Текст книги "Влюбленные антиподы (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 62 «Матрас»

– Ты зачем переставила мой товар? – напустилась я на напарницу.

Напустилась пока тихо, но в интонацию вложила довольно много смысла.

– Ты неровно поставила коробки.

Неровно, ага! Да я их двадцать раз переставила, потому что, черт возьми, у меня сдали нервы. С утра прокладка оказалась чистой. Чего удивляться – пятый день на исходе, и я на радостях позвонила Тихонову. Он обещал забрать меня от метро, а два часа назад снова полилось, да еще так обильно, точно в первый день.

– У меня все ровно. И, пожалуйста, не прикасайся к моему товару.

Ничего не хочу про нее сказать плохого, но она – особа не очень далекая. Как, впрочем, и я сегодня. Это будет ужасно… Подумает, что я специально ему наврала. Черт! Я еще и прокладку не взяла. И вместо обеда бегала в магазин за новым нижним бельем, где выбрать оказалась не из чего. Все дешевое и некрасивое. Пусть бы подороже, да простое и качественное. Так нет же… Дешевая красота берет штурмом непробиваемую стену. Но не Кузьму Тихонова! Как же теперь выкрутиться, как?

Я выкручиваюсь уже который день, увиливая от доверительных бесед с мамой на кухне и в кровати с сестрой. Почему до них не доходит, что моя личная жизнь их не касается. А с этими бесконечными "делами" она скоро не будет касаться и меня саму!

– Привет.

– Привет.

Кузьма ждал меня, облокотившись на белый капот своей Бэхи. Сейчас он отступил от одной красотки, чтобы заключить в объятия другую… Красотку, я на это надеялась, проведя в туалете магазина приличное количество свободного времени.

– Голодная? – спросил он, едва коснувшись моих губ, явно не желая ужинать помадой.

Я не стала врать. Ответила, что голодна. Но не стала уточнять, что оставила себя без обеда. Сожрала на ходу шоколадку и все. Утром был бутерброд с хорватским сыром и хорватской колбасой, а днем – шоколадка "Милка", только не хорватская, увы…

– Здесь есть какое-то кафе. Пойдем?

Мне какая разница… Разница как раз в том, что мы не мокрые после моря, а замерзшие после улицы. Мне даже не сразу захотелось снять куртку. Лето, блин… Но потом я потерла руки и стало теплее… Нет, стало тепло, когда мои пальцы оказались в теплых ладонях Кузьмы. Между нами стол, но кажется, что его нет. Как и людей вокруг.

– Ваш заказ. Приятного аппетита.

Только приятностью от девушки не веяло. Странно – может, устала к концу рабочего дня или ей не понравились наши сцепленные пальцы…

Блюдо тоже не выглядело аппетитным. Брать шаверму на тарелке оказалось большой глупостью. Пару листочков того, пару кусочков сего… И только вилка с ножом были в одном экземпляре.

– Привыкла к хорватским порциям?

Рот Кузьмы скривился в доброй усмешке. Я кивнула, не раздумывая. Если и не привыкла, то уж точно скучаю. Особенно по вкусу овощей… Тут все казалось безвкусным. Или таким и было. Но голод не тетка, а лютый зверь, и я все смела и чуть-чуть не икнула, такой пересушенной оказалась куриная грудка. Кофе мы не брали. Заказали смузи, совершив очередную глупость. Оно на вкус оказалось абсолютно химическим.

– Даш, не допивай. В машине есть вода.

Но мы не сразу пошли в машину. Зашли за тортиком. Маленьким, но многообещающим – медовик не может быть невкусным. И он не был. Я даже пальцы готова была облизать, но Кузьма перехватил их, и я с трудом сдержала крик, когда он коснулся первой крошки горячим языком. Рот наполнился кофейной слюной, но я боялась сглотнуть, боялась дышать и боялась упасть в обморок прямо тут, на кухне, не дойдя до матраса, который, как я успела заметить, был аккуратно застелен. Интересно, мне удастся его примять. Новые кружева дымились, но в них, вместе с моим желанием, вытекала и незваная кровь. Сказать ему сейчас или… Шестой день, да постирает белье!

– Я пойду вымою руки?

Полувопрос, полупросьба, полумольба… Мне нужно было попасть в ванную и я в нее попала. Вымыть руки и не только, скатать трубочкой прокладку и спрятать в кулак, а потом успеть сунуть во внешний кармашек сумки. Фу, смогла! Теперь бы не оплошать на матрасе. Сколько у нас есть времени? За окном еще отголоски белых ночей, но уже сумерки. Домой добираться час…

– Это мой первый полумарафон!

Тихонов, я тебя убью!

Но он держал одной рукой меня за талию, а второй перебирал ленты медалей на прибитой к стене вешалке, выполненной в виде его имени, оригинальненько.

– Это трейлы, это за Белые ночи… Э… Да.

Он не смог договорить ничего, даже моего имени – я впилась ему в губы, умоляя заткнуться… И он бросил медали и взялся за меня – обеими руками, лишая меня одежды с такой скоростью, будто та на мне горела. Кожа под ней уж точно пылала, и каждое его прикосновение отдавалось в теле дрожью, а в горле стоном, который снимали с моего языка его жесткие губы. Да, нежности в его поцелуях не было ни на грамм. Я с ним полностью согласна: терять время на раскачку после недельной голодовки – себя не любить. Любить надо друг друга и быстро, пока не совсем стемнело и – всякое возможно в его объятиях – пока не закрыли метро.

– Даш…

Я с трудом приподнялась с матраса и, уставившись на его руку, выдала:

– Шестой день. Вымой руку и возьми полотенце…

Он не двинулся с места. И не отвел взгляда, а потом просто провел пальцами по моему бедру, оставляя на полоске белой кожи едва заметный кровавый след.

– Я лучше тебя потом в душ засуну, врушку…

– Я не врала, – успела выкрикнуть я до поцелуя и закончила уже после него: – Так получилось…

– У тебя всегда так получается! – рассмеялся Кузьма и снова скользнул пальцами в мое бушующее красное море. – И сейчас все получится… А для остального есть Ариэль…

Я хотела рассмеяться, но не успела – пришлось заменить смех протяжным стоном. Это не отдельный дом на отшибе, здесь соседи могут постучать по батарее, но мне плевать… Я вцепилась Кузьме в плечи и нашла губами запретное место – мочку его уха.

– Даша… – он снова с трудом выговорил мое имя, а я звать его по имени даже не пыталась.

Имена не важны, когда есть губы, руки и желание слиться воедино. Пусть всего лишь до темноты, зато полной – я лежала с закрытыми глазами и не желала их открывать. Встать я бы все равно не смогла – меня придавила к матрасу тяжелая мужская рука. Я провела по ней дрожащими пальцами до самого плеча и не нашла на ощупь старой кожи: неделя прошла, он успел сменить шкуру.

– Позвони маме, – прошептал Кузьма мне в ухо. – Скажи, что приедешь утром, – добавил он раньше, чем я сумела разлепить пересохшие губы для хриплого "зачем?"

Мне хотелось остаться, но я не могла…

– Я обещала бабушке приехать завтра на дачу.

– Это будет завтра. Я разбужу тебя в шесть и отвезу на дачу. На мою работу можно и опоздать.

– Кузь, я… Мне… Надо…

Что-то сказать, но я не знала что. Давление его руки на мою грудь увеличивалось. Может и хорошо – иначе бы из нее выпрыгнуло сердце.

– Мне надо домой. Ну… Мама не поймет такого…

Рука исчезла. И Кузя исчез – я перестала чувствовать плечом его плечо и села. Он тоже сидел – только по другую сторону матраса.

– Чего не поймет? – он смотрел на меня искоса и исподлобья. Зло. Очень зло. – Чего не поймет, я тебя спрашиваю! – он почти рычал. – Что ты осталась на ночь у парня? Но при этом поймет, что ты просто забежала к нему после работы трахнуться? Это она поймет?

Я сжала губы и опустила глаза.

– Ну, а ты звал меня разве не за этим?

– Это ты позвонила… – Он отвернулся.

– Ты привык, что девушка остается с тобой до утра, да? – спросила я совсем тихо.

Даже, кажется, уже не шепотом, а одними губами. Как же он услышит вопрос спиной? Но он услышал.

– Какое тебе дело до других, когда я попросил остаться тебя?

Какой же у него низкий голос… Как у медведя. А тело-то тощего козла!

– Есть дело…

– Какое?

Но я не могла ему объяснить. Неужели будет пытать? Но нет, он перегнулся через матрас и, схватив меня за плечи, перетащил к себе на колени. Я смотрела Кузьме в лицо – еще чуть влажное – и чувствовала лопаткой его новое желание. Во мне тоже все горело. Пожар даже не успел затихнуть.

– Раньше я хотел просто трахать баб, а теперь мне хочется обнимать… тебя, – добавил он быстро. – Может, я повзрослел?

Я лежала и молчала. Только сильнее втягивала в себя лопатки, чтобы не сделать ему больно.

– Я признался матери, что затащил тебя в постель. Она сказала, что я мудак. А я не мудак, Даша.

– Не мудак. Это я тебя затащила. Значит, это я – сучка.

– Хорошо так поговорили! – усмехнулся Кузьма и перекинул меня на матрас, не в силах больше сдерживать свою мужскую природу.

За окном темнело, темнело перед глазами, темнело в мыслях…

– Дай мне телефон, – попросила я, когда вернула себе возможность говорить, но, вспомнив про мусорку в сумке, вскочила первой. – Я сама.

Сама скажу то, что давно пора было сказать, да повода не было:

– Мам, уже поздно. Я не поеду домой, – Она ничего не ответила. – Кузя отвезет меня утром на дачу, а вечером я приеду в город на электричке.

– Хорошо, – сказала мама сухо и закончила на этом разговор.

Да плевать!

Я вернулась к измятому матрасу и опустилась на него коленями. Как хорошо – падать с него некуда.

– Зачем тебе матрас, когда есть диван? – спросила я наконец.

– Купил, когда мать здесь жила. А потом привык. На диване я работаю.

– Как это?

– Валяюсь с ноутбуком. Поговорили?

Я мотнула головой.

– Она выслушала и сказала: хорошо.

– Ну хоть сукой не назвала, уже хорошо!

Он со смехом повалил меня в подушки. Вернее, между ними – они как-то переместились на края самостоятельно или не совсем самостоятельно, а под натиском наших тел.

– Кузь, зачем ты признался маме? – спросила я, удержав его голову в ладонях, в миллиметре от своих губ.

– Потому что ты призналась своей. Как-то глупо отпираться, точно мы делаем что-то запретное…

– А почему она злится?

– Потому что Дашу нельзя оттрахать и выставить за дверь. А я собственно это и не делаю, кажется…

Я напрягла руки и так и не позволила ему себя поцеловать.

– Даш, ну что я еще должен сказать?

– Ничего, абсолютно ничего… – я и впилась ему в губы и даже сумела подмять Кузьму под себя.

Это ведь я, я затащила его в постель и в отношения, от которых он так удачно отбрыкивался лет так десять.

Глава 63 «Чай»

– Почему завтра не можешь? – спросил Кузьма в телефон, не доехав одной улицы до нашей дачи. Специально остановился, чтобы позвонить отцу и сказать про меня. – А кто-то другой может с ней встретиться? Нет, послезавтра Даша не сможет. Позвони своим кадровикам, они все сделают. Твое какое дело… – он прикрыл глаза и беззвучно пошевелил губами. – Я не хамлю! – сказал Кузьма довольно громко. – Я пытаюсь решить проблему, которая вообще не проблема. Ну что ты в одну кучу?! Я не был у Таськи, потому что она не хочет меня видеть. Хорошо, скинь мне телефон и имя. Даша сама ей позвонит. Пап, спасибо. Да, я зайду, как только Таисия Борисовна соизволит меня позвать. Я ничего не сказал и не скажу Шаровой, хотя хотел, честно. Пап, то у тебя минуты нет, то ты целый час полощешь мне мозги… Отлично! – Кузьма чуть не сунул телефон мимо держателя. – Теперь меня послали на… – он произнес это слово одними губами, – оба родителя. Зашибись!

– Не надо было звонить…

– Надо было, Даша, надо! – он повернулся и сжал мне плечи. Глаза в глаза. Какие же они у него бездонные и ничего-то в них не увидишь. Слишком мутные. – На моем отце свет клином не сошелся. Ты в любом случае уходишь из своего дебильного магазина. Мы найдем тебе нормальную работу по специальности. Да хоть в нашей конторе. Я прямо сегодня с ними и переговорю.

– Ты завтракать будешь? – я оборвала его монолог, устав чувствовать себя полной идиоткой.

Хотя умная моя часть понимала, что я встала поперёк горла его родителям, потому что не пара их сыну. И Кузьма так же думает – вернее, в том виде, в каком я сейчас, я его не устраиваю тоже. Такую друзьям не представишь: привет, это Даша, она умеет очень ровно ставить товар на полки…

– Нет, я на работу опаздываю, – отказался он от совместного завтрака. – И бабушку твою смущать не хочу.

Или смущаться чужой дачей и ненужными вопросами от совершенно чужой бабушки. Я его понимаю. Самой до ужаса неловко перед встречей.

И все же он зашел. На минуту. Чтобы поздороваться.

– Созвонимся! – бросил тут же и отчалил.

– Дарья, почему ты мне врала про Кузьму? – спросила бабушка, не успела белая машина исчезнуть за поворотом.

Как же я боялась этого вопроса! У меня даже холодок пробежал по спине. Я пыталась не опустить глаз, но не получилось.

– Я не лгала… – Уж бабушке я никогда не лгала. – Тогда у меня действительно ничего с ним не было. Я теперь есть, – я наконец сумела поднять вверх тяжеленный подбородок. – И мы ни от кого это не скрываем. И мне обидно, что все на нас злятся. И вы, и его родители. Почему бы вам всем просто за нас не порадоваться…

– А есть чему радоваться? – почти что перебила меня бабушка, продолжая буравить внимательным взглядом, как в детстве.

– Да, есть. И мне обидно, что вы вот так со мной!

Но мне стало куда хуже, когда вечером к нам завалился Андрюха. У меня аж сердце в пятки провалилось. Он примчался из города – он так никогда не ходит на даче. И вообще утром его машины не было – я еще порадовалась – да и дом выглядел закрытым. Как его бабушка умерла два года назад, так они здесь бывают только наездами. Так, на шашлыки большой шумной компанией поорать песни до утра. Дебилы!

– Твоя мама попросила тебя забрать.

От этого сообщения у меня просто перестали ходить ноги. И я, точно на ходулях, вытолкала Андрюху на крыльцо и дальше – к калитке. Мы не говорили с мамой после того звонка. Я просто кинула ей сообщение, что уже на даче и у бабушки все хорошо.

– Ты для этого сюда притащился?

Я пыталась сдержать злость. Он не виноват. Он явно бросил какие-то дела в городе…

– Да, твоя мама попросила приехать. Я не мог ей отказать.

Или не захотел? Чего так уставился? Теперь у меня точно сорвет крышу!

– А я вообще не собиралась никуда ехать! У меня завтра выходной.

Андрюха сунул руки в карманы джинсов.

– Дашка, за что ты на меня орешь? С матерью разбирайся!

– А ты мог не переться сюда, а сначала хотя бы позвонить мне!

Да, я не имела никакого права на него орать.

– Твоя мать как раз предупредила меня, чтобы я не смел тебе звонить. Я не знаю, что ты там натворила…

Мое лицо сделалось маской. Скулы точно свело!

– Из дома ушла! – выпалила я, поняв, что прошедшее время легко заменить на будущее. Я домой не поеду. Ни в жизнь! Что вообще за фигня происходит?

– На дачу?

Он точно не въезжает.

– Нет. К парню.

– Да я знаю. Мать проболталась. Я просто так спросил. Думал, что ответишь. Вдруг соврешь.

– А чего мне тебе врать? Я вообще никому не вру. Короче, я никуда не еду. Извини, что тебя сорвали. Это идиотизм какой-то!

– А это действительно дурь! – Андрюха растопырил карманы еще шире. – Он бросит тебя, как только ты ему надоешь.

Андрюха сделал паузу. Ждет ответ? Не дождется!

– Знаешь, Даш, я слишком давно тебя знаю, поэтому никогда не поверю, что он долбанной Хорватией тебя купил. Но это тупик, Даш. Зачем он тебе? Себя не уважать…

– А я твое мнение спрашивала? Ты, блин, чё лезешь? Завидно? Завидно, что он смог, а ты нет? Поищи по своему уму девку, а от меня отстань, понял?

Какое счастье, что бабушка вышла в этот момент на крыльцо и позвала меня в дом. Этот дебил еще потоптался немного во дворе и наконец шарахнул калиткой.

– Бабушка, посмотри, Андрей уехал?

Он уехал, фу…

– Матери позвони.

– Не буду, – буркнула я.

Как еще не заорала. У меня внутри все ходило ходуном. Сейчас бы с бабушкой не поругаться.

– Знаешь, я поеду в город.

– И правильно. Поговори с матерью на кухне.

– Я не поеду к ней! – отрезала я. – Я поеду к Кузе.

И я действительно поехала. На электричке. И была в городе в девять вечера. Я послала ему уже пять сообщений, два раза звонила. Трубку он не брал. Куда теперь податься? Пойти даже не к кому. Как же так… Огромный город, а у меня в нем никого… Завалиться в какой-нибудь клуб? Денег, может, и хватит до утра, но в таком виде меня туда не пустят. Черт! Тихонов, блин, ответь ты уже!

Половина десятого. Была не была! Поеду к нему. Приехала. Позвонила в звонок. Никто не ответил. Буду сидеть на лестнице под дверью. А что мне остается?! Бабушке я позвонила еще с вокзала, сказала, что у меня все хорошо, и мы с Кузей встретились. Машке я тоже бросила сообщение, что домой не приду, не ждите. Домой не приду, а куда приду, не знаю…

Начала бродить вокруг дома и наткнулась на припаркованную Бэху. Номер я запомнила. Что за фигня? Тихонов дома и не открывает? Я снова поднялась на этаж и позвонила. Звонила долго, как идиотка. Не может же он спать и не слышать! Потом снова набрала его номер. Тишина. Половина одиннадцатого. Что делать? Черт… Он ведь мог поехать домой навестить Таську и остаться там ночевать. Но почему без машины? Так, может, отец забрал его по дороге. А телефон? Четыре часа не брать его в руки? Или он меня игнорирует? Но за что? Мы же не ругались с утра.

Я взгляну на свой мобильник – он почти разрядился. Я еще могу успеть на последнюю электричку и вернуться на дачу. Ничего, бабушка поймет. И я пошла в сторону метро бодрым шагом. Потороплюсь, успею…

– Даш, ты не спишь?

Я машинально ответила на звонок, даже не взглянув, кто звонит, хотя ведь не собиралась говорить с матерью. К счастью или к несчастью, это была не она.

– Ты что, на улице?

Это Кузьма, наверное, услышал городской шум.

– Да, а ты где?

– Я дома, – ответил он просто.

Дома, да?

– Интересно, у кого?

– Это к чему сейчас вопрос? – понизил голос Кузьма.

А я наоборот повысила его:

– К тому, что я только что была у тебя. Ты мои сообщения не читал?

– Нет, я только звонки увидел. Пропущенные. Много. Ты сейчас где и почему в такой час?

– Ты не ответил мне, где ты? – спросила я уже с вызовом.

И в такой же вызывающей позе стояла сейчас под фонарем, оттопырив левой рукой карман куртку – в кармане лежал мой кулак.

– Дома. Две минуты как вошел. Ты где?

– Я сейчас приду! – отрезала я и сунула телефон в карман, чтобы не отвечать на звонок, если решит перезвонить.

Не перезвонил. Но встречал меня у подъезда. Понять, что я в той же самой одежде, было не сложно.

– Даша, что случилось?

Я ничего не смогла ответить. Бросилась к нему, уткнулась в грудь и разревелась. Вот прямо на улице. И в голос. Он сначала прижал меня к себе, а потом отстранил.

– Даша, что случилось? – повторил он уже громче.

– Я поругалась с мамой.

Мы поднялись в квартиру. Я уселась на кухне смотреть, как он спешно заваривает чай.

– Извини, я перебрал сегодня. Туго соображаю. Но у меня не просто получился выпад из виртуала в реал, у меня прямо-таки хардкор.

Босс, без предупреждения, устроил им "тимбилдинг-ивент" – собрал всех после работы в баре без телефонов, чтобы они пообщались друг с другом. Я рассказала Кузьме все. Даже про Андрея.

– Я должен ревновать или не должен? – повернулся он ко мне с чаем.

Чашка чуть дрогнула, но приземлилась на стол все же не в чайную лужу.

– Как хочешь, – я подняла на него глаза. – А ты умеешь ревновать?

– Повода не было проверить.

– Так и сейчас не было. Как мама так могла?

Я действительно ждала от него ответа.

– Даш, родительская любовь очень странная штука. Она как мед: вроде есть, а вроде ее и нет. Но зато предки свято верят, что только они знают, как и с кем нам жить. Оставайся у меня, без проблем. Но, – Кузьма усмехнулся и нервно передернул плечами, – проблему-то это не решит.

Его глаза слишком блестят. Он пьян и прилично. Просто не качается, но бред несет. Предложит ли он мне остаться утром?

– Хочешь выпить? Что-нибудь покрепче чая?

Я отказалась, и он сел напротив.

– Я предупреждал тебя, что мы огребем от родственников по полной программе. Вот – получите, распишитесь.

Я сделала глоток и вернула чашку на стол.

– Ты жалеешь?

– Я – нет. У меня это только еще одна капля в океане ненависти. А вот у тебя дома до меня все было хорошо.

– Я разберусь.

– Когда? Завтра?

– Мне нужно твой рюкзак взять… – начала я осторожно.

– Даш, я серьезно сказал. Ты можешь здесь жить. Я не против. Но мама есть мама.

Но глаза от меня спрятал.

– Я… Даш, я ничего тебе не обещаю. Это было бы глупо… Но пока живи. Да, отец позвонил. Сказал, чтобы ты приходила завтра к двум часам. Ее зовут Елизавета Владимировна. Не знаю… Давай утром купим тебе что-нибудь… – он поджал губы. – Одеть.

– У меня есть, что надеть, – расправила я плечи. – Костюм для экзаменов. Я съезжу домой.

– И это правильно.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Потом Кузьма поднял чашку с чаем.

– Ну, за начало новой жизни… Любой опыт полезен…

Я подняла свою. Мы чокнулись. Нет, мы действительно чокнулись…

Кузьма вдруг вскочил, чуть не облившись недопитым чаем. Сунулся в кухонный шкафчик, достал ключ и потребовал от меня связку с моими ключами.

– Я обычно прихожу с работы очень поздно.

Пока вытаскивала брелок, раза три роняла сумку. Наконец Кузьма нацепил на кольцо новый ключ и протянул мне.

– Иногда обстоятельства выше нас, но мы обязаны быть выше обстоятельств.

– Спасибо, Кузя.

Я спрятала ключи в сумку и осталась держать ее на коленях.

– За что мне-то спасибо?

Я молчала.

– Это тебе, Даша, спасибо, что пришла.

Мне нечего было ему ответить. Что говорить? Я постараюсь не разочаровать ни отца, ни сына. Это будет сложно. Но кто сказал, что жизнь легкая штука? Особенно, когда в ней возникают отношения и причинно-следственные связи.