Текст книги "Турист"

Автор книги: Олен Стейнхауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

40

Начав говорить, Грейнджер уже не мог остановиться. Лента удерживала его в кресле, но голова двигалась свободно, и слова лились легко. Рассказывал старик подробно, объясняя детали, и впечатление было такое, что вся эта история давно точила его изнутри и теперь он спешит избавиться от нее.

– Слушай, Мило, и постарайся отнестись к этому серьезно, по-взрослому. Что мы имеем? Сочащийся нефтью континент и самые продажные правительства, какие только видывал свет. Думаешь, Судан – это страна всеобщей любви, мира и покоя? Да они там рвали друг дружке глотки еще до того, как мы сделали выбор в пользу небольшой интервенции. И ведь мы старались провести ее без лишнего шума, спокойно и мирно. Ты и сам знаешь. Наши люди встретились с их министром энергетики в доме Угримова. Мы сказали им четко и ясно: перестаньте продавать сырую нефть Китаю, продавайте ее нам. Мы снимем эмбарго. Да что там, мы даже предложили платить больше. Ты меня слышишь? Их президент получал бы больше денег и мог бы построить себе больше дворцов и возвести больше статуй в свою честь. Но он же гордец. Политики, убивающие собственный народ, обычно все такие. Гордые. Министр позвонил ему, и он отказался. Наотрез. Мы его умасливали. Угрожали. А в конце пригрозили, что, если он не пойдет на сделку, мы превратим его жизнь в сущий ад, хотя она у него и без того не сахар.

– Значит, все из-за нефти. Ты это хочешь сказать?

– Мило, ты как те протестующие, что и сейчас, по прошествии восемнадцати лет, все еще пытаются призвать к ответу «Эксон Вальдес». Смотри на мир шире. Да, из-за нефти. Так было всегда. Мы не против потерять немного тут или там. Какая-то страна не желает торговать с нами? Что ж, мы не станем распушать перья. Дело не в нефти, а в том, что нас ждет. Дело в Китае. Они получают из Судана семь процентов своей нефти. Потребление увеличивается год от года – это необходимо для роста экономики. Потеря семи процентов не станет для них катастрофой, но что будет через год? Через десять лет? Китай готов прибрать к рукам всю нефть, и уже сейчас треть ее импортируется из Африки. И они не могут позволить себе потерять такой источник.

– Том, ты постоянно только об одном и говоришь. Нефть, нефть.

Привязанная к подлокотнику рука шевельнулась. Грейнджер поднял палец.

– Подожди. Это лишь начало. Что нужно Китаю для обеспечения будущих поставок? Ему нужна стабильная Африка. Они идут в ООН. Просят вмешаться и навести порядок в Судане. Предлагают соответствующую резолюцию. Мы можем заблокировать любое решение. Наложить вето. Хорошо быть постоянным членом Совета Безопасности. Можно блокировать все, что захочешь. Мы блокируем и блокируем и тем самым загоняем Китай в угол. До тех пор – и это важно, – пока они не вмешиваются сами. Посылают части своей Народной армии. Мы по уши влезли в Ирак и теперь расплачиваемся за глупость. А раз уж не можем уйти, то почему бы не подставить подножку старым врагам. Пусть и у Китая будет свой Ирак. А еще лучше – несколько. Посмотрим, что у них получится.

Мило смотрел на старика и удивлялся – Грейнджер оживился, как будто, поделившись секретами, получил заряд бодрости.

– Ты согласен с такой тактикой?

Грейнджер пожал плечами – насколько это позволяла лента.

– Элемент коварства присутствует, признаю. Но есть и логика. Чтобы свалить целую страну, бывает достаточно нескольких рассчитанных ударов, одного-единственного убийства. Правительства умеют создать впечатление, что они неуязвимы. Это далеко не всегда так.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я долго в это верил, Мило. Много лет. Дело зашло слишком далеко. Если ты убираешь симпатизирующего террористам муллу, кто станет жаловаться? Ты оказываешь услугу миру. А когда за убийством наступает хаос, ты удивляешься и говоришь: ах, какой сюрприз. Но так просто бывает далеко не всегда. Есть свидетели, от которых нужно избавляться. Как, например, от Рахмана, приятеля Энджелы.

– А потом и от самой Энджелы.

– Да. Сначала мы пытались отстранить ее по-тихому, опорочить, пустить слух. Ну, ты в курсе. Когда же Энджела позвонила и попросила прислать фотографии Тигра, я понял – она подобралась вплотную. Мы организовали подставу, чтобы обвинить ее в измене. Хотели вынудить уйти в отставку или, в худшем случае, посадить в тюрьму. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы след успел остыть. К тому времени все поползло по швам – это видел даже такой старый дурак, как я. Слишком много мертвых свидетелей. Так что, когда пришло время прижать ее по-настоящему, я решил послать тебя. Как-никак ты подобрался к Тигру ближе всех, ты даже встретился с ним. В общем, лучшего варианта не было. Ты ее старый друг. Как и с теми убийствами, о которых я говорил, я мог сделать один небольшой ход, который вызвал бы хаос, а потом разыграть простачка: мол, я и не думал, что все так закончится.

– Ты хотел, чтобы со всем разбирался я.

– Да. И тут ты позвонил. Помнишь? После ланча с Энджелой. – Грейнджер вздохнул. – Тем звонком ты подписал ей смертный приговор.

Мило попытался вспомнить, что такое он мог сказать, но прошло две недели, и разговор, самый для него обычный, помнился смутно.

– Ты сказал, что Энджела вышла на след Рольфа Винтерберга, – пояснил Грейнджер. – От Винтерберга до Угримова один шаг, а там еще один до нас. Знаешь, кто был со мной в кабинете, когда ты позвонил?

– Фицхью.

– Вот именно. Он сразу же заставил меня позвонить Трипплхорну и – в его присутствии – отдать приказ: устранить Энджелу как можно быстрее.

– Но… – начал было Мило. И осекся. Получается, в смерти Энджелы виноват он сам? – Ведь потом, когда он ушел, ты мог отменить приказ!

– Может быть, – Грейнджер снова попытался пожать плечами. – А может быть, я и сам изрядно перепугался.

Мило отошел к шкафчику, достал бутылку, налил себе еще водки.

– Будешь?

– Да, спасибо.

Он налил водки и Грейнджеру. Поднес стакан. После первого глотка старик закашлялся. Мило поставил его стакан на столик, отхлебнул из своего. Сел.

– Что-то здесь не так. По-моему, ты сочинил всю эту историю, чтобы прикрыть собственную задницу.

Грейнджер ненадолго задумался.

– Я понимаю, что́ ты имеешь в виду. Шпионаж вообще и Туризм в частности – одна большая легенда. И чем больше рассказываешь, тем сильнее все переплетается, тем больше нарастает слоев. Правду трудно отличить от выдумки. Но то, что я рассказываю тебе сейчас, истинная правда. Можешь задавать вопросы. Спрашивай, что хочешь.

– Меня интересует твой звонок в «Дисней уорлд».

– Ответ ты и сам знаешь. Я преследовал две цели. Чтобы тебя не взяли. И чтобы ты, уйдя в бега, принялся за работу. Не скрою, я очень расстроился, когда ты объявил, что собираешься в отпуск. Надо было завинтить гайки. Убедить тебя каким-то иным способом я бы не смог.

– То же и с досье на Тигра. Ты дал его мне, чтобы я не доверял Фицхью, если он вдруг выйдет на связь.

Грейнджер кивнул.

– Связывая Тигра с Фицхью, я всего лишь подталкивал тебя к пониманию реального положения дел. Сам бы ты их с Тигром не связал. Не пойми меня неправильно – тот факт, что Фицхью завербовал Тигра, сам по себе ничего не значит. Конечно, он не хочет, чтобы об этом стало известно, но особенно бояться ему нечего. Я же хотел нацелить тебя на сбор настоящих улик. – Старик покачал головой. – Похоже, переоценил. Ты так ничего и раскопал.

– Зато нашел след, ведущий к тебе.

– Верно. След. А где все остальное? Где хитрые шпионские штучки? Ты же профессионал. Я-то думал, ты явишься с доказательствами, видеозаписями, отпечатками, выписками из банковских счетов. Ты ни в чем не сможешь меня обвинить и ничего не сможешь доказать, если только не записываешь наш разговор. – Он помолчал. – Если не можешь доказать мое участие, то как докажешь, что за всем стоит Фицхью? Думаешь, он любитель? Его участие всегда вербально, от реальных дел он держится подальше. С Угримовым не встречался – они не узнали бы друг друга, даже если бы очутились в одной комнате. Как ты рассчитываешь собрать улики против такого человека?

Удивительное дело. Грейнджера вынудили уйти, он сидел, привязанный к креслу, и смотрел в дуло собственного пистолета, но при том вел себя так, словно они разговаривают в его кабинете на авеню Америк, откуда он заправлял миром Туризма.

– Ты больше не командуешь, Том.

Возможно, поняв, что забылся, и осознав нелепость своего положения, Грейнджер вздохнул.

– Наверное, оно и к лучшему, что я уже ни за что не отвечаю. Видишь, какую кашу заварил?

Мило промолчал.

– Ты ведь знаешь, когда это началось? Игра с Тигром. Практически сразу после твоего ухода из Туризма. Ты тогда спас от него эту голландскую фашистку. Да, ты его остановил, но мы знали, что он хорош, и отложили информацию для возможного использования в будущем. А буквально на следующий день – ты был тогда в Венеции – террористы ударили по Нью-Йорку. Мы собирали военных и готовились нанести ответный удар по Афганистану, но Фицхью и кое-кто еще, эти уже почуяли, куда подует ветер. Они уже обсудили варианты. Фицхью приехал ко мне. Сюда. Это было самое безопасное место. Он спросил, можем ли мы задействовать Туристов в их операциях. Послать несколько человек на Ближний и Средний Восток и кое-кого убрать. В Иране, в Саудовской Аравии. Я ответил, что Туристов к такого рода действиям не готовят, что лучше обратиться к частным лицам, использовать людей вроде Тигра. – Старик кивнул. – Да, я первым про него вспомнил. Или, по крайней мере, назвал. Через неделю Фицхью явился с контрпредложением. Поручить кому-то из Туристов разыскать Тигра и выйти на него под видом клиента.

– Трипплхорн.

– Конечно.

Шесть лет Мило занимался этими «хирургически точными ударами», пытаясь найти связующую нить. Умеренный исламист в Германии, министр иностранных дел Франции, британский бизнесмен. Что, постоянно спрашивал он себя, может их объединять? Иногда, упершись в стену, он отступал, оправдываясь тем, что ничего общего между ними нет, что заказы выполнялись для разных людей. Возможно, такое и случалось, но каждый раз, когда на контакт с Тигром выходил Трипплхорн, он же Герберт Уильямс, он же Ян Клаузнер, он же Стивен Льюис, результат, пусть даже неявно, служил целям американской внешней политики.

Шесть лет Мило корпел за компьютером в офисе, координируя усилия своих Турагентов, и все шесть лет человек, сидящий теперь перед ним, делал вид, что помогает ему. Шесть лет он ловил того, кого, как выясняется, никто поймать не хотел.

– Он пришел ко мне, – прервал вдруг молчание Мило. – Тигр пришел ко мне, потому что получил мое досье. Тоже твоя работа?

– Передал через Трипплхорна. Приказ инфицировать Тигра СПИДом поступил сверху, так что я поделать ничего не мог. Лишь добавил для него кое-какую информацию. Фицхью думал, Тигр не догадается, где подхватил вирус. Я знал, что он его недооценивает. Знал – по крайней мере подозревал, – что человек религиозный, воздержанный сделает правильный вывод. Я надеялся, что он постарается найти тебя хотя бы потому, что твое досье было последним документом, полученным им от тех, кто его убил.

– Все прошло по плану, – сказал Мило, думая, что, наверное, никогда не поймет, как работают мозги у этого человека.

– Не все. Я рассчитывал, что ты, уйдя в бега, вернешься не с пустыми руками. Даже дал тебе Эйннера в помощь. Кстати, где он сейчас?

Мило откашлялся.

– Мне пришлось… вывести его из строя.

– Глядишь, оно и к лучшему. Ты ведь понимаешь, к чему я веду? Я дал тебе все, что мог, и, наверное, переоценил твои способности.

– Ты мог бы открыться нам. Мне и Энджеле. И ты не дал практически ничего из того, что мог.

Грейнджер подавил зевок.

– Может, ты и прав. Но если бы я с самого начала все тебе рассказал, что бы ты сделал? Не вытерпел бы, пошел к Фицхью, выложил карты на стол и даже не попытался бы отследить связи, собрать улики. Ты бы повел себя как Турист, загнал бы Фицхью со всей его шайкой в угол, поставил на колени. Ты бы не стал затруднять себя поиском доказательств, необходимых, чтобы остановить всю операцию. Короче, действовал бы в типичном для тебя стиле – с кулаками напролом.

– Теперь все кончено. Вашего киллера больше нет.

– Думаешь, они не найдут другого? В том-то и дело, что методика отработана. Кандидат уже отобран, один камбоджиец из Шри-Ланки. У парня даже никакой дурацкой клички нет, что еще предпочтительнее. Там его сейчас Джексон ищет.

Мило допил водку и еще раз наполнил оба стакана.

– Ты пытаешься убедить меня, что я должен что-то сделать. Что?

– Ей-богу, Мило, ты не дурак и сам все понимаешь. Без улик у тебя ничего нет. Только то, что я тебе рассказал. А если они узнают, что ты сейчас здесь, то позаботятся, чтобы и я замолчал.

– Они не знают, где я.

– Я бы на твоем месте не был так уверен. Имей в виду, избавившись от меня, они позаботятся и о том, чтобы ты тоже никому ни о чем не рассказал.

У виска задергалась жилка – верный признак беспокойства. Старик, конечно, прав. Мило потер щеку.

И тут же другая мысль: Грейнджер лжет. Старик сам загнан в угол. Знает, что Мило отвезет его на авеню Америк. Может быть, даже предвидел такой вариант. «Шпионаж – одна большая легенда». Грейнджер тоже не представил доказательств, а все, что он говорил, было не более чем болтовней, словесной трухой, которой заполняют пустоты между реальными событиями.

Уивер вдруг поймал себя на том, что задержал дыхание. Вдохнул. Да, миленькая история. Сочинить такую мог разве что ветеран вроде Грейнджера. Получилось, надо признать, убедительно – он и сам едва не поверил.

Мило поднял стакан – старик с готовностью подставил губы. Едва он сел, как на столе у стены зазвонил телефон. Мило посмотрел на Грейнджера.

– Ждешь кого-то?

– Который час?

– Одиннадцать.

– С местными я давно не общаюсь. Может, Фицхью проверяет.

Мило поднялся – в голове шумело, но ясности мысли он не утратил – и выключил лампу. Телефон продолжал звонить уже в темноте – седьмой гудок, восьмой… – а он стоял у окна, отвернув тяжелую штору, и всматривался в темноту. Он видел деревья и блестевшую в лунном свете гравийную дорогу, а потом на луну набежало облако, и картина растворилась. На девятом звонке телефон умолк.

Мило не знал, что думать, чему верить.

– Уходим.

– Ради бога, – проворчал Грейнджер. – Я устал. Вымотался. Порыбачил бы сам целый день…

Он оглянулся – фигура в кресле поникла, голова опустилась вперед. В тишине отчетливо слышалось тяжелое, надсадное дыхание.

– Ты как?

Старик поднял голову.

– Просто притомился. Поверь мне, если там кто-то и есть, то только парни из Компании. Предпочитаю, чтобы пустили в расход в собственной постели, чем поджаривали несколько месяцев в камере, а потом пристрелили на какой-нибудь вшивой конспиративной квартире.

Мило снова повернулся к окну. Озеро, луна и тишина. Если хвоста не было, то и спешки нет. Все это нервы; ему просто отчаянно хочется поскорее поставить точку. Он отпустил штору.

– Ладно. Уйдем утром. Рано. А вот спать придется вместе.

– Ты всегда на меня заглядывался.

– И хватит пить.

– Я только начал, – возразил Грейнджер. – Может, снимешь ленту, чтобы я сам себе налил? Выпью скотча. Что-то водка мне не пошла.

41

Спали в комнате наверху. В ящике кухонного стола Мило нашел шпагат, один конец которого обмотал вокруг запястья Грейнджера, второй – вокруг своего. Ночь прошла спокойно, если не считать, что в какой-то момент старик проснулся и заговорил:

– Хочу, чтобы ты знал, – мне это не нравилось. Поэтому я и соврал, сказал, что наши Туристы для операций по ликвидации не готовы.

– Успокойся. Спи.

– Знал бы, чем все кончится, придумал бы, как пресечь это в зародыше. Может, если б я дал добро на использование наших Туристов, мы и смогли бы удержать все под контролем.

– Спи, – повторил Мило, и Грейнджер откинулся на подушку и захрапел, как будто ничего и не говорил.

Утром встали, побрились, приняли душ. Мило не выпускал Грейнджера из виду. Старик приготовил на завтрак яичницу с тостами. Сначала ел молча, потом начал заново, словно хотел убедить Мило, что теперь ему нужно верить.

– Нет, правда, я рассчитывал, что ты найдешь ответы. Глупо, наверное, но тогда мне так не казалось, – Грейнджер опустил вилку. – Ты ведь мне не веришь?

– Нет, – ответил Мило, прожевав. – Не верю. А если бы и верил, все равно отвез бы тебя туда. Я так жить не могу, а ты единственный, кто способен поправить положение. Для меня. Для Тины.

– А… – с блеклой улыбкой протянул старик. – Семья. Конечно. – Он с усилием сглотнул. – Наверное, ты прав. Ты еще молод, чтобы портить себе карьеру из-за такой мелочи. Они что-нибудь придумают. Представят дело так, что виноват только я один. Упрячут меня подальше и начнут заново. С тем парнем, камбоджийцем.

Мило старался не слушать; сейчас его беспокоило только собственное будущее. Он отвезет старика на Манхэттен, поможет на допросах, а потом улетит в Техас – за семьей. Все просто.

Закончили. Мило вымыл посуду.

– Пора.

Словно прочитав его мысли, Грейнджер кивнул.

– Пора возвращаться к нормальной жизни.

Мило надел пиджак, потом нашел куртку для старика. Проверил карманы.

– Знаешь, – сказал Грейнджер, – у меня такое чувство, будто, разговаривая с тобой, я предаю империю. Ну не смешно ли? Со времени последней большой войны мы, как псы, помечали свою территорию. После одиннадцатого сентября все изменилось, надобности в улыбках больше нет. Можно бомбить, калечить, пытать сколько душе угодно, потому что против нас только террористы, а их мнение ничего не значит. Знаешь, в чем реальная проблема?

– Собирайся.

– Проблема в таких, как я, – словно не слыша, продолжал Грейнджер. – Империи требуются люди железные. Я больше не гожусь – недостаточно крепок, мне еще нужны какие-то придумки для распространения демократии.

– Собирайся, – повторил Мило.

Старик хмуро посмотрел на него.

Вышли. Утро выдалось прохладное, солнце еще не выглянуло из-за деревьев. Пока Мило закрывал дверь, Грейнджер стоял, подбоченясь, в сторонке и смотрел на дом.

– Вот чего мне будет недоставать.

– Не раскисай.

– Я был честен с тобой, Мило. По крайней мере, в этом доме.

Взяв старика за локоть, Мило повел его вниз по ступенькам к засыпанной листьями дорожке.

– До машины придется пройтись. Твою брать не хочу.

– Ничего, не рассыплюсь, – улыбнулся Грейнджер.

Что-то прожужжало возле уха, как комар, и он дернулся. Улыбка осталась на лице, но голова запала назад, а на лбу появилось что-то вроде пятнышка тени. Жужжащий звук повторился – Грейнджера развернуло, а из плеча брызнула кровь. Мило разжал пальцы, и старик завалился лицом вперед и немного вбок. На затылке у него зияла страшная, развороченная дыра, из которой на песок вытекала кровь и что-то еще.

Мило показалось, что он застыл от ужаса, глядя на уже неживое тело, хотя на самом деле прошло не больше четверти секунды. Время – понятие относительное, и, пока он смотрел на Грейнджера, оно растянулось, чтобы донести до него простую истину: бывший шеф говорил правду. Старик знал, что разговором с гостем подписал себе приговор. Впрочем, Мило сделал то же самое.

Следующая пуля прошла мимо. Он развернулся, упал и скатился за бетонные ступеньки, поднимавшиеся от дорожки к двери. Выхватив «люгер», Мило попытался сосредоточиться. Три пули. Глушитель. Глушитель влияет на точность, значит, стрелок где-то поблизости.

Вопрос: какую тактику изберет стрелок? Подойдет ближе или будет ждать?

Ответ: сегодня понедельник, а в понедельник приходит почта. Ее доставляют утром, примерно в половине десятого. Стрелок тоже это знает. Часы показывали девять.

Сменить позицию нельзя – стрелок держит ступеньки под прицелом и ждет. Однако долго оставаться на месте не может и в ближайшие полчаса должен из укрытия выйти. Мило закрыл глаза и прислушался.

В голове носились мысли, и он пытался отогнать их подальше, но получалось плохо. Грейнджер говорил правду. Правду. Другого объяснения быть не могло. Поэтому старика решили убрать, пока он не выложил эту правду в напичканной камерами и микрофонами комнате для допросов на девятнадцатом этаже здания на авеню Америк. И убрать Мило, пока он не передал информацию дальше. Обрубить все концы здесь, у тихого озера.

А Тина и Стефани? Они в Остине, под наблюдением. Это он знал. Но под чьим наблюдением? Компании или Нацбеза? Мило с удивлением поймал себя на том, что надеется на последнее. Пусть бы за ними присмотрела Джанет Симмонс.

Если он выберется отсюда живым…

Нет, не если, а когда он выберется отсюда живым. Еще одно правило Туризма. Ни при каких обстоятельствах не сомневайся в себе. С сомнениями приходят ошибки.

Когда он выберется отсюда живым…

Стоп. Не торопись. Слушай. Есть только звуки. Идущий не может стрелять прицельно.

Вот: хруст гальки.

Он поднялся – «люгер» в вытянутой, слегка согнутой в локте руке – и, пятясь, оглянулся. Ярдах в двухстах человек в охотничьем камуфляже остановился и поднял винтовку. Мило юркнул за угол.

Теперь в дом. Он пробежал к той стороне дома, что выходила к озеру, отыскал окно в гостиную, выбил локтем стекло – звук разнесся над водой – и, уже нырнув в комнату, услышал топот бегущих ног.

Упав на ковер, Мило выронил пистолет, но тут же нашарил его под стулом. Шагнул к противоположному окну, выглянул. Как раз вовремя: стрелок – длинноствольная винтовка за спиной, «ЗИГ-Зауэр» в руке – обходил дом. Мило увидел его лишь мельком – высокий, с крупным, немного кривым носом, в охотничьей шляпе и… с густой рыжей бородкой.

Мило вернулся к двери в столовую, оперся плечом о коробку и взял на прицел разбитое окно. Долго ждать не пришлось – звук разбитого стекла донесся с противоположной стороны дома, точнее – если он правильно помнил, – из гостевой спальни. Мило бросился к закрытой двери, распахнул, прицелился – в окне никого не было.

И тут же разбилось еще одно окно. В гостиной. Мило бросился назад – снова никого.

Теперь у Трипплхорна имелись варианты проникновения в три разные комнаты. Мило взбежал по ступенькам на первую площадку и опустился на корточки.

Он слышал, как Турист забирается в дом через окно, но не смог определить, в которое из трех. Впрочем, это уже неважно – чтобы добраться до Мило, ему в любом случае придется подниматься по лестнице.

Минуты три он слышал только звук шагов и открывающихся дверей. У подножия лестницы никто не появлялся. Прежде чем переходить ко второму этажу, Трипплхорн хотел убедиться, что на первом никого нет. Шаги остановились.

– Тебе бы лучше спуститься сюда, – сказал высокий голос с незнакомым акцентом.

– С какой стати, Трипплхорн?

Пауза.

– Странное имя. Жаль, не знаю, кто такой.

– Это же я, Мило Уивер. Из европейского отдела.

– Не понимаю, о ком ты толкуешь.

– Раньше меня звали Чарльзом Александером.

Снова пауза. Потом шепотом что-то вроде «дерьмо». Туристам не привыкать убивать своих, и угрызениями совести никто при этом не терзается, но Эйннер, похоже, был прав, когда говорил, что имя Чарльза Александера осталось на слуху в определенных кругах.

– Кто тебя послал? – спросил Мило.

– Ты сам знаешь, кто отдает приказы.

– Раньше это был тот, кто лежит сейчас во дворе.

– Грейнджер? Да, случалось. И не так давно.

Руки вспотели, глаза слезились, так что, когда Трипплхорн пролетел мимо лестницы, стреляя вверх, Мило среагировал с опозданием. Турист палил вслепую, и пули вошли в верхние ступеньки. Мило успел послать две – обе мимо.

– Преимущество у меня! – крикнул он. – Так что лучше уходи.

– Подожду. Я терпеливый.

Мило перевел дыхание.

– У тебя десять минут. В половине десятого привезут почту.

Он спустился на две ступеньки, держась поближе к стене, чтобы не скрипеть.

– Убью почтальона, – равнодушно ответил Турист.

Мило прошел уже пять ступенек, осталось десять.

– И как Фицхью думает все это объяснить? Вам ведь не разрешается убивать гражданских.

Пауза. Мило остановился.

– Даже если я уйду, все равно буду поджидать тебя снаружи. И ты это знаешь.

Спускаться и одновременно говорить Мило не мог – Трипплхорн понял бы, что голос приближается.

– Решишься стрелять в присутствии полиции? Перестань, Трипплхорн. Ты проиграл и сам это понимаешь.

– Если ты тот, за кого себя выдаешь, то знаешь, что шансы у меня есть.

Мило промолчал. Еще две ступеньки.

– Если ты Александер, то знаешь, что провал – не вариант.

Еще две. Осталось шесть. Хватит.

– Александер? Ты еще здесь?

Мило вытянул руку, теперь пистолет был в трех ступеньках от угла.

– Может, ты и прав. Может, мне и впрямь лучше уйти – половину работы я сделал. – Выскочив из-за угла, Трипплхорн выстрелил в сторону площадки. Наверное, он понял свою ошибку, но исправить ее уже не успел – Мило пустил пулю ему в грудь. Грохнувшись на гладкий пол, Турист по инерции проехал к двери, оставляя за собой пятна крови. Лежа на боку и все еще сжимая пистолет в вытянутой руке, Трипплхорн смотрел на Мило.

– Черт… – В горле у него булькнуло. – Ты меня подстрелил.

– Ты зря не надел бронежилет.

Охотничья куртка быстро пропитывалась кровью, отчего темно– и светло-зеленый узоры сливались в одно расплывающееся монохромное пятно. Мило выбил из слабеющих пальцев «ЗИГ-Зауэр», и тот отлетел в гостиную. Он присел на корточки рядом с раненым, лицо которого было знакомо по фотографии, сделанной в кафе на Корсо-Семпионе. Да, именно этот человек сидел за столиком против Тигра – в тот раз он принес ему деньги и угостил отравленной иглой.

– Кто отдает приказы?

Трипплхорн закашлялся, сплюнул кровь на деревянный пол и покачал головой.

Выколачивать из него информацию Мило не стал. Впрочем, он и так знал – или, по крайней мере, убеждал себя в этом, – что Трипплхорн работает на Теренса Фицхью. А потому без лишних слов выстрелил Туристу в голову. Потом обыскал труп, забрал сотовый и портативное устройство, похожее на то, которым Эйннер открывал автомобили в Европе.

Мило вышел через переднюю дверь, прошел мимо Грейнджера и направился к лесу. Там его вырвало. Согнувшись над палыми листьями, он понял: стошнило не потому, что он увидел смерть и убил сам, а из-за переизбытка адреналина и недоедания. Это открытие встревожило еще больше, чем смерть, – оказывается, он уже не способен на естественные человеческие реакции.

Глядя на собственную блевотину, он знал, что думает и чувствует как Турист. Неуравновешенный Турист.

Пока одна его половинка пребывала в отчаянии, другая уже просчитывала следующий шаг. И нисколько от этого не страдала. Мило вытер рот и вернулся к дому.

Через пять минут, стоя за разбитым окном в гостиной и сжимая в руке ключи от машины Грейнджера, Мило увидел почтовый грузовичок. Тот медленно проехал по дорожке и остановился в нескольких ярдах от крыльца. Из кабины вылез и направился к крыльцу толстяк в белом комбинезоне. Несколько секунд он, словно не веря глазам, смотрел на тело хозяина дома, потом повернулся, рванул назад, проворно сел за руль и дал задний ход. Еще через минуту грузовичок развернулся и исчез в облаке пыли.

Минут десять, не больше.

Мило открыл переднюю дверь, вытащил завернутое в полиэтиленовый мешок тело Трипплхорна и отволок его к «мерседесу» Грейнджера. Загрузив труп в багажник, сел за руль, выехал на дорогу и свернул направо, к холмам. Где-то за спиной уже завывали полицейские сирены.

Хороший обрыв попался на глаза на шоссе 23, и как раз в этот момент зазвонил сотовый Трипплхорна. Номер не определился. После четвертого гудка Мило взял трубку и нажал «прием», но ничего не сказал.

– «Американец передал Лимасу…»

Мило знал, откуда фраза, однако сомневался, что точно помнит продолжение. Понизив голос, он прошептал:

– «Еще одну чашку кофе».

– Готово?

– Да.

– Оба?

– Да.

– Проблемы?

– Нет.

В трубке вздохнули.

– Хорошо. Можешь отдохнуть. Понадобишься – позвоню.

Мило дал отбой. Код был взят из «Шпиона, пришедшего с холода».

«Американец передал Лимасу еще одну чашку кофе и сказал: „Почему бы вам не пойти и поспать?“»

Если бы я мог, подумал он.