Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

твёрдую землю. Почему именно он? Когда он успел приблизиться к ней?

Антонова дошла до места, где оставила машину, и замерла, увидев рядом с ней Смирнова, расхаживающего туда-сюда.

Она растерянно посмотрела на него и остановилась, не решаясь подойти ближе, но он заметил её и, бросив под ноги недокуренную сигарету, сделал несколько шагов навстречу, сократив расстояние

между ними до жалкого метра.

Нахмурившись, финансист произнёс:

– Я не знаю, зачем сорвался на ваши поиски, когда ни я, ни Олег, ни Алеся не смогли дозвониться

до вас, и не понимаю, какого чёрта приехал сюда по наводке Анатолия, с которым встретился возле

вашего дома, но я определённо хочу услышать, почему вы так странно поступаете. Вас никто ни к

чему не принуждал, вы могли просто отказаться от приглашения, а не выключать телефон, заставляя

нервничать детей. Заметьте, я о себе не говорю, я говорю о детях, особенно об Алесе, которая по-

настоящему испугалась, решив, что вы могли попасть в аварию, и она потеряла второго родителя. Вы

соображаете? Это ребёнок! Ребёнок, который бьётся в истерике, потому что его мать впервые так

пропадает! Взрослые люди могут не обратить внимания на такой пустяк, но не дети!

– Я не думала…

– Я заметил! – Роман перебил Татьяну. – Вам ведь не свойственны подобные глупости, в чём же

дело? Если вам так захотелось побывать на могиле мужа, чего я бы никогда не решился осуждать, почему вы не сообщили Алесе? Мы ждали вас три часа, периодически пытаясь дозвониться, – он

поморщился и замолчал. Глубоко вздохнув, Смирнов прижал к себе брюнетку, крепко обнимая, и

прошептал: – Что же ты творишь, Тань? Леська так ревела, что и я себя накрутил чёрт знает до чего.

– Нужно позвонить ей, – Антонова уткнулась лицом в холодное, влажное от растаявших снежинок

пальто шатена.

– Я позвонил, как только Финогенов сказал, где ты.

– Она успокоилась?

– Да.

– Хорошо.

– Тань, не делай так больше, пожалуйста.

– Не буду.

– Поехали домой? У нас ещё немного курицы осталось. Хочешь?

– Хочу.

– Останетесь сегодня у нас?

– Останемся, – Татьяна готова была согласиться на что угодно в данную минуту, чувствуя себя

отвратительно из-за столь эгоистичного поступка. Она действительно совсем не подумала о том, какой может быть реакция её дочери. Эта слабость, этот порыв и желание выговориться Кириллу, человеку, который всегда понимал её, стоили кучи нервов людям, беспокоящимся за неё. —

Простите.

– Таня, – Роман обхватил ладонями её лицо и посмотрел в глаза, – всё будет хорошо, верь мне.

А она просто кивнула, потому что не было слов, чтобы сказать хоть что-то.

Ей бы бежать от него, но ноги не слушаются, ей бы закричать, но горло сжимает спазмами.

От него не уйти. Он не отпустит.

Борьба с самим собой самая трудная, битва с собственными принципами самая кровопролитная, война со своими привычками самая разрушительная.

Чем проще доказать что-то другим, тем сложнее убедить самого себя, что поступаешь правильно.

Каждый наш шаг – прыжок в неизвестность. Без намеченного маршрута мы бродим в пустоте, спотыкаясь и падая. Кто-то из нас находит силы подняться, а кто-то остаётся лежать, глядя на

исчезающие в тумане спины более решительных.

Татьяна сейчас боролась с самой собой, пытаясь удержаться за хрупкую соломинку, чтобы не

попасть в водоворот, затягивающий её без надежды на спасение. Соломинка ускользала, ломалась в

её пальцах, оставляя беспомощно барахтаться в этой взбесившейся воде, сражаясь за свою свободу.

Иногда мы сами не знаем, почему так упорно отказываемся от того, что нам предлагают. Просто мы

считаем, что наш выбор единственно верный, что иначе нельзя. Возможно, мы ошибаемся и

сожалеем, но трудно сразу принять правильное решение, и мы завязываем эту битву с самими собой, часто нелепую, бессмысленную и обречённую на провал.

Утопия. Мы не можем предвидеть её, но порой предполагаем и, боясь, всеми силами стараемся

развернуться от неё на сто восемьдесят градусов, что может оказаться главнейшей нашей ошибкой.

Мы слишком пессимисты, чтобы поверить в удачу, и слишком оптимисты, чтобы ждать полного

провала. Нам не хватает здорового реализма.

Глава 27

Когда Киса увидела Наталью, выходящую из ванны в лёгком шёлковом халате, у неё не было слов.

Она знала эту женщину и никогда не питала к ней положительных чувств, поэтому радовалась их с

Толиком расставанию. Видеть её спустя несколько месяцев в квартире брата было неожиданно и

неприятно.

– Привет, Ириш, – гостья запустила пальцы в мокрые светлые волосы. – Давно не виделись.

– Что ты здесь делаешь? – Ира замерла на пороге, не успев снять верхнюю одежду.

– Живу.

– Опять?

– Не опять, а снова.

– Где Толя?

– Ушёл выгуливать свою шавку.

– Шавку я знаю только одну, – прошипела Финогенова. – Течную суку, скачущую из койки в

койку.

– Ты всегда была слишком злой, девочка. Ничего, сдашь свои экзамены и свалишь в деревню коров

доить, – Наталья усмехнулась. – Постарайся не отсвечивать. Раздражаешь.

– У тебя совесть есть?

– Это для чистых душой и телом дурочек, как ты, красавица.

– Ненавижу тебя, – Киса вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Плевать, что она устала после

лекций и жутко хотела есть. Сейчас ей было всё равно. Её трясло от злости. Как он мог? Как он мог

простить эту гадину и привести в свой дом? Ирина была уверена, что брат встречается с Дмитрием.

Она догадалась в тот вечер, когда они с Павлом признались в своих отношениях, а потом догадки

подтверждались раз за разом. Что изменилось? Она готова была принять эти отношения, хоть они и

претили ей, но не связь брата с мразью, не достойной зваться женщиной.

Ира бежала по улице, смахивая со щёк злые слёзы. Всегда спокойная и рассудительная, сейчас она

кипела.

Оказавшись на автобусной остановке, она перевела дыхание, достала телефон, задумчиво

посмотрела на него и решительно набрала Сизова. Нет, ей не нужны в данный момент Лёня и Павел, ей нужен человек, который был с её братом. Неправильно, грязно, но… Пусть так.

– Киса? – мужчина явно был удивлён.

– Где ты?

– На работе, понедельник же. Что-то случилось?

– Я могу приехать?

– Ирин, ты в порядке? – Дмитрий заволновался.

– Я всё знаю.

– О чём ты?

– Ты спал с Толиком, – прошептала она, стараясь не привлекать внимание окружающих.

– Тебе выпишут пропуск на охране. Жду, – Сизов отключился.

Киса влетела в приёмную под ошарашенным взглядом Татьяны. Она сжимала в руках свою куртку и

бешеными глазами смотрела перед собой.

– Ириш, – Антонова поднялась из-за стола, – ты что здесь делаешь?

– Меня ждут.

– Минутку, – женщина набрала Дмитрия и, получив подтверждение, кивнула: – Проходи.

Финогенова юркнула в кабинет, закрывая за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, она

посмотрела на Сизова, стоящего возле окна.

– Дим, – голос дрожал, не слушаясь.

– Что случилось? – он приблизился к девушке. – Киса, что с тобой?

– Дим, верни его! – не сдержавшись, она всхлипнула. – Пожалуйста!

– Маленькая, ты чего? – мужчина обнял её. – Расскажи мне.

– Почему он не с тобой? Почему он привёл в дом эту тварь? Почему? – куртка выпала из

дрожащих рук.

– Кисуль, в жизни не всё идёт так, как нам хочется.

– Я хочу, чтобы у моего брата была семья, но я лучше соглашусь, чтобы он был с тобой, чем с ней!

– если Ирина кого и ненавидела, то только Наталью. Ненавидела всей душой, глубоко, необратимо.

– Ты сама догадалась?

– Да. Почему вы расстались?

– Он так решил, – Дмитрий сглотнул.

– Верни его.

– Не могу. Он не вещь, Кис.

– Пожалуйста, Дима! – она подняла глаза, умоляюще глядя на Сизова.

– Позволь ему самому решать.

– Почему ты так просто сдаёшься?

– Ты ещё слишком молода, Ириш.

– Я не понимаю.

– Поймёшь со временем. Успокойся, хорошо? – мужчина чмокнул Финогенову в нос и улыбнулся.

– Я тебя в таком виде к Пашке не поведу. Выпьешь кофе, приведёшь себя в порядок, и я провожу

тебя к Крюкову. Хочешь посмотреть, как он работает? – он старался отвлечь девушку.

– Хочу, – Ирина шмыгнула носом и отстранилась. – Обещай, что подумаешь? Я не буду давить, просто подумай, пожалуйста.

– Обещаю.

– Спасибо.

– Теперь ты успокоишься?

– Да.

Дома можно отрешённо смотреть в потолок, слушая фоном телепередачи об инопланетянах и

ведьмах, проворочавшись с боку на бок, уснуть под утро и встать совершенно разбитым, принять

холодный душ, влить в себя две чашки кофе и поехать на работу, где снова нужно быть собранным, внимательным и живым. Именно так вёл себя Дмитрий. По-другому быть не могло. Он не

пятнадцатилетняя девочка, чтобы уходить в депрессию, курить, сидя на подоконнике, и слушать

сопливые песни о несчастной любви.

Но умоляющий взгляд Кисы что-то сорвал внутри него, заставив дрогнуть.

___

– Кто это? – Вера схватила за руку пробегающую по коридору Настю и кивнула в сторону

Крюкова, обнимающего высокую незнакомку.

– Невеста Павла Олеговича, – с гордостью за начальника ответила Старикова.

– Он же вроде с вашей страшилой живёт?

– С Копейкиной? Ну и что? – девушка пожала плечами. – Дмитрий Александрович пришёл с

этой красоткой и сказал Павлу Олеговичу, что привёл его невесту, решив сделать сюрприз. И, скажу

тебе, сюрприз удался! Крюков прямо светится!

– А Копейкина?

– А ей что сделается? Наверное, с финансовым директором в курилке торчит, – еле слышно

прошептала Настя.

– Шипим, гадюки? – Женя стояла позади сплетниц, ухмыляясь.

– Ой, у меня работы много, – Старикова испуганно засуетилась и засеменила к отделу. Ей

совершенно не хотелось связываться с этой ненормальной.

– Не следует подкрадываться к людям, – Любимцева поджала губы.

– Если я узнаю, – Евгения, приблизившись, говорила очень тихо, – что ты чешешь своим

поганым языком о ком не следует, я заставлю тебя вылизать им все унитазы в туалете, а потом вырву

его и скормлю бродячим псам. Поняла?

– Не много ли ты на себя берёшь? – вспылила Вера.

– Ровно столько, сколько могу унести. Если Кондратенко пару раз вытер твоей спиной пол в своём

кабинете, это не значит, что ты получила какие-то привилегии.

– Ты никто! Одно моё слово…

– И? – Копейкина вскинула бровь. – Не смеши. Занимайся своими прямыми обязанностями: подавай кофе и раздвигай ноги. От тебя большего не требуют.

– Ты ответишь! – щёки Любимцевой пылали, её трясло от гнева.

– В школе у доски наотвечалась, – Женя сунула руки в карманы чёрных брюк и скучающе

вздохнула. Она окинула брезгливым взглядом стоящую перед ней девушку: – Я предупреждаю

лишь однажды. Для твоего же блага будет запомнить мои слова.

Задрав подбородок, Вера хмыкнула и, обойдя Копейкину, поцокала каблуками по коридору.

Как же её раздражала эта самоуверенная дрянь! Но ещё больше она ненавидела Павла. Ни рожи, ни

кожи, а отхватил каким-то чудом невесту. И самое обидное, что красивую, по-настоящему красивую.

Ничего, она ещё покажет им всем!

– Ни дня в разлуке? – улыбаясь, Евгения подошла к Крюкову и Финогеновой.

– Привет, – Ира не отрывала взгляда от блондина, обнимающего её за талию. Они просто стояли и

смотрели друг на друга.

– Ребят, это не лечится, в курсе?

– Что? – Павел чуть дёрнул плечом.

– Одержимость.

– И пусть, – он засмеялся. – Я счастлив, Жень.

– Вижу, – девушка похлопала друга по спине. – Рада за вас, дети мои.

– Спасибо, – Киса, заметно повеселевшая, склонила голову, выражая признательность.

– Может, на радостях отпустишь меня домой? – как бы невзначай поинтересовалась Копейкина.

– Не дождёшься. Иди работать.

– Павел Олегович, скотина ты.

– Знаю. Топай уже на рабочее место.

– Иду, иду, – показав блондину язык, Женя оставила парочку в покое.

Да, они смотрелись вместе странно, но красиво. Казалось, они идеально подходили друг другу

характерами, а их внешняя непохожесть добавляла какой-то изюминки.

Евгении нравилось наблюдать за ними и подкалывать. Но всё это было по-доброму, по-дружески.

В кармане завибрировал телефон, и девушке пришлось остановиться, чтобы достать его.

Она улыбнулась уголками губ, читая сообщение от Олега: «Жек, хочу тебя».

Он был открытым и простым в своих желаниях, не стесняясь озвучивать их. Именно это

притягивало Копейкину.

Если ты хочешь чего-то, скажи.

После того раза между ними ничего не было, кроме активного лапания друг друга в ванной, где их

едва не застал Роман за столь интересными действиями.

Женя не могла представить реакцию Смирнова-старшего, поэтому пока не решалась рассказать ему.

Может, и не стоит этого делать? Хотя гораздо хуже, когда человек узнаёт о чём-то внезапно, в самый

неподходящий момент или от посторонних.

Она думала, на автомате крутя в пальцах мобильник, как бы устроить встречу с Олегом.

У него дома нельзя – отец и брат никуда не денутся, у неё тоже – Павел явно не будет в восторге.

– Заходи уже! – Артур, молодой парень из её отдела, выглянул в коридор. – Давай быстрее, нужно закончить проверку.

– Спешка нужна при ловле блох и при поносе, – девушка фыркнула.

Нет, и подумать не дадут! Вот народ пошёл.

Глава 28

Толик осторожно касался пальцами светлых волос спящей рядом с ним женщины. Красивая

породистая сука. Первоклассная стерва. Элитная дрянь. Наталья была подобна тяжёлой

наркотической зависимости, которая губит, но не позволяет от себя избавиться, очаровывая сладким

дурманом, мимолётным, восхитительно желанным, заставляющим забыть обо всём.

Он никогда не заблуждался на её счёт, прекрасно зная, что можно ожидать от этой женщины, ставшей его слабостью и проклятием.

Наталья с изящностью, присущей ей, наматывала километры нервов Финогенова на свои тонкие

пальцы, сжимая в кулак и натягивая до предела, как плохой гитарист струны, лопающиеся от первого

прикосновения.

Красавица и чудовище. Только их сказка никогда не заканчивалась хэппи эндом: красавица

грациозно ступала по чужой душе, раздаривая улыбки окружающим, как голливудская звезда, вышагивающая по красной ковровой дорожке, получала свою премию и испарялась в неизвестном

направлении, напоследок ткнув шпилькой в центральный орган кровеносной системы.

Щербатый терялся, растворяясь в Наталье, когда она появлялась рядом с ним, ненавязчиво помаячив

на горизонте для привлечения внимания.

Она приходила и уходила, когда сама того желала, даря бессмысленную надежду и тут же убивая её.

Толик провёл ладонью по оголённому плечу женщины и улыбнулся, думая о том, что эта стерва

снова исчезнет, стоит ему только поверить в то, что она больше никуда не денется.

Мазохизм какой-то. Но, чёрт возьми, оно того стоит!

– Ты чего не спишь? – Наталья поморщилась, открыв глаза.

– Мне на работу надо.

– А твоя мелкая дома?

– Вы снова с ней сцепились?

– Сам знаешь.

– Ната, оставь Ирку в покое.

– Сдалась она мне!

– А я сдался? – Финогенов обнял любовницу, зарываясь носом в приятно пахнущие волосы.

– У нас ребёнок будет. Если бы не сдался, я бы пошла на это? – Наталья лениво зевнула.

– Ребёнок?

– Угу, – женщина отмахнулась, будто сообщила о том, что нашла десять рублей на улице.

Подумав немного, она добавила: – Я знаю, что прошло слишком мало времени, но интуиция

подсказывает, что внутри меня зарождается что-то.

Щербатый отвернулся, сжав челюсти. Сдержаться. Не выдать себя. Быть может, это и есть его шанс?

Мозаика собралась до конца: Наталья забеременела, поругалась с отцом ребёнка и решила найти

пристанище там, где её всегда принимали. Разыграла как по нотам. Интересно, что она придумала

бы, зная о бесплодии Толика?

– Натка, – мужчина крепче обнял её, – я счастлив. Спасибо.

– Ага, обращайся, – она хмыкнула. Нет, определённо, Финогенов был лучшим вариантом в

сложившейся ситуации: настоящий папаша, испугавшись гнева своей состоятельной жёнушки, дал

дёру, едва услышав о ребёнке, а куда было податься ей, отвыкшей работать, беременной и живущей

в однушке с матерью? Конечно, можно было сделать аборт, не в первый раз же, но тридцать лет уже

не восемнадцать.

Её не отталкивала внешность Щербатого, потому что и не таких «красавцев» она порой пускала в

свою постель, к тому же за его поверхностными недостатками скрывалось множество достоинств, в

сравнении с которыми уродство становилось незначительной мелочью.

– Я пойду, – Толик поднялся из постели и потянулся. – Завтра заеду в магазин и куплю чего-

нибудь вкусненького. Это стоит отметить.

– Да.

Возможно, встреть Финогенов добропорядочную хозяйственную женщину, он был бы сейчас женат

и даже не взглянул в сторону Натальи, но такие попадались редко и слишком быстро исчезали, из-за

чего он даже понять не успевал, чего они стоят. Зато роковая красавица, прочно обосновавшаяся

внутри него, была рядом и, кажется, теперь собиралась остаться с ним навсегда.

Щербатый и сам не знал, хочет ли связывать свою жизнь с Натальей, потому что не мог здраво

мыслить, когда она находилась в непосредственной близости от него. Самое странное то, что он

забывал её, когда она в очередной раз уходила, но загорался, едва она опять появлялась перед ним.

Любовь? Вряд ли. Страсть? Да. Всепоглощающая, вырывающая из реальности, охватывающая

целиком и полностью.

Она была его болезнью.

Узнав о ребёнке, он готов был забыть обо всём, зубами вцепившись в загоревшуюся надежду.

Плевать, что чужой, не плоть от плоти. Можно и чужого полюбить, как своего собственного, тем

более, когда знаешь, что своего никогда не будет.

Если раньше он мог пойти на усыновление или женитьбу на матери-одиночке, то теперь получил

иную возможность. Да, не от такой женщины он хотел бы ребёнка, но в его случае глупо было бы

терять дарованный шанс.

Людям свойственно меняться под действием обстоятельств, значит, Наталья тоже может измениться

и стать заботливой матерью и хорошей хозяйкой в доме.

С одной стороны, Финогенов понимал, что это лишь его мечты, с другой – он хотел надеяться, поэтому и занимался самообманом.

___

Толик обходил территорию, когда его окликнули. Повернувшись он увидел, Дмитрия, медленно

идущего к нему. Прошло всего несколько дней после их разрыва, и эта встреча была первой.

– Привет, – Сизов остановился напротив, засунув руки в карманы стёганой серой куртки.

– Привет.

– Обход делаешь?

– Как всегда.

– В пятницу корпоратив, придёшь?

– Не знаю.

– Как планируешь праздники отметить?

– У матери, – Щербатый начал чувствовать какую-то нервозность рядом с человеком, который

совсем недавно был его любовником, да и память не щадила, услужливо подкидывая картинки

эротического содержания.

– Молодёжь с тобой?

– Да. Надо же Крюкова будущим родственникам представить.

– Ты уже не морщишься, говоря о нём, – Дмитрий засмеялся. – Смирился?

– Понял, что нужно привыкать, потому что я ничего не изменю. Ирка счастлива, а это главное.

– А ты счастлив? – Сизов замер, когда вопрос невольно сорвался с его языка.

– У меня будет ребёнок.

– Э… – мысли крутились в его голове, наскакивая одна на другую. Невозможно. Невозможно, если только… – Ты изменял мне с ней? – серые глаза зло сощурились.

– Изменяют жёнам, – припечатал Финогенов, закуривая. Вся эта ситуация его неприятно

взволновала. Оправдываться не хотелось, а говорить о том, чего окружающие знать не должны, тем

более. Пусть лучше Дмитрий верит в предложенную им самим версию.

– А со мной ты зачем был?

Толик неопределённо пожал плечами. Да, им было неплохо вместе, но разве это значит что-то?

Если бы в жизни Щербатого встречались примеры гомосексуальных отношений, не построенных

только на сексе, он бы иначе относился к происходящему и понял злость Сизова, но единственное, с

чем он лично сталкивался, это связи на одну-две ночи и Лёня, который точно не мог показать ему

что-то другое, нежели прелести физического удовлетворения желаний без обязательств.

Конечно, в этот раз он вышел за привычные рамки, но впитанные с детства принципы и понятия

нормы не растаяли как дым. Нельзя в одночасье изменить себя.

– Счастья тебе, Толя. Надеюсь, ты нашёл, что искал, – развернувшись, Дмитрий пошёл прочь. Это

слишком. Это выше его понимания. Противно.

Если до этого момента он бы ещё мог решиться вернуть любовника, то сейчас отчаянно хотел

забыть, что вообще был с ним.

Толик смотрел на удаляющегося Сизова, медленно поднося сигарету к губам и делая глубокие

затяжки. А ведь вопрос верный... Счастлив ли он? Наверное, должен быть.

Мечта, начинающая сбываться, перестаёт быть мечтой, а человек без мечты – ничто.

***

– Зачем он звонил тебе? – Роман стоял за спиной Татьяны и еле дождался, когда она закончит

говорить с Артамасовым.

– Поздравил с наступающим и спросил, буду ли я на школьном вечере, – брюнетка поёжилась, чувствуя тяжёлый взгляд, прожигающий затылок.

– Какая ему разница?

– Наверное, ради поддержания беседы поинтересовался.

– Таня, – Смирнов скрипнул зубами, – ты серьёзно в это веришь?

– Роман Николаевич, – Антонова развернулась к нему лицом, – вас не касаются мои

взаимоотношения с кем-либо!

– Не начинай, – финансист коснулся пальцами её губ, призывая к молчанию. – Почему ты

продолжаешь сопротивляться? Я чувствую, что ты хочешь того же, чего и я. В чём дело? Кирилл

погиб семь лет назад, и после этого у тебя уже были отношения, поэтому я не поверю, что ты до сих

пор в трауре.

– Тогда я не предавала его, – выдавила из себя женщина. В последнее время её нервы совсем

расшатались. Проведённые у Смирновых выходные окончательно убедили Татьяну в том, что ей

нельзя находиться рядом с этим мужчиной, потому что у неё почти не осталось сил для борьбы со

своими желаниями и чувствами.

Вместе с Алесей она спала на диване в гостиной, но, проснувшись ночью и зайдя на кухню в

поисках воды или сока, столкнулась с хозяином квартиры и после его внезапного напористого

поцелуя едва не последовала за ним в спальню.

Его взгляд, голос, жесты, движения – они гипнотизировали её. Так нельзя. Это неправильно, это

странно!

– Думаешь, он хотел, чтобы ты мучилась? Посмотри мне в глаза и скажи, что я противен тебе. Я

отстану, обещаю, – шатен сжал пальцами её плечи. – Ну?

– Не могу, – Антонова зажмурилась и покачала головой. Это ведь так просто. Несколько слов, чтобы обрести свободу. Эти слова горчили на кончике языка, но никак не хотели срываться с него, откатываясь назад и прилипая к гортани.

– Вот видишь, – мужчина усмехнулся, наклоняясь. – Тань, отпусти себя. Я верю, что Кирилл

хотел бы этого.

– Вы думаете, это так просто?

– Проще, чем ты себе вообразила, – Роман на мгновение прижался к её губам своими.

Отстранившись, он прошептал: – Назови меня по имени.

– Ро… ма, – с трудом произнесла Татьяна.

– Теперь только так, – финансист снова поцеловал её, уже настойчивее, по-настоящему, проникая

языком в рот, прижимая к себе руками и давая почувствовать, что это лишь начало, и если она

отпустит себя, то он подарит ей гораздо больше эмоций и ощущений.

Они целовались, забыв о том, что в любую минуту может вернуться Дмитрий или кто-то другой

зайдёт в приёмную. Бывают моменты, когда окружающее не имеет значения – есть ты, близкий тебе

человек и сила притяжения между вами.

Сизов, глядя на забывшуюся парочку, улыбнулся и тихо прикрыл дверь. Эти двое заслуживали

счастья, настоящего, о котором так много говорят и пишут, но редко находят.

Может, это и есть доказательство того, что новогодние чудеса существуют? Иногда очень хочется

вернуться в детство и поверить в сказку. Хотя бы на миг, на один короткий миг забыть о том, что

жизнь – мерзкая сука.

Глава 29

Дмитрий, держа в руке бокал шампанского, ходил от стола к столу, поздравляя подчинённых с

наступающим и принимая их поздравления. Он не пил, создавая лишь видимость. Дистанция есть

дистанция, поэтому мужчина не проводил возле каждого столика больше положенного, а на

приглашения присесть и выпить со всеми вежливо отказывался.

Натянутая на лицо улыбка застыла шутовской маской, сводя скулы. Так нужно.

Сизов кивнул Павлу, обнимающему украдкой Кису, приглашённую генеральным лично.

Если бы рядом был Роман, ему было бы легче, но Смирнов с Антоновой ещё не вернулись со

школьного вечера. Эти двое, по мнению Дмитрия, идеально подходили друг другу.

Выходя из столовой, где проходило мероприятие, он нос к носу столкнулся с Толиком.

– Привет, – Щербатый протянул руку и сжал крепкую ладонь бывшего любовника. – Решил

скрыться?

– Привет. Нет, курить иду.

– Я с тобой.

– Как хочешь.

Они шли молча, думая каждый о своём.

На улице было морозно, пушистые снежинки падали, кружась на холодном ветру.

– Мерзкая погода, – Сизов передёрнул плечами.

– А я люблю зиму, – Финогенов закурил и посмотрел в тёмное небо.

– Почему ты всё-таки пришёл? – Дмитрий теребил в руках пачку сигарет.

– За сестрой приглядеть нужно, – соврал Толик. Не говорить же, что его жизнь медленно, но

верно становится похожа на цирк, где он исполняет роль главного клоуна.

За несколько дней Наталья почувствовала себя полноправной хозяйкой, а не просто любовницей, как было раньше, и решила, что всё должно быть так, как хочет она. Щербатому такой расклад

категорически не понравился, и теперь каждый вечер заканчивался скандалом.

Кому-то нужно всего пять минут, чтобы понять, что он никогда не сойдётся с каким-то человеком, а

кому-то на это требуются годы. Ему понадобилось пожить совсем немного под одной крышей с

Натальей, чтобы осознать простую мысль: он не хочет так жить. Это не жизнь, это невозможное

существование. Она прекрасная любовница, но хороша она только в этом. Раньше всё было ясно: встреча – секс – расставание – нервотрёпка – затишье – встреча – секс… Замкнутый круг.

Сейчас, трезво взглянув на ситуацию, отойдя от ослепляющей его новости о ребёнке, Финогенов

понимал, что не сможет наступить себе на глотку. Возможно, если бы он любил Наталью, закрыл бы

глаза на все её недостатки, но страсти не хватало для того, чтобы связать с ней жизнь. А ребёнок…

Достаточно было представить, в какой среде он будет расти, видя скандалы родителей и обвинения, бросаемые друг другу, чтобы отказаться от мечты. Он ведь даже отобрать его у любовницы не

сможет, если захочет. Смысл? А нет никакого смысла. Порой мечтам лучше оставаться мечтами.

– Врёшь, – Сизов чиркнул зажигалкой, прикуривая.

– Вру, – подтвердил Толик и усмехнулся. – Ты слишком проницателен.

– Нет, просто ты не успел спрятать эмоции за каменным выражением лица, как делаешь обычно.

– Изучил меня?

– Немного.

– А ты бесишься, когда у тебя что-то не получается, но лишь хмуришь брови, не позволяя себе

сорваться, – Щербатый улыбнулся, обнажая крупные зубы.

– Вижу, ты тоже времени даром не терял.

– Учитывая, что ты впервые в жизни клеил обои и стелил линолеум, я замечал эту реакцию

довольно часто.

– Толь, – Дмитрий бросил окурок под ноги, наплевав на наличие урны, – почему?

– Ты о чём? – Финогенов, покачав головой, поднял бычок из снега и вместе со своим выкинул в

мусорку.

– Почему так вышло?

– Точнее, почему ничего не вышло?

– Да.

– Потому что мы заигрались.

Сизов хотел сказать ещё что-то, но его отвлекли приближающиеся Роман с Татьяной, довольно

громко спорящие.

– Да он тебя мысленно уже раздел и прямо в актовом зале на глазах у всех разложил! —

возмущался Смирнов.

– У кого что болит! – Антонова фыркнула. – Семён Георгиевич ни о чём таком и не думал!

– Твоя наивность – мечта педофила: пойдём со мной в кусты, ребёнок, я тебе конфетку дам!

– Ненормальный.

– А ты нормальная? Да у него взгляд от твоего выреза не отрывался. Он же столько слюны

напустил, что уборщице полы мыть не нужно будет!

– Можно подумать, ты туда не смотрел, – прошипела брюнетка.

– Имею право!

– Не могу! – первым не выдержал Щербатый и захохотал.

Татьяна с Романом, увлёкшись спором, только сейчас заметили наблюдателей, стоящих в тени, сбоку от входа.

– Это что-то, – подхватил Дмитрий, смеясь. – Ромыч, я твой фанат!

– Да ну вас, – женщина уткнулась носом в шарф, чувствуя неловкость.

– Анатолий, хоть вы ей скажите! – нахмурился финансист.

– Ром, у тебя смешнее получается, – откровенно ржал Финогенов. – И прекращай уже выкать, договаривались же, когда у меня сидели.

– И когда это вы успели? – Антонова подозрительно сощурилась.

– А когда ты меня выставила, приехав со свидания с Артамасовым. Снова он!

– Всё, – брюнетка махнула рукой. – Пойдёмте. Посидим немного и по домам.

– Как пожелает королева, – настроение Сизова заметно улучшилось.

___

Павел сжал руку своей девушки:

– Кис, я отойду.

– Ты курить?

– Да.

– Не задерживайся, мне неуютно среди незнакомых людей.

– Жаль, что Женька не пришла.

– Это в её духе. Наверное, в клубе сейчас рвёт танцпол.

– Или опустошает бар, – Крюков поднялся из-за стола и пошёл к выходу, не заметив, что следом

за ним направилась порядком выпившая Вера.

Девушка догнала его в коридоре, схватив за руку и вынудив остановиться.

– Что такое, Верочка? – блондин выжидающе посмотрел на неё.

– Павел Олегович, вы не могли бы мне помочь?

– Конечно. В чём дело?

– Пойдёмте, – она потащила его подальше от столовой, за чем с интересом наблюдал Дмитрий, вернувшийся с улицы несколькими минутами раньше остальных, замешкавшихся на входе. Мужчине

совершенно не понравился вид Любимцевой, и, оглядевшись, он последовал за подчинёнными.

– Куда ты меня ведёшь? – Павел не понимал, чего от него хотят.

– Тут подойдёт, – Вера подтолкнула его к подоконнику в дальнем коридоре, где в это время

никого не могло быть, и приблизилась. – А у вас красивая невеста.

– И?

– Наверное, на неё засматриваются?

– Засматриваются.

– Не ревнуете?

– Доверяю.

– Женщины коварны.

– К чему этот разговор?

– Паша, – она обняла его за шею, – ты ведь был влюблён в меня. Неужели прошла любовь?

– Давно, да и сомневаюсь, что это была любовь, – Крюков стряхнул с себя чужие руки. – Ты за

этим меня позвала?

– Если не изменяет, значит, целка, потому что тебе точно не даёт! – Любимцева разошлась. – Она

замороженная у тебя какая-то.

– Лучше замолчи.

– Я угадала? Целочку нашёл, которая до свадьбы ни-ни? Наверное, приехала из провинции и за

твой счёт устроиться хочет. Завлекла идиота и разводит его!

– Моя жизнь тебя не касается, – блондин с трудом сдерживался.

– Павлик, не нервничай. Это от нехватки ласки, но я могу помочь.

– Слушай ты, умелица, – Павел сжал тонкое запястье Веры, – а по скольким койкам твою

девственность искать надо? Я всегда брезговал секонд-хендом, поэтому направь свою

благотворительность на кого-нибудь другого, менее разборчивого в связях.

– Да ты! – девушка задохнулась от возмущения. – Жалкий неудачник!

– Нет, Вер, это ты жалкая, – оттолкнув от себя Любимцеву, Крюков двинулся обратно к столовой, но, повернув за угол, врезался в Дмитрия. Задрав голову, чтобы смотреть начальнику в глаза, он

усмехнулся: – Следил?

– Да, – Сизов похлопал парня по плечу. – Паш, ты мужик!

– К чёрту её.

У Крюкова в груди рождалось приятное тепло, и сейчас он особенно чётко осознал что это. Ему

необходимо было немедленно увидеть Ирину.

– Куда ты так летишь? – мужчина еле поспевал за ним.