Текст книги "Честь и меч (СИ)"

Автор книги: Олег Леконцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 5

Утром Игорь проснулся с дикой болью в голове, противным привкусом во рту и полной амнезией о вчерашнем вечере.

Он зашевелился и застонал от усилившейся боли в голове. Как же он напился вчера. И главное, зачем?

Рядом кто-то зашевелился. Игорь испуганно посмотрел на незнакомую спину, но когда незнакомец повернулся, это оказался Иван Иваренковым.

– Тяжко, Ваша Милость?

Игорь только застонал, не в силах пошевелить разбухшим языком.

Иван понятливо кивнул и исчез из комнаты. Игорь прикрыл глаза, чтобы хоть как-то бы утихомирить боль, но дверь хлопнула и пришлось открыть глаза. Это был Иван с кувшином.

– Попробуйте, Ваша Милость, рассол.

Игорь думал, что не сумеет и пошевельнуться, но при волшебных словах рассол – вода! приподнялся, и ему в рот потекла волшебная влага. Она живительным потоком прокатилась по рту, оживила иссохшие внутренности, и Игорь почувствовал, что оживает.

– Спасибо тебе, Иван. Как же я вчера напился.

– Да никак вы не напились, – в словах Ивана явно слышалось преимущество двадцатилетнего парня перед четырнадцатилетним мальчишкой. – Выпили несколько кубков и сидели весь вечер, раскачивались на стуле за столом.

– И все? – облегченно спросил Игорь.

– Вырвало вас пару раз.

– Тьфу, орк подери!

– Орали песни на весь зал, девке задирали подол, пытались танцевать голым, но мы вас удержали.

Орк всех подери!

Что же он натворил. Глаза б его никого не видели. Говорила мать, пить вредно. Теперь сам понимает, как плохо.

– Где мы хоть находимся?

– Дак в той же гостинице, в трактире которой пили. Господин граф Милорадович вас ночью отнес.

Господин граф Милорадович станет его главным советником по питию, когда он станет Гроссмейстером. А теперь как ему показаться перед центурией. Стыдно-то как, Господи!

Иван убежал с опустевшим кувшином, а Игорь развалился на кровати и закрыл глаза. Не видеть бы никого со стыда.

Дверь открылась, Игорь лежал, думая, что вернулся Иван. Открыть глаза и подняться его заставил полузнакомый голос:

– Ваша милость, я за вами.

Около двери стоял высокий статный дворянин в форме центуриона центурии Совета Магистров. Где-то он его и видел, и слышал.

– Я граф Серебровский, давний друг и собрат графа Милорадовича, можете мне доверять, мы вчера виделись вечером.

Точно, граф Серебровский был вчера на пьянке и видел его пьяным и блюющим.

– Право же, мне так стыдно за вчерашнее.

Серебровский отмел оправдание нетерпящим возражения жестом. Если бы Игорь не был с густого похмелья, он понял бы, что Серебровский еще сильно пьян после вчерашнего.

Серебровский и Милорадович пили всю ночь и, как не трезвила их Зона, каждому изрядно досталось.

– Подобное бывает у любого мужчины, особенно в вашем возрасте, Ваша Милость. Это не страшно. Главное, что б оставаться храбрым и иметь острый клинок.

– Не зовите меня так, граф. Вы же не меньше меня знаете, что это призыв к мятежу.

– Знаете, как-то так получилось, – вдруг стал оправдываться Серебровский, чего Игорь никак не ожидал. – Больше не буду. А то действительно Совет Магистров… Ой, что же это я! – Вдруг шлепнул себя по лбу Серебровский. – Забыл, зачем пришел. Господин Кудрявцев, вас срочно вызывает к себе Совет Магистров.

Новость была столь внезапная, что даже голова на миг перестал болеть. Но потом боль накинулась с новой силой.

– Ох, – откинулся на подушки Игорь, – нельзя ли немного подождать, хотя бы час.

Серебровский недоуменно посмотрел на него. Мальчишка-мальчишкой.

– Господин оруженосец, вы видимо собираетесь поднять восстание, если предлагаете пойти на прямое неповиновение Совету Магистров.

Сквозь дикую головную боль пробился комизм ситуации. С похмелья он творит смешные вещи. Смотри, Совет Магистров легко излечит от головной боли, отправив на эшафот. Отрубят болящую голову.

– Конечно, я отправляюсь, – подтвердил Игорь, – не знаете ли вы, господин граф, зачем меня вызывают.

– Я не осведомлен об этом, – сказал Серебровский, и, смягчая холодный ответ, добавил: – но думаю, это связано с победой во вчерашней стычке. Победа небольшая, но на фоне постоянных поражений вы закатили хорошую оплеуху Магистрам. Извините, но это я отправил рыцаря с сообщением о случившемся – это моя обязанность.

– Даже так, – Игорь обнаружил, что он, оказывается, лежит без подштанников и демонстрирует Серебровскому свое мужское богатство. Осталось надеяться, что граф не воспримет это ни как оскорбление, ни как соблазнение.

– Извините, граф. Сейчас я оденусь, и отправлюсь. – Игорь с опаской поднялся, опасаясь, что организм взбунтуется. Но тело после передышки и рассола чувствовало себя сносно, и он принялся одеваться, находя одежду в самых неожиданных местах. – Исполняйте свои обязанности. Присяга Ордену обязательна.

И не сочтете за хамство, если я вас попрошу позвать Милорадовича и Завалишина.

– Все они давно ожидают вас около вашей комнаты, – неожиданно мягко сказал Серебровский. – Я удивляюсь вам, Ваша Милость, не воспринимайте только мои слова за грубую лесть, но как вам удалось за один день подчинить стольких ветеранов?

Игорь отмахнулся:

– Ах, граф, когда вам в грудь нацелено когтей и зубов, сделаешь все для поднятия психологического и боевого настроя войска.

Серебровский моргнул сразу обоими глазами. Потом по отдельности каждым. Перед ним стоял мальчишка оруженосец, страдающим похмельем после первой в его жизни попойки. Откуда он знает такие речи, присущие только опытным полководцам?

Опять он забыл, какого тот рода. Господь даровал им полководца и не ему с ним равняться. Надо слепо идти за ним и надеяться на лучшую долю, как это сделал Милорадович, циник, не верящий никому, даже отцу родному, пока тот был жив.

– Прикажете их позвать? – Серебровский ловко щелкнул каблуками и вытянулся.

Занятый будущим разговором с Советом Магистров, Игорь не обратил внимания на грубое нарушение субординации. Командир центурии Ордена не должен отдавать честь какому-то оруженосцу.

– Будьте так любезны, позовите.

Серебровский замялся и неожиданно робко сказал:

– Вы еще принимаете вассалов?

Игорь недоуменно посмотрел на него:

– Как вы сказали – почту за честь. Но давайте попозже. И можете идти, вам необходимо.

– Да, Ваша Милость, меня срочно требуют, но я обязательно вернусь.

Серебровский четко отдал честь и вышел. Он торопился в Замок Магистров, чтобы разузнать, что ему следует ожидать за сегодняшнее появление в нетрезвом виде в Зале Заседаний перед Магистрами. А комната наполнилась вассалами Игоря.

– Я буду в Совете Магистров, как вам, наверное, уже сообщили. Надеюсь, там меня не арестуют. Завалишин, наведите порядок в центурии, опохмелите кого надо, раздайте плетей успевшим с утра напиться. Центурия должна быть готова к выходу в поле. Вопросы?

Его вассалы, так же как Серебровский, оцепенели от слов, которые должен был произносить опытный центурион или даже магистр, но отнюдь не четырнадцатилетний мальчишка. Откуда он научился говорить, как ветеран?

Находившиеся в комнате не предполагали, что дело было не в происхождении. Его отец таскал его за собой на многочисленных мелких войнах и Игорь наизусть знал все армейские порядки.

– Я не задерживаю вас больше, господа. Да, кстати, в случае чего, запрещаю вам поднимать центурию и отправляться в Замок Магистров спасать меня. Сам, своими руками перерубаю зачинщиков мятежа.

Ветераны переглянулись. Их синьору успели сообщить об утреннем разговоре. Какая гнида появилась в центурии? Рано утром, собравшись небольшим кругом, они постановили помогать парню во всем. Он настоящий предводитель, но пока еще слишком молод и может споткнуться на пустяке. Поддерживать во всем, даже если придется пойти против Совета Магистров. Как он узнал?

Откуда им было знать, что вождь и синьор страдает от дикой головной боли, и предстоящего разговора с Магистрами и потому отбросил к черту вежливость и пиетет, разговаривая с ними, как со сверстниками-мальчишками и начав, как ему казалось, играть в очередную мальчишескую игру, совершенно не видя себя со стороны. Игорь Кудрявцев резко повзрослел, так быстро, что и сам этого не видел и не чувствовал.

Отдав салют, они вышли из комнаты. Следом за ними отправились Серебровский и, опоясавшийся мечом, Игорь.

Центурия была на ногах и ждала их у входа в трактир. Никто не напился, как ожидал Игорь, в стремлении опохмелиться, не услаждал улицу дикими пьяными криками. В центурии вообще никто не напился с вчерашнего вечера кроме одного человека – его самого.

– Ждите! – крикнул Игорь, рывком запрыгнув на коня, – я скоро вернусь, и мы с вами вновь отправимся за добычей.

Центурия встретила такую короткую, но эмоциональную речь дружными возгласами, а Игорь отправил жеребца следом за кобылой Серебровского, пожалев, что под ним не его Вергун. Он был готов ко всему, в том числе и к тому, что его арестуют и отправят в подземелье Замка Магистров. Прокатиться бы напоследок на любимце.

Если бы он знал, что творится в Совете.

Заседание Совета Магистров началось вчера с девяти часов утра. И поначалу казалось, закончится быстро. Правда, дел было много, Магистры собрались вместе впервые за несколько месяцев и это быстро всего лишь означало не раньше вечера. Тем более появились новости.

Возвращение сына погибшего Гроссмейстера в Новодмитриев застало большинство врасплох и заставило задуматься об изменении ближайшего будущего.

Все Магистры прекрасно знали о вступлении в орденское войско четырнадцатилетнего единственного сына Владимира IХ. Игорь наивно полагал, что никто о нем ничего не знает и его появление в сторожевой центурии его личное дело. Нет, за ним следило, по меньшей мере, десяток пар глаз – слишком уж важной фигурой был паренек.

Он вступил в центурию на общих условиях – оруженосцем, что при нынешней обстановки непрерывной борьбе означало производство в рыцари не менее чем через год. А поскольку, говорить об избрании в Гроссмейстеры можно только как минимум с рыцарского звания, следовательно, использовать его в борьбе за власть можно только через год. И уж тем более, сам по себе Кудрявцев сейчас ничего не значит.

Магистры нет, не забыли, а не обратили внимания, что он сын, внук и так далее родственник Гроссмейстеров. И его бурная кровь не позволит ему сидеть на месте.

Ближе к вечеру неслышной тенью в зал заседаний проник монах, вызвав недовольные и даже ненавидящие взгляды, и что-то шепнул на ухо Архиепископу, после чего тот встрепенулся и поспешил к выходу, на ходу бормоча извинения.

Через полчаса Архиепископ вернулся обратно и, дождавшись паузы между выступлениями, медленно поднялся и торжественно объявил, обернувшись к председательствующему Митрополиту Ладожскому:

– Ваше Преосвященство, позволите ли мне сообщить некоторую новость, которую членам Совета будет интересно услышать.

Митрополит спрятал лицо за сложенными на митрополичьем посохе руками, чтобы скрыть недовольство. Этот выскочка скоро будет его перебивать, а потом и его кресло займет. Благо, что он временный председатель. Справившись с чувствами, согласился:

– Конечно, брат мой, Магистры и Митрополиты захотят узнать благую весть, которую тебе не терпится нам сообщить.

– Не такая уж она для тебя благая, – пробурчал Архиепископ, от которого не скрылась едкость ответа.

– Ваши Милости и Ваши Преосвященства! Как вы знаете, единственный сын Владимира IХ Игорь вступил, как и полагается сыну рыцаря в четырнадцать лет в орденское войско оруженосцем. И уже в первый же день он нарушил благочестивые правила Ордена. Центурия, в которой он служил, полностью приняла присягу вассалитета!

Архиепископ торжествующе обвел зал взглядом:

– Каков нахал. И этого человека кто-то хотел избрать Гроссмейстером. Что бы он натворил с Орденом!

– Орден держится на традициях, – сурово ответил Магистр-церемониймейстер Серафим Никитский. – И никто не в праве их нарушать. Даже сын гроссмейстера, который только его сын и не более.

– Не будем разбрасывать эмоции, – уже открыто поморщился Митрополит Ладожский. – Я могу расспросить человека, который принес вам столь радостные известия, Архиепископ Новодмитриевский?

– Надо ли, Ваше Преосвященство, – недовольно спросил Архиепископ. – Я уже достаточно сказал.

Среди Магистров и Митрополитов прошел гул. Так открыто их права не попирал даже Гроссмейстер. Большинство до этого сидело и молчало, пытаясь сообразить, кто ж так смело выдвигает свежую пешку, могущую стать ферзем. Но такая наглость требует ответа.

Архиепископ понял, что ошибся и поспешил добавить:

– Впрочем, если вам хочется услышать весть из первых уст, то я не смею мешать.

Ему пришлось слегка нагнуться и поправить пояс, чтобы скрыть ненавидящий взгляд. Отправить бы вас всех на оркобойню.

Вскоре Митрополит понял, почему Архиепископ пытался не пустить в зал источника новостей. Им оказался рыцарь центурии Совета Магистров, который не будет дудеть в дудку Архиепископа, а скажет правду.

– Скажи-ка мне, дворянин, – обратился к нему Митрополит Ладожский. – Правда ли, что случилось с сыном погибшего Гроссмейстера Владимира IХ?

– Я не знаю, что здесь говорилось до моего прихода, – повернул к нему гордо поднятую голову рыцарь, – и могу лишь повторить – я счастлив и горд, что в Ордене, наконец, появился вождь, способный повести его к победе.

– Скажите, господин рыцарь, что там произошло вчера, раз воины целой центурии стали вассалами Кудрявцева, – нетерпеливо перебил его один из Магистров.

Рыцарь усмехнулся:

– Вшивая центурия из деревенских дворян, уже забывших как держать меч, под командованием будущего Гроссмейстера Кудрявцева, наголову разгромила ватагу нечисти.

– Подумаешь, – фыркнул один из Митрополитов, но его не поддержали. В последние месяцы после гибели Владимира Красивого какой-то рок повис над Орденом – его легионы из отборных воинов проигрывали сражение за сражением. И Магистры – в большинстве старые воины – сразу оценили известие. Как же так произошло, что четырнадцатилетний юноша выиграл путь некрупное, но сражение. Члены Совета задумались – только ли здесь игры их сотоварищей. Можно помочь мальчишке выдвинуться вверх и тем самым поднять свои фишки, но как поможешь ему выиграть бой?

– Кровь Кудрявцевых, – незримо пронеслось по залу. Издавна существовало легенда о том, что Орден существовать лишь до тех пор, пока им будет править род Кудрявцевых.

С этой удивительной вести никто не обратил внимания, даже Магистр-церемониймейстер, что рыцарь назвал Игоря будущим Гроссмейстером. Мало ли что скажет простой ветеран. Голова была избита оглушающим сообщением.

– Вы можете идти, господин рыцарь, – сказал Митрополит Ладожский, заметив, что про рыцаря забыли. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, он обратился к Совету: – что скажете, господа Совет?

– Надо обязательно наказать этого мальчишку и тем сильнее, чем лучше, – горячо заявил Архиепископ Новодмитриевский, – единственный, почувствовавший угрозу. Остальные Магистры и Митрополиты думали, кого поставить Гроссмейстером. А Архиепископ не думал – он знал. Этим человеком был он сам. И плевать ему на всякие легенды. Кудрявцева надо убить, а для начала опорочить. – Если мы спустим такое молодцу, то все оруженосцы и молодые рыцари начнут ходить по нашим головам. Надо наказать его тем хлеще, что это Кудрявцев. Остальные поймут – если бьют единственного сына покойного Гроссмейстера, то и их подавно накажут. Плетьми его, пятьдесят, сто ударов, в кандалы на месяц, на полгода!

Архиепископ распалился, но его крики были втуне. Формально Игорь не так уж и был не прав. Любой рыцарь и оруженосец могли стать вассалами любого свободного человека Ордена. Правда, о центуриях речь не шла, но и запрета не было.

– Обычаи надо соблюдать, – вздохнув, согласился Магистр-Церемониймейстер, – если каждый начнет их нарушать, то Орден рухнет. – И добавил после некоторой паузы, взвесив глубину его нарушения. – Надо учесть и возраст парня и не наказывать уж так сильно.

Большинство же увидело совсем другое, не считая массовый вассалитет за нарушение порядков.

– В четырнадцать лет одержать первую победу, – вздохнул Магистр Дмитрий Новгородский, – вот уж воистину сын Гроссмейстера. Он будет славным воином.

Новгородский был одним из тех, кто не рвался оторвать кусок пожирнее при выборе Гроссмейстера. Его слово много значило в Совете.

Но молчали Магистры и Митрополиты не из-за этого. Все понимали, как важны для Ордена сейчас победа, пусть даже маленькая, и как поднял себя Кудрявцев, раскрошив нечисть в полях под столицей. Если рыцарь элитной центурии говорит о нем с восторгом, если целая центурия переходит в вассалы – перед ними не только сын Гроссмейстера, перед ними возможно будущий Гроссмейстер. Тем более что закон требовал избрания в Гроссмейстером только представителя рода Кудрявцевых. А больше Кудрявцевых не существовало.

Совет почти в полном составе увидел в Игоре будущего Гроссмейстера.

Это понял даже Архиепископ Новодмитриевский. Пробормотав, что дела отрывают его от Совета, он выскочил из зала и поспешил в столицу. Порядки можно менять. И он начнет именно с этого – монашеские порядки Ордена требуют отмены дурацкого закона об избрании только Кудрявцева.

Большинство встретило его уход с облегчением.

– Однако малыша надо все же наказать, пусть и не чересчур, – мягко напомнил один из Магистров, посмотрев на Магистра-Церемониймейстера.

– За что? – возразил Магистр Дмитрий, – напомните мне хотя бы один писаный обычай, который он сегодня нарушил. Целая центурия стала вассальной. Необычно, но обычай этому не препятствует. Наши писаки не вкатали это в книгу законов, поскольку не ожидали такого энтузиазма. Ну а вассалы теперь просто обязаны избрать его своим командиром. Это было бы неслыханным нарушением обычаев, если бы вассалы избрали командиром другого. Надеюсь, когда мы узнаем о смещении назначенного нами центуриона, то не сочтем это за очередное нарушение.

– М-да, – несколько растеряно сказал Магистр-Церемониймейстер. Поддавшись чувствам и пойдя следом за Архиепископом Новодмитриевским, он вдруг понял, что нарушений-то никаких практически нет и он выглядит дурак-дураком. И на юношу зачем-то напал. Церемониймейстер обозлился сверх силы, но не мальчишку оруженосца, ему сам Бог велел быть настырным и быстрым – в его-то годы, а на бестолкового монаха – Архиепископа. С ним он еще как-нибудь разделается, а парня надо вытаскивать из ямы, в которую он же и затащил.

– Предлагаю наказать Игоря Кудрявцева за нарушение духовных и моральных принципов Ордена, – сурово сказал Магистр-Церемониймейстер, спасая свой авторитет. – А потому, решить, каково само наказание будет, пусть думают отцы-митрополиты.

По сидящим магистрам и митрополитам прошла волна. Ишь, как ловко вывернул церемониймейстер. И не придерешься, и себя обелил.

– Да, – Митрополит Ладожский встал, довольный таким предложением, – как глава Орденской церкви, считаю возможным взять на себя обязанность сурово наказать оруженосца и послушника Кудрявцева. – он обвел зал долгим взглядом. Наступиоа напряженная тишина. – Уроком на будущее ему будет трехдневная епитимья.

За столами раздались откровенные смешки. Совет Магистров откровенно выкручивался из щекотливой ситуации. С одной стороны, нарушитель старинных обычаев Ордена наказывался. С другой стороны, ни сам Кудрявцев, ни появившиеся у него многочисленные сторонники, в том числе и среди Членов Советов не оскорблялись.

– Братья мои, – продолжил Митрополит Ладожский, – сегодня мы решили множество вопросов и потому, мне кажется, пора завершить Совет.

Он хотел сказать о завтрашней повестке, которую он, как временный председатель должен изложить, как дверь с треском распахнулась. В залу вбежал растрепанный Архиепископ Новодмитриевский:

– В столице нечисть!

Магистры и Митрополиты вскочили со своих мест. Блеснули мечи Магистров и не менее острые граненые посохи Митрополитов.

– Как нечисть? Откуда она там появилась? Откуда вы знаете? – посыпались со всех сторон возбужденные вопросы.

– Как вызнаете, я возвращался в свою резиденцию в столице, – перебивая находящихся в зале, не менее возбуждено заговорил Архиепископ. – Вдруг уже в столице меня останавливает мой слуга, случайно оказавшийся на улице, и сообщает, что в самом центре начались беспорядке. Он сообщил, что сам не видел, но вокруг все толковали о нечисти.

В зале притихли. Новость была плохой, такой плохой, что в нее совершенно не хотелось верить.

– Как это могло произойти? – дождавшись, когда все поутихло, спросил Митрополит Ладожский у Магистра Александра Низвольского, в чьих руках, помимо всего прочего, был столичная стража.

Магистр в удивлении развел руки.

– Конечно, в последние дни стража была уменьшена, но все же не настолько, чтобы твари так легко могли ее пройти и проникнуть сквозь столичные укрепления. Сегодня утром я сам объехал все шесть ворот. Охрана была в порядке.

Совет ему не очень-то поверил. Александр Низвольский был больше политиком, чем воином и возведен в сан Магистра покойным Гроссмейстером скорее по настоятельной просьбе столичного духовенства, чем за воинские заслуги. К тому же он был откровенно трусоват, но четко держался за рясу Архиепископа Новодмитриевского и мог чувствовать себя в Совете уверенно.

– Господа Совет! – Митрополит Ладожский встал и громко заговорил, забивая доносящиеся со всех концов зала звуки: – Предлагаю отправить Магистра Александра в столицу с нашим последним резервом – центурией Совета Магистров. Нечисть надо обязательно выбить из Новодмитриева.

Дождавшись одобрительного гула, Митрополит обратился к Магистру:

– Магистр Александр, вам надо срочно отправится в столицу.

Тот кивнул и решительно вышел из залы заседаний, пряча обеспокоенный взгляд.

Митрополит вздохнул. Александр был никудышным воином и оставалось надеяться, что нечисть будет выбита усилиями рыцарями центурии Совета. И может быть, им поможет Игорь Кудрявцев. Где-то же он находится в столице?

– Теперь нам надо подумать, откуда нам взять дополнительные войска, – Митрополит остановился, пытаясь сформулировать мысль как можно мягче. – Я не военный, и потому не буду настаивать на своем, но прошу продумать над следующим: – надо перевести войска из малых крепостей и собрать их в кулак. Это даст нам не меньше десяти когорт – одного легиона. Крепости же придется сдать. И второе – надо пустить в центурии простонародье хотя бы в виде легкой пехоты.

Зал затих. Если бы эти крамольные мысли произнес не нынешний глава Совета, его бы арестовали и казнили. Митрополит одним махом отдавал нечисти больше половины оставшейся у Ордена земли и нарушал один из главных постулатов – держать оружие и служить в центурии может только дворянин.

– Да как вы можете говорить такое! – воскликнул Архиепископ Новодмитриевский, в возмущении вскинувший руки к потолку.

Зря он так сделал. Архиепископ выглядел, по меньшей мере, комично и к тому же его точкой зрений Митрополит интересовался в самую последнюю очередь.

– Я всего лишь излагаю свои взгляды. Они выглядят некрасиво, и я это признаю, но Орден живет в тяжелое время и чем-то надо жертвовать, – вздохнув, сказал Митрополит и торопливо добавил: – в любом случае, решать вам, господа Магистры.

Неловкую паузу прервал дворецкий Замка, вошедший в зал и осмелившийся заговорить:

– Тысяча извинений, господа Совет, но из столицы прибыл командир центурии Совета граф Серебровский, который срочно просит принять его, чтобы сообщить положение в столице.

– Да, пусть немедленно проходит! – воскликнул Архиепископ Новодмитриевский, терзаемый мыслью о богатейшей коллекции антиков, которую нечисть разрушит. – О, извините, Ваше Преосвященство, – поспешил он извиниться перед Митрополитом Ладожским, поняв, что нарушил регламентацию заседаний Совета. Решать, кому входить, а кому выходить мог только председатель или Совет голосованием.

– Ничего, – недовольно пробурчал Митрополит Ладожский и обратился к вошедшему Серебровскому: – что вы такое хотите нам сообщить, граф, что врываетесь на заседание Совета. Кажется, вы не отличались трусостью. И Вы должны сейчас находиться с центурией, которую ведет Магистр Александр, а не дышать на нас перегаром.

Серебровский не обратил внимания на откровенную иронию. Как представитель знати он считал себя выше всех этих потуг посмеяться над ним. К тому же, он был изрядно накачан вином, что по запаху быстро уловили сидевшие Магистры и Митрополиты.

– Прошу прощения, Ваши Милости и Ваши Преосвященства, я тотчас же покину зал – вчера я изрядно погулял, скажу только, что по пути я встретил центурию с Господином Магистром Александром и с изрядно удивившим меня слухом о нападении на столицу нечисти.

Так вот, как человек, проведший немало времени в центре столицы, хочу сказать, что никого нападения не было. Нечисть, прибывшая в столицу, была порублена центурией Его Милости Кудрявцева и прибыла для продажи. А шум, который всех перепугал – центурия гуляла после победы. Разрешите идти?

Митрополит Ладожский хмыкнул, помолчал, еще раз хмыкнул, потом махнул рукой, прощая пьяного рыцаря. Упала дисциплина, ох упала. Вместо того чтобы нести патруль, Серебровский напился. А еще граф и командир центурии!

Магистр-Церемониймейстер густо покраснел и Митрополит подумал, что сейчас либо рыцарю не поздоровится за появление в пьяном виде, либо с хозяином церемоний случится удар. Но Магистр Алексей только громко расхохотался, не в силах больше прикрываться обычаями, как ширмой.

– Так это вы гулянье подростка приняли за нападение нечисти, а, Архиепископ Новодмитриевский. Прилетели сюда на крыльях любви к ближнему. И еще нас смутили? – сквозь смех спросил он.

– Ну, – смутился Архиепископ, растеряно потупившись, – меня ввели в заблуждении.

Он остановился, глядя на разливающийся по залу смех, и злобно закричал:

– Я требую наказания виновника моего позора.

– Накажем, – согласился Магистр-Церемониймейстер. – Правда, вы сегодня какой-то злобный. То этого наказать, то того. Ну, ладно. Подойдите ко мне, граф. С какой стати вы назвали Кудрявцева Его Милостью?

Серебровский даже сквозь туман легкого опьянения почувствовал приближение суровой расплаты. Вчерашнее пьянство и из-за этого длинный язык воздастся ему сторицей.

– Да при чем здесь Серебровский, – отмахнулся Архиепископ, перебивая Магистра-Церемониймейстера и ненароком спасая Серебровского. – Я требую наказания Кудрявцева!

– А его-то за что? – удивился Магистр Сарматовский. Он грузно навалился на стол, от чего тот закряхтел. Магистр долго молчал, не зная, как определиться к юнцу. Но явная несправедливость заставила его заговорить: – Он вчера первую ватагу разбил в своей жизни. Вношу предложение, наградить мальца за отвагу!

Магистры и Митрополиты зааплодировали, только непонятно кому. Архиепископ предпочел не рисковать и притих. Сегодня он оказался таким дураком, что страстно желал окончания дня и начала нового.

Митрополит Ладожский не хуже Архиепископа уловил двусмысленность рукоплесканий и поспешил вмешаться, пока в Совете не началась междоусобная война: – Предлагаю пригласить оруженосца Кудрявцева на заседание Совета через полтора часа. Надо же нам узнать, как он легко победил в стычке нечисть и перетянул на свою сторону целую центурию.

Предложение было здравое и поднятые руки, показали, что Совет согласен.

– Отправим Серебровского, – улыбаясь, завершил Митрополит Ладожский, – пусть помучается с похмелья. Слышите, господин центурион?

Опытного выпивоху Серебровского трудно было сбить с ног подобными карами. Он четко повернулся и уже уходил, но Магистр-Церемониймейстер поманил его пальцем.

– А лично от меня, господин граф, вы должны повторить кодексы Владимира III и рассказать мне их, ну скажем, послезавтра.

Серебровский увял. Кодексы Владимира III – десять толстенных фолиантов. Когда-то он знал их наизусть, но с тех пор прошло столько лет. Он поспешил из зала, опасаясь внимания еще одного Члена Совета.

В столице граф и разбудил Игоря, страдающего похмельем.