Текст книги "Разрушитель Небес и Миров 2. Легион (СИ)"

Автор книги: Олег Бард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10. Поединок

Что бы там ни было, своего я добился, с Кетом покончено. Его расплющило о камни, и теперь он неподвижно лежит под стеной пещеры.

Отмахнувшись от сыплющихся сообщений системы, поворачиваюсь к Ганку. Непонятно, впечатлен тот или нет, один его глаз прячется под свисающей на пол-лица черной челкой, второй чуть горит алым.

– Так что ты там говорил насчет своей мамочки? – небрежно уточняю я. Имеет смысл потянуть время, чтобы восстановить энергию хотя бы немного.

Ганк поднимает руку, приказывая Нептуну пока не атаковать, и отвечает:

– Все-таки хочется знать, а, Никки? Так послушай мою историю. Когда мне было пять лет, мать отвела меня на вокзал, поставила у фонаря и попросила подождать, пока она вернется. И я ждал. День, два, месяц. На морозе, под дождем. Спал в мусорном баке, питался объедками, потому что мама не может не прийти, это ведь – мама! Просто что-то случилось: ее сбила машина, и она в больнице, напали грабители. Но она обязательно выздоровеет и вернется.

Он делает паузу и начинает очень медленно, мелко семеня ногами, приближаться ко мне. Нептун тоже движется в мою сторону вдоль стены, а я стою на месте, жду их. Просчитываю варианты. Готовлюсь.

– В приюте мне сказали, что ее убили, но я не верил и все равно ходил на вокзал, как долбанный Хатико! А потом я увидел ее живую и здоровую, с двумя дочерями и мужем. – Ганк скалится, и его приоткрывшийся рот напоминает вход в красный ад. – Вот что такое предательство, мой мягкотелый дружок. Тогда я втерся в доверие, подружился с сестрой, которая заняла мое место… и пристрелил их всех. Потому что они этого заслужили. Когда я целился в нее, она меня даже не узнала, пришлось напоминать. И ты, сука, тоже заслужил! – повышает голос Ганк. – Потому что ты – склизкое чмо. У тебя нет стержня, характера, только сопли. Ты не достоин жизни, и матери своей не достоин. Она не бросила тебя! А ты… Слабак! Мне нравится мир, частью которого скоро стану. Нравится Легион и его сила. Я тоже сильный, я достоин жизни, ты – ссыкло и сдохнешь! Неп – разберись с ним!

Нептун бросается ко мне, подняв руки. Только теперь понимаю, почему они кажутся такими крупными – его пальцы заросли хитином, а мизинцы и безымянные срослись вместе, и еще по внутренней стороне пальцев тянутся зазубренные кромки. Настоящие клешни! Это какая-то болезнь, проклятие мага или ведьмы, а может – игровая особенность?

Я не зря тянул время, мои силы восстанавливались, и теперь, повинуясь моей неслышной команде, из-за шкур в сторону Нептуна бросается пятнистая гиена.

Он сосредоточен на мне и не замечает ее. Мысленно, на последней секунде режима охоты, даю гиене такой пинок, что она с хриплым воем взвивается в воздух, ее челюсти смыкаются на шее «призрака». Он вопит, находясь уже совсем близко ко мне, едва не падает, вонзает руку-клешню в брюхо гиене и как клинком пробивает его. Отшвыривает зверя от себя, тот визжит, катится по камням, затихает.

Пятнистая гиена нанесла прогрессирующий урон Нептуну: 34%.

Текущее состояние здоровья Нептуна: 64%.

Отшвыривая ее, Нептун полностью раскрывается, и я, мгновенно отказавшись от Хитрого крюка, которым хотел воспользоваться против него раньше, трижды бью Нептуна ребрами ладоней: по локтю поднятой руки, по раненой шее сбоку, и затем спереди, в кадык.

В описании Режима боя для капрала система сообщала о «нанесение простейших бесконтактных ударов с помощью энергии Ядра» – и это именно они. Каждый раз через кисть прокатывается короткая золотая вспышка, с последним ударом Нептун валится на пол. Своими огромным руками он хватается за шею, пытается отползти.

Ты нанес прогрессирующий урон Нептуну: 76%.

Текущее состояние здоровья Нептуна: 23%.

Хочу добить его… и не нахожу в себе для этого достаточной злости. Хотя я в ярости – но она направлена на того, кто находится передо мной, а не того, кто ползает под моими ногами.

Кет у стены лежит неподвижно, система показывает жалкие 7% жизни, оставшиеся в его теле. Нептун медленно отползает к выходу. Ганк уже не приближается ко мне, стоит на месте. Он пытается казаться спокойным, но вижу, что на этот раз он впечатлен. Не знаю, напуган ли, но напрягся – точно.

– Неп, ползи отсюда, – брезгливо, с презрением говорит он.

Пусть ползет, сейчас не это главное – мой заклятый враг стоит передо мной, вот что важно.

Пытаюсь активизировать имплант-печати, и наконец они мне подчиняются.

В наборе семь печатей. Никаких дополнительных знаний от меня не требуется: после активации они сами перемещаются из своего пристанища внутри Ядра на мое тело, выплеснув энергию, которая обволакивает его и затвердевает, как будто становится материальной. Четыре парные печати образуют силовые щитки на коленях и локтях, пятая превращается в невидимый шлем, шестая и седьмая закрывают спину и грудь. На человеческом силуэте в интерфейсе в соответствующих местах возникают горящие пятна.

– А ты у нас хорошо развился за эти дни? – говорит Ганк насмешливо и встряхивает рукой с палкой, которую держит за середину, как копье.

Вижу фантастическую картину. От круглого артефакта на его лбу стекают красные потоки, забираются под челку, высвечивают глаз алым огнем, проходят дальше, по шее, под воротник.

А потом происходит самое невероятное: красная энергия, струящаяся внутри тела, под кожей Ганка, перетекает по запястью правой руки, которой он встряхнул – в палку. Та вспыхивает и разрастается в короткое копье с горящим наконечником, оружие будто отлито из сияющего алого неона.

– Ах, Ники, – произносит Ганк, снова шагая ко мне. – Ты у нас многоборец, ладно. А мне мой артефакт дал другой скилл: я нынче энергетический оружейник. Ну что, теперь, когда нам никто не мешает, возьмемся за дело всерьез?

Он тычет в мою сторону копьем. Оно короткое, а между нами метров пять, и непонятно, чего он хочет добиться. Я бросаюсь навстречу, готовясь провести Сокрушение тьмы, чтобы попытаться сделать тоже, что с Кетом и Нептуном – срубить Ганка одной короткой яростной атакой.

Копье в его руке удлиняется, будто выстреливает мне навстречу лазерным лучом, и алый наконечник бьет меня в голову.

На миг все вокруг делается кроваво-красным.

Ты получил 3,5% деформации.

В ушах грохочет, шлем силового доспеха защищает череп, но на силуэте в интерфейсе вижу, как соответствующее пятно покрывается сеткой трещин.

Внимание! Один элемент силового доспеха выведен из строя! Защитные функции доспеха снижены на 20%!

Накоплено 2 единица деформы.

Отскакиваю, мотая головой. Копье в руке Ганка снова короткое. Нет, оно не стреляет лазером или какими-то лучами, оно само может удлиняться за счет его силы. Шлем спас меня, но если даже один элемент сломан, защита всего доспеха падает, об этом предупреждал покойный Джо.

Не дав мне толком опомниться, Ганк прыгает ко мне. Моя левая рука ныряет к поясу и снова поднимается, сжимая арт маршал, но активировать его я не успеваю. Ганк бьет копьем сбоку, как дубинкой. Я прикрываюсь рукой, в которой сжат арт, и красный стержень энергии, внутри которого спрятан материальный сердечник обычной палки, бьет меня по локтю.

В этот раз доспех отражает атаку гораздо легче, потому что это не тычок наконечником, а всего лишь боковой удар. И все же Ганк попадает мне по суставу, руку прошивает зудящая молния боли, она на миг немеет. Артефакт вылетает из моих пальцев, катится к стене.

Ты получил 1% деформации.

Накоплено 10 единица деформы.

То есть полтора процента деформации равны одной единице деформы? Подсчеты проносятся в голове за один миг – ровно столько мне нужно, чтобы ударить Ганка кулаком в лицо, выплеснув успевшую накопиться деформу.

Ее мало, и бурое облачко, окутавшее кулак в момент удара, совсем разряженное, но на Ганка тычок производит сильное воздействие. Покрывающая тело алая сеть на мгновение затемняется, а сам он отшатывается и едва не падает. Лихорадочно машет копьем, чтобы не подпускать меня, отбегает еще дальше и рычит:

– Что это было, Ники?! Какой-то грязный приемчик!

– Не грязнее, чем твоя подлая натура, малыш Эстебан.

– Откуда ты знаешь мое… Ах да, копы сказали и на суде услышал?

Больше он не пытается ткнуть меня копьем издалека – экономит силы, ведь на такую дистанционную атаку наверняка нужна прорва энергии. Припоминаю, что в миг удара его телесная сеть потускнела и разгорелась вновь лишь спустя несколько секунд. То есть он беспрерывно подпитывает оружие собственной силой, а если атакует издали, то тратит ее очень много. Могу я воспользоваться этим?

Прежде, чем успеваю обдумать мысль, Ганк встряхивает рукой, и оружие вновь преображается. Окутавшись стекшим по запястью сиянием, оно становится дубинкой с набалдашником, утыканным горящими шипами, будто острыми алым углями. Сжав дубинку двумя руками, Ганк взмахивает ею параллельно полу, и по ходу движения оружие удлиняется. Я падаю, качусь, разросшаяся дубинка бьет в стену, высекая из нее осколки камней и яркие искры, а я, вскочив и оказавшись прямо перед врагом, перехватываю его запястье с оружием.

Это он протупил. Нельзя было подпускать меня так близко.

Дубинка вновь укорачивается. Ганк свободной рукой пытается ухватить меня за горло, но я, отклонившись назад, резко подаюсь к нему и врезаю лбом прямо в обруч с артом-печатью. Печать впивается в его кожу, полыхая алым, он кричит от боли. Меня тоже обжигает, но я не выпускаю запястье с дубинкой, и при этом моя левая рука опущена вниз.

Я по-особому поворачиваю ее тем движением, которое намертво отпечаталось в сознании с прошлого раза, когда впервые использовал Паучью плеть во время спарринга с Даной.

Соскользнувшая с кисти жила энергии обвивает ступни Ганка, и я, сцепив зубы, очень резко и сильно дергаюсь назад, рву руку, сгибая ее в локте. Я как ковбой, который с помощью лассо подсекает ноги быка.

Ганк вскрикивает, моя петля жжет его ноги, от них идет дым. Кажется, золотая энергия не сочетается с алой, преображенную «лифтом», и которой теперь наполнено его тело.

Удар лбом качает его назад, а подсечка плетью дергает ноги вперед, и он падает на спину, громко стукнувшись затылком о камни. Сучит ногами, пытаясь высвободиться, дубинка вылетает из руки, откатывается, на ходу угасая, вновь становится обычной палкой.

– Отпусти, мразь!!! – ревет он.

Ну уж нет! Вцепившись правой рукой в запястье левой, от которой к ступням Ганка тянется туго натянутая дымящаяся золотая жила, я волочу своего врага к выходу из пещеры. Пусть все «призраки», кто остался в лагере, увидят, что их командир повержен – это нужно мне, чтобы быстро взять власть в когорте. Ганк орет от ненависти и боли, извивается, пытается встать, но не может. Я протаскиваю его мимо неподвижного тела Кета, головой распахиваю занавес из шкур, вываливаюсь наружу и прямо перед собой вижу…

Глаза.

Нет, сначала я все-таки вижу девушку, подошедшую ко входу снаружи. Невыразительная блондинка с большим горбатым носом и слипшимися в сосульки волосами, одетая во что-то мешковатое. Но именно ее глаза сразу приковывают меня к себе.

Марика, 17 лет, сержант «Ночные призраки», маг-психоскульптор.

Эти бесцветные глаза кажутся мертвыми и холодными, они как два заточенных скальпеля вонзается в мой мозг.

Глава 11. Карлик

Первой приходит даже не мысль – ощущение, что я живой. Прежде, чем открыть глаза, прокручиваю последние события. Долли. Ганк. Бой с ним.

Звенит железо.

Ночь. Холодно, я дрожу. Заставляю свое непослушное тело сесть. И снова лязг железа, что-то меня не пускает. Картинка плывет, ничего не разглядеть.

Доносится душераздирающий женский крик, бормотание, снова крик. Вики? Хелен? Они в плену?! Вскакиваю, но падаю – меня что-то хватает за горло. Ощупываю холодный металл ошейника. Значит, все-таки в плену. Но мои руки свободны, шевелю ногами – и ноги тоже, я посажен на цепь, как собака.

Лежу, уткнувшись лицом в землю, прямо перед глазами вроде что-то различаю, но когда перевожу взгляд дальше – опять мутное пятно с размытыми силуэтами. Как будто я близорук.

– Очухался! – доносится из размытой мути, и медленно выплывает силуэт, огромный, как гора.

Это Нептун. Нейросеть пытается выдать системку, кто это, но серые буквы дрожат и гаснут, утопают в мути, которая окружает меня.

Получаю носком ботинка в живот, меня отбрасывает. Больно, хотя ощущения притуплены, будто нервные окончания выжжены.

– Это тебе за Кета!

– Прекратить! – доносится властный голос Ганка, полный ядовитого злорадства. – Не прибей его там. Слышь, Неп?

Здоровяк отходит от меня с недовольным сопением.

Ганк садится на корточки, из мути выплывает его лицо с проступающими венами, которые будто тускло горят красным светом. Даже с этим ослабшим донельзя зрением вижу, в какого чудика он превратился. Прямо монстр из ужастика.

– Привет, дружище Никки. Ну, как тебе в новом теле?

Молчу, стараюсь сохранить невозмутимость.

– Молчишь? Уродец и раньше был не особо разговорчив, – он щелкает пальцами перед моим-чужим лицом. – Эй, ты что, вместе с телом потерял мозги?

Спасибо, Ганк, за подсказку! Я – дурачок, пусть будет так. Это выгодная тактика.

Привстаю и, брякнувшись на задницу, высовываю язык. Начинаю чесаться.

Наивысшая награда – разочарованное лицо моего злейшего врага. В темно-серой мути шевелится силуэт-скала Нептуна.

– А че это он?

Шумно вздохнув, Ганк садится на корточки и вперивает в меня взгляд:

– Да, блин, похоже, сдурел. Уродец был дураком, и он теперь дурак. Или прикидывается.

Для пущей убедительности я гугукаю, как младенец, и пытаюсь цапнуть Ганка за нос, за что получаю удар в лицо.

– Жаль, – Ганк выпрямляется, плюет на землю и уходит. Силуэт человека-скалы уплывает в муть за ним, они исчезают из вида.

Сработало, я их обманул. Пусть думают, что Ник в теле карлика стал дебилом. Сейчас главное – узнать, что с моим телом. Но как, когда я на цепи и не вижу дальше, чем на пару метров? Может, найдя тело, я как-то смогу с ним воссоединиться?

Поднимаюсь на колени, с трудом встаю, делаю несколько шагов – ноги еле слушаются, особенно правая. У меня более-менее работает только левая часть туловища, как у парализованного.

Теперь проверим, что с нейросетью карлика, и есть ли она вообще. Сосредоточиваюсь на Ядре, но мне удается разглядеть лишь что-то сморщенное, почти без проблесков света, похожее на гнилой огрызок. Нити Контура слева светло-коричневые, слабо мерцающие, справа – серые, омертвелые.

Рассветает. У карлика феноменальный слух, он, то есть я, слышит оттенки шелеста листьев, далекую песню ночной птицы, храп в одном из домов.

Я на цепи, мне необходимо освободиться, но ошейник не пускает, ощупываю его и нахожу отверстие замка. Если бы у меня была проволока или шпилька, я бы вспомнил навыки взломщика и попытался его открыть.

Тело – инструмент. Нужно настроить его. Еще раз сосредотачиваюсь, и в этот раз удается разглядеть Ядро с Контуром четче. Телесные линии повторяют согбенную фигуру карлика, а Ядро слабо тлеет, заключенное в бурую корку. С правой стороны нити почти отмерли.

Вспомнив, как очищался от деформы, я фокусируюсь на полумертвом Ядре, представляю, что оно только снаружи сморщенное, а внутри – что-то типа ядра планеты, которое может расплавить корку. Усилием воли заставляю его разогреваться изнутри. Между коричневых разломов слабо моргает огонь. Довольный результатом, направляю расплавленную магму по нитям Контура – слева они начинают светиться, а вот парализованная сторона не реагирует, в позвоночнике чуть ниже шеи и в пояснице будто стоят плотины. Отправляю энергию туда, стараюсь разрушить плотину, мне это удается, но вместо того, чтобы струиться по нитям Контура, магма устремляется неконтролируемым потоком. Мир взрывается и гаснет.

* * *

В себя прихожу быстро – еще не рассвело. Правая нога и рука пекут огнем, но терплю.

Борясь с застарелым, давно захватившим это тело недугом, не сразу замечаю оживление в лагере. Едва могу различить какую-то суету вокруг, зато отчетливо слышу голоса.

Ганк:

– Я же ясно сказал: всем спать! Это не вашего ума дело… – и тут же его голос меняется, по заискивающим ноткам можно догадаться, что обращается он к значимой персоне. – Что тебя привело сюда? Ты говорил, что тогда была последняя наша встреча перед Восхождением.

Интересно, перед кем он так трепещет?

– Обстоятельства изменились, – говорит собеседник, голос его отдаляется, но в предрассветной тишине все равно слышен отчетливо.

Вспоминаю, что те же самые слова произнесла голограмма Зары: обстоятельства изменились. А незнакомый голос продолжает:

– Надеюсь, у тебя хватило ума не убивать пленника, как я тебе и говорил?

Вспоминаются двое, спасшие меня в каменоломнях и упоминавшие Рольфа, который нарушил какие-то правила, и картинка складывается. Вероятно, именно Рольф помог Ганку заполучить «лифт»…

– Как мы и рассчитывали, он сам пришел. Учитывая, чем укреплена моя когорта, шансов у него не было. Конечно же, я бил не в полную силу.

– С Культиватором он опасен.

– Мы приняли меры. Взгляни на его тело.

– Вижу… и что с ним?

– Всего лишь работа психоскульптора. Он теперь не опаснее младенца.

– Неплохое решение. Надо полагать, вы пытались перенести в это тело сознание кого-то из твоих людей?

– Пытались, – холодно отвечает Ганк.

– Попробую отгадать: сознание не прижилось, твой человек погиб. Я прав? Вижу, что прав. Культиватор не позволит вам этого сделать, он – часть носителя. Без помощи соответствующих специалистов высокого ранга у тебя не получится заполучить артефакт.

Доносится мычание, неразборчивое бормотание, причем звуки издают моим голосом! Шлепок удара – и мое тело смолкает. Шорох, возня, разочарованный вздох.

– Что? – в голосе Ганка недоумение борется со злостью.

– Это очень ценная вещь, – объясняет Рольф. – Настолько ценная, что ее создатели, кто бы они ни были, обезопасили владельца. Хозяин может завещать Культиватор, может подарить, но снять его насильно нельзя – запустится программа уничтожения, и он разрушится. Если носителя убить, будет тот же результат.

– Так на… так зачем он нам нужен? В смысле, тело моего врага.

– Есть кое-что, способное отделить Культиватор от носителя, но оно находится за завесой. Тебе придется отвести тело ближе к Спирали, там я тебе помогу.

– А если вынудить носителя…

– Я бы на твоем месте не рисковал. Если артефакт ощутит, что передача происходит не добровольно… Ты меня понял.

– Очень хорошо понял. Спасибо, Рольф.

– Поторопись, у тебя осталось несколько дней, а Остров полон неприятных неожиданностей. Ты слишком расслабился, окрыленный победой. Эта ошибка погубила многих.

Голос у Рольфа громкий, хорошо поставленный, властный. Наверное, таким голосом должны говорить сошедшие с небес боги.

Что-то едва слышно шипит – будто водой брызнули в костер – и воцаряется тишина, я слышу лишь сбивчивое дыхание раздраженного Ганка. Он подходит ко мне. Им все еще не надо знать, что я сохранил рассудок. Сажусь на корточки и начинаю жевать траву. Она горькая, жесткая.

– Мне очень бы хотелось, чтобы ты соображал, – говорит Ганк. – Чтоб понимал, когда чудо-браслет скоро станет моим. Два «лифта» и покровительство этого напыщенного козла поднимут меня на вершину Легиона!

Они уходят.

– У нас есть два часа на сон, – доносится издали голос Ганка. – Потом не получится спать, пойдем прямо к завесе.

Когда лагерь затихает, пытаюсь еще раз оторвать цепь от кола. Осматриваю шершавое дерево, щупаю скобы и вижу кусок проволоки, которая когда-то крепила к колу какую-то тряпку. Сердце срывается в галоп. Да! Не просто так еще в большом мире я прокачивал скилл взломщика! В идеале нужна отмычка, но и проволока сойдет.

Пока враги спят, освобожусь, найду свое тело и попытаюсь с ним воссоединиться.

Глава 12. Тело

Глава 12. Тело

Согнувшись, стараясь не привлекать внимания, ковыляю через спящий лагерь.

Как слабому почти слепому карлику удалось столько продержаться на Острове? Наверное, я чего-то не знаю. Есть ощущение, что с этим телом и с личностью, которая раньше жила в нем, связана какая-то загадка.

Доносится сопение, кто-то похрапывает. Я отгибаю полог одного из шатров.

В полумраке передо мной два креста из бревен, вбитых в землю так, что они напоминают буквы Х. На одном висит мое тело, привязанное за руки, ноги и пояс, на другом находится мускулистая худая девушка с выбритой левой половиной головы. Оба пленника без сознания.

Слава Легиону, или Острову, или чему там еще – это незнакомая девчонка, а не кто-то из наших, уже как-то легче!

На груде шкур, опершись спиной о дубовый стол, дрыхнет охранник.

Облизываю враз пересохшие губы, они непривычно морщинистые и слегка царапают язык. На цыпочках крадусь к своему плененному телу, касаюсь своей ноги и пытаюсь разжечь огонь в сморщенном Ядре карлика, напрягаюсь так, что начинает дрожать голова и в ушах гудит. Но как ни тужусь, ничего не получается.

Мое тело трясет головой и тихо мычит.

Девчонка, наверное, тоже лишена рассудка.

Тихо выползаю из шатра и ложусь прямо на землю. Перед глазами проносятся эпизоды поединка в пещере. Артефакт маршал! Вот, что решит проблему! Хотя бы на несколько минут. Я выронил его в пещере.

Осталось доползти туда. Вставай, каракатица!

Кое-как добредаю до пещеры, исследую каждый ее сантиметр, но нахожу лишь свой костяной нож. Цепляю его на шею, спрятав под рваный воротник. Увлеченный поисками, я не сразу замечаю, что в пещере есть кто-то еще.

– Что ты ищешь? – гулко звучит голос Ганка.

Медленно оборачиваюсь, перед тем вытащив из ножен клинок – пусть думает, что это и есть цель моих поисков.

– И как нам удалось освободиться? Так-так-так… А, вспомнил, ты ж у нас взломщик! Честно, я рад, что ты соображаешь, – Ганк хмыкает, я плохо вижу его, но ощущаю каждой клеткой тела.

Он осматривает ту часть пещеры, которую я не успел исследовать, я слежу за ним, ничем не в силах помешать. Поднимает нож, вертит в руках, кривится – для него это совсем хреновое оружие – отбрасывает, ищет дальше, но и ему не удается ничего найти. Значит, арт подобрали или Нептун, или Марика. Причем Ганк не в курсе, иначе уже сказал бы, чтоб поиздеваться.

– Осмотри его, – говорит Ганк подошедшей Марике. – Мне не нравится динамика.

Если бы я снимал фильм, и мне понадобилась бы актриса на роль злой ведьмы, позвал бы Марику. Носатая, почти безбровая, с жиденькими волосиками, невыразительная и злобная даже на вид. Она садится на корточки, приближает лицо к моему, у нее совершенно мертвые глаза, словно отлитые из металла. Такой же взгляд может быть у бензопилы или скальпеля. Вместо того чтобы трепыхаться от ужаса, мой разум замирает.

– Смотри мне в глаза, – ласково шепчет она голосом вивисектора, собирающегося резать котенка, ее голова по-птичьи склоняется к плечу, взгляд ввинчивается в меня, проникает в мозг. – Хорошо, – кивает ведьма, боковым зрением вижу иголки в ее руке, одну она вонзает в середину моего лба, три – вокруг первой.

Увидев то, что ее интересовало, она достает иголки, долго их рассматривает и направляется к выходу, где ее ждет Ганк, я его снова не вижу, но ощущаю его присутствие. А еще слышу то, что слышать не должен.

– Ты прав, Ганк, – шепчет Марика. – Удивительно, прогресс в теле есть. Но волноваться не о чем, он слишком крошечный, почти незаметный. Прикончить его?

– Не-ет, – тянет тот. – Пусть мучается.

– Когда снимаемся?

– Пленных вот-вот должны привести.  У «сверхлюдей» есть несколько умений, которых нам не хватает, перенесешь их в Нептуна и Рика и сразу же выдвигаемся к центру Острова.

Голоса прерываются. Талант Марики – воровать чужие умения. Та девчонка на кресте с наполовину обритой головой – донор. Когда вытащат из нее что хотят, беднягу прикончат.

А сейчас, как я понял, когорта «Ночные призраки» совершает набег на наших недавних врагов «сверхлюдей».

Ганк с Марикой уходят в обнимку.

* * *

Когда выползаю из пещеры, в лагере какое-то оживление, я ковыляю к колу с цепью. Услышав топот, оборачиваюсь и – не вижу, а чувствую, что сюда приближается толпа. Вскоре мимо проходит пара бойцов, ведущих старого знакомца… Бык! Ну и живуч он!

Сейчас Бык кажется огромным, как гора, даже Неп в сравнении с ним как-то мельчает. Руки у него скручены за спиной таким количеством веревок, что хватило бы на шестерых. Шея, куда я ударил деформой, покрылась ржавым налетом, как коркой.

Замыкает шествие еще пара бойцов. Как-то непривычно без системок, ощущение, что лишен чего-то важного – надо же, прошло меньше месяца, а я отвык быть простым человеком.

Ганк и Марика выходят из шатра навстречу процессии. Один из «призраков», высокий бритый наголо детина, говорит:

– Пирокинетик живым не сдался.

– Надо было парализовать его! – рычит Ганк, мгновенно озлобляясь, и его телесная сеть наливается красным, глаз пылает огнем. – Вырубить, приволочь сюда!

Игрок боязливо поводит плечами, он испуган гневом клан-лида.

– Не смогли, босс. Как набросился… Огнем своим долбанным начал кидаться… Пришлось валить на хрен.

– Дебилы! Неумехи!

Марика нежно берет его за руку, и Ганк слегла успокаивается, смотрит на Быка, а бритый игрок добавляет:

– Зато телекинетика, вот, привели.

Меня не замечают, не воспринимают как угрозу. Бык топчется на месте и сопит. Только сейчас вижу, что на его глазах грязная косынка. Рыжий веснушчатый конвойный хлопает его по спине:

– Моща, скажу я вам! Он вооотакой камень как поднял! Ну, силой своей… Кааак швырнет! Бычара! И я так смогу? Я ведь меньше.

– Сможешь, – отвечает Ганк и слегка подталкивает вперед Марику.

Она шагает к пленнику, становится на цыпочки, тянется к повязке на глазах, но Ганк окликает ее:

– Пока не нужно, только осмотри его. Он опасен, про Быка слава по всей Арене ходит.

Рыжий вьется вокруг них, как заискивающий щенок. Интересно, если освободить Быка, он сможет их всех разметать? Вряд ли, у Ганка отличные воины, усиленные крадеными способностями. Рыжий вскорости станет телекинетиком, причем он не предаст Ганка, потому что его таланты в руках Марики, а она, как я окончательно убедился, любит моего врага.

– Нет, я разберусь, – ведьма, отстранив Ганка, срывает повязку с глаз Быка, приподнимается на цыпочки, втыкает иголку в середину лба, и его толстые как у слона ноги-колонны вдруг подкашиваются.

Великан падает на колени. Глаза у него красные и мутные, такое впечатление, что он мало что понимает. Марика заглядывает ему в лицо, кивает конвойным, те подхватывают его под мышки, утаскивают из поля зрения. Для этого им приходится действовать вчетвером, иначе такую тушу с места не сдвинуть. Завтра Бык пополнит число безмозглых пленников, а рыжий боец сможет метать камни силой мысли.

Лагерь оживает: шорох, шелест, шепот со всех сторон, на меня не обращают внимания. Присаживаюсь, вытянув ноги, закрываю глаза. Кто бы что ни говорил, я буду пытаться пробудить Ядро карлика.

Огонь во мне отказывается разгораться, то вспыхивает, то гаснет, деградировавшая нейросеть выводит серые мгновенно исчезающие системки.

 «Призраки» сворачивают шатры, выкатывают телеги. Возле одной повозки топчется мое безмозглое тело, возле второй – превратившийся в огромную куклу Бык. Их будут использовать как тягловых животных

Девчонка все еще связана. Похоже, Марика с ней не закончила.

Я должен идти с ними, потому что если потеряю тело из виду, то уже не верну самого себя.

Продолжаю попытки раскачать Ядро, и вот она светится изнутри, нити Контура слева – тоже, хотя справа они по-прежнему мертвы.

Окрыленный, я не спешу, как в прошлый раз. Тщательно выделяю нить, ведущую к правой руке, по капле продавливаю энергию туда. Ощущаю тепло, потом – жжение. Смотрю на повисшую плетью руку, чувствую, как она оживает, пальцы покалывает, а потом вдруг рука превращается в звериную лапу. Да что же это?! Миг – и видение исчезает.

 «Призраки» отправляются в путь, оставляя шатры и множество других вещей, берут только самое необходимое.

Некоторое время мне удается ковылять за колонной, но силы быстро иссякают, я отстаю, и вот даже последних повозок не видно, только клубы пыли. Давай, корявый, шевелись! Ну же!

Сбоку за кустами появляется силуэт, я хватаюсь за костяной нож, подслеповато щурюсь.

Жду. Ощущаю чужой взгляд. Доносится шепот:

– Как он выжил? Он же еле ползет.

Этот голос… Рио?!

– Уооо! Уооо! – воплю я, бью себя кулаком в грудь.

– Идем, – произносит Виктория. – Не стоит тратить на него время.

Виктория… Вики! Ору что есть сил, потрясаю ножом, который они должны помнить, но получается только:

– Иыиы! Иы! Ооой!

Бегу за ними. Падаю, встаю, падаю. Обернитесь же! Это я! Я здесь!