Текст книги "Аквариум (СИ)"

Автор книги: Олег Фомин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

  Елисейская наконец закончилась, уперлась в такую же узкую и невзрачную улочку. Блин, а я почему-то был уверен, что мы прямо на проспект по ней выйдем... С обеих сторон по этой улочке к нам тоже бежали. Дурдом какой-то! Как в фильмах про зомби-апокалипсис.

  Мы с Настей пересекли дорогу, забежали за киоск, на котором было написано "Шашлычная", высунулись с разных сторон и начали отстреливать самых наглых зверей, маячивших метрах в пятидесяти-семидесяти с трех сторон. Несколько Уродов упали. Один тут же вскочил, сделал еще пару шагов, получил Настину пулю прямо в глаз и снова свалился. Другие, которые, не Уроды, оказались совсем странными ребятами. Вполне человеческие лица; носы, уши, все на месте. Можно даже отличить друг от друга бывших мужчин и женщин. Только из раззявленных в яростном вопле ртов торчат совсем нечеловеческие зубы, ростом – далеко за два метра, непропорционально широкие плечи и очень длинные и худые руки и ноги. Передвигаются на всех четырех конечностях, зато очень быстро. Как будто взяли команду баскетболистов и подержали годик где-нибудь в Бухенвальде, а потом отпустили, злых и очень-очень голодных. Ну, и конечно – тоже горбатые. Не следит местное население за осанкой. Совсем.

  Зато их не надо было выцеливать в голову. В отличие от Уродов, они падали и не вставали от попаданий в грудь и живот. Видимо, сырые совсем. Пробная партия...

  Отстреляв по два магазина и немного проредив толпу преследователей, лишив ее основных пассионариев, мы бросились наискосок через двор, на другой стороне которого между домами виднелся широкий асфальт проспекта Калинина. Бежали, как под артобстрелом. Со всех сторон рвутся Грибы, мелькают желтые наконечники Гвоздей, Трассер опять прямо передо мной наискосок прошел. Чудом тормознул.

  Вылетели на проспект. Четырехполосная проезжая часть, ровная, без единой трещины, белеет свежей разметкой, словно только вчера дорожники работали. Кадавров не видно. Совсем недалеко перекресток с улицей Подольской, там надо направо. Светофор не работает. Зато работают фонари, стройными рядами тянущиеся по обе стороны дороги. Прямые, как корабельные сосны, совсем новые, освещают серый полумрак теплым электрическим светом. Улица, фонарь, аптека...

  А вот, кстати и она. Прямо на углу улиц на стене двухэтажки висит зеленый крест, на другом углу – красивое сталинское здание, тоже двухэтажное, с вывеской "Школа искусств номер четыре". Помню. Возил сюда дочку несколько раз... Двери нараспашку. Сидят внутри какие-нибудь Волосатые, рисуют, лепят, на пианинах играют.

  Рекламный щит Мегафона, предлагающего практически бесплатный интернет, напротив – еще один, там с прямоугольного экрана хищно улыбается Жириновский. Через дорогу – Ломбард и что-то еще, не видно, так как прямо посередине широкого перекрестка стоит Сюрприз. Привет из счастливого советского детства. Именно такой, каким я его помню.

  Трамвай... Красно-желтый чешский трамвай из двух вагонов. Лет двадцать таких не видел. Новенький, словно только что из Праги, или где их там делали? Неимоверно яркие цвета для нашего серого Города просто ласкают взгляд, блестят круглые фары, над водительским стеклом – номер маршрута. Двенадцать. Застыл поперек улицы, сложив вагоны почти под прямым углом. Наверное, сошел с рельс... Непонятно только с каких? Нету здесь рельс и не было никогда.

  Уловил невнятное раздраженное шипение Насти, вычленив из длинной тирады единственное, зато наиболее часто здесь употребляемое слово "бред". Согласен. Так уж тут все устроено.

  Бежим к трамваю.

  И тут трамвай зашевелился. Нет, ну это уже ни в какие ворота! – успел подумать я перед тем, как понял, что шевелится вовсе не представитель городского пассажирского транспорта, а то, что сидело на нем, прилепившись к металлическому боку. Я резко развернул Настю, и мы бросились назад.

  Я думаю, что если бы мы так усиленно не закрывались все это время от Хозяев, то почуяли неладное сразу, как только выбежали на проспект, а так, в режиме наглухо запертого сознания столкнулись практически лоб в лоб.

  Здоровенный желто-красный кусок левого вагона спрыгнул на асфальт, и пока его цвет быстро терял яркость, сливаясь с темно-серой поверхностью дороги, я разглядел мощное окольцованное туловище, заканчивающееся дугой торчащего вверх жала, и пять длинных трехсуставчатых ног.

  Спайдермэн, мать его! Всех сегодня увидели, как на встрече выпускников. Только Дятла не хватает для полного счастья! Чудовище засеменило к нам, почти не видимое на фоне тусклого пейзажа, а за его спиной от трамвая оторвался еще один такой же красавец, прятавшийся на правом вагоне.

  Дружно шарахнули автоматные очереди. Я рассказывал Насте про таких зверят, поэтому первого шока, как я когда-то, она не испытала. Как бы тварь ни маскировалась, меняя цвет кожи, били мы точно. Прямо в голову. А та оказалось пуленепробиваемой. Во всяком случае, для нашего калибра. Куски свинца бессильно отскакивали от толстого черепа, несколько раз рикошетом чуть не попав в нас самих.

  Спайдермен выбрал для атаки Настю, наверное, потому, что она казалась более легкой добычей из-за меньших габаритов. Тварь прыгнула, изящно перегруппировываясь в воздухе, и десятиметровый полет закончился мощным, разящим сверху вниз, ударом внезапно вытянувшегося раза в полтора жала. Мое сердце пропустило несколько ударов, испуганно сжавшись в комок, я замер в ступоре, не в силах пошевелиться, боясь увидеть то, что сейчас должно произойти. Но моя умница Настя, как настоящая Алина Кабаева, только раза в три быстрее, прогнулась в мостике, практически прижавшись спиной к земле, жало, перевитое венами вспороло воздух над ее грудью и с треском вонзилось прямо в центр двойной сплошной разделительной полосы. Брызнуло что-то зеленоватое, Спайдермен заревел как стадо бизонов, а Настя, все также стелясь над асфальтом, крутанулась, уходя из-под мерзкого туловища, вскочила на ноги из совершенно немыслимой для обычного человека позиции и почти в упор достреляла весь магазин в плоское зубастое рыло.

  Череп у паука был бронебойный, а вот пасть, раскрытая в вопле, – нет. Пули весело влетали туда, пробивали мозг и так же весело бились о заднюю стенку черепной коробки. Голова Спайдермена затряслась в такт треску автомата, ноги подломились, и он рухнул наземь бесформенной, быстро чернеющей кучей.

  Я вышел из ступора. И очень вовремя. Второе чудовище уже летело, распластавшись в полете, и заносило для удара свой хвост. И снова в Настю. Да что ж такое?!

  Уйти она на этот раз не успевала. Просто катастрофически не успевала. Зато успел я. Со всей дури врезался в бок любимой девушки, отбросив ее куда-то за бордюр, в гущу колючих кустов, перекатился через голову, разминувшись с ядовитым острием на считанные сантиметры. Спайдермен, видя, что основное орудие ударило мимо цели, распластал свои длинные конечности, одна из которых, словно таран, ударила меня в левое плечо. Хорошо, что у это был не Урод, вместо страшных когтей были присоски. Иначе, плеча я бы точно лишился. Но мне итак мало не показалось. Я пролетел метра четыре и врубился прямо в вылезающую из кустов Настю, снова опрокинув ее в колючки. Упал сверху, прижав к земле. Наши шлемы звонко стукнулись друг об друга. Довольно романтично. Однако, моя подруга была на этот счет другого мнения, так как с нечеловеческой силой отшвырнула меня в сторону, а сама откатилась в другую. Тут же кустарник между нами с визгом прорезал очередной стремительный выпад жала. Спайдермен совсем осатанел.

  Я, пошатываясь, поднялся на ноги, выбежал обратно на асфальт и стал расстреливать тварь, стараясь не столько поразить, сколько оттеснить ее от Насти, чтобы та успела сменить магазин. Попутно, думал про то, как играючи моя нежная, хрупкая девушка только что меня киданула. Интересно, а если нам с ней подраться друг с другом в голову придет, кто победит? Ну так, чисто гипотетически...

  Настя выпрыгнула на дорогу, как чертик из табакерки, прямо за горбатой спиной Спайдермена, и начался очередной смертельный танец. Мы кружили вокруг него, короткими очередями стараясь поразить одно из буркал и не попасть друг в друга, а он волчком вертелся в центре, периодически пытаясь проткнуть нас своим гребанным хвостом. Скорости были чуть ли не сверхсветовые. Наверное, сторонний наблюдатель, если бы такой где-нибудь рядом присутствовал, увидел бы только неясный серый смерч, из которого раздавались выстрелы, рев и вылетали пули.

  Продолжалась эта карусель около минуты. Мы чудом умудрились перезарядиться, когда я понял, что тактику надо срочно менять. Во-первых, магазин, торчавший из ствольной коробки моего автомата, был последним заранее снаряженным, остальные патроны находились в упаковках. Ну не мог я представить, что настолько весело все будет! Во-вторых, со стороны покинутой нами Елисейской вывалилось целое стадо зверья и начало довольно быстро к нам приближаться.

  – Ноги ему отстреливай! – крикнул я Насте, пытаясь попасть в мечущиеся передо мной мосластые конечности и одновременно не пропустить удар хвоста.

  – Я тебе сейчас скорее отстрелю что-нибудь! – прокричала она в ответ. – Я в голову-то попасть не могу... – и тут же короткой очередью раздробила один из коленных суставов Спайдермена. Тот рявкнул что-то, очень похожее на матерное слово, и заметно просел. Я тоже смог отличиться, попав в пятую ногу, торчащую откуда-то чуть ли не из задницы. Паучок еще более замедлил движение, выпады жала стали намного слабее и реже.

  – Беги! – заорал я, выхватывая топор.

  Она оглянулась за спину. Увидела толпу, сразу все поняла и рванула в сторону трамвая. Времени было в обрез. Наплевав на осторожность, я перепрыгнул летящий в меня острый, сочащийся зеленым хвост и рубанул третью ногу прямо между мослами. Хруст, и нет ноги! Тут же вдарил по соседней. Не отрубил, зато сломал. Все! Бегом за Настей. Этот хрен на одной здоровой конечности нас точно не догонит.

  Спайдермен бросился было следом, но ходовая часть его организма была фатально поломана, и он, неуклюже пропахав плоским рылом асфальт, растянулся вдоль дороги, смешно молотя по ней культями конечностей и обиженно воя. Как капризный ребенок в магазине...

  Я обогнул трамвай по широкой дуге и увидел Настю, стоящую прямо за ним с бессильно опущенными руками. Смотрит вдаль, любуется перспективой улицы Подольской, на которую мы должны были свернуть. Тоже глянул. Твою ж мать! Столько баобабов не было даже на проспекте Юных Комсомольцев. Метрах в двухстах от нас возвышались настоящие джунгли. И из этих джунглей один за другим падали Косяки. Падали, разворачивались и мчались к нам.

  Настя молча повернулась и побежала дальше по проспекту Калинина. Говорить, на самом деле, было не о чем. Это называется загонная охота на зайцев. Действия преследователей были довольно четко скоординированы. На окружали по флангам, плотно давили сзади и устраивали засады по пути, уводя при этом все дальше и дальше от Реки. Мы сейчас двигались, вообще, прямо в противоположную намеченной сторону. Кто же ими командует, если Хозяева до сих пор не объявились? Да, шарят своими глазами-фонарями по Городу, это я, даже закрытый, чувствую, но пока не вроде не нашарили.

   – У тебя как, силы есть еще? – спросил я, догнав Настю.

  – Из последних держусь, Егорушка. – простонала она. – Ты давай уже придумай чего-нибудь, а?

  Хрена тут придумаешь? Бежать, бежать и еще раз бежать.

  Не дождавшись ответа, Настя опять заговорила:

  – Я вот только одного понять не могу. Если мы этим длинным с неба так нужны, почему их зверье-то нас сожрать хочет? Разорвут ведь в клочья, даже мозгов не оставят, чтоб те в них опять поковырялись...

  Ответить я не успел. Сзади вдруг повеяло чем-то жутким. Не Хозяева, но тоже очень-очень знакомо. Не осознавая, что делаю, словно по наитию, стянул к себе энергетические потоки, пронзающие пространство вокруг нас, и слепил из них нечто вроде щита, прикрывшего сзади и меня и Настю.

  И тут же нас практически синхронно швырнуло вперед двумя мощными ударами. Спустя полсекунды донесся выстрел, точнее два, почти слившиеся в один. Звук снайперской винтовки сложно перепутать с чем-то другим. Щит, сотканный мною, разлетелся вдребезги, но принял на себя основную мощь пуль. Нам досталось уже на самом излете. Сильно, больно, но не критично. Бронежилеты выдержали.

  Блин – это ведь даже не СВД, а что-то еще круче калибром! 12.7 – не меньше! Прошило бы насквозь вместе с брониками...

  Я оглянулся на бегу, стараясь соорудить еще одну невидимую стену. Получалось, но намного тяжелее и медленнее, чем в первый раз. Оглянулся еще раз. Вот они, родные! На крыше грузовика, который мы совсем недавно пробежали, стояла высокая угловатая фигура и целилась в нас из неизвестной мне винтовки. Еще один лежал на ступенях крыльца какого-то магазина, поставив свое оружие на сошки. Этот точно не промахнется! Чуть дальше, на фоне волны тупого зверья, быстрыми перебежками мелькали еще горбатые граждане в сером камуфляже. Вас только и ждали, ненаглядные! Уродо-сапиенсы, собственной персоной.

  Снова два выстрела. В Настю не попали, а меня долбануло в грудь, и я опять отправился в полет, на этот раз вперед спиной. Стена, созданная из местной радиации, развалилась, но, как и первая, дело свое сделала.

  Тут наконец я принял решение.

  – Сворачиваем во дворы и к метро! – захрипел я. – Пошло оно все на хер!

  Настя тактично промолчала...

  Уходя с линии огня, мы вломились в ближайший двор через узкий проход между двумя пятиэтажками, густо заросший колючим плотным кустарником без листьев. Острые ветки громко проскребли по камуфляжной ткани, как будто тоже пытались остановить, поймать, порвать... Рядом со мной, буквально в десяти сантиметрах от правой ноги, вверх выстрелил Гвоздь. Остановился на высоте метров двух, раскрыл широченный зонт и рванул обратно в землю, пытаясь зацепить меня хотя бы краем шляпы. Но я был уже далеко.

  Еще бы чуть-чуть и повторил судьбу Вовы, мир его праху. Однако, пронесло. На этот раз... Который раз.

  И тут нас словно долбануло электрическим разрядом. В каждую клеточку тела вонзились острые иголки. Да так сильно, что Настя сбилась с шага, споткнулась и чуть не упала, но я успел схватить ее за ворот бронежилета и помог удержать равновесие. Это был тот самый Взгляд. Взгляд могущественных властелинов этого мира. Они наконец нашли нас, зафиксировали координаты и теперь уже точно не потеряют. Мое воображение даже нарисовало спутниковую карту местности, на которую смотрели Хозяева, и по этой карте, мечась по кварталам, двигались две маленькие точки, пойманные в красные прямоугольники автоматического захвата цели.

  Наверное, мои недавние игры с той силой, из которой я возводил щиты, прикрывая нас от пуль Уродов, вызвали локальное возмущение местных энергетических полей, и из-за этого всплеска мы и спалились. Хотя, причина уже не имела значения. Имело значение то, что откуда-то сверху, из-за плотной серой пелены облаков, вдруг потянуло свежим прохладным сквозняком, накатило ощущение простора над головой, но тут же сменилось другим чувством, менее приятным, хотя и не новым. Чувством спускающейся в Город Силы. Как тогда, на стадионе, я снова осознал себя тараканом, который всей поверхностью спины чует приближение огромного тапка, который должен превратить его в маленькое скользкое пятно на паркете.

  Хозяева приоткрыли крышку аквариума и опустили в мутную воду сачок, чтобы выловить двух настырных рыб. А может решили заняться дайвингом и сами величественно погружались в созданный ими мир.

  Единственным плюсом этого события было то, что больше не надо было прикрывать сознание. Этот процесс расходовал очень много внутренней энергии, как ментальной, так и физической.

   Мы с Настей поняли друг друга без слов, одновременно сняв с мозгов поводки. Мир ворвался в распахнутые двери бурным потоком. Зрение, слух, ощущение пространства, координация, сила: все заработало на полную, ныне доступную нам мощность. За спиной будто выросли крылья, мы втопили так, что сразу оставили ревущую толпу кадавров далеко позади. Блин, надо было сразу так бежать, не прятаться, не рубиться ни с кем. Хрен бы догнали! Да и эти, длинные, пока спустятся сюда, глядишь, на самом деле, до метро доберемся...

  Ближайшей к нам была станция Безымянного Солдата на улице Триумфальной. До нее по моим прикидкам – чуть больше километра. При наших скоростях – максимум минуты четыре, если тапком небесным, конечно, не прихлопнут раньше времени.

  Бля! А вот и тапок! Легок на помине. Зря я надеялся на пренебрежительную медлительность Хозяев. Вокруг потемнело, мы остановились и подняли головы. Прямо над нами, на высоте около ста метров, парил Неопознанный Летающий Объект. Овальный, габаритами – чуть меньше футбольного поля, похожий на огромный голыш с морского пляжа, такой же покатый, бежевый и гладкий. Ни окон, ни дверей. Просто здоровенный камень бесшумно летит по небу, испуская эманации чужой жестокой мощи и холодного безразличия. Обогнал нас, скрылся за крышами домов, как раз в том направлении, куда двигались мы. Вот так.

  – Я не поняла. – сказала Настя. – Чего он мимо-то пролетел? На посадку заходит?

  – На посадку. – я аж сплюнул с досады. – Сейчас приземлится около метро и нас будет ждать. Они там, небось, шарики надувают, речь готовят...

  – И что делать теперь?

  – Магазины патронами набивать. Это стадо, которое сзади, сюда нескоро еще добежит, как раз успеем.

  Настя огляделась по сторонам:

   – Вон, Шестерочка! Давай хоть туда, чтоб на виду не торчать.

  Недалеко от нас на торец здания загибалась знакомая красная вывеска, значит с другой стороны, там, где улица, вход в магазин.

  – А ты что в них из автомата собрался стрелять? – на бегу спросила Настя.

  – Нет, блин, сначала в рукопашную попробую!

  – Егор! Мы в жопе полной, мне страшно до одури, а ты все шутишь! – начала возмущаться она.

  – Мне тоже страшно, Настенька, вот и шучу... Ладно, прорвемся!

  Обогнули дом, поднялись на высокое крыльцо. Я дернул дверь, зашел первый. Не по-джентельменски, конечно, зато правильно. Плотный заряд дроби практически в упор достался не ей, а мне. Да и мне, в принципе, толком не достался. Рефлексы сработали четко, тело дернулось, развернулось и выгнулось, пропуская облако металла мимо. Еще не отгремел выстрел, а я уже выбивал носком берца знакомое самопальное ружье из рук ободранного мужичка, притаившегося сбоку от двери. Короткий удар в солнечное сплетение, мужик уходит в недолгую, но очень болезненную кому, выпучив глаза. Я развернулся, подняв автомат, в сторону касс и увидел еще двоих таких же грязных и испуганных парней. Понятно. Местные жители. Нормальные, не зубастые. Наверное, их магазин, вот и стреляют. Хотя полки один хрен пустые.

  Вот так вот. Весь Город до последнего Гвоздя осязаю, а людей за дверями не просек!

  Выглядел я для них, наверное, очень грозно. Боевой камуфляж, бронежилет, шлем, настоящий автомат в руках. Мужики бросили ружья на пол и подняли руки. Я сел на ленту кассы, разорвал коробку с патронами и стал со всей возможной поспешностью набивать первый магазин. Осторожно зашла Настя. Огляделась, оценила ситуацию, сказала:

  – Привет, мальчики!

  Села напротив меня, занялась тем же самым. Наступила тишина, прерываемая ритмичными щелчками встающих на место пуль и редкими стонами нокаутированного стрелка. Мальчики так и стояли с поднятыми руками, боясь даже дышать.

  – Мужики, подвал ваш далеко? – спросил я, не прерывая процесса.

  – Метров триста в сторону Триумфальной... – секунд через пять решился ответить один из них.

  – Не успеете.

  – Что, не успеем?

  – Ничего не успеете. – объяснил я. Блин, сам же такой год назад ходил. Только поприличней одежда была все-таки. Зато ружья прям родные! Как вспомню эти пукалки, так тошно сразу.

  – Короче. Этот стрелок ворошиловский минуты через две в себя придет, но вы не ждите лучше. Прямо сейчас его хватайте, тащите в подсобку какую-нибудь самую дальнюю и сидите там. Тут просто скоро такой Цирк Дю Солей пробегать будет, мама не горюй. И в сторону Триумфальной сегодня лучше даже не суйтесь. Да и завтра тоже. Здесь сидите, слушайте, как волосы растут...

  – Дю Солей?.. – пробормотал все тот же.

  – Уроды. – сказал я. – Много-много Уродов. И прочих акробатов.

  – А с Триумфальной что? – не унимался он.

  – А на Триумфальной сейчас начнется решающая битва Добра со Злом.

  – Бобра с ослом! – вставила Настя.

  Я удивленно посмотрел на нее.

  – Страшно мне, Егор, вот и шучу, как умею...

  Это хорошо. У моей девочки наконец-то тоже начал появляться нездоровый черный юмор, без которого здесь существовать очень тяжело. Я спрыгнул с кассы, потянулся, подвигал плечами, все равно ноют раны, не зажили до конца. А я с Богами драться собрался.

  – Ну что, готова, Насть?

  – Готова. Только не знаю к чему...

  – Я тоже не знаю. Двинули? А то зверье уже в соседнем дворе.

  Она вздохнула:

  – Двинули, любовь моя болезная...

  Мы покинули магазин и направились к станции.

  Сзади охреневшие мужики тащили куда-то в складские помещения приходящего в себя товарища. Ничего, сейчас стадо добежит, еще больше охренеют. Они такого точно не видели никогда. И не увидят, если мозги есть. Будут сидеть в подсобке, никто к ним не сунется. Это все по нашу честь тут бегает...

  До Триумфальной оставалось пересечь всего два двора. Бежим через них. Вокруг – пустота. Сзади, из-за домов злобной лавиной накатывает армия Хозяев, впереди сами Хозяева, их пока не видно, но они там, тут даже напрягаться не надо. Веет таким холодом и мощью, что по коже мурашки. И мы идем к ним. Камикадзе...

  – Может они опять просто в мозгах поковыряться хотят? – спросила у меня в голове Настя.

  – А ты им позволишь?

  Смесь страха и отвращения, потом нарастающий гнев:

  – Обойдутся! Застрелишь меня, если что?

  – Обойдешься! Вот, если еще раз что-нибудь такое ляпнешь, тогда точно застрелю! – я даже остановился.

  – Что? – спросила она, тоже встав. Я подошёл к ней, положил руки на плечи, прижался очками к ее очкам. Прошептал:

  – Настя. Я не дам им сделать с тобой ничего плохого. Ты – мое все, моя жизнь. Костьми лягу, зубами рвать буду, но не дам. Это не пустые и громкие слова. Загляни в меня, ты можешь. Я просто знаю, что все будет хорошо. Почему, как, понятия не имею, просто знаю и все. Тогда, на стадионе, тоже под молотками были, но ведь прорвались! И сейчас прорвёмся! Верь мне, Настенька, не получат эти твари тебя.

  – Спасибо. – тоже шепотом ответила она, окатив меня волной нежности и любви. – Я верю... Только костьми ложиться не надо. Тогда и мне смысла жить не останется...

  Стоим посреди двора, обнимаемся. Двое влюблённых в сердце жестокого, страшного мира, обложенные со всех сторон зубастыми тварями и их отвратительными создателями. Почему все так? Почему для того, чтобы найти что-то на самом деле настоящее и искреннее, нужно попасть в страшный ненастоящий мир. Любовь – дикая, всепоглощающая, чем хуже все вокруг, тем она горячее и безумней. Дружба – искренняя, верная, крепкая. Ненависть – обжигающая, сводящая челюсти до хруста зубов... А там, в далеком, оставшемся только в памяти, мирном, реальном мире, который вроде бы и является настоящим, наоборот, все чувства какие-то плоские и словно бы искусственные...

  Метрах в ста, из-за угла кирпичного здания вылетели первые Косяки. Трое. Самые шустрые и голодные. За ними серыми тенями неслись Уроды. Авангард прибыл. Сейчас подтянется основное войско.

  Мы быстро пересекли двор и вышли на Триумфальную.

  Широкая улица. Аляповатые пятиэтажные дома сталинской постройки с треугольными фронтонами, красиво обрамлёнными окнами и рустом по углам стоят на приличном расстоянии от проезжей части, разделённой надвое добротной разделительной полосой, покрытой пожухлой травой и сухим кустарником. Неподвижно стоящих машин неожиданно много. Застыли прямо на дороге, будто ехали куда-то плотным потоком, а потом резко встали в обоих направлениях, лишившись водителей и пассажиров. Легковушки, маршрутки, автобусы, даже Камаз с миксером вместо кузова возвышается над покатыми пыльными крышами автомобилей недалеко от нас. Миксер медленно и бесшумно крутится...

  Входы в метро расположены метрах в двухстах на четырёх сторонах т-образного перекрёстка с улицей Старо-вокзальной. Четыре полукруглых трубы, ныряющих под землю, выполненные из легких металлических конструкций и поликарбоната с большой красной буквой "М" наверху.

  Над ближней к нам замер в воздухе, почти касаясь нависающих карнизов зданий, огромный кусок морской гальки, бросая размытую тень на трёх своих пилотов, стоящих прямо около спуска под землю, словно три кривоватых, облетевших, неподвижных карагача.

  Наконец-то мы смогли увидеть их воочию. Не размытыми образами за спиной, как на Сталелитейщике, не ощущением взгляда из-за небес, а вот так, лицом к лицу. Расстояние для нашего нынешнего зрения было не помехой, я смотрел на них, словно стоял в двух шагах. Высокие. Раза в два с половиной выше меня, худые и сутулые. Кожа – темно-серая, похожая на губку, пористая и мягкая на вид. Длинные худые ноги с узловатыми коленными суставами заканчиваются большими ступнями с вполне человеческой пяткой и подъемом, но вместо пяти пальцев – два массивных отростка, похожие на коровьи копыта, только вытянутые. Тонкие голени и бёдра, между которыми нету ничего, похожего на половые органы. Как у игрушечного друга Барби – Кена, просто голый, гладкий лобок. Выше – кубики пресса на плоском животе, достаточно развитые грудные мышцы и плечи – широкие с раздутыми дельтами и трапециями, а руки, как и ноги, худые и длинные, до колен. Артритные локтевые суставы, огромные кисти рук с шестью когтистыми пальцами каждая. Но самое отвратительное – это голова и горб за спиной. Горб выпирает над верхней частью торса острыми позвонками, изгибая шею под немыслимым углом и выдергивая вперёд острый кадык, как у птицы гриф. Голова, надетая на эту шею, непропорционально большая и вытянутая к затылку, с глубоко запавшими глазницами, из глубины которых сверкают жёлтые глаза. Острые скулы, вздернутый к верху хрящ вместо носа и выдающиеся далеко вперёд челюсти. Ушей нет, вместо них – неровные отверстия, затянутые тонкой прозрачной пленкой. Короче, высокая и корявая смесь человека и Урода. Явно гуманоид, но очень-очень противный.

  Меня пронзило насквозь три жутких взгляда миндалевидных глаз без зрачков. По позвоночнику снизу-вверх прошлась ледяная игла, вонзившись куда-то в основание черепа. И словно чья-то здоровенная холодная рука опустилась на затылок и легко потащила упирающееся тело вперёд.

  – А ну, на хер! – пробормотал я и все-той же воображаемой волосатой ручищей с вытатуированным на ней якорем ударил по холодным конечностям. Они удивленно и даже несколько испуганно отдернулись, давящий взгляд ослаб, затылок вроде освободился. Настя тоже чем-то им ответила, так как я уловил мощный всплеск ее ментальной энергии рядом с собой. В голове почему-то по кругу начала крутиться произнесённая мною фраза. А ну на хер. Анунахер. Анунахи... Что-то было в этом словосочетании, связанное с Хозяевами. Что-то из области памяти, запертой ими же на замок, все-таки просочилось, найдя маленькую щель, или просто выскочило из-за случайного совпадения. Никакой практической пользы это не давало, но я сделал для себя на будущее заметку. Пусть будут отныне Анунахерами, никакие они нам не Хозяева!

  Громкий, нарастающий шум сзади. Из дворов выкатывалось стадо наших преследователей. Твари разбегались по всей ширине улицы и останавливались, смотря не на нас, а на своих создателей. Штук триста, если не больше. Уроды, Косяки, Волосатые, баскетболисты эти непонятные и еще много каких-то новых, ранее мною невиданных, но от этого не менее омерзительных. Заняли позиции, замерли. Получился идеальный полукруг из облезлых горбатых спин, оскаленных зубов и яростно горящих глаз, отрезавший нам с Настей путь назад. Бандерлоги, блин... За тупыми мутантами передвигались мутанты умные. Высокие Уроды в камуфляже со снайперскими винтовками рассредоточились за рядами облезлых черепов и тоже застыли истуканами. Шах и мат.

  И тут Анунахеры, видимо не ожидавшие от нас такого сопротивления, начали действовать уже по-настоящему. Перед одним из них, стоящим справа, в воздухе, примерно на уровне его живота, вращался округлый предмет. Полупрозрачный, словно наполненный слизью, тут же вызвавший у меня ассоциации с Дятлом. Шестипалые руки легли на него сверху, и зеленоватая поверхность пошла волнами и неярко запульсировала.

  Мое подсознание ощутило нити энергии, вырвавшиеся из этого предмета и потянувшиеся ко мне. Они начали опутывать мои ноги неосязаемой, но плотной паутиной. Я снова размахнулся рукой с якорем и со всей силы ударил по ним, представив, как огромная волосатая ладонь обрубает длинные натянутые веревки. Верёвки не оборвались, моя виртуальная рука с треском сломалась пополам, а невиртуальная голова взорвалась огненной болью, во рту появился солоноватый привкус крови. Вот так. Шутки кончились, Господа.

  Пока я приходил в себя, мои ноги неожиданно заявили о своём суверенитете и выходе из состава организма, бодро зашагав вперёд. Рядом испуганно ойкнула Настя. Ее тоже потащило ко входу в метро. Это было очень странное ощущение. Я совершенно не чувствовал тела ниже пояса, теперь этой частью меня управляло странное устройство или пульт, над которым склонился Анунахер. Мы шагали и шагали, уверенно и размашисто. Я снова попытался рубануть по невидимым нитям – ничего не вышло, только ещё один ядерный взрыв внутри черепа. Настя тоже боролась изо-всех сил, я слышал, как она стонет от боли и напряжения, но и у неё не получалось ровным счетом ничего. Тогда я начал собирать вокруг себя силу, наполнявшую пространство, из которой я совсем недавно сооружал щиты, защищаясь от пуль Уродов. Только-только почувствовал наполнившую меня мощь, собрался ударить, как стоящий в центре Анунахер резко положил руку на зеленоватое устройство, и сила внутри меня исчезла. Меня просто взяли и отключили. Ну ещё бы! Они тут всем заправляют, и радиация местная – их творение. Разве позволят они, чтобы их собственной дубиной долбанули? Переоценил я свои новые паранормальные возможности, переоценил... Точнее, правильнее будет сказать, недооценил силу длинных тварей, которые играючи отбили все мои атаки.

  До входа оставалось каких-то пятьдесят метров, а мы ничего не могли поделать. Нас тащили, как коров на убой, равнодушно и неумолимо. С последней отчаянной надеждой я вскинул автомат и начал стрелять. По высоким фигурам, по непонятному куску слизи перед ними, по их транспорту, закрывшему своей тушей все небо. Оглушительный треск очередей, брызги гильз и ничего... Пространство в метре от целей расцветало серией вспышек, в свечении которых исчезали мои пули. Все до одной. Я успел подумать, что это нечто вроде невидимого защитного поля, когда мерзкие нити обволокли мои руки с автоматом и, опустив их вниз, крепко прижали к животу. Все. Теперь мне подчинялась только голова, которой я мог вертеть и материться сколько угодно, но ничего полезного сделать был не в состоянии. Разве что – бодаться...