти пошутила. Кузьма, схватив телефон, чтобы осветить себе дорогу на огород, отправился поживиться чужим урожаем.
– Два сорви! Не больше! – крикнула я ему вслед, но не получила ответа.
Все равно принесет столько, сколько посчитает нужным. И вернулась к рассматриванию красной обертки от шоколадки, пытаясь прочитать название – Съмьежек, что ли… А плевать… миндаль, фундук и … ну да, черная смородина… Ни одного слова по-английски, кроме "фрут-микс" я не нашла. Впрочем, шоколад не нуждается в переводе.
И я полезла в телефон, чтобы написать маме – однако первым делом решила посмотреть фотографии церкви, которые утром запостил Кузьма, чтобы выбрать парочку для мамы, и зависла над комментарием, никаким местом не относящемся к модерновым иконам. К комментарию какого-то парня была прикреплена фотка из моего профайла, прикреплена с вопросом: "Твоя новая?". На что Кузьмой был дан короткий ответ – да.
– Какой выбираешь?
Я подняла глаза от телефона: Кузьма чуть ли не жонглировал двумя крупными помидорами.
– Что-то случилось? Что-то дома? Мама? – затараторил он, опустив руки.
– Нет, а что?
– Просто, – усмехнулся он и чуть тряхнул завитком челки. – У тебя просто лицо такое было… Я подумал, ты что-то неприятное прочитала. Хорошо, что все хорошо. Так который?
Он снова держал помидоры у меня перед носом. Который? В ушах безумно трещали цикады, или это так колотилось сердце? Я хотела взять тот, что поменьше, но Кузьма тут же сунул мне в руку тот, что был крупнее, и сел в кресло.
– Томатный сок и шоколад, – протянул он через минуту, которая прошла в молчании, потому что кто-то поедал помидор, а я кто-то злился и не желал говорить. – Сегодня действительно день открытий. Вкусно ведь, да? Охрененное просто сочетание, а не подумаешь… Выходит, помидор действительно фрукт.
– Ага, особенно после пива…
Кузьма подтянул ноги и выпрямился в кресле.
– Даш, всего литр выпил-то, да и то половину вылил на стол. Я трезвый, как стекло. Хочешь, пройду по прямой?
– Не хочу. Ты это по-трезвому написал?
Я сунула телефон прямо ему под нос.
– Чего именно? – кажется, реально не понял он.
– Вот это! – и я ткнула пальцем в вопрос его друга и ответ "да" от него самого.
– А что я должен был ответить? – голос спокойный. Его хозяин явно ни во что не въезжает. – Даш, ты чего…
– А ничего, – процедила я сквозь зубы, с ужасом чувствуя, что губы начинают трястись. – Я пойду спать, ладно…
Я ринулась в ванную и чуть вслух не выругалась, когда вспомнила, что Кузьма убрал ключ, и включив воду, принялась размывать по щекам непрошенные слезы.
– Даш, у тебя все в порядке? – постучался Кузьма, и я крутанула кран, но другой и чуть не вскрикнула от кипятка, полившегося на меня.
– Я сейчас, – наконец справилась я с краном.
– Не торопись, я просто спросил.
Я схватила щетку и выдраила зубы, как будто ела не шоколад с помидором, а какую-то гадость.
– Фрукт… Слива.
За дверью стоял Кузьма с двумя бокалами, в которых темнела хозяйская наливка.
– Я уже зубы почистила, – проскрипела я.
– Так это и хорошо…
Кузьма приблизил бокал к моим губам и пришлось перехватить пальцами прозрачную длинную ножку. Пальцы Кузьмы обожгли мои сильнее кипятка в кране.
– Засыпать надо с прекрасным послевкусием…
Я смотрела на него зло.
– А просыпаться с кариесом.
– Даш, мы все не здоровенькими помрем. Главное, успеть пожить. Давай уже, пей… Завтра вставать ни свет ни заря. За добрую ночь!
И он поднес свой бокал к моему, и я, вздрогнув от легкого перезвона, поспешила сделать глоток. Кузьма продолжал следить за мной поверх бокала.
– Даш, сделай глоток побольше, чтобы в полной мере прочувствовать сливовый вкус.
– Я и так его чувствую, – пробормотала я, но все же подчинилась приказу.
Сладкая терпкая слива заполнила все мое существо. Сколько было в бокале? Да сто миллилитров от силы – баночка-то была совсем крохотной. Но мне наливки оказалось предостаточно, чтобы пропустить поцелуй Кузьмы. Такой же неожиданный и краткий, каким он поцеловал меня, когда ему было двенадцать лет. Я разжала пальцы – к счастью, Кузьма успел подхватить бокал.
– Спокойной ночи… – сказал он просто, никак не прокомментировав мой ступор. И главное – свой поцелуй.
Я резко отвернулась, даже не пожелав ему доброй ночи в ответ, и шагнула в сторону своей комнаты – даже мысленно не называя ее спальней, но на пороге пришлось обернуться, потому что Кузьма спросил:
– Вкуснее, чем пиво, верно?
Верно? Что? Поцелуй?
– Я пива не пила, – прошептала я, не в силах говорить громко.
– Скажу честно, немного потеряла. Это, – он поднял пустой графинчик. – Небо и земля. Мне даже не хочется открывать их вина…
– Наверное, похожее можно купить? – продолжала я все еще тихо.
– Наверное, – он тоже не повышал голоса. – Завтра посмотрим. Поищем. Найдем.
– Спокойной ночи, – наконец заговорила я громко.
И так же громко закрыла дверь.
Что это было? Зачем?
