Текст книги "Турист"

Автор книги: Олен Стейнхауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

5

Тина не могла больше выносить этот кошмар. Даже здесь, в кафе под открытым воздухом, возле Гранд-канала, в нескольких шагах от выгнутой спины деревянного чудовища, моста Риальто, было нестерпимо жарко.

Окруженная водой и пронизанная каналами, Венеция должна была бы смягчать жару, но вода только добавляла влажности, как и река в Остине, где Тина выросла. Вот только в Остине не приходилось носить в разбухшем животе восьмимесячный калорифер, от которого отекали ноги и наливалась тяжестью поясница.

Наверное, было бы легче, не будь здесь всех этих толп. Порой казалось, что население целого мира превратилось в потных, шумных туристов и, как по команде, одновременно устремилось в Венецию. Это из-за них передвигаться по узким улочкам, избегая столкновения с африканскими лоточниками, торгующими дешевыми подделками под «Луи Вюитон» – по дюжине сумочек на каждой руке, – становилось все труднее и труднее.

Тина отпила апельсинового сока и заставила себя взглянуть на проплывавший мимо вапоретто, под завязку забитый обвешанными камерами туристами. Потом снова обратилась к лежавшей на столике раскрытой книжонке – «Когда вы ждете ребенка». В той главе, до которой она дошла, говорилось о «стрессовом недержании». Великолепно.

«Прекрати, Тина. Будь внимательной, восприимчивой, впитывай впечатления».

И о чем только думали Маргарет, Джеки и Тревор, когда, собрав свои скромные накопления, купили в последний момент эту поездку в Венецию – пять дней, четыре ночи? Понятно, о чем – спешили доставить удовольствие, пока еще есть время, пока ребенок, который уже на подходе, не загнал последний гвоздь в крышку гроба ее свободной, беспечной жизни.

– А еще чтобы ты поняла, что тот хрен не единственный образчик мужской половины человечества, – сказал Тревор.

Других представителей той самой половины здесь и впрямь хватало, но все они не очень впечатляли. Итальянские парни провожали свистом и сальными взглядами едва ли не каждую проходившую мимо юбку, шептали на ухо приглашения. И только ее они не трогали. Беременные женщины слишком напоминали им их собственных – разумеется, святых – матерей.

Живот не только защищал от мужчин, но и вдохновлял их на благородные поступки – перед ней, например, открывали двери. Совершенно незнакомые люди улыбались Тине, а однажды какой-то старичок, указывая на высокий фасад старинного здания, прочитал ей целую лекцию по истории, из которой она ничего не поняла. Тина уже начала подумывать, что дела пошли в гору, но прошлым вечером получила письмо. По электронной почте.

Оказывается, Патрик с Полой были в Париже. Эти три «П»… Он спрашивал, не «прошвырнется» ли она с ними по городу, а заодно и с Полой наконец познакомится. «Пола очень хочет».

Вот так. Тина перелетела через океан, чтобы отвлечься от своих проблем, и тут…

– Извините. – По другую сторону от столика стоял и улыбался ей американец – лет пятидесяти с небольшим, с лысиной на макушке. Кивнув на свободный стул, он добавил: – Не возражаете?

Когда подошел официант, незнакомец заказал водку с тоником и стал смотреть еще на один вапоретто. Потом, вероятно устав от воды, перевел взгляд на нее. И наконец предложил:

– Позвольте вас угостить.

– Что? О, нет, спасибо.

Она тоже улыбнулась ему – просто так, чтобы не показаться невежливой. Потом сняла очки.

– Извините. – Он запнулся. – Просто я здесь один, и вы, похоже, тоже. Так почему бы не получить от такого совпадения хотя бы бесплатный стаканчик?

Тина улыбнулась – может быть, он и прав.

– Действительно, почему бы и нет? Спасибо… – Она вскинула брови.

– Фрэнк.

– Спасибо, Фрэнк.

Она протянула руку – получилось до смешного чинно.

– Шампанского?

– Вы, наверное, не заметили.

Тина подвинулась чуть назад и приложила руку к своему большому, округлому животу.

Фрэнк даже рот открыл.

– Что, не видели такого раньше?

– Нет, просто… – Он почесал лысину. – Теперь понятно. Знаете, вы как будто лучитесь.

«Ох, только этого мне и не хватало», – хотела сказать Тина, но сдержалась – как-никак комплимент.

Официант принес водку с тоником, и Фрэнк взял Тине еще один апельсиновый сок, а она отметила, что сок здесь возмутительно дорог.

– И посмотрите, сколько наливают. – Тина подняла маленький стаканчик. – Безобразие.

Она остановилась, подумав, что нужно настраиваться на позитивное и не зацикливаться на негативном, но Фрэнк развил тему, пожаловавшись на торговцев поддельным барахлом, сталкиваться с которыми ей уже доводилось, и через пару минут они уже вполне свободно и к взаимному удовольствию обменивались впечатлениями, посмеиваясь над идиотизмами туризма.

Отвечая на его вопросы, Тина рассказала, что работает в библиотеке искусства и архитектуры Массачусетского технологического института в Бостоне, и, отпустив парочку саркастических реплик, дала понять, что отец ребенка предпочел сбежать от ответственности.

– Ну вот, теперь вы знаете обо мне все. А вы кто, журналист?

– Агент по недвижимости. Офис у меня в Вене, но объектов много повсюду. Здесь у меня сделка по продаже палаццо. Оно, кстати, неподалеку.

– Правда?

– Покупает один русский. Столько денег, вы бы не поверили.

– Наверное.

– Бумаги нужно подписать в течение сорока восьми часов, но пока я совершенно свободен. – Он помолчал и, словно обдумав что-то, добавил: – Я могу пригласить вас в театр?

Тина снова сняла черные очки. Из памяти сами собой всплыли слова Маргарет, сказанные месяцев пять назад, когда Патрик сбежал от нее в первый раз. «Он еще мальчишка, Тина. Ребенок. Тебе нужен мужчина постарше. Человек с чувством ответственности». Ни о чем подобном Тина тогда не думала и думать не собиралась, но понимала – в настоятельном совете подруги есть определенная логика.

Фрэнк приятно ее удивил. Они расстались, и он появился у нее в пять – в приталенном костюме, с билетами в театр «Фениче» и оранжевой лилией с каким-то подозрительным, галлюциногенным запахом.

Об опере Тина знала совсем мало и поклонницей этого вида искусства себя не считала, а вот Фрэнк, притворившийся поначалу невежей, оказался в некотором смысле знатоком. Он раздобыл места в партере, так что никто не мешал им рассматривать Принца, Короля Треф и Труффальдино в постановке «Любовь к трем апельсинам». Время от времени он наклонялся и шепотом объяснял непонятные места сюжета. Впрочем, сюжет большого значения не имел. В современном прочтении классическая история превратилась в абсурдистскую оперу о проклятом принце, отправляющемся на поиск трех апельсинов, в каждом из которых спит принцесса. Публика смеялась чаще, чем Тина, но те шутки, что доходили, ей нравились.

Потом Фрэнк угостил ее обедом в траттории и много рассказывал о Европе, в которой прожил много лет. Особенно интересными показались Тине истории об обосновавшихся здесь американцах. Потом он настоял на том, чтобы оплатить завтрак. Она приняла это за грубоватый намек, но ошиблась: проводив до отеля, Фрэнк поцеловал ее в щеку – на европейский манер – и пожелал спокойной ночи. Настоящий джентльмен, в отличие от околачивающихся на каждом углу итальянцев.

Проснувшись рано утром во вторник, Тина быстро умылась и начала складывать вещи, готовясь к возвращению домой – до ее рейса оставались ровно сутки. Досадно – только-только привыкла к смене часовых поясов и познакомилась наконец с интересным, культурным мужчиной, как уже надо улетать. Последний день она собиралась посвятить поездке на остров Мурано – посмотреть на знаменитых мастеров-стеклодувов.

Своими планами Тина поделилась с Фрэнком, когда они подходили к великолепной, но, к сожалению, загаженной голубями площади Сан-Марко.

– Сегодня я вас приглашаю, – сказала она. – Катер отправляется через час.

– Я бы с удовольствием, – вздохнул он, подводя ее к открытому кафе, – но проклятая работа не позволяет. Русский может позвонить в любой момент, и если меня не будет на месте, сделка сорвется.

Во время завтрака Фрэнк был непривычно молчалив и рассеян, а в какой-то момент вдруг напрягся и посмотрел куда-то мимо нее.

– Что такое?

Проследив за его взглядом, она увидела плотного, бритого наголо мужчину с крепкой шеей, который шел через толпу в их направлении.

– Палаццо, – коротко объяснил Фрэнк, нервно покусывая нижнюю губу. – Надеюсь, они дадут нам позавтракать.

– Ничего страшного, поедим потом.

Лысый добрался до их столика. Потная голова блестела под солнцем.

– Все готово, – сказал он с сильным русским акцентом.

Фрэнк промокнул губы салфеткой.

– Подождете, пока мы позавтракаем?

– Нет.

Он смущенно посмотрел на Тину и положил салфетку на стол. Руки у него дрожали. Неужели от страха? Или от волнения – комиссионные наверняка огромные. Потом он вдруг улыбнулся ей.

– Хотите посмотреть? Это настоящий дворец.

Тина посмотрела на тарелку с недоеденным завтраком, потом на русского.

– Может быть, мне лучше…

– Чепуха, – оборвал ее Фрэнк и повернулся к русскому: – Надеюсь, с этим проблем не будет?

Лысый замялся.

– Вот так, – Фрэнк подал руку, помогая Тине подняться и выйти из-за стола. – Только не слишком быстро, – сказал он русскому. – Ей тяжело.

Едва войдя в палаццо через переднюю дверь и очутившись перед уходящей в полумрак крутой, узкой лестницей, Тина пожалела, что согласилась составить Фрэнку компанию. Лысый русский напоминал головореза славянина, которых так много в современных боевиках, а пешая прогулка от площади Сан-Марко изрядно ее утомила. И теперь еще лестница…

– Может быть, я подожду здесь?

Фрэнк посмотрел на нее чуть ли не со страхом.

– Понимаю, вы устали, но там есть что посмотреть. Поверьте мне, не пожалеете.

– Но…

– Идемте.

Русский был уже на середине пролета.

Фрэнк протянул руку.

– Я вам помогу.

И она уступила. В конце концов, до сих пор он вел себя по-джентльменски. Вызывая из памяти картины прошлого вечера – обед, опера, – Тина постаралась отвлечься от неприятных ощущений. Наверху она оглянулась, но увидела только мрачные, тонущие в тени старинные здания. А потом русский открыл дверь, и мрак рассеялся.

Она переступила порог.

Да, Фрэнк был прав – сюда стоило прийти.

Он подвел ее к изящному дивану в стиле Тенрейро. Русский прошел в другую комнату.

– А вы не шутили, – Тина повернулась, оглядывая комнату.

– Ну, что я говорил? – Фрэнк посмотрел на дверь, за которой исчез русский и которая осталась чуть приоткрытой. – Послушайте, мне нужно просмотреть бумаги, а потом я покажу вам остальное.

– Правда? – Тина чувствовала себя ребенком, получившим неожиданный подарок. – Было бы интересно.

– Я быстро.

Фрэнк погладил ее по плечу, теплому и влажному после отнявшего много сил подъема по лестнице, и вслед за русским проскользнул в соседнюю комнату.

Работая в библиотеке МПИ, Тина многое узнала о дизайнерской мебели, главным образом из журналов, но в жизни никогда ее не видела. В углу стояло кресло из черной кожи и розового дерева бразильского мастера Серхио Родригеса. Напротив кресла – шезлонг, созданный по заказу Полем Татлом в 1972-м. Сама Тина сидела на диване из розового дерева бразильского дизайнера Жоакима Тенрейро. В какой-то момент она поймала себя на банальной мысли – а сколько все это стоит?

Посторонний звук заставил обернуться – в комнату с террасы вошла роскошная девушка лет двенадцати-тринадцати. У нее были прямые, доходившие до талии каштановые волосы. Под розовым летним платьем проступал силуэт юного, но уже не детского тела.

– Привет, – сказала Тина.

Взгляд девушки остановился на ее животе. Она быстро произнесла что-то по-немецки и, пройдя через комнату, села рядом с Тиной на диване. Нерешительно протянула руку.

– Можно?

Тина кивнула. Девушка осторожно погладила живот. Щеки ее порозовели.

– Я. Тоже.

От удивления Тина открыла рот.

– Ты беременна?

Девушка нахмурилась, потом закивала.

– Ja. Я иметь ребенок. Буду иметь.

– О…

Интересно, подумала Тина, знают ли ее родители.

Девушка протянула руку.

– Ингрид. Мое имя.

Тина пожала маленькую, сухую ладошку.

– А я – Тина. Ты здесь живешь?

Ингрид, кажется, не поняла, но тут внутренняя дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий пожилой мужчина с тронутыми сединой волнистыми волосами и в безупречно пошитом костюме. За ним следовал Фрэнк, выглядевший непривычно робко.

Девушка положила руку на живот Тины.

– Sehen Sie, Роман!

Роман, подойдя к дивану, обворожительно улыбнулся. Тина не стала возражать, когда он, взяв ее руку, склонился над ней в галантном поцелуе.

– Что может быть прекраснее женщины, ждущей ребенка. Рад познакомиться, мисс…

– Кроу. Тина Кроу. Вы ее отец?

– Дядя. Роман Угримов.

– Должна сказать, мистер Угримов, у вас красивый дом. Просто восхитительный.

Угримов, кивнув в знак благодарности, повернулся к девушке.

– Ингрид, познакомься с Фрэнком Додлом.

Девушка встала и вежливо протянула руку. Угримов, положив руку ей на плечо, посмотрел американцу в глаза.

– Ингрид очень дорога мне, понимаете? Она для меня все.

Девушка застенчиво улыбнулась.

– Тина, думаю, нам пора, – сказал Фрэнк.

Она огорчилась – уж очень хотелось увидеть весь этот сказочный дворец, – но прозвучавшее в голосе Фрэнка беспокойство остудило желание продолжить знакомство с палаццо. Да еще беременная девушка-подросток и этот русский дядюшка с подчеркнуто нежным отношением к ней…

Тина неловко поднялась – Ингрид поспешила помочь ей – и взяла Фрэнка за руку. Он прошептал «извините», наверное имея в виду несостоявшуюся экскурсию.

Лысый громила проводил их вниз. Спускаться было легче, чем подниматься. Они дошли до середины лестницы, когда сверху донесся голос Ингрид и затем ее смех, громкий, носовой, немного гнусавый.

К тому времени, когда русский открыл дверь и они, выйдя на площадь, остановились в тени, Тина поняла – здесь что-то не так. Подождав, пока дверь закроется, она сказала:

– Послушайте, Фрэнк, если он только сейчас подписал бумаги, то почему уже переехал?

Но Фрэнк не слушал – он во все глаза смотрел влево. Женщина примерно одного с Тиной возраста выступила из подворотни и побежала к ним.

– Фрэнк! – крикнула незнакомка.

«Жена Фрэнка?»

С другой стороны улицы, справа, к ним бежал мужчина. Полы расстегнутого пиджака хлопали, как крылья, а в руке у него был… пистолет. Кто такой? Довести мысль до конца Тина не успела, потому что вверху, над ними, прогремел голос Угримова:

– А я ведь люблю ее, ты, тварь!

Тина шагнула вперед и тут же отступила, потому что Фрэнк смотрел в небо. Пронзительный крик накатил стеной, растянулся в глухой вопль и оборвался – словно мимо промчался поезд.

«Эффект Доплера» – отреагировал ее ошеломленный мозг.

А потом она увидела что-то падающее. Трепещущее… розовое… каштановые волосы… тело… тело той девушки, Ингрид. И…

В 10.37 Ингрид Шепплхорн упала в трех футах от Тины. Глухой удар, хруст, кости, прорвавшие плоть. Кровь. Тишина.

Она не могла дышать. Ее парализовало. Не могла даже кричать, а Фрэнк выхватил пистолет, выстрелил три раза и побежал. Незнакомая женщина – жена? подружка? грабительница? – метнулась за ним. Тина споткнулась и завалилась на мостовую. Вот тогда она и закричала.

Рядом с ней оказался мужчина, тот, что с пистолетом. Вид у него был немного потерянный. Какое-то время он смотрел на кровавое месиво в трех футах от нее. Потом заметил Тину, и она испуганно замолчала, но крик все равно прорвался – сам собой, помимо ее воли.

– У меня схватки! Мне нужен врач!

– Я…

Мужчина не договорил. Он посмотрел в ту сторону, куда побежали Фрэнк и женщина с пистолетом. Они скрылись из виду.

– Вызовите же доктора! – крикнула Тина, и тут они услышали три сухих хлопка. Три выстрела.

Мужчина снова посмотрел на нее, как на тающий в воздухе призрак, и вынул сотовый.

– Все будет хорошо, – проговорил он, набирая номер. Потом поговорил с кем-то на итальянском. Тина разобрала слово «ambulanza». И только когда он закончил, увидела, что незнакомец тоже ранен, куда-то в грудь. Его рубашка быстро темнела от крови.

Страх и тревога отступили, их оттеснил материнский прагматизм. Не важно, что он ранен, «скорая» уже в пути. С ребенком ничего не случится, о нем позаботятся. Она успокоилась, схватки ослабли. В какой-то момент незнакомец взял ее за руку, сжал запястье – похоже, он уже не понимал, кто с ним рядом. Потом появилась та женщина – позднее Тина узнала, что ее зовут Энджела Йейтс. Женщина плакала. Мужчина печально посмотрел на свою сообщницу.

– Вы кто такой? – спросила Тина.

– Что?

Она стиснула зубы, переводя дыхание.

– У вас пистолет.

Незнакомец, словно шокированный этим известием, разжал пальцы, и пистолет упал на камни.

– Кто… – Она выдохнула боль через сжатые зубы. Три раза. – Кто вы?

– Я… – Он сжал ее руку еще сильнее и прохрипел: – Я – турист.

6

Даже теперь, хотя прошло шесть лет, воспоминания давались нелегко: она застыла с открытым ртом, уставившись на кофейный столик, отказываясь смотреть на ту, что задавала все эти вопросы, бередила прошлое.

– Так то был Мило?

Тина кивнула.

Но вопросы еще оставались.

– По-вашему, что он имел в виду? Когда сказал, что он турист? Согласитесь, для такой ситуации довольно странное заявление.

Тина вытерла пальцем глаза и подняла наконец голову.

– Он получил две пули в грудь и истекал кровью. В такой, как вы говорите, ситуации человек всякое может сказать.

Симмонс согласно кивнула, но для себя сделала два вывода. Первое, в 2001-м Мило дошел до столь плачевного состояния, что мог кому угодно, даже совершенно незнакомой женщине, проболтаться о своей сверхсекретной работе. Второе, Мило поправился достаточно быстро, и Тина не успела понять, что, называя себя «туристом», он имел в виду работу.

– А что он делал там? В Венеции? Наверняка ведь рассказывал. У него был пистолет, была стрельба, был человек, который провел с вами целый день, а потом сбежал.

– Не сбежал, – поправила Тина. – Его убили. Мило был оперативником, а Фрэнк – Фрэнк Додл – украл у правительства три миллиона долларов.

– У нашего правительства?

– У нашего. В тот вечер Мило написал заявление об отставке. Не из-за меня и не из-за Фрэнка. И даже не из-за того, что случилось в Нью-Йорке и о чем мы узнали позднее. Он больше не мог так жить.

– А тут еще и вы.

– А тут еще и я.

– Давайте вернемся немножко назад. Вас обоих отвезли в итальянскую больницу. Родилась Стефани. А когда снова появился Мило?

– Он и не пропадал.

– То есть?

– Мило после операции определили в палату наверху. И он, как только пришел в себя, поднялся и отправился искать меня.

– Он ведь не знал вашего имени.

– Мы поступили одновременно. Он пробрался в комнату дежурной медсестры и нашел меня в журнале регистрации. Я после родов отключилась, а когда очнулась, Мило спал на стуле у моей кровати. В палате стоял телевизор, и как раз шел выпуск новостей. Я не понимала, что говорят, но видела, что случилось со Всемирным торговым центром.

– Теперь понимаю.

– Ничего вы не понимаете, – с чувством заговорила Тина. – Я, когда увидела, что произошло, расплакалась. И Мило проснулся. Я объяснила, в чем дело, и он, когда понял, тоже заплакал. Он сидел, я лежала, и мы оба плакали. С тех пор мы не разлучались.

Пока Симмонс обдумывала услышанное, Тина поднялась и взглянула на часы на DVD-плеере – было начало первого.

– Совсем забыла. Мне пора забирать Стефани. У нас ланч на очереди.

– Но я еще не закончила.

– Потом. Разве что вы меня арестуете. Ну, арестуете?

– Мы можем еще поговорить?

– Только позвоните заранее.

Симмонс подождала, пока Тина оденется. Ждать пришлось минут пять. Тина умылась, привела себя в порядок и переоделась в светлое летнее платье.

– Ну, какой следующий уровень?

– Что? – не поняла Симмонс.

– Вы сказали в самом начале, что расследование идет на нескольких уровнях. Один – это убийство. А другой?

Не стоило этого касаться, подумала Симмонс. И вообще было бы предпочтительнее получить ответы еще до вечера, пока Тина не успела ничего придумать.

– Давайте отложим это до завтра.

– И все-таки, хотя бы в нескольких словах. Что там за второй уровень?

Симмонс рассказала о русском паспорте.

– Мило – гражданин России. Это новость для всех нас.

Тина вспыхнула и тут же решительно покачала головой.

– Нет-нет, это для прикрытия. У шпионов всегда есть такие документы. Может быть, он выполнял в России какое-то задание.

– Он говорил вам об этом?

– Нет.

– А он упоминал такое имя, Михаил Власов? Слышали когда-нибудь?

Тина снова покачала головой.

– Что ж, возможно, вы и правы, и это все какое-то недоразумение. – Симмонс ободряюще улыбнулась.

Уже на Гарфилд-стрит, перед тем как расстаться, она позволила себе вскользь коснуться самой важной в их разговоре темы.

– Послушайте, Тина. Вы объяснили, почему отказались сбежать с Мило. Позвольте вам не поверить. Уж слишком простое, обыденное объяснение вы дали. А была ведь и другая причина.

Лицо дрогнуло, исказилось, но в последний момент Тина удержалась, и горькая усмешка, не успев сформироваться, растворилась в принявших прежнее, расслабленное, выражение чертах.

– Вы и сами знаете, агент.

– Вы больше не доверяли ему.

Тень той усмешки все же скользнула по губам. Тина повернула к машине.

Симмонс подходила к углу Проспект-авеню, когда зазвонил телефон.

– Ухватись за что-нибудь покрепче, – сказал Джордж Орбак.

Она поняла не сразу.

– Что?

– Уильям Т. Перкинс.

– Кто такой? – Она щелкнула пультом.

– Отец Вильмы Уивер, в девичестве Перкинс. Дед Мило. Живет в Мертл-Бич, Южная Каролина. В доме для престарелых. Родился в тысяча девятьсот двадцать шестом. Сейчас ему восемьдесят один.

– Спасибо, я бы сама не справилась, – сказала Симмонс, стараясь не выдать волнения. – А почему мы об этом узнаем только теперь?

– Никто и не интересовался.

Некомпетентность – неразлучная спутница разведки. Всем было наплевать, никто даже не задался вопросом, жив ли дед Мило.

– Пришли мне адрес и предупреди администратора дома престарелых, что я буду у них.

– Когда?

Она открыла дверцу и села за руль.

– Сегодня вечером.

– Билет заказать?

– Да. – Симмонс задумчиво посмотрела на часы и твердо добавила: – Что-нибудь около шести. Мне нужны три места.

– Три?

Она вышла из машины и снова направилась к дому Уиверов.

– Со мной будут Тина и Стефани.