Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

армии? – Кирилл в момент стал серьёзным и, скосив глаза, взглянул на друга.

– Это не то, – Толик хохотнул. – Познакомься, это Таня, у нас дружеские отношения. Тань, – он

приобнял девушку за плечи, – ты его не бойся. Кирюха только дембельнулся, никак к нормальному

общению не приспособится.

– От такой дружбы потом дети получаются, – Антонов поднялся и подошёл ближе, цепко

осматривая замершую школьницу. – Не мала ли с парнями дружить?

– Кир, хорош, – Финогенов нахмурился. – Она мой друг, как и ты.

– Ладно, не злись, – парень поднял руки. – Прости, брат. И ты извини, малая, – он улыбнулся

Тане. – Шучу я.

– Ну и шутки у вас, – девушка вспыхнула.

– Исправлюсь, – Кирилл усмехнулся. – Что ж, Танюха, друзья Толика и мои друзья.

– Я и не думал, что у вас получится что, когда в армейку уходил. Да и о себе не думал… Ты в меня

верил, как никто другой, – Финогенов повторно наполнил стопку и выдохнул: – За Таньку. За

молодость.

– Мужиком будь, брат, – Кирилл похлопал Толика по плечу. – Не ломайся. Ты ещё сопли на

погоны получишь, я знаю.

– За Танюхой присмотри, ладно? Хмырь тут к ней один подкатывает, здоровый бычара, и не

глядит, что она малолетка. Совсем страх потерял!

– Не боись, в обиду не дам, – Антонов улыбнулся. – Сберегу малую, обещаю. Вернёшься, замуж

её отдадим за нормального пацана. Подрастёт как раз, пора будет.

– Спасибо, Кир.

– Своих не бросаем. Толька, – Кирилл пристально посмотрел на друга, – я в тебя верю, запомни

это и никогда не забывай. По совести живи, она не обманет.

– Я же тогда… Чёрт, – Щербатый снова достал сигарету из пачки и закурил. – Бес попутал, брат, не иначе. Держался ведь, как и остальные. Нет баб, ну и ладно. Не на медсестру ж лезть! Она, конечно, сговорчивая и до мужиков охочая была, но меня от одного её вида в дрожь бросало, хотя, каюсь, чуть не сдался. А тут чахлик этот подвернулся, салага, вертлявый, дерзкий. Ты говорил по

совести жить, вот и не дала она мне сдать его, когда запалил, как он с прапором нашим, ну… тесно

общается. Сам ему, естественно, навешал за непотребство, но никому ни слова не сказал. Знал бы, что он потом как с цепи сорвётся, обходил бы стороной. Не знаю, чего он ко мне прицепился, но

прицепился как клещ. Проходу сучонок не давал. В общем, сдался я, нагнул его и закрутилось. Так

закрутилось, что во вкус вошёл, – Толик прикрыл глаза. – Не мог я тебе этого сказать! Не мог! —

глубоко вдохнув несколько раз, он продолжил: – Земляк он наш был, так что после дембеля

припёрся ко мне, и у нас опять завертелось. Нормальным парнем оказался, хоть и голубком. Лёнькой

зовут. Я почти пятнадцать лет с ним путался. Другие тоже были, но ни к кому никогда не

возвращался, кроме него. Он из меня своими руками вылепил то, что теперь есть. И бабы были, только не складывалось всё никак. Сам знаешь, какая у меня проблема. Так и кочевал туда-сюда, —

Финогенов открыл глаза и посмотрел на фотографию друга. Затянувшись, он выпустил сизый дым в

воздух, и снова начал говорить: – А сейчас я вроде как остепенился. Сам не верю, что так

получилось. Лёнька познакомил с одним из своих любовников, таких же, как я, а тот сразу подкатил, не растерялся. Долго мы с ним воевали и сошлись в итоге. Прикипел я к нему. Не думал, что когда-

нибудь с мужиком дальше койки зайду. Упёртый он, доказать решил, что и такое бывает. До сих пор

доказывает изо дня в день. Вот, – Щербатый затушил окурок о подошву и выкинул его за оградку.

– Признался и полегчало. Не отпускало меня это, брат. Чувствовал себя паршиво из-за того, что

врал тебе и не договаривал. Ты не думай, я майки розовые носить не стал. Не из этих я полубаб. Сам

таких не выношу. Я просто живу, Кир. Живу тем, что есть, как умею, – хруст сухой ветки под чьей-

то ногой заставил Толика обернуться. Увидев Дмитрия, проходящего по тропинке между могилами и

озирающегося по сторонам, он выругался под нос и окликнул его: – Иди сюда.

– Еле нашёл тебя, – Сизов поспешно подошёл к нему, придержав на входе калитку, и плюхнулся

рядом.

– Зачем ты здесь?

– Познакомиться хотел, – мужчина улыбнулся уголками губ и перевёл взгляд на фотографию

Кирилла. Некоторое время он молчал, а потом быстро заговорил: – Я так много слышал о тебе, что

просто не мог не прийти. Мне Татьяна ориентиры дала, но я всё равно тут запутался. А этот, – он

кивнул на обалдевшего Финогенова, – даже не сказал, что к тебе поедет. Как ты его терпел, а? Мы с

ним, конечно, не так давно знакомы, но я успел оценить степень его твердолобости.

– Дим, я рассказал, – тихо прошептал пришедший в себя Щербатый.

– О, – Дмитрию не нужно было ничего объяснять, он прекрасно понял, о чём говорит любовник.

Собравшись с духом, он выпалил: – Раз такое дело, я тебе пожалуюсь, Кирилл. Я у этой сволочи

третий день борща прошу, а он меня щами травит! А мои котлеты, значит, его не устраивают! И ещё

он, оказывается, ревнивый. Не по делу ревнует! У меня парень закурить попросил, а наш Толечка его

взглядом распотрошил, расчленил и закопал! Это нормально? И такое не раз и не два было. Монстр

какой-то!

– И никого я не закапывал, – Толик скосил глаза в сторону, будто речь вообще не о нём.

– Не верь ему. Врёт! – Сизов отмахнулся. – Кир, ты знаешь, как он жениха сестры мучает? Он

загонял бедного Пашку со своей зарядкой и пробежками. На пацана смотреть страшно!

– Да этого доходягу ветром уносит! Брал бы с Олега Ромкиного пример! – возмутился Щербатый.

– Нашёл с кем сравнить! И не мешай мне общаться! В следующий раз один приеду. Всё Кириллу

расскажу.

Посмотрел на серьёзное выражение лица любовника, Финогенов засмеялся. Ему стало так легко на

душе, будто с неё тяжёлый камень сняли. Эта болтовня Дмитрия расшевелила в нём что-то. Обычно, предаваясь воспоминаниям на могиле друга, он не мог избавиться от давящего чувства вины, что это

он, а не Кир должен лежать в земле, и это вгоняло в хандру. Но сейчас, сидя рядом с

разбушевавшимся Сизовым, понимающим его состояние, как никто другой, и пытающимся как-то

смягчить это, он осознал, что можно сколько угодно корить себя, но ничего уже не изменишь.

Кирилл не думал о себе, закрывая друга. Он просто не мог поступить иначе. Жизнь близких была для

него дороже собственной. И если бы на его месте оказался Толик, он поступил бы точно так же и не

хотел бы, чтобы его лучший друг потом винил себя. Жизнь виновата.

– Дим?

– М?

– Я сварю сегодня борщ.

– Обещаешь?

– Ага.

– А рыбу мою по новому рецепту попробуешь?

– А это обязательно?

– Да!

– Хорошо, – обречённо вздохнул Щербатый.

– Кирилл, он при тебе обещал! – Дмитрий победно ухмыльнулся, подмигнув изображению на

памятнике.

– Ты на машине?

– Конечно.

– Поехали домой.

– Угу, только надо по дороге за жратвой для Дика заехать.

– А я и забыл.

– Ты вообще о собаке не заботишься!

– Началось, – Финогенов закатил глаза. Убрав в пакет чекушку и пустую стопку, он присел на

корточки возле могилы и улыбнулся: – Пока, брат.

– Оградку подкрасить надо, а то облупилась, – Сизов огляделся. – В следующий раз приедем и

займёмся обязательно.

– Из тебя бабка мастера на все руки сделала.

– Знаешь, с бабой Глашей по-другому не прокатит.

– Это точно.

Переговариваясь, они шли по узкой тропинке к выходу с кладбища, такого спокойного и тихого.

И только внезапно поднявшийся слабый ветерок нарушал эту тишину, шелестя в кронах деревьев и

шепча еле слышное: «Бра-а-ат».