Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

позволяла ему полностью отпустить себя.

Претендентка на роль любимой и единственной была благополучно забыта сразу после переезда.

Когда в его жизнь вихрем ворвалась Женя, он опешил. Волна страсти накрыла обоих с головой, но

никто из них и подумать не мог, что эти отношения перерастут во что-то большее.

Копейкина показала ему все прелести секса, о которых до этого подросток мог только мечтать.

Увидев его животную натуру, она не пыталась задавить её, наоборот, вытаскивала наружу и

обнажала.

Неправильная, резкая, развращённая, дикая, насквозь ядовитая – она притягивала Олега как

магнит. Он и сам не заметил, как Женя стала кем-то важным для него.

С ней можно было поговорить, посмеяться, поспорить, посмотреть футбол и обсудить результаты

матча, поддаться на провокации и сыграть в снежки возле подъезда, а потом вместе греться в горячей

ванне, но самым удивительным было то, что с ней можно было помолчать. Молчание между ними не

было гнетущим, напротив, оно было каким-то умиротворяющим.

Копейкина ничего не требовала и не просила. Казалось, ей хватает того, что есть. Казалось.

Сорвавшись и выдав Смирнову, что между ними только секс и ничего больше, она напомнила ему, что принадлежит только себе и в любой момент может испариться без каких-либо объяснений.

Олегу требовалось время, чтобы успокоиться и придумать план по приручению этой дикарки. Он не

имел права сдаться и отступить. Отец, а потом и тренер учили его добиваться поставленных целей.

Мысль, что Женя сейчас, возможно, с кем-то другим, злила, но вернуться, дав слабину, значило

показать себя размазнёй, а этого она точно не оценила бы. Рядом с ней не место тюфякам.

Почему он нашёл то, что ему необходимо, именно в ней, а не в ком-то другом, более походящем?

Жизнь та ещё шутница.

– Долго валяться будешь? – Мишка заглянул в комнату и поморщился. – Наши уже собираются

внизу.

– Кто там?

– Выползай и сам посмотри, – Громов подмигнул другу и скрылся за дверью. Этот жест сразу не

понравился Смирнову, но деваться было некуда, поэтому он нехотя поднялся и вышел следом.

Бывшие одноклассники и несколько парней из спортивной школы встретили его бурными

приветствиями и крепкими рукопожатиями. Странно, но только теперь он понял, что всё-таки скучал

по-своему без этих ребят. Девушки, как создания более сентиментальные и чувственные, душили его

в объятиях и осыпали звонкими поцелуями.

– Привет, милый, – услышав этот голос за спиной и почувствовав чужие руки на плечах, Олег

невольно вздрогнул. Нужно было быть абсолютным идиотом, чтобы не догадаться, кого Мишка

обязательно позовёт.

Круто развернувшись, он выдавил из себя улыбку:

– Привет, Лен, – быстро окинув бывшую оценивающим взглядом, Смирнов добавил: – Отлично

выглядишь.

– Спасибо. Всё для тебя, – Рогоза не сводила с него глаз.

– Потом поворкуете, голубки, – Громов вклинился между ними. – Выпьем за встречу!

Девчонки засуетились и по распоряжению хозяина дома накрыли на стол, заставив его

всевозможными салатами, закусками и всем тем, что осталось после новогодней ночи, а осталось, как и в большинстве российских семей, достаточно, чтобы накормить ораву.

Парни больше интересовались алкоголем, который принесли с собой, как и договаривались.

Подобные сборища чаще всего очень быстро превращаются в грандиозную пьянку, что, собственно, и происходило с каждой опустевшей бутылкой.

Даже самбисты расслабились и налегли на пиво.

Смирнова расспрашивали о новой школе, об одноклассниках, о тренере. Он не успевал ответить

одному, как тут же задавал вопрос кто-то другой.

Лена бесилась, что не может подойти к нему. В её представлении встреча с Олегом должна была

быть совершенно другой.

– Милый, я хочу поговорить с тобой, – с трудом подобравшись к парню, она кивнула наверх, намекая, что разговор требует уединения.

– Хорошо, – извинившись перед ребятами, Смирнов пошёл за девушкой, прихватив с собой

бутылку пива.

Рогоза завела его в одну из комнат на втором этаже.

– О чём хотела поговорить? – Олег сел в широкое кресло и скучающим взглядом обвёл

помещение.

– О нас.

– Прости, о чём? – парень хохотнул, не сдержавшись. – Нет никаких «нас», Лен. Ты здесь, а я

там.

– Ты ведь хотел поступать здесь, в Питере, значит, летом вернёшься, и мы сможем начать сначала.

– Я не вернусь, – по холодному блеску в карих глазах Лена поняла, что говорит он отнюдь не о

возвращении в город.

– Почему?

– Не хочу.

– Чего?

– Тебя не хочу, – Смирнов не собирался оставлять ей даже крохотную надежду.

– Нашёл другую, да?

– Я не собираюсь обсуждать это.

– Милый, ты просто запутался. Ты оказался в новой обстановке, – девушка приблизилась к креслу

и, наклонившись, упёрлась руками в подлокотники. – Тебе было одиноко без меня, я всё понимаю.

– Ты больная? – Олег усмехнулся и, открыв бутылку, сделал несколько глотков пива.

– Ты же скучал? – напору Рогозы могли бы позавидовать многие. Усевшись парню на колени, она

отняла у него бутылку, выгнувшись, поставила её на пол и, вернувшись в прежнее положение, потянулась за поцелуем.

– Отсоси.

– Охренел? – Лена широко распахнула глаза.

– Что такое? – Смирнов вопросительно изогнул бровь. – Ты ведь хочешь меня.

– Не так!

– А как? Ласково, нежно и скучно?

– Олег, там тебя какая-то рыжая спрашивает, – распахнув дверь, в комнату влетел его бывший

одноклассник Саша. – Упс! – замерев, он отступил назад. – Пардон, не знал. Там её Мишаня

окучивает, так что она подождёт, – дверь с гулким стуком захлопнулась.

– Стучаться надо! – огрызнулась Рогоза в пустоту.

– Надо, – на автомате повторил Смирнов, у которого в голове крутились сказанные Сашей слова.

Рыжая. Спрашивает его. Мишка её окучивает. Рыжая. Рыжая. Рыжая. – Блядь! – спихнув на пол

обалдевшую девушку, он вскочил с кресла и выбежал в коридор.

Возможно ли? Как? Почему?

Сердце бухает, будто хочет проломить грудную клетку. Через две ступеньки по лестнице вниз.

Наискосок в гостиную. Среди множества лиц только одно. Рука Громова там, где ей быть не следует.

Превращающиеся в нитку и без того тонкие губы. Саша, наклонившийся слишком близко и

объясняющий что-то. Сузившиеся от злости «бегающие» глаза. Появившийся откуда-то парень из

клуба. Резкий поворот головы. Столкновение взглядов. Шаг. Ещё один. Ещё. Ещё. На расстоянии

вытянутой руки.

– Жека, – имя хрипом сорвалось с губ.

– Развлекаешься? – Копейкина стояла перед ним, засунув руки в карманы кожаной куртки.

– Что ты здесь делаешь?

– Да вот, нас со Славкой, – она небрежно кивнула на Бессонова, объясняющего Мишке, что к

новоприбывшей девушке лезть не стоит, – вопрос мучил.

– Интересно, он настолько важен, что вы приехали сюда?

– Очень важен. Как ты относишься к групповухе? – Женя злилась после того, как какой-то Саша, тут же растворившийся в толпе пьяных подростков, сказал ей, чем Олег так занят, что не может

спуститься к ним сию минуту. Её откровенно несло: – Мы решили, что ты неплохой вариант для

тройничка. Как тебе идея? – крепкая рука сжалась на тонкой шее, рывком притягивая Копейкину к

парню.

– Убью, – тихо и спокойно, как само собой разумеющееся.

Громов дёрнулся было к ним, но Слава остановил его, покачав головой и продолжив втолковывать

что-то.

– Пусти, – просипела девушка, пытаясь разжать чужие пальцы, лишающие свободного доступа

кислорода.

Вместо ответа её поцеловали, грубо, порывисто, глубоко, сминая губы и до боли втягивая язык.

Хватка на шее ослабла, и рука заскользила ниже, торопливо расстёгивая молнию на куртке. В

очередной раз мир перестал существовать для них.

– Олег! – визгливый голос заставил обоих вернуться к реальности и оторваться друг от друга.

Женя, выглянув из-за плеча парня, скептически посмотрела на озлобленную фурию, которую сейчас

представляла из себя Лена, и прошипела:

– Или ты её пошлёшь, или это сделаю я.

– Уже послал. Забудь, – подхватив любовницу на руки, Смирнов закинул её на плечо как мешок

картошки и, развернувшись, понёс к лестнице, проигнорировав гневный взгляд Рогозы.

– Животное, – хохотнула Женя, тщетно пытаясь устроиться поудобнее.

– Чьими стараниями?

Глава 42

– Папа, мы сегодня не поедем к тёте Тане? – Егор неуверенно топтался возле письменного стола

отца.

– Нет.

– Почему?

– Потому что каждый день в гости не ходят, – Роман снял очки и потёр переносицу. – Нельзя

злоупотреблять чужим гостеприимством.

– А почему мы не живём все вместе? Ты же сам сказал, что мы теперь одна семья, помнишь?

– Горик, всё не так просто.

– Это из-за Алеси, да? – мальчик почесал лохматый затылок. – Её надо уговорить.

– Нет, сынок, не из-за Алеси.

– Пап, ты любишь тётю Таню? Любишь ведь?

– Да, – шатен сдался под пытливым взглядом ребёнка.

– Тогда мы точно должны жить вместе! – уяснив для себя нечто важное, сияющий Егор выбежал

из комнаты, негромко хлопнув дверью.

– Чёрт, – Смирнов приложил пальцы к гудящим вискам. Он больше, чем кто-либо, хотел бы

каждый вечер засыпать со своей женщиной в одной постели.

Из коридора донёсся шум, и мужчина устало вздохнул: вернулся Олег.

– Привет! – в комнату ураганом влетела Женя, до неприличия довольная и скалящаяся во все

зубы.

– И почему я не удивлён? – финансист усмехнулся. – Привет. Как Питер?

– Стоит на Неве, как прежде, – девушка уселась на край стола. – Ругаться будем?

– А есть смысл?

– Ты обещал открутить мне башку.

– Мне неприятно, что вы оба молчали. Знаешь, когда что-то происходит с дорогими мне людьми, я

хочу быть в курсе этого.

– Ром, просто всё так закрутилось, – Копейкина пожала плечами. – Не знала, как сказать тебе, что мы, ну…

– Жень, ответь только, у вас серьёзно?

– Не успела ботинки с курткой скинуть и уже в спальне моего отца! – Олег стоял на пороге, улыбаясь. – Тебя прямо тянет сюда.

– Привет, – Роман засмеялся и кивнул сыну.

– Против Смирновых невозможно устоять, – Евгения закатила глаза.

– Надеюсь, Егор не в твоём вкусе? – старшеклассник вошёл в комнату и, подойдя к столу, обнял

девушку за талию.

– Вырастет, посмотрим.

– Извращенка.

– Теперь-то я могу получить скидку на ремонт техники? – финансист откинулся на спинку стула, наблюдая за парочкой.

– Не дождёшься.

– Так и думал. Останешься?

– А как же, – Женя широко улыбнулась. – Приютишь по-родственному?

– Чистые полотенца в комоде, футболку возьмёшь в моём шкафу, зубная щётка у тебя тут давно

есть, кровать нам делить не в первой, – Роман сцепил руки в замок и заложил за голову.

– Я против, – Олег крепче обнял Копейкину. – Меня не устраивает последний пункт.

– Ревновать свою девушку к собственному отцу? – Смирнов-старший поморщился.

– Кое-кто ревновал к сыну, – напомнил парень.

– Мальчики, не ссорьтесь. Я лягу в гостиной.

– Милая Евгения, вы всерьёз решили, что я не догадаюсь, кто присоединится к вам ночью?

– Ну, попробовать-то стоило, – Женя заливисто рассмеялась, глядя в тёмно-зелёные глаза.

– Прибью обоих, если разбудите меня или Егора. Тем более Егора.

– Мы просто будем спать, честно, – старшеклассник улыбнулся уголками губ.

– Свежо предание. Дети мои, вы лучше расскажите, как докатились до жизни такой? – Роман

сощурился.

– Это долгая история, – протянула Копейкина.

– И совершенно не романтичная, – добавил Олег.

– По пьяни?

– Да, – парень отвёл взгляд.

– Вот поколение!

– Ромочка, после того, что ты рассказывал мне о своих юношеских похождениях, молчал бы! —

Женя вывернулась из объятий Смирнова-младшего и спрыгнула со стола. – Меня в этом доме

кормить собираются?

– Холодильник полон, найдёте что-нибудь. Брысь отсюда оба, – мужчина махнул рукой. —

Поработать не дадут.

___

Олег мог бы сказать, что эти каникулы были лучшими за все годы обучения. Несколько дней

пролетело как один. Он показал Копейкиной не тот Питер, каким его видят туристы, а тот, в котором

он вырос.

Удивил парня Слава. Бессонов ни взглядом, ни жестом ни разу не напомнил ему, что когда-то был с

Женей. Он будто превратился в её старшего брата, да и большую часть времени провёл с Мишкой, с

которым они были чем-то похожи.

Не было выяснений отношений, разборок и чего-то подобного – это всё было мысленно зачёркнуто

и отправлено в утиль.

– Жек, поехали весной в Питер? – Смирнов ковырял вилкой салат.

– У меня работа, если только на выходные.

– Хотя бы так.

– Не забывай, что у тебя в апреле соревнования, – девушка с хрустом раскусила куриную

косточку и блаженно прикрыла глаза.

– Тренер не даст забыть.

– Слушай, а давай возьмём мелких и сгоняем на каток? Пусть Ромка с Таней отдохнут немного.

– Отличная идея. Предлагаю прихватить с собой Пашку с Кисой.

– Замётано! – Копейкина кивнула. – Завтра и поедем. У нас как раз последний выходной.

___

Телефонный звонок оторвал Романа от просмотра документов. Взглянув на дисплей, он улыбнулся и

ответил:

– Привет, Тань.

– Привет.

– Что-то случилось?

– Нет, я просто соскучилась, – Антонова говорила тихо, неуверенно.

– Я тоже. Как Алеся?

– Ты удивишься, но сегодня меня не посыпали проклятиями, наоборот, весь день она была вполне

дружелюбной.

– Она постепенно привыкает, – Смирнов закрыл глаза и вздохнул. Помолчав, он произнёс: – Я

бы хотел быть сейчас с тобой.

– Может, мы завтра увидимся?

– Конечно. Кстати, Олег с Женькой вернулись.

– И как?

– Уничтожают содержимое холодильника. Их теперь не растащишь. Смотрю на них и понимаю, что будут ссориться, скандалить, орать, но друг без друга загнутся. Бешеные оба.

– Тебя не беспокоит их разница в возрасте?

– Нет, абсолютно.

– Думаешь, они подходят друг другу?

– Это не мне решать. Не дети малые, разберутся.

– Ты замечательный отец, Ром.

– А ты лучшая мать, – Роман крепче сжал трубку. Он еле сдержался, чтобы не сказать то, что так

и рвалось с языка.

– Спасибо. Я пойду, посмотрю, легла ли Алеся.

– Спокойной ночи, Тань.

– Спокойной ночи.

Смирнов отложил телефон в сторону и закрыл лицо руками. Как он хотел быть сейчас и всегда

рядом с этой женщиной!

– Можно? – Женя заглянула в комнату.

– Заходи. Где Олег?

– В душ пошёл, – девушка села на постель и посмотрела на друга. Вздохнув, она спросила: – Что

случилось?

– Я скучаю по ней. Чёрт, не вижу день и уже готов на стену лезть!

– Любовь, Ромочка, она такая сука. Хочется всего и сразу, да?

– Да.

– Предложи ей съехаться, – Копейкина откинулась на спину и вытянула ноги.

– И как мы поместимся в моей трёшке? – Роман горько усмехнулся. – Да и, боюсь, она не готова.

– А она никогда не будет готова, если её не подтолкнуть. А по поводу жилья ты зря

заморачиваешься, – Женя небрежно махнула рукой. – У тебя дорогая квартира, продай её. Возьми

коттеджик в пригороде, подходящий по цене, но так, чтобы с доступом к центру. Недалеко где-

нибудь. И спокойнее, и места больше.

– Твою мать, – Смирнов засмеялся, – мне даже в голову это не приходило.

– О чём ты вообще думаешь? Друг, любовь сделала из тебя идиота.

– Счастливого идиота, заметь.

– Сам посуди, отличный вариант. Пацанам твоим будет, где разгуляться, тренажёрку сделать

можно в подвале, беседку для отдыха. Да что говорить!

– И Татьяна сохранит свою жилплощадь. Я хочу, чтобы она была уверена, что ничего не теряет.

– Вот и всё, а ты раздул проблему до размеров апокалипсиса. Присмотри домик, узнай о районе, приобрети, а потом уже предлагай своей ненаглядной почки, печень, член и лёгкие, – Копейкина

зевнула.

– У тебя поганый язык.

– В курсе. Твой сын каждый день говорит мне это.

– Думаю, он находит ему лучшее применение.

– Фи, пошляк! А можно я буду звать тебя папочкой?

– Непременно. Особенно на работе, – Роман поднялся из-за стола и, подойдя к постели, вытянулся

рядом с Женей, заставив её подвинуться. – Представляешь реакцию?

– Сизов убьёт нас за то, что мы довели до инфаркта всех сотрудников.

– Меня, как лучшего друга, пощадит.

– Кто бы сомневался, что я найду свою девушку здесь, – Олег, смеясь, вошёл в спальню.– Вас

одних оставить нельзя.

– А мы тут обсуждаем возможность моего удочерения Ромкой, – Копейкина перевернулась на бок

и устроила голову на плече финансиста.

– Вы больные, – парень фыркнул и, приблизившись к кровати, протянул руку: – Жек, пойдём

спать.

– Спать? Зануда.

– Можно и поспать для разнообразия, – Смирнов-старший прыснул в кулак.

– Да, пап, мы завтра мелких на каток заберём, а вы с Таней передохните, – Олег улыбался, глядя, как Женя корячится, перелезая через его отца.

– Вас отвезти?

– Если сможешь.

– Спасибо, ребята.

Глава 43

Роман был удивлён, увидев возле дома Татьяны машину Сизова, все праздники пропадающего

неизвестно где и не отвечающего на звонки. Ему не потребовалось много времени на раздумья, чтобы понять, к кому приехал друг: вариантов было два, но Антонова бы предупредила, что у неё

гости, так что оставался лишь Финогенов.

Егор первым подлетел к домофону и, набрав номер квартиры, нетерпеливо топтался на месте в

ожидании ответа.

Женя с Олегом о чём-то спорили, смеясь и толкая друг друга.

– Это мы! – завопил мальчик, услышав голос Татьяны, и потянул на себя массивную дверь, открывая. Брат помог ему, придержав её ногой и пропуская остальных.

Копейкина вывалилась из лифта на девятом этаже, пихнув своего парня сумкой с коньками и сказав, что будет с Кисой и Пашей ждать их внизу.

Алеся, уже одетая, вместе с матерью стояла на лестничной клетке. Олег клятвенно пообещал

следить за мелкими и в случае чего звонить.

– Привет, – когда створки лифта закрылись, Роман притянул к себе женщину и обнял. – Я

соскучился.

– Пойдём домой, – она потянула его за руку в квартиру.

Разувшись в прихожей и сняв пальто, Смирнов снова обнял её, теперь уже жадно целуя и крепко

стискивая руками. Мягкая, податливая, страстная, Антонова будила в нём отчаянное желание, граничащее с какой-то одержимостью. С трудом оторвавшись от пухлых губ, он прижался лбом к её

лбу и прошептал:

– Я тебя люблю.

Констатация факта. Вот так просто, не распинаясь и не бравируя пышными фразами. Ему не

требовалось ответа, он лишь хотел донести до неё свои чувства. Она имеет право знать. Она должна

знать.

– Ром, – васильковые глаза широко распахнулись, – я…

– Тс, ничего не говори, – теперь поцелуй был спокойным, немного осторожным, лёгким.

Татьяна не смогла бы описать словами те ощущения, которые вызвало у неё признание этого

мужчины. Лавина, обрушившаяся на неё, казалось, сметала все выстроенные за годы душевного

одиночества барьеры. Внутренне обнажившись, она тут же попала в тёплый обволакивающий кокон, из которого не хотелось выпутываться.

Да, она ещё не готова произнести вслух ответ, но там, где-то глубоко, он уже сформировался и

требовал выхода.

Руки Романа стали настойчиво и призывно оглаживать её тело, забравшись под домашнюю майку.

Он соблазнял и искушал каждым прикосновением, разжигая из тлеющих углей пламя.

Подхватив брюнетку под ягодицы, Смирнов поднял её над полом, заставив опоясать его ногами, и

прижал спиной к стене. Она была вылеплена будто специально для него, маня каждым изгибом, шелковистостью кожи, мягкостью округлых форм и природным тонким запахом. Язык прошёлся по

груди, почти не скрытой за глубоким вырезом серой майки.

– Ты меня с ума сводишь, – шумно втянув носом воздух, Роман, крепко удерживая любовницу, понёс её в спальню.

– Ненормальный, – Антонова часто дышала. Безумное притяжение между ними, казалось, можно

было потрогать пальцами.

Опустив её на постель и нависнув сверху, упираясь руками в матрац, Смирнов наклонился, целуя

приоткрытые губы. Он обожал эти губы. Он обожал в ней всё: плавно покачивающиеся при ходьбе

бёдра, пышную грудь, приковывающую взгляды мужчин, полные ноги, на которых всегда красиво

сидели сапоги, туго обхватывая голенищем, а не создавая эффект карандаша в стакане, мягкую

линию плеч, длинную шею, соблазнительную родинку, ровный нос, потрясающие глаза, аккуратно

уложенные волосы – словом, он восхищался всем в этой женщине.

Скользнув ниже и задрав майку, он целовал её живот, рисовал языком влажные узоры и слегка

прикусывал кожу зубами, вызывая толпы мурашек, разбегающихся в стороны.

Татьяна нетерпеливо комкала джемпер на крепких плечах любовника, и Роман, приподнявшись, стянул его через голову. Сняв футболку и расстегнув ширинку на джинсах, он снова наклонился, задирая её майку ещё выше и открывая своему взгляду полную грудь, удерживаемую чёрным тугим

бюстгальтером. Проведя языком по кружевной оторочке, шатен подсунул руку под спину Антоновой

и расстегнул крючки, мешающие ему насладиться видом обнажённых прелестей.

Чувствуя себя неудобно с задранным бельём, женщина дёрнулась, оттолкнув Смирнова, и, сев на

постели, сняла с себя лишние сейчас вещи, отбросив их в сторону. Повалив Романа на спину, она

оседлала его бёдра, тут же ощутив затвердевшую мужскую плоть, и, склонившись над ним, поцеловала долгим и глубоким поцелуем. Скользя ужом вниз по его телу, она касалась губами и

языком солоноватой кожи, сползая всё ниже. Дойдя до пояса джинсов, Татьяна стянула их с него, подцепив пальцами и трусы. Стащив штаны с бельём до конца и бросив на пол возле постели, она

принялась и за оставшуюся на ней самой одежду. Ей хотелось скорее слиться с ним воедино, почувствовать его, ощутить в полной мере.

Полностью обнажившись, Антонова на мгновение оробела под восхищённым взглядом любовника, но, взяв себя в руки, переборола это и уже беззастенчиво опустилась на него сверху, протяжно

застонав.

– Сладкая моя, – прохрипев, Смирнов перекатился, подминая брюнетку под себя, и начал

двигаться, упёршись руками в постель.

Она стонала под ним, широко разведя согнутые в коленях ноги и вцепившись короткими

аккуратными ногтями в его ягодицы, тем самым притягивая ближе к себе, вжимая, не давая далеко

отстраниться.

Это не было голым желанием и похотью, это было много большим – его любовью и её

нерешительной готовностью любить. Каждое движение навстречу, каждое прикосновение, каждый

вздох и стон – всё на двоих.

Роман ловил губы Татьяны мокрыми короткими поцелуями, вдавливал её толчками в матрац и

пристально заглядывал в васильковые глаза, ища там отражение собственных чувств. Движения

стали резче и размашистее, солёные капельки пота стекали по вискам, лбу и спине, воздух, густеющий и вязкий, щекотал ноздри, а тугой ком внизу живота грозил взорваться в любой момент.

Шатен попытался отстраниться, но Антонова прижалась к нему всем телом, выгнувшись, и он

ощутил, как её мышцы сокращаются вокруг его пульсирующего члена. Порвав тишину разделённым

на двоих стоном, они ещё долго выравнивали сбившееся дыхание, успокаивающе поглаживая друг

друга и ласково целуя.

– Я тебя люблю, – повторил Роман, касаясь губами влажного виска любовницы. В ответ она

крепче обняла его и замерла, щекоча горячим дыханием шею. В это мгновение не хотелось

абсолютно ничего – только лежать вот так, вжавшись друг в друга, и слушать биение сердца

партнёра.

– Тяжело, – сквозь улыбку произнесла Татьяна, заворочавшись.

– Прости, – Смирнов скатился в сторону и, устроившись на боку, провёл ладонью по её плечу, руке, погладил запястье и, добравшись до кисти, сплёл их пальцы. – Ты потрясающая.

– Дурные мы оба, – брюнетка засмеялась и резко замолчала, услышав дверной звонок.

– Ты ждёшь кого-то? – Роман поднялся и стал собирать сброшенную в порыве одежду.

– Нет. Может, дети забыли что-то?

– И запоздало вспомнили? – мужчина хмыкнул, натягивая джинсы. – Я открою.

Он быстрым шагом вышел из спальни, на ходу приглаживая растрёпанные волосы. Открыв входную

дверь, финансист тяжело вздохнул:

– Здравствуй, Толя.

– Привет. Я по-соседски чайку попить, – Финогенов плечом отпихнул его в сторону и вошёл в

квартиру. – Где Танька? Хотя, – скользнув взглядом по обнажённому торсу, он улыбнулся, —

можешь не объяснять. Я на кухне подожду.

– Кто там? – наспех одевшаяся Антонова выглянула в коридор. Увидев друга, она смутилась и

выдавила из себя: – Привет, Толь.

– Привет, красавица. Извини, что не вовремя, но мне бы схорониться где на часок.

– Что случилось?

Скосив глаза на Смирнова, Щербатый осторожно ответил:

– Личная жизнь разбушевалась.

– Твою мать! – шатен запустил пальцы в волосы и захохотал. – Да нет! Быть не может!

– Ром, ты в порядке? – Татьяна коснулась плеча любовника.

– Всё отлично, всё просто отлично, но… – дверной звонок снова затрезвонил.

– Блядь, – выругавшись, Толик скрылся на кухне.

Роман, продолжая смеяться, распахнул дверь, зная, кого увидит за ней.

– Привет, – Сизов замер на пороге от неожиданности. – А я вот в гости решил заехать. А ты чего

тут?

– Здравствуйте, Дмитрий Александрович, – Антонова, улыбаясь, выглянула из-за Смирнова.

– Здравствуйте, Танечка. А я к вам!

– Твоя личная жизнь прячется на кухне, – финансист смахнул выступившие от смеха слёзы.

Решить элементарный пример для него не составило труда, он лишь поразился тому, что так долго не

замечал очевидных вещей. Просто даже предположить, что Финогенов является приверженцем

однополых отношений, казалось бредом, но теперь нельзя было не посмотреть правде в глаза.

– Ты знаешь? – Дмитрий в удивлении изогнул светлую бровь.

– Ой, иди уже!

– Ну, я…

– Идите, – Татьяна махнула рукой.

– Прошу прощения за вторжение, – Сизов, скинув ботинки, которые успел нацепить, рванув за

Щербатым, прошёл на кухню.

– Ты знала? – спросил Роман у женщины, отсмеявшись.

– Да, но я думала, они разошлись.

– Как видишь, нет. Ну что, будем поить гостей чаем?

– Конечно. Оденься, а я чайник поставлю.

Заглянув на кухню, Антонова увидела Толика, сидящего на стуле с закрытыми глазами, и

кружащего вокруг него Дмитрия, размахивающего руками и возмущающегося:

– Сбежать решил? Когда мы, наконец, остались одни?

– Я спать хочу, – Финогенов улыбнулся краешками губ. Ему нравилось злить любовника. За

время, проведённое в деревне, они заметно сблизились. Сизов, как и обещал, показывал ему, что их

отношения возможны.

– Припёрся, людям помешал. У тебя совесть есть?

– Она тоже хочет спать.

– Толь, ты скотина!

– Знаю, – Щербатый открыл глаза. Скосив их в сторону двери, он, смеясь, сказал: – Тань, хорош

подслушивать.

– Неловко было прерывать вас, – брюнетка улыбнулась в ответ.

– А я вас не заметил, – виновато вздохнул Дмитрий.

– Мимо Толи ни одна мышь не проскочит. Профессиональное, – Татьяна подошла к плите и

поставила чайник на зажжённую конфорку, – Вы вместе, значит?

– Как сказать… – Финогенов задумчиво потёр подбородок.

– Я тебе врежу сейчас!

– Всё с вами понятно, – Антонова хохотнула. – Голодные?

– Нет, нас Киса накормила, – Толик потянулся, – но чайку плесни.

– У меня пирожки остались, будете?

– Богиня! – Сизов сложил руки в молитвенном жесте.

– Он идиот, не обращай внимания, Тань.

– Кто тут идиот? – Роман вошёл, поправляя футболку.

– Я, – его друг развёл руки в стороны.

– А, ну об этом я давно знал, – шатен подошёл к Татьяне и обнял со спины, устроив голову на её

макушке.

– Спасибо за поддержку, Ромыч, ага.

– Обращайся в любое время.

А Щербатый молча наблюдал за красивой парой, стоящей в обнимку. Наверное, впервые за

несколько лет он видел прекрасные васильковые глаза подруги по-настоящему сияющими. Это

дорогого стоило.

Глава 44

Павел поправил сползшую на лоб шапку и, вцепившись в бортик, сделал несколько неровных шагов.

Ноги разъезжались, царапая лёд лезвиями коньков, но он упорно двигался, чтобы скорее добраться

до скамейки и снять с себя, наконец, это убийство координации.

– Паш, ты всё? – Женя подъехала к нему и резко затормозила.

– Да.

– Давай руку, я тебе помогу.

– Не надо, – Крюков отвернулся. Оказывается, ревность одно из самых мерзких чувств. А он

ревновал. Его выворачивало изнутри, когда он смотрел на хохочущую Кису, выписывающую круги

по катку вместе с Олегом. Куда ему, неказистой серой мыши, тягаться с привлекательным высоким

спортсменом, которого уже сейчас можно назвать мужчиной, а не мальчиком? Он рядом со

Смирновым казался сопливым молокососом, и это злило.

– Ты себе ноги переломаешь, – Копейкина, покачав головой, ухватила парня за локоть. —

Осторожнее двигайся. Сказал бы сразу, что не умеешь, я бы тебе помогла. Я, конечно, сама не

Плющенко, но вроде не падаю.

– Лучше бы своему ненаглядному помогла.

– А что с ним? – Женя бросила короткий взгляд на Олега, кружащего Иру. – Он отлично

катается.

– Зато у него с учёбой проблемы.

– Они с Кисой договорились, она его подтянет перед экзаменами, – девушка пожала плечами.

Посмотрев на друга, стиснувшего зубы, она замерла: – Ты что, ревнуешь Ирку к нему? С ума

сошёл?

– Ревную? – Павел усмехнулся.– Кто я, чтобы ревновать её? Она такая, а я…

– А что ты? Она же никого, кроме тебя, не видит! Она помешана на тебе!

– Я заметил.

– Идиот! – Копейкина развернулась и встала напротив блондина, заметив, что Смирнов с

Финогеновой двигаются в их направлении. – Хочешь, докажу?

– Как? – парень успел только моргнуть и зажмуриться, когда его губ коснулись холодные

обветренные губы, а в рот протолкнулся чужой язык. Целовалась Женя крышесносно, ломая и

подстраивая под себя, и Крюков сдался, неловко отвечая. Это было приятно и здорово с точки зрения

техники и телесных ощущений, но на внутреннем уровне слишком пусто. Целовать друга, брата, сестру – извращение.

– Почему? – надломленный голос совсем рядом заставил его очнуться, а потом девушку рывком

оттолкнули от него, и, взмахнув руками, она упала, ударившись о бортик и растянувшись на льду.

Кису трясло. Она даже не взглянула на падающую от её толчка подругу, смотря только на Павла.

Вцепившись в его плечи, она заглядывала в светлые глаза, прикрытые запотевшими стёклами очков:

– Почему? За что? – злые слёзы застыли на ресницах, и одна всё-таки сорвалась, блестящей

каплей сползая по щеке. – Я же люблю тебя! Я не смогу без тебя, неужели ты не понимаешь? Что я

не так делаю? – её голос срывался. – Что? Скажи! – опустившись на лёд, она стянула варежки и

закрыла лицо руками, всхлипывая.

То, чего так боялся Лёня, вырвалось наружу: больная, отчаянная, всепоглощающая любовь, которая

не знает гордости. Она прощает всё, наступая на собственное горло. Можно быть сильным, но она

всё равно склонит и раздавит.

– Кис? – Крюков по-настоящему испугался. – Киса! – он рухнул на колени рядом с ней и крепко

обнял. – Не плачь, пожалуйста!

– Жалеешь? – Ира уткнулась носом в его пуховик. – Жалей. Пусть так, только не уходи. Я не

смогу, я не сумею без тебя. Я просто умру.

– Прости, я такой идиот, – Павел, отстранившись немного, обхватил её лицо ладонями и заставил

посмотреть на него. – Я тебя люблю, Ир. Я тебя очень люблю. Пожалуйста, прости.

– Скажи ей правду, – Женя, морщась, поднялась и осторожно двинулась к выходу. Обернувшись, она добавила: – Я сегодня переночую где-нибудь. Вы нужны друг другу.

Хватит. Она сделала, что могла. Её друг, обделённый женским вниманием, на протяжении многих

лет взращивал в себе комплекс неполноценности. Как он мог так запросто поверить, что для кого-то