Текст книги "Турист"

Автор книги: Олен Стейнхауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– В отпуске я хочу отдыхать, а не ругаться.

– Слушаю я тебя и не узнаю. Где прежний Мило? Ау? – Она подмигнула. – А почему не послал кого-то вместо себя? Думаю, желающие нашлись бы.

– Послал бы, да некого. Я просидел над этим отчетом целый месяц и не хочу доверять его постороннему.

– И ты вспомнил обо мне.

– Я подумал об Энджеле Йейтс, старом, верном друге.

– Том, надо полагать, не в курсе?

– Ты такая сообразительная.

Она оглянулась, прошлась взглядом по залу.

– Скажешь, что там?

Мило уже собрался изложить предложенную Грейнджером версию: мол, в отчете речь идет о китайских инвестициях в нефтяную отрасль Казахстана, но в последний момент передумал. В данном случае любопытство могло сыграть с Энджелой плохую шутку.

– Так, всякое разное. Азиатская нефть. Тебя ведь не интересует?

– Наверное, нет. – Она помолчала. Кивнула. – Ладно, Мило, договорились. Для тебя я готова на все.

– Ты моя спасительница. – Он поймал за локоть пробегавшего мимо официанта и попросил бутылку «моэта». Потом наклонился к Энджеле. – Дай-ка руку.

Она замялась на мгновение, но сделала, как он просил. Пальцы были длинные, с ухоженными, хоть и не накрашенными ногтями. Нежно, словно любовник, он сжал узкую, сухую ладонь. Глаза у Энджелы чуть-чуть расширились, когда флэшка скользнула в ее руку. Его губы легко, как крылья бабочки, коснулись ее пальцев.

13

В отеле Мило ожидали два сообщения. Джеймс Эйннер интересовался, все ли прошло по плану. По крайней мере именно так, вероятно, следовало понимать фразу «Деньги уже переведены?». Мило сунул листок в карман. Второе сообщение, от Грейнджера, представляло собой чистый бланк с подписью «Отец». В голове после ланча еще шумело, тем не менее, поднявшись в номер, он плеснул в стакан водки из холодильника. Потом открыл окно и, высунувшись, посмотрел вниз, на забитую машинами улицу Сен-Филипп дю Руль. Прежде чем набрать номер, Мило закурил.

– Да? – ответил сонный голос Тины.

– Дорогая, это я.

– Кто «я»?

– Твой глупыш.

– А, Мило. Ты еще в Париже?

– Да. Что там у вас?

– Не знаю. Мы еще только встаем. А ты… эй, да ты пьян?

– Вообще-то да, немного.

– А сколько сейчас в Париже?

Он посмотрел на часы.

– Около трех.

– Ну, тогда, наверное, можно.

– Послушай, я, пожалуй, не вернусь до воскресенья.

Пауза. Шорох простыней – Тина села.

– Почему?

– Ситуация осложнилась.

– Как осложнилась?

– Не опасно.

– О'кей. Ты ведь знаешь, когда отправляется наш рейс?

– В понедельник. В десять утра.

– И если ты не вернешься к тому времени…

– То у меня будет свой отпуск.

– Рада, что ты такой понятливый. – Мило затянулся. – А вот это, мистер, прекратите.

– Что?

– Ты куришь.

Он попытался изобразить оскорбленную невинность.

– Я не курю.

– Похоже, у тебя большие проблемы, – подвела итог Тина. – Эй, малыш.

– Что?

– Я не тебе. Стефани проснулась. – Голос прозвучал глуше – наверное, Тина отвернулась. – Хочешь поговорить с папочкой?

– Зачем еще? – проворчала Стефани.

– Ну же, будь хорошей девочкой.

Снова пауза… затем:

– Это Стефани Уивер. С кем я разговариваю?

– Вы разговариваете с Мило Уивером, – в тон ответил он.

– Очень приятно.

– Перестань! – крикнул Мило, и она засмеялась, а отсмеявшись, затрещала о своем, перечисляя все, чем запомнился минувший четверг. Он подумал, что мог бы слушать это всю жизнь.

– Как ты его назвала?

– Папочка, Сэм Эстор – дурак. Обозвал меня задавакой. А я его – крысой. А как еще?

Потом, когда ее фонтан иссяк, трубку снова взяла Тина. Мило узнал, что, если опоздает, его ждут большие неприятности. Какие именно, она не пояснила, ограничившись туманными угрозами. Он в ответ посетовал на горькую долю. Потом положил трубку. Мир, в котором остался только уличный шум, посерел и притих, словно в нем что-то умерло. Второй звонок – Грейнджеру.

– Что еще?! – сердито крикнул старик.

– Том, это я.

– А, Мило. Извини.

– Что случилось?

– Ничего. Как у тебя? Сработало?

Пробка внизу рассосалась, движение ожило, и он отступил от окна.

– Да.

– Вот видишь, я говорил. Сегодня же вылетай домой и ничего не пропустишь.

– Наблюдение ведет Эйннер?

– Какое наблюдение?

– Ты ведь не собираешься просто ждать, когда отчет окажется в Пекине?

– Вот ты о чем. Конечно нет. И – да, наблюдение ведет он.

– Тогда я немного задержусь.

Грейнджер прокашлялся.

– Не понимаю, почему ты так беспокоишься.

– Потому что она ни в чем не виновата.

– Эйннер уже показал тебе улики?

– Не надо мне ничего показывать. Мы проговорили с ней два часа. Том, она не виновата.

– Уверен? На все сто?

– Скажем так, на девяносто семь.

– Три процента не так уж мало. Сам знаешь.

– У нее здесь важная работа, – не сдавался Мило. – И я не хочу, чтобы все пошло насмарку.

– Не забывай, Энджела Йейтс – шеф нашего бюро.

– Она идет по следу Тигра. – Молчание. – Том, не придуривайся. Ты сам посылал ей его фотографии. Почему мне-то ничего не сказал?

– Мило. – В голосе шефа зазвучали – пусть и не очень отчетливо – начальственные нотки. – Мило, не делай вид, будто знаешь все, что здесь делается. Ты меня понял? Я принял решение, которое в то время представлялось единственно верным. К тому же Энджела сама хотела провернуть дело без лишнего шума. Я пошел ей навстречу.

– Разумеется.

– Ну и что у нее есть?

– Она накопала гораздо больше, чем я. У нее есть видеозапись из марсельского отделения швейцарского «Юнион-банка». Тигр получал там гонорар за убийство Мишеля Бушара. Триста тысяч. Энджела проследила счет – его открыл в Цюрихе некий Рольф Винтерберг.

– Винтерберг, – медленно, вероятно записывая, повторил Грейнджер.

– Нам следовало с самого начала пустить ее по следу Тигра. Тогда и взяли бы его гораздо раньше. По сравнению с Энджелой я – тупица.

– Буду иметь в виду. Но если она торгует нашими секретами, я должен это знать.

– Хорошо.

– Ты ведь не станешь ему мешать?

– Кому?

– Эйннеру.

– Ты меня знаешь, Том. Всегда рад помочь.

14

В начале пятого Мило, переодевшись в футболку и джинсы, вернулся в парк. Наушники айпода скрывала мягкая фетровая шляпа-трилби, купленная в магазинчике возле отеля. Маскировочный комплект довершали солнцезащитные очки. Узнать его в таком виде на мониторах системы внешнего наблюдения посольства можно было лишь при внимательном, целенаправленном поиске, и Мило рассчитывал, что до этого не дойдет.

Старушку на скамейке в парке сменил старик в потрепанном клубном пиджаке. Рядом с ним валялся замызганный пластиковый пакет. Цветочный фургон по-прежнему стоял на авеню Габриель.

Ждать предстояло по крайней мере до пяти, и Мило, надеясь поднять настроение, переключился на станцию, продолжавшую передавать французские песенки шестидесятых. Снова Франс Галль, потом Шанталь Гойя, Джейн Биркин, Франсуаза Арди, Анна Карина и наконец Брижит Бардо с еще одной вещью Сержа Гензбура, песенкой «Comic Strip».

В 17.10 в парк хлынули люди, спешившие после работы домой. Даже старик на скамейке заволновался и повернулся к посольству.

Поскольку ворот посольства с того места, где он находился, видно не было, Мило направился к авеню Габриель, прикрываясь плеером и делая вид, что с ним возникли какие-то проблемы. Краем глаза он увидел, как старик медленно, потирая поясницу, поднялся со скамейки и тут же наклонился, якобы завязывая шнурки.

Мило тоже пришлось отвернуться, потому что Энджела как раз миновала цветочный фургон и входила в парк, направляясь к станции метро на площади Согласия. Он поспешил смешаться с толпой. Старик последовал за Энджелой.

Торопливо перейдя улицу, Мило поспешил к сдававшему назад минивэну и постучал в затемненное заднее окно.

Эйннер отозвался не сразу – наверное, рассчитывал, что Мило, не дождавшись ответа, просто уйдет. Впрочем, надолго терпения не хватило. Дверь открылась, он выглянул. Губы выглядели ужасно, все изжеваны.

– Какого черта, Уивер? Что ты здесь делаешь?

– Подбросишь?

– Убирайся. Отправляйся домой.

Он попытался закрыть дверцу – Мило помешал.

– Пожалуйста, Джеймс. Мне нужно быть с вами.

– Что тебе нужно, так это вернуться домой.

– Перестань. Если ее придется брать, я вам пригожусь. Обещаю, не убежит.

Эйннер заколебался.

– Поверь, я лишь хочу помочь, – пообещал Мило.

– А с Томом ты это утряс?

– Можешь сам ему позвонить.

Эйннер открыл дверцу пошире и ухмыльнулся, показывая, что и с ним договориться можно.

– Ну и видок у тебя, как у озабоченного подростка.

От ответного комментария Мило воздержался.

Передвижной контрольный центр был оснащен всем необходимым: двумя лэптопами, двумя плоскими мониторами, подключенными к мэйнфрейму, генератором, микрофонами и динамиками. Вдоль правой стены – откидные сиденья. Свободного места почти не оставалось, так что пришлось потесниться. Сидевший за рулем посольский водитель то поддавал газу, то давил на тормоз. Энджела снимала квартиру в одиннадцатом округе, и Эйннер всю дорогу оставался на связи со своими людьми. Из их докладов следовало, что Энджела села в метро, вышла на площади Нации и далее направилась пешком по авеню Филиппа Огюста к улице Александра Дюма.

– Хорошо, что ты тут за главного, – заметил Мило.

На экране появился жилой дом. Сигнал поступал с установленной на нем камеры с широкоугольным объективом. Энджела прошла через стеклянную дверь.

– Если ты здесь только для того, чтобы упражняться в сарказме, – ответил Эйннер, не отрываясь от экрана, – мы тебя живо отвезем в аэропорт.

– Извини, Джеймс.

Дальше ехали молча.

В одиннадцатом округе обосновалось немало сотрудников американского дипломатического корпуса; тут и там у тротуаров стояли «БМВ» и «мерседесы».

В динамике щелкнуло, и Мило услышал короткую мелодию тонального вызова.

– Прослушиваете ее телефон? – спросил он.

На экране возник набранный номер: 825 030 030.

– А ты как думал, Уивер? Мы не какие-нибудь любители.

– Энджела тоже. Спорю на отпуск, что она знает о прослушке.

– Тсс.

– «Пицца Хат», – произнес приятный женский голос.

Компьютерный телефонный справочник подтвердил, что номер действительно принадлежит пиццерии.

Энджела заказала гавайскую пиццу, греческий салат и упаковку пива «Стелла Артуа».

– Любит поесть, – прокомментировал Эйннер и, пробежав пальцами по клавиатуре, ввел новую команду.

Под крышей минивэна ожил второй монитор, на который поступала картинка с видом гостиной. Появившаяся секундой позже Энджела прошла к дивану и зевнула. Похоже, после выпитого за ланчем шампанского остаток трудового дня превратился для нее в утомительную повинность. Отыскав среди подушек пульт, она устало опустилась на диван и включила телевизор. Они не видели экран, но слышали периодически повторяющийся смех. Энджела стащила сапожки и поставила их возле кофейного столика.

Фургон остановился.

– Приехали, – бросил через плечо водитель.

– Спасибо, Билл, – Эйннер повернулся к Мило. – Знаешь, мы здесь можем надолго застрять. Если что, я позвоню.

– Если…

– Ну, в любом случае.

– Я все-таки составлю вам компанию.

Через полчаса солнце уже начало садиться в конце улицы. Люди возвращались домой, спеша избавиться от опостылевших костюмов. Улица немного напоминала Мило дом в Бруклине, по которому он уже начал скучать. Почему он здесь? Почему не летит домой? Так или иначе, помочь Энджеле не в его силах. Эйннер, хотя и чересчур самоуверен, специально подставлять ее не станет. А если она действительно продает какие-то секреты, что он, Мило, может для нее сделать?

– С чего все началось? – спросил он.

Эйннер, продолжая смотреть на монитор, откинулся на спинку стула. Сидя на диване перед телевизором, Энджела чему-то улыбалась.

– Ты же сам знаешь. С ноутбука полковника И Лена.

– С чего это МИ-шесть вообще занялась полковником?

Эйннер, помедлив, пожал плечами.

– Они за ним постоянно наблюдали. Работали сменами, по двое. Обычная практика, присматривать за противником.

– Это они тебе так сказали?

Эйннер снисходительно, как на ребенка, взглянул на Мило.

– Думаешь, станут они разговаривать с Туристом? Перестань, Уивер. В их секреты только Том посвящен.

– Продолжай.

– В общем, так. Каждый уик-энд полковник садится на паром в Портсмуте и сходит в Кайенне. Севернее Лаваля у него небольшой коттедж. Перестроенный из фермерского дома.

– А его подружка?

– Рене Бернье. Француженка.

– Говорят, подающая надежды писательница.

Эйннер почесал щеку.

– Читал я один ее опус. Неплохо.

Энджела поднялась, и он сразу ввел новую команду. Монитор переключился на ванную. Энджела неторопливо расстегнула юбку.

– Ты что же, не отключишь?

Эйннер нахмурился.

– Нет, Уивер, не отключу.

– Эта Рене Бернье могла залезть в его лэптоп?

Эйннер покачал головой, вероятно удивляясь наивности Мило.

– Ты нас, похоже, за полных оболтусов держишь. Конечно, она у нас под наблюдением. Упертая коммунистка, эта Бернье. И роман ее о том же. Обличает капитализм.

– Тебе ведь вроде бы понравилось.

– Ну, мы ведь не какие-нибудь немытые пролетарии. Хорошего писателя сразу видно. Даже если в политике он младенец.

– А ты человек широких взглядов.

– Неужели? – проворчал Эйннер и снова переключил монитор – Энджела, спустив воду, вернулась на диван. Теперь на ней был пушистый белый халат. – Дальше ты знаешь. После очередного уик-энда полковник Лен садится в Кайенне на паром, и на полпути у него прихватывает сердце. Парни из МИ-шесть приводят его в чувство, а заодно, воспользовавшись моментом, копируют жесткий диск.

– При чем тут Энджела?

Эйннер растерянно заморгал.

– Что?

– Почему все так уверены, что источник утечки – она? Пока как-то неубедительно.

– А ты не знаешь?

Мило покачал головой, что вызвало у Эйннера снисходительную улыбку.

– Теперь понятно, почему ты так уперся.

Он постучал по клавиатуре второго лэптопа, и на мониторе выскочил файл с пометкой «Ласточка». Птички, птички. Прямо из «Досье „Икпресс“» с Майклом Кейном, фильм 1965 года.

Последовавшее далее плохо укладывалось в целостную картину.

На экране появлялись фотографии, копии документов, аудио– и видеофайлы – материал, собранный за последние два месяца. Результат непрерывного наблюдения и предмет гордости Туриста, с удовольствием вводившего Мило в курс дела. В нескольких отчетах говорилось о посещении Энджелой приемов в китайском посольстве, но Эйннер и сам признал, что данный факт трактовать однозначно нельзя. Он даже отметил, что она почти регулярно принимает снотворное, усмотрев в этом признак неспокойной совести. Но самое важное было впереди.

– Видишь этого парня? – Эйннер указал на рыжебородого, лет тридцати с небольшим мужчину в ладно сидящем костюме. Мужчина стоял на уличном переходе неподалеку от Триумфальной арки, прямо за спиной Энджелы, и оба ждали, когда загорится зеленый. Мило почувствовал, как потеплели щеки – он узнал рыжебородого. – Девятого мая. И вот, – Эйннер постучал по тачпаду. Мужчина, уже не в костюме, сидел за рулем такси, а Энджела сзади, на месте пассажира. – Это четырнадцатого мая. И еще. Уже шестнадцатого. – На следующей фотографии оба снова были вместе, в знакомом Мило бистро, за разными, но соседними столиками. Только вот Энджела была не одна – напротив нее сидел молодой, серьезного вида чернокожий, судя по позе горячо убеждавший ее в чем-то. – А это двадцатого июня. – Опять перекресток, и опять Энджела и рыжебородый – Все, что у нас на него есть…

– Кто тот парень? – спросил Мило.

– Какой парень?

Эйннер нахмурился, недовольный тем, что его перебили.

– Отмотай, – Эйннер вернулся к сцене в бистро, и Мило ткнул пальцем в экран. – Вот этот.

– Рахман… – Эйннер на секунду зажмурился. – Гаранг. Точно. Рахман Гаранг. Подозревался в терроризме.

– Вот как?

– Она представила отчет о встрече. Пыталась выведать у него кое-какую информацию.

– В бистро?

– Наверное, он сам предложил. Не очень-то профессионально, но она не возражала.

– И как? Узнала что-нибудь?

Эйннер покачал головой.

– Парень, похоже, умотал в Судан.

– В Судан, – вырвалось у Мило.

– Знаю, знаю. И, предупреждая твой вопрос, скажу: нет, в помощи террористам мы ее не подозреваем. Так низко она не пала.

– Рад слышать.

Эйннер вернулся к последней фотографии, той, на которой Энджела и рыжебородый стояли у перекрестка.

– Так вот, этого зовут…

– Герберт Уильямс.

– Черт, Уивер! Перестань перебивать!

– Так это он?

– Ну да, – проворчал Эйннер. – По крайней мере, под этим именем он зарегистрирован в Национальной полиции. Ты-то откуда его знаешь?

– Что еще на него есть?

Эйннер предпочел бы сначала получить ответ на свой вопрос, но, видимо, понял по лицу Мило, что на это рассчитывать не стоит.

– Почти ничего. Тот адрес, что он назвал полиции, оказался ночлежкой для бездомных в Третьем округе. Его там и не видели. Прибыл якобы из Канзас-Сити. Мы отправили запрос федералам; выяснилось, что в тысяча девятьсот девяносто первом некий Герберт Уильямс обратился за паспортом.

– Но тогда ему понадобился бы номер карточки социального страхования.

– Классическая схема. Номер был присвоен Герберту Уильямсу, чернокожему, который умер в тысяча девятьсот семьдесят первом в возрасте трех лет.

– И больше ничего?

– Скользкий тип. В июне, после тех его двух встреч с Йейтс, мы попытались сесть ему на хвост, но он каждый раз уходил. Настоящий профи. Взгляни-ка вот на это, – Эйннер тронул пальцем тачпад, и экран заполнила фотография с сельским пейзажем. Первая реакция Мило была чисто эстетической – великолепный снимок. Широкое, открытое пространство, огромное небо и небольшой коттедж в левом углу. Потом он заметил автомобиль. Курсор превратился в лупу. Зернистость почти не повлияла на качество – Мило легко узнал обоих стоящих у машины мужчин. Один – Герберт Уильямс, он же Ян Клаузнер. Второй – полный китаец, полковник И Лен.

– Откуда взял?

– Из архива Компании. Материал старый, еще прошлогодний. Том раскопал, когда узнал про полковника.

Мило потер губы – они были почти такие же сухие, как у Эйннера. Представление о безопасности в понимании Тома Грейнджера нравилось ему все меньше и меньше.

– Ты следил за ней два месяца. А с чего началось?

– Наша французская резидентура уже несколько лет протекала, как дырявая кастрюля, вот в Лэнгли и решили присмотреться. Обычные каналы мы исключили, а начать решили с Энджелы Йейтс.

– Мы?

– Мы с Томом.

Разумеется, Мило не знал и не должен был знать обо всех операциях, проводимых его отделом, но мог ли он догадаться по каким-то деталям, что за Энджелой ведется слежка? Память сохранила только один эпизод. Примерно месяц назад он обратился к Грейнджеру за разрешением привлечь Эйннера, эксперта по скрытому наблюдению, к установке «жучков» в помещении, где намечалась встреча представителей сицилийской мафии и людьми, подозреваемыми в принадлежности к исламистским боевикам в Риме. Грейнджер ответил тогда, что Эйннер занят, и предложил взамен Лейси.

– Значит, по-твоему, этого вполне достаточно, чтобы ее повесить?

– Конечно, я так не думаю. Поэтому и сижу здесь с тобой, Уивер. А если б думал, то арестовал бы прямо сейчас да и отправился к домой к подруге, – Эйннер откашлялся. – Теперь твоя очередь. Расскажи, откуда знаешь Уильямса.

– Мотоцикл, – подал голос Билл.

Они приникли к окну. Солнце почти закатилось, и Мило смог рассмотреть лишь силуэт затянутого в кожу мотоциклиста. Эйннер достал из плечевой кобуры «беретту».

– Только не устраивай здесь «Дымящееся ружье», – сказал Мило.

Мотоциклист протиснулся между двумя автомобилями и выскочил на тротуар. Надпись на красном ящике сзади гласила: «Пицца Хат». Увидев, что доставщик идет к дверям, Эйннер убрал «беретту» в кобуру и повернулся к Мило.

– Давай. Выкладывай.

Мило рассказал о Клаузнере/Уильямсе и Тигре. Новость поразила Эйннера настолько, что он даже позабыл про мониторы. В динамиках прозвучала мелодичная трель звонка.

– Я… да… Тигр… – Эйннер покачал головой. – Это ведь все меняет.

– Не думаю.

Эйннер справился с потрясением и попытался взглянуть на ситуацию по-новому.

– Если Энджела связана с кем-то, кто контролирует, точнее, контролировал перемещения Тигра, то речь идет не просто о продаже секретов китайцам. Получается, что ею руководит кто-то, имеющий очень серьезные контакты. А она может быть фрилансером. Выходит с предложением на открытый рынок…

– Тем не менее план остается прежним, – предупредил Мило. – Установить ее контакт, а потом взять его. Пока не возьмем, Энджелу не трогаем.

– Да, – с плохо скрываемой грустью согласился Эйннер, – ты прав.

Мило открыл заднюю дверь и спрыгнул на землю.

– Я пойду пообедаю. Переедешь, позвони, ладно?

– Конечно.

Эйннер закрыл дверцу. В парижском воздухе витали ароматы ветчины и теплых ананасов.