Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Хрупкие Плечи

Жизнь такой автор,

с которым человеку, при всем желании, не сравниться.

Лида

По старенькой асфальтированной дороге среди полей и лесопосадок ехал, громко громыхая на колдобинах, грузовик с прицепом, груженный разнообразными вещами под самый верх. Торчащие ножки столов, стульев и прочая утварь четко давали понять – кто-то куда-то переезжает. В кабине грузовика сидели трое: седовласый коренастый мужчина-водитель, молодой русоволосый парень спортивного телосложения и его жена – улыбчивая худенькая темноволосая девушка. Несмотря на длительную дорогу, на лицах у всех были улыбки, а шутки и разговоры не стихали всю дорогу.

– О, дичь!– вдруг рассмеялся молодой мужчина, отвлекаясь от обсуждения очередной темы и указывая на зайца-русака, выскочившего на дорогу и несущегося во всю прыть перед машиной.

– Куда?! Я тебя уже присмотрел на ужин! – возмутился со смехом водитель, когда косой, спустя пару минут бешеного бега таки сообразил запрыгнуть в кусты у обочины, мелькнув светлым пушистым хвостом.

– Хищники… Обойдетесь. У зверушки явно другие планы – хмыкнула весело девушка. Тем более, что дома Вас ждет шашлык, – рассмеялась она, глядя на обиженное лицо водителя,– сами же рассказывали.

–Не, ну я бы и этому нашел место в холодильнике – рассмеялся в ответ водитель,– А то только хвостом помахал – и в кусты.

– Михалыч, тогда нужно было догнать, немного притормозить и хватать за уши прямо из кабины,– рассмеялась девушка, – а не пытаться его задавить.

– О, Лида, мы уже почти приехали – улыбнулся в пушистые усы муж девушки, отведя взгляд от кустов, в которых скрылась дичь, рассматривая показавшийся с холмика незамысловатый дорожный указатель и виднеющееся за ним довольно большое село.

– Да, Олег, похоже – обрадовалась девушка, увидев приближающееся место назначения. – Что, Кукла, умаялась? Скоро выпустим вас с Муркой на свежий воздух – произнесла она, уже обращаясь к чинно сидящей у нее «в ногах» небольшой собачонке и скрутившейся клубочком на руках полосатой кошке, любопытно приподнявшей усатую мордочку.

– Ты смотри, словно понимают! Не, ну надо же, какие они у вас дрессированные! Так тихо просидели всю дорогу, что я про них почти забыл! – удивленно хмыкнул водитель, поглядывая на примерных животных, которых сначала категорически не хотел пускать в кабину, мотивируя тем, что «загадят же все, а не дай Бог чего испугаются – так вообще, лови бешеную тварь по всей кабине…»

– Я же говорила, что ручаюсь за них – довольно улыбнулась Лида, вспомнив, скольких трудов стоило ей уговорить Ивана Михайловича, довольно грозного и сурового, на первый взгляд, мужичка разрешить ей везти питомцев в кабине.

–Да, с животными Лида умеет договариваться. Она при желании и дикого кабана, наверное, уговорила б тихо сидеть и прикинуться ковриком – улыбнулся муж девушки.

– Не преувеличивай – рассмеялась Лида, переводя взгляд на открывшееся их глазам довольно большое село – их новое место жительства. Смотрелось оно весьма симпатично и цивилизованно, особенно после маленького, затерянного в лесах Харьковской области, лесничества на десяток дворов. Одна дорога чего стоит – новенький асфальт, это вам не разбитая, раскисающая каждую осень и весну до состояния «не проедешь, не пройдешь» глиняно-песчаная «грунтовка» … По такой только на их мотоцикле, «Туле», и проедешь, ну или на тракторе… Здесь же гладенький асфальт, побеленные бордюры, заправка на въезде в село, цветники, ровненько посаженные вдоль дорог стройные молодые тополя, видневшееся вдалеке колесо обозрения, аккуратные домики, убранные огороды … Их новый дом… Как здесь все будет?

Вообще, 1988 год стал для Лиды годом очередной смены места жительства. Брянск, Ростов, Изюм и, вот теперь, это село в Донецкой области, председатель которого пригласил ее на должность агронома-цветовода. Предоставили жилье – квартиру в доме на два хозяина с собственным двором и огородом. Обещали обеспечить работой мужа… Любимого мужа, который после их выпуска из института как перекати-поле сменял места жительства, таская за собой жену и ребенка. И вроде не военный, а озеленитель, лесник, которому полагается быть вполне оседлым и привязанным к своему объекту озеленения, но нет – места работы у него сменялись минимум раз в год. И муж, подхватив жену и дочку, уговорив молочными реками и кисельными берегами на новом месте, снова устремлялся вдаль… Устремлялись-то в светлую вдаль, но оказывались… То в съёмном мини – домике (шаг в длину, два в ширину) на окраине города, то в каком-нибудь глухом лесничестве. И, что факт, каждое новое место жительства все более невыгодно отличалось от предыдущего. Тенденция немного пугала… А, вообще, похоже, Лиде достался в мужья лесник-кочевник – новый вид, чтоб его…

В этот раз вопреки сложившейся традиции, инициатором переезда выступила она, махнув рукой на свою скромную должность при муже (что поделаешь, при одинаковом образовании предпочтение в должностях отдают мужчине) и надеясь увести мужа из-под удара. Олег работал руководителем, однако был с подчиненными мягок и добродушен, старался просто, по-дружески, договориться со всеми, вместо того, чтобы жестко требовать. В результате собственные подчиненные стали его подставлять, втихомолку разбазаривая лес и прикрываясь его именем. В лицо улыбались, а за спиной хихикали и наживались, отвечая на все вопросы – «лесник сказал»… Обидно… А ответственность-то ему нести…

А еще Лиде все же хотелось остановиться, осесть, и, желательно, не в глухом лесничестве, где до ближайшего транспорта – электрички, пять километров лесом. Это конечно красиво, экологично и вообще замечательно, но не тогда, когда в семье есть маленький ребенок, а садик и ближайшая больница за двадцать километров… Да она чуть не поседела, когда у ребенка реакция манту была положительная! И вообще молодой женщине хотелось иметь свой дом, а не съёмную квартиру в лесу у кикиморы на куличках, свой двор, в который не забредают лесные жители, перепутав его со своими владениями, огород, который по весне, когда пора садить картошку, не превращается в озеро из-за разлива Северского Донца. Лида хотела иметь возможность строить какие-то планы на будущее, иметь возможность обеспечить хоть минимальным бытом дочку. Именно поэтому в этот раз переезд устроила и организовала она. И, нужно отметить, получилось у нее очень даже неплохо. Точно лучше, чем в прошлые разы у мужа.

Они приехали на новое место жительства солнечным сентябрьским вечером на «КАМАЗе» с прицепом. Машину для перевозки вещей ей выделил председатель колхоза, в котором она устроилась на работу. В грузовике с прицепом были аккуратно сложены (хоть на первый взгляд так и не выглядело) и закреплены: мебель, посуда, разная утварь, личные вещи, сосновые дрова. Также, к дровам в прицеп были втиснуты десяток овец, куры. Остальная живность в составе кошки и маленькой собаки приехали в кабине грузовика вместе с хозяевами. Дом, в котором им предстояло поселиться, находился на прямой, не так давно построенной улице, состоящей из новеньких одинаковых строений. Лида его уже видела, когда впервые приезжала осматривать возможное место жительства. Ей понравилось. В доме, а точнее квартире в одноэтажном доме на два хозяина, были большие окна и высокие потолки, печное отопление и водопроводный кран во дворе. Также во дворе были построенные из шлакоблока капитальная летняя кухня и сарай, также – на два хозяина. Ворота отсутствовали, но в наличии был забор со стороны улицы и от соседей, а также металлические столбики для ворот и калитки. Ворота председатель обещал выписать в счет зарплаты. Двор был даже частично заасфальтирован! Буквально через несколько дворов село заканчивалось выходом на бескрайнее поле с виднеющейся вдалеке прозрачной посадкой из посаженных в этом году молодых березок.

Пятилетняя дочка в обнимку с кошкой бродила с восторженными глазами по еще пустым, просторным побеленным помещениям, рассматривая свой будущий дом, пока сама Лида, разгружая вещи, прикидывала, что и где будет расположено. Вот здесь можно соорудить сарай для овечек, там – посадить сад, здесь – разбить клумбу с розами, а там – посадить несколько плодовых кустарников, там вишни будут, а здесь яблоня… И, кстати, нужно будет припахать сестру или отца что-то нарисовать на стене дома у входа. На их предыдущем доме были нарисованы красивые белые аисты – достопримечательность практически всего лесничества… Дом должен быть красивым и оригинальным! Это ж ее дом!

Заскочив в помещение с очередной сумкой вещей, Лида невольно засмотрелась в одно из двух огромных окон кухни – вид из них открывался просто замечательный. Огород, на который выходили окна, упирался в бескрайние зеленые поля, вдалеке разделенные лиственными лесополосами, и уходящие в бездонное небо, где кружили птицы… Такой простор… И она сейчас чувствовала себя как птица, вырвавшаяся в безоблачное, бескрайнее небо… Новый просторный дом, с высокими потолками и большими окнами (ее мечта после крохотных окошек и низких потолков предыдущих квартир, от которых чувствуешь себя не человеком, а каким-то подземным зверьком), новая работа, новое место жительства, новые люди… Ворох планов и светлых надежд. Ветер в крыльях и яркое солнце… Прямо как те степные чайки, летящие вдаль… В спину Лиде словно дыхнуло теплым ветром, подталкивая взлететь. Она удивленно обернулась. Вроде неоткуда… Хм, наверное, форточка открылась от хлопающей двери, из-за постоянного хождения туда-сюда людей, разгружающих вещи. Настроение было замечательное.

– Лида, куда кровать Русланы ставим?– послышался голос мужа. В комнату зашел, держа в руках перевязанную «бечёвкой» деревянную разобранную детскую кроватку, Олег. Этот высокий широкоплечий зеленоглазый парень с открытой искренней улыбкой – ее муж, был не то, чтобы писанным, но все же очень даже красавцем. Его даже не портила не совсем умелая стрижка, которую изобразила Лида. Впрочем, эта прическа его не испортила даже на свадьбу, а ведь тогда у Лиды практики парикмахерского искусства вообще не было. Хотя, обчекрыженная челка, с которой он красуется на свадебных фотографиях, до сих пор является предметом семейных шуток. – В спальню, естественно! – рассмеялась девушка, тряхнув темно каштановой густой шевелюрой, постриженной в стиле сессон.

– Ага, а в которую?– ухмыльнулся он пушистые усы.

– Давай в эту, с южными окнами, махнула рукой Лида. А в северной, нашу поставим. Груба – то одна на две стены, обе должны отапливаться зимой одинаково, но солнце ребенку больше нужно.

– Хорошо…– мужчина беспрекословно понес мебель в указанном направлении. Обустройство быта он всецело доверял жене, так как сам в этих вопросах был до безразличия нетребовательным.

– Лида, иди барана своего лови – уже в огород удрал,– позвала заглянувшая в дом мать Лиды,– крупная женщина в зеленом платье в мелкий белый горошек, с такими же темными, как у Лиды, волосами (впрочем, на этом их сходство и заканчивалось).

Родители Лиды тоже участвовали в переезде, сопровождая грузовик на своем солнечно-желтом «москвиче». Помогали молодежи собраться (отец Лиды просто гений упаковки – все, что он укладывает, упаковывает и размещает всегда доезжает целым и невредимым), погрузить все, и по приезду разгрузить, да и обустроиться немного. А потом собирались еще забрать внучку на пару дней, пока дети нормально наладят быт на новом месте.

– Я только за калитку взялась, а он мимо меня шуг, и уже за забором!– возмущалась Нина Петровна.

– Ой… Не, им еще рано здесь бегать! – перепугалась Лида и убежала ловить озорное животное.

– Ну да, вот спустя пару дней, а лучше весной, после того как мы огород посадим, будет можно, – хмыкнул Олег, выходя за следующими вещами из дома и провожая взглядом свою реактивную жену.

Строптивое животное далеко не убежало, а тормознуло тут-таки, за огородом, пощипывая колхозную люцерну на поле, наслаждаясь устойчивой землей под ногами, а не тарахтящим дном кузова и кося одним глазом на приближающихся людей. Ближе чем на пять-шесть метров он никого не подпускал. Но любимую хозяйку баран, естественно, подпустил, хоть пару раз и отбегал «для приличия». Подманив беглеца пучком травы, и мелочи жизни, что такая же росла у него под копытами, Лида повела его в загородку, сооруженную на скорую руку мужем на основе имеющегося загончика. Загородка смотрелась, честно сказать, не очень (кое-как прибитые разнокалиберные доски на вкопанных прежними жителями кривых столбиках), но это ж временно. Вот устроимся, разложим вещи, выпишем в колхозе немного нормальных досок, брусьев, гвоздей и построим хороший сарай для овечек,– так размышляла Лида, запуская свободолюбивое животное в загончик и занося следом небольшую корзину с травой. Овечки тут же набросились на угощение.

– Измучались, проголодались… Бедные. Еще бы, столько в дороге тряслись, – Лида с улыбкой смотрела на свою живность.

– Не, ну ты на них посмотри! Как от меня и Олега – так шарахаются, как от чумных, а ты им – ну просто мать родная,– возмутилась Нина Петровна, наблюдая, как дочь, поглаживает белые морды животных, доверчиво обнюхивающих ее пальцы.

–Ты им просто чужая, и значит – опасна, а Олег, после того как за «шкирку» выкидывал их из кузова, еще долго доверия не вызовет, – рассмеялась дочка.

Леонид

Молодой темноволосый мужчина среднего роста в темных брюках и светлой рубашке зашел в колхозную теплицу, с нескрываемым любопытством осматриваясь по сторонам. Просторное светлое помещение встретило его мягким влажным воздухом и непривычно насыщенным смешанным запахом цветов. Небольшой столик у входа, втиснутый между отопительным баком и стеллажами, был заложен бумагами, возле него стояло несколько больших ведер со срезанными розами. Цветы были разные, но при этом все очень красивые, яркие – от нежно розовых до темно красных, от белых до оранжевых. Справа, вдоль стеклянной стены, постепенно переходящей в полукруглый потолок, возвышался огромный кактус-опунция с большими желто-красными цветами и коварными колючками. Эта красота на ощупь была мягкой и пушистой, но потом руки еще очень долго чесались и зудели, от легких, практически невидимых глазу, но от этого не менее противных иголочек. Леонид это точно знал, так как как-то пытался отросток оторвать – ругался потом… Долго и нудно, но про себя, так как отламывал отросток домой и, естественно, «за спиной» у бывшей работницы оранжереи.

Мужчина остановился, рассматривая это необычное, но красивое растение – он еще не видел, чтобы кактус так цвел. Он был буквально усыпан десятками пышных, желто-красных цветков. Похоже, не зря все в селе говорят, что с приходом этого молодого специалиста в их оранжерее цветов стало больше и они стали красивей. Раньше, чтобы отыскать здесь хоть одну «завалящуюся» розочку приходилось под недовольное бурчание «оранжерейщицы» бродить чуть ли не час между колючими кустами, то и дело норовящими порвать одежду, ну или на крайний случай хоть поцарапать. А теперь – полные ведра цветов еще на входе. Как она с ними договаривается? Секрет, что ли, какой знает?

Новой «цветоводши», как ее прозвали уже в селе, не было у входа, и он прошел дальше. Вдоль стеллажей, уставленных маленькими и большими горшками с разнообразными растениями, по дорожке из узких бетонных плит, между частью теплицы засаженной каллами, в отсек с розами. Она оказалась в самом конце теплицы – кареглазая, темноволосая, с короткой стрижкой, худенькая как девочка, в темных спортивных штанах, тонкой голубой рубашке и светлой косынке. Девушка ловко орудовала секатором возле колючих высоких кустов. И странное дело, ее «колючие монстры», похоже, совсем не собирались ни колоть, ни царапать.

–Добрый день,– в оранжерее гудел тепловентилятор, гоняя теплый воздух для поддержания равномерной температуры, и пришлось повысить голос, чтоб она его услышала.

–Добрый,– молодая женщина обернулась, обаятельно улыбнулась и, щелкнув еще пару раз секатором, начала с удивительной ловкостью лавировать между кустами роз, держа в руках несколько крупных, ярко-красных распустившихся цветков. Опустив их в еще одно металлическое ведро, стоящее у дорожки, она вопросительно посмотрела на посетителя.

–Мне бы букетик, у одной хорошей знакомой день рождения сегодня,– Леонид немного смущался, не зная как общаться с приезжей. Она была такой… открытой что ли? Глядя на эту обаятельную улыбку, обращенную к нему, по сути, абсолютно незнакомому человеку, ему показалось, что она никогда в жизни не встречала плохих людей. Да и он улыбаться начал непроизвольно, ощущая себя каким-то восторженным школьником.

–Да, конечно. Там есть в ведре на входе, или из этих можно выбрать, я их как раз завтра на продажу готовлю.

–А их как-нибудь упаковать можно?

–Могу и завернуть. Выберете из этих?

–Да, наверное,– он озадаченно рассматривал ведро с розами и неуверенно начал выбирать. Все цветы были такими красивыми, что глаза просто разбегались.

–Давайте я выберу те, что дольше будут стоять, а вы посмотрите?– предложила Лида, поняв, что посетитель растерялся и толком не знает, что именно ему нужно.

–Хорошо,– обрадовался Леонид. Не зря «цветоводша» прославилась не только красивыми цветами, а еще и тем, что ее букеты стояли на удивление долго, и потому к Лиде очень быстро протоптали дорожку все, кому не лень. Она совершенно не делала различия между людьми, исходя из их должности или достатка. Цену на цветы определяла не она, а колхоз, но она не ленилась собрать красивый букет, добавить пару-тройку лишних цветочков, благо, они у нее словно все время цвели, красиво завернуть. Она была красива, улыбчива и легка в общении. Приехав в их село буквально пару месяцев назад, девушка уже завоевала симпатию многих. Молодая семья, состоящая из мужа, жены и пятилетней дочки, поселилась «на поселке». Так местные называли два ряда домов на окраине села, выстроенных не так давно колхозом специально для молодых специалистов. У молодых был странный двухколесный мотоцикл с очень широкими, как у вездехода, колесами, коза, куры и несколько овец. Муж ее работал где-то в городе. Приезжие, веселые, с высшим образованием – с такими всегда было интересно общаться. Впрочем, положа руку на сердце, Леонид не мог бы сказать, что пришел только за цветами… Но это так, лирическое. Дома ведь ждали жена и две дочери.

Лида

Лиде, определенно, нравились осовремененное село, в которое они переехали, ее новый дом и, конечно, работа. Растения, цветы, постоянно заходящие разные люди. Ей хотелось устроить в доверенной ей теплице настоящий райский уголок, в котором в любое время года можно найти цветы. Чтоб посетители приходили в восторг, как от купленных букетов, так и от самого ее места работы. Чтобы у входящих в «ее царство растений» глаза «разбегались» и возникало желание как минимум прийти еще не раз, как максимум – устроить дома аналогичное. Лида, заразив своим энтузиазмом председателя колхоза, убедила выделить деньги на покупку дополнительных разных видов цветов и договорилась в ботаническом саду Донецка (где она когда-то работала, пока муж не сорвался в очередную авантюру с переездом) о их приобретении. Сама выбирала, тщательно осматривая каждый горшок, и теперь, кроме роз и калл, у нее в оранжерее был и аспарагус для букетов (очень красивая штука, похожая на мелкую мягкую елочку) и еще несколько десятков других растений, которые будут цвести зимой как раз, когда каллы еще не начнутся, а розы практически закончатся. Лида пропадала на работе подолгу. Она бы и ночевала в оранжерее, наверное, если бы не муж и дочка. Но они тоже требовали внимания. Впрочем, дочке в оранжерее нравилось играть, пока мама работала, а муж, поняв, что либо он сам готовит ужин, либо забирает жену с работы, предпочитал заезжать вечером за ней на мотоцикле. Жизнь радовала Лиду, несмотря на иногда встречаемые завистливые взгляды и странные оговорки посетителей – что слишком уж их семья в глаза бросается, мол «нельзя быть такими неприлично красивыми и счастливыми». Лиду подобные фразы только удивляли. Писаной красавицей она себя не считала, какой-то очень уж счастливой – тоже. Просто ей нравилась ее жизнь, ее работа, и она старалась, по возможности, радовать окружающих ее людей. Но разве это повод для зависти? Она старалась реагировать на редкие косые взгляды улыбкой, а на язвительные комментарии шуткой. Да и не так уж их было и много – так, пара случайных фраз…

Но в один из дней, возвращаясь из оранжереи, они с мужем увидели большой столб дыма в стороне их дома.

– Там что-то горит! Неужели мое сено?.. – близоруко щуря глаза (спасибо неуемной любви к чтению со школьной скамьи) озабоченно пробормотала Лида, обнимая мужа на мотоцикле и стараясь укрыться от встречного ветра за его плечом.

– Какое сено?– муж удивленно обернулся к ней.

– Мое сено, для овец выписала, «по блату». Зеленое – пырей с разнотравьем… Только сегодня утром привезли, я просила чтоб на огород высыпали… – Лида, закусив губу, расстроенно смотрела на столб огня с дымом, расположение которого становилось все более очевидным, по мере приближения к дому.

Увы, она угадала. В огороде действительно догорало ее сено… Соседи тушили остатки некогда большого стога, а также их собственного сарая, по несчастью оказавшегося рядом… Все было в дыму и копоти… Овцы перепугано бегали в загоне. Странно, что вообще не повыпрыгивали… Светопреставление для всех желающих, жаль, только повод не самый веселый. Удивленно-озадаченно рассматривавшую странное столпотворение у их двора дочку сразу предложила забрать соседка, благо она как раз работала воспитателем в ее садике.

Лида побежала рассматривать размеры бедствия. Шикарное мокрое, но все еще дымящееся пепелище вместо душистого стога, тлеющая стена соседского сарая, догорающие столбики, приготовленные для постройки сенника… И толпа народу… Вот и познакомились со всеми соседями. Не то, чтобы Лида с ними не была еще знакома, но теперь была возможность рассмотреть всех, вплоть до едва ходящей старушенции с крайнего двора. Бабулька ради такого повода даже покинула свою любимую лавочку, на которой сидела, словно приклеенная, в любую погоду.

В принципе, для Лиды с Олегом работы уже не осталось. Только убрать подальше то, что не горело, и отдельно то, что уже погибло в неравной борьбе с огнем. Но и этого занятия хватило надолго…

Уже уходя в дом после того, как все разошлись, Лида обернулась, заметив глазом какое-то движение в неясном свете вечерних сумерек. Вокруг ничего и никого уже не было – только черный след пепелища, напоминающий силуэт женщины со свечой, кравшейся к дому. Лида инстинктивно передернула плечами от странного нехорошего ощущения. Чем дольше она смотрела на это темное пятно, тем более зловещим оно ей казалось… Зябко поежившись, она развернулась и пошла к соседям за дочкой.

Малышка, нагулявшаяся у соседки, весело прыгала по дому, с интересом рассматривая в окно последствия пожара. Хорошо быть ребенком – мама и папа дома, кошка под боком – вот и все, что нужно для счастья. Руслана быстро нашла общий язык с детьми в новом коллективе. Впрочем, она всегда со всеми отлично ладила – не зря ребенок рос в студенческом общежитии, а одаренное студенческое общество, как известно, отлично учит всех, несмотря на возраст и характер, как учиться, так и общаться. Хочешь-не хочешь, а приходится искать способы комфортно сосуществовать со всеми, кого поселили рядом, в такой плотности, что проснуться, не разбудив как минимум пару человек, невозможно. Но это взрослым нужно адаптироваться, привыкать, а ребенок легко и непринужденно вживается в ситуацию и несет по жизни это умение – ладить со всеми, кто оказался волею случая рядом.

Посмотрев на уровень подготовки детей в садике, Лида буквально на вторую неделю, уговорила директора школы перевести ребенка в первый класс. Директор удивился, но пошел навстречу настойчивым материнским просьбам, правда не в силу природной мягкости, а скорей от неожиданности – выяснив, что пятилетняя девочка уже и читает, и пишет, и считает… Хотя это как раз было неудивительно. Знал бы он, сколько студентов в общежитии развлекалось попытками научить маленького улыбчивого ребенка чему-то умному! При таком количестве учителей, странно, что девчушка еще сама книжки не пишет.

Олег устало упал на диван, стаскивая пропитавшуюся дымом футболку.

– Ну и денек… А я думал пораньше приеду, отдохну…

– А сено как жалко… Оно такое хорошее было… Душистое, – грустно вздохнула Лида.

– Кому что… Не расстраивайся, закажешь еще.

– Легко тебе говорить, не ты ж его выписывал… И след от него такой странный…

– След как след,– пожал плечами Олег.

– Он напоминает женщину со свечой… Тихо крадущуюся к нам в дом, как мышь – задумчиво произнесла Лида.

– Ох и буйное же у тебя воображение,– хмыкнул муж. – Знаешь, мыши обычно костер у входа в амбар с зерном не устраивают.

– Ну да. А может это она случайно. – скорчила рожицу Лида.

– Угу, угу. Так и вижу мышку со спичками, отчаянно костерящую инструкцию по их применению – рассмеялся Игорь. – Впрочем, мышь не такая уж страшная угроза. Вон, Мурку выпустим и все – амба коварному грызуну – улыбнулся он хищно,– Что там у нас на ужин?

– Гречка с печенью,– ответила Лида, заглядывая в старенький холодильник. Со всей этой кутерьмой она вообще забыла, что у нее там есть на ужин,– Греем?

– А может, картошки пожарим?– задумчиво протянул муж.

– Если ты начистишь… Руслану ж еще скупать нужно.

– Договорились!– Олег азартно подпрыгнул с дивана и направился к сумке с картошкой под лукавым взглядом Лиды.

Муж приехал в село вместе с ней, несмотря на свою любовь к лесу, таки осознав надвигающиеся проблемы. Тем не менее, он не слишком разделял как восторг Лиды от местных условий, так и ее переживаний за подсобное хозяйство. Точней ему просто все было равно … Стол, стул, кровать – вот и все, что нужно ему для жизни, а остальное – так, мелочи… Он особо не «прикипал» душой ни к дому, ни к животным… Правда хвастаться тем, что у него «шашлык» по двору бегает вполне любил. Олег был «легкий в общении, но немного равнодушный» – так про него сказала одна Лидина подруга – не совсем правда, но что-то в этой фразе было… Хотя нет, он всего лишь относился ко всему проще, тем самым отлично уравновешивая эмоциональность и впечатлительность самой Лиды. Как, например, с этим странным следом от пожара… Это правильно, хорошо и удобно. Кто-то ж должен в браке быть спокойней, критичней и менее подвержен впечатлительности…

Такие мысли крутились в голове у Лиды, пока она нарезала салат из огурцов и помидоров и доставала сковородку для приготовления любимого блюда мужа – жареной картошки. Она не была сильно впечатлительной, да и мистикой особо не увлекалась, но что-то в этой тени ей не понравилось… А может, сказывалось еще и само удивление от того, что кому-то захотелось поджечь ее сено. В сырой осенний день, само по себе сено просто теоретически не могло загореться… Да сейчас при всем желании, чтоб разжечь костер нужно изрядно помучаться! А ведь соседи наперебой рассказывали, что сено неожиданно вспыхнуло… То есть, его кто-то поджег… Но зачем? Кому оно мешало? Может просто детвора баловалась? Но ведь сельские пацанята вполне представляют последствия пожара, и, имея достаточно свободы, предпочитают жечь костры подальше – в балке или поле, от души там веселясь и, при этом, не рискуя получить по шее от взрослых… Надергать сена на свой костер – да, это в их стиле (Лида не раз наблюдала как двое-трое мальчишек с охапками сена или соломы, словно зайцы, удирают от ругающихся хозяев под заливистый лай дворовых собак), но поджечь весь стог… Странно…

Олег

Я не был в восторге от идеи Лиды перебраться в это село, как, впрочем, и от самой идеи переехать из лесничества, но жизненные обстоятельства сложились так, что выбирать не приходилось. Да и остановить ее, если уж она что-то решила, довольно сложно. Приехав в этот большой и на удивление окультуренный (садик, новая школа, парк аттракционов с колесом обозрения, кинотеатр, мельница, маслобойня) населенный пункт, я вынужден был признать, что условия для жизни здесь лучше, чем в лесничестве, из которого мы уехали. Хотя, там был лес… Всегда разный, с массой птиц, диких животных… Природа во всем ее величии была буквально за двором. Да, что там за двором – во дворе. Опенки можно было собирать просто под окном! Да и до электрички в город недалеко… Впрочем, переехали и ладно. Правда, председатель колхоза мне не понравился, как и его предложение поработать здесь агрономом. Пришлось вежливо, но настойчиво отказаться. Тем более, что мне предложили работу в Донецке. Как-никак – областной центр. Ну, подумаешь, подъем каждый день в пять утра – не такая уж и проблема. Лиде же в селе нравилось. Ей всегда нужен был простор, животные. Она постоянно заводила какую-то живность – то козу, то фазанов, то уток, то баранов… Полезная, конечно, штука, но и ухода требует. То сено для парнокопытных коси, то ряску для уток собирай… Оригинальное времяпровождение, а в лесу так еще и интересное, но не все ж время этим зверьем заниматься! А тут еще отец за брошенную аспирантуру «голову прогрыз». Ну надоело мне, и вообще… Нет же… Вбил себе в голову, что я должен учиться, стать как минимум кандидатом наук, а лучше доктором… И объяснить ему, что я практик, а не теоретик – нереально! Он просто не тот человек, который принимает отказ. Не хочет он понимать, что сидеть корпеть над бумагой – это не мое… Мое – это смотреть, что и где посадить, что и как растет, как себя ведут разные растение в заданных природой или мной лично условиях. Смотреть, садить, лечить, обрезать, формировать, а не описывать все это! Я практик! Но когда мои интересы отца волновали… Он и женитьбу мою до сих пор блажью юношеской считает, хотя, дочке– то уже пять лет…

Животные, сено… Отличный костер получился с этого сена, и с соседями сразу познакомился. А то знал только тех, кто спозаранку на работу уезжает, да вечером на лавочке сидит. Жаль, конечно, что Лида расстроилась, ну ничего – еще выпишет. Чтоб Лида и какое-то несчастное сено не нашла для баранов! На крайний случай и соломы им хватит, не сдохнут от голода. Дочистив картошку, пока Лида скупала ребенка и нарезала салат, я воткнул нож в последнюю картошину и торжественно вручил кастрюлю жене.

–Жарим?– обреченно спросила она. «Отвертеться» от моего любимого блюда, сегодня шансов не было.

–Естественно. И обязательно с канцерогенами! – улыбнулся я, зная, что Лида считает мою любовь к поджаренной корочке не самой полезной слабостью. – Руслана, жареную картошку будешь?