Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Ага, и справочку с дурдома всем недовольным предъявишь,– поддержала его уходящая Наташка.

– Да ну вас… Сагир, не филонь. Я уже отсюда вижу, что Руслана обе рядныны насыпала!– отмахнулась от них Лида.

– Вот пусть бы сама и несла, оперативная коза,– пробормотал Сагир, подхватывая пустую тряпку, запущенную в него Лидой, и возвращаясь к работе под злорадно-веселыми взглядами Наташки. То, что ее мужчина, хоть и регулярно подкалывает, но почему-то больше уважает Лиду, чем саму Наташку, все-таки немного раздражало..

Лида

Раннее июньское солнышко золотило листья молоденьких ростков кукурузы, растущей бесконечно длинными рядами вдоль посадки, сонную природу и тарахтящий старенький запорожец, скачущий по ухабистой дороге вдоль поля. Наконец, упершись в естественный тупик, там, где дорога просто исчезала в высокой траве, машинка остановилась и из нее с хохотом и веселыми комментариями выгрузились Лида с дочками. Побитый жизнью транспорт Яны, «соседки по паю», примяв траву, развернулся и поехал обратно, оставив своих пассажиров.

Нагруженная тяпками, сумками с водой, покрывалами и обедом, маленькая женская бригада оптимистично потопала по высокой траве к своему полю. Лида скользнула взглядом по дочкам. Руслана, откровенно любующаяся рассветной природой. Вероника, досадливо сморщившая носик. Да, девочки явно не в восторге от перспективы прополоть три гектара поля, но не возмущаются. Привыкли. Привыкли к самым неожиданным нагрузкам, к этому страшному слову «надо»…

А вокруг, и правда, правила балом ее величество Природа во всей красе. Пол пятого утра, тонущая в утренней росе, мягко переливающейся всеми цветами радуги в лучах едва проснувшегося солнца, степь. Каждый листик, стебелек, цветочек, ветвь, дерево были украшены многочисленными капельками влаги, что создавало удивительно красивый вид равномерно посеребренного пейзажа, словно собранного из сплошных драгоценных камней. Наверное, ни одна сокровищница мира, полная бриллиантов, не выглядит красивей, чем июньская степь на рассвете.

Бескрайний простор, ограничиваемый только туманной дымкой да размытыми силуэтами посадок на горизонте. Первозданная тишина, нарушаемая лишь пением птиц, легкий серебристый туман, осторожно ползущий со стороны находящихся недалеко колхозных ставков… На десять километров вокруг никого, кроме них и привезшей их девушки… Да и Яна, вернувшись к своему паю, оказалась на расстоянии двух километров– еле видно.

– Нет, я, конечно, понимаю, что роса полезна, но не в таком же количестве! – возмутилась Руслана, выскочив из травы на участок поля с небольшими, сантиметров десять в высоту, всходами кукурузы и выкручивая подол юбки. Вся красота быстро отступила у нее на второй план перед не самыми приятными ощущениями – зябко и мокро. Прохладные капли моментально измочили как ноги (обувь все предусмотрительно сняли), так и низ одежды. И уже едва заметный ветерок не казался таким безобидным, а заставлял девочек покрываться мурашками.

– Ничего, кожа будет нежная и шелковистая,– успокоила женщина дочку. – можешь еще и умыться. Говорят, от умывания росой веснушки исчезают.

– Ну, тогда это тебе нужно, у меня их и так нет,– гордо вздернула нос дочка.

– Ага, ага, но красивая кожа на лице никому еще не мешала…

– Так вот ради чего мы здесь в эту несусветную рань! А я-то думала, чтоб бороться с бурьянами, которые покушаются на нашу несчастную кукурузу,– рассмеялась дочка.

– Б-р-р, как вы еще веселиться умудряетесь,– возмутилась Вероника и, забрав у Лиды сумку с покрывалом и обедом, поскакала в край поля устраиваться и досматривать сладкие сны.

– Ты ж только в посадку пока не иди – там же тоже мокро,– крикнула ей вдогонку Лида, понимая, что именно туда дочка и рванула.

– И комары! Они будут рады бесплатному завтраку! – добавила злорадно Руслана,– Вот везучая, мордочка,– проводила она сестру завистливым взглядом. Ей самой сон до ночи никак «не светил».

– Ничего, зато мы сейчас согреемся,– подбодрила дочку Лида.– раздевайся!

– Холодно же!

– Самое время загорать.

– Загорать, а не копытиться от холода!

– У тебя одежда просто в росе, вот и холодит. Раздевайся, до купальника и грейся на солнышке! – рассмеялась Лида.

Руслана покосилась на невозмутимо раздевающуюся до купальника мать и со вздохом сняла мокрое платье, положив его на оставленную младшей сестрой подстилку. Кожа моментально покрылась пупырышками.

– Бр-р-р…

– Тяпку в зубы и греться! Конечно, если стоять – будет холодно! – рассмеялась Лида.

Руслана с тоской посмотрела на километровые рядки, которые ей предстояло полоть, и со вздохом обреченности последовала за Лидой.

– Какой оригинальный способ ускорения – раздеть и предложить согреться прополкой…– пробормотала недовольно дочка, проходя к началу непрополотых рядов и приступая к работе.

– Главное – полезный и эффективный!

– Угу…

Лида не могла полоть в жару, и потому режим работы у них был щадящий – утренняя «смена» с 4 до 11 утра и вечерняя – с 4 до 9 вечера. Точнее, такой режим был у Русланы, у Лиды он изрядно корректировался с учетом головной боли и общего состояния. Когда лежишь пластом, еле находя силы поднять руку, на поле за десять километров не наездишься. Вот и каталась большей частью Руслана на велосипеде (это сегодня просто повезло с машиной и попутчицей), иногда с Наташкой, иногда со своим кавалером, которому также приходилось усердно махать тяпкой на недалеко расположенном родительском пае. Нахождение девушки поблизости являлось для него отличным стимулом рваться на прополку. Правда «поблизости» – это на расстоянии трех километров (поля они ж совсем немаленькие), но это уже мелочи, как показала практика. «Моторний парубок» успевал и полоть, и ходить туда-сюда к Руслане по десять раз, чтоб просто поговорить да позубоскалить.

А вообще утром на безлюдном поле очень хорошо загорать, особенно, когда согреешься под ласковым, едва ощутимым солнышком. Да и лишние глаза не мешают. Можно щеголять в купальнике, не опасаясь пересудов вроде «о, опять ці городські дурью маються». Правда, буквально к шести часам утра солнце начинало припекать, а к девяти вполне можно было и обгореть, если кожа незакаленная. Вечером же, хоть было и не жарко, зверствовали комары, так и норовя обглодать до косточек неожиданно подвернувшийся ужин. Зато с какой скоростью вечером все работали, совершая параллельно-махательные действия! Руслану издалека вообще можно было принять за профессионального монаха Шаолиня – такие замысловатые движения тяпкой она изображала, пытаясь одновременно и полоть и отмахиваться от кровожадных насекомых.

– Мам, мне сегодня еще на консультацию в школу…– отвлек Лиду от мыслей полный надежды голос Русланы, «догоняющей» Лиду по параллельным рядам.

– Так тебе ж на 9-ть,– деланно удивилась Лида.

– Так дойти еще нужно…

– Вот в восемь и пойдешь… А сейчас только семь.– улыбнулась хитро Лида .

Время на поле шло странно. То летело незаметно, то тянулось, словно застывающая смола.

– Мама, тут идти десять километров!

– Нет здесь десяти, тем более ты идешь наискосок…

– Ну, мам…

– Ладно, в полвосьмого.

– Ура! Мам. А завтра у меня экзамен…

– На что это ты намекаешь? – подозрительно покосилась на дочку Лида.

– Я вечером буду учить... – Руслана наивно захлопала ресницами.

– Спать на билетах можно и ночью…– хмыкнула Лида, отлично зная, что дочка очень любит данный вид «обучения», веря, что знания так сами «впитываются» в голову. Эту оригинальную идею она ей сама и подсказала, предупредив, впрочем, что хоть раз, но эти самые билеты нужно прочитать. Остальное доделывала хорошая память и самовнушение, ну и обучение в течение года. Впрочем, совсем зверем Лида не была, и если б видела, что дочка «не тянет» не гоняла б ее на прополку. Правда, вариантов было немного, самой Лиде данный вид работ все так же был строго противопоказан и сказывался на ее здоровье вполне в соответствии с ожиданиями врачей. Но женщина все равно не сдавалась – просто не могла себе позволить повесить все на дочь (сестра помогала от случая к случаю и то при определенных условиях). А Руслана, как ни удивительно, вполне спокойно сдавала выпускные экзамены вперемешку с прополкой, да и полевые работы вызывали у нее такую любовь к учебе, какую ни одно принуждение не обеспечило б. А уж насколько радостно она теперь шла в огород, приговаривая какой он у них «маленький и хорошенький»! Еще бы, тридцать соток после трех гектар, сравнение очень эффектное.

– Мам… Это ж алгебра с геометрией… Я ж в них всегда «плавала»…

– Так там решать нужно, а не учить. Учить уже поздно – «обрадовала» дочку Лида.

– Ма-ам…– ребенок уже совсем расстроился, предполагая, что «отлынить» от вечерней прополки не удастся… Но попытки не оставляла…

– Ну ладно, будет тебе вечером время на подготовку. Но сегодня после консультации возвращайся ко мне… И воды заодно захватишь, а то Вероника нашу, похоже, планирует прикончить втихаря. – Лида покосилась на младшую дочку, уже переместившуюся в тень посадки и выглядывающую из зелени как причудливый грибок… Полоть дочка была еще маловата, но не бросать же ее саму в доме. А так – то воду принесет, то время сообщит, да и поговорить есть с кем. Хотя местами этот ребенок ее изумлял своим рационально– недовольным подходом к решению вопросов. Маленькая бабушка, а не девочка!

– Ура! – Руслана радостно ускакала дальше по рядку с тяпкой. Что-что, а скорость прополки у старшей дочки, несмотря на все жалобы, была отменная. Практика и нормальное здоровье – существенные составляющие. Лида, вздохнув, включила маленькое радио и углубилась в работу. Догнать шустрого ребенка шансов у нее в принципе не было. И хотя она иногда критиковала ее не слишком тщательную работу, однако понимала – львиная доля выполненного объёма полевых работ – это заслуга Русланы.

Землю Лиде, после специфического судебного разбирательства с привлечением прессы, гулянием дела по двум инстанциям и активного возмущения председателя колхоза, все-таки выделили. Для этого, правда, пришлось выйти из членов колхоза, провести «распаевку» всех земель и определить площадь земельного пая каждого члена бывшего колхоза, что чуть не привело к сердечному удару у всего руководства агрофирмы поголовно. Этого ж никто вообще-то не планировал делать, несмотря на изданные законы и уже существующую по Украине практику! «Мало ли, что там, в Киеве, написали, а у нас тут общее собрание решило!» – считал председатель. Но, с вступившим в силу решением суда спорить очень сложно, особенно, если оно на контроле у всех – от областной администрации и прокуратуры до администрации президента. Спасибо адвокату, который успевал одновременно и судебный процесс вести, и писать жалобы от имени Лиды в массу инстанций, говоря, что так шансов на успех гораздо больше. И правда, после того, как дело вернулось из апелляционного суда с резолюцией «пересмотреть», а Лида начала появляться на заседание суда вместе с аргументированными в свою пользу ответами от Администрации президента, Управления земельных ресурсов и Министерства аграрной политики, да в компании с журналистами и тележурналистами – судебное разбирательство пошло гораздо живей и конструктивней. Судья, правда, так косилась на камеры, словно это были неизвестные монстры, готовые слопать ее в любой момент, однако выгнать их из зала не рискнула, да и решение вынесла в рекордные сроки.

Определенное для желающих увидеть свою землю в натуре поле находилось «у черта на рогах», то есть за 10 км от села, на самой дальней границе земель бывшего колхоза. Приехавший из области землемер в компании представителя агрофирмы выехал непосредственно на участок только с третьей попытки – то машины не было, то плана, то нужного специалиста от агрофирмы. Только захватив с собой представителя исполнительной службы и пригрозив прокуратурой, Лида смогла обеспечить все необходимые составляющие для данного «священнодействия». Мученическое выражение лица представителя агрофирмы при этой процедуре изрядно повеселило всех – он ходил и страдал над каждым колышком так, словно отрезают лично у него землю, прям под окнами «батьківської хати» и, как минимум, с залежами нефти! А ведь выделили одни из самых худших земель, наполовину «солонец», подходящий почти впритык к балке. И треть этой «пахотной земли» фактически годна была только под сенокос и не более. При всем желании, ее даже просто распахать не получалось – трактор при попытках «расширить» границы обработанного участка просто застревал, как в болоте!

Несмотря на наличие у Лиды выделенного участка, председатель упорствовал в своем нежелании позволить ей обменять землю на дом. Правда, и выселить ее на улицу пока не спешил. Ведь, оказалось, что это хлопотное и не совсем законное дело. Точнее, совсем незаконное – дом стоял на балансе колхоза в качестве жилого фонда, а не служебного помещения. Под паевание жилой фонд не попадал, в собственность агрофирме не переходил и по закону должен быть передан жильцам на приватизацию. К тому же инвалид агрофирмы с двумя несовершеннолетними детьми не подлежал выселению без предоставления другого помещения. Вот только дарить «кровью и потом построенное жилье» «всяким слишком умным приезжим» председатель совсем не хотел. Но и грубо нарушать закон, выгоняя ее с детьми на улицу, не торопился. Ведь, как показала борьба в суде, неугомонная цветоводша настолько же опасна, насколько и беспомощна.. Мысль об очередном скандале с прессой и прокуратурой (куда ж без них) председателя агрофирмы не радовала. Он выжидал, а Лида просто приспосабливалась к новым условиям и растила детей

Вообще Лиду изрядно удивило, что нашлись желающие вместе с ней забрать земельный пай и выйти из колхоза. И не один желающий! Но еще большим было изумление от того, что за советом теперь шли именно к ней. Например, бывший тракторист колхоза, Саша. Он был полон энтузиазма по организации своего фермерского хозяйства, но с вопросами, что и как делать, или хоть с чего начать, пришел к…. цветоводше. И она, как ни странно для нее самой, находила решения. Более-менее сориентировавшись в ситуации, Саша предложил всем вышедшим из членов агрофирмы засеять поля, организовать механическую прополку, и уборку. Он даже нашел где взять в аренду трактор! Поскольку поменять землю на дом пока не получилось, Лида, за неимением альтернатив, ухватилась за идею обрабатывать самостоятельно свой земельного пай. Да, приходилось очень много работать, но при этом появился шанс получить урожай, который должен не только полностью окупить затраты на обработку земли, но еще и прибыль принести. Одна беда – результаты всей этой фермерской авантюры, сопровождающейся болезненным вниманием всего села (что и как растет на их паях односельчане знали чуть ли не лучше самих собственников земли), будут видны только осенью. сейчас же все было очень зыбко и требовало активных действий на грани возможностей.

Наташка

– Так, кофейный пломбир– это Руслана любит, а белый Вероника будет…О, « каштан» – класс! – Лида азартно сортировала мороженное в холодильной камере.

– Там в глубине еще и эскимо должно быть, и фруктовое в шоколаде – подсказала Наташка. Она с любопытством и приличной долей снисходительности смотрела, как старшая сестра доставала и, тщательно утрамбовывая, запихивала в стеклянный трехлитровый бутыль кривое-косое (списанное из-за нетоварного вида) мороженное. Сама то она уже объелась этим лакомством, а вот для сестры и племяшек мороженное – это редкая радость. Хороший товар она им, естественно, не давала, а браком – почему б и не поделиться. И щедрой тетей можно выглядеть, и – себе не накладно. Лида же была в восторге от возможности притащить детям вкусненького. И, как обычно, парой порций не обошлась. Услышав в первый раз, что можно брать «сколько утащишь», Лида утащила пакет килограмм на пять. Сейчас же специально привезла тару с крышкой и кучу каких-то пакетов для упаковки «халявы». Халява-то халявой, но тащить эту нескромных размеров сумку через весь город, а потом еще тарахтеть в душном переполненном автобусе до села два часа, и все ради того, чтоб племяшки порадовались сладостям … Не-е, это перебор. На такую глупость способна только ее обезбашенная сестричка.

С тех пор, как Наташка, махнув рукой на свою золотую медаль и институт, нашла работу в коммерции, она почувствовала себя человеком. Вот это было ее место – работа с деньгами! Живыми, хрустящими и в приличных количествах! Можно было послать подальше мать с ее слезными мольбами вернуться в институт, утереть нос отцу, считающему, что коммерсанты – это едва ли не преступники. Точнее, именно преступниками он и считал – всех, кто нынче развернулся, зарабатывая деньги на продаже и перепродаже. «Спекулянты», словно выплевывал он, каждый раз проходя мимо стихийных раскладок с самым разным товаром. Отец еще жил старыми, советскими понятиями – где все, что не у государства– незаконно. Закостеневший дурак… Да с его талантами, он бы такие бабки мог зашибать, приторговывая металлом с завода или тем, что он умел из него делать! С Донецкого металлургического завода ( в народе ДМЗ), где он работал, сейчас тащили все, что только можно и все кому не лень! Но нет… Он же до такого не опустится… А зря. Деньги – это все. С ними можно зайти в любой магазин, кабак, открыв двери с ноги, прикупить дорогих сигарет, косметики, шмоток, обуви, золота. Не корячиться с закупоркой, как это делали родители каждое лето, таскаясь на дачу и что-то там поливая, сажая, обрабатывая, собирая, а просто купить все необходимое на рынке. И не только хавчик, но и все остальное. Можно, наконец, упаковаться в импортные шмотки самостоятельно, и не на чьи-то подачки, отрабатывая это собственным телом. Иметь все и не быть никому ничего должной! Да, Наташка любила деньги, и они платили ей тем же. Устроившись у одной « новой русской», развернувшей бизнес по продаже сладостями, Наташка дорвалась до денег, и львиная их часть была отнюдь не зарплатой. Это поначалу она все точно считала, боялась попасться, но потом поумнела, посмотрела на напарниц и понеслось. Обсчитывать покупателей, мутить с выручкой, браком при приеме товара и сдаче остатков на складе у Наташки получалось виртуозно. А еще при этом производить впечатление отличного работника, пребывающего на «ты» с любыми цифрами». Что-что, а с математикой у Наташки всегда было более, чем отлично, и в кои-то веки это стало приносить ощутимый доход.

Она быстро втерлась в доверие к «хозяйке», за несколько месяцев сменив должность продавца на улице на место личного помощника, подкупив деловую тетку как умением считать, так и отличной памятью на цифры. А еще сильно пригодилось Наташке умение «разговорить» практически любого мужика и на глаз определить стоимость «прикидла» будущего партнера. «Нюх на бабки» у Наташки был настолько отличным, что хозяйка частенько приглашала ее с собой на встречи в дорогущих кабаках, просто для того, чтоб оценить вероятного партнера. Одна беда, спиртное в кабаках было отличным и в неограниченных количествах и иногда это приводило к неожиданным последствиям – Наташка поутру могла себя обнаружить как у страдающей после похмелья хозяйки в квартире, так и в постели очередного ее компаньона по бизнесу. Как вот в последний раз. Такой мужик попался… С такой тачкой… При таких бабках… Явно бандит не из последних… Одна беда, своего отношения к обнаружению Наташки у себя в койке поутру даже не посчитал нужным скрыть – скривился досадливо, вручил 100 баксов и поручил своему подручному вернуть девушку где взяли. Естественно, ее вернули не в кабак, а доставили по озвученному Наташкой адресу, но все равно обидно. Да еще и перед Сагиром оправдываться пришлось… Хорошо хоть в таких случаях шефиня прикрывала.

– А хозяйка точно не будет против, что ты мне столько брать разрешаешь? – отвлекла ее от мыслей Лида .

– Так, она ж его поштучно не считает, тем более неликвид. – отмахнулась Наташка. – И ты думаешь оно доедет?– с сомнением тут же уточнила, рассматривая как Лида аккуратно заматывает в несколько пакетов мгновенно запотевший бутыль доверху набитый белыми и кофейными пломбирами в стаканчиках, пломбирами на палочках и фруктовыми вариациями лакомства,– на улице пекло, хоть яичницу на асфальте жарь, а ехать тебе больше трех часов и то, если повезет. Знаю я как автобусы к вам ходят.

– Доедет, или это буду не я!– гордо махнула Лида, – Если я его в тогда в пакете довезла… А я довезла, практически, без потерь! Мелкая лужица, которую с удовольствием вылизали собаки на автостанции – не в счет. А сейчас – стекло плюс три слоя пакетов, плюс сумка – определенная термоизоляция будет. Доедет. Малые будут в восторге! Мы в прошлый раз утоптали после обеда по пять порций (и куда только влезло) и выпали в осадок, как довольные бегемотики. Ты бы видела эти счастливые мордочки!

– Представляю…– улыбнулась Наташка.– обожрались по полной.

– Та где там! – рассмеялась Лида – Спустя часа два уже опять заглядывали в морозилку, выясняя сколько на вечер осталось! Оно тогда конечно подтаяло, местами потекло, но кого это волновало? И вообще, если какая-то часть растает– мы его по формочкам разольем и заново заморозим – как остатки в прошлый раз!

– А, ну тоже вариант. Все, ладно, заканчивай грести, а то тебе дай волю вместе с морозилкой все утащишь. Сматывайся, пока хозяйку черти не принесли.

– Ты ж говорила ничего страшного и это брак? А морозилку я б точно прихватила, если б можно было. Очень полезная в хозяйстве вещь. – покосилась хитро на технику Лида.

– Да хрен ее знает, может и не жалко, но лучше не отсвечивать лишний раз.– пожала плечами Наташка.– Все, пока. Если будешь в городе – можешь еще заскакивать, этого добра у меня – пол склада. Мы с Сагиром уже смотреть на него не можем.

– Отлично! Точно приеду.

– Давай, давай, вали. Мне уже пора на точки за выручкой ехать, а еще марафет навести нужно.– Наташка сделала значительное лицо и достала косметичку – подвести поплывший от жары макияж.

– Спасибо. Пока!

Лида скрылась за дверями помещения, оставив Наташку наедине с зеркалом. Макияж – это святое. Что б она и не накрашенная вышла на люди! Да ее ж засмеют! Да и «марку держать» нужно перед подчиненными. И пусть продавцы на «точках» фактически ей не подчинялись, а просто сдавали выручку за день, она делала все, чтоб ее воспринимали как лицо, облеченное властью, и правой рукой хозяйки. Это очень помогало в ее махинациях с бабками. Да и вообще, она ж не Лида. Ту дешевые шлепки и платья-самошивки из древней материи вполне устраивали, а уж о косметике Лида вообще не вспоминала. Глаза красила последний раз, наверное, еще на свидание с Олегом. И что ей при таком отношении к себе светит?

Лида

– Да, точно 40 см? Показывай, я замеряю!– произнесла Лида, пришедшему в ее палату мужчине, доставая линейку из тумбочки.

– Что? Как замеряешь?

– Ну, ты ж так нахваливал… Bот я и решила убедиться – Лида внимательно смотрела на этого особо настырного кавалера. Мужчина, несмотря на неоднократные отказы от его настойчивого внимания, почему-то решил, что Лида шутит или просто не достаточно рассмотрела «ценного жениха». Сегодня он явился к ней вечером в больничную палату с намерением расхвалить какой он замечательный, особенно в части мужских достоинств… Когда настырный товарищ уже начал ее чуть ли не валить на кровать, указывая в сантиметрах эти самые достоинства, Лида не удержалась и с наивно-невозмутимым лицом взялась за линейку.

С замерами как-то, по абсолютно непонятной причине, не сложилось. Мужчина, покраснев как рак, внезапно растерял львиную часть своей уверенности и рванул из комнаты, что-то там бормоча про низкую температуру в комнате, едва не сбив по пути Лидину соседку Катю. Женщина зашла с круглыми от удивления глазами, застав едва не рыдающую от смеха Лиду.

– Что ты сказала Саше, что он как ошпаренный выскочил? Я думала его и бульдозером не сдвинешь. Он же считает себя неотразимым и уверен, что любая, на которую он обратит свой пламенный взор, просто обязана с радостными воплями прыгнуть к нему в койку. И всю критику воспринимает исключительно как завуалированный комплимент…

– Ему не повезло. Я женщина дотошная и решила убедиться в честности его рассказов. – кое-как успокаиваясь, ответила Лида.

– Как?

– Предложила замерить его «гигантские размеры», которые он мне предлагал оценить на практике.

– Как замерить?

– Линейкой!

Дружный хохот женщин было долго слышно в соседних палатах.

Общительность, хорошие внешние данные и личное обаяние Лиды нередко играло с ней злые шутки, особенно после развода. Не «подкатить» к симпатичной молодой и незамужней не постеснялся только ленивый. И среди них встречались не только безобидные ребята вроде Сергея-фотографа, наматывающего многокилометровые круги по периметру, но обходившегося чаем. Большинство конечно, особенно в селе, «пооблизывались» да успокоились, видя, что она «не ведется». Но были и затаившие обиду на отказ, как например зам. председателя колхоза. И без него проблем хватало, а уж когда он принялся «вставлять палки в колеса», вообще жизнь «наладилась». Пара знакомых женщин, правда, пытались Лиду «образумить» гениальными советами типа «Ну шо ты нос воротишь? Дала б раз, от тебя не убыло, а польза б была существенная. Вон Марину видела? Муж первый пьяница на селе, целыми днями квасит вместе с мужем завкубши на лавочке, а дом и двор Марины при этом – одно загляденье. Все, что хочешь, есть! На «теплое место» пристроил, денег столько, что не только на еду всей семье хватает, а и на развлечения оболтусам сыновьям…» Но Лида так не могла. Не могла и все тут. Может глупо, ну уж какая есть. Ложиться в постель с мужчиной по чисто меркантильным интересам – гадко…

Нет, нельзя сказать, что она планировала податься в монашки, или совсем не хотела найти крепкое мужское плечо, а лучше рабочие руки (они в подсобном хозяйстве гораздо более важны), но… Но еще Лида боялась. За дочерей. Две девочки… А кто знает, что будет в мыслях у очередного ухажера? А старшей то уже 15-ть… И сальные взгляды некоторых мужиков уже не обходят ее стороной, благо хоть сама она этого, ввиду наивности, не замечает.

Но мужское внимание Лиде все равно доставалось, и как-то так сложилось, что большей частью в больницах. Подальше от детей и от глазастых односельчанок. И тогда домой на выходные она привозила детям разные вкусности и другие мелкие подарки, презентованные ей ухажерами. Ведь должна же быть от них польза ее детям! Правда, были и такие, как сегодняшний кадр. Таких – настырно-самодовольных она на дух не переносила и «обламывала» как умела – с юмором и иронией. И умела, как показала практика, очень неплохо.

– Знаешь, Лида,– отсмеявшись, сказала Катя, а ведь интересно – мужики тобой «обломанные», за очень редким исключением, не держат зла. Я думаю, что и этот, постепенно успокоившись и послушав рассказы «других неудачников», также с удовольствием поделится увлекательной историей «как я подкатил к Лиде».

– Не-е, думаю этот не поделится,– со вздохом ответила Лида.

– Ну, мало ли, – пожала плечами Катя, – вот Саша-афганец, помнишь, недавно с подарками притопал и словами «если б ты тогда меня на место не поставила я б…»

– Да, да,– улыбнулась Лида – «Я б не рассмотрел ее, ту самую» – речь шла о еще одной ее знакомой женщине, к которой она тогда очередного настырного кавалера едва не силком подвела, отбиваясь от очередного танца.

– А Гришу-старовера помнишь?– напомнила ей второго «неудачника» Катя. Не менее широкого, чем высокого мужчину, напоминающего внешним видом классического православного батюшку. Гриша, любил порассуждать о религии, ее истоках, исторических фактах и параллелях. Он тоже поначалу решил «приударить» за Лидой. И та, сперва не понявшая, что это за тень-переросток у нее появилась, в какой-то момент устроила ему такой разнос…

– Ага и его коронное – «Я ж даже из депрессии вышел, так возмутился!» – засмеялась Лида. – Ну, бывает. Не могу ж я для всех быть хорошей!

– Так в этом же весь парадокс! Ты в итоге, даже если начала знакомство с откровенной ссоры, со всеми находишь общий язык и не держишь ни на кого зла! У тебя же в хороших знакомых множество кардинально разных людей, которые в другое время, прости за выражение, и «посрать на одном квардатном километре не сядут». Это ж уму не постижимо!

– Ты преувеличиваешь. – отмахнулась Лида.

– Ага… Ты, может, и не замечала, а я обратила внимание, что танцы в отделении разрешают организовывать большей частью под твою ответственность, а эффект таких вечерних мероприятий бывает едва ли не сильней терапии. Мне об этом даже когда-то проговорился заведующий! Ты может не интересовалась, но без тебя подобные мероприятия большей частью «глохнут на корню» или заканчиваются ссорами и едва ли не потасовками между нашими нервными пациентами. Ты думаешь, почему, когда ты появляешься в отделении, ложиться на очередное профилактическое лечение, врачи радостно потирают руки и находят тебе место, без всякого блата, даже если отделение заполнено, что называется, «под завязку»?

– Ага, прям так и представила себе Виктора Леонидовича, радостно потирающего руки при моем появлении!– фыркнула Лида, вспомнив, как недавно с ним ругалась на тему использования калорифера в палате. Отопление больницы было не на самом высоком уровне, и мерзнущих пациентов то и дело ловили и устраивали выговоры за использование «открытых нагревательных приборов».

– Должен же он для виду хоть иногда быть строгим.– улыбнулась Катя – Но я тебе правду говорю! Ты легко и непринужденно умудряешься собирать большую часть отделения вместе, организовывая и координируя с разрешения (точнее благословления) врачей наши дискотеки по выходным. Ты же тащишь музыку, находишь магнитофон (то привозишь, то мужиков припахиваешь), устраиваешь «вечернее освещение», выпрашиваешь «продление» мероприятия… Ты заражаешь всех своим энтузиазмом, активностью, желанием праздника… Ты настолько любишь радость, веселье, музыку, что разносишь эту любовь как особо заразный вирус! А еще ты искренне радуешься за других… Например, заметив, как на бледном уставшем лице нашей Юли расцвела робкая улыбка, когда ее пригласил Сашка– афганец. А ведь он такой статный и широкоплечий мужчина, что любая другая б была не против видеть его у своих ног, даже если он ей и даром не нужен. Так, для имиджа. Ну уж точно не занималась бы устройством его личной жизни с другой! Или когда наводящий на многих страх наш Миша-зек отчаянно выплясывает вокруг неожиданно расцветшей от его внимания и превратившейся из бледной моли почти в роковую красавицу (как макияж и одежда при желании меняет людей!) Наташи, парой месяцев раньше едва не доведенной нервным срывом до суицида.