Текст книги "Разрушитель Небес и Миров 2. Легион (СИ)"

Автор книги: Олег Бард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Глава 1. Темнота

Наша когорта медленно движется по каменному коридору, и Вики, бывший клан-лид, говорит:

– Три лидирующие когорты должны пропустить в центр Острова. А аутсайдеры… То есть аутсайдеры из простых… – Она смолкает, но ее молчание красноречивее слов.

– Ты врешь! – свирепеет Илай. – Они не посмели бы убить столько людей!

Хелен возражает:

– Сколько раз ты так думал? И всегда оказывался неправ. Для нашего мира нас уже нет в живых. Нас уже списали, вот и все. Да и какое это теперь имеет значение. Если Зара не ошиблась, надо идти к цели, у нас есть две недели.

Вики включает фонарик. Илай мотает головой, останавливается, сжимая виски руками:

– Не понимаю. Вот правда. На хрена было уговаривать нас? Заключать с нами контракт? Разве не проще просто вывезти нас сюда, выбросить, и – выживайте как знаете. А, Вики? Ты знаешь ответ, поделись, – он сплевывает ей под ноги, – с «простыми».

Сознание Илая отказывается принимать новую реальность, он изо всех сил хватается за старую. Вики ему подыгрывает:

– Если бы я знала, что будет так, ни за что не ввязалась бы в этот проект. Поначалу он был для меня… игрой, вот. До первой смерти… Бессмысленной и неоправданной смерти. Даже домашний скот не убивают просто так. Разве что… Лабораторных крыс. Мы для них – крысы, не более того. И неизвестно, кем будем для тех, к кому мы идем в центр Острова. Хочется верить, что братьями, но скорее всего – тоже расходным материалом.

– И ты? – с издевкой спрашивает Хелен. – Ты тоже подопытная крыса?

– И я. Только для Зары я – дочь, для остальных, как и вы, просто юнит на Арене.

– Ага, как же, «просто»! Ты юнит-маг, тебя еще когда ставили нейросеть, прокачали больше нашего, ну или как-то так ее поставили, что ты магом стала, а не простым бойцом! – обвиняет Илай.

Опять они начали собачиться. Вот же достали! Приходится снова менять тему:

– Интересно, что там, в центре Острова. Вики, как считаешь?

– Без понятия. Раньше думала, там нечто типа огромной бреши, откуда валят особо хреновые мобы… то есть монстры. А теперь Зара про этот Легион сказала. Я не понимаю, что это такое и что нас ждет.

– А ведь Зара всерьез уверена, что мир погибнет, но Легион нас спасет, – продолжает мысль Рио. – Что там за могущественные силы такие?

Делаю предположение:

– Мы трансформировались на пять-семь процентов, но даже это дает нам серьезные возможности. Ну, по сравнению с людьми без нейросети. Теперь представьте, что будет с нами, когда процент дойдет до двадцати… до пятидесяти… когда достигнет сотни? А если сотня – не предел?

Говорю это – а у самого мысли возвращаются к Ганку, моему главному врагу, который, как выяснилось, тоже на Острове.

– Фантастика, – шепчет Рио. – Уверен, военным и ученым тоже интересно, до каких пределов могут развиться люди. Мы точно не знаем, как долго работает проект, но что если ученые ни разу не видели игроков с предельными возможностями, потому что каждый раз те попадали в центр Острова, а там тех, кто не погиб, забирал Легион?

– Да куда, блин, забирал?! – бормочет Илай.

Рио поводит плечами, распрямляет ссутуленную спину и начинает по привычке активно жестикулировать:

– Центр Острова может быть путем на другую планету. А Легион – инопланетяне. Может, какая-то воинственная раса, которая так набирает новобранцев…

– Какой-то бред, – шепчет Хелен.

– Да, похоже на бред, – легко соглашается он и, повернувшись, обводит нас взглядом. – Но у кого-то есть предположение лучше? Кстати, вот мы куда-то идем – а куда? В темноте быстро собьемся и будем кружить по лабиринту. Предлагаю ставить метки на стенах. Вот такую стрелку, указывающую направление движения.

Он поднимает камень, на почерневшей от сырости стене царапает стрелку и добавляет:

– В прошлый раз мы очень быстро выбрались обратно к выходу. Кстати, Шаман точно свалил? Не наткнемся на него?

– Практически на сто процентов уверен, – обнадеживаю я. – Ему теперь вообще не до нас.

Вики светит перед собой – луч фонарика тонет в темноте коридора, упирается в стену, по сторонам видны два лаза. Беру ее за руку, пытаюсь осторожно забрать фонарик.

– Поведу я. Так будет правильнее. Думаю, ты понимаешь почему.

Она открывает рот, но передумывает возражать, разжимает пальцы. Если она ошибется, и мы станем блуждать в лабиринте, снова начнется ругань, а нам это нужно меньше всего.

Пройдя коридор, останавливаемся у перекрестка. Без раздумий поворачиваю налево. Короткий проход. Поворот направо. Налево. Налево. Направо. Системы в моих действиях нет, да она и не нужна, тут важна удача. Я иду уверенно, Рио ставит метки на стенах, мы в пути около получаса, и еще не встретили ни одной метки.

Похоже, мы удаляемся от выхода… и приближаемся к центру Арены? Тут прохладно, градусов пятнадцать, и влажно – начинаем зябнуть.

– Че-то муторно, – подает голос Илай, – неизвестно куда бредем.

– Хочешь вести? – свечу ему в лицо, он поднимает руку.

– Ты коп, что ли? Не свети!

– А ты давай поспокойней.

Хотя он прав, мы движемся неизвестно куда. Углубляемся в скалу, все больше запутываясь в лабиринте…

Очередной поворот. Свечу вперед, вижу что-то колышущееся, густое и отскакиваю, чуть ли не сбивая с ног идущую позади Вики. Она вскрикивает.

– Что там еще? – недовольно ворчит Илай.

Осторожно выглядываю из-за поворота, и виду широкий туннель, весь залепленный паутиной.

* * *

Та паутина, что поближе, очень густая и напоминает буроватую тяжелую простыню. За ней – более редкие воздушные переплетения, вот только нити толщиной с леску, наверное, человек может в такой запутаться, к тому же и они имеют необычный темный оттенок. Над паутиной в своде туннеля широкое отверстие, начало вертикального коридора.

Дальше за паутиной истекает багрянцем сломанный тотем. Нити тянутся из него. И они точно бурые, теперь окончательно понимаю это – будто материализовавшаяся деформа. Помня, чем все обернулось в прошлый раз, невольно начинаю пятиться. Костяной нож на шее мелко вибрирует, будто просится к тотему.

Это не может быть деформа, просто нити ею напитаны, и мне кажется, что они целиком из нее состоят. Но почему они так насыщены ею? Приглядываюсь к тотему – он как разверстая могила, даже не знаю, почему так кажется. Будто камень не просто расколот, а распорот, разрыхлен, и внутри него мягкая пористая гниль, откуда, как из чужого мертвого мира, выходят нити. Хочется зажмуриться, отмахнуться от этого бреда.

Ключ-нож на шее пульсирует и подергивается, словно конечность в предсмертной агонии. Вижу в нижней части сломанного тотема что-то необычное. Как будто там…

Не успеваю разглядеть толком – рядом Илай переступает с ноги на ногу, Рио подскакивает указывает вперед и начинает пятиться. Замечаю дальше, за тотемом, замотанное в кокон существо размером с крупную дворнягу.

– Фак! – бормочет Илай и добавляет дрожащим голосом: – Валим отсюда! Скорее!

Из шахты, уходящей далеко вверх, мне под ноги шлепается кусок гниющей плоти какого-то очень крупного насекомого, хитин разбивается, и содержимое с чваканьем разбрызгивается по полу, пыхнув зловоньем. Наверху скрипит, скрежещет…

– Арахнид, – сипло произносит Рио.

– Ой ё… согласен! – энергично киваю я. – Бежим!

В черноте шахты мне мерещится движение, словно из нее на толстой паутине спускается гигантский паук.

Бросает в жар, и я лечу не разбирая дороги, утешая себя тем, что пауки, плетущие паутину, не преследуют своих жертв. Где-то я про это слышал. Быстрее всех улепетывает Рио, может у него боязнь пауков. «Арахнофобия», – подсказывает память. Я и сам их не очень. Не то чтобы боюсь… Мелких – не боюсь, но шанс стать мотыльком, которому впрыснули желудочный сок, переваривающий его заживо, придает сил.

А ведь на самом деле движемся мы медленно – сил не хватает.

Позади что-то тяжело шлепается на камни, доносится цокот ножек. Он сливается в лязг, словно марширует целый паучий отряд.

– Они за нами гонятся! – вопит Хелен.

Пауки намного быстрее нас, тем более, из-за недоедания мы ослаблены и медленно бежим, рано или поздно они нас догонят, и придется принять бой. С каждой секундой тает надежда на то, что они отстанут.

Сворачиваем в узкий проход и оказываемся в очередном просторном коридоре.

– Валите, мы их задержим! – кричу, вкладывая в руку Вики фонарик, и спустя пару секунд, когда воцаряется мрак, понимаю, как ступил: подгоняемые страхом сокланы убежали с фонариком, и нам теперь точно конец.

Но тут снова загорается свет – возвращается Виктория, направляет луч на проход. Становимся вместе с Илаем по обе стороны от входа, он заносит тесак высоко над головой, напоминая свирепого варвара. Я поднимаю увесистый камень, уже подыскиваю следующий. Наше преимущество в том, что пауки тут пройдут только по одному. Не хочу доставать костяной нож – мне кажется, что он не нанесет вреда паукам, плетущим такую паутину. Да и, правду сказать, сам по себе он не особо серьезное оружие, прочный хитин не пробьет. Только деформа делает его мощным, но у меня сейчас нет энергии, чтобы напитать ею клинок.

В проход высовываются передние ноги, башка с множеством белесых глаз, тянет падалью. Вспыхивает красный текст:

Арахнид пещерный

Состояние: мертв.

Что?!

С боевым кличем Илай обрушивает тесак на зомбопаука, отрезает ноги, вторым ударом разрубает головогрудь. Передняя часть ползет на одной ноге, шевелит хелицерами, или как называются эти темные клешни на отростках вокруг паучьей пасти. Восемь глаз отражают свет, как фонарики. Илай крошит тулово, отсекает конечности. Истекая гнилью, оно продолжает двигаться, отрезанные ноги дергаются. Башка с единственной ногой умудряется приподняться и плюнуть ядом, я уворачиваюсь, оценивая дальность плевка, предупреждаю:

– Илай, осторожнее!

Появляется второй паук, Илай берется за него. Первый уже раскрошен тесаком чуть не в труху. На другом конце коридора визжит Хелен. Что за?.. Когда ее утаскивал вампир, она так не кричала, это скорее визг школьницы, увидевшей мышь.

– Хелен?! – орет Илай, ожидающий второго паука, вижу, что он готов сорваться с места, чтобы спасать ее.

На мгновение гаснет свет, спустя секунду луч снова светит в нашу сторону, и я бросаю камень в башку паука, которая на одной ноге чуть до меня не доползла.

И на такое способен сломанный тотем? Неужели подобное ждет меня, если переполнится хранилище деформы?!

– Летучие мыши, – доносится голос Виктория. – Так внезапно – напугали, блин! Они тут мечутся!

В помещение ломится второй паук, Илай крошит его, я забрасываю камнями останки. Интересно, если такой нас укусит, мы превратимся в зомби? Ну и вонючие! И здоровенные какие!

– Надо валить! – рычит Илай, отсекая ноги у очередной туши. – Их бить трудно, приходится на кусочки кромсать! А сбежишь – догонят! Что делать, а?!

И правда – что?

Над головой проносится черная летучая мышь. Не мышь даже, а скорее лисица, очень крупная.

– Они там кишат! – Хелен шагает из темноты к Вики. – Мамочки! Давайте уйдем, ай!

– Илай, ты тут без меня продержишься пару минут? Мне нужно кое-что посмотреть. Будь готов бежать по команде. Жди сигнал!

Бегу к Вики, забираю у нее фонарь. Свечу в следующий зал, где мечутся в панике тысячи черных крылатых тел. Их так много, что не видно ни стен, ни потолка. Несколько мышей кружат по освещенному коридору. Помню, однажды к нам тоже залетела мышь, и мать завизжала – у нее фобия на них. Да так тонко и громко, что беспорядочно носящаяся под потолком тварюка свалилась на пол, уселась там и сложила крылья, не способная летать.

– Девочки, вся надежда на вас, – говорю я. – План такой. Зовем Илая и бежим туда, – показываю на зал с летучими мышами. – Добегаем до середины, и вы начинаете орать. Вернее даже – визжать. По возможности тонко.

Виктория возмущена:

– Это зачем? Мы тебе какие-то дурные бабы, что ли?! Иди нафиг!

– Да не в том дело! Визжите очень-очень тонко, на грани ультразвука, так, как Хелен только что. Сможете? От этого зависит наша жизнь. Ну?!

Видно, что Хелен панически боится мышей, даже если они летучие. Она молча кивает.

– Но зачем? – повторяет Вики упрямо.

– Нет времени. Сами увидите, – отмахиваюсь я. – Илай! Сюда – со всех ног!

Он мчится к нам, ругаясь на весь коридор и лихорадочно вытирая лицо. Виктория светит ему под ноги, и видно, как в узкий проход, где застрял расчлененный паук, ломятся еще.

– Матерь божья! – шепчет она. – Ник, надеюсь, ты знаешь, что делаешь!

– Да. Орать начинаете по сигналу. Ходу!

Вслед за Хелен ныряю в пещеру, кишащую крылатыми тварями. Они носятся над головой, но умудряются в меня не врезаться, только один раз макушку задевает крыло. Хелен, похоже, соприкоснулась с мышью, потому что от ее визга чуть не лопаются барабанные перепонки.

Она бежит позади меня. Останавливается, закрывает рот, но я обнимаю ее за плечи и тащу дальше за собой.

– Ори еще громче и тоньше. Вики? Начали!

Девушки визжат так громко, что воздух дребезжит. Я накрываю Хелен голову, прижимаю ее лицо к плечу, чтобы она совсем уж не впала в панику, а сверху начинают сыпаться тела летучих мышей.

– Гениально! – орет Рио. – Уо-о-ои-и-ии!!!

Добегаем до выхода из зала, командую:

– Гаси фонарь!

Воцаряется мрак, мы орем на пять глоток до хрипоты. Летучие мыши, которые используют эхолокацию, чтоб ориентироваться в пространстве, ослеплены. Они бьются о своды пещеры, о стены, падают, трепещут крыльями на полу.

Мой план рассчитан на то, чтобы пауки набросились на мышей и стали их жрать, забыв о нас.

– Теперь валим! – командую я, Вики включает фонарь, и мы бежим наугад.

Позади цокот паучьих лапок сменяется чавканьем, хрустом и писком летучих мышей.

Система выводит текст:

Интеллект: +1,75%.

Несемся без оглядки, оскальзываясь на влажном полу. Вдруг бегущий позади меня Илай падает. Оборачиваюсь и замираю: он корчится на полу, поджимая ноги к животу, кашляет. Его лоб покрыт потом, глаза запали.

Не сговариваясь мы с Рио бросаемся к нему, помогаем встать.

– Что с тобой?

– Гребаный паук плюнул ядом мне в лицо! Гребаная система показывает двенадцать процентов прогрессирующей деформации!

Смотрю на замерших в нерешительности девушек:

– Вики, у нас же есть кристалл?

Она мотает головой:

– Нет.

Воцаряется гробовая тишина, лишь капли, срываясь со сталактитов, шлепают о камни. Пауки с мышами остались позади, их не слышно.

– Идем дальше, – командую я. – Держись, Илай, не сдавайся.

– Четырнадцать процентов, – бормочет он, его колени подгибаются, и он виснет на нас.

Глава 2. Полубоги

Глава 2. Полубоги

Некоторое время тащим Илая. Он изредка приходит в себя, неразборчиво бормочет, пытается помочь нам, но ноги его не слушаются. Будь мы обычными людьми, сломались бы минут через пять, уж больно Илай здоровый, однако мы стали сильнее. Система сыпала предупреждениями об истощении, но мы продержались точно дольше пятнадцати минут, по ощущениям, так целый час.

Первым спотыкается Рио, садится прямо на пол, привалившись спиной к стене.

– Извините, но я сейчас сдохну.

Я тоже становлюсь на колени, отползаю к сталактиту, раскрываю рот, ловя струйку воды. Хелен склоняется над телом Илая, который дышит сипло, сбивчиво, словно у него начинается агония. Она гладит его лицо, шепчет слова утешения, водит руками над головой, но ее сил хватает только на то, чтобы Илай открыл глаза.

Он обводит нас взглядом, полным ужаса:

– Тридцать два процента деформации.

Как я тебя понимаю, друг. У меня хоть была надежда на помощь, у тебя впереди – только смерть. Его взгляд останавливается на Хелен, он берет ее руки, сжимает:

– Хелен… Лена… Только ты меня тут держишь. Не отворачивайся от меня!

Хелен прикусывает губу, глаза ее блестят, она наклоняется над Илаем, целует его в щеку:

– Ты самый-самый лучший. Держись, родной! Я очень тебя… Ты мне очень нравишься.

Он улыбается, лицо светлеет – не понимает, что ее жест и слова – лишь желание облегчить страдания умирающего. Хелен продолжает:

– Борись, Илай, не сдавайся. Я тебе помогу.

Он качает головой, хрипит:

– Вряд ли… Но я теперь сдохну счастливым… Спасибо.

Косится на меня, на Хелен, и закрывает глаза. Стоящая в стороне Вики отворачивается. Мы переглядываемся, лицо у Виктории угрюмое, Рио часто моргает и трет лоб. Хелен тихо плачет. Губы Илая едва шевелятся, доносится почти неслышно:

– Сорок девять процентов.

– Это все, – всхлипывает Хелен. Крепко сжимает большие черные руки, прижимает их к своим губам. Дернувшись, Илай замирает и больше не шевелится.

Мне кажется, выход есть. По легким движениям зрачков под веками видно, что он еще не до конца попрощался с жизнью. Илай не должен вот так просто взять и умереть. А что, если…

Сажусь возле него с другой стороны от Хелен, и зову:

– Эй, бро! Посмотри на меня. Илай! Смотри на меня, сказал!

– Что ты… – начинает Хелен, но я жестом заставляю ее замолчать.

Его глаза раскрывается, пристально смотрю в них и вижу клубящуюся бурую муть деформы. Я умею с ней бороться, он – нет. Нужно забрать ее у него и сложить в свой резервуар. Чем это мне грозит? Смогу справиться с ней, как в прошлый раз? Должен.

Кладу руки на его лоб, смотрю в переносицу, расфокусировав взгляд… и вижу затемненное Ядро. Культиватор до боли сжимает запястье – пытается оградить меня от опасной задумки. Представляю между мной и Илаем полую трубку золотой энергии, один ее конец замыкаю на сундуке, второй направляю к чужому Ядру, и как только касаюсь его этим нематериальным щупом, бурая муть устремляется внутрь меня.

Я вздрагиваю, сглатываю, чувство такое, будто через трубку в меня вливают литр за литром горячую воду. Что-то ощутив, от нас отшатывается Хелен, тихо вскрикивает. Мое тело начинает содрогаться. Внутренний Контур сияет золотистым огнем, пульсирует Ядро. Как насос, они перекачиваю сквозь себя деформацию, перерабатывая ее в деформу, которая начинает наполнять сундук-хранилище.

Накоплено 17 единицы деформы…

Накоплено 24 единицы деформы…

Накоплено 31 единица деформы…

Поначалу не чувствую почти ничего. Илай закатывает глаза и цепенеет… наверное, так и должно быть?

– Что ты делаешь? – доносится встревоженный голос Вики, я поднимаю руку, веля ей замолчать, мне сейчас нельзя отвлекаться.

Накоплено 54 единицы деформы…

Накоплено 58 единицы деформы…

И вдруг что-то начинает идти не так: хранилище дрожит, я даже слышу потрескивание. Его раздувает изнутри, крышка содрогается. Не хватает емкости! Но осталось еще немного, Илай вот-вот будет очищен… Ну же, не подведи, сундучок!

Накоплено 87 единицы деформы…

Накоплено 92 единицы деформы…

И все же сундук меня подводит – с остатками деформации, хлещущими через канал из чужого Ядра, крышка распахивается под внутренним давлением, и деформа, словно бурая жирная грязь, вырывается наружу. Ее шевелящиеся, похожие на щупальца темные корни вылезают из сундука, струятся вниз по его стенкам, быстро расходятся вокруг, сплетаясь в частую сеть. Они душат, душат меня изнутри! Мое сознание лопается, как надувной шарик, и последнее, что я вижу, – чистое, светящееся золотом Ядро. Чужое Ядро.

* * *

Некоторое время лежу в бурой тьме. Это уже не сеть, а вязкая смола, затекающая в рот, нос, сковывающая движения. Я распластан под ней, как под опустившемся прессом, не способен ни шелохнуться, ни вздохнуть.

Получается открыть глаза, и вижу бледные лица сокланов.

Деформа – 101%.

Раскрываю рот, но вместо слов получается какой-то скрежет. Пытаюсь облизнуть пересохшие губы и вдруг понимаю, что у меня нет губ. Точнее, на их месте – шершавое, холодное… Чертово искаженное восприятие! Из глубины меня проступает какой-то монстр.

Хелен отшатывается. Глаза Вики широко распахиваются.

– Срань господня! – шепчет Илай.

Волна конвульсий прокатывается по телу, и я снова ощущаю себя человеком, пусть и переполненным разъедающей деформой. Вики выдыхает с облегчением. Рио поднимается надо мной и вопрошает хрипло:

– Что с тобой?

А действительно – что? Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что боли и каких-то особых неудобств, как в прошлый раз, нет. Зрение изменилось, я теперь вижу сокланов, но чуть подсвеченными багрянцем, как в инфракрасном свете. А что там внутри меня?

Внутри как будто бы шевелится, распластав темные щупальца, чудовище-осьминог. Что-то чуждое ждет своего часа. Вроде бы покойный Джо говорил, что деформация может как убить, так и превратить человека в чудовище – из меня должно вылупиться нечто жуткое?

В прошлый раз можно было двигаться между корнями деформы, но сейчас внутри себя я обездвижен, придавлен темнотой.

Возвращаюсь в сознание и говорю:

– Уходите, пока я не навредил вам.

– Нет, – отвечает Виктория. – Мы его не бросим, так ведь? – Она смотрит на остальных.

– Конечно, – кивает Хелен, присаживается на корточки, водит над моей головой руками, от них идет слабое тепло.

Закрываю глаза и шепчу:

– Нет, уходите прямо сейчас. Еще немного, и я не смогу его сдерживать.

– Борись, Ник! – голос у Хелен страдальческий. – Ты сможешь, точно сможешь…

Даже если не стану чудовищем, зачем им рисковать и терять драгоценное время с умирающим? Нужно помочь сокланам принять решение. Приподнимаюсь на локтях, клацнув зубами, издаю максимально устрашающий рык. То, что ждет своего часа, мгновенно пробуждается во мне, и рев получается такой, что сокланов от меня как ветром сдувает. Открываю глаза, облизываю зубы, которые кажутся заострившимся, хотя это полная ерунда, и вижу Илая, утаскивающего бьющуюся в истерике Хелен. Рио хватает под руку Вики и тоже пытается увести, она мотает головой, но идет.

Оглянувшись на меня, Рио бросает:

– Буду рисовать стрелки, чтобы ты смог нас найти. Если сохранишь рассудок. И… тело.

– Валите уже! – ору я, поднимаюсь и, придерживаясь за стену, ковыляю в противоположную сторону, в черноту.

Только бы они не пошли за мной.

Кажется, вижу детали окружающего в кромешном мраке. Поворот. Еще поворот. Культиватор обжигает запястье огнем, словно желает освободиться от зараженного тела. Я бреду, волоча ноги, нагнувшись вперед, руки висят плетьми – будто зомби. Да я и есть зомби, деформированная личность, исковерканная щупальцами бурой тьмы.

Натыкаюсь на стену, поворачиваю еще раз, звуки моги шагов меняются, эхо почти исчезает. Какой-то глухой, совсем заброшенный коридор-тупик. Кажется, здесь ни разу не ступала нога игрока. Сделав еще несколько шагов, опускаюсь на колени, затем мягко валюсь набок. Поворачиваюсь на спину, и это последнее, на что у меня хватает сил, потом просто лежу, пялясь во мрак над собой, а бурая тьма колышется вокруг меня темным мрачным океаном.

Слышу голоса. Говорят двое, мужчина и женщина, их язык мне незнаком, но благодаря нейросети я понимаю их. Странно осознавать это – мой мозг воспринимает смысл непонятных слов.

– Вот он, посмотри. Еще немного, и хаос изменит его.

Гармоничный, красивый женский голос. Негромко, но уверенно он звучит во тьме коридора, отдаваясь коротким эхом. Слышен шелест приближающихся шагов.

– Да, – отвечает хрипловатый баритон. – Хаос расходится быстрее, чем мы рассчитывали. Уничтожить его?

– Погоди. Не забывай, что он из странного мира. У людей Земли огромный потенциал, но почему-то они его не используют. Словно что-то мешает. Не удивлюсь, если он справится сам.

Приоткрываю глаза, вглядываюсь в тусклое свечение, наполняющее коридор.

– Где-то здесь неподалеку брешь, которую наш отряд сомкнул три сезона тому, – продолжает женщина. – Могла она снова раскрыться и впустить в подземелья порождения Хао?

– Нет, Анта, – возражает баритон. – Наши сторожевые артефакты ощутили бы новый ток хаоса под землей. Брешь не разомкнута.

Надо мной стоят двое. И эти двое – самые удивительные люди, которых я видел в своей жизни.

Анте может быть и пятнадцать, а может и двадцать пять, у нее очень гладкая кожа, но глаза не юной девушки. Взгляд гордый, волосы снежно-белые и прямые. Два локона спиралями свисают из-за ушей, подчеркивая красоту лица. На ней штаны из серебристой ткани заправлены в кожаные сапоги со стальными полосками. Поверх белой туники бронежилет с кучей карманов.

Мужчина выглядит гораздо старше и возвышается над девушкой на целую голову. У него седые вьющиеся волосы, нос с горбинкой, подбородок здоровенный, решительный, а глаза узкие и темные. Мышцы как у Тора, одет в кожаный шмот с блестящими металлическими вставками.

Девушка целит в меня из огнестрела неизвестной модели. Больше всего эта штука напоминает сигнальный пистолет, только ствол слишком длинный. К тому же на оружии узоры, по которым пробегают тусклые волны мерцания, а на месте мушки чуть светится ромбовидный драгоценный камень.

Седовласый мужик вынимает из ножен кривой тесак, шагает ко мне, но не торопится привести приговор в исполнение:

– Чую, не справится он… – Мужчина топчется на месте и, оглядевшись, продолжает: —Тут ведь недавно побывал другой местный.

– Знаю, Морф, – кивает Анта.

– Его наверняка нашел и взял под опеку Рольф, сделал своим фаворитом. Не удивлюсь, если теперь у него появится какой-нибудь «лифт». Пока что оповещения об этом не было, но Рольф мог ненадолго задержать его, чтобы сбить остальных с толку. И если фаворит Рольфа будет усилен «лифтом»…

– Ну что же, Рольф любит играть не по правилам. Но мы вряд ли сможем что-либо доказать. Да и смысл теперь, с учетом того, как все изменилось за эти дни?

Пытаюсь идентифицировать странных гостей с помощью нейросети, но она или не видит их, или не работает из-за переизбытка деформы в моем теле.

С полминуты они смотрят на меня. Анта говорит:

– Как думаешь, сколько ему до Восхождения?

– Этот малый не дотянет до третьей стадии, – отмахивается Морф и хлопает себя плоской частью клинка по бедру. – Погляди – хаос затопил его по самую макушку. Вот-вот сломает окончательно и перекроит в какого-нибудь клыкастого урода.

– В том-то и дело. Если хаос изменит его, сделает чудовищем, но не убьет… А затем он все же сумеет достичь Восхождения?

– Хочешь сказать, парень станет каким-нибудь ракшасом? Тем более стоит разрубить его на куски прямо сейчас, пока он еще человек.

Морф не спеша примеряется, как с одного удара отсечь мне голову. На тусклом лезвии тесака поблескивают разводы колдовского света.

Я встречаюсь взглядом с девушкой, и по холодному лицу пробегает тень удивления.

– Погоди, – она кладет руку на плечо беловолосого великана, и он опускает тесак. – Если Рольф нашел себе здесь фаворита, то почему бы и нам не помочь этому местному? Тем более, я впервые вижу такую волю к жизни. Он может быть полезен.

Седой недоволен и вроде собирается возразить, но ничего не говорит. Пристальнее вглядывается в меня. Тем временем беловолосая Анта из кармана на бронежилете достает поблескивающую золотом звездочку с горящим красным камнем в центре. Склоняется надо мной, кладет артефакт мне на лоб, и он начинает печь огнем.

– Слышишь меня? Конечно слышишь. Это даст тебе сил, чтобы излечиться… или умереть быстро. И учти, где-то здесь в пещерах могла оставаться застарелая брешь, вокруг которой бродят несколько порождений Хао. Берегись их.

Она разворачивается, забрав артефакт, и силуэт ее тает в темноте. Во лбу у меня нарастает жжение, там словно разгорается звезда. Морф тоже уходит, но вскоре возвращается. Слышу его голос:

– Жажда жизни? – Он склоняется, заглядывая мне в глаза. – Смотри не захлебнись ею, малый.

Седой воин колеблется, потом пожимает широкими плечами в выпуклых поблескивающих наплечниках.

– Ладно, раз она решила помочь тебе, а я поклялся служить ей, то оставлю кое-что. – Он вынимает из кожаного кармашка-слота на ремне что-то округлое. Легко, почти грациозно наклонившись в тяжелом доспехе, кладет на пол рядом, а затем уходит, бросая через плечо: – Если очухаешься, выпей – эта микстурка тебя спасет. Редкая штуковина, такую не купишь в обычных лавках. Стоит дорого, имей в виду, я отвалил за нее кучу монет. Как выпьешь, при твоем уровне энергии тебя разопрет от новой силы, смотри не лопни. И будь благодарен старому Морфу. Может, когда-нибудь еще поставишь мне стакан-другой в каком-нибудь кабаке…

Массивная фигура удаляется, голос все тише. Под конец я уже почти не слышу его. Сознание взрывается светом, который выжигает черную смолу, он пронизывает меня до костей, жжет даже внутри них. Выжить – значит оседлать огненного монстра, подчинить себе дикую энергию, эту звездную плазму, иначе она сожжет меня!

Свет напоминает сияние Ядра, но в сотни раз мощнее, и он рубиново-красный, как камень в центре артефакта, который Анта прижала к моему лбу. Воображаю себя внутри этой звезды, стараюсь, как раньше, выжечь деформацию, изгнать из себя, но по-прежнему не получается.

Тогда начинаю действовать иначе: вкачиваю звездную плазму в свое хранилище, пытаясь укрепить его – и сундук начинает расходиться вширь. Он трещит, скрипит под напором внутренней мощи. Крышка и стенки выгибаются наружу, раздуваются, он растет, растет… теперь это настоящий сундук великана! Щупальца деформы, ежась и дергаясь от яркого сияния плазмы, стремительно втягиваются внутрь, будто хранилище заглатывает, засасывает их в себя.

Внезапно металлические украшения на стенках и по углам сундука становятся золотыми, а сам он приобретает густо-вишневый, какой-то благородный оттенок и весь начинает светиться

Внимание, Ник! Твое Хранилище модифицировано!

Получено 137 единиц деформы.

Я снова открываю глаза. Глухой темный коридор в закоулках старых каменоломен. Тишина. Никого вокруг. Куда ушли эти двое? Они говорили, что у землян большой потенциал, но мы ничего не умеем по какой-то причине. Нужно будет разобраться.

Получено 154 единиц деформы.

Изменившееся хранилище продолжает перерабатывать деформацию, которая еще осталась во мне, высасывает ее из дальних уголков организма, как ненасытный рот, втягивает в себя. Меня трясет, я взмок от пота, башка кружится, в глазах двоится. Ко мне будто подключили капельницу, которая прочищает ткани от ядовитого токсина, это и прекрасно, и болезненно одновременно.

Кое-как поднимаюсь, чтобы осмотреться, и вижу закрытую пробкой синюю склянку на полу рядом.

Энергетический коктейль неизвестного состава «Амброзия Богов».

Изготовитель: Вианта, ведьма-спирит, лавка «Чудесные зелья Вианты», #^#3№3?&&7&7?

Амброзия богов? Охренеть название. Этой Вианте не чужда скромность. В любом случае, вот она – вполне материальная склянка, лежит на камнях. Значит, эти двое мне не померещились, хотя какое-то время и казалось иначе. Поднимаю подарок, верчу в руках, и только теперь понимаю, что Анта с Морфом пришли ко мне из незамеченного ранее узкого бокового коридора, вливающегося в тупик, где я нахожусь.

Получено 172 единиц деформы.

Склянка горячит ладонь, но жжение не болезненное, скорее приятное, оно идет волнами, и в такт им пульсирует Культиватор.