Текст книги "Подари мне ночь, подари мне день (СИ)"

Автор книги: Оксана Шамрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Я могу помочь, – вздрогнув от нового стона Тэйодреда, я даже не попыталась вырваться из рук Третьего Сенешаля. – У меня есть лекарства, они помогут снять хотя бы его боль, он проспит без мучений несколько часов.

– Задумала отравить моего брата? – в серо-зеленых глазах полыхнула такая ненависть, что я невольно сжалась. – Думаешь, я не прикончу тебя за это?

– Эйомер, кто эта девушка? – позвала обернувшаяся к нам Эйовин.

– Я могу выпить лекарство вместе с ним, – что ещё мне оставалось предложить, чтобы он мне поверил? – Если это яд, я умру первой.

– Хорошо, – после секундного раздумья кивнул он. – Где оно?

– В моей машине.

– Идём.

Он вёл меня по тёмным коридорам так быстро, что приходилось закусывать губу, чтобы не вскрикивать – тростник больно врезался в босые ноги, а когда мы оказались во дворе, то по камням идти стало ещё труднее, но я так торопилась добраться до аптечки, что уже почти не замечала этого. Когда мы подошли к автомобилю, стражи, охранявшие его, удивлённо воззрились на то, как я раскрыла дверцу, чтобы достать белую пластиковую коробочку. Помедлив секунду, я вытащила ключи из замка зажигания и заперла машину, но сделала это зря: на удивление сообразительный Сенешаль тут же их у меня отобрал. Захотелось обласкать его парой нелестных слов, но вместо этого я поспешила обратно во дворец: гораздо важнее сейчас было хоть немного унять страдания Тэйодреда, разборки можно затеять и потом.

Попросив Эйомера принести горячей воды и пояснив на его предложение заменить её вином, что лекарства со спиртным смешивать нельзя, я высыпала содержимое нескольких капсул в лежащую на столике у кровати ложку.

– Это обезболивающее со снотворным эффектом, на несколько часов оно уменьшит страдания вашего брата и даст ему отдохнуть.

Настороженно наблюдавшая за моими действиями Эйовин устало кивнула, а уже через минуту Эйомер вернулся с кубком тёплой воды. Растворив в ней лекарство, я залпом выпила половину и протянула ему оставшуюся смесь. Окинув меня подозрительным взглядом, он всё же влил жидкость в рот страдающего от жажды Тэйодреда.

Прислонившись к кроватному столбику я молча наблюдала за тем, как Эйовин закутывает в одеяло кузена, как тот всё ещё пытается отбиться от неё, но постепенно его движения становятся уже не такими резкими. Пустой желудок мучительно сжался, а глаза уже начинали слипаться, я понимала, что снотворное подействует на меня быстрее, чем на крупного, хоть и раненного мужчину.

– И всё-таки яд! – услышала я взбешённый голос Эйомера, оседая на холодный пол.

– Но ведь она сказала, что лекарство поможет Тэйодреду уснуть, – покачала головой роханская дева, её светлые волосы были последним, что удалось рассмотреть прежде, чем сознание поглотила темнота.

========== глава 3. Одна минута от мая до февраля ==========

Стеклянный сон рассыпался тысячами осколков. Чувствуя себя невесомым, бестелесным духом, я нехотя разомкнула веки, тут же встретившись с задумчивым взглядом сидящего на краю кровати светловолосого мужчины. Смущённо закутавшись в тёплое шерстяное одеяло, я вдруг поняла, что оно не моё, да и кровать, собственно, тоже. Воспоминания закружились в голове, как яркие бабочки: пошлые шутки Майка и его друзей, узкая частная дорога, над которой носятся сонмы ярких светлячков, потеря управлением автомобилем, толкинисты, которые внезапно оказались настоящими рохирримами, Эйомер и сгорающий в смертельной лихорадке Тэйодред.

– Как он? – неловко поёжившись под колким испытывающим взглядом Сенешаля, я попыталась сесть, но слабость была слишком сильной, пришлось опустить голову обратно на подушку. – Смог хоть немного поспать?

– Да, похоже, боль на время притупилась, час назад я дал ему ещё твоего снадобья, но кажется, на тебя саму оно влияет не очень хорошо.

Что ж, в наблюдательности ему не откажешь.

– Дозировка слишком большая, – наверное, этого объяснения должно быть достаточно, не хочется признаваться, что была настолько глупа, что выпила сильнодействующие таблетки на пустой желудок. Впрочем, глупа или нет, а по-другому доказать Эйомеру, что это не яд, всё равно было невозможно.

– Могла бы и сказать.

– А ты бы поверил?

– Нет.

Хмыкнув, я обвела взглядом комнату, в дневном свете она показалась вполне уютной: простая деревянная мебель, выбеленные стены, потрескивающий в камине огонь и широкое окно; непривычно, и тем не менее мне здесь нравилось.

– Обязательно было в окно вылезать? – проследив за моим взглядом, спросил Эйомер. Похоже, он решил сменить тему. Что ж, я совсем не против.

– Если в двери выйти нельзя, то приходится пользоваться тем, что есть, – от воспоминаний о том, как шла в темноте по узкому парапету, ёкнуло сердце, брат прав: сумасбродство у меня в крови.

– Подождать, пока я вернусь, было так трудно?

– Должна же я была сама осмотреться и понять, где оказалась.

– Вот об этом нам и нужно поговорить: кто ты и откуда вчера взялась на этой громыхающей штуковине?

Ну вот, от темы «что все мужики козлы» мы плавно переходим к теме «почему все бабы дуры». Что и как я должна объяснять Эйомеру, если сама ничего не понимаю, а его терпение имеет весьма ограниченный лимит? Опасливо взглянув в глаза рохиррима, я поняла, что не далека в своих опасениях от истины, похоже, он всё так же раздражён: строгий взгляд и сведённые брови говорили о том, что на объяснение у меня не более пары минут, и если я за это время не изреку ничего разумного, то вполне могу оказаться в той темнице, которой он мне уже грозил. Как я могу хоть что-то объяснить, если сама ничего не понимаю? На душе и так скверно: мама с папой, наверное, уже полицию на уши подняли и морг с больницами обзвонили, как в прошлом году, когда мы с Джессикой попали на побережье в шторм и вместо того, чтобы ехать домой, остались в отеле, а связи никакой не было. Да и вообще, оказаться в другой реальности, пусть даже и любимой, но всё равно всегда казавшейся лишь фантазией Толкина, далеко не так весело, как видится мечтающим об этом толкинистам. Как объяснить и доказать, что вовсе не являюсь прислужницей или шпионкой Сарумана и Тёмного Властелина, и откуда появилась среди ночи на фырчащей штуковине, какой в Средиземье никто ни разу в глаза не видел? Разве что танки, и то один Глорфиндель, и то не здесь. Золотоволосый военачальник Ривенделла, вот кто мне бы поверил, но уж точно не рохирримы.

– Я жду ответа, – напомнил Сенешаль, похоже, мои две минуты стремительно истекали.

– Если честно, я и сама не знаю, – решение говорить только правду показалось самым логичным, ведь если начну врать, то обязательно запутаюсь. – Я ехала домой, на дороге, которая ответвлялась от основной, летали такие яркие светлячки, что захотелось посмотреть на них поближе. Когда я свернула, то моя машина… не знаю что с ней произошло, но она словно ожила и помчала на такой скорости, что я не сумела затормозить и ужасно перепугалась, думала мне уже конец пришёл. А потом вдруг оказалась здесь. Клянусь, я не знаю, как это произошло. Трудно что-то объяснить, я сама ничего не понимаю.

– Светлячки, говоришь? – недоверчиво взглянув на меня, переспросил Эйомер. Похоже, он начал сомневаться в моих умственных способностях, и тема «все бабы дуры» всё ещё актуальна.

– Ну да, это такие насекомые, они в темноте светятся.

– Я знаю, кто такие светлячки, лучше скажи, где ты их в конце зимы увидела?

С трудом подавив желание спрятаться от него под одеяло с головой, я едва сумела сдержать глухой стон. Ну конечно, зима! Вот почему так холодно. Тэйодред умер в феврале, как же я об этом ещё ночью не подумала? Но тогда меня волновало только то, чем можно облегчить его страдания, о смерти и о том, что с ней связано, думать не хотелось совсем. Получается, моя Ауди не только между параллельными мирами переместилась, но ещё и из мая в февраль перепрыгнула? Вот чёрт, нужно срочно отправить жалобу в Германию в концерн производитель! В самом деле, я оказалась одета не по погоде и понятия не имею, что делать в сложившихся обстоятельствах! Вдруг аборигены меня четвертовать решат? Кто меня тогда спасать будет? Сам Август Хорьх из могилы поднимется? Вот как раз его здесь и не хватает. А что? После всего случившегося я бы уже ничему удивляться не стала, даже воскресшим покойникам. И буду даже благодарна им, если они будут столь любезны и сами объяснят Сенешалю, откуда я взялась возле его конюшен. Даже сама с интересом послушаю.

– Ну вот я и решила посмотреть, откуда они там, – захлопав ресницами, я попыталась изобразить детскую непосредственность. Похоже, получилось не очень убедительно.

– Послушай, мне сейчас не до шуток, поэтому прекрати нести чушь и говори уже правду!

Взгляд его внезапно стал таким злым, что у меня засосало под ложечкой. Ответив ему таким же полным враждебности взглядом, я всё-таки попыталась накрыться одеялом, но Эйомер резко рванул его на себя. Вскрикнув, я успела схватиться за конец одеяла и пихнуть его в плечо. В долю секунды между нами завязалась борьба за кусок шерстяной ткани, которая была оборвана резким девичьим окриком.

– Эйомер, прекрати вести себя, как вздорный мальчишка! Девушка говорит правду, это же очевидно!

Вздрогнув от неожиданности, прижав к груди отвоёванный край одеяла, я оглянулась на дверь. Там, опершись о косяк, стояла растрёпанная, бледная Эйовин. Похоже, она слышала весь наш разговор от начала до конца, а я погруженная в невесёлые мысли просто её не заметила.

– Доброе утро, – благодарно кивнув ей за неожиданную защиту, я перевела взгляд на полыхающего гневом Эймера и резко отпустила одеяло. – Да подавись ты им, жмот несчастный! Разве я сделала что-то плохое, чтобы ты так скверно ко мне относился?! Если я тебя раздражаю, то уеду прямо сейчас, и все вопросы отпадут сами собой!

Вскочив с кровати, я сорвала с себя его рубашку и, запустив её в сторону стула, бросилась к раскрытым дверям. От слабости закружилась голова, но злость придала силы: отстранившись от попытавшейся удержать Эйовин, я побежала к ведущей на второй этаж лестнице. Ступеням, казалось, не будет конца, как и очередному коридору, сил оставалось всё меньше, их едва хватило, чтобы, толкнув тёмную дубовую дверь, выскочить на широкую площадку, с которой во двор вели высокие мраморные ступени.

Сжавшись от холода, обхватывая руками плечи, я в отчаянии взглянула на удивлённо уставившихся на меня стражников, а потом вниз туда, где во дворе стояла моя Ауди. В этот раз её разглядывало гораздо больше любопытствующих. Не менее полутора десятка человек, среди которых были и воины, и, судя по простой одежде, конюхи, и даже несколько долговязых мальчишек. Двор был очень просторным, в нём умещались добротные хозяйственные постройки, длинные казармы, конюшни и загоны для лошадей, некоторых из которых уже вывели на выгул. Оторвав взгляд от статного черногривого жеребца, я перевела его на ограду из высокого частокола, которая ночью в темноте показалась каменной стеной: как, ради всего святого, я могла попасть сюда, ведь ворота закрыты и охраняются?

От ледяных мраморных плит босые ноги мгновенно окоченели. Только теперь вспомнив, что Эйомер отобрал у меня ключи от автомобиля, чувствуя себя совершенно беспомощной, я с абсолютной ясностью поняла, что мне некуда идти, не у кого попросить помощи, я чужая в этом мире, у меня ничего нет, даже сумочка с туфлями остались в комнате Сенешаля. Впрочем, кредитные карточки здесь всё равно не принимают, а на шпильках по местным разбитым, не знавшим асфальта дорогам далеко не уйдёшь. Страх и холод парализовали сознание, сомневаясь, что меня без каких-либо объяснений выпустят за ворота, я сделала шаг вперёд, но в эту минуту кто-то коснулся моего плеча. Испуганно обернувшись, я увидела Эйовин.

– Пойдём внутрь, – позвала она, протягивая мне шаль. – Там и поговорим.

– Но он считает мне врагом, шпионкой Сарумана, – едва слышно прошептала я, закутываясь в предложенную шаль и стараясь не расплакаться от отчаяния.

– Ты простудишься, – покачала головой рохирримка. – Хочешь чая с пирогом? На кухнях как раз приготовили завтрак.

– Пожалуй, – кивнув и стараясь не смотреть на перешептывающихся стражей, я направилась вслед за ней к дверям, которые внезапно распахнулись, выпуская на порог невысокого, темноволосого мужчину. Его мутно-зелёные глаза скользнули по нам ощупывающим взглядом, тонкие бескровные губы расплылись в неприятной улыбке.

– В Медусельд прибыла гостья? – запуская короткие пальцы в сальные волосы, растягивая слова, поинтересовался он.

– Это целительница, Грима, она лечит Тэйодреда, – удостоив его лишь короткого взгляда, ответствовала Эйовин и тут же подтолкнула меня к дверям. – Пойдём скорее, нужно проверить, как чувствует себя мой кузен.

– Разумеется, – подыгрывая ей, согласилась я и, уже прикрывая двери, услышала едкое замечание мужчины:

– Постарайтесь больше не выходить на улицу в ночной рубашке, дорогая, это дурной тон.

========== глава 4. Геройские подвиги бывают разные ==========

– Это – платье, честное слово, – попыталась я уверить Эйовин, присев на скамеечку у стола, на котором стояли лекарства и моя аптечка, и наблюдая, как она меняет компресс на лбу спящего Тэйодреда и поправляет его одеяло. – Не понимаю, почему он сказал, что я в ночной рубашке.

– Знаешь, может там, откуда ты прибыла, это и называют платьем, но у нас в подобном наряде разве что спать ложатся, – ответила рохирримка, обернувшись и окидывая меня изучающим взглядом. – У тебя нет другой одежды?

– Есть спортивный костюм в багажнике машины, но здесь его, наверное, за пижаму примут, к тому же Эйомер у меня ключи забрал, – вспомнив, что помимо костюма в спортивной сумке лежат ещё и кроссовки, я тут же оживилась. – А ты можешь взять у брата мои ключи?

– Пока он в таком дурном настроении об этом лучше даже не заговаривать, – покачала она головой, направляясь к дверям. – Побудь здесь, я найду, во что тебе переодеться.

Кивнув, я плотнее закуталась в шаль и посмотрела на Тэйодреда: он был почти спокоен, лишь иногда бледное лицо искажала судорожная болезненная гримаса. Это было невероятно страшно находиться в одной комнате с человеком, часы которого уже сочтены, знать, что с ним происходит, и быть не в силах ему помочь. Но что я могла сделать? Я не врач и не целительница, которой назвала меня Эйовин, чтобы отвязаться от Гримы, оказавшегося гораздо более мерзким, чем в фильме. Со своими всклокоченными грязными волосами и гнусным взглядом он напоминал, скорее, не змею, а гарпию. Мысли вертелись в голове, как стайка назойливых, жмущихся к огню мотыльков: от переживаний за брата и родителей, которые наверняка сходят с ума от беспокойства, ныло сердце, но при этом я ещё не могла не думать о том, в какой трудный, сложный момент оказалась в Рохане. Конунг, одурманенный чарами Сарумана и наушничеством Гнилоуста, творит невесть что в то время, как его племянники пытаются хоть как-то удержать хрупкий мир среди череды наставших Тёмных Дней, которые всё глубже затягивают Арду в хаос войн и разрушений. Нет ничего удивительного, что Эйомер принял меня за шпионку, я даже почти не злилась на него, только совсем немножко хотела огреть сковородкой. Очень тяжелой сковородкой. Впрочем, ну, а что бы я делала, если бы он даже не забрал у меня ключи от Ауди? Куда бы поехала? Разве хоть где-то в Средиземье меня ждут с распростертыми объятиями? Есть хорошая поговорка: «Где родился, там и сгодился», вот и мне нужно попытаться сгодиться там, куда меня занесла судьба. Конечно, никаких глупых мыслей о том, что я заброшена сюда с некой геройской всеспасающей миссией не было, но сейчас я могу помочь Эйовин, буду с ней рядом, ведь ясно же, как она одинока и нуждается в поддержке. Не такая уж она холодная и неприступная Ледяная Дева, просто вокруг одни мужики, ну когда и кто из них мог поддержать девушку? Они ведь всегда погружены в свой эгоизм и думают только о себе. Женщина с женщиной всегда поделится теплом, а мужчина способен только брать его. Я много раз слышала об этом от матери и её подруг, да и сама успела убедиться на собственном опыте. А потом, когда Тэйодреда не… когда на Курганах Марки появится новый усеянный белыми цветами холмик, когда в Медусельд придут Гэндальф и остатки расколовшегося братства, отправлюсь в Хельмову Крепь, у них ведь мало воинов, а я хорошо владею мечом. Прятаться я не собираюсь, так почему нет? Я здесь чужая, вряд ли стану так дорога, что меня будут удерживать, а Арагорн против лишней пары рук возражать точно не станет. Но главное, главное это молчать о том, что я знаю о предстоящих событиях наперёд, а то точно решат, что я ведьма и прислужница Саурона. К тому же, а что я, собственно, знаю? Вдруг здесь всё будет развиваться по-другому, иначе, чем в книгах Профессора? Тогда получается, что я ничего не знаю, и тем более лучше помалкивать, чтобы не выставить себя дурочкой.

– Посмотри, вот что я смогла найти, – прерывая мои раздумья, в комнату вошла Эйовин, в одной руке она держала свёрток, в другой – поднос с обещанным завтраком: пирогом и кружками дымящегося ароматного чая. – Примеряешь?

– Конечно, – поспешив навстречу, я взяла у неё поднос и поставила его на стол. Есть и правда хотелось очень сильно, особенно после приёма таблеток, от которых до сих пор крутило в желудке, но всё же синее платье, белая рубашка и тряпичные туфли, которые извлекла из свёртка рохирримка, заинтересовали меня гораздо больше.

– Ну вот, теперь гораздо лучше, – похвалила она, когда, немного смущаясь, я облачилась в новую одежду и расправила длинный подол платья. Ткань была очень плотной, и от этого по продрогшему телу разошлось блаженное тепло.

– Спасибо, – улыбнулась я девушке, и я действительно была безмерно благодарна ей и за одежду, и за неожиданную поддержку, и за пирог с овощами, который мы запивали крепким чаем, и за тихую беседу после того, как обмыли от крови и испарины всё также бредившего Тэйодреда. Я постаралась как смогла описать своё появление во дворе Медусельда, единственно умолчав о своих мыслях о параллельных мирах, сказав вместо этого, что живу в далёком королевстве за морем, о котором здесь, в Средиземье, и не слышали.

– Мне кажется, эти светлячки, о которых ты говоришь, появились там неспроста, они ведь и впрямь зимой не летают, – заметила Эйовин, когда, покончив с делами, мы присели на скамью у окна. – Мне думается, это было колдовство, тебя нарочно заманили и перенесли сюда.

– Да кому я нужна? – удивилась я, рассматривая сквозь толстое стекло, как конники выгуливают своих жеребцов. – Разве что по ошибке, или это какой-то побочный эффект.

– Побочный эффект? – переспросила сестра Эйомера, протянув мне гребень, которым до этого расчёсывала волосы кузена.

– Ну знаешь, когда лечат одну болезнь, а лекарство тут же вызывает другую, – стараясь скрыть неловкость, пояснила я. Мне было непривычно пользоваться чужой расчёской, но отказаться я не могла: похоже, для Эйовин это было нормально; к тому же в Средиземье придётся привыкнуть ко многому, и по сравнению с тем, что ждёт впереди, это ничтожная мелочь. – Возможно, кто-то хотел или делал что-то иное, а меня просто зацепило. Наверное, я оказалась не в то время и не в том месте, но пойми, я самая обычная девчонка, и сомнительно, чтобы кому-то здесь понадобилась.

– Сколько тебе лет?

Вздрогнув от неожиданности, мы с Эйовин одновременно обернулась к дверям – там стоял Эйомер. Похоже, у них с сестрой имеется дурная привычка подслушивать.

– Восемнадцать.

Знаю, что из-за своей худобы и вечной бледности выгляжу не старше шестнадцати, поэтому даже не обиделась на его недоверчивый взгляд. Смутило другое, если он считает меня такой маленькой, то почему так стремится поцапаться? Не стрёмно, малолетку цеплять?

– Ты можешь остаться, – после минутного раздумья наконец произнёс племянник Конунга. – Тебе ведь некуда идти, я правильно понимаю? Но запомни, если я только заподозрю тебя в чём-то недобром, вышибу дух собственными руками.

– Эйомер! – попыталось было возразить его сестра, но я остановила её взмахом руки и низко склонила голову в знак благодарности:

– Спасибо.

Конечно, внутри всё кипело от его грубости, но если Сенешаль задумает меня выгнать, то идти действительно будет некуда, поэтому приходилось проявлять внешнюю покорность и лишь в душе мечтать отомстить ему и высказать всё, что думаю о его высокомерии и оскорбительных обвинениях.

Пока брат с сестрой, тихо переговариваясь, сидели у кровати Тэйодреда, я, устроившись на скамье, стоящей недалеко от камина, принялась распутывать свои волосы. Боюсь, после минувшей ночи они представляли собой ещё то всклокоченное птичье гнездо и слушаться никак не желали. Пришлось потратить больше получаса, чтобы распутать густые длинные пряди и заплести их в тугую косу. Оглядываясь в поисках ленты или тесёмки, чтобы завязать волосы, я едва не подпрыгнула с перепугу, когда с улицы донёсся гулкий раскат грома. Твою мать! И они ещё про мою машинку говорили, что она громыхает? Да против этого грохота она вообще ласковая тихоня!

– Что это? – подскочив со скамьи, я бросилась к окну, с удивлением глядя на небо, которое ещё пару часов назад было лазурно-голубым, а теперь налилось свинцом и грозило обрушиться на землю сильнейшим ливнем.

– Гроза, должно быть, – безразлично отозвалась Эйовин, у неё кроме непогоды неприятностей и невзгод хватало, чтобы ещё о дожде волноваться. – Так бывает в наших краях в самом конце зимы.

– Гроза? – положив гребень на стол, я с мольбой взглянула на Эйомера, который пытался устроить кузена поудобнее на подушках и не обращал на меня ровным счётом никакого внимания. – Мне нужно убрать машину, она не должна мокнуть, это может привести к коррозии.

– Что? – он непонимающе взглянул на меня, отбросив с лица пшеничные пряди. – О чём ты?

– Прости, – конечно, Эйомеру сейчас не до меня, у него кузен сгорает в лихорадке, а тут явилась невесть откуда взявшаяся девица да ещё и сетует на свои проблемы.

Решив, что находиться здесь далее нетактично, я поспешила к дверям. Коридор был полутёмным, да и в главном зале, к которому он вывел, горело всего несколько факелов. Накрытые для завтрака столы давно опустели, лишь несколько воинов обсуждали что-то, рассматривая разложенные на столешнице карты. Установленный посреди залы очаг нещадно дымил, и воздух полнился едкой гарью, но этого казалось не замечали ни воины, ни сидящий на троне пожилой, старчески немощный Конунг. Он казался сонным и едва держал спину прямо, а на скамеечке у его ног сидел бубнивший о чём-то Грима. Прижимаясь к стене, стараясь быть незаметной, я украдкой взглянула в сторону выхода и, выдохнув, поспешила к нему. Атмосфера в зале была такой напряжённой, что хотелось поскорее покинуть его. Трудно было объяснить, с чем связанно это напряжение, ведь никто не ссорился и никого ни в чём не обвинял, но всё же я была рада оказаться в коридоре. Заняться было совершенно нечем, а мысли всё возвращались к Ауди. Знаю, многие спокойно оставляют свои автомобили в непогоду на улице и ничуть не тревожатся за них, но мой отец всегда говорил, что машину нужно беречь, как живое существо, нужно вовремя возить её к хорошему механику и держать в обогреваемом гараже, о ней нужно заботиться, а не бросать где попало. Моя Ауди – всё, что у меня есть в этом чужом мире, и сейчас безумно хочется просто оказаться в её салоне и, сомкнув веки, представить, что всё происходящее лишь привиделось, что это неправда, что я скоро поеду домой и, выпив с родителями чаю, спрячусь от всего мира в своей уютной маленькой спальне. И даже, возможно, помечтаю там о Средиземье, но только помечтаю, а не окажусь в Арде на самом деле.

Ноги сами вывели меня на широкую мраморную площадку, улыбнувшись стоявшим в карауле воинам, которых уже видела с утра, и удостоившись их кивков и заинтересованных взглядов, я спустилась по ступеням и направилась к сараю, который ночью не протаранила лишь по чистой случайности. Сейчас любопытные мальчишки уже разошлись, охранять Ауди, очевидно поняв, что она самостоятельно не сбежит, тоже перестали, и я смогла спокойно осмотреть передний бампер, на котором виднелась лишь едва различимая царапина. Оглядев просторный двор и отметив, что конюхи, предвидя непогоду, уже заводят лошадей в конюшни, я обратила внимание на широкий навес, под которым, наверное, летом сгружали привозимое с полей сено перед тем как сложить в сараи на хранение. Вот хотя бы туда переставить автомобиль! Но как это сделать, не имея ключей? Разве что толкать. Обойдя машину и упершись в багажник ладонями, я надавила изо всех сил, но она, разумеется, не сдвинулась и на миллиметр. Глупая была затея.

– Кто из вас кого возит?

Вновь подивившись способности Эйомера неслышно подкрадываться, обернувшись, я встретилась с его усталым взглядом. Сейчас Третий Сенешаль не выглядел таким грозным и несокрушимым, усиливающийся ветер трепал его светлые чуть вьющиеся волосы, вокруг глаз залегли морщинки, туника под кольчугой помялась, очевидно, он не отдыхал и не переодевался с тех пор, как привёз Тэйодреда.

– Обычно она меня, но ключи у тебя, а мне очень нужно переставить её, – указав рукой на навес, я зябко поёжилась: на пыльную землю уже падали первые капли дождя. – Машина из металла, а металл, как бы ни был хорошо обработан, имеет свойство ржаветь. У меня на родине мы ставим автомобили в гаражи, как вы своих лошадей в конюшни. Ты бы ведь не оставил своего жеребца в грозу без крыши над головой?

– Жеребец? – удивился Эйомер, обходя Ауди вокруг и с опаской прикоснувшись рукой к её багажнику. – Именно так вы их называете?

– Да, их мощность измеряется в лошадиных силах. Пожалуйста, позволь мне её переставить.

После нескольких секунд раздумий он подозвал одного из конюхов и, велев ему отпереть двери амбара, обернулся ко мне.

– Там твоему коню будет лучше?

– Да, разумеется, – я радостно улыбнулась, чем вызвала его недоумевающий взгляд.

– Не будет такого грохота, как ночью?

– Не должно, хотя у вас гром гремит громче, – пожала я плечами и тут же загорелась шальной идеей. – Ты можешь сам проконтролировать.

– Это как же?

– Сядешь со мной в автомобиль и проконтролируешь, чтобы я чего не натворила, – вот стоило же додуматься до такой глупости, чтобы увидеть его округлившиеся глаза. – Ты ведь не боишься какой-то железки?

– Конечно нет, – выпятив подбородок и окинув меня подозрительным взглядом, Эйомер достал ключи и вложил их в мою протянутую ладонь.

Сердце колотилось от радости, когда оказавшись за рулём, я потянулась, чтобы открыть дверцу пассажирского сидения.

– Садись.

Он так долго раздумывал, прежде чем неуклюже влезть в автомобиль, что казалось, его придётся уговаривать.

– Нужно дверцу захлопнуть, – пояснила я, но видя, что Сенешаль не понимает, что от него требуется, перегнулась через него и захлопнула дверцу сама. Получилось очень неловко: рохиррим заполнил своей мощной фигурой почти весь салон, и мне пришлось прижаться к нему, чтобы это сделать.

Оробев от пусть и секундной, но столь тесной близости, я вставила ключи в замок зажигания и завела мотор. Двигатель утробно заурчал, отчего Эйомер уставился на меня так, словно я готовилась вздёрнуть его на дыбе. Нет, ни страха, ни ужаса в его глазах не было, скорее ярость от того, что сам согласился на подобную затею.

– Клянусь, она не кусается, – брякнула я, поворачивая руль. – И я тоже.

– Зато я могу, – хрипло ответствовал он, вцепившись в сидение, когда, дав прогреться двигателю, я плавно отъехала от сарая. – Помнишь, о чём я тебя предупреждал?

– Спасибо, на память не жалуюсь.

И очень хорошо помню, как мечтала утром о мести. Искоса наблюдая за тем, как Сенешаль то краснеет, то бледнеет и мужественно скрипит зубами, я отлихачила по двору целых три круга, прежде чем загнала машину в любезно предоставленный амбар. Душу переполнял детский восторг от невинной шутки, сменившийся паникой, когда он, выбравшись наружу, смерил меня убийственным взглядом.

– Ты ведь нарочно это сделала?

Надо же, какой сообразительный!

– Ну должен же мой стальной конь размяться, – стараясь не показать страха, я с сожалением заперла автомобиль и протянула Эйомеру брелок с ключами. Всё равно ведь отберёт, так зачем провоцировать лишнюю ссору? – А то форму потеряет.

– Ещё раз позволишь себе такие шуточки, – схватив за руку, он резко притянул меня к себе, очевидно пытаясь запугать не только своим ростом, но и недюжинной силой. – То я…

– Знаю-знаю! – пытаясь вырваться, перебила я. – Укусишь, ты же уже предупредил.

Похоже, растерявшись, Эйомер ослабил хватку, и этого мне было достаточно, чтобы, освободившись, выскочить во двор. Вышел он за мной уже вполне величественной походкой, а в следующую минуту я поняла свою очередную ошибку: напуганный рёвом невиданного зверя – автомобиля конюх поспешно запер амбар. В отчаянии топнув ногой, я под первыми струями дождя поспешила к ведущим во дворец ступеням. Было тошно смотреть на высыпавших на площадку воинов, которые с восхищением приветствовали своего совершившего подвиг мужества и бесстрашия Маршала. Вот чёрт, если бы любой мальчишка из моего мира узнал о том, что прокатиться на автомобиле это геройский подвиг, то веселился бы по меньшей мере час.

========== глава 5. Скупой дождь, белые цветы ==========

Отправившись назад к Эйовин, я несколько часов просидела с ней у постели Тэйодреда: он то затихал, так что его дыхание едва было слышно, то, наоборот, начинал бредить и метаться в постели. Несколько раз его приходилось держать, чтобы не разошлись швы, наложенные на глубокую рану на груди, но он так метался, что несмотря на все наши усилия из нее всё равно сочилась кровь. Ближе к ужину пришёл Эйомер, и тогда мы смогли отправиться в главный зал, чтобы помочь служанкам накрыть столы. Расставляя принесённые из кухонь подносы с хлебом, я с интересом наблюдала за тем, как Эйовин командует прислугой, первая пробует горячее рагу, распоряжается зажечь свечи и решает, какое вино подать. Казалась, она способна предусмотреть любую мелочь и знает о каждом нюансе, а ещё улыбается, словно совсем не устала, словно может успеть сделать сотню дел одновременно. Я бы никогда не смогла так держаться в подобных обстоятельствах, а она была настоящей королевой в своём маленьком королевстве.

Вскоре в центре главного стола сел Конунг, по правую руку от него тут же устроился Грима, место слева заняла Эйовин. Поговорив немного с дядей, который односложно отвечал на самые простые вопросы, она поманила меня присесть рядом, но, чувствуя себя лишней, взяв с одного из столов кусок нарезанного, тёплого хлеба, я поспешила обратно в покои Тэйодреда. Там всё ещё находился Эйомер, он что-то тихо говорил, сидя в изголовье постели брата. Не решившись его тревожить, я устроилась на подоконнике высокого окна, которым заканчивался коридор. Хлеб был вкусным, совсем не такой, как дома в супермаркетах, и всё же именно сейчас мне очень хотелось домой, к родителям и брату. Чувствуя себя попрошайкой, которой даже голову приклонить негде, прижавшись лбом к холодному стеклу, за которым всё ещё бушевала гроза, я снова пыталась понять, каким образом оказалась в Эдорасе. Как теперь быть, когда жизнь так стремительно изменилась? Что мне делать здесь, где я для всех чужая? Где нет ни одного близкого человека, где всё иное, где вот-вот разразятся кровавые битвы, от которых некуда спрятаться. Я не трусиха, и прятаться не собираюсь, и всё же готова ли взмахнуть настоящим мечом и сразиться не на тренировке, а в реальной жизни? Готова ли убить орка или дикаря? Смогу ли быть такой сильной, какой виделась себе ещё сегодня утром? Всего полдня прошло, но эти часы казались целой вечностью: здесь не звонили телефоны, не было электричества и интернета, никто не пользовался дезодорантами и духами, а воздух без выхлопных газов был невероятно чистым и сладким, ну это, разумеется, вдали от пришедших с тренировок воинов и отхожих мест, в одно из которых меня водила Эйовин. Знаю, нужно быть сильной, но страх липкими щупальцами проникал в сердце, неизвестность и одиночество пугали до слёз, которые никак не удавалось сдержать.