Текст книги "Турист"

Автор книги: Олен Стейнхауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

18

По предложению Мило из отеля вышли незаметно: спустились по задней лестнице и выскользнули через служебную дверь. Эйннер сел за руль, и пока они мчались по автостраде A1, ведущей к аэропорту Шарля де Голля, Мило вкратце рассказал, что узнал прошлой ночью от Энджелы.

– Ты должен был позвонить, Уивер. Мы же договорились.

– Я думал, ты хотя бы микрофоны оставил.

Эйннер покачал головой.

– Мы договорились. Я всегда придерживаюсь договоренностей.

– Ты ведь согласовал с Томом?

Пауза.

– Да. Сначала он отказал, потом перезвонил сам и разрешил. Но все равно, Уивер, ты должен был позвонить.

– Извини, Джеймс, – произнес Мило, переходя к рассказу о юном суданском радикале, убежденном, что муллу убил наймит Запада.

– Парень видел европейца. И что это значит?

– Это значит, что Тигр не лгал. Он действительно убил Салиха Ахмада. И вероятно, не по заказу президента. Если поверить Энджеле – а я ей верю, – то можно предположить, что в контакт с Гербертом Уильямсом она не вступала. Думаю, Уильямс шпионил за ней. Возможно, беспокоился из-за ее расследования, кто знает? Если она следила за Рольфом Винтербергом в Цюрихе и если Винтерберг связан с Уильямсом… – А почему и нет? В общем-то, возможно все. – Не знаю. Знаю только, что Энджела начала собирать улики, и вот теперь ее нет.

– А как же полковник Лен? – напомнил Эйннер. – Можно сочинить какую угодно историю и все запутать, но факт остается фактом: у него нашли информацию, доступ к которой имела она. И у нас есть фотография, на которой Лен вместе с Уильямсом. Нет, Уивер, ты просто не хочешь видеть очевидное.

– Тогда получается бессмыслица, – возразил Мило. – Если информация уходила через Энджелу, то зачем куратору ее убивать? Он только привлек к ней дополнительное внимание.

– Причина ясна, опасался, что она его раскроет.

Эйннер пожал плечами, словно удивляясь, как можно не замечать очевидное.

– Нет, – не согласился Мило, но так и не нашелся, чем подкрепить свое мнение.

– В любом случае, какова бы ни была причина, – рассуждал Эйннер, – убийство Энджелы служило какой-то цели. Просто пока мы эту цель не видим.

Коллега был прав, и Мило не стал спорить. Он уже заметил, что руки у Эйннера заметно дрожат. Не потому ли парень был такой бодрый утром?

– Принимаешь стимуляторы?

Эйннер взглянул на него искоса. Машина свернула к аэропорту.

– Что?

– Амфетамины, кокс, что?

– Думаешь, я под кайфом?

– Я вообще говорю, Джеймс. Для работы. Ты принимаешь что-то, чтобы держаться?

Справа один за другим вытянулись дорожные указатели.

– Конечно принимаю. Без них никак.

– Будь осторожен. Меня они в конце концов сильно подкосили.

– Запомню.

– Я серьезно, Джеймс. Ты хороший Турист. Нам не хотелось бы тебя терять.

Эйннер смущенно тряхнул головой.

– Ладно. Понял.

Они вместе прошли к кассе авиакомпании «Дельта», где купили билет у симпатичной девушки с бритой головой, а потом, в ожидании посадки, посидели в кафетерии. Поскольку крепких напитков там не продавали, Эйннер достал из кармана пиджака небольшую фляжку в кожаном чехле и предложил Мило. Бурбон обжег горло.

– Почтовый ящик.

– Что?

– Мне сразу показалось, что здесь что-то не так. Если Энджела продавала секреты Уильямсу, зачем ему встречаться с ней лично? Так дела не делают. Вы встречаетесь, все обговариваете, устанавливаете почтовый ящик для обмена информацией и больше не видитесь. Азбучное правило шпионажа.

Эйннер задумался, однако ничего убедительного не придумал.

– Ну, некоторые встречаются лично.

– Конечно. Любовники, коллеги, друзья. Энджела не была его любовницей. И рисковать бы так глупо никогда не стала.

Разговаривая, они не забывали просеивать лица собравшихся в зале ожидания. Кто-то отвечал тем же – дети, старики. И вдруг… Мило выпрямился. Помятая блондинка с подпухшими глазами. Она сидела невдалеке у выпуклого, напоминающего пузырь окна и рассеянно улыбалась, глядя куда-то в сторону. Ее приятный спутник не улыбался. Интересно, подумал ни с того ни с сего Мило, почему они всегда появляются там, где можно поесть?

– Подожди здесь, – бросил он и, поднявшись, направился к парочке.

Улыбка мгновенно сползла с лица женщины. Она что-то сказала молодому человеку, который торопливо сунул руку под пиджак.

Мило остановился в паре шагов от них, чтобы не провоцировать мужчину, и обратился к женщине:

– Вы уже составили отчет? Или вам еще полетный план нужен?

Вблизи он заметил на ее щеках россыпь веснушек. По-английски женщина говорила хорошо, но с сильным акцентом, словно делая ударение на каждом слове.

– Информации у нас достаточно, мистер Уивер. Спасибо. Но может быть, скажете, кто ваш друг?

Все трое повернулись к столику, однако Эйннер уже исчез.

– Какой друг? – спросил Мило.

Женщина посмотрела на него исподлобья, опустила руку в карман и достала книжечку в кожаной обложке. Согласно написанному на желтой карточке, она была сотрудницей Direction Générale de la Sécurité Extérieure, Главного управления службы внешней разведки. Мило даже успел прочитать имя – Диана Морель.

– Мистер Уивер, когда приедете во Францию в следующий раз, пожалуйста, свяжитесь со мной.

Он начал отвечать, но она уже отвернулась и, сделав знак напарнику, зашагала к выходу из терминала.

Мило вернулся к столику. Знакомство с Дианой Морель его не обрадовало. Эйннер, спрятавшийся за семьей ортодоксальных евреев, смотрел на него большими глазами. Прежде чем он успел что-то сказать, Мило поднял руку.

– Знаю, знаю. Нервы ни к черту.

– Как ты ее вычислил?

– Это они за мной следили.

– Почему?

– На всякий случай. Может, опасались, что я неприятности с собой притащил.

Эйннер посмотрел туда, где исчезла странная парочка, и повернулся к Мило.

– Минутку. Так ты не знаешь, кто она такая?

– Теперь знаю. Диана Морель, агент ГУВР. Удостоверение вроде бы подлинное.

– ГУВР?

Мило положил руку ему на плечо и заставил опуститься на стул.

– В чем дело, Джеймс? Я чего-то не понимаю?

Эйннер открыл рот, закрыл, снова открыл.

– Это Рене Бернье.

– Подружка китайского полковника? Писательница?

– Да, я видел ее фотографии.

Мило поднялся, но было поздно. Французские агенты скрылись из виду.

19

Восьмичасовой перелет прошел гладко, и Мило даже успел соснуть пару часов до того, как они приземлились в аэропорту имени Кеннеди сразу после полудня. Отстояв длинную очередь к окошку паспортного контроля, он пробился к выходу через толпу усталых пассажиров, катя за собой чемодан, и остановился. Прислонясь к дверце черного, с тонированными стеклами «мерседеса», сложив на груди руки, на него мрачно смотрел Том Грейнджер.

– Подбросить?

– У меня машина, – Мило не сдвинулся с места.

– Мы проводим.

– Мы?

Грейнджер скривился.

– Хватит, Мило, не упрямься. Садись.

Мрачное настроение шефа получило объяснение, когда Мило увидел Теренса Фицхью из Лэнгли. Замдиректора отдела тайных операций устроился за водительским креслом, неловко согнув длинные ноги. Уложив чемодан в багажник, Мило составил ему компанию. Грейнджера замдиректора отправил за руль. Уж не снайперов ли опасается, подумал Мило.

– Том говорит, у нас в Париже проблема, – сказал Фицхью, едва «мерседес» отвалил от тротуара.

– Не проблема – проблемы.

– Помимо убийства Энджелы Йейтс?

– С вашим китайским полковником, оказывается, работали французы. – В зеркальце заднего вида Мило встретился взглядом с Грейнджером. – Подружка Лена, Рене Бернье, на самом деле сотрудница ГУВР. Настоящее имя – Диана Морель. Так что французы к его лэптопу тоже доступ имели.

– Что еще за намеки? – проворчал Фицхью.

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Том? Почему мы ничего не знали?

– Потому что французы ничего нам не сказали.

– А мы разве не предупредили их, что интересуемся китайцем?

Молчание.

Не дождавшись объяснения, Фицхью повернулся к Мило.

– Итак, мы тратимся на билеты и шикарный отель, а вам нечего предложить, кроме жалоб на плохую работу и мертвого сотрудника?

– Есть и еще кое-что. Предполагаемый контакт Энджелы, Герберт Уильямс, и есть тот самый посредник, через которого получал заказы Тигр. Он же убил Тигра. Энджела ничего ему не передавала; думаю, это он следил за ней.

– Все лучше и лучше, – вздохнул Фицхью, задумчиво постукивая по спинке кресла. – А хорошие новости у вас есть? Это ведь мне, а не вам возвращаться в Лэнгли и оправдываться перед начальством. Мне, а не вам доказывать, что на авеню Америк отличные парни делают отличную работу. Я могу, конечно, доложить, что в конторе полным-полно идиотов, которые не умеют распознать агента ГУВР и не отличают топтуна от контакта, но тогда, боюсь, наверху решат, что лавочку пора прикрывать совсем.

Мило вытер губы. Одно из преимуществ Туризма заключается в полной неосведомленности каждого отдельного агента в отношении всего, что не касается напрямую его работы. Туристу известно лишь содержание задания и приказ. За годы, прошедшие после ухода с оперативной работы, Мило порядком надоело слушать бесконечные самооправдания чинуш вроде Фицхью.

– Послушайте, проблема не в организации операции. Если бы не Эйннер, мы бы никогда не получили дополнительные фотографии Герберта Уильямса. А без Энджелы не узнали бы, что Тигр получал деньги через цюрихский банк от некоего Рольфа Винтерберга.

– Винтерберга? Это еще кто такой?

– Имя вымышленное, но оно приближает нас к тому, кто платил Тигру. А еще Энджела вышла на одного суданского радикала, видевшего, как Тигр переносил тело муллы Салиха Ахмада в задний двор.

– Ясно, – кивнул Фицхью. – Получается, что Тигра нанял президент Судана. Вот это уже кое-что.

– На президента у нас ничего нет. Не думаю, что он имеет какое-то отношение к убийству муллы. Как, кстати, и Тигр.

– Что-то я ни черта не понимаю.

– Подумайте сами, – Мило переключился на менторский тон. – Мы ищем человека, который убил Тигра. Я считаю, что этот же человек убил Энджелу и несет ответственность за убийство муллы Салиха Ахмада.

Фицхью молча уставился на Мило – такого вывода он, похоже, не ожидал и теперь пытался усвоить услышанное.

Грейнджер, вытянув шею, свернул к парковке на бульваре Леффер.

– Где твоя машина?

– Выйду здесь.

«Мерседес» припарковался между двумя рядами запыленных автомобилей, но разговор еще не закончился. Мило ждал.

– Он мертв, – заговорил наконец Фицхью. – Тигр… Послушайте, я не хочу называть его Тигром. Это глупо. Какие еще у него имена?

– Сэмюель Рот.

– О'кей. Так вот, Сэмюель Рот мертв. Я могу передать информацию в Лэнгли, но для них дело закрыто. Да оно уже и не их дело, а Нацбеза. И для Нацбеза оно тоже закрыто. Кто ему платил, кто его убил – дело мутное, и для Лэнгли теперь уже неважно. Да и президенту от этого ни жарко ни холодно. От нас требуется одно: убрать дерьмо, пока не завоняло. Весь мир думает, что знает, кто убил муллу, и пыжиться, тратить деньги, доказывая, что он ошибается, не наше дело. К тому же без этого муллы мир хуже не стал. Вы меня понимаете?

Чего уж тут не понять.

– Главное для нас сейчас – сосредоточиться на оставшихся в живых джихадистах. Тех, кто представляет реальную угрозу миру во всем мире и свободному движению капитала. Вот о чем хотят слышать в Виргинии.

– Ясно, сэр, – сказал Мило.

– Вот и хорошо. Рад, что поговорили с глазу на глаз. – Фицхью протянул руку.

Помогая достать чемодан из багажника, Грейнджер наклонился и шепнул:

– Спасибо.

– За что?

– Сам знаешь. Брякнул бы, что Тигр на нас работал, точно пришлось бы лавочку закрывать.

– Ты обещал рассказать.

– Завтра. – Грейнджер похлопал Мило по плечу. – Зайдешь ко мне, дам почитать досье. Договорились?

– Договорились.

20

Разговор с Фицхью лишь добавил беспокойства, и Мило, отъехав от аэропорта, вытащил из телефона батарейку, покружил по улицам и, вместо того чтобы повернуть на Манхэттен, покатил дальше по Лонг-Айленду. В конце квартала он нашел тихое местечко между двумя обветшалыми домами, постоял там минут десять, поглядывая на болтавшихся без дела мальчишек, и, убедившись в отсутствии хвоста, развернулся в противоположную сторону. Следующую остановку Мило сделал в средней части острова, у обнесенной проволочным забором площадки, отданной под складские помещения.

Он всегда носил с собой увесистую связку ключей – от машины, от квартиры, от рабочего стола и даже от дома родителей Тины в Остине. Был среди них и один непомеченный – от подвала, как объяснил бы Мило, если б его спросили. На самом же деле этим ключом открывался замок арендованного складского помещения.

Ключ вошел легко, замок, покапризничав, поддался, и Мило, толкнув дверь, переступил порог своей «тайной комнаты».

Помещение было небольшое, размером с рассчитанный на одну машину гараж. На протяжении последних лет Мило собирал здесь то, что могло пригодиться в случае крайней необходимости: деньги в разных валютах, водительские удостоверения соответствующих стран, пистолеты и патроны к ним, состряпанные в лаборатории ЦРУ и числившиеся утерянными, но сохраненные после командировок подложные паспорта.

В глубине помещения стоял сейф с кодовым замком, в котором находились два металлических ящика. В одном лежали семейные документы – бумаги, касавшиеся его матери. Настоящей матери, о которой он не рассказывал Тине и о которой не знали даже в Компании. Здесь же хранились снятые в Компании копии файлов, имевшие отношение к его биологическому отцу.

Сейчас Мило интересовали не они. Он взял второй ящик.

В нем были документы, никак с Компанией не связанные. Несколько лет назад Мило прочитал в газете заметку об одной семье – муж, жена и дочь-малышка, – погибшей в автомобильной аварии. Установив номера их карточек социального страхования, он осторожно и постепенно «вернул» всех троих к жизни. Открыл банковские счета, обзавелся кредитными карточками, приобрел кое-какую недвижимость в Нью-Джерси и даже зарегистрировал почтовый ящик неподалеку от мнимого места жительства. Затем, выждав пару лет, заказал на всех паспорта с подлинными фотографиями. Согласно хранившимся в железном ящике документам, Доланы – Лора, Лайонел и маленькая Келли – были живы и здоровы.

Положив в карман пиджака три паспорта и две кредитные карточки, Мило закрыл сейф, вышел и запер дверь на замок. И, лишь вернувшись на главную дорогу, к перекрестку, где изменил маршрут, он поставил на место аккумулятор и включил телефон.

Мило вряд ли смог бы объяснить, что заставило его принять эти меры предосторожности. Скорее всего, внезапная активность и странное внимание к нему Фицхью. Или, может быть, причиной стала внезапная смерть Энджелы Йейтс и смутное ощущение, что за ней кроется нечто большее, чем видится невооруженному глазу. Ощущение это появлялось порой ни с того ни с сего, иногда вследствие реальной причины, иногда как проявление профессиональной паранойи, но теперь, с документами Доланов, Мило чувствовал себя спокойнее и увереннее, зная, что в любой момент вместе с семьей может раствориться в хаосе человеческой бюрократии.

Как обычно, у двери квартиры он остановился и прислушался. Телевизор не работал, но до него донесся голос Стефани, напевавшей «Poupée de cire, poupée de son». Мило открыл дверь своим ключом, вошел, поставил портфель под вешалкой и голосом телевизионного мужа объявил:

– Дорогая, я дома!

Выскочившая из гостиной Стефани с разбегу ткнулась ему в живот, едва не отправив в нокаут. Вслед за ней выплыла Тина, приглаживая растрепанные волосы и сонно улыбаясь.

– А мы и рады.

– Еще болеешь?

Она рассмеялась и покачала головой.

Через двадцать минут Мило уже сидел на диване, доедая остатки стир-фрая; Тина жаловалась на вонь – возможно, от сигарет, но точно она еще не установила, – а Стефани излагала свои планы, связанные с посещением «Дисней уорлда». Потом она сползла с дивана и отправилась на поиски пульта.

– Так ты расскажешь? – спросила наконец Тина.

Мило отправил в рот последние кусочки мяса.

– Только душ приму.

21

Он тяжело, покряхтывая, поднялся с дивана, пролез мимо столика и вышел из комнаты. Тина смотрела ему вслед, и ее не оставляло ощущение нереальности происходящего: муж вернулся домой из командировки, где погибла Энджела, его старый друг, а жизнь продолжается, как будто все нормально, как будто ничего и не случилось.

Они встретились при весьма необычных, экстремальных, обстоятельствах – о том, что произошло в Венеции, не знали даже ее родители, – и Мило как-то сразу вдруг вошел в ее жизнь и стал ее частью. Без объяснений, без извинений. Как будто годами ждал на той сырой венецианской улице. Ждал ее, кого-то, к кому мог прильнуть, кому мог отдать себя.

– Я – шпион, – сказал он через неделю. – Точнее, был им до нашей встречи.

Она рассмеялась, потом поняла – он не шутит. В день, когда они встретились, в руке у него был пистолет. Она приняла его за полицейского или частного детектива. Шпион? Нет, такое ей и в голову не приходило. Но зачем уходить с работы?

– Наверное, потому что наелся. Сыт по горло. – Она не отставала и в конце концов вытянула из него признание, принять которое получилось не сразу. – Знаешь, я несколько раз был близок к тому, чтобы покончить со всем. Не потому что хотел привлечь к себе внимание – в нашей жизни попыткой самоубийства внимания не завоюешь. Тебя просто отправят в отставку. Нет, я хотел умереть, чтобы не нужно было жить. Я не мог больше цепляться за жизнь, не было сил. Жизнь превратилась в бесконечную попытку остаться в живых, и это сводило меня с ума.

Она опешила. Испугалась. Задумалась. А нужен ли ей потенциальный самоубийца? И, что еще важнее, нужен ли он Стефани?

– Я вырос в Северной Каролине. Возле Роли. Мне было пятнадцать, когда в автомобильной аварии погибли родители.

Внутри у нее все сжалось, лицо помертвело, но, может быть, именно это его признание и пробудило любовь к человеку, бывшему, по сути, чужаком. Трагедия трогает каждого, скорбь отзывается порывом теплых чувств, а тут еще мысли о самоубийстве… Не успела она облечь эмоции в слова и выразить полагающееся соболезнование, как он снова заговорил, словно спеша как можно скорее избавиться от накопившегося.

– Семья у нас была небольшая. Родственники все умерли еще до моего рождения.

– И что ты?

– Выбирать особенно не приходилось. В пятнадцать лет меня отправили в приют. В Оксфорде. Не в Англии – в Северной Каролине, – Мило пожал плечами. – Нет, там было не так уж и плохо. Учился хорошо, получил стипендию. Поступил в университет. Городок Лок-Хевен, в Пенсильвании. По студенческому обмену уехал в Англию. Там меня и навестили парни из посольства. Познакомили с Томом, он работал тогда в Лондоне. Предложили послужить родине.

История как история, вполне обычная, и у Тины она ни тогда, ни позже никаких сомнений не вызывала, а если он и утаивал какие-то детали, так что с того?

В общем, жаловаться не приходилось. Да, Мило Уивер был человеком скрытным, но ведь при такой работе скрытности не избежать, и, выходя за него замуж, она уже знала об этом. Важно то, что в отличие от многих мужчин он не таил ни от кого своей любви к ней и Стефани. Даже когда Мило уезжал, она знала – он думает о них. И пусть выпивал – хотя пьяницей не был, – пусть покуривал иногда тайком, что тут такого? Депрессия? Нет. И, даже возвращаясь порой в мрачном настроении, переживая из-за чего-то, о чем не мог рассказать, он никогда не позволял своим проблемам ложиться тенью на семейную жизнь. По крайней мере, с ней и с дочерью Мило был другим человеком.

Но теперь погиб друг, которого знали они оба. Стефани лежала на полу, увлеченная фильмом про гномов, Мило, набив живот, улизнул в ванную. Тине было одиноко.

Услышав шум воды из душа, она расстегнула оставленную у двери сумку.

Грязная одежда, смена белья, носки. Айпод. Кроссовки. Медицинский карандаш «Чапстик», пакетик с ватными палочками, дезодорант, крем от загара, зубная щетка, паста, зубная нить. Пузырек с мультивитаминами. Браслеты от укачивания. Мыло. Пакетик «зиплок» с медицинской всячиной: таблетки, шприц, игла, бинт, нить и игла для наложения швов, тейп с оксидом цинка, латексные перчатки. И снова лекарства: доксициклин, цитромакс, имодиум, бенадрил, адвилколд, прилосек, экслакс, пептобисмол, тайленол.

Добравшись до дна, Тина обнаружила очки, бутылочку с краской для волос и двадцать пять новеньких двадцатидолларовых купюр. И еще клейкую ленту. Непонятно почему, но лента обеспокоила ее даже больше, чем шприц.

Она вернула все на место, застегнула сумку и вошла в душную от пара ванную. За матовой дверцей кабинки шумно, мурлыча незнакомый мотивчик, плескался Мило.

– Кто там? – спросил он.

– Я.

Тина села на крышку унитаза. От пара потекло из носа, и она утерлась туалетной бумагой.

– Господи, – пробормотал Мило.

– Что такое?

– Как же хорошо дома.

– Угу.

Через пару секунд он выключил воду, открыл дверь и протянул руку за висевшим на крючке полотенцем. Тина подала.

– Спасибо.

Мило вытерся, как вытираются все мужья, не замечающие в браке собственной наготы. Она смотрела на него и видела два шрама на правой стороне груди, те, что он заработал в день их знакомства. Шесть лет назад тело было одним из главных его достоинств. Небольшой мастер трепаться, Мило неизменно притягивал женские взгляды и умел показать кое-что в постели, а Маргарет, когда они недолго жили в Бостоне, даже назвала его «горячим парнем».

Но шесть лет семейной жизни на одном месте не прошли даром: появился животик, ягодицы потеряли прежнюю упругость, грудь, некогда гордо выступавшая вперед, затянулась слоем жирка. Мило превратился в полнощекого бюрократа.

Впрочем, он все еще оставался вполне привлекательным мужчиной, поспешно добавила Тина, чувствуя себя немного виноватой. Конечно. Вот только утратил ту резкость, ту цепкость, что присуща людям, привыкшим постоянно быть настороже и заботиться о себе самостоятельно.

Вытершись, Мило с улыбкой посмотрел на нее.

– Ну как? Нашла что-нибудь по вкусу?

– Извини. У меня просто голова идет кругом.

Он преспокойно обмотался полотенцем, выдавил на щетку язычок зубной пасты и протер запотевшее зеркало. Интересно, подумала, наблюдая за ним, Тина, зачем ему зеркало, если нужно всего лишь почистить зубы?

– Расскажи про Энджелу.

Мило остановился. Опустил щетку.

– Тебе это лучше не знать.

– Она умерла?

– Да.

– Как?

– Я не могу этого рассказать.

Он сунул щетку в рот, показывая, что вопрос исчерпан, но на этот раз его решительность почему-то отозвалась вспышкой раздражения.

– Знаешь, Мило, иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

Он сплюнул, закрыл кран и повернулся к ней.

– В чем дело?

Тина вздохнула.

– Наверное, во всей этой секретности. За последний год ты уже несколько раз куда-то уезжал и возвращался то с синяками, то хмурый, но никогда ничего не рассказывал, словно мне не полагается знать, что с моим мужем, словно ты мне не доверяешь.

– Дело не в недоверии…

– Знаю, – перебила она сердито. – Ты нас бережешь. Ты нас защищаешь. Ни мне, ни Стефани от этого не легче.

– Некоторые супруги вообще ни о чем не догадываются. Некоторые думают, что они замужем за страховым агентом, военным корреспондентом или финансовым консультантом. Ты знаешь намного больше иных.

– Они знали своих мужей до того, как те перешли на работу в Компанию.

Глаза его как будто похолодели.

– Я сообщил тебе все. Если история показалась неинтересной, извини.

– Перестань. – Она поднялась. – Делай, как хочешь. Но только не вынуждай меня самой докапываться до правды, роясь в твоих карманах. Это унизительно.

Выйти Тина не успела – Мило схватил ее за плечи, повернул к себе.

– Хочешь знать, что случилось в Париже? Я расскажу. Энджелу Йейтс отправили. Кто это сделал, не знаю, но вот так она умерла.

Тина вдруг отчетливо представила миловидную, голубоглазую женщину, с которой они провели весь вечер, которая ела вместе с ними стейки, смешила и сама смеялась.

– Ясно, – пробормотала она.

– Ничего тебе не ясно. Потому что, как я думаю, умерла она из-за того, что Компания пользовалась непроверенной информацией. А значит, и я, когда проводил расследование в отношении Энджелы, тоже пользовался непроверенной информацией. И следовательно, тоже несу ответственность за ее смерть.

Она не смогла выдавить из себя еще одно «ясно» и только ошеломленно смотрела на него.

Мило опустил руки и печально улыбнулся.

– А в Даллас я летал, потому что шел по следу Тигра.

– Тигра? Ты имеешь в виду того знаменитого…

– Да, того знаменитого киллера. Я нашел его в одном городишке в Теннесси, где он и умер у меня на глазах. Самоубийство. Приятного там было мало. Думаю, его смерть как-то связана со смертью Энджелы.

– Но… как?

Он не ответил, а когда заговорил, только еще больше все запутал.

– Я – глупец. Не знаю даже половины того, что должен знать, и это меня расстраивает. К тому же мне грозят неприятности. С одной стороны шавки из Лэнгли, с другой – женщина из Министерства безопасности, которая считает, что это я убил Тигра – она нашла мои отпечатки у него на лице. А схватил я его, потому что он назвал ваши имена, вспомнил про тебя и Стеф. Я испугался за вас.

Тина снова открыла рот, но теперь в легких не нашлось воздуху. Кругом была сырость, влага, и она как будто вдыхала воду. Мило снова взял ее за плечи и повел через холл в спальню. Где-то по пути с него сползло полотенце, так что маршрут он заканчивал голышом.

– Но… ты должен что-то сделать, – заговорила наконец Тина. – Должен доказать, что не убивал его.

– Докажу, – ответил он, и она даже поверила ему. – Все в порядке?

Тина кивнула. Она желала правды, получила ее, пусть даже не всю, и теперь не знала, как с ней справиться. Конечно, нужно было понимать, что если Мило что-то скрывает, то делает это в их со Стефани интересах, что для молчания есть основательная причина, что ей и прочим, простым, законопослушным гражданам лучше оставаться в неведении.

Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Мило помог поднять ноги и укрыться.

– Бедная Энджела, – прошептала Тина.

– Кто?

Она подняла голову и увидела у двери Стефани, которая с интересом смотрела на голого отца. В руках у нее было злосчастное полотенце.

– Могли бы и дверь закрыть, – фыркнула Стефани.

Мило рассмеялся – легко и непринужденно.

– Будь добра, верни мое полотенце, ладно?

Она подала полотенце, однако уходить не спешила.

– Эй, ребенок! Дай мне одеться, и мы поговорим, кто чем хочет заняться в «Дисней уорлде».

Аргумент подействовал, Стефани вышла.

– Уверен, что нам стоит ехать сейчас?

Мило снова перепоясался полотенцем.

– Я собираюсь в отпуск с семьей, и пусть кто-нибудь только посмеет мне помешать.

Всего час назад такого рода ответ вполне бы ее устроил, но теперь, зная то, что узнала, и слыша его жесткий, почти жестокий тон, Тина уже сильно сомневалась, что ей по-прежнему куда-то хочется.