Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Чего такой кислый?

– Кажется, сегодня это вопрос дня.

– Фак, я не оригинальна? Печально.

– Как повеселились вчера?

– Мелкий уже поплакался папочке в жилетку? – Копейкина поморщилась. – Слушай, я

изначально была против того, чтобы твой сын шёл с нами.

– Жень, я просто хочу понять, почему он так взъелся на тебя.

– Какая тебе разница? Вряд ли мы с ним ещё когда-нибудь пересечёмся…

– Ошибаешься, – оборвал Евгению шатен. – Посмотришь после работы мой ноутбук?

– Скажи честно, это тупой предлог, да?

– Отчасти, но мою машинку действительно нужно почистить.

– Уважаю честных людей. Дружеской скидки не жди.

– Значит, сегодня ко мне? – вопрос прозвучал слишком громко, и несколько человек тут же

обернулись к ним.

– Ой, идиот, – закатив глаза, прошептала Женя. Подавив смешок, она утвердительно кивнула и, нагло всунув окурок Смирнову между пальцев, вышла.

***

Толик понимал, что разговор с Костей откладывать в долгий ящик нельзя, поэтому, позвонив ему, назначил встречу в тихом кафе подальше от офиса.

Кондратенко явился без опозданий, улыбчивый и приветливый, каким он всегда был с Щербатым.

– Привет. Что-то случилось? – молодой человек, пожав крепкую ладонь, сел за столик. – Ты так

неожиданно позвонил, что пришлось бросить все дела.

– Малой, мы оба знаем, что ты только рад свалить с работы.

– Раскусил. А если серьёзно?

– А если серьёзно, – Финогенов неторопливо пил чай, – то я хотел поговорить с тобой о Таньке.

– А что с ней? – Костя заёрзал на стуле.

– Давай без этого, ладно? – чёрные глаза нехорошо блеснули. – Я не буду повторять дважды, понял? – получив утвердительный кивок, Толик продолжил: – Я её со школы знаю, а Кира был мне

как брат, поэтому ни одной заразе не позволю даже косо смотреть на Танюху, тем более трепать ей

нервы. Она без этого натерпелась так, что на три жизни хватит. Малой, то, что у вас было, давно

забыто. Не надо ворошить прошлое. Мне жаль, что ты не понимаешь простой истины.

– Какой?

– Насильно мил не будешь.

– Толь, я всё понимаю, правда, – поспешно затараторил Кондратенко. – Я не хочу насильно, я по-

хорошему хочу, а она отталкивает. У нас так здорово всё было тогда, и я подумал, что можно

попробовать начать сначала. Да, прошло много времени, но для настоящих чувств это ерунда!

– Настоящих? Ты кого пытаешься убедить, меня или себя? – Щербатый засмеялся. – Костик, какие чувства? Она бежала от одиночества, а ты хотел пополнить коллекцию влюблённых в тебя

женщин, и сейчас бесишься лишь потому, что Танька осталась в стороне. Обидно, да? Если бы она, как та же Любимцева, стелилась перед тобой ковриком, ты бы быстро пресытился, вытер об неё ноги

и вышвырнул за дверь, поэтому не нужно корчить из себя влюблённого. Ты кому угодно можешь

вешать лапшу на уши, но не мне.

– Толя, я не знаю, что делать, – парень потёр пальцами виски и устало закрыл глаза. – Это

наваждение какое-то. Я не могу себя контролировать, я в бешенство впадаю, если вижу её с кем-то.

– Задетое самолюбие. Но, пойми, так продолжаться не может. Ты уже не ребёнок. Я в ответе за неё

перед Киром и перед самим собой, понимаешь? Танька и Алеська – часть моей семьи, и я не хочу, чтобы кто-то лез в их жизнь.

– Ты бы женился на ней, – Костя говорил совершенно искренне, без иронии, потому что

Финогенов был для него несокрушимым авторитетом. – Наверное, так было бы лучше для всех. Я

бы точно отстал.

– Не сомневаюсь, но идти на такие жертвы только для того, чтобы отвязаться от тебя, как-то

нелепо, не находишь? Малой, неужели мы не сможем решить этот вопрос по-людски?

– Думаешь, это так просто?

– Это проще, чем ты воображаешь. Если бы ты серьёзно задумался, а не шёл на поводу у своих

эмоций, проблема отпала бы сама собой. Оглянись, Костик. Жизнь не стоит на месте, ты уже давно

не мальчик, не зацикливайся на прошлом, которого, по сути, и не было.

Кондратенко молча кивнул, поднялся и пошёл к выходу, сутулясь и не поднимая головы.

Щербатому было немного жаль его, потому что этот парень застрял где-то в подростковом возрасте, бросаясь из крайности в крайность и не желая взрослеть.

***

– Какого хрена? – Олег замер в коридоре, увидев вошедших Романа и Женю.

– И тебе привет, – Смирнов-старший помог девушке снять кожанку с меховым воротником. —

Где Егор?

– Уроки делает. Что она здесь забыла? – старшеклассник кивнул на Копейкину.

– Не хами, – мужчина неодобрительно покачал головой.

– Ясно, – парень ушёл в комнату и быстро вернулся уже со школьной сумкой в руках. Не обращая

внимания на отца и его гостью, он обулся, накинул на плечи дутую короткую куртку и, застёгиваясь

на ходу, плечом оттолкнул ненавистную клыкастую дрянь, мешающую открыть дверь.

– Ты куда собрался? – финансист сдвинул брови.

– Гулять.

Куда он мог податься в таком состоянии? Олег ни секунды не сомневался, когда ехал к Татьяне.

Только она могла вытравить из него злость своим особенным теплом. Одного взгляда васильковых

глаз было достаточно для того, чтобы все проблемы остались на задворках сознания хотя бы на

время.

– Олег? – Антонова с удивлением смотрела на раскрасневшегося школьника, переминающегося с

ноги на ногу перед её дверью. – Заходи. Замёрз, наверное? Чайник поставить?

– Татьяна, – выдохнув, он обнял её, уткнувшись носом в чёрную макушку, и замер. Ему не

хватало обыкновенного тепла, которое матери дают своим детям. Его мать на такие мелочи не

разменивалась, предпочитая откупаться подарками. Лишённый этой обыкновенной человеческой

радости в детстве, он просто не знал, как это, но очень хотел узнать. – Пожалуйста, постойте так

немного, совсем чуть-чуть.

– Что случилось? – женщина обняла его в ответ, поглаживая ладонями по спине.

Старшеклассник молчал, крепче прижимая её к себе и боясь отпустить. Да, он давно уже не ребёнок, но и ему не чужды слабости. Нельзя всегда быть сильным, потому что однажды можно до предела

натянуться струной и порваться. Сейчас он пытался добрать то, чего ему не додали, когда это было

необходимо. Родная мать забросила его в тот момент, когда была особенно нужна, когда её участие в

его жизни было чем-то важным. Отчасти, конечно, он был даже немного благодарен ей за то, что

вырос самостоятельным и непривыкшим надеяться на кого-то, но ему было обидно, что её любовь

измерялась деньгами. Когда она изменила отцу, он не был удивлён, он был готов к чему-то

подобному, но совершенно не ожидал того, что она захочет вычеркнуть его и из жизни сыновей.

Тогда Олег устроил скандал: он орал на опешившую мать, орал так, что соседи начали стучать в

стену, но ему было плевать, потому что у них с братом пытались отобрать единственного человека, который любил их по-настоящему. О том, что Роман ему никто, Лариса сообщила с какой-то

издёвкой в голосе. Реакция последовала незамедлительно, но не та, которую ожидала женщина. Олег

усмехнулся и прошипел: «Забавно, что чужой человек мне роднее тебя!»

Если бы не Егор, он бы с радостью переехал к отцу, но оставить брата рядом с гоняющейся за

деньгами матерью не смог. Первого отчима он воспринял в штыки, но тот продержался с Ларисой

недолго, а второго просто игнорировал. Когда Марат объявил о длительной командировке и мать

возжелала отправиться с ним, Олег лишь пожелал им счастливого пути.

Уезжая из Питера, он жалел о расставании со своим тренером и ребятами из секции, к которым был

привязан больше, чем к одноклассникам в школе. С девушкой, претендующей на звание любимой и

единственной, он расстался без раздумий, потому что не верил в отношения на расстоянии. Всё это

чушь, придуманная теми, кто боится посмотреть правде в глаза.

С чистого листа.

И кто мог знать, что здесь он встретит человека, дарящего ему тепло, не требуя ничего взамен?

– Татьяна, Таня, – Олег сбивчиво зашептал, – спасибо вам. Вы такая… Вы лучшая, знайте это!

– Господи, да что с тобой случилось, ребёнок? – Антонова обхватила ладонями его лицо, отстранившись. – Раздевайся и пойдём на кухню. Голодный?

– Голодный, – согласно кивнув, парень улыбнулся.

– Ой, а у вас открыто было, – Киса, стоя в дверях, потупилась. – Извините. Я хотела муки

попросить.

– Привет, – старшеклассник отошёл от брюнетки и снял куртку.

– Привет, Ириш. Попьёшь чайку с нами?

– С удовольствием, а то Толя уехал куда-то с утра, сказал, что помогает другу с ремонтом, и до сих

пор не вернулся, – девушка вздохнула, а Татьяна хмыкнула. Да, она поняла, какому другу и с чем он

помогает.

– Дуйте на кухню, а я Алеську позову, – женщина скрылась в комнате.

– Я не помешала? – тихо спросила Финогенова.

– Веселее будет, – Олег подмигнул ей, и Киса смутилась, почему-то решив, что прервала нечто

важное.

Телефон старшеклассник отключил после очередного настойчивого звонка от отца. Ему совершенно

не хотелось говорить с ним и выяснять отношения. Очевидно, что с появлением клыкастой дряни

изменится многое и, вероятно, не в лучшую сторону.

– Привет, – Алеся вышла в коридор вместе с матерью. – А Егора с дядей Ромой и дядей Толей

нет?

– Привет, мы одни, – улыбнулась девочке Киса, а Олег ограничился кивком.

– Жалко, они бы вместе что-нибудь спели.

– В другой раз, Лесь, – погладила её по волосам Татьяна.

– И дядя Дима пусть с ними приходит.

– Конечно, он тоже придёт. Соберёмся все вместе, будет весело.

Глава 21

Повседневная круговерть захватывает, и мы не замечаем, как быстро летит время.

Киса, казалось бы, только приехала к брату, и вот уже сессия, приходящая всегда почему-то

неожиданно и не вовремя для любого студента. У неё не было проблем со сдачей зачётов и

экзаменов, но посещение лекций утомляло и отбирало много сил.

Ко всему прочему, личные переживания не давали покоя. Романтичная по натуре Ира, найдя своего

принца, столкнулась с глухой стеной, потому что принцу его принцесса была безразлична.

Она искала любые предлоги, чтобы напроситься в гости к Жене и увидеть его. Несколько раз она

оставалась на ночь, но Павел за всё это время ни единым жестом или взглядом не выказывал

интереса к ней. Он был приветлив, поддерживал разговор, но не более того. Чаще всего он со смехом

говорил, что в женские разговоры лезть не хочет, вытаскивал из шкафа матрац и устраивался на нём

в углу, изображая из себя невидимку.

Рядом с ним Киса чувствовала себя маленькой девочкой, мямлила, несла какую-то чепуху и

выглядела круглой дурой.

А потом её лишили той малости, которая у неё была: Женя вечерами стала пропадать у Смирновых, из-за чего Олег всё чаще бывал у Татьяны и периодически ночевал, если засиживался допоздна, а у

Финогеновой больше не было возможности приходить к подруге. К кому идти, если Копейкиной

нет?

Глупая, тупая, больная любовь, которой так боялась Киса после разочарования, шарахнула её по

голове тяжёлой наковальней.

Просто так бывает, как в самых сопливых романах: увидел, и сердце рвётся в клочья. Лишь однажды

она переживала похожие чувства, будучи влюблённой в Лёню.

У каждого свой идеал, и Ира, в отличие от многих представительниц женского пола, не грезила о

накачанных самцах. Её идеал был тощим невысоким блондином, забавно морщащим нос, заразительно смеющимся и находящимся в вечном позитиве. Даже Костенко не вызывал у неё такого

трепета.

Днём она скучала в институте, а вечером сидела перед телевизором в компании Дика, потому что

Толик практически всё своё свободное время тратил на ремонт у загадочного друга. Конечно, она

понимала, что, скорее всего, у него появился любовник или любовница, и она была рада за брата, но

одиночество убивало. Иногда её спасал Олег, без разговоров утаскивая к Антоновым. Она

подружилась с парнем, но относилась с некой осторожностью, видя их странные отношения с

Татьяной.

Хотелось отдохнуть, вырваться из самой себя, забыться хотя бы на время.

Киса бесцельно брела по Арбату, уткнувшись носом в шарф. Почему-то эта улица, оживлённая даже

в такой морозный декабрьский день, дарила ей покой и умиротворение.

Она зашла в книжную лавку, где кроме продавца был только один покупатель, сидящий на

корточках перед стеллажом и изучающий корешки тёмных томиков. Он сидел спиной к Ирине, поэтому она могла видеть лишь чёрную вязаную шапку-чулок и серый пуховик с глубоким

капюшоном.

Девушка начала обход маленькой лавочки от самой двери, постепенно приближаясь к тому же

стеллажу. Его телефон громко зазвонил, прерывая мягкую тишину.

– Да? – Финогенова вздрогнула, узнав этот голос. – Жень, я понял. Послушай, делай, что хочешь, я всеядный. И, да, я взял твою шапку, потому что ты утащила мою утром. Всё, дома поговорим, —

вздохнув, он отключился и засунул мобильник в карман пуховика.

– Паша? – Киса подошла к нему.

Повернув голову, парень как-то криво усмехнулся, но тут же натянул улыбку на лицо:

– Привет. Не ожидал встретить кого-то из знакомых.

– Я тоже.

– Ищешь что-то конкретное?

– Нет, если честно. Просто гуляла и решила заглянуть сюда.

– Ясно, – одним словом Крюков разбил надежду девушки на разговор. Отвернувшись, он

продолжил сосредоточенно вчитываться в названия на корешках.

– Тебе помочь?

– Не стоит. Того, что мне нужно, здесь нет, – он поднялся, поправил лямку сумки-почтальонки и

посмотрел на Ирину: – Рад был пообщаться. Мне пора.

– Подожди! – Финогенова схватила его за рукав пуховика. – Ты сейчас куда?

– По делам.

– Пообедаем где-нибудь?

– Мне некогда, прости.

– Пожалуйста, – это было сказано так неуверенно и просяще, что Павел не выдержал.

Вздохнув, он кивнул и спросил:

– Блины любишь?

– Люблю.

– Тогда идём в Шоколадницу.

Они шли молча. Киса ругала себя за несдержанность и навязчивость, а Крюков пытался понять, что

нужно этой девчонке от него. Слепым он не был и давно заметил её странные взгляды, направленные

на него. Это раздражало и напрягало, поэтому блондин старался свести их общение к минимуму, но

одна нелепая случайность вытащила пару кирпичей из возведённой им стены.

Чего она добивается? Женщин трудно понять, а красоток вроде Иры тем паче. Он привык, что такие

девушки смотрели на него свысока, одаривая жалостливыми или презрительными взглядами.

Павел открыл дверь перед Финогеновой, потому что воспитание не позволяло поступить иначе, он

даже готов был пообедать в зале для некурящих, но она удивила его, направившись за официанткой

в другой, где можно было спокойно «пустить дымка».

– Ты разве куришь? – не удержавшись, спросил блондин.

– Не я, а ты. Думаю, тебе так комфортнее будет, а я привыкла, ведь у меня брат дымит как паровоз.

– Я бы потерпел.

– Незачем.

– Как скажешь.

Они устроились за столиком в самом углу, потому что оба хотели какого-то уединения.

Крюков заказал только блины и чай, а Киса не смогла удержаться, увидев различные десерты. Она

не беспокоилась за свою фигуру, потому что парочка пирожных просто не могла сильно навредить

ей.

Парень закурил, пристально глядя на неё. Безусловно, она была хороша: раскрасневшиеся на морозе

щёки, розовые пухлые губы, немного растрёпанные от шапки густые волосы, соблазнительные

формы, подчёркнутые обтягивающей водолазкой с высоким горлом и узкими джинсами, аккуратные

длинные ногти с замысловатым ярким рисунком – красотка. Девушка, умеющая подать себя без

вульгарной вычурности, а тонко, изящно, со вкусом.

– Ир, – он выпустил дым в сторону, – скажи честно, ладно? Что тебе нужно от меня? Я ведь не

идиот и не слепой.

– Мне просто было скучно, и я решила пообедать в приятной компании, – поспешно ответила

Ирина, явно занервничав.

– Киса, – с нажимом произнёс Павел.

Принёсшая заказ официантка оттянула момент ответа. Финогенова не сомневалась, что блондин

настоит на своём и пресечёт на корню любые её отговорки.

Она собиралась с духом. А почему нет? Сколько можно тешить себя мечтами и надеждами? Под

лежачий камень вода не течёт, как говорится. По крайней мере, она будет знать наверняка, есть ли у

неё шанс.

Когда официантка удалилась, Ира неуверенно взглянула на Крюкова, ожидающего ответа.

Сглотнув, она выпалила:

– Ты мне нравишься.

Павел не сразу понял, что именно сказала девушка, поэтому несколько секунд продолжал

непонимающе смотреть на неё, но с каждым мигом его глаза наполнялись удивлением, недоверием и

какой-то обречённостью.

Затушив окурок, он сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Улыбнувшись, он спросил:

– У тебя всегда были проблемы с чувством юмора?

– Паша, я не шучу, – Киса закусила губу от досады.

– Ир, это нелепо, не находишь? Ты ничего не знаешь обо мне.

– Ты любишь крепкий кофе и омлет с помидорами на завтрак, ненавидишь Женькину глазунью и

привычку таскать твои вещи тайком, обожаешь чёрно-белые фильмы и Ванессу Мэй. Ты терпеть не

можешь апельсины, но готов килограммами есть мандарины. Тебя раздражает музыка, которую

слушает Копейкина, и ты часто прячешь её диски, – Финогенова замолчала. Она могла бы ещё

много чего сказать, но в горле пересохло, а губы дрожали. Нервы. Нет ничего мучительнее и

страшнее ожидания.

– Кис, я… – блондин ошарашено смотрел на неё, смущённую, опустившую голову и трясущуюся.

– Чёрт, у меня слов нет, – он снова закурил, пытаясь переварить услышанное. Она была искренней

с ним, открытой и, кажется, окончательно сдавшейся. – Ира, – позвав её, Крюков улыбнулся

уголками губ, – ты чего, ну? Тебе только кажется, понимаешь? Тебе скучно, потому что Женька

зависает у Смирновых, а у тебя здесь мало знакомых, и ты придумала себе симпатию. Это пройдёт.

– Зачем ты так? – Киса вздрогнула и подняла глаза. – Паш, зачем? Тебе благородство не

позволяет просто послать меня к чертям? Поверь, ты сейчас делаешь ещё больнее.

– Ир, – он замер, ловя её потухший взгляд, – Ириша, – наспех затушив недокуренную сигарету, Павел поднялся и, обойдя стол, склонился над ней, – прости. Я не знаю, что говорить в таких

случаях. Мне впервые девушка признаётся в чувствах. Пожалуйста, улыбнись. Знаешь, у тебя очень

красивая улыбка, и сама ты красивая, до неприличия красивая, поэтому… я не понимаю, что ты

нашла во мне. Я самый обычный, невзрачный. Зачем я тебе такой, а?

– Не знаю, я просто чувствую, что нужен. Очень нужен. Но ты не беспокойся, я сдам экзамены и

уеду. Вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, – она говорила тихо, а её рука сама потянулась

наверх, к плечу, к его тёплой ладони, сплетая их пальцы. – Мне просто нужно было сказать это.

– А если я попрошу тебя остаться? – Крюкову казалось, что он прыгает с обрыва в ледяную воду.

– Попроси…

– Не уезжай.

***

Есть люди, которых знаешь совсем немного, а кажется, что знаком всю жизнь. Женя была для

Романа таким человеком. Он чувствовал, что уже не сможет отказаться от неё.

Когда Олег сорвался и умчался куда-то, именно Копейкина настояла на том, чтобы Смирнов дал

сыну время и не требовал от него объяснений.

В тот вечер ему позвонила Татьяна и сказала, что парень останется у неё. О, сколько эмоций тогда

вскипело в нём! Если бы не Евгения, вырвавшая у него из рук телефон, он непременно наговорил бы

гадостей Антоновой.

После этого случая Олег стал всё чаще пропадать, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы

понять, где именно он коротает вечера и порой ночи. Чего только не представлял Роман в такие

ночи. Его фантазия буйствовала, подкидывая откровенные картинки с изображениями его сына и

брюнетки. Ведь он замечал, как нежно смотрел на неё парень, как норовил прикоснуться к ней…

Он пытался запретить эти встречи, но выглядел абсолютным кретином, не находя весомых

аргументов.

«Ты не можешь ночевать в доме у одинокой женщины!», «Это посторонний человек!», «Ты

стесняешь её своим присутствием!» – все эти доводы Олег разбивал в пух и прах и ставил

категоричный ультиматум: прекратить всяческое общение с Женей или оставить его в покое.

Если бы Смирнов-старший знал, что сын всего лишь подталкивает его к Антоновой, специально

провоцируя, он бы иначе смотрел на вещи. Школьнику и на Копейкину было уже плевать по

большому счёту, потому что ничего непристойного он не заметил между ними, но лишний раз

встречаться с ней всё равно не хотелось. Как можно спокойно общаться с ехидной акулой, готовой

сожрать тебя в любую минуту? Ты ей слово, а она тебе десять.

А с Татьяной было спокойно и хорошо, к тому же Олег постепенно узнавал её вкусы и

предпочтения, чтобы использовать это потом для налаживания отношений между ней и его отцом.

Из-за общего напряжения их совместный ужин прошёл чуть ли не в гробовой тишине.

Роман стал ещё более раздражительным и нервным, над чем посмеивался Сизов, пребывающий в

эйфории от их с Толиком «ремонта».

Копейкина сначала молча наблюдала за метаниями финансиста, а потом не выдержала и припёрла

его к стене в прямом смысле слова. Они были в спальне Смирнова, когда девушка толкнула его, упираясь руками в широкую грудь:

– Что с тобой происходит, Ром? Это из-за Олега?

– Жень, не надо.

– Надо, мать твою!

– Скажи, почему он так тебя ненавидит?

– Да не ненавидит он меня, – Евгения покачала головой. – У него есть свои принципы, и из-за

них я омерзительна ему, только и всего. Но, поверь, это не причина его закидонов. Нет, Ром, тут что-

то другое. Не похож твой сын на человека, который будет закатывать истерики на пустом месте. Он

собран, спокоен, и такое чувство, что ему просто хочется находиться там, где он находится. Ты

извини за прямоту, но, видать, у Тани ему лучше, чем здесь. Оставь его. Ему хватило прессинга

твоей бывшей, не усложняй.

– Он настаивает на том, чтобы я перестал общаться с тобой.

– Он знает, что ты не согласишься, и использует это, как средство давления. Олег не дурак, понимаешь? И вообще, что такого происходит? Таня замечательная. Радуйся, что он не таскается с

какими-то упырями.

– В этом и дело, – шатен прикрыл глаза.

– В чём? Стоп! – Женя отступила на шаг от мужчины. – Ром, – она ехидно оскалилась, – ты

ревнуешь, да? Фак!

– Иди ты!

– Ревнуешь! Точно ревнуешь! Ты запал на Антонову!

– Умолкни.

– Смирнов, ты конкретно втрескался, если ревнуешь её к собственному сыну!

– Вы сговорились с Сизовым, что ли?

– О, я не одна так думаю? Значит, так и есть.

– Тебе домой не пора? – Роман нахмурился.

– А я останусь, – Копейкина растянулась на его кровати, закинув руки за голову.

– Я постелю в гостиной.

– Да хоть в туалете, я всё равно здесь спать буду.

– Это не слишком?

– Не бойся, не изнасилую.

– Жень, это тебе стоит опасаться.

– Мне? – девушка хохотнула. – Ромочка, не смеши меня.

– Уверена? – Смирнов навис над ней, упираясь руками по обе стороны от её головы.

– Слушай, а у тебя отличное тело для старикана! – Евгении, кажется, всё было по боку. – Где

качаешься?

– Жень, ты больная, – засмеявшись, он повалился на спину рядом с ней. – Тебя возможно

поставить в тупик?

– М, дай подумать… – она перевернулась и пристально посмотрела на него. Вздохнув, плюхнулась обратно и протянула: – Не-а. Знаешь, я просто верю тебе. Для меня странно – верить

кому-то. Я чувствую, что ты не сделаешь мне ничего плохого.

– Кажется, я понимаю тебя. Странная у нас дружба, да? Я не чувствую разницы в возрасте, если

честно.

– Я тоже. Я часто общаюсь с более зрелыми людьми, поэтому мне легко.

– Женька, я с тобой живу, правда.

– Можно подумать, до этого ты зомбаком был.

– Иногда кажется, что да.

– Херня всё это, Ромка. Хочешь, я с Олегом поговорю? – резко сменив тему, Копейкина скосила

глаза на мужчину.

– Да вы убьёте друг друга.

– Твоя правда.

– А Егор очарован тобой.

– Ага, меня почему-то все дети любят. Сама удивляюсь.

– Ты так и не рассказала мне, что тогда произошло в клубе между тобой и Олегом…

– Да ничего особенного, – Женя закрыла глаза. – Твой сын решил, что я встречаюсь с Пашкой и

флиртую при нём с другим.

– И с кем ты флиртовала, м?

– Я не флиртовала, я собиралась отлично провести ночь, но всё накрылось медным тазом.

– Обожаю твою прямоту.

– Ром, на кой чёрт прикрываться красивыми словами?

– Может быть, ты права.

Роману было хорошо. Просто хорошо, потому что рядом был человек, пугающе близкий ему. Будто

разорвали одно целое, а потом две половинки нашли друг друга. И было плевать, что на работе

многие косились на них и шептались по углам, потому что вслух ни одна тварь не решалась сказать

что-то.

Эта маленькая на вид девочка с взрывным характером, с поражающей беспардонностью, с её

поганым языком и с опережающими мысли словами покорила его.

– Женька?

– А?

– Ты потрясающий друг.

– Есть такое дело.

– А твоя скромность не знает границ.

– То, что я не претендую на место Бога, мы с тобой уже выяснили.

– Жень?

– Ну что ещё?

– Посмотришь завтра мой ноутбук? Я вирус какой-то подцепил, вылечить не могу.

– Расценки не изменились.

– Сучка.

– Знаю.

Глава 22

– Я так вымотался за эту неделю, – Дмитрий устроился возле барной стойки, притянув Толика за

талию.

– Можно подумать, я хером груши околачивал, – Финогенов дёрнул плечом. – Мне скоро обои, плитка и плинтуса сниться будут.

– Ты же знаешь, как для Лёни важен этот вечер! Мы не могли не прийти.

– Конечно, ведь он так редко может собрать кучу педиков вместе, – прошипел Щербатый, – и

наше присутствие на этом празднике голубого разврата ему жизненно необходимо.

– Зачем ты так? Эта его маленькая радость. Ему нравится наблюдать за ними.

– Сизов, у Костенко радость измеряется в сантиметрах. Ладно, я пойду, – Толик немного

небрежно стряхнул с себя руку любовника.

– Куда?

– Развлекаться.

– А… – Дмитрий хотел ещё что-то сказать, но Финогенов уже скрылся в толпе. И что это было?

Мужчина откровенно не понимал, что происходит.

– Привет, Дим! Я рад, что ты пришёл, – Леонид подошёл к нему со спины и приобнял за плечи. —

Как тебе? Здесь в основном постоянники, потому что подобные сборища, как ты понимаешь, не

афишируются и известны лишь в узких кругах. Конечно, периодически происходят пополнения, но

новички не приходят сами по себе, а присоединяются к кому-то из тех, кто является завсегдатаем в

моём маленьком королевстве и знает об этих тусовках.

– Всё отлично, – Сизов тупо смотрел перед собой. – Ты на высоте, Лёнечка.

– И что у тебя случилось? – Костенко обошёл его и выжидающе посмотрел в глаза.

– Ты знаешь, что мы с Щербатым пришли сегодня вместе?

– Я знаю, что вы трахаетесь, если ты об этом. И?

– Он тебе рассказал?

– Нет, просто я замечаю очевидные вещи. Нужно было быть слепым или идиотом, чтобы не

заметить ваши голодные взгляды друг на друга, когда мы неплохо развлекались втроём. Это должно

было случиться.

– И что ты думаешь?

– В смысле? Дим, меня не волнует то, что происходит в чужих койках. Я бы, конечно, не отказался

понаблюдать за вами двумя, но считай это всего лишь капризом стареющего повесы, – Лёня широко

улыбнулся.

– Ты ещё всех нас переживёшь.

– Возможно. Что всё-таки произошло?

– Он сказал, что хочет развлечься и ушёл.

– Из клуба?

– Нет. Может, пошёл тебя искать, не знаю.

– Если он здесь, то я не вижу проблемы, – Костенко пожал плечами. – Сбросит напряжение и

вернётся.

– То есть?

– Позажимается с кем-нибудь и присоединится к нашей компании.

– Это нормально?! – серые глаза зло сверкнули.

– Дим, ты чего бесишься? Тебе со мной скучно? Ну, пойди и развлекись, а я пока пообщаюсь со

знакомыми.

– Ты совсем не понимаешь, да? – Дмитрий горько усмехнулся и покачал головой.

– А что я, собственно, должен понять? Подумаешь… Чёрт возьми! – Леонид моргнул несколько

раз, будто пытался сбросить наваждение. – Ты ревнуешь? – не дождавшись ответа, он продолжил:

– Извини меня за прямоту, но ты осёл, если решил, что у вас какие-то отношения. Вы трахаетесь и

всё. Щербатый встречается только с женщинами, и мне жаль, что ты думал иначе. Я тебя не узнаю.

– Я сам себя не узнаю. Я не предполагал, что обыкновенное желание перерастёт во что-то большее.

Мы почти месяц вместе, и мне казалось, что это что-то значит. И, знаешь, – Сизов по-настоящему

разозлился, – эта скотина у меня по полной огребёт!

– Дим, успокойся. Ты ничего не добьёшься! Я много лет знаю Финогенова и могу с уверенностью

сказать, что за все эти годы он имел дело с мужиками только в постели. Он не понимает, что может

быть что-то ещё. Да он никого, кроме меня, домой к себе не водил! Он обычный человек и хочет

нормальную семью. А мы с тобой, прости, грёбаные педики, и незачем тебе забивать свою голову

всякой чушью! Наслаждайся жизнью.

– Вот именно, Лёнечка! Я буду наслаждаться этой чёртовой жизнью, но в данный момент для этого

мне нужен он! И не заводи свою шарманку о том, что любовь – дерьмо для натуралов. Это не

любовь, но, мать твою, он мне нравится! – Дмитрий решительно двинулся в ту сторону, куда ушёл

Щербатый.

Почему так происходит? Ему казалось, что за время, проведённое вместе, они сдвинулись с точки

«только секс». Да, изначально он и не думал, что эти отношения выйдут за пределы постели, но с

каждым днём ситуация менялась, потому что они с Финогеновым узнавали друг друга, притирались, много разговаривали и строили какие-то планы вроде совместной поездки к матери Толика.

После слов Костенко он уже настроился на то, что найдёт любовника в тёмном углу, зажимающим

какого-нибудь парня, но его опасения не подтвердились: Щербатый стоял возле стены, скрестив руки

на груди и задумчиво глядя на разношёрстную толпу. Народу действительно было много, и мужчина

в этот момент казался особенно одиноким, оторванным ото всех.

– Толь? – Сизов дотронулся до его руки. – Всё в порядке?

– Как думаешь, они счастливы? – чёрные глаза, не мигая, вглядывались в лица окружающих.

– Откуда я знаю?

– Здоровые мужики, большинство из которых могли бы обзавестись семьями, наделать своим

жёнам детишек и встретить старость с выводком внуков. Посмотри на них. Это правильно? —

Финогенов, казалось, был полностью погружён в себя и спрашивал риторически.

– Ты осуждаешь? – Дмитрий отшатнулся. Внутри стало как-то мерзко. – Что ж ты тогда со мной

делаешь, а?

– Сплю, – автоматически ответил Щербатый. Спустя несколько секунд он вышел из

своеобразного транса и в упор посмотрел на любовника: – Не осуждаю, нет. Я просто пытаюсь

понять, что в нас не так.

Это «в нас» успокоило Сизова.

– Толь, – он мягко улыбнулся, – тебя в какие-то дебри потянуло. Не думай. Хочешь, поедем ко

мне?

– Нет. Сегодня останешься у меня.

– А как же Киса?

– Ирка уехала на ночь к Жене. Сказала, что ей завтра сдавать информатику и Копейкина поможет

подготовиться.

– Поехали?

– Только с Костенко попрощаемся, а то затаит вселенскую обиду.

Дмитрий отметил, что Толик расслабился, и это не могло не порадовать его. Конечно, вопрос с их

отношениями оставался открытым, но что-то подсказывало, что сейчас не стоит заговаривать об

этом.

– Не может без приключений эта вертлявая сучка! – Финогенов хохотнул, глядя в сторону.

– О ком ты? – проследив за его взглядом, Сизов замер. Ему совершенно не понравилось

увиденное: Лёню откровенно и нагло лапал какой-то парень, прижимая к стойке, и, судя по лицу