Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

то брюнеткой, но на почтительном расстоянии.

Школьник хмыкнул, заметив оцепенение девушки. Откровенно говоря, он был поражён тому, что их

новый знакомый скользнул по ней ленивым взглядом, когда его представили, и больше не обращал

внимания, пожирая глазами клыкастую дрянь. Как можно предпочесть её красавице Ире? Но Слава

действительно смотрел лишь на Женю, мысленно имея её во всех позах. Олег был достаточно

внимательным, чтобы увидеть это, но совершенно не мог понять.

Он наблюдал, отслеживая каждое движение. Копейкина что-то сказала своему партнёру, привстав на

носки, и, развернувшись, оторвала Павла от раскрасневшейся пьяной девицы, явно желающей

перейти с ним к более близким отношениям, но исчезнувшей в толпе, едва заметив, кто отобрал у неё

блондина. Встав к нему спиной, Евгения играючи потёрлась задницей о его пах и откинула голову

назад, задрав подбородок и уперевшись затылком в чужое плечо. Смеясь, Крюков обнял её за талию, подстраиваясь под ритм танца, а Слава присоединился к ним, прижимаясь к девушке спереди и

поглаживая её бёдра, для чего ему пришлось немного нагнуться, нависая над ней. Вокруг троицы

освободилось пространство, и люди с любопытством смотрели на них, кто-то, морщась, а кто-то, одобряюще посвистывая.

Зажатая между двумя парнями, Женя разошлась, отпуская себя. Они же пришли развлекаться?

Павел, поддавшись общей атмосфере веселья, задвигался активнее. Нет, коллега по работе его не

волновала, но с ней было приятно. Хоть он и не был избалован женским вниманием, но ни за что не

стал бы портить их приятельские отношения. Это было нечто иное: Копейкину хотелось хлопнуть по

плечу и назвать братом. Она была права, когда говорила, что в их тандеме ведущей скрипкой быть

именно ей.

А Слава времени не терял, потому что он, в отличие от Крюкова, питал к девушке совершенно

противоположные чувства, и всё настойчивее прижимал её к себе, пока, наконец, не подхватил

руками под ягодицы и не заставил опоясать себя ногами.

– Поехали ко мне, – он выдохнул ей в ухо и подцепил зубами штангу, проходящую через хрящ.

– Я не одна.

– Плевать, я соскучился.

– Посмотрим, – соскочив на пол, Женя обернулась к Павлу: – Перерыв?

– Да.

Они вернулись к стойке, где их ждали хмурый Олег и раскрасневшаяся, смущённая от увиденного

танца Киса.

– Наливай, – Слава кивнул Маю. – Вы в клуб пришли или на поминки? – он посмотрел на

школьника и Ирину. – С чего такие кислые мины?

– Всё отлично, – процедил парень.

– Оно и видно.

– Ты домой хочешь? – Евгения обняла подругу за плечи. – Тебе не нравится здесь?

– Нет, всё в порядке. Шумно только.

– Извини, не музей, – хохотнула Копейкина. – Как только скажешь, Лёня отвезёт тебя.

– А ты не хочешь остаться у нас сегодня?

– Нет, в другой раз как-нибудь.

– Жаль.

– Прости, у меня планы, – Женя говорила так, чтобы другие не слышали её.

– Я понимаю. У тебя замечательный молодой человек.

– Кто?!

– Ну, Павел…

– Киса, с тобой всё хорошо? Ты головой не ударялась? Ничего не пила, пока мы танцевали?

– Нет, что ты!

– Тогда что за чушь ты несёшь? Мы с Крюковым работаем вместе и квартиру снимаем, потому что

так дешевле.

– Я думала, что вы встречаетесь. Значит, ты со Славой?

– Я ни с кем.

– Но он же…

– Твою мать, – Копейкина прикрыла глаза на пару секунд и, резко распахнув их, продолжила: —

Если говорить твоими словами, то я с ним в какой-то степени. Не будем вдаваться в подробности.

– Хорошо, – легко согласилась Ирина. Она прекрасно поняла, о чём говорила её подруга, но для

неё самой такие отношения были чужды. Она не осуждала, но и не понимала.

– Отдыхаем? – Лёня появился из ниоткуда.

– Ещё как, – Слава усмехнулся. Да, эти двое не любили друг друга.

– Май, – Костенко посмотрел на бармена, – кажется, я предупреждал тебя!

– Лёнечка, а ты не хочешь объяснить, какого чёрта мне отказываются наливать? – Евгения сузила

глаза.

– Тебе это не особо помешало, как я вижу.

– Это я угостил её.

– Славик, скажи-ка, дорогой, что непонятного в слове «нельзя»?

– Лёнь, а с каких пор я тебе подчиняюсь? – парень фыркнул.

– Здесь, – Костенко обвёл руками пространство вокруг себя, – я хозяин, а ты всего лишь гость, поэтому не наглей.

– Не злись.

– Лёнечка, – Киса дотронулась до плеча мужчины, – всё в порядке.

– Я знаю, солнышко, знаю. Жень, – он повернулся к племяннице, – твои родители насели на

меня, пойми.

– Когда тебя волновало их мнение?

– Оно меня и сейчас не волнует. Твой отец решил проверить дочурку, и сегодня он заявится сюда, поэтому я хотел, чтобы ты была в адеквате.

– Только его не хватало, – девушка потёрла пальцами виски.

– Ты сама виновата. Они ведь просили твой новый адрес.

– Я не хочу, чтобы кто-то из них появлялся у меня дома. Я же сказала, что сама буду приезжать к

ним!

– Извини, я ничего не могу сделать.

– Хочешь, уедем прямо сейчас? – Павел улыбнулся, стараясь подбодрить Евгению.

– Это отличная идея, – Лёня закивал, соглашаясь с блондином.

– Будет лучше, если она сегодня останется у меня, – Слава обнял девушку.

– Нет, – Костенко сжал кулаки. Будь его воля, он бы с удовольствием врезал этому парню, наплевав на то, что он сын его приятеля. В последний раз, когда племяшка была в его компании, она

вернулась потрёпанной, с повреждёнными уголками губ, синяками на плечах и красными бороздами

на запястьях. Может, были ещё какие-то увечья, но она не демонстрировала их и отмалчивалась, ведя

себя так, будто ничего не случилось. – Павлик, забирай её домой, а я отвезу Олега. Киса, ты

ночуешь у меня, – он раздавал указания, не прерывая зрительный контакт со Славой. Чёрта с два он

позволит этому ублюдку остаться наедине с Женей.

– А почему я у тебя? – Ирина удивилась.

– Дай брату отдохнуть. Придёшь, разбудишь… – не мог же Лёня сказать девушке, что Толик всю

ночь будет занят Дмитрием, о чём он догадался, говоря по телефону с последним. – И, вообще, я

соскучился по тебе. Хочу поболтать, как бывало раньше.

– Ладно.

– Сворачиваемся, – Копейкина нервно дёрнула себя за ворот рубашки. Погладив Славу по руке, она улыбнулась: – В другой раз, ладно?

– Конечно, детка, – наклонившись, он коротко поцеловал её в губы и, отсалютовав остальным, растворился в толпе.

– Ключи от кабинета дай, – Женя явно была расстроена.

– Закрой потом, – Леонид положил связку ей на ладонь. – Олег, помоги ваши вещи дотащить.

– Угу, – старшеклассник молча пошёл за девушкой, мнение о которой у него окончательно

испортилось.

Когда они поднялись по лестнице и свернули в пустой узкий коридор, Евгения остановилась и, резко повернувшись, на выдохе произнесла:

– Извини, что так вышло. Мы с родителями не в самых хороших отношениях, поэтому мне лучше

не встречаться с ними, тем более здесь.

– Меня это не касается. Я не особо рвался сюда, – теперь Олег не был уверен в том, что эта

клыкастая гадина всего лишь коллега отца. Возможно, как он изначально подумал, они любовники.

Не мешало же ей присутствие Павла, когда она откровенно висла на Славе.

– Окей, – открыв дверь, Копейкина вытащила из шкафа куртки, надела свою, а остальные всучила

Олегу, бросив небрежно: – Отнеси, а я покурю и догоню.

– Я подожду, – парень сложил вещи на диван и уселся в кресло, стоящее рядом с ним.

– Как хочешь, – Женя закурила, устроив задницу на столе своего дяди.

– Ты не могла на улице это сделать?

– Хочу сейчас.

– Твои желания превыше всего?

– Есть такое дело.

– Знаешь, я не удивлён, что твои предки следят за тобой. Наверное, не особо приятно, когда дочь

позорит семью.

– И как же я её позорю? – девушка глубоко затянулась и выпустила в воздух несколько серых

колец дыма.

– Своим распущенным поведением.

– Я не напиваюсь до поросячьего визга, заблёвывая всё вокруг, не танцую голой на барной стойке, не накачиваюсь наркотой и не бегаю к гинекологу на аборты. Обоснуй?

– Ты выглядишь слишком доступной и разгульной, поэтому все твои утверждения сомнительны.

– Если ты хотел меня оскорбить, то ничего не вышло, потому что мне плевать. Мне до фонаря

чужое мнение. И я прекрасно понимаю, на чём основаны твои выводы, мальчик, но я не стану что-то

доказывать и разубеждать тебя. Я такая, какая есть.

– Не крутись рядом с моим отцом.

– Кто ещё рядом с кем крутится, – пробормотала Женя и уже громче добавила: – В любом

случае, не тебе решать, с кем общаться твоему отцу и тем более мне.

– Скажи, – Олег подался вперёд, – что в тебе такого? Мне интересно, правда. Пытался понять и, увы, не смог.

– Одно могу сказать точно, – Копейкина затушила окурок в пепельнице и соскочила со стола, —

ты этого никогда не узнаешь наверняка.

– Не больно и хотелось.

– Тогда твоё любопытство неуместно, – девушка усмехнулась. Заметив на себе пристальный

взгляд парня, она не выдержала: – Чего смотришь?

– Бог дал мне зрение. Это моя физическая возможность.

– Видишь эти выпуклости? – Женя, приподняв ногу, продемонстрировала подошву тяжёлого

ботинка. – У тебя будут такие же вогнутости на заднице, если будешь доставать меня.

– Да кому ты нужна?

– Не поверишь, но многим.

– Извращенцы неистребимы.

Глава 19

Дмитрий еле дождался, когда молодёжь освободит квадратные метры Щербатого, и уже готов был

наброситься на него, как оголодавшее животное, но тот остудил его пыл, заявив, что ещё не

выгуливал Дика. Видит Бог, Сизов обожал собак… до этого момента.

Оскорблённую невинность изображать он не стал, а метнулся в душ, едва успела захлопнуться

входная дверь. Нет, его не трясло, как девственницу перед брачной ночью, всё-таки давно не

шестнадцать, но и оплошать не хотелось, поэтому мужчина старательно тёр себя мочалкой, наглейшим образом используя чужие средства гигиены, и в обязательном порядке засунул в себя

намыленный палец, промывая внутри. Хорошо, конечно, было бы воспользоваться клизмой, но за

неимением оной и достаточного количества времени на процедуру сойдёт и так, по-простецки, тем

более организм, исходя из ощущений, никаких курьёзов не предвещал.

Предположив, что вряд ли Толик пользуется розовым полотенцем и, вероятно, оно принадлежит

Кисе, Сизов снял с крючка тёмно-синее и, вытеревшись, повесил его обратно. Можно было, конечно, повязать его на бёдра, оставить капли воды на груди и играть в великого соблазнителя, но холодный

ветер, врывающийся в открытые форточки окон с деревянными рамами, мгновенно распространял по

коже мурашки. Синеющая гусиная кожа с сексуальностью как-то не ассоциировалась, поэтому

Дмитрий натянул джинсы с футболкой. Простирнув под краном носки с трусами и повесив их на

змеевик, он вышел из ванной, вполне довольный собой.

– С лёгким паром, – ухмыляющийся Финогенов, в спортивном костюме, в котором всегда

выходил на прогулку с собакой, независимо от времени года и погоды, ждал его в коридоре, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

– Спасибо.

– Следовало бы предложить тебе располагаться и чувствовать себя как дома, но, кажется, ты

вполне освоился самостоятельно, так что найди, чем заняться, пока я ополаскиваюсь, – Щербатый, видимо, не мог говорить хотя бы без малой толики иронии или сарказма, отчётливо

проскальзывающих в его интонации.

– Спинку потереть? – Сизов и не думал объясняться. Ну, наградила его природа капелькой

наглости, что с того? Если не проявлять активность и ждать манны небесной, можно не заметить, как

жизнь проскочит мимо, помахав на прощание ручкой и оставив откашливаться от пыли из-под её

ног.

– Справлюсь, – Толик улыбнулся. – Если хочешь есть, загляни в холодильник, хотя, думаю, ты и

без моих советов прекрасно обойдёшься.

– После ужина у Татьяны Михайловны мой желудок забит под завязку, – Дмитрий подошёл к

любовнику и, проведя пальцами по кривому шраму на его щеке, прошептал: – Буду ждать тебя в

спальне, поторопись.

– Спешу и падаю.

– Дрянь ты, Толя.

– Редкостная, – хохотнув, Щербатый обошёл мужчину и скрылся в ванной, провокационно не

закрывшись на щеколду и даже оставив небольшую щель, что выглядело откровенным

приглашением.

– Я ведь не железный, – простонал Сизов, поведясь на провокацию и распахивая жалко

скрипнувшую дверь. – Раздевайся, скотина! – рявкнул он. – Мыть тебя буду!

Финогенов, усмехнувшись, скинул олимпийку и майку-алкоголичку. Пристально глядя в

сузившиеся серые глаза, он оттянул резинку спортивных штанов и, наклонившись, снял их. Вещи

Толик аккуратно складывал на стиральную машину и только семейные трусы с носками бросил в

небольшую корзину под раковиной. Выпрямившись во весь рост под пожирающим взглядом, он

включил воду, настраивая погорячее, и, перешагнув бортик чугунной ванны, встал под душ.

– Позер, – фыркнул Дмитрий, беря в руки мочалку, влажную после его мытья. Он хотел

пошалить, взяв женский ароматный гель, но, пойманный за этим делом, поставил пузырёк на место, прихватив другой.

Щербатый никак не комментировал процесс омовения, но на его губах блуждала кривая ухмылка, говорящая громче любых слов.

Сизов, стараясь не обращать на это внимания, сосредоточился на струях воды, бьющих по крепкому

телу и слепляющих между собой тёмные волосы на груди, животе и в паху. С таким покровом зимой, наверное, не страшны морозы.

– Выползай, – закрутив краны, Дмитрий, ехидно скалясь, протянул любовнику полотенце Ирины.

– Принеси из спальни чистое.

– Вытирайся!

– Ты какой-то нервный.

– Заткнись, умоляю.

Ждать Сизов не стал и первым вышел из ванной, прямиком направившись в спальню. Раздеваться

он не спешил, оглядываясь по сторонам и находя обстановку весьма скромной, но вполне уютной.

Сев на край кровати, он уставился на дверь, нетерпеливо постукивая пальцами по колену.

Финогенов появился через несколько минут в своих спортивках, надетых явно на голое тело.

– Чай, кофе? – он остановился на пороге.

– Издеваешься?

– Да.

– Иди сюда, скотина!

– А вы хам, батенька, – посмеиваясь, Толик подошёл к любовнику, встав между его ног.

– Чёрт, – Дмитрий провёл ладонями по крепким бёдрам и, вцепившись в резинку штанов, сдёрнул

их вниз. – Хватит разговоров!

Щербатый, стянув спортивки до конца и отбросив их к креслу, толкнул любовника, заваливая на

спину. Без церемоний он навалился на него, вынудив раздвинуть и согнуть в коленях ноги. Джинса

неприятно тёрлась о голое тело, но Финогенову было плевать на такие мелочи, когда есть более

важные вещи вроде плотно сжатых губ, которые хочется разомкнуть языком и вторгнуться внутрь.

Сизов охотно ответил на поцелуй, не устраивая борьбу, а плывя по течению, только течение

довольно быстро начало ускоряться и переходить в водовороты. Выбравшись из-под тяжёлого тела, он поднялся на колени и снял футболку, бросив её на пол возле кровати. Толик в сторонке не

отлёживался, а весьма проворно расстегнул ширинку на чужих джинсах и, запустив пальцы за пояс, стал стягивать их с партнёра, активно помогающего ему. Отправив джинсы вслед за футболкой, Щербатый снова навалился на Дмитрия, припадая к его губам в жадном, грубом поцелуе. В

финогеновской постели на нежность могли рассчитывать только женщины.

Шершавые ладони заскользили по бокам вниз, сжали бёдра, ощущая жестковатые волоски и теплоту

кожи.

Сизов дёрнулся, перекатываясь и оказываясь над любовником. Не тратя времени впустую, он сполз

вниз, разведя в стороны ноги Толика и, окинув заинтересованным взглядом уже заметно

напрягшийся член, провёл языком по головке, сдвинув пальцами крайнюю плоть. Игре в «оближи

леденец» он предпочитал «соси по-нормальному», так что, подвигав нижней челюстью для

разминки, вобрал в себя ствол до середины, не чувствуя особого дискомфорта. Плотнее сжав губы, он насадился до конца, расслабляя глотку и позволяя сочащейся головке уткнуться в неё. Финогенов, глухо застонав, положил широкую ладонь на русый затылок и надавил, одновременно толкаясь

бёдрами вперёд. Он кайфовал от того, как Дмитрий заглатывал до упора, нажимая подбородком на

мошонку и зарываясь носом в тёмные завитки волос.

Сизов ритмично двигал головой, часто сглатывая и немного царапая зубами тонкую кожу, чтобы

добавить остроты в ощущения партнёра. Он так увлёкся, что Щербатый, едва не спустивший, остановил его, отстраняя от себя:

– Ещё чуть-чуть, и ты из меня душу высосешь!

– Не нравится? – мужчина облизнул и без того влажные от слюны губы.

– Издеваешься? – Толик прохрипел, тяжело дыша.

– Нарываюсь.

Подтянув любовника наверх, Финогенов перевернул его на живот и устроился сзади, расставив ноги

по обе стороны от чужих бёдер и упираясь коленями в кровать. Ему нужно было остыть немного, а

заодно расслабить Дмитрия, в отличие от которого он очень даже любил пускать в ход язык, поборов

в своё время всякую брезгливость не без помощи Лёни. Наклонившись, он прикусил кожу в районе

шейных позвонков, для удобства опираясь на матрац ещё и локтем, а свободной рукой поглаживая

крепкое плечо Сизова.

Постепенно рука с плеча опускалась всё ниже, пока не остановилась на подтянутых ягодицах, поочерёдно тиская их и сжимая. Язык Щербатого тоже активно работал, скользя по позвоночнику, уступая периодически зубам, стискивающим кожу.

Дмитрий ёрзал, подставляясь под грубоватые ласки, бормотал в подушку, матерился, требуя более

решительных действий, и, не выдержав, повернул голову, прошипев:

– У нас ещё будет время для облизываний!

– Нетерпеливый, – фыркнул Толик, поднимаясь с кровати. Порывшись в тумбочке, он достал

тюбик со смазкой и пару глянцевых квадратиков. – Лови, – бросив добро Сизову, он сел на край

постели, проминая матрац, и выжидающе посмотрел на любовника, деловито откручивающего

колпачок и выдавливающего на ладонь вязкую массу.

– Зачехляйся, – серые глаза блеснули, – а я сам справлюсь, – Дмитрию не нужна была

длительная растяжка, да и в душе он уже расслабил себя немного.

Кивнув, Финогенов порвал упаковку и раскатал презерватив по члену, слегка оттянув кончик

латексного изделия. Он вытянулся рядом с Сизовым, вытирающим липкие ладони о простынь и не

замечающим возмущённого взгляда на свои действия.

Хмыкнув, Щербатый повернул его на бок спиной к себе и прижался, дыша в затылок. Придерживая

член рукой, он приставил головку к влажному анусу и, толкнувшись бёдрами, надавил на

рефлекторно сжимающийся сфинктер, но не смог войти с первого раза, скользнув вниз по

промежности и выслушав за это порцию отборного мата.

Дмитрий перевернулся и, упираясь коленями в постель и заведя руки назад, раздвинул ягодицы. Он

уткнулся лбом в подушку и тяжело засопел: не самая удобная поза, надо заметить. Ощутив давление

головки, раскрывающей тугой сфинктер, мужчина постарался максимально расслабиться, пропуская

в себя твёрдый член, распирающий стенки прямой кишки. Достаточное количество смазки позволило

Толику войти без серьёзных препятствий, к тому же его любовник не был девственником и не

зажимался.

Сизов смог, наконец, занять более удобное положение, согнув руки в локтях и уперевшись ими в

кровать. С каждым толчком изначальный дискомфорт исчезал, и он сам стал двигаться навстречу

Финогенову, постанывая и тяжело дыша.

Не стыдно отдаваться сильному мужчине, не уступающему тебе ни в чём, и Дмитрий отдавался с

удовольствием, без остатка, без скованности и неуместного стеснения, в принципе, не свойственного

ему. В страсти, как и в гневе, люди не врут.

А Щербатый, вдалбливаясь в крепкое тело, ловил каждый стон и вздох – чистые эмоции без толики

фальши. Засаживая по самые яйца с хлюпающими звуками, он и сам порыкивал и стонал. Скользнув

рукой вниз, Толик обхватил пальцами возбуждённый член партнёра, с вздувшимися венами, налитый

кровью, сочащийся смазкой, и задвигал рукой, стараясь прийти к единому ритму с движениями

своих бёдер, что довольно проблематично, когда не знаешь, на что отвлечься в первую очередь. Он

понимал, что был бы полным идиотом, если бы отказался от того, что происходит сейчас.

Напряжённая широкая спина, покрытая прозрачными бисеринками пота, прогиб поясницы, светлые

волосы на подтянутых ягодицах, слегка покрасневших и поблёскивающих от смазки, —

потрясающее зрелище, завораживающее, возбуждающее и подталкивающее к разрядке.

Сизов совсем уже не по-мужски скулил, вздрагивая от каждой фрикции и сводя лопатки.

Сдерживаться совершенно не хотелось, наоборот, желание отпустить себя зашкаливало, но

Финогенов финишировал первым, глубоко засаживая и выстреливая в кондом. С трудом, но он

нашёл в себе силы довести любовника до оргазма, резко двигая рукой, и Дмитрий кончил, прохрипев

что-то матерное.

Щербатый не стал дожидаться, пока член опадёт и выскользнет сам: отстранившись и бросив взгляд

на пульсирующее, растянутое очко, в которое хотелось вторгнуться ещё не раз и не два, он стянул

презерватив и, завязав, положил на пол, нагнувшись.

А Сизов, у которого попросту разъехались колени, рухнул на постель, уткнувшись лицом в подушку

и смешно оттопырив горящую задницу.

Толик лёг на спину и скосил глаза на любовника, довольно скалясь:

– Живой?

– Зверюга, – прогудел Дмитрий, не шевелясь.

___

Спустя некоторое время, когда они, пришедшие в себя, сидели на кухне и курили, Щербатый с

усмешкой спросил:

– В следующий раз позовём Костенко?

– Нет, я ещё не распробовал тебя как следует.

– Эгоист.

– Местами.

– Кофе будешь?

– Захлебнись своим кофе, а я жрать хочу, – Сизов, затушив окурок в пепельнице, подошёл к

холодильнику и заглянул внутрь, присвистнув: – Да тут праздник для желудка!

– Киса любит готовить.

– А я люблю её, – Дмитрий вытащил тарелку с котлетами и аппетитный на вид салат.

– Мне тоже разогрей.

– Я котлеты холодными сожру.

– Тварь ленивая.

– Тебя бы так заездили!

Толик засмеялся, откидываясь на спинку стула, а Сизов, намеревающийся сказать что-нибудь

резкое, открыл рот и тут же закрыл, присоединяясь к любовнику и хохоча.

Что за сука нас вломила,

Не успели мы догнать,

Всю малину попалила,

Ментовская благодать.

Протянула руки – крюки

Невезуха, цап-царап,

Подписали, бяки-буки,

Прокуроры на этап.

Слышишь, девочка, прощаюсь

Я с тобою на пять лет,

Никому, покуда чалюсь,

Не давай свой нофелет.

Шмутки, камушки, цепочки

Не выпячивай пока,

Протянулись проводочки

От звонка и до звонка, —

Щербатый нашёл надрывающийся телефон в кармане олимпийки, которую оставил в ванной на

стиральной машине, и прочёл пришедшее от Лёни сообщение, гласящее:

«Киса останется у меня. Развлекайтесь, черти. С вас горячее видео, или я заявлюсь сам, чтобы

понаблюдать за процессом!»

– Твою же мать! – Финогенов откровенно заржал. Вернувшись на кухню, он показал послание

Леонида уничтожающему котлету Дмитрию. Мужчина подавился, закашлявшись, и выдал:

– Запирай дверь на все замки и заколачивай окна!

– Может, лучше выполним его желание?

– Боюсь, тогда он точно вломится сюда после просмотра и оттрахает нас так, что неделю ходить

нормально не сможем, – Сизов засмеялся и, придвинувшись к любовнику, вытянул руку, фотографируя их на щербатовский телефон. – Хватит с него и этого, – отправив изображение

Костенко, он отключил мобильник. – Значит, я могу остаться?

– Можно подумать, мой ответ тебя волнует.

– Чистая формальность. Приличия, знаешь ли.

– Кто бы сомневался.

– Слушай, у меня из головы вылетело! – Дмитрий хлопнул себя ладонью по лбу. – Костя с

катушек слетел совсем.

– В смысле?

– Он не контролирует себя рядом с Татьяной Михайловной.

– Так, – Толик постучал пальцами по столу, – дело серьёзное. Выбрал же ты момент… Ладно, я

поговорю с ним. Всё нормально будет.

– Я пытался вдолбить ему что-то, но как об стену горох.

– Малой очень эмоционален. Он не повзрослел ещё толком.

– Я беспокоюсь, что это может плохо кончится.

– На чём его клинит?

– Ревность. Он в бешенство впадает, не сдерживается, скандалит. Я не хочу, чтобы из офиса

устраивали чёрти что. Хоть он и мой брат, я не стану закрывать на это глаза.

– Правильно делаешь. Фёдорович такой же, – Щербатый похлопал Сизова по плечу. – Оставь это

мне. Если не выйдет, потрясём его вместе.

– Ага, и Ромыча возьмём.

– Зачем?

– Должен же кто-то комментировать происходящее с долей скепсиса и цинизма, – Дмитрий

широко улыбнулся, желая смягчить тему разговора.

– Тебе малого не жалко? – Толик фыркнул, подавив смешок. – Смирнов одним взглядом людей, как клопов давит.

– И тебе такое счастье прилетело?

– Нет, меня оно обошло, но я наблюдателен.

– Ромыч просто…

– Хватит о нём, – Финогенов обнял любовника. – Продолжим беседу в спальне?

– Светскую?

– Конечно.

– Толь, моя задница требует немного отдыха.

– А я подую, оближу, и всё пройдёт.

– Умеешь ты уговаривать! – подскочив, Сизов потянул Щербатого за руку, бормоча: – Ничего, можно и потерпеть.

– А ты сговорчивый.

– Умолкни и топай в койку!

***

Мафик – «Кутерьма».

Глава 20

Настроение у Романа было откровенно поганым: приехавший из клуба Олег весь свой негатив слил

на отца, заявив, что тому стоит тщательнее выбирать любовниц. Доказать что-либо взбешённому

парню оказалось невозможным, поэтому Смирнов-старший просто махнул рукой, решив, что сыну

нужно остыть.

Придя на работу, он сразу же пошёл к Дмитрию, надеясь, что, возможно, друг сможет пролить

немного света на сложившуюся ситуацию.

– Доброе утро, – улыбнулась Татьяна, когда он вошёл в приёмную.

– Не спешите с выводами, – буркнув, мужчина остановился возле двери в кабинет генерального.

Покосившись на секретаря, он спросил на резком выдохе: – У себя?

– Конечно. Кофе? – Антонова дурой не была и настроение финансиста уловила.

– Да, спасибо, – кивнув, он распахнул дверь и тут же скривился, увидев довольную рожу Сизова:

– А ты чего такой счастливый? Уже успел кому-то жизнь испортить?

– Не испортить, а преобразить. Привет, заходи.

– Привет, – шагнув внутрь, Роман услышал сдавленный смешок Татьяны за спиной и, обернувшись, шутливо погрозил ей пальцем.

– Что у тебя случилось? – пожав руку другу, когда тот подошёл к столу, поинтересовался

Дмитрий.

– Заметно, что что-то не так?

– Ага, на лбу крупными буквами написано.

– Пф, – Смирнов вытянул ноги, плюхнувшись на стул, – отпустить Олега в клуб было не самой

лучшей идеей.

– Почему?

– Ему не понравилась компания.

– Да я же специально его с Кисой познакомил! Как может не понравиться эта прелестница?

– А я не о ней. Ему Женя не понравилась.

– Копейкина? Ну, я с ней не общался толком, – Сизов почесал затылок.

– Олег решил, что я с ней сплю.

– А ты не спишь? – уточнил Дмитрий.

– Нет!

– Правильно. Спать, когда рядом молодая девушка – признак импотенции.

– Заметь, ты бы спокойно спал.

– Нет, я бы предложил сыграть в карты.

– Дим, у меня с ней ничего нет, – устало произнёс Роман.

– Да понял я, шучу просто.

– Ты такой весёлый с утра, аж противно.

– Завидуй молча!

– Не могу, эта чёрная дрянь душит меня, – финансист попытался улыбнуться, но вышла лишь

кривая ухмылка.

– Если серьёзно, то я не понимаю, зачем ты раздуваешь из мухи слона. Не понравилась Олегу эта

девчонка, ну и что?

– Она будет часто появляться у нас дома, и я не хочу, чтобы он устраивал скандалы.

– Да на кой чёрт она тебе сдалась?!

– Мне интересно с ней, – Смирнов пожал плечами.

– Как мне с Кисой?

– С Ириной мне тоже интересно, но они совершенно разные. Если с сестрой Финогенова мне

приятно общаться, потому что она умница, то с Копейкиной я постоянно чувствую себя на грани, не

зная, чего ожидать от неё в следующий момент.

– Да, – Сизов задумчиво потёр пальцем едва заметную ямочку на подбородке, – это диагноз. Ты

шарахался от баб, как от прокажённых, а теперь решил собрать гарем?

– Ты мыслишь примитивно, Дим. Ни от одной, ни от другой мне не нужно физической близости.

– А от третьей?

– Ты о ком? – Роман удивлённо посмотрел на друга, но ответить тот не успел, потому что в

открывшуюся дверь вошла Татьяна с подносом в руках.

Она аккуратно поставила на стол чашки с кофе и тарелку с пирожками:

– Думаю, вы оба не завтракали.

– Татьяна Михайловна, – Сизов с собачьей преданностью смотрел на своего секретаря, —

выходите за меня, а? Кому нужно продать душу, чтобы каждый день есть вашу стряпню?

– Дмитрий Александрович, – Антонова засмеялась, – приберегите вашу душу для более ценных

вложений.

– И замуж не пойдёте?

– Как я могу выйти замуж за человека, который хотел купить себе детский светильник-ёжика?

Простите, – она театрально взмахнула рукой, прикрывая глаза, – но я не могу связать свою жизнь с

ребёнком.

– Красивый светильник же, – пробормотал мужчина и уже громче произнёс: – Вы делаете мне

больно! А если я не переживу отказа?

– Что ж, я испеку на ваши поминки самые вкусные пирожки, – брюнетка, больше не сдерживаясь, смеялась в голос.

– Я вас обожаю, честно! Всё, в субботу снова поедем в мебельный, а потом к вам, – Дмитрий

хлопнул ладонью по столу, давая понять, что вопрос решён.

– Боюсь, что Татьяна Михайловна будет занята, – прошипел Смирнов, не ожидая такого от самого

себя.

– Да? – секретарь вопросительно изогнула тонкую бровь. – И чем я буду занята, позвольте

поинтересоваться?

– Мной, – ляпнул шатен, не подумав.

– Как интересно! – пропел Сизов. – В таком случае, вынужден покорно отступить и перенести

нашу встречу на воскресение.

– Я, пожалуй, пойду, – Татьяна, пребывая в состоянии небольшого шока, вышла из кабинета, тихо

прикрыв дверь.

– А вот и ответ на мой вопрос!

– Ты о чём? – Роман нахмурился.

– О том, чего ты хочешь от своей третьей наложницы, – прыснул в кулак Дмитрий. – Ромыч, признаюсь, я хотел сблизить тебя с Кисой, но вижу, что ошибся в кандидатуре.

– Я тебя не понимаю, – покачал головой шатен.

– Не прикидывайся облажавшимся таджиком, которого отчитывает бригадир! Друг, если бы ты

хоть на секунду усомнился в том, что я стопроцентный гей, меня бы тут уже не сидело. Если ты ко

мне её ревнуешь, зная, что женщины меня не интересуют, то я боюсь представить, что ты хочешь

сделать с остальными, когда видишь их рядом с ней!

– Не говори ерунды, Дим, – Смирнов, сделав несколько глотков кофе, взял пирожок и, аккуратно

завернув его в салфетку, поднялся. Бросив взгляд на Сизова, он ровным голосом произнёс: – Зайду

ближе к обеду. Работа не ждёт.

– Ну-ну.

Финансист буквально вылетел из кабинета и пронёсся мимо Антоновой.

И никого он не ревнует! Просто его другу совершенно нечего делать у Татьяны, а то, чем чёрт не

шутит, потеряют голубые ряды такого орла.

Нервно передёрнул плечами, он пошёл прямиком в курилку – работа работой, а нервы успокоить

было необходимо.

В небольшом помещении толкались сотрудники из разных отделов, среди которых шатен заметил

мелькающую рыже-красную макушку.

– Привет, – потянув Женю за руку, он оттеснил её в угол, закрывая собой от остальных. – У меня

складывается ощущение, что ты всё время куришь или гуляешь по коридорам. Когда ты успеваешь

работать?

– Тогда, когда ты гоняешь кофе у генерального, – девушка ткнула пальцем в пирожок в руке

Романа, и он поспешно сунул его в карман. Она говорила тихо, чтобы их не слышали любопытные: