Текст книги "Я люблю тебя, Калькутта!"
Автор книги: Олег Торчинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Митинг ожидался вечером, а с утра для нас была устроена поездка в Гоур, развалины средневековой столицы Бенгалии, расположенные в нескольких километрах от Мальды.
Нам сообщили, что Гоур был столицей еще в VII веке, во времена короля Шашанки (того, что, по преданию, разрушил храм Махабодхи в Бодх-Гайе, а потом приказал выстроить его заново). Потом, в течение веков, одна династия сменяла здесь другую – Палы, Сены, мусульманские государи. То, что дошло до наших дней – остатки сооружений XV–XVI веков, когда здесь правили мусульманские династии.
Как всегда, была красива дорога среди зелени рисовых и джутовых полей. После дождя воздух напоен влагой, солнце тяжелое и беспощадное, казалось, что кто-то бьет по голове тяжелым молотом. Хорошо, что ехать было недолго – всего полчаса. Среди полей и рощиц стояли развалины столицы бенгальских навабов – остатки дворцов, мечетей, медресе, наводящие на меланхолические размышления о скоротечности мирской славы. На бывших площадях и под сводами бывших дворцов мирно паслись козы, вокруг лепились крестьянские лачуги. Мы осмотрели грандиозные руины главной мечети – Бародвари («Великая золотая»), построенной султаном Насрат-шахом в 1526 году, бывшие парадные ворота для торжественного въезда в форт, увенчанные по углам пятиярусными башнями, минарет, с которого открывался чудесный, изумрудно-голубой ландшафт. Побывали еще в одной небольшой мечети, украшенной красивыми красно-коричнево-белыми изразцами (сразу вспомнились по контрасту голубые наряды Самарканда и Бухары), по одним сведениям – возведенной в 1475 году султаном Юсуф-шахом, по другим – придворной танцовщицей. И наконец, подошли к мечети Кадам-Расул, где хранится отпечаток ноги пророка Мухаммеда. На дверях висел огромный ржавый замок, а кругом не было ни души.
В двух километрах от Мальды, но в другую сторону, есть развалины еще одного средневекового города – Пандуа, но чувствовалось, что хозяева приглашают туда только из вежливости, да мы и сами уже изнемогали от духоты и бессонной ночи. Поэтому мы попросили отвезти нас на «Фаракка-проджект» – гигантскую плотину-мост, построенную с целью раздела вод Ганги между Индией и Бангладеш; участие в проектировании принимали и советские специалисты. Когда мы через 15 минут вышли из машины на ошеломляюще длинный, почти в 2,5 километра мост, хлынул ливень, буквально возродивший нас. Ганга в этом месте необычно широка – около 2 километров. Хорошо оттеняемая черным грозовым небом, уходила в-перспективу серо-стальная необъятная масса воды, берегов не было видно, полное впечатление морской шири. Впервые я видел такой великую реку-богиню.
Открытие магазина состоялось в сумерках в местном универмаге, где калькуттская фирма «Маниша Грантхалайя» сняла за 10 тысяч рупий крохотный (около 4×4 метра) закуток. Мне как почетному гостю доверили перерезать ленточку, после чего была совершена первая, «на счастье», продажа: служащий местного банка г-н Чаттерджи купил не что иное, как «Капитал» Маркса! Потом в местном зале был прием – говорили речи, читали стихи, пели песни. И я с восторгом узнал, что первым бенгальцем, побывавшим в России, был уроженец Мальды – шейх Бхикку, который в 1577 году снарядил в далекую страну три корабля с шелковыми тканями – ими тогда славилась Мальда.
Уезжали мы опять под дождем и всю ночь маялись под неистовыми фенами, без подушек и белья. В 5 часов утра в хмурой рассветной мгле появились за окнами жуткие пригороды Калькутты. Среди смрадных болот стояли на искусственных насыпях муниципальные дома для самых бедных – каменные бараки, изъеденные копотью, плесенью, гнилью. Тускло мерцали в черноте проемов коптилки, и первые синие струйки кизяковых костров уже подымались в небо. Кизячными лепешками были залеплены стены бараков – сплошь, на высоту, до которой дотянется рука. Так здесь готовится топливо бедными людьми. Калькутта встретила нас лоуд-шеддингом и забастовкой таксистов.
10 августа. Приехал важный гость – член Верховного Совета СССР, министр СССР Г., и я был приставлен к нему на предмет показа города. На это было дано два часа, но я увлекся и совершил проступок; смяв обычные туристские маршруты, повез его на Читпур-роуд и на мост Хоура. Конечно, мы ничем не рисковали, так как нас сопровождал полицейский джип, но нарушили церемониал и опоздали на торжественный обед.
Во время экскурсии был один забавный эпизод. У ограды Виктория-мемориал всегда сидит жуликоватый укротитель змей и зазывает всех полюбоваться битвой мангусты и змеи. Я его знаю давно и на крики его не реагирую. Но гость пожелал увидеть редкое зрелище и, как я его ни отговаривал, заупрямился. Дело окончилось так: дрессировщик открыл корзинку, поиграл на флейте, из корзинки поднялась и мгновенно исчезла змеиная голова. Корзину закрыли – и ко мне: «Гони пять рупий!» – «А где же мангуста?» – «О, это очень дорого, 300 рупий, не покажу!» Я вручил ему деньги, прибавив несколько безобидных бенгальских ругательств, выученных для подобных случаев; он понимающе ухмыльнулся, и мы расстались, примиренные.
12 августа. На борту парохода «Мичуринск» пресс-конференция и прием по случаю погрузки на борт рекордного количества чая – 3500 тонн сразу!
То, что говорилось на пресс-конференции, было так интересно, что кое-что я записал. Оказывается, Индия производит ежегодно 650–660 тысяч тонн чая, из них на экспорт идут 220 тысяч. Самые лучшие сорта – ручного сбора; индийцы считают, что «машины губят чай». А лучший из лучших – по названию знаменитого романа Мулк Радж Ананда: «Два листа и почка». Под контролем государства 4 процента чайных фабрик, остальные – частные.
В Индии работает несколько чайных аукционов – в Калькутте, Силигури, Гаухати, Кочине и Коимбатуре. Там покупают чай фирмы многих стран мира, в первую очередь Англии, Канады, Австралии, потом США, ФРГ и т. д. В пяти аукционах участвует и наша страна. В торгпредстве есть специальная «чайная лаборатория», где колдуют «чайники», в основном грузинские специалисты.
Вот несколько вопросов и ответов:
– Сколько чая покупает в Индии СССР?
– Около 70 тысяч тонн в год[20]. Но, по правде говоря, нам пора уже выращивать свой собственный чай и обеспечивать себя самим. Кстати, «краснодарский» ничуть не хуже ассамских сортов, мы его даже продаем в «Березках».
– Сколько сортов чая закупает СССР в Индии?
– Мы закупаем не по сортам, а по категориям: хорошая, средняя, ниже средней, низкая. Градация идет от 4,75 до 10 баллов. Мы покупаем от 4,75 до 7. Высшие сорта («голден» – «золотые») – очень дороги, по 2500 рупий за килограмм, их покупают лишь богатые фирмы Англии, ФРГ и некоторых других стран. Процентов 80 закупаемого нами чая – ассамский, 20 – дарджилингский. Весь закупаемый чай идет для купажа (смешивания).
14 августа. В газете «Стейтсмен» очередная рецензия на мою лекцию в Горьки-садане, на этот раз – о памятниках Узбекистана. Кто-то из молодых репортеров регулярно зарабатывает себе на пиво. И почему-то среди добрых слов обязательно вставляется маленькая антисоветская шпилька. На этот раз японские военнопленные. В свое время, когда я был в Ташкенте, меня поразил рассказ о том, что японские военнопленные, которые жили в Ташкенте и действительно участвовали в строительстве здания Театра оперы и балета, продолжают писать в Ташкент очень добрые письма и спрашивают, как там их театр – стоит ли на месте? Об этом я упомянул на лекции, заметив, что бывают и такие парадоксы: люди были в плену, а стали друзьями СССР. Все это исчезло из рецензии, остались лишь японцы, попавшие в советский плен. Мораль: расслабляться, увы, нельзя ни на минуту, даже среди этих милых людей.
16 августа. Часть тиража нашего журнала на языке бенгали мы, по договору с властями Бангладеш, переправляем в Дакку, благо, до границы машиной всего несколько часов. Вчера наш транспорт вернулся неразгруженным, граница была закрыта. Сегодня мы узнали, в чем дело: в Бангладеш военный переворот, Муджибур Рахман убит.
20 августа. Решили побывать наконец в южной Калькутте. Посмотрели знаменитые Рабиндра-саровар (по-старому – Дхакурия-лейк) – два больших, красивых озера, куда богатая публика выезжает к вечеру отдохнуть. По берегам куда ни глянь – клубы, ресторанчики, лодочные станции, гремит музыка, то тут, то там проводятся мини-регаты. Большие, лохматые пальмы качаются над водой. Между озерами построены несколько прелестных «китайских» мостиков, тут же небольшая мечеть, японский буддийский храмик, явно декоративные – для любования, не для молитв. И толпы веселой, хорошо одетой публики. Правда, и нищих здесь много, очень назойливых, с утроенной энергией старающихся испортить вечерний отдых кейфующей буржуазии. Нас они взяли в осаду, кривлялись и завывали особенно противно, пока не довели Машу до слез. Оставалось ретироваться в высящийся неподалеку новенький 11-этажный дом Академии искусства и культуры Бирлы (или просто – Бирла-музеум).
Бирла-музеум резко отличается от старых перегруженных, плохо охлаждаемых немощными фенами музеев, размещенных в зданиях прошлого века. Его стеклянно-бетонный параллелепипед гордо высится над окрестными виллами и пальмами и кажется здесь чужим. Внутри все блестит, бесшумно работают кондиционеры, картины великолепно развешаны, хорошо подсвечены. Конечно, здесь нет всемирно известных вещей, но Индия настолько богата шедеврами прошлых эпох, что их хватит еще не на одну сотню музеев. Организован музей по общему принципу, который ясно прослеживается: древнее и средневековое искусство, народное творчество и ремесла, искусство сопредельных стран, современность. В более специальном изложении это выглядит так.
Академия искусства и культуры Бирлы
Основана в 1962 году в целях «сохранения древней культуры и насаждения искусств» на средства миллионерской семьи Бирла, отчего носит их имя (как и храмы в Дели и Бхопале, гостиница в Бодх-Гайе, планетарий в Калькутте и др.). В теперешнее здание музей переехал в 1967 году. Экспонаты четко расположены по этажам. А конкретно так:
I этаж – древнее и средневековое искусство Индии – каменная скульптура, бронза, терракота от I века до н. э. до XVI века.
II этаж – картины и рисунки Рабиндраната Тагора, Гяганендранатха Тагора и Нондолала Бошу.
III этаж – коллекция средневековой миниатюры различных школ XV–XIX веков – могольской, раджастханской, пахари; джайнские и орисские манускрипты на пальмовых листьях; тибетские и непальские танки; персидские рукописи с миниатюрами. И почему-то здесь же рукописи Р. Тагора и Шоротчондро Чоттопадхая.
IV этаж – современное искусство Индии и других стран, в основном США и Англии, а также несколько полотен Н. К. Рериха. Надо отметить, что, кроме Рериха, все остальные – далеко не первого сорта.
V этаж отведен для организации временных выставок, главным образом современных художников Индии. В день нашего посещения демонстрировались письма Рабиндраната Тагора великим людям планеты; другая выставка представляла образцы рукописей на 14 основных индийских языках.
Еще выше идут офисы, библиотеки, классы рисования, скульптуры и живописи, опекаемые Общественным благотворительным фондом, а также музыкально-танцевальное общество «Свар Сайгам», обучающее вокалу, танцам всех классических стилей, игре на сароде, скрипке, гитаре, вине и барабане-табла.
24 августа. Сегодня день 286-летия Калькутты. И по-видимому, последняя крупная поездка за пределы ее. Долго колдовал с картой, чтобы уложиться в один день и увидеть побольше.
Самая дальняя точка поездки – Бандель, славящийся своим старинным католическим собором.
Кто только не бывал здесь, на земле Бенгалии, в былые времена – португальцы, французы, датчане! Они строили крепости и фактории, церкви и склады и думали остаться здесь надолго. Но всех хищников в конечном итоге растолкал локтями и выпихнул вон самый цепкий и настырный – английский. И сегодня, проезжая по дорогам штата, то здесь, то там встречаешь следы тех, кто исчез.
Первую, предельно краткую остановку мы сделали в Чандернагаре, бывшем французском анклаве, основанном еще в 1680 году. Французы построили здесь форт и около 200 кирпичных домов для купцов и солдат, некоторые дома целы и сейчас. Но все войны, вспыхивавшие между Англией и Францией в далекой Европе, немедленно отражались на положении здесь, в Бенгалии. В 1756–1757 годах, во время англо-французской войны, форт был блокирован англичанами и после долгой осады взят. Стены крепости снесли. В 1763 году анклав был возвращен французам и форт отстроен вновь. В эпоху Великой Французской революции и наполеоновских войн Чандернагар находился под властью англичан (1794–1816), потом вновь передан Франции и просуществовал до 1952 года, когда на общих основаниях вошел в Индийский Союз. От прошлого остались архив, кладбище и церковь, мы их искать не стали, а остановились на несколько минут у старинной арки с сохранившейся надписью на французском языке: «Либерте, Эгалите, Фратерните».
Без остановки проехали мы Чинсуру, бывший датский анклав, основанный в 1656 году и ликвидированный Клайвом навсегда в 1758 году. Здесь также сохранились церковь, солдатские бараки и кладбище.
Бандель – это уже португальцы. Они высадились на берегах Хугли в 1599 году. Огромный каменный крест на берегу отмечает место высадки, а мачта корабля, доставившего первых португальцев в Бенгалию, до сих пор стоит во дворе собора.
Собор – главное украшение и гордость Банделя. Когда-то здесь был добротно выстроенный форт, окруженный рвами, соединенными с рекой. В случае надобности их наполняли, и форт оказывался как бы на острове, окруженном водой. Впрочем, укрепления не спасли португальцев от гнева могольского императора Шах-Джахана, того самого, по приказу которого был воздвигнут Тадж-Махал. Причины этого гнева неясны. Считается, что виноваты были сами португальцы: они охотно женились на местных красавицах, но отказывались от детей-полукровок, не брали их на работу в свои процветающие торговые фактории и те, бедствуя, собирались в шайки и добывали пропитание грабежами и пиратскими вылазками. Так или иначе, но в 1632 году форт был взят штурмом и разрушен, сильно поврежден и старинный, еще 1599 гида собор. Вновь отстроили его братья-августинцы лишь в 1640 году, вмонтировав над входом ключевой камень с датой «1599» – его можно видеть и теперь.
Собор стоит на холме, господствуя над местностью. У его подножия шумят пальмовые рощи, а метрах в двухстах катит свои воды Хугли, несравненно более чистая, чем в пределах Калькутты. Собор построен в спокойном, добарочном стиле, внутри гладкие белые стены, минимум украшений, красные нервюры сводов. Снаружи над входом высится большая статуя «нашей леди Роз» – Богоматери, покровительницы путешествующих по морям. В ларьках продаются сувениры: медальоны, ладанки, брелки – в виде крохотного компаса, крестика и – в духе времени – в виде битловской гитары с миниатюрной иконкой Иисуса Христа. В соборе главным образом туристы-европейцы, а во дворе – индийцы, целыми семействами, приехавшие явно не на молитву, а на пикник возле сравнительно чистой реки под сень пальм, благо, поезд идет из Калькутты всего около часа.
Недалеко от собора индуисты не преминули построить чудесный, в вишнупурском стиле, облицованный красными терракотовыми плитками храм, а рядом еще один, пятикупольный – в честь Кали. Можно подняться наверх, откуда открывается вид на окрестности – купы пальм, развалины каких-то строений, гладь Хугли.
Последний пункт поездки '(крюк в сторону на обратном пути) – храм Таракешвар, одно из самых знаменитых индуистских мест паломничества в Бенгалии. Народу было очень много, и мы не рискнули даже подъехать поближе. Для меня это был единственный шанс увидеть знаменитый храм, и я смиренно попросил общество выделить мне минут сорок. Мы отвели наш «рафик» в отдаленную рощицу, где решено было устроить небольшую трапезу, а я в сопровождении двух дюжих ребят направился к храму.
Поразили многолюдье, а также атмосфера какого-то взвинченного ожидания, прямо-таки физически ощутимая. Мы умно сделали, направившись прямо в офис – штаб-квартиру храмового комитета, где нас встретил вполне светский мистер П. Дас, снабдил литературой, показал храмовую книгу и даже подвел к храму – продемонстрировать несколько достопримечательностей. Внутрь мы попасть не пытались. Перед нами был не очень большой храм, типично бенгальской архитектуры, двухъярусный, с криволинейными куполами-крышами, напоминавшими о бамбуковых каркасах деревенских домов и в то же время несомненно символизировавшими Шивалингам. Купола бело-серебристы, на верхнем ярусе можно было разглядеть фрески из жизни великого бога. На уровне человеческого роста стены облицованы дешевой керамической плиткой, и эта мера была нелишней: ежедневно этой стены касаются, на нее опираются, возле нее лежат и сидят тысячи людей.
Огромная очередь вливалась в узенькие ворота ограды, шла вокруг двора, обвивалась вокруг храма. Запыленные, изможденные люди стояли или сидели на земле под палящим солнцем. Некоторые спали у ограды, другие лежали крестом на земле – это те, кто» дал обет приползти к богу на животе, меряя дорогу телом. Все без исключения были босы, некоторые держали на плечах легкие коромысла с двумя запечатанными металлическими горшочками. То и дело на галерею храма выходили жрецы, звонили в колокольчики, читали мантры.
Глядя на нескончаемую ленту паломников, мы слушали рассказ нашего добровольного гида, впервые встретившего здесь русских туристов.
…350 лет назад, – говорил он, – недалеко отсюда, в Рамнагаре, жил раджа Бхарамал, владелец чудесной коровы Капилы, дававшей ежедневно много превосходного молока. Внезапно его количество стало уменьшаться, и обеспокоенный раджа потребовал поймать дерзкого вора. Один из пастухов, последовавший за коровой в джунгли, увидел, что она внезапно встала над большим камнем с отверстием посередине и молоко ее само полилось туда. Удивленный Бхарамал решил перенести чудесный камень в столицу, но никто не смог его выкопать: он все глубже уходил в землю. Наконец, во сне радже явился бог Шива и велел камень не трогать, а лучше воздвигнуть над ним храм. Бхарамал последовал совету: все свои богатства отдал на строительство, а сам сделался бродячим святым – саньяси. Так возник Бхагван-Таракешвар, обитель Баба Таракнатха, священного Шивалингама, исполняющего желания.
День и ночь идут к нему со всех концов Индии босоногие паломники. Ежедневно сюда приходит около трех тысяч человек, а в июле – августе их число возрастает до 50 тысяч и больше. И каждый обязательно несет на плечах кавад – легкое бамбуковое коромысло с двумя горшочками – в них вода из священной Ганги, которой надо полить Шивалингам. Ее берут в 28 километрах отсюда, в специальном месте. Некоторые начинают свой босоногий паломнический путь раньше – от стен калькуттского храма Кали, это уже 47 километров. Главное: горшочки с водой ни разу не должны коснуться земли.
Для облегчения паломнических тягот на протяжении всего пути различные филантропические организации ставят полевые лагеря для отдыха с раздачей бесплатных еды, питья, лекарств, а главное – с оборудованными специальными стойками для кавадов.
Придя, паломники становятся в очередь, чтобы дождаться вожделенной минуты, войти в храм и вылить воду на лингам. Впрочем, можно вылить ее и на стену храма, но этот акт божество ценит меньше.
А затем надо смиренно ждать, пока бог явится тебе лично и сообщит, чтб надлежит делать, чтобы твое заветное желание сбылось. Чтобы вынудить его поторопиться, можно дать какой-нибудь обет. Каждое свершившееся чудо записывается в специальную книгу. Одну из таких книг показал нам м-р Дас (возможно, она хранится специально для туристов). Под номером 551 был записан эпизод, происшедший в октябре 1958 года. Некая женщина Лилаведи дала обет не есть и не двигаться с места во дворе храма, пока не увидит бога и не узнает, как ей вылечить парализованного мужа. На седьмой день она впала в транс, и Шива приказал ей выпить принесенную воду у подножия лингама. Вернувшись, она обнаружила, что муж выздоровел.
И я понял, почему так наэлектризована атмосфера вокруг храма: это была атмосфера исступленной веры в чудо. Кто знает, может быть, эта вера включает в человеке неведомые силы, неизвестные науке, которые его излечивают?
Узнали мы и о сугубо земных проблемах храма. В нем работают 60 человек, и еще 100 добровольцев им помогают. Ежегодный доход – 600 тысяч рупий – идет на содержание госпиталя и обслуживание паломников. М-р Дас поделился одной из проблем: на пути следования паломников не хватает туалетов. Глядя в окно на толпу, с трудом протискивающуюся в узенькие ворота, я спросил: нельзя ли расширить вход, или бюрократы мешают? «Увы, – вздохнул он, – есть поверье: каждый, кто попытается расширить вход, умрет на месте».
Посетив Таракешвар, я вспомнил сюжет большой серии калигхатских лубков, изображавших какую-то кровавую драму: бородатый человек убивал ножом женщину. Увы, это святое место было всегда открыто вполне земным страстям, и в 1873 году стало сценой скандала, так и названного – «таракешварский». Суть его в том, что главный жрец храма соблазнил некую Элокеши, жену Набина, типографского рабочего, пообещав ей вымолить у Шивы сына; разъяренный муж убил неверную и был приговорен к пожизненному заключению. Эта история стала сюжетом бесчисленных стихов, пьес, поэм, статей, разоблачающих ханжей-брахманов, а также обширной серии лубков, имевших грандиозный успех. Редкий случай: кампания достигла цели – убийце смягчили приговор, а бенгальский Тартюф угодил за решетку.
6 сентября. Кратко об оставшихся еще не описанными музеях. На них ушли три воскресенья в августе.
Гурусадай-музей. Посвящен народному искусству Бенгалии. Основан страстным энтузиастом изучения творчества безымянных народных мастеров, ученым Гурусадаем Даттом. Он же был основателем движения Братачари, целью которого мыслилось возрождение народной культуры Бенгалии, гибнувшей в условиях колониализма. Собственно, музей должен был отразить историю движения.
Гурусадай Датт начал ездить по бенгальским деревням и скупать предметы народного искусства в 1929 году. Позже его интересы расширились: он записывал народные сказки, песни, мифы, писал статьи. В 1932 году устроил первую выставку, вызвавшую в Калькутте большой интерес. В 1940 году по инициативе Датта строится Братачариграм – «идеальная деревня», где, по его мысли, должен был находиться университет народной культуры. В 1941 году, незадолго до смерти, Датт смог отвоевать небольшой домик на улице, носящей ныне его имя, где разместил свою коллекцию для всеобщего обозрения. В 1959 году Бенгальское общество Братачари разместило сильно разросшуюся коллекцию в специально построенном для нее доме на окраине города, на дороге, ведущей к Даймонд-харбор (Алмазному заливу). Общество финансирует музей. Установлено правило: каждые 4–5 месяцев экспозиция должна меняться.
В уютной вилле с открытой галереей нас встретил директор, молодой парень. Он очень удивился, узнав, что мы из СССР, – по его словам, русские здесь ни разу не бывали. А жаль. Здесь много чудесных вещей, сотворенных золотыми руками народных мастеров, – пата, калигхатские лубки, резьба по дереву, статуи для пуджи, спасенные от гибели в водах Хугли, статуэтки из терракоты – старые и современные, ткани, маски, рукописи и бог знает что еще! Выставлена, конечно, только малая часть коллекции. В залах душно, темно, несколько маломощных фенов лишь чуть-чуть колышут воздух. Директор, польщенный нашим искренним восторгом, повел нас в запасники. Лучше бы он этого не делал! Мы увидели полки и шкафы, забитые до отказа ценнейшими экспонатами, гибнущими от влаги, плесени, духоты, термитов… Но мы постеснялись сказать милому молодому человеку, влюбленному в искусство, что картина эта нам знакома…
Государственная археологическая галерея Западной Бенгалии. Открыта в 1962 году в сердце старого города, на Читтаранджан-авеню, для хранения и обработки находок, сделанных археологической службой при правительстве штата. Ей был выделен этаж в современном здании, потом по мере расширения – еще три или четыре этажа.
Я побывал там дважды. Впечатление удручающее: это не музей, а что-то вроде склада, «археологической каптерки», где в страшном беспорядке, без классификации свалены уникальные находки, число которых с каждым годом все растет – невообразимо богата раритетами прошлого индийская земля! Помню, как, бродя по галерее, опоясывающей здание, я споткнулся о каменный выщербленный блок, валявшийся на бетонном полу. Это оказалась лежавшая «лицом» вниз композиция не то V, не то VII века, за которую директор любого музея отдал бы год жизни. Бóльшую часть времени меня даже никто не сопровождал, и я бродил по залам один, ужасаясь увиденному. Тяжело музею Гурусадая, но им все-таки заведует специалист, энтузиаст, влюбленный в дело, болеющий за него. Здесь – чиновники, которым на все наплевать.
Индийский институт искусства в промышленности и музей ремесел при нем. Основан в 1947 году промышленными концернами Западной Бенгалии, заинтересованными в привлечении талантливых художников в отечественный промышленный дизайн. Специально для них закуплено великое множество предметов народного ремесла – образцов дизайна, разработанного народными мастерами: орнаментированная посуда, женские украшения, старинное оружие, домашняя утварь, вплоть до забавных щипцов для орехов, невинно-эротических, изображающих супружескую пару. Здесь проводятся постоянно симпозиумы, конференции, семинары, в том числе – международные по проблемам дизайна, издается ежеквартальный журнал на английском языке «Искусство в промышленности».
Возможно, что в недрах огромного города существуют и другие, не известные мне музеи, в том числе и частные коллекции, но ars longa, vita brevis.
11 сентября. Митинг по поводу второй годовщины военного переворота в Чили. Индийцы очень болезненно отнеслись к пиночетовскому путчу, особенно к роли армии, искони считавшейся нейтральной, в политику не вмешивающейся, и без конца проецируют трагические события на Индию. Когда читаешь подряд эти статьи, создается впечатление, что авторы всячески успокаивают сами себя, повторяя, как заклинание: «У нас это невозможно!». Так, один генерал в отставке пишет, что организовать переворот в Индии практически нельзя, так как в армии, ВМС и ВВС 12 командующих, каждый из которых осуществляет независимый контроль над своим районом. И поэтому даже если один захочет свергнуть правительство, он не сможет втянуть в авантюру других. Генерал изучил прошлое страны и пишет, что не нашел в истории Индии ни одного примера, когда бы военачальник сверг правителя. «В Индии, – заключает он, – армия хранит верность стране, а не той или иной политической силе». Он подсчитал также, что со времен второй мировой войны произошли перевороты в 55 странах, но, за исключением Бразилии и Индонезии, это были маленькие страны, имевшие один центр власти. Из 55 стран 19 находились в Латинской Америке, и в них господствовала испанская культура, 16 – исламские страны.
Так или иначе, но по стране прошли митинги. Я был приглашен на один из них, организованный Всеиндийской федерацией студентов в небольшом колледже Набаграм Хиралал Пол, входящем в систему Калькуттского университета; преподают там искусство, юстицию и коммерцию, студентов – около 800. Расположен он довольно далеко, за Хоурой, ехать туда почти час. Митинг был обычный – с пением песен и пылкими речами, была принята антифашистская резолюция. Потом ректор провел меня по аудиториям, сверху донизу исписанным лозунгами и таинственными цифрами, показал библиотеку и намекнул, что книг маловато и пополнение было бы воспринято с благодарностью.
13 сентября. Ровно месяц назад в Калькутту с помпой прибыл «автор века» – Эрих фон Деникен, знаменитый своими поисками следов посещения Земли инопланетянами, нашумевшими книгами «Колесницы богов» и другими, а также фильмом «Воспоминания о будущем». В большом зале Индийского музея, лопавшемся от набившихся посетителей (я тоже втиснулся туда), он прочел лекцию с хорошими слайдами, будоражащую воображение. В заключение он сообщил, что отправляется на север Индии, где, по его сведениям, сохранились следы инопланетян.
На днях он вернулся и на большой конференции заявил, что их следы он обнаружил в Кашмире, в частности два древних храма, напоминающих формами межпланетные ракеты. Выждав несколько дней и дав ему выговориться, индийская пресса выкинула, как выразился бы Швейк, поистине «искариотский номер». Были опубликованы документы и рисунки, неопровержимо доказавшие, что оба храма построены в XVIII веке. «Великий» писатель растерянно заявил, что остается при своем мнении, и в тот же день «смылся» в свою добрую, доверчивую Европу…
27 сентября. В этом году исполняется 25 лет еще одной любопытной достопримечательности Калькутты – Павловскому институту. Празднование «серебряного юбилея» продолжается несколько месяцев, еще с апреля. Сегодня – заключительная церемония, «День Павлова».
Павловский институт был создан в 1950 году как медицинский центр лечения психических болезней на основе учения Павлова. В 1952 году он был зарегистрирован и как научное общество. В уставе сказано: целью общества являются развитие и распространение учения Павлова не только в психиатрии, но и в психологии – индивидуальной и социальной, в меру своих, пока довольно ограниченных ресурсов.
У них есть своя клиника в старом городе, в большом, бесформенном доходном доме времен Империи… Внутри бедно, но опрятно. Как сказал сопровождавший меня сотрудник клиники м-р Мукерджи, «мы гордимся тем, что являемся пионерами в исследованиях 222 и применении гипноза на практике в Индии». В истории клиники зафиксировано немало случаев успешного применения гипноза при лечении таких психоневротических и психосоматических болезней, как астма, гипертония, язва, а также различных психозов. Существует и специальное «социальное отделение», занимающееся организацией лекций и семинаров, показом учебных фильмов студентам-медикам и врачам. Тема – различные аспекты учения Павлова, в частности рефлексы и гипноз. Вот названия некоторых семинаров: «Изображение эмоций на сцене», «Общественная гармония и интеграция общества», «Отчуждение и его изображение в искусстве, литературе и драме», «Телепатия», «Корни насилия», «Сон, сновидения и гипноз», «Средства массовой информации и массовая истерия» и т. д. Институт издает журнал на бенгали «Манаб Мон» (есть английский вариант). Еще у общества есть театр, где ставятся собственные пьесы, трактующие проблемы социальной психологии в свете павловского учения.
