Текст книги "Распахни свое сердце (СИ)"

Автор книги: Ольга Анафест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

хозяина клуба, восторга у него это не вызывало.

– Пойдём, посмотрим шоу, – продолжая ржать, Щербатый потянул за собой Дмитрия.

– Почему никто не вмешивается? Что за хрень?!

– Ты давно знаешь Костенко?

– Достаточно.

– Херово ты его знаешь.

___

Леонид был не в духе после разговора с Сизовым. Почему люди вокруг него не хотят брать по

максимуму от этой сучьей жизни? Зачем добровольно суют голову в хомут? Всё заканчивается

одинаково – ничем. Жирным таким ничем с кучей взаимных упрёков и оскорблений. Отношения

становятся каторгой, как только появляются навязчивые звонки, смс и вопросы «где ты был?». Кому

нужно это дерьмо?

Натуралы создают ячейки общества, называемые семьями, но им, гомосексуалам, на кой чёрт

прикрываться подобной ширмой? Имитация нормальной жизни? Да не станут они никогда

нормальными в глазах грёбаного большинства, готового не замечать алкоголизм, беспризорность, насилие и нищету, но бороться с чумой-гомосексуальностью.

Это в мечтах и кино всё тошнотворно красиво, а в жизни ты можешь сдохнуть в куче вонючего

мусора за кричащую надпись на футболке. И ни одна зараза не придёт на помощь, когда тебя будут

дубасить ногами в живот до блевоты и плывущих перед глазами пятен. Возможно, тебе повезёт, и ты

всего лишь будешь какое-то время ссать кровью из-за того, что носки тяжёлых ботинок знатно

прошлись по почкам, или поваляешься в больнице, ожидая, когда начнут срастаться сломанные

кости.

И кто остановит это? Те самые НОРМАЛЬНЫЕ? Да они, в лучшем случае, пройдут мимо, трясясь за

свои жалкие жизни, которые, по их мнению, однозначно дороже никчёмного ошибочного

существования какого-то содомита, а в худшем – присоединятся, добавив парочку пинков за

компанию.

Это перед НИМИ надо оправдываться и изображать то, что в их понимании считается правильным?

Лёня педиком родился и им же собирался сдохнуть – без лишнего сентиментального поноса и

тупого растрачивания себя в общей гонке за иллюзорными чувствами, а выжимая до последней

капли из отведённого времени чистый кайф.

Хочешь трахаться – трахайся! Но лепить из себя подобие кого-то – глупость несусветная.

С такими мыслями Костенко направился к своему кабинету, но его бесцеремонно ухватили за плечо

и прижали к барной стойке.

– Какая мышка! – подвыпивший детина с выражением лица «мой папочка купит танк, если я

захочу тебя переехать» шарил ладонями по телу изумлённого такой наглостью мужчины.

– Руки убери, – Леонид говорил спокойно, отметив краем глаза, как напрягся бармен, но не

спешил вмешиваться, зная нрав хозяина.

– Не скромничай.

– Мне повторить просьбу?

– Если ты стесняешься, мы можем найти место поукромнее.

Лёня рванулся в сторону, перехватив запястья настойчивого парня и выворачивая его руки.

Услышав характерное мычание, он разжал пальцы и сдавил ими горло, громко выговаривая:

– Дальше разговоров не будет – дальше шейные позвонки захрустят.

– Ай, да Лёня! Ай, да сукин сын! – заливисто смеясь, к стойке подошёл Щербатый, расталкивая

любопытных и немного напуганных зевак. За его спиной семенил Дмитрий, чьё выражение лица не

скрывало удивления, смешанного с восхищением.

Продолжая сжимать пальцы, Костенко, перекрикивая музыку, рявкнул:

– Кто приволок в мой клуб это дерьмо?

Находящиеся рядом прекрасно расслышали вопрос и заозирались по сторонам.

– Лёнь, моя вина, – из толпы вылетел запыхавшийся молодой человек. – Прости, он за выпивкой

пошёл, а я отвлёкся.

– Игорь, я отпускаю его, но только из личной симпатии к тебе. Увижу ещё раз – покалечу. Понял?

– Да.

– Пшёл вон, – брезгливо оттолкнув от себя побледневшего и, кажется, протрезвевшего парня, Леонид развернулся к бармену и ободряюще кивнул ему, а любопытных окатил таким взглядом, что

выражение «как ветром сдуло» было бы самым подходящим для ситуации.

Он был их Богом. Он ни за кем не бегал – это они гонялись за его расположением, чтобы получить

заветное разрешение на вход и окунуться в созданную им атмосферу.

– Костенко, а форму ты не потерял! – Толик усмехнулся. Покосившись на Сизова, он спросил: —

Теперь понял, почему никто не вмешался?

– Да. Охренеть.

– Исчерпывающе, – Лёня широко улыбнулся и пригладил растрепавшиеся волосы. – Не люблю

насилие, но некоторые отчаянно нарываются на него.

– Что за шухер на охране? – никто не понял, каким образом рядом нарисовалась Женя. Она будто

из ниоткуда появилась. – Всем привет!

– Привет, ты чего тут делаешь? – Костенко поцеловал племянницу в щёку.

– Я у тебя занимала, – она сунула ему в карман несколько купюр.

– Твои принципы могли бы не распространяться на меня, – недовольно фыркнул мужчина.

– Без исключений.

– Жень, а Ирка где? – Финогенов напрягся.

– А я откуда знаю? – девушка нахмурилась. – Я на минутку заскочила, меня ждут.

– Упс, – прыснул в кулак Дмитрий. – Здравствуйте, Евгения, и, видимо, до свидания.

– Ага, – Копейкина чуть ли не в припрыжку рванула к выходу.

– Я чувствую, что меня имеют, – Толик стиснул зубы.

– В противоестественной позе, – хрюкнул Сизов.

– Что случилось? – деловито поинтересовался Лёня.

– А это мы сейчас выясним, – Щербатый кивком велел мужчинам следовать за ним и направился к

выходу, набирая на ходу сестру: – Привет, Ир, – он старался говорить громче. – Где ты? У Жени?

М, ясно, – сбросив вызов, он буркнул: – Убью.

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – Леонид был раздражён неведением.

– Киса соврала, сказав, что останется на ночь у твоей племянницы и будет готовиться к экзамену,

– пояснил Дмитрий.

– И где нам её искать? Женька явно не домой поехала, а там только Павлуша и…

– Кто? – рыкнул Толик.

– Ну, этот ваш блондинчик с работы. Они квартиру вместе снимают.

– Крюков?

– Вроде.

– Да нет, – взглянув на окаменевшие лица Финогенова и Костенко, протянул Сизов, – быть не

может. Они, конечно, познакомились тогда в клубе, но то, о чём вы оба думаете, абсолютный бред!

– он пытался донести до взбесившихся мужчин что-то, но они уже вылетели на улицу и ломанулись

к его машине.

– Я ему яйца оторву, – шипел Лёня.

– Это же Крюков! Крюков, чёрт возьми! – не отставал Щербатый.

– Вы психи!

– Открывай тачку! – в унисон.

___

Леонид не убирал палец со звонка, пока дверь не распахнулась. Застывший на пороге Павел оглядел

компанию и выдохнул:

– Привет.

– Ты один? – Дмитрий решил начать деликатно.

– Нет.

– За что? – простонал Щербатый, закрывая глаза. – Что ж я такого натворил в этой жизни? Это

просто сон. Сон!

– Не думаю, – заметил Сизов. Улыбнувшись Крюкову, он спросил: – Можно?

– Я ещё разрешения просить должен?! – Лёня, отодвинув айтишника, влетел в квартиру и заорал:

– Киса! Живо иди сюда!

– Что слу… – Ира, выглянув из единственной в квартире комнаты и увидев за спиной злого

Костенко не менее озлобленного брата, отшатнулась, пискнув: – Ой!

– Я тебе сейчас покажу! Ты у меня так заойкаешь! – Леонид потянул руки к пряжке ремня. – Ты

у меня неделю сидеть не сможешь!

– Лёня, не надо, – вмешался ржущий Дмитрий.

– Ох, Иришка, беги, – покачал головой Толик. Если его самого возмутило враньё сестры и добило

то, с кем она решила провести ночь, то его приятеля вывел из себя сам факт того, что она наедине с

муж… с Крюковым.

– Вы с ума сошли? – ох, как не вовремя подал голос Павел.

– Чучело, – простонал Финогенов.

– Как ты посмел, – взревел Костенко, оборачиваясь, – трогать мою девочку? Да я тебе ручонки

вырву! Я тебя в морской узел завяжу и скажу, что так и было!

– Верь ему, – шепнул блондину на ухо Сизов.

– Не трогайте Пашу! – Киса, набравшись смелости, шагнула вперёд.

– Убейте меня, – Щербатый прислонился спиной к стене и сполз на пол.

– Не самый худший вариант, – деловито заметил Дмитрий, садясь рядом с любовником. – А чего

Лёня так психует?

– Честь её блюдёт до свадьбы, – тихо пробормотал Толик.

– Ей двадцать один!

– Угу.

– На святое покусился! – кипел Леонид, сотрясая воздух. – Павлик, я был о тебе лучшего

мнения!

– Хватит орать! – ощетинился Крюков. – Во-первых, я помогал Ирине подготовиться к экзамену, а во-вторых, никого не касается, что мы с моей девушкой делаем!

– Да откуда же он взялся! – Финогенов, казалось, вот-вот начнёт взывать к Всевышнему.

– Из утробы матери, – хмыкнул Сизов.

– Успокойтесь все! – Киса упёрла руки в бока. – Я не ребёнок и сама могу разобраться со своей

личной жизнью!

– Личной? – Костенко метал глазами молнии. – Ты у меня, сопля зелёная, поговори ещё!

– Так, – Дмитрий поднялся, отряхивая джинсы, – нам всем надо успокоиться. Как человек, сохраняющий нейтралитет в данной ситуации, беру на себя роль миротворца.

– Заткнись ты, демагог, – устало вздохнул Щербатый. – Крюков, доставай что-нибудь крепче

чая. Беседовать будем. Долго. Очень долго.

Глава 23

– Ириш, объясни мне, – начал разговор Щербатый после стопки водки, – зачем ты соврала?

– Я не врала, – девушка пожала плечами. – Я у Жени, как и говорила, готовлюсь к экзамену.

– Только Жени я тут не наблюдаю! – рявкнул Лёня, прожигая взглядом Павла.

– Какая вам разница? Мне не пятнадцать лет! Хватит следить за мной! – Киса вскочила со стула, но сидящий рядом Дмитрий потянул её за руку, усаживая обратно.

– А ты, – Толик покосился на Крюкова, – ничего сказать не хочешь?

– Толь, а почему я должен объяснять кому-то, как провожу свободное время со своей девушкой?

– Потому что она моя сестра!

– И? – блондин фыркнул. – Все мы чьи-то братья, сёстры, сыновья и дочери.

– Умный, да? – Костенко прищурился. – Я б тебя…

– Лёня! – Ира ударила ладонью по столу. – Прекрати! И после всего, что вы тут устроили, ещё

спрашиваете, почему я скрыла от вас наши отношения? Да ко мне на дискотеках школьных подойти

боялись из-за вас!

– И правильно делали, – кивнул Финогенов. – Мала ещё.

– Мне двадцать один, а я целовалась только раз! Позорище!

– С кем? – Леонид сжал кулаки. – Кто такой смелый?

– Я, – в образовавшейся тишине чётко произнёс Павел, прикрывая глаза.

– Почему? – простонал Щербатый. – За что мне это?

– Дыши, Толь, дыши, – еле сдержался от смеха Сизов.

Лёня молча открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова. Ира была для него маленькой

девочкой, чистым цветком, который когда-нибудь должен был заслужить особенный человек. Они с

Толиком берегли её, ограждая от лишних посягательств. Конечно, оба понимали, что не смогут

всегда следить за ней, но полностью полагались на её благоразумие, которого у девушки было не

отнять. Костенко о своей родной племяннице так не пёкся, как о сестре любовника, потому что Женя

слишком отличалась от Кисы, да и никогда бы не позволила загнать себя под опеку.

– Прекращайте этот цирк, – устало вздохнул Крюков. – Можно подумать, я изнасиловал

пятилетнюю девочку, а потом зажарил и съел. Я могу понять ваше беспокойство, но не граничащую

с безумством паранойю. Ирина давно не ребёнок и имеет право принимать решения самостоятельно.

Ваше одобрение требуется лишь для её душевного спокойствия, не более того. Мы сами разберёмся

с нашими отношениями.

– Молодца, – кивнул Дмитрий.

– Толя, я, возможно, не самый лучший выбор…

– Мягко говоря, – перебил блондина Финогенов.

– И всё же! Я сам до сих пор не могу поверить, что Ира выбрала меня, но это так! И не тебе решать

за неё.

– А кому? – встрял Лёня.

– Только ей.

– Ты любишь её? – спросил Щербатый.

– Не торопи события, Толь, – Павел смотрел прямо, не отводя взгляда.

– Уважаю, – неожиданно для всех хмыкнул мужчина, почесав лысый затылок. – Ты никогда не

умел врать и сейчас сказал правду, не побоявшись, что она обернётся против тебя.

А Костенко смотрел только на Кису после ответа её парня, пытаясь найти хоть толику грусти в

глазах, но ничего такого не было, и это пугало.

Бывает любовь, которая не знает гордости, ничего не требует и оставляет после себя разрушающую

пустоту. Ирина влюблялась именно так, самоотверженно, глубоко, без оглядки. Леонид чувствовал

это, ощущал всем нутром и с горечью понимал, что ничего не исправишь – время нельзя повернуть

вспять.

С одной стороны, нужно было радоваться за девушку, с другой – бояться того, что ей разобьют

сердце.

Теперь Лёня даже обрадовался бы, узнав, что Ира нашла себе увлечение, как это часто делала Женя, но всё было гораздо хуже: любовь, которой он сам брезговал, стремительной волной накрывала его

маленькую девочку.

Это не одержимость, не инфернальное чувство, но что-то не менее страшное своей самоотдачей.

Нельзя любить так! Нельзя отдаваться без остатка, теряя себя!

– Киса, что же ты творишь? – прошептал Костенко, качая головой.

Она с удивлением посмотрела на него, несмело улыбнулась и, отвернувшись, с обожанием

уставилась на Павла.

– Дим, ясно, почему здесь Толя и Леонид, но ты каким образом затесался в эту компашку? —

Крюков скосил глаза на Сизова.

– Думаю, нам пора, – засуетился мужчина. – Мы ведь всё решили, да?

– А я, кажется, догадываюсь, – нараспев произнесла Ирина. – Неожиданно.

– Помолчи, – буркнул её брат. – Я не буду препятствовать вашим отношениям. Паш, ты мне

нравишься, просто… А, чёрт с ним, – махнув рукой, Толик поднялся. – Глупостей не наделайте.

– Мы оставим Кису? – как-то обречённо спросил Лёня.

– Да.

Павел, выпроводив гостей, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Одному Богу, в которого он

периодически верил, было известно, скольких сил стоили ему выдержка и спокойствие. На самом

деле, один взгляд Щербатого вызывал желание испариться, да и Костенко умел быть устрашающим.

– Ты как? – Ира вышла в коридор, нервно теребя рукава кофты.

Разве он мог не оправдать надежд этой девушки, доверившейся ему?

Красивая, безусловно, но под яркой обёрткой была ещё и изумительно вкусная начинка.

На её фоне Крюков отсвечивал бледной молью. Блондин представлял, как нелепо они смотрятся со

стороны: красивая, высокая, фигуристая, утончённая Киса, и он – тощий, неказистый, низкий, слишком простой для неё.

Почему среди множества достойных её мужчин она выбрала его? Этот вопрос Павел задавал себе

тысячу раз, но не находил ответа.

А когда он понял по их единственному неловкому поцелую, что у Ирины никогда никого не было, то осознал, насколько ценный подарок ему достался.

Дарами судьбы не разбрасываются.

– Всё хорошо, Кис, – айтишник улыбнулся и подошёл к девушке, обнимая за талию и глядя в её

необыкновенные глаза, задрав подбородок. – Я не обидел тебя?

– Паша, я знаю, что нельзя влюбиться на заказ, но я буду добиваться…

– Дурочка, это мужчины должны добиваться женщин! И пусть твой брат не считает меня

мужчиной, всё-таки я им являюсь, поэтому позволь мне доказать, что я достоин тебя, ладно?

– Мне никаких доказательств не надо. Я просто хочу быть с тобой.

– Спасибо.

***

Женя, озираясь, кралась к ванной. Если в первую её ночевку у Романа ей повезло, и Олег остался у

Татьяны, то в этот раз, когда они с финансистом засиделись допоздна, старшеклассник был дома. Не

хотелось обострять ситуацию между отцом и сыном. Это Егору было безразлично происходящее, а

вот его старший братец мог закатить нечто, подобное войне.

Открыв дверь, Копейкина чуть не заорала от неожиданности: Олег стоял возле раковины, оперевшись на неё одной рукой, и смотрел на девушку с лёгкой усмешкой на губах.

– Я думал, мне придётся до утра ждать тебя, – тихо произнёс он. – Отец уснул?

– Да, – Женя упёрлась взглядом в пол. – Зачем ты меня ждал?

– Поговорить.

– Слушай, я не знаю, что ты там напридумывал, но между мной и Ромой ничего нет.

– Я в курсе. Пару раз ночевал у него, когда к нему наведывались любовницы, и, поверь, они

издавали разные звуки, но точно не ржали, – парень подошёл ближе к Евгении, за руку втянул её

внутрь и закрыл дверь. – К тому же вы больше на двух приятелей-придурков похожи, чем на

парочку.

– Почему придурков? – нахмурилась Копейкина.

– Потому что только два придурка, оставшись наедине и имея возможность заняться чем-то более

приятным, будут травить анекдоты и стебать друг друга. Вы ведёте себя, как я со своими друзьями, поэтому довольно трудно представить, что между вами возможно что-то.

– Подслушивал?

– Твой лошадиный смех сложно не услышать.

– Сам ты лошадь, – фыркнув, Женя одёрнула руку, которую до сих пор сжимал Олег. – Это всё, что ты хотел мне сказать?

– Тебя так легко разозлить, – Смирнов склонил голову. – Ты всегда такая нервная?

– А ты всегда такое мудило?

– Знаешь, я считал тебя занозой в заднице, а ты оказалась целым кактусом в очке.

– Смотри, чтобы прямую кишку не разорвало! – прошипела девушка, вздёрнув подбородок и в

упор глядя в карие глаза, в глубине которых затаились смешинки.

– Я не имею ничего против тебя, детка, но ты здорово мешаешь моим планам.

– Решил захватить мир в одиночку?

– Нет, всё гораздо проще, – Олег понизил голос. – Хочу женить дорогого папочку.

– Охренел?! – Копейкина вытаращилась на парня. – А ничего, что он влюблён и без тебя со своей

личной жизнью разберётся? – слова, как обычно, опередили её мысли.

– О как! И в кого же он влюблён?

– Не имеет значения.

– Девочка моя, – Смирнов провёл пальцами по тонким обветренным губам Евгении, – будет

лучше, если ты ответишь на вопрос. Не усложняй, ладно?

– Отвали! – Женя отшатнулась.

– Страшная тайна?

– Чужой секрет. Не имею привычки чесать языком без дела.

– М, для языка можно найти иные применения, – наклонившись, выдохнул Олег. – У меня так

давно не было секса…

– Ты чего? – девушка несколько раз моргнула, пока до неё доходил весь смысл сложившейся

ситуации. Дёрнувшись, она вскипела: – Да я от тебя только дерьмо слышала! Какого чёрта ты из

крайности в крайность бросаешься?

– Одно другому не мешает.

– Сдурел, да? Думаешь, я перед тобой раздвину ноги и выложу всё о Ромке в экстазе? Пошёл ты!

– Твоя догадливость бесит, знаешь? – хохотнул старшеклассник. – Жека, ты такой мужик, что я, кажется, начинаю понимать отца. Вы по бабам с ним вместе не ходите?

– Какой же ты урод, – Копейкина покачала головой. – Маленькая, глупая, истеричная дрянь! Я б

тебе, сучонку, башку отвинтила, если бы не Рома.

– Ты даже пискнуть не успеешь.

– Уже боюсь, ага.

– Слушай, мы не перевариваем друг друга, но оба желаем всех благ отцу, так?

– Так.

– Я раскрою карты и надеюсь на честность с твоей стороны. Я хочу, чтобы он женился на Татьяне.

Конечно, если ты не врёшь, и он действительно влюблён в кого-то, я отступлюсь.

– На Татьяне? – Женя глубоко вздохнула и прижала ко рту ладонь, борясь со смехом.

– Что смешного?

– Фак, – девушка убрала руку от лица. – В таком случае мы на одной стороне.

– То есть?

– Твой папаня втрескался в Антонову, но категорически отказывается признать это. Я уже устала

бороться с его упрямством.

– Уверена?

– На все сто.

– Значит, у нас одна цель?

– Ну, я об их свадьбе не задумывалась, но, в принципе, да. Кстати, я думала, что ты сам залип на

неё.

– Был бы постарше, точно запал бы.

– Любишь взрослых женщин? – Копейкина прищурилась.

– Если ты на себя намекаешь, то обломись.

– А не ты ли собирался разложить меня прямо тут?

– Исключительно ради дела, – хмыкнул Смирнов.

– Не больно-то и хотелось.

– Я так и понял.

Женя заинтересованно оглядела парня, тренированное тело которого не могли скрыть джинсы с

футболкой:

– Знаешь, возможно, я погорячилась, и ты не так уж плох.

– Хм, – Олег скользнул ленивым взглядом по её лицу, остановившись на губах. – Предлагаешь

мне проверить, что в тебе находят другие?

– Перебьёшься, – гаденько ухмыльнулась Копейкина. Они оба играли, и им нравилась это

хождение по грани.

– Считай, что я расстроился. Раз уж нам больше нечего делить, может, поковыряешься в моём

компе?

– О, ты умеешь просить?

– Бывает.

– Без проблем. Оплату принимаю наличными, натуру не предлагать.

– Эх, а я так хотел сэкономить, – Смирнов засмеялся. – Договорились.

– Надо же, с тобой можно разговаривать спокойно.

– Ты стала бесить меня гораздо меньше, когда я понял, что вы с отцом не любовники.

Раздражаешь, конечно, но не смертельно.

– Пипец, как я счастлива, – Женя обошла парня и забралась с ногами на стиральную машину. —

Ты можешь продолжать считать меня кем угодно, но на время оставим словесные баталии.

Подтолкнём Ромку к действиям, а там посмотрим, нужно ли это им обоим. Не забывай о самой Тане.

– Не забываю, но надеюсь, что мой батя перестанет быть ослом и предпримет хоть что-то. Они

идеальная пара, или я ни черта не понимаю в этой жизни.

– Не знаю. Может, мы просто лезем в чужую жизнь?

– С благими целями.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Если ты будешь со мной, я там не соскучусь.

– Так и быть, составлю тебе компанию.

– Забавная ты, – Олег приподнял краешки губ в улыбке.

Эта девушка действительно забавляла его. Раздражала, злила, но не давала заскучать. Клыкастая

гадина с мерзким характером.

Но отрицать тот факт, что в ней есть что-то цепляющее, он больше не мог. Есть, определённо.

Возможно, он бы даже с удовольствием продолжил их игру, но уже на деле. А почему бы нет? Да, гадость редкостная, но в постели ей всегда можно будет заткнуть рот, чтобы не слушать колкие

слова и ядовитые замечания.

– Ты тоже ничего, – Копейкина потянулась. – Спать?

– Вместе? Боюсь, тогда я не дам тебе заснуть.

– Откажусь от столь заманчивого предложения и вернусь в спальню к Ромке. У него под боком так

тепло, ммм.

– Не смею настаивать, – Смирнов поднял руки вверх, смеясь. – Спокойной ночи.

– Ага, – спрыгнув с машинки, Женя подошла к двери. Обернувшись, она с серьёзным выражением

лица выдала: – Обязательно подрочи, потому что я не хочу потерять соратника, павшего от спермы, ударившей в мозг.

– Непременно.

– Слушайся старших, деточка.

– Конечно. Умудрённые опытом старики плохого не посоветуют.

– Зараза.

И никто не слышал тихих шагов по коридору.

Роман и не догадывался о причинах поведения сына, пока не стал невольным слушателем

интересного разговора.

Почему все вокруг пытаются наладить его личную жизнь? А самое странное, что близкие ему люди

сошлись во мнении, решив, что Татьяна послана ему свыше: Сизов, Копейкина, теперь и

собственный сын – они с ума посходили?

Нет, конечно, он стал чаще думать об Антоновой, возможно, чересчур часто, но это ведь ничего не

значит. Да, ему неприятно, что Олег проявляет к ней повышенное внимание, что Костя не давал

прохода до недавнего времени, что Артамасов периодически объявляется с телефонными звонками, но это же не… А что это?

Это не ревность.

Самоубеждение – сила.

Если постараться, можно убедить себя в чём угодно. А надо ли?

И что ему делать? Нервы совсем расшатались, он стал чаще срываться, и Татьяна пару раз попадала

под эти срывы, поэтому идти сейчас к ней с нелепыми признаниями нельзя. Как она отреагирует?

Вероятно, посоветует ему хорошего психиатра.

И вообще, может, он ей омерзителен, и она терпит их общение из-за детей.

Сомнения – один из наших главных врагов. Мы опасаемся всего, накручиваем себя, придумываем

отговорки и тратим понапрасну драгоценное время на никчёмное самокопание.

Если бы жизнь Романа сложилась иначе, если бы в ней не было столько разочарований, он бы, не

раздумывая, взял желаемое. Правда, осталось разобраться с тем, чего конкретно он хочет.

Хочет, очень хочет, но боится признаться самому себе, что его нынешние желания слишком

отличаются от привычных.

Смирнов никогда не был трусом, но почему-то сейчас терялся, как малолетний пацан.

И, кажется, его сын и ненормальная подружка решили разобраться со всеми этими страхами, опасениями и заморочками. Это даже интересно.

Глава 24

Дмитрий смотрел на проносящиеся мимо деревья из окна электрички. Народу было мало, что не

могло не радовать. Повернувшись к пытающемуся не уснуть Толику, он спросил:

– А на машине нельзя было?

– Я после смены за руль не сажусь, если к матери ехать нужно. Да и в воскресенье на обратке мы

бы в пробках увязли.

– И сколько нам ещё тащиться?

– Два часа, потом полтора на автобусе.

– Я уже жалею, что согласился.

– А ничего, что ты сам напросился со мной? Тебя насильно не волокли.

– Не злись, Толь.

– Я не злюсь. Это нормально, что ты на малого всё оставил?

– За один день Костя вряд ли развалит компанию, – Сизов усмехнулся. – К тому же ему полезно

отвлечься. Он заморочен ещё больше, чем раньше, когда он преследовал Татьяну.

– Ему нужно время. Не у всех же любовь, как у некоторых, – Щербатый недовольно поморщился.

– Чем тебе Пашка не нравится? По-моему, у них с Кисой всё прекрасно.

– Ага. Вроде неделя прошла, а я до сих пор никак не отойду от этой новости. Я ничего против

Крюкова никогда не имел, но уж точно не рассчитывал породниться с ним.

– А тебе обязательно нужно, чтобы рядом с ней был двухметровый амбал?

– Нет, достаточно того, чтобы он хоть немного на мужика походил и мог заступиться за неё.

– Пашка любого интеллектом задавит!

– Как бы ему этот интеллект не отшибли при случае.

– Ты строг к нему. Я вот думал, что Лёнечка наш немощный. Нет, он, конечно, не тянет на

изнеженного павлина, но я всё равно не ожидал, что он способен махать кулаками.

– Он был на Крюкова похож, когда к нам в часть прибыл. Такой же суповой набор. Его ведь отец

служить отправил, заявив, что армия из него мужика сделает. Он с катушек слетел, как узнал, что

сынок не на сиськи, а на члены онанирует.

– И как, сделала армия из Костенко мужика?

– Он в первый же месяц службы с прапором снюхался, а потом ко мне прицепился. Не знаю, что

там было после моего дембеля, но он армейку с восторгом вспоминает до сих пор, – Финогенов

старался говорить тихо. – Наверное, это единственное, за что Лёня отцу благодарен. Он же для них

пятном позора стал. Вся семья отвернулась, даже сестра, которую он всегда обожал, губы кривит, когда видит его. Они если и пересекались, то только из-за Женьки, потому что она характер

проявила, как только понимать ситуацию начала. Соплячкой ещё была, но упёрлась, что с дядькой

общаться будет и точка.

– Да, она с характером, сразу видно, – кивнул Дмитрий. – Если уж она на Ромыча способна

влиять, то удивляться нечему.

– Я слышал, что они вместе.

– Слухи?

– Да.

– Я тоже слышал эти бредни, но заметил, что открытого обсуждения нет. Такое ощущение, что

Смирнова с Копейкиной боятся. Пока это не несёт каких-то проблем, я держусь в стороне.

– Думаю, они в состоянии заткнуть глотки тем, кто решит сунуться куда не следует.

– В этом я не сомневаюсь, – Сизов повернул голову, с интересом наблюдая за цепочкой людей, проходящих мимо них в следующий вагон. Он перевёл взгляд на Толика: – Куда все идут?

– От контролёров, – широко улыбнулся Щербатый. – Сам когда-то зайцем скакал, было время.

– Не хочешь вспомнить молодость?

– Как-нибудь обойдусь.

– Нет в тебе духа авантюризма! А я пойду, – пожав плечами, Дмитрий поднялся. – Хочу

развлечься.

– Удачи.

Толик смотрел в спину удаляющемуся любовнику. Ненормальный. Определённо.

То, что происходило между ними, было странным и непривычным. Нет, ему нравился Сизов, просто

хотелось обычной жизни с какой-нибудь хозяйственной бабёнкой. Он привык так, он считал это

правильным.

Без сомнения, им обоим было хорошо, порой даже слишком хорошо, но разве это значит что-то, когда задумываешься о создании семьи?

Одно дело – спать с мужчинами, удовлетворяя свои потребности, совсем другое – строить с ними

отношения. Может, его принципы были эгоистичны и мерзки, но время не меняло их.

Лёня продержался рядом с Финогеновым столько лет, потому что никогда не пытался перейти

черту, ни на что не претендовал и оставался доволен негласными правилами.

Иногда люди требуют от нас слишком многого, не понимая, что мы не можем дать им желаемое.

Тогда они уходят, громко заявив о себе напоследок и оставив гадливый осадок.

Именно поэтому Толик не давал обещаний, за выполнение которых не мог поручиться. Зачем?

Возможно, он не думал бы сейчас обо всём этом, если бы не внезапный звонок его бывшей. Наталья

просила о встрече, а она умела быть настойчивой, и Щербатый согласился.

Без сомнения, Дмитрий был хорош в постели: он самозабвенно отдавался и нетерпеливо брал, не

забивая голову лишними условностями. Он мог провести вечер перед телевизором, смотря футбол и

глуша пиво, или вытащить Щербатого на улицу, разглагольствуя о пользе свежего воздуха. Он был

разным: серьёзным на работе, весёлым в компании приятелей и друзей, упрямым и убедительным, отстаивая своё мнение, смешным, наступив в ведро с клеем для обоев, злым, ругаясь с любопытной

бабкой, живущей двумя этажами ниже, забавным, изображая официанта и ставя на стол тарелку с

подгоревшими котлетами – он был настоящим. Только вот женщиной Сизов не являлся, и это

перечёркивало малейшую возможность на серьёзные отношения с Финогеновым.

Толик посмотрел в окно на бегущую по платформе толпу, в центре которой нёсся его любовник, широко улыбаясь и волоча на буксире молодую девушку, спотыкающуюся на каждом шагу. Да, чем

бы дитя ни тешилось, как говорится… От этого зрелища Щербатого отвлёк контролёр, настойчиво

требующий показать билет.

На своё место Дмитрий вернулся с такой счастливой улыбкой, будто госпожа Удача раздвинула

перед ним ноги:

– Это было круто!

– Ребёнок.

В ответ мужчина поморщился и показал язык, вызвав у Щербатого смех.

Всё-таки с Сизовым было комфортно, будто всё так, как и должно быть.

Антонина Ивановна стояла на крыльце, пристально глядя на тропинку, ведущую к их дому. Сын

предупредил её о приезде, и она, не удержавшись, вышла на улицу, едва заметив в окно автобус.

– Толечка! – женщина бросилась к калитке.

– Привет, мам, – Щербатый широко улыбнулся, обнимая её. – Холодно, ты зачем выскочила?

– Давно тебя не было, сынок.

– Познакомься, – он обернулся к любовнику, изучающему снег под ногами. – Это Дмитрий, он

мой друг.

– Здравствуйте, – мужчина кивнул.

– Здравствуй. Антонина Ивановна я.

– Очень приятно.

– Проходите в дом, пироги стынут.

– Пироги? – Сизов, оживившись, дёрнулся, но под насмешливым взглядом чёрных глаз

присмирел.

– Не тушуйся, – Финогенов подмигнул ему.

Если Дмитрию и было некомфортно, то только до знакомства с бабушкой Толика, настоявшей на

том, чтобы он звал её бабой Глашей, если не хочет получить лопатой по хребту. Глядя на эту бодрую

суетливую старушку, сомнений в том, что обещание она исполнит, не возникало.

А ещё он много узнал о Толике и его жизни, что, несомненно, радовало. Особенно смешными ему

казались истории о похождениях Щербатого и Кирилла Антонова. Это имя довольно часто мелькало

в разговорах, давая понять, что покойного мужа Татьяны в этой семье считали родным, как, собственно, и её саму.

Когда баба Глаша затянула свою любимую песню «Ирка в девках засиделась», Сизов откровенно

хохотал над гневно сопящим любовником, не выдержавшим и поведавшим об увлечении сестры. На

удивление, женщины воодушевились и требовали скорейшего знакомства с «этим замечательным

мальчиком».

За эти выходные, проведённые в уютном деревенском доме, пропахшем пирогами и щами, Дмитрий