Текст книги "Порог резистентности (СИ)"

Автор книги: Олег Марин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

8

На следующий день она сделала вид, что не заметила Тимура, который призывно махал рукой у кормушки. Пристроилась в конец очереди и уставилась в бритый затылок впередистоящего заключенного. Вышло глупо и по-детски демонстративно, типа «из рук врага ни крошки!». Она кожей чувствовала насмешливый взгляд журналиста.

– Ну и пусть, – сердито прошептала Рада. – Мне наплевать на тебя, слышишь?!

– Что? – обернулся к ней тот, что впереди. – Ты мне?

Рада отрицательно мотнула головой. Тощий вертлявый мужик смерил ее плотоядным взглядом и вдруг подмигнул.

– Симпатичная… – масленым голосом протянул он. – Познакомимся? Я Стиг.

Рада закусила губу и уставилась в пол. Лучше бы этого сунули вчера в биоузел, а не безобидного Штерна!

– Гордая? – удивился вертлявый. – Ладно, потом сама прибежишь.

Он длинно сплюнул на пол и отвернулся. Рада тихонько выдохнула сквозь стиснутые зубы.

Очередь двигалась на удивление быстро, и скоро гофрированная, неприятно теплая трубка оказалась в руках Рады. Она вспомнила про индивидуальный загубник, торопливо приладила его и, зажмурившись, сунула в рот. Гадкая масса толчком выдавилась из трубки, и Раду чуть не вывернуло наизнанку. Горло упрямо сжималось, не желая принимать фуду.

Она уже готова была сдаться, но перед глазами возникло сочувствующее лицо Стефа и, словно наяву, прозвучал его голос: "Держись, Ра! Сделай это для меня, пожалуйста!"

"Я люблю тебя", – всхлипнула Рада и заставила себя сделать первый глоток.

Обрадованный желудок взорвался чувством голода, мгновенно заглушившим отвращение. Рада принялась с жадностью поглощать питательную массу и никак не могла остановиться.

Она отвалилась от трубки, как насосавшаяся пиявка, и громко рыгнула. Голова кружилась, ноги подкашивались. Рада, шатаясь, побрела прочь от толпы – найти спокойный уголок, свернуться калачиком и…

– Ну что, захорошела? – насмешливо спросил вертлявый, преграждая ей путь. – Теперь посговорчивее будешь, краля?

Сил на разговоры не было, и Рада просто попыталась обойти досадную помеху. Но мужик оказался настырным, снова заступил ей дорогу и продолжил говорить:

– Нехорошо так себя вести, слышь? Тебе уважаемый человек предлагает, а ты морду кривишь, – в его голосе появились угрожающие нотки. – Я два раза предлагать по-хорошему не стану.

Он подошел совсем близко. Кривая ухмылка обнажала неровные желтые зубы, в уголке рта повисла капелька засохшей фуду. Рада обеими руками толкнула вертлявого в грудь. Тот едва не упал – нападение оказалось полной неожиданностью для него – и тут же оскалился, зарычал, став похожим на рассерженную гиену. Потом больно схватил ее за запястье и злобно прошипел:

– Тихо ты! А то…

Он замахнулся свободной рукой. Рада испуганно пискнула и закрыла глаза…

– Отвали, Стиг, – негромко, но уверенно приказал знакомый голос.

– Чего тебе?! – взвизгнул вертлявый. – Иди своей дорогой, слышь, писака недоделанный!

– Я сказал, отвали, – повторил Тимур. – Она моя.

– Чего-о-о? – возмутился Стиг. – Врешь! Я сам видел…

– Шая спросим? – вкрадчиво перебил журналист. – Пусть подтвердит, что я вру?

Вертлявый вдруг как-то съежился, увял. Выпустил Раду и злобно прошипел:

– Посмотрим еще… Пересечемся на узкой тропинке, слышь?

– Не вопрос, – пожал плечами Тимур. – Всегда к твоим услугам, главное, тропинку найди.

Он аккуратно подхватил Раду под локоть и повел прочь от фонтанирующего ругательствами Стига.

– Почему они тебя слушают?

– Я убил аутера, – буднично отозвался журналист. – И съел.

Рада охнула и отшатнулась. Тимур поднял брови и продолжил таким же серьезным тоном:

– Вот видишь, теперь и ты меня боишься. А зря. Это неправда.

– Не съел? – пролепетала окончательно запутавшаяся Рада.

Журналист от души расхохотался.

– Нет, – отсмеявшись, подтвердил он. – И, более того, даже не убивал. Только тс-с-с! – он заговорщицки подмигнул ей. – Пусть это останется моим маленьким секретом, хорошо?

– Но как же…

Он опять посерьезнел. Пожал плечами.

– А вот так. Ты не продавала лед, я не убивал снеговика и тем не менее мы оба здесь. Подумай об этом на досуге, девочка. Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Вот, взять, например, твоего подельника…

– Стеф тут не при чем! – вскинулась Рада.

Журналист досадливо скривил губы.

– Еще как при чем! Но я не о нем, собственно… Я про твоего непосредственного начальника и подельника доктора Алекса Штерна.

Рада вспомнила жуткие крики, плотоядное чавканье биоузла и передернулась. Тимур понимающе хмыкнул.

– Неприятное было зрелище, согласен. А теперь посмотри-ка во-о-он туда…

Рада послушно взглянула. И не поверила своим глазам. В нескольких шагах от них стоял живой и здоровый Штерн. Ну, может, не вполне здоровый – видок у него был… как у человека, вылезшего из отхожего места. Но уж точно живой.

– Но… Он же… Как это возможно?

Тимур снисходительно улыбнулся:

– Это называется "защита от дурака", девочка. Мы на живом корабле, забыла? Если бы не меры предосторожности, эти кретины давно бы поубивали друг друга. А смертная казнь у нас, как известно, отменена. Поэтому корабль за нами присматривает. Думаю, он считывает общий уровень агрессии, и если тот зашкаливает – принимает меры. В самом начале народ тут едва стенка на стенку не пошел, так корабль быстро сориентировался и усмирил нас. Потравил как насекомых, каким-то газом. Все в лежку лежали, сил не было даже до кормушки доползти. И голова потом еще несколько дней трещала. А вот такие развлечения, как вчера, он прощает.

– Но как он оттуда вылез?

– Корабль все сделал сам. А Штерн просто проснулся утром, как и все. Единственный побочный эффект – память отшибает. Доктор даже свое имя теперь с трудом вспомнит. Кстати, с Штерном это уже не в первый раз проделали, так что с головой у него совсем плохо.

– Значит, бежать невозможно? – угрюмо спросила Рада.

Журналист посмотрел на нее с уважением.

– Быстро соображаешь. Кажется, я начинаю понимать, как тебе удалось вырваться из среды обитания твоего детства и адаптироваться к нормальной жизни.

– Нормальной? – горько спросила Рада. – Вот это ты считаешь нормой? Ложь, предательство, драку за кусок фуду, насилие, грязь и… и все остальное?

– А в твоем тропическом раю все друг друга любили и рвали с плеч последнюю рубаху для соседа?

– Да! – с вызовом ответила Рада.

– Тогда чего ж ты оттуда сбежала? – серьезно спросил Тимур.

Она не нашлась, что ответить.

«Вещи не такие, какими кажутся». Эти слова Рада повторяла снова и снова. Утром, днем и вечером. Они ставили все на свои места и объясняли необъяснимое.

Например, почему они с Васко оставили колонию? Неужели из-за рыжей Ханны, которая, еще не зная своих сил, внушила им непреодолимое желание уйти в цивилизованный мир? Старая Леони пыталась интерпретировать рассказ Ханны в интересах "прими". Но рыжая девочка обладала мощным даром внушения, способным разрушить любую ментальную стену. Сколько из тех ребят, что сидели кружком на циновках, оставили родные джунгли из-за Ханны?

Леони учила ее контролировать дар, надеялась, что когда-нибудь именно Ханна займет ее место. Но жизнь распорядилась по-своему и похоронила рыжую девочку под обвалившимся берегом. И это стало последней каплей в их решении отправиться покорять мегаполис.

"Вещи не такие, какими кажутся". Эти слова давали надежду. Да-да, надежду! Кто сказал, что впереди только ужасы полета и годы каторжного труда? Все может повернуться совсем иначе. Нельзя терять силу духа и веру в себя!

Она сможет. Она выживет, несмотря ни на что. И не просто выживет, а сохранит в себе Человека.

Противный вертлявый Стиг еще несколько раз подкатывал с непристойными предложениями. Защита и покровительство в обмен на секс. Рада чувствовала себя грязной после этих разговоров. Товар, рабыня, привлекательная безделушка – что она для этого человека? Как можно опуститься до того, чтобы видеть в мыслящем существе предмет торга? Но потом Рада повторяла мантру про те самые вещи, которые кажутся…

Разве Стиг виноват, что его, как и десятки других заключенных, вынудили существовать в нечеловеческих условиях? Разве он выбирал эту жизнь, где правит сильнейший и идет постоянная борьба – за власть, за лучшее место, за женщину, за право командовать другими опустившимися существами?

Или Слон, приятель Ларина, двухметровый детина с оттопыренными ушами, без раздумий пускающий в ход могучие кулаки и терроризирующий больше половины обитателей корабля. Асоциал, преступник, гнойный нарыв на теле общества? Но Тимур рассказывал, что Слон родился и вырос в четвертом, самом неблагополучном секторе и держать нож научился раньше, чем разговаривать. Кстати, изъяснялся громила исключительно нецензурно – Рада из его слов понимала чуть ли не одни предлоги. Но разве у него был выбор?

А сам журналист? Мерзавец, подтасовавший факты и засадивший за решетку невиновную? Нет – такая же жертва.

– Мы с тобой одной крови, – ухмылялся он. – Отдавая должное твоему… пардон, господину Клевери, должен признать, что он просто оказался мне не по зубам.

Рада злилась и отчаянно принималась доказывать, что Стеф не при чем. Что он просто-напросто не может быть организатором аферы такого масштаба. Да и как Тимур себе это представляет чисто технически?!

– Да, – соглашался журналист. – Тут ты меня подловила, конечно. Не очень-то я себе представляю, как можно, к примеру, влезть в чужой напульсник. Да если бы я понимал, разве мы бы с тобой тут парились?!

Влезть в напульсник? Рада мотала головой. Даже предположение о такой возможности означало крах всей существующей системы. Напульсник все равно что старинный документ, удостоверяющий личность. Паспорт, номер социального страхования, что там еще было? Да какой паспорт! Через напульсник совершаются сделки, заключаются договоры, налагаются штрафы, осуществляется прием на работу, фиксируются браки и разводы… Перечислять можно бесконечно. И все это возможно именно потому, что никто, кроме официально зарегистрированного владельца, не может подключаться к ПИЛ – Персональному Идентификатору Личности или, в просторечье, напульснику.

Но заняться на корабле, кроме поглощения фуду и отправления естественных потребностей, было нечем. Чем больше Рада разговаривала с Тимуром, тем сильнее ее мучили сомнения.

"Вещи не всегда такие…"

И вот уже ухаживания Стефа предстают в совершенно ином свете. Не чистая искренняя влюбленность, а расчетливое обольщение наивной дурочки, занимающей нужный пост.

А Штерн? Рада снова и снова прокручивала в голове тот разговор, когда начальник представил их со Стефом друг другу. Теперь ей казалось подозрительным все: и то, что Алекс не потрудился дать хоть какие-то пояснения о целях пребывания Стефа на "Эскудеро", и то, что молодой человек, став неофициальным напарником Рады, получил доступ ко всем служебным помещениям станции, и…

Как можно быть такой глупой?! Превосходные манеры, очаровательная улыбка, юмор, смазливая внешность… Стоит ли обращать внимание на мелкие нестыковки?

А они были. Вот она входит в лабораторию и видит Стефа, с интересом уставившегося в развернутый над ее столом вирт-экран. Что он тогда сказал? "Ра, прости! Я искал тебя, а тут такая красивая фотография снежинки была. Это правда, что в застывших кристаллах льда сохраняются эмоции? Ты же знаешь, я в этом ни бельмеса… – он мило покраснел и развел руками. – Ты помнишь, какой сегодня день? Пять месяцев с момента исторического совместного полета на станцию "Эскудеро"! Где будем отмечать?"

И она выбросила из головы все остальное. Важным казалось то, что он считает дни их знакомства, ищет ее по всей станции, хочет провести с ней еще один вечер…

Или другой случай. "Ра, у меня напульсник что-то глючит, можно я переведу через тебя деньги? Спасибо. Просто подтверди перевод и все. Да какая разница от кого, не забивай голову".

В кабинете у Штерна. "Рада, деточка, нужна ваша подпись…" – "А что за документы?". И тут, будто случайно, вмешивается Стеф: "Солнце мое, ты обещала сегодня показать мне дальний шурф, помнишь? Ну, тот, где обнаружили скелет". Его рука нежно ложится на плечи, теплое дыхание щекочет шею. Алекс понимающе улыбается и тычет пальцем в то место на голограмме, где нужно поставить подпись. Рада, не глядя, прикладывает палец к документу. "Идите, ребятки, – ласково ворчит Штерн. – Ваше дело молодое…"

Светлые воспоминания оказались отравлены ядом сомнений. Все искажалось, точно в кривом зеркале. Улыбки превращались в оскалы, тепло – в стужу, а любовь… Любовь постепенно перерождалась в темное, гадкое, ворочающееся в глубине души чувство. Неужели все, что было между ними, ложь?

Но Рада не умела любить так, как это делали другие: с оглядкой, никогда не отдавая сердца целиком, не говоря всей правды, оставляя для себя запасный выход.

Почему же оба ее мужчины: и "прими" Васко, и "цивилизованный" Стеф, так обошлись с ней? Что с ней не так? У нее что, на лбу написано, что она беззащитная жертва и ей можно пользоваться как захочется?

Больше этому не бывать, пообещала она себе. Никогда.

9

Рада только что проснулась и лежала в своей «норке», в стене живого корабля. Вылезать не было сил. Еще с вечера ее начало знобить. Сегодня к ознобу прибавились головная боль и нестерпимый зуд. Задрав рубаху, Рада увидела россыпь ярко-красных точек на груди и животе.

Этого еще не хватало, испугалась она. Если кто-то увидит, начнется паника. В лучшем случае сунут ее головой в сортир, в худшем – просто убьют. Если не побоятся заразиться, конечно. Вдруг это что-то вроде древней чумы или оспы? Тогда ни у кого из заключенных нет шансов выжить.

Она осторожно выглянула наружу. Стены были сплошь изрыты точно такими же "норами". Пустыми! Но ведь, как только человек покидает место отдыха, стена зарастает!

Из кормушечного "угла" доносился гул недовольных голосов.

– Сдохнем тут, как кролики в западне!

– А болтали, что смертную казнь отменили…

– Капец нам, а не каторга! Отлетались!

Несколько человек глазели на всклокоченного мужчину, сидящего в одной из вскрытых анабиозных капсул. Он дико озирался по сторонам и что-то непрерывно бормотал себе под нос. Обитатели остальных капсул лежали неподвижно.

Рада посмотрела в другую сторону и испуганно охнула, увидев валяющегося на полу мертвого Стига. Были и другие тела. Изломанные, неподвижные, покрытые синяками и ссадинами.

Рада вспомнила, что вчера задолго до отбоя корабль тряхнуло. Раздались испуганные крики, кто-то надрывно закашлял, подавившись фуду. Спустя несколько минут к ней протолкался Тимур, и его лицо напугало Раду еще больше.

По полу прошла новая волна, гораздо сильнее предыдущей. Рада упала на колени, но журналист каким-то чудом удержался на ногах и помог ей встать.

– Давай-ка, в сторону, – сквозь зубы процедил он и потащил Раду к стенке. – Что бы это могло быть? Метеоритное облако? Атака аутеров? Или наш кораблик решил помереть от старости?

Рада судорожно втянула воздух и крепче сжала жесткую ладонь Ларина. Он криво улыбнулся:

– Не слушай меня, детка. Я привык думать о плохом. Все будет нормально.

Перекрывая ор заключенных, прозвенел сигнал отбоя. Большинство привычно бросились к стенам и принялись копать. Но некоторые медлили – отбой явно объявили слишком рано.

Потом корабль окончательно сошел с ума. Стены и пол принялось мелко трястись. Кроме этого, периодически вздрагивал весь корпус, словно по нему лупили гигантским молотом. Со всех сторон раздавался жуткий скрежет, шипение и заунывные стоны.

– Шевелись! – прикрикнул Тимур на дрожащую от озноба Раду. – Что бы это ни было, сейчас лучше спрятаться. Копай!

Рада, стоя на коленях, начала обеими руками раздвигать упругую плоть корабельной стены. Несколько раз она падала, но поднималась и упорно продолжала копать.

Едва отверстие стало достаточным, чтобы протиснуться, она ввинтилась туда, свернулась клубком, подтянула колени к подбородку. Аморфная масса нахлынула со всех сторон, обволакивая, отсекая крики, панику, опасность. Рада открыла рот, позволяя массе заполнить легкие, и с облегчением погрузилась в темноту…

Что-то случилось, поняла Рада, и те, лежащие на полу, не успели спрятаться.

Но ведь Тимур говорил, что корабль поглощает всех, кто не успеет спрятаться? И почему стены не заросли?

На то, чтобы вылезти из норы, ушли все силы. Рада, тяжело дыша, опустилась на пол. Из волнующейся толпы выскочил журналист, присел рядом на корточки. За ним возвышался Слон, настороженно-презрительно озиравший суетящихся сидельцев.

– Эй, ты в порядке?

– Что случилось? – вопросом на вопрос ответила Рада.

– Кормушки и биоузлы… Ничего не работает, – Тимур фальшиво улыбнулся и похлопал ее по плечу. – Ты только не паникуй. Попробуем что-нибудь придумать. Эй, а это что у тебя?

– Где?

– Да вот, на шее. Какие-то красные точки.

– Не знаю…

Рада попыталась натянуть ворот повыше, лихорадочно соображая, чем бы отвлечь Тимура…

И в этот момент рухнул кусок стены.

Наступила тишина. Заключенные, забыв о кормушках, уставились на пролом, из которого валили клубы пара и ощутимо тянуло холодом.

Ларин достал из кармана штанов упаковку с таблетками, кинул в рот пару кругляшей.

Из густого тумана выступили три фигуры. Грязно-коричневые комбинезоны, громоздкие ботинки, огромные рукавицы, черные светоотражающие маски вместо лиц.

Стоящий в центре гость откинул маску на затылок, открывая лицо африканского типа, изрезанное морщинами и шрамами. Цепкие, глубоко посаженные глаза, казалось, просвечивали каждого будто рентгеном.

Обитатели корабля-тюрьмы молчали, настороженно изучая пришельцев. Так прошло несколько долгих минут. Потом африканец нахмурился и, презрительно цедя слова, сказал:

– Мясо. Снегожоркин корм.

В его голосе звучала не то грусть, не то отвращение. От пришельцев исходило такое явное ощущение опасности и силы, что тягаться с ними здесь на чужой планете было невозможно.

– Ты что еще за хрен с бугра?! – растолкав сокамерников, вперед выступил Шай.

Центральный смерил кибер-человека скучающим взглядом и коротко сказал:

– Лаки. Можно проще – Хозяин.

– Сейчас я тебе объясню, кто тут хозяин! – Шай выставил вперед протезы и, набычившись, пошел на африканца.

Толпа возбужденно загудела. Тот, что назвался Лаки, коротко свистнул и сделал быстрое, едва уловимое движение, уходя от удара. За его спиной в пролом хлынули люди в коричневых комбинезонах. Шаю удалось сбить с ног двоих или троих, но уже через несколько секунд он оказался распластан на полу лицом вниз. Человек пять навалились сверху, удерживая раскинутые руки и ноги.

Африканец криво улыбнулся и подошел к поверженному киборгу. Снял перчатку, сунул пальцы Шаю в нос, резко и сильно дернул вверх.

– Еще вопросы есть? – вежливо спросил он. – Много вас таких прилетает: дебилы, уроды, трансовые и прочие извращенцы. Но у нас здесь беспредела нет. Все ровно должно быть. Понятно тебе, мясо?

Шай лишь тяжело дышал.

Лаки выпустил жертву и едва заметно кивнул. Человек в маске, стоявший слева от него, гулко топая несуразными башмаками, подошел к Шаю, быстро ткнул в шею короткой дубинкой. Рада успела разглядеть на конце оружия несколько изогнутых шипов.

Киборг выпучил глаза, несколько раз дернулся и затих.

– Мясо, – печально повторил африканец. И обратился к остальным: – Добро пожаловать на Фригорию, смертники.

Пришельцы деловито рассредоточились по кораблю. Несколько человек оттеснили заключенных от кормушек, другие принялись вырезать кусок стены за безжизненно свисающими трубками. Двое занялись демонтажем биомеханических рук Шая.

Коротышка в маске пошел мимо испуганно сбившихся в кучу людей, время от времени указывая на кого-то. Отмеченных тут же выхватывали из толпы и отводили в сторону.

Немногочисленная группа коричневых деловито отделяла от пола вскрытые криокамеры, орудуя странными штуками, напоминающими лазерные мечи из последнего вирта про звездные войны. Отрезанные капсулы утаскивали в пролом.

Тут и там раздавались отрывистые команды:

– Вирус и Крот – северную стену берите!

– Эй ты, сюда топай!

– Это в третий сектор тащите!

Африканец хмурился, наблюдая за работой. Иногда он взглядом указывал, что делать, и эти безмолвные команды выполнялись стремительно и беспрекословно.

Тем временем коротышка закончил отбор. Да там же одни женщины, внезапно поняла Рада. Он вытащил из толпы всех женщин! Слон молча шагнул ближе к Тимуру, стал плечом к плечу, прикрывая ее широкой спиной.

– Так, – протянул Лаки, изучая оставшихся мужчин. – Половину – в пятый, остальных… Пожалуй в первый. Пузырь распилить.

Тот, который вырубил Шая, стянул маску. Заговорил громко, обращаясь к заключенным:

– Разбирайте спецухи. Одевайтесь. Шевелитесь, если не хотите замерзнуть.

Температура, действительно, быстро падала. Стена корабля за спиной Рады застывала, теряя привычную эластичность. Словно коченеющий труп.

Двое коричневокомбинезонников шагнули в новый пролом за кормушками, принялись выкидывать оттуда прозрачные мешки.

– Живее! Разбираем одежку, а не то сдохнете на морозе.

Заключенные боязливо потянулись к кормушкам, принялись вскрывать пакеты. Там оказались точно такие же коричневые комбинезоны, ботинки и все прочее, что было надето на гостях. Нет, поправила себя Рада, на хозяевах. Это мы тут гости.

Главарь, удовлетворенно кивнув, повернулся к выходу… Скользнул взглядом по стоящим отдельно от остальных Тимуру и Слону. Удивленно хмыкнул.

– Этих – ко мне, – уронил он и вышел из корабля.

Второй помощник, до сих пор бездействовавший, метнулся к кормушкам, схватил два мешка, швырнул их Тимуру со Слоном:

– Одевайтесь. Ну! Оглохли что ли? Или как этот, безрукий – борзые слишком? А ну пошли!

Слон проворчал что-то насчет неправильности происходящего, мол, нельзя с людьми как со скотиной. Но зря права качать тоже не стоит. Он нагнулся за пакетом с одеждой.

– Опаньки! А это кто тут прячется?!

– Ее не тронь, – сказал Тимур.

– Эй, Стерва, тут еще для тебя баба есть! – второй помощник призывно махнул коротышке и двум каторжникам, которые отбирали женщин.

– Была твоя, а теперь будет общая, – радостно сообщил он и ткнул Тимура шипастой дубинкой в живот. Бывший журналист рухнул на пол и замер в позе зародыша.

Раду бесцеремонно оттащили к одевающимся в углу женщинам. Напяливая уродливый комбинезон, она видела, как Слон, под руководством коричневых, уложил бесчувственные тела Тимура и Шая в демонтированную капсулу анабиоза и начал обкладывать ворохом лишней одежды.