Текст книги "Влюбленные антиподы (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Глава 58 «Перчинка»
– Даш, ну чего мы еще не делали в Слано? – спросил Кузьма на утро третьего дня, когда я залезла на пляже под душ, как была в футболке и шортах, а мы сбегали всего-то до монастыря и обратно, три километра от силы.
Мы не говорили про завтра. Вот что мы не делали! Кузьма трындел в эти дни больше обычного, чтобы не возникло ни одного неловкого момента, вызванного затяжной паузой. Мы прокатились на водной мотоцикле. У меня даже получилось проплыть на доске, не огрев ни себя, ни его веслом. У меня стало хватать дыхания до буйков и обратно. У меня только не хватило времени свыкнуться с мыслью, что все хорошее, которое пусть в чём-то и плохое, заканчивается без предупреждения. Да, я знала число, время и место, где все закончится, но никто не предупредил меня, что это будет так больно.
– Ты не вытащил из моря ни одной медузы! – лучше отшучиваться.
Лучше… Но не легче. И я подняла голову, чтобы ледяные струи смыли с лица горячие слёзы.
– Так вылезай скорей из душа и пошли ловить!
И мы пошли, сдирая на ходу прилипшую к телу одежду. Купальник сидел на месте, уже мокрый, и встреча с морем далась легко. Но будет ли таким же легким прощание? Завтрашнее…
– Ты видишь хоть одну медузу? – крикнул Кузьма.
А я ничего не видела. Я жмурилась, но не от воды. У меня в глазах оказалось довольно собственной соли. Ёлки-палки, ведь встала сегодня человеком! И думала – я большая и по пустякам не реву!
Вчера медузы плавали по всей поверхности залива – белые полупрозрачные кружки, к которым я так и не решилась притронуться. Они появились из ниоткуда и, похоже, так же тихо сгинули отсюда. И мы уедем незаметно для окружающих – только официанты заметят наше отсутствие – и тихо разбежимся. Как будто ничего и не было. И этой Хорватии, и этого моря, и этих медуз не было и нет.
Но день был и будет самым обыкновенным: йогурт, пробежка, купание, лежание на шезлонге, мороженое, купание, прогулка до лежбища морских ежей, чтобы обсохнуть для обеда, салат, бокал вина и потом то, чего мне больше всего будет не хватать…
Я лежала у Кузьмы на груди, слушая, как его сердцебиение замедляется до нормального. Мое же сердце по-прежнему бешено стучало в ушах, и я не слышала, что Кузя говорил мне… или просто так, чтобы я не спросила его про завтра. Зря боится – не спрошу. Я знаю, что будет сегодня, когда с гор спустится непроглядная тьма – мы разольём по двум рюмашкам остатки домашней наливки, этого хорватского приворотного зелья, чтобы последний его глоток отвратил нас друг от друга не только физически, но и духовно. Я не хочу думать про завтра, не хочу! Сердце Кузьмы бьется с моим врозь и ничего с ним не поделаешь…
– Эй, чего не отвечаешь?
Он даже подтолкнул меня плечом, и я приподнялась. Он спрашивал, а я не слышала. Я слушала сердце. А сейчас подскочила и села с немым вопросом на лице – что?
– Мы забыли сделать одну вещь.
– Какую? – спросила я тихо: хитрое выражение его лица вселило в меня смутное опасение…
– Сходить поужинать в соседний ресторан.
– Зачем? Мы у этих не все попробовали.
– Для разнообразия.
Какое верное слово – "разнообразие", и бабы у тебя каждую ночь разные для разнообразия…
– Давай вставать! – он спустил с кровати одну ногу. – Ну чего ты на меня уставилась с такой серьезной миной? – И вдруг сам сделался серьезным. – Даш, все хорошо?
– Да, – отрезала я и быстро нашла объяснение постной роже. – Я просто думаю, когда мы устроим грандиозную стирку…
– О, боже… Даш, ну реально, блин… Сюда уборщица придёт. Если тебя это так волнует, то я оставил на неё деньги…
Я сразу напряглась.
– Может, ты и за дом платил?
– Нет! – теперь уже отрезал он. – Не пытайся подловить меня на лжи. Не выйдет. Я тебе ни слова неправды не сказал за весь отпуск.
– А скажешь? – вырвалось у меня нечаянно.
– Да! Прямо сейчас скажу, что вытащу тебя за волосы из кровати, если не пойдёшь одеваться! А правда – вытолкаю пинками!
И он действительно потянулся ко мне ногой, и я быстро спрыгнула на пол.
– Платье?
– И обязательно шляпку… И шпильки… За отсутствием оных разрешаю идти по гравию босиком. Даш, ну оденься уже! Нам действительно надо все выстирать, чтобы не тащить рюкзак грязного.
– Не высохнет…
– До двух часов дня? Смеёшься!
Я не смеялась. Мне становилось грустно. Заранее. Я ненавидела эти "два часа дня", да и все предшествующие им, потому что они были последними. Так же сильно, как раньше желала вернуться в Питер, так сейчас мечтала разбить Кузькин айфон и выключить чертов будильник. В чем дело? В Тихонове, в его постели, в море… Нет, в том, что я не хочу запрыгивать в беличье колесо, из которого меня выдернули. Из которого меня выдернул… Кузьма.
Мы добрались до конкурирующего ресторана – может, не расфуфыренные, но точно малость приодетые для последнего ужина, но, увы и ах…
– У нас нет мест, – улыбнулся официант во все ряды своих акульих зубов.
Почему акульих, да потому что ресторан был рыбным! Хотя, судя по выставленному на улице меню, подавали там не только рыбу.
– Надо утром звонить и бронировать на вечер. Вас записать на завтра?
– Завтра нас здесь не будет, – ответил Кузьма равнодушно, а у меня защемило сердце.
– Очень жаль, – ответствовал официант.
Знал бы он, как мне жаль…
– Ничего, традиций, как говорится, нарушать нельзя! – улыбнулся Кузьма, когда мы подошли к увитой цветами арке нашего единственного ресторана.
Мы сели на улице – на то место, где мы еще не сидели. Прикипать к месту нельзя – как и к человеку. Да что в нем такого?! И в ресторане и в том, с кем я сюда прихожу уже который день?! На лице Кузьмы ни налета грусти. А чего ему переживать-то? Он предложил на время разделить с ним трапезу и постель. Я согласилась. Так чего мне сейчас надо?
Надо выбрать, что я хочу съесть на ужин… А я ничего не хочу. У меня сейчас все встанет поперек горла.
– Осьминога?
– Чтобы меня стошнило, да? – шепотом, но грозно отбила я дикий выпад Кузьмы, и даже почувствовала, как заныл мой испуганный живот. – Я сейчас вообще возьму хлеба и воды. Из-под крана.
– Дома и то, и другое вкуснее. А тут бери мидий! Ну?
– Гамбургер. Я хочу гамбургер! – выдала я, хотя по-прежнему не хотела ничего, кроме одного: чтобы завтра никогда не наступало.
– Ты меня не перестаешь удивлять, Дашуль! – покачал головой Кузьма. – Приехать в Хорватию и взять гамбургер с картофелем фри… Это просто фи…
– А я хочу! – я бы даже топнула ногой, но сейчас я держала ее на весу на перекладине стула, и она у меня застряла.
– Желание дамы закон для кавалера! – изрек Кузьма.
Ах, если бы… А что если я попрошу продлить отпуск, ты согласишься? И я почти задала ужасный вопрос… Или я оправдывала свою нерешительность расторопностью официанта, который подлетел к Кузьме за заказом в долю секунды после того, как тот захлопнул меню. Кузьма попросил гамбургер для меня и для себя – пиццу. Солидарен, блин! Согласился бы ты со мной в другом… Нет, мне это не нужно. Мы не подходим друг другу, мы разные… И я ему не нужна. Ему не нужны отношения, а для безответственного секса у него имеются более искушенные в этом деле подружки, которые точно не попросят на ужин гамбургер.
– Что это? – ответ на этот вопрос интересовал нас обоих.
На тарелке, присыпанной мелко накрошенным зеленым луком и веточками петрушки лежала обычная жареная картошка с горкой нашинкованного репчатого лука и отдельно – томатного соуса, а половину тарелки занимала плоская лепешка – обыкновенная котлета, на которую наступил слон.
– Ты сама от итальянской кухни отказалась! – не скрывал улыбку Кузьма, победно глядя на свою толстенькую пиццу с ветчиной, колбасой, оливками и острым перцем. – Могу поделиться.
И протянул мне стручок острого перца. Я взяла и под его испытующим взглядом поднесла ко рту. Ничего, у меня отпуск с перчинкой. Я его еще щедро запью в Питере соленой водой ночью в подушку.
– Даш, не надо…
Он говорил о перце, который был уже у меня между зубами. А я мечтала, чтобы он сказал о другом: не плачь! Нет, он даже на секунду не думает, что я буду плакать. И я не должна плакать. Разве можно рыдать над подарком, который сама же и выклянчила? Можно, если ты полная дура… Только полные дуры жрут перец целиком.
– Даш, запей!
Кузьма протянул мне даже не стакан, а половину бутылки воды. Видимо, на лице у меня в тот момент отразился весь спектр моих чувств к нему. Но этот пожар залить простой водой не получится…
– Давай пива!
Он действительно рванул в бар, не подзывая официанта, а я кусала губы, наивно полагая, что так огонь не вырвется наружу, но он видимо пошел у меня ушами. Они уж очень горели, я это прямо-таки чувствовала.
– Пей!
И я отхлебнула, снова из горла. Только потом отдала бутылку официанту, и он, бедный, наполнит бокал, с которым бежал за Кузьмой. Ничего-ничего, знай наших! Вернее, не забывай… Он забудет… Нас таких тут достаточно… И Кузьма забудет… У него таких, как я…
– Даш, тебе легче?
Я кивнула. Во рту – да, легче. На сердце совсем тяжело.
– Тогда ешь свой гамбургер… Хотя вот, – и он протянул мне отломанный кусок пиццы, с которого снял все острое.
Я взяла, съела и не разревелась. Вернее, глаза блестели, но Кузьма прекрасно списал все на дурацкий перец. Но все же именно он мне его предложил. Предложил-то он, а взяла-то я сама… Сама виновата, самой и расхлебывать…
– Дашка, что было самое лучшее в отпуске?
Мы поднимались в горку. Он держал меня за руку и тащил вверх, точно буксир баржу. В этом движении не было никакого интима, как и в вопросе. Мне хотелось в это верить. Не хочет же он действительно услышать от меня в ответ – секс. Он же понимает, что это было не самое лучшее – во всяком случае в начале. Но прелюдия может испортить все послевкусие. И в Питере я буду думать про наш первый раз, вспоминая Кузьму Тихонова, а не про последний, к которому мы шли – тяжело, в горку, а потом бегом через дорогу, пока фары от бешено несущихся по серпантину машин освещают еще темные горы за поворотом.
Нет, мы еще не подошли к дороге. Еще есть время для ответа. Но есть ли оно для размышления? Нет, надо выдавать первое, что приходит в голову. Оно всегда самое верное…
– Стены Стона.
– Смеешься?
Он смеялся, а я говорила серьезно.
– Да, ты заставил меня сделать то, чего я не хотела. И то, от чего я действительно получила кайф…
– Поедешь со мной в сентябре?
Я замерла. Наверное, кончился подъем и буксир сдал назад. Самую малость, но ее хватило, чтобы упереться мне в живот и схватить за талию, чтобы удержать… Нет, нет, не меня… А себя, от падения кубарем вниз. А он явно слетел, с катушек…
– Издеваешься?
Да, тем что сейчас так близко, а завтра будешь ужасно далеко… А в мыслях мы уже давно врозь. Послезавтра начинается привычная жизнь, которая была у меня до тебя, а у тебя до… Нет, просто была, есть и будет… Без меня!
– Почему же… Там можно два километра пробежать. Ведь не финиш главное, а участие… Ну и…
Ну и? Снова вместе? Ведь ты не об этом подумал.
– Может ты до сентября вспомнишь, что не успела сделать в Слано за десять дней… Да какие десять? Девять… Да и девяти не было. Ты два дня продулась на меня…
Он замолчал. Точно сдулся его внутренний воздушный шарик. А мой никто так и не надул, а у меня самой перекрыло дыхание, даже для простого ответа… Да?
– Можешь не отвечать сейчас. Предложение остается в силе. На пару недель точно. Потом надо будет покупать билеты. И отель снять на пару ночей. Думаю, вырваться на три-четыре дня будет для нас не проблемой. Пятый курс, чему там учиться уже…
Учиться считать удары сердца, не держа палец на пульсе. Нить разговора я уже упустила…
– У меня еще работа… – сказала я голосом полной дуры.
– Ну… Это я решу как-нибудь с твоим боссом…
– Кузя, ты о чем?
– Поговорим об этом в самолете, договорились? Такой классный вечер… Не хочу тратить его на всякую херню… У нас отпуск, – и через секунду добавил: – Пролетел…
Я молчала. Я не знала, что сказать. И я не понимала, о чем говорит он. Лучше бы целовал. Но он не поцеловал, а убрал с талии руки и снова сжал пальцы.
– Пошли, Комарик…
О, черт… Он так называл меня в детстве. Я забыла… А он вспомнил! С чего вдруг? Тихоня? Нет, я никогда не называла так Тихонова даже за глаза. А он называл меня комаром в лицо. Наверное, я много пищала. Да, блин… Это у Таськи был писклявый голос, не у меня! У меня он грудной. А сейчас вообще нет никакого…
– У меня есть имя, – вдруг он дал о себе знать хрипом.
– Обиделась?
– На тебя? Да сейчас! А-ну побежали до дома, марафонец!
Ему что, он побежит. И меня на буксире потащил. Мне бы только не оступиться в сандалиях и не запутаться в длинном подоле платья! Шляпу я не брала. Терять нечего. А голову? Ее я давно потеряла…
Глава 59 «Головокружение»
– Даш, это уже не смешно, – но Кузьма смеялся.
У меня не было нормальной первой ночи из-за моей дури, а последней не будет из-за дури моего организма, который не просто так крутил мне живот и мучал головной болью. Не из-за вина…
– Это как раз-таки смешно! – в открытую смеялась я. – Но с учетом того, что мы пока еще не выстирали постельное белье…
Лицо Кузьмы сделалось таким серьезным, что я не смогла закончить фразу. А вообще чего сотрясать лишний раз воздух, он ведь понял, о чем я хотела сказать…
– Не сочти за наглость, но я все же спрошу: тебе там внутри разве не больно?
Сейчас мне вообще не было больно. Поэтому я так и удивилась, увидев на туалетной бумаге кровь.
– Нет, – отрубила я путь к отступлению.
Отступлению Кузьмы, я никуда бежать и не собиралась. Я не отдаю природе свое последнее право на Тихонова! Который не двигался с места и даже руки ко мне не протянул.
– Чего ты боишься? Можно даже не предохраняться сейчас…
Мой голос чуток ослаб, а его все так и не проявился.
– Кузь, у меня все равно ничего нет… И аптека закрыта.
– Все так серьезно? – у него наконец прорезался голос. – Я утром сгоняю к открытию супера, если ты мне скажешь, что купить.
Мое лицо тоже превратилось в трагическую маску греческого театра.
– А мне откуда знать, что у них есть. Любые прокладки… Если ты знаешь…
– Я знаю, – обрубил он возможный монолог.
Нет, для меня он был невозможным. Даже после всего пережитого вместе, мне было как-то неловко обсуждать с ним средства гигиены.
– По старинке никак? Там есть чистые полотенца для рук. Их много. Просто выкинешь утром, – и, заметив мое колебание, почти выкрикнул: – Даша, никто не заметит отсутствия пары полотенец, если ты про это?
– Я не про это…
Я думала про то. То самое, которое он мягко обошел стороной. Тогда я, стиснув ноги, присела на соседний стул.
– Даш, – он скинул с себя мои руки. – Я знаю, что девочкам в это время плохо. Не надо секса, я серьезно… Ну не последний же раз, блин!
Он повысил голос. Чтобы я точно расслышала, да?
– Не последний? – все равно переспросила я. – У нас завтра самолет, – добавила уже почти шепотом.
– И что? – он нервно дергал плечами, точно замёрз. А была жара. Кондиционер мы зачем-то выключили. – Ты разве не зайдешь ко мне на чашечку кофе? – он смотрел мне в глаза, и я приказала себе не моргать. – Я бы тебе показал свои медали за бег…
Он сделал паузу или я перестала просто слышать – он оглушил меня своим признанием. Разве признания не было? Для кого как… Он ведь раньше говорил, что мы больше не встретимся.
– Мне же надо будет вернуть тебе рюкзак, – выдала я все так же шепотом. – Так что зайду…
Мы смотрели друг другу в глаза долгую минуту, и я моргнула первой.
– Даже не рассматриваешь вариант с сентябрем?
Я молчала. Чего его рассматривать? Я бы поехала… Сомневаюсь, что что-то кардинально поменяется в моей личной жизни за это время.
– А я действительно буду тебе здесь нужна?
Ну когда же мой голос вернёт себе нормальную громкость?
– Даш, ты хочешь поехать или нет? – А ему бы громкость снизить… – Поехать со мной?
– Да, хочу! – выкрикнула я и ужаснулась силе своего голоса. – Я, кажется, ещё и простыла… – соврала я, краснея.
Кузьма не стал комментировать. Поднялся со стула и скомандовал.
– Иди в ванную. Разбирайся со своими делами, а я проверю, что с нашими полётами все нормально.
Но он занимался не полётами, а наливкой. Когда я вернулась ополотенченная, она уже ждала нас на подносике в красивых рюмочках.
– Есть тост? – спросил тот, кто ее туда налил.
Я по-привычке отрицательно мотнула головой.
– За сентябрьский отпуск!
Вопрос или не вопрос? Да, конечно, не вопрос. Я улыбалась. Кузьма тоже. Как просто все разрешилось. И плевать, что будет между отпусками и между нами. Нет, нужно будет что-то сделать, чтобы он не передумал брать меня. Именно меня!
Сердце билось так безумно, что заставляло мой ноготь стучать по стенке рюмки – дзынь, дзынь, дзынь, дзынь… Как звоночек. Да-да, тот самый, что выдергивает людей из спячки или из варения в собственном соку. Или это так дрожит лучик надежды, который забрезжил в конце туннеля под непонятным названием "Жизнь"? Жизнь вдвоём? Нет, но уже и не совсем порознь. Раз он назначил мне второе свидание…
– Даш, пей… Последние капли амброзии.
Я выпила. Мне было вкусно. Даже очень. И ещё было легко. Если б только я могла ходить с полотенцем между ног…
– До утра доживешь? Ну кто придумал так рано закрывать магазины…
Я усмехнулась на его усмешку.
– Просто кто-то слишком поздно ложится спать.
– Надо было раньше заметить…
– В мокром купальнике, да?
Мы снова купались в темной воде – кто же знал, что это станет моим последним купанием. Утром я не рискну лезть в море.
– Ладно. Нам, мальчикам, все равно этого не понять…
– И радуйся…
– Только не вздумай завтра умирать…
– А это как получится…
Но я умирала по другому поводу. По тому как нежно Кузьма гладил мой живот, уткнувшись носом между лопаток.
– Тебе так удобно? – спросила я осторожно, едва коснувшись его ладоней.
– Тебе неприятно?!
Он с такой силой оттолкнулся от меня, что почти съездил мне по уху.
– Нет! – выкрикнула я из темноты, но не успела повернуться, его руки слишком быстро вернулись в изначальную позицию мне на живот. – Мне так хорошо. Очень хорошо.
А вот утром мне стало хреново от лицезрения красных разводов, появившихся на белой простыне из-за съехавшего на сторону полотенца. Я выкинула его в мусорку.
На столе уже лежала пачка прокладок. Кузьма сгонял в магазин, а не в аптеку, потому что на столе горкой лежали пластиковые пакеты. Но самого его не было – он собирал в сушилки одежду, которая успела за ночь подсохнуть. Наши беговые футболки и купальник с плавками.
– То купил? – кивнул он на открытую пачку.
– То, спасибо.
– Как ты?
– Плохо.
– Как всегда, короче! – ухмыльнулся он. – Доковыляешь до пляжа или на машине поедем?
– По этой дорожке? – Меня аж передернуло. – Нет уж, спасибо…
– Пойдём в ресторан напротив магазина, – не унимался Кузьма. – Тут пять минут ехать.
– А как же традиция?
Я попыталась подколоть его не со зла, а чтобы он прекратил быть таким серьёзным.
– А как же ножки?
– Дойдут! – заявила я уверенно.
Избавившись от полотенца, я вообще чувствовала в себе силы свернуть горы. Или эти силы дал мне сентябрьский марафон?
И мы дошли до пляжного ресторанчика рука за руку – вернее, держал он, а я делала вид, что держусь. Мне нравилась его забота больше, чем насмешки. Пусть думает, что я страдаю. Так спокойнее.
– Нельзя объять необъятное, верно? – начал Кузьма очередные философские рассуждения вместо того, чтобы просто есть. – Если тебе понравилось место, не скачи галопом, а просто сделай все возможное, чтобы вернуться. Верно?
– Верно.
Если тебе нравится парень, то дай себе шанс удержать его, даже если он один на сто. Ну, а вдруг? Вдруг Тихонову захочется отношений именно со мной? Я ведь первая, с кем он делил постель столько ночей подряд. И не думаю, что он каждой своей бабе прокладки покупает. Вряд ли они приходят к нему во время наступления Красной армии…
Да что загадывать! Мы ещё здесь, на море, в окружении гор, над нами бескрайнее небо и вообще… Вообще стало как-то спокойнее и грусть от расставания с Хорватией перестала быть такой уж грустной. Или я вчера грустила совсем не о ней, а о нем. А он в какой-то мере не собирался со мной расставаться. Во всяком случае пока. Я его временная девушка, а ведь нет ничего более постоянного…
– Даш, о чем ты сейчас думаешь?
Да так я тебе и сказала!
– О тебе! – Но не о том, о чем ты подумал! – У тебя все плечи шелушатся…
Улыбка погасла – да так тебе и надо! Скашивай, скашивай глаза на плечи!
– Я что-то сомневаюсь, что в Питере буду ходить в майке. Кстати, о птичках…
Он сунулся в телефон, и улыбка его стала ещё шире и лучезарней.
– Ночью будем плюс восемь. В майке на меху самое оно…
Я улыбнулась в ответ:
– Давай никуда не поедем!
Я улыбалась, но мне так хотелось, чтобы мои слова не только прозвучали серьёзно, но и были восприняты всерьез. Здесь Тихонов простой как валенок, но ведь в Питере он был и будет совершенно другим… Штамп, который поставит в паспорт пограничник, поставит крест на курортном романе, а станет ли наш роман обычным? Нет, ведь сам Кузьма не обычный, он с другой планеты…
– Честно? – губы его дрогнули в улыбке, а мои в ней растянулись и застыли. – С удовольствием! – Мое сердце ухнуло, а что делает сейчас его сердце, вот вопрос?! – Только тогда у меня не будет денег, чтобы отвезти девушку на курорт…
Девушку… Нет, он не оговорился, не назвав имя девушки. Он ничего не обещает, кроме марафона. Потому что никто не будет терпеть его в майке, потного и с облезающими плечами, кроме… Меня! Таська бы долго и громко смеялась надо мной…
Я с тоской взглянула на море, когда мы вышли из ресторана, и толкнула Кузьму в спину – иди мол, купайся…
– Без тебя не пойду. У нас день солидарности.
– Да ну тебя! – бросила я весело, прикусывая тайком дрожащую губу.
– Я же сказал тебе, что мы в этом отпуске все делаем вместе…
В отпуске. В этом. Ну да, а потом… Суп с котом!
– Иди поплавай. Я не обижусь.
Да я ни на что не обижусь. Не имею права. Я не имею на Кузьму никакого права. Он подарил мне отпуск – спасибо ему за это. Таскал по музеям – пусть я ничего в них и не увидела, но он оставил в музейных кассах приличную сумму. Он покупал мне подарки – и даже один на Новый год – и пусть они не были мне нужны, но он тратил не только деньги, но и время на их поиски… И даже запаковал. Он странный. И мне его не понять. Сказала же – он из другого теста, из другого мира… Хороша Маша, да не наша…
– Даш, если бы я хотел, я бы пошел… – вспылил Кузьма, скидывая с плеча мою руку.
Ну наконец-то озвучил причину солидарности – ему просто не хочется плавать! А я-то губу раскатала… Закатывай скорее обратно, а то напридумывала уже себе невесть что! Да, да, никто не знает, что будет в Питере, даже он сам не знает! Может, тут он и строит на сентябрь совместные планы, а по факту… Подвернется дома другая девчонка или та же Таська решит поехать с братом – и все… Пока, пока, комарик… Прихлопнуть тебя, чтоб не жужжала над ухом!
– Ну и чего тогда будем делать полдня? – спросила я с неприкрытым вызовом.
– Ничего, – он засунул руки в карманы шортов и встал в позу. – Пойдем домой под кондиционер. Даш, ну чего ты завелась? Мир не рухнул!
Твой мир точно стоит на месте! А вот мою крышу снесло давно, а сейчас и ноги, кажется, отказывают слушаться…
– Блин, Даша, ты предупреждай!
О чем? Я сама не поняла, как оказалась у него на руках. Впрочем, лишь на секунду, в другую он уже поставил меня на землю, прижав спиной к ограде ресторана.
– Это нормально для тебя, да? – спросил он непонятно о чем!
– Бывает… – Если он о головокружении.
– Тогда что спрашиваешь, что делать будем? Валяться под кондиционерами. Ты дойдешь или тебя донести?
– Дойду, – буркнула я под испытующим взглядом. Будут еще меня тут всякие таскать.
– Дура ты, Дашка, непробивная!
И я еле успела ухватиться за его шею. Голова не кружилась… Ага, до того самого момента, как он рванул меня вверх. У меня есть свои ноги. Я на них стою. Пусть не крепко, но не падаю! А тебе вот просто надо систематически выбивать почву у меня из-под ног – реально и фигурально!
