Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Прислонившись к стене, Лида задумчиво рассматривала свой дом – откровенно бедный, хоть и украшенный с фантазией… Минимум мебели: платяной шкаф, кровать, топчан сваренный отцом из металлических уголков, на полу – дорожки из рогожки, шкаф для верхней одежды, а точнее муляж шкафа – изобретение еще Олега, этакий сбитый из симпатичных глянцевых досок фасад шкафа с проемом в центре, закрытым шторкой – позорище то еще… Сбоку подходить не рекомендуется, дабы не получить эстетический шок от вида внутренней конструкции «мебели». Холодильник, телевизор и кухонный стол были приятным исключением. Плачевно выглядящие стены комнат, побеленные и украшенные нарисованными под трафарет дубовыми и кленовыми листиками, картина на стене, нарисованная сестрой акварельными красками: белочки, девочка, олененок… Голь на выдумки хитра…

Как-то Лида видела у знакомых такую красоту как фотообои… Но, об обоях мечтать в принципе смысла не было, так как печь не прогревала зимой довольно большие помещения дома и к весне углы потолков чернели от влаги и черной плесени, которую оттереть можно было только летом, после полной просушки дома. На отсыревших за зиму окнах уже начинали гнить рамы, сделанные, видимо, из непросушенного дерева, а местами на них росли самые настоящие грибы. При всей необычности, на приятное украшение интерьера это плохо смахивало. Понятно, что споры грибов скорей всего остались в дереве, из которого делались рамы, но разве от этого Лиде легче? Сейчас же, когда установят газовое отопление, появился шанс, что будет лучше. Если так – можно будет хоть обои поклеить и привести дом в более человеческий вид. Это ж Олегу ничего не нужно было, как он говорил, «стол, стул, кровать – все остальное излишества»… И грибы на окнах его веселили… Он, помнится, даже шутил, мол, нужно споры вешенок или опёнок занести – чтоб потом сразу на сковородку их собирать… Лиду это больше расстраивало… Но тогда она мирилась, пыталась своими жалобами не обижать мужа. Сейчас же пришло время смотреть правде в глаза – ей нужно, и всегда было нужно, больше уюта и комфорта – да просто человеческих условий жизни. А еще у нее в доме два ребенка, две девочки – и им нужны нормальные условия жизни!

Руслана и Вероника уже мирно посапывали под говорящий телевизор в стоящей по центру комнаты кровати-полуторке, когда Лида закончила наводить хоть какое-то подобие порядка. Кровать-полуторка – это изобретение отечественного производства всегда веселило Лиду. Как можно было придумать даже термин такой кровать-полуторка? На полтора человека? На мать с ребенком? Но тогда ребенок это что – не человек? Так, половинка?

Поправив сползающее с Вероники одеяло, Лида с улыбкой посмотрела на спящих – полный бардак в доме абсолютно не мешает жизни и, тем более, сну детей. А ведь видок со стороны тот еще, хоть фотографируй. Но кто сейчас будет снимать, проявлять, печатать? Фотоаппарат-то Олег не забрал (дарили его, как ни странно, Лиде в свое время) но ценная техника нынче пылится в серванте – не до того… А жаль… Да, жизнь с уходом Олега не закончилась, хоть поначалу было именно такое ощущение. Но ведь если просто жалеть себя и ничего не делать, то можно сразу в гроб ложиться и закапываться, а это не вариант. Лида никогда не спешила сдаваться, хоть иногда у нее и возникало подозрение, что Судьба, чем дальше, тем все больше усложняет ее жизнь просто, чтоб проверить предел ее возможностей. Но в любой ситуации можно найти плюсы. Например, газификация может быть отличным поводом сделать ремонт в доме. Обои, помнится, у родителей какие-то были в закромах, краски можно купить или по блату обменять на складе колхоза, а остальное – решаемо. Что она – обои не поклеит!? Еще как! Если она со всем остальным справилась, то, что ей какие-то обои? Это ж не дом построить. Мысль о доме напомнила ей о том, что отец перед самым их разводом с Олегом оформлял участок для строительства дома в Донецке. На какой это было стадии, Лида толком не знала, а потом ушел Олег, развод, и про него все забыли. Странно так и глупо... Да, денег строить особо не было, но ведь отец столько всего может сам, а они обзавелись бы местом жительства без унижений перед колхозом. Отпала бы необходимость соглашаться на любую работу лишь бы с квартиры не выгнали… Надо у матери спросить, что с тем участком … Хотя, наверное, государство забрало… Оно нынче бедное и голодное, так и норовит всех обобрать… Лида, расстроенно вздохнув, пошла на свою одиноко стоящую в пустой и практически разгромленной «газовщиками» комнате кровать. Пора спать – завтра дурдом продолжится, а даже если закончится, приводить все в порядок нужно будет еще очень долго.

§§§

– Он не спешит жениться! – все та же упорная светловолосая девица снова сидела перед Наирой. Клиентка, которой все мало. От таких, обычно, хороший заработок, но до определенного момента. Очень часто они забываются и хотят слишком много. Эта же молодая женщина ставила рекорды по скорости роста запросов, не задумываясь о цене.

– Но он же ушел из семьи, живет с тобой. – возразила ей Наира.

–Да. Но он вспоминает ее и все чаще поднимает вопрос о том, чтоб забрать хоть одну из дочерей. Это же бред! На кой черт мне это отродье? Лишние расходы? Мне нужно чтоб он забыл о них напрочь!

– Зачем? Ты получила то, что хотела. А дети… Они всегда останутся его детьми…

– Нет! Он должен перестать о них постоянно вспоминать. Мы строим дом в центре Донецка. И я хочу быть его законной владелицей, а не так, на птичьих правах! А он не спешит оформлять наши отношения.

– Но ведь и не отказывается?

– Не отказывается. Но меня так не устраивает. Его нужно подтолкнуть. Сможете?

– Я должна посмотреть, что можно сделать…– Наира вспомнила картину, недавно увиденную в емкости с защитником семьи, разрушенной этой светловолосой стервой, и невольно поежилась. Если это устроила или планирует устроить клиентка, то она в этом точно участвовать не будет.

– Так смотрите! – Девица уперлась требовательным взглядом в колоду карт, лежащую справа от гадалки. Именно с нее когда-то начался их разговор о привороте. Наира молча, аккуратно сняла карты со стола, тщательно перетасовала и протянула посетительнице.

–Вытягивай семь карт

Девица аккуратно, кончиками пальцев, доставала карты, словно боясь измазаться. Странная– карты не несли грязи, тем более ей-то чего бояться, уже и так по уши в… Собственных желаниях… Кот при открытии каждой карты едва слышно фыркал, раздраженно поигрывая хвостом. Судя по его виду, он бы с огромным удовольствием вцепился девушке в лицо. Странно, с ним такое первый раз… Хотя, гадалка и сама б ее с удовольствием взашей прогнала, но что-то ее останавливало. Возможно, любопытство – ей уже искренне было интересно, где же граница желаний этой девицы.

Глядя на получившийся в итоге расклад, вполне ею ожидаемый, женщина подняла тяжелый взгляд на клиентку.

–Ты ведь знаешь, что вы строите дом, ранее предназначенный для его бывшей семьи? Он был их изначально и должен был быть таковым.

– И что?

–То есть знаешь, что его обманом забрали у детей Олега?

– Я к этому руку не прикладывала, это его отец там что-то проворачивал.– пожала плечами клиентка.

– Но жить-то в нем ты собираешься, и хозяйкой быть …

– А что ж добру пропадать? Его бывшая дом точно не достроит. У нее ни денег и времени для этого нет.

– Ты уверенна, что он тебе нужен? Дом с таким фундаментом…

– Конечно! Дом в центре города, рядом элитная школа, магазины, институты. И вообще, что вы мне голову морочите? Сможете сделать то, что я прошу?

– …Нет…– женщина посмотрела на моментально успокоившегося и словно одобрительно улыбнувшегося кота

– Почему? – девица возмущенно подняла на нее глаза. – Я хорошо заплачу!

– Твой долг и так уже велик, и совсем не передо мной… А делить с тобой и эту ношу я не намерена. Мой тебе совет – успокойся. Женится он на тебе, в семью не вернется. Не требуй у судьбы большего – тебе же хуже будет…

–Боитесь?– зло прошипела девица.

–Нет. Не вижу смысла лезть в петлю, руководствуясь твоей жадностью и глупостью.

–Ну и ладно! Без вас управлюсь! – девица, фыркнув, вылетела с комнаты, провожаемая утробным рычанием кота.

–Не сомневаюсь.– Женщина смотрела ей вслед, качая головой. Да, она действительно была не слишком переборчива в заказах, но запросы этой девицы грозили опасными последствиями уже лично ей. За каждое действие высшие силы требуют плату, и если лимит заказчика исчерпается – платить будет исполнитель. А к чему ей чужие долги? Тем более такие. Хватит ей и тех, что есть…

Откинувшись на спинку кресла, Наира рассеянно смотрела на солнечный день за окном. Давно, когда ее обучала бабушка этому мастерству, она искренне удивлялась, почему ее наставница за одни заказы берётся, не смотря на бедность просителей, а от других отказывается напрочь, даже если ей это и грозило бедами. Объяснения о неподъёмной цене и «визите младшего» были странны, особенно когда на кону стояла ее собственная жизнь. Бабушку в один из дней так и увели люди в кожаных пиджаках, после того как отказалась взять в клиенты одного из них. Он обещал ей «золотые горы» за услугу – бабушка отказалась. А вечером разобрала вещи (кое-что отнесла дальним родственникам, кое-что припрятала, показав внучке где) и, собрав сумочку с самым необходимым, села возле дверей, шепча тихонько старый заговор.

Они пришли ближе к полуночи. Зашли без стука, под предводительством несостоявшегося «клиента». Он, не глядя на бабушку, приказал ее забрать, дом обыскать… Его спутники не двинулись с места под спокойным взглядом пожилой седой немощной женщины. Он, кусая губы, почему-то тоже не рискнул что-то трогать в доме. Потоптавшись у порога, они-таки увели бабушку – она не сопротивлялась. Внучка спрятавшаяся в доме, все видела. Двумя часами раньше Наира кидалась к бабушке со слезами и одним вопросом «Почему?. Почему нельзя бежать? Почему нельзя на них наложить проклятье, чтоб даже думать о ней боялись? Почему – она же может?!!! Почему она так покорна судьбе? Почему просто ждет, вместо того, чтоб что-то изменить?» Бабушка только гладила внучку по голове и перечисляла, что где лежит, и рассказывала как ей дальше жить. Точнее – куда уходить. Она хотела, чтоб после того как ее заберут внучка ушла – чтоб не было повода ее искать. И лишь в конце устало ответила на постоянно звучащее «почему?».

– Пришла пора платить по счетам… По старым счетам, которые я насобирала по молодости и глупости…

Теперь она ее неожиданно поняла… Внезапно как-то ощутила, что подошла к этой странной и такой непонятной грани… Счета, выставленные высшими силами, были неотвратимы, пусть и отсрочены во времени… Бабушка, же тогда оплатила не только свои, но и «внесла предоплату» за внучку, понимая, что молодость и глупость Наире тоже не миновать. Наивность и вера в безлимитный «кредит» высших сил, в свое могущество и безнаказанность не обошли ее стороной, о чем, видимо, догадывалась в свое время бабушка. Так легко во все это поверить, глядя как от твоих заговоров выздоравливают, чахнут, мрут, сходятся и расходятся люди. Поверить и привыкнуть, что так и должно быть, что сама ты вне этой системы, а над ней… Молодость прошла не вчера, и, до недавнего времени, она считала, что обрела и здравомыслие и мудрость… Что действует исключительно в дозволенных рамках, ничем не рискуя… Но нет, сегодня она ощутила нечто новое, некое новое понимание… Оно пришло к ней вместе с осознанием, что «врага» клиентки больше трогать не стоит, нельзя – чревато для всех. Она ощутила себя внезапно очнувшейся на краю пропасти, в которую не ступила едва ли не по чистой случайности, привыкнув работать «по накатанной».

Сидящий на столе кот облизывал лапы и благодушно-иронично косился на хозяйку.

–А ты как всегда все знал, все видел, но сказать не соизволил – с легким укором обратилась она к нему.

–Ма-у…– кот отвлекся от своего занятия и лукаво уставился на хозяйку большими золотистыми глазами. Она сокрушенно вздохнула и, проведя по шелковистой шерстке рукой, потянулась за стеклянной бутылочкой. Темная жидкость при ее прикосновении словно вскипела, но ничего не показала.

– Сердишься… Сердись… Толку то? Пока срок не выйдет, а он выйдет ой как не скоро, ты не освободишься и счет мне не предъявишь. Но и я больше их не трону, а за других, прости, ответ не несу… -Наира поставила на место емкость и вышла в компании кота из комнаты.

Лида

– Ліда, в тебе ще краска залишилась? – спросила Лиду женщина лет сорока, в заляпанной краской футболке и старых, не менее «авангардных», штанах. Пушистые волнистые волосы были собраны под не менее заляпанной косынкой. В общем, напарница Лиды была в краске вся – от протертых туфлей, до бровей.

– Да, есть немного.

– Дай півлітри. Бо в мене вже закінчилась, а там ще два метри труби по плану.– попросила Катя, с которой они сегодня были на одном участке.

Курсы газовщика благополучно закончились, но должность оператора газовой котельной Лиде так и не дали – там уже набрались нужные и приближенные люди. А она была направлена на «высокоинтеллектуальные» работы по покраске газовых труб по всему селу. С утра им выдавали краску и указывали объём, который каждый должен был покрасить. Красить у Лиды получалось хорошо, качественно и экономно, не оставляя после себя лишних брызг и подтеков. Масляную краску выдавали разную, желтую, красную, зеленую. В конце каждого дня у Лиды обычно оставались остатки, которыми они либо делилась с менее экономными работницами, либо тихонько волокла домой – такое добро в хозяйстве лишним не бывает.

– Подходи, я как раз на обед собиралась ехать, и переживала, что остатки или бросать нужно, так засохнет же, или докрашивать.– Лида спрыгнула с чьего-то деревянного забора и отдала банку с краской напарнице. У Лиды сегодня получалось довольно много остатков. Так, трехлитровый бутылек солнечно желтой краски, уже мирно стоял в ее дамской сумочке, не вызывая подозрений не только у бригадира, но даже у «соратниц по кисточкам». То, что в эту дамскую сумку помещается трехлитровый бутыль, Лида выяснила практически случайно, когда у нее в первый раз было два литра «остатков» в бутле и только эта сумка. Маленькая на вид, китайская, с металлическими ручками обшитыми материей, доставшаяся ей «с барского плеча» младшей сестры, решившей избавиться от подарка надоевшего ухажера. По логике вещей в нее просто не мог влезть трехлитровый бутыль, она ни для чего больше кошелька или косметички производителями не была приспособлена! Но при большом желании и способностях вместить невместимое… В общем, сумочка оказалась правильная. Везя ее на руле велосипеда, Лида не опасалась, что ее даже заподозрят в присвоении колхозного добра, а уж тем более такими объёмами. Главное – не разбить случайно это счастье о раму велосипеда в процессе транспортировки.

–Ой, як гарно, а то Миколайович зараз прийде і почне кричать, шо я знову всю краску на траву та дорогу витратила. І як ти так красиш шо і сама чиста, і на траві жодної краплі немає?

– Да все у меня есть,– отмахнулась Лида.

– Ага. А то я не бачу,– Катя кивнула головой на свою сторону улицы с живописно покрашенной ярко-желтой краской травой, листьями деревьев, частыми подтеками на асфальте и заборах, и на Лидину – где сияли покрашенные трубы, при этом все вокруг было чисто и аккуратно, максимум, пара капель краски осталось на дороге. Да и те найти можно лишь при очень тщательном осмотре.

– Катя, не переживай. Ты ж план выполняешь. Докрашивай, да езжай на обед.

– Та я тут перекушу. Давай і тебе пригощу? Чого ото по жарі через все село ганять?

– Не, мне домой нужно. Там дочка придет со школы… Обед нужно подогреть, овец сходить на пастбище напоить… Спасибо, но я поеду.

– Ну, дивись…– пожала плечами Катя и ушла докрашивать свой план. Лида же, запрыгнув на велосипед, покатила по весело зеленеющим майским улицам домой. Благо, пара километров – это не так далеко.

Руслана уже была дома, но почему-то ходила вокруг закрытых на навесной замок дверей жилья с несчастным видом.

–Что случилось?– спросила Лида, удивившись.

–Ключа нет…

–Что значит, нет?

–Я его утром на бочку ложила, а сейчас его там нет…– дочка беспомощно смотрела на большой круглый замок, напоминающий консервную банку, на входных дверях. Ключ они, обычно, когда уходили из дому (сегодня позже уходила в школу Руслана) прятали во внутреннем дворе, под горшок на металлической бочке с зерном. Куда он мог оттуда деться, было непонятно.

– Так ищи!

– Я уже искала…– глаза дочки начали наливаться слезами.

– Лучше ищи!

Поиски, как повторные, так и совместные результата не дали. Ключ словно сквозь землю провалился. Чертыхнувшись, Лида принесла из сарая пилу по металлу и вручила дочке.

– Пили дужки, а потом мне другой замок купишь!

– Как?– опешила дочка.

– Как-как. Берешь, вот сюда заводишь и пилишь! – Лида была в бешенстве. Обеденный перерыв подходил к концу – овцы и козы не напоены, дочка не накормлена (благо младшая в садике), и все из-за рассеянности Русланы… Куда она этот ключ забросила? Такой замок угробится... Отец его где-то по блату достал… Что ж за засада у нее в последнее время с обедами? Словно кто-то там наверху решил проконтролировать, чтоб жизнь скучной не показалась! На прошлой неделе пришлось ягненка с поломанной ногой в срочном порядке спасать, потом дурную козу из туалета вытаскивать (стояла по шею в дерьме), сегодня – замок. Впрочем, «спасательная операция» была хуже. Зачем эта рогатая зараза полезла в туалет и как умудрилась провалиться в небольшую вообще-то дырку, было решительно непонятно. Лида ее едва вытащила, с трудом подавив желание прибить тут же после спасения… А ведь были еще то выскочившие куры, тут же рванувшие на соседский огород клевать только что посаженную рассаду, то чуть не удавившаяся ведром нутрия, то … да много чего было… Скучать ей явно не разрешают высшие силы…

Когда спустя полчаса перепиленная дужка замка отвалилась и звонко поскакала по бетонному порогу вместе с замком, а Лида и Руслана (с соплями, слезами и ободранными до крови пальцами) зашли в дом, Лиде хватило времени только на то, чтоб соорудить что-то на обед дочке, а себе лишь схватить кусок хлеба да выпить сырое яйцо. Пришлось оставлять дочке список заданий и ехать практически голодной на работу. Борщ придется готовить вечером…

– Веронику с садика не забудь забрать…

–А чем мне дом закрыть?– подняла на нее заплаканные глаза дочка.

– На внутренний замок закрой. Ключ в буфете в ящике валялся. Он, конечно, заедает немного, но тут уж без вариантов. Дужку ты сама отпилила…– Сердиться и ругаться с дочкой времени уже не было, да и смысл? – Поешь, и овец напои. Они ж не виноваты, что ты у нас такая потеряшка!

– Хорошо… Но я не потеряшка…

– Ага, оно само…

– Ну, может, кто приходил…

– Кто, Руслана? Обворовать нас решили? Унести старые постилки и нарисованные обои? Не говори глупостей! – Лида отмахнулась и поехала на работу. Вообще-то, она немного кривила душой. Да, обворовывать их среди бела дня никто не полезет (мало того, что это село, где обычно и пукнуть незаметно нельзя, так еще и дом – в котором брать толком нечего), но вот что касается «кто-то приходил»… Черт его знает… Буквально вчера Надя вон приходила и активно стращала Лиду тем, что «вокруг твоего дома тени носятся» потому и происходит всякая чертовщина. Лида всерьез это не воспринимала, но блин, столько всяких мелочей происходит, что невольно задумываться начинаешь… А впрочем, толку-то? Не к священнику ж идти, особенно этому, который на церковь общественную баню в их селе переделывает! Атеисткой Лида, может, и не была, несмотря на стандартное советское воспитание, но и стремления успокоения или утешения в вере искать не имела.

Гертруда

Гертруда сочувственно смотрела вслед уходящей из школы фигуре одинокой девочки. Серенькая курточка, шапка с бубоном, замызганные сапожки, портфель на спине, в одной руке бидончик с молоком, в другой – трехкилограммовая буханка хлеба из колхозного магазина. Руслана, в отличие от одноклассников, шла одна, без веселой компании, с видом маленького груженого ослика. И так почти каждый день… Бедная… И не икается там Ирине в Донецке?

Ира уволилась и ушла из школы, напоследок громко хлопнув дверью. Она-таки поймала свою «золотую рыбку», и ею действительно оказался муж цветоводши. Кто б мог подумать… Зато в последний день работы в школе Ира отвела душу, разругавшись вдрызг как с директором, так и коллегами. У Гертруды до сих пор стоял в ушах ее звонкий полный гордости голос.

–Я еду в город, к цивилизации, а вы здесь продолжайте гнить в своем задрыпанном селе. Больно нужны мне ваши мужики – пьяное быдло! Липнут сами, а потом женам жалуются на коварную искусительницу.

–Да ты себя в зеркало видела, щука?– не выдержала Маргарита,– Кожа да кости, швабра ты обскубанная!

– Кто б говорил, сама под стать мужу-борову…

Перепалка была длинная, с взаимными цветастыми оскорблениями и припоминанием всех скелетов в шкафу. У Ирины скелетов было намного больше, но и желания досадить бывшей сотруднице с лихвой. Гертруда, не выдержав всего этого потока ругани, просто ушла, тихо прикрыв дверь. Она всегда сочувствовали Ире, но, увидев, как молодая женщина горда тем, что увела чужого мужа, отца двоих детей, сильно засомневалась в правильности своего сочувствия. Да и не уверена Гертруда была, что счастье заполученное таким путем будет во благо… Нельзя так… Ой, нельзя… А глядя на изредка встречаемую на улице замученную Лиду, так вообще… А ведь были еще дети…

Ира, оказывается, долго и тщательно обрабатывала Олега, но на людях вела себя тише воды ниже травы. Бедная овечка не более. И тут этот контраст… Странно и неприятно.

Гертруда уже изучила местный менталитет. Люди в этом селе, как и везде, были разными. Кто-то искренне осуждал Иру, кто-то винил Лиду говоря «значит плохо за мужем следила». Но муж же не теленок… Гертруде было жаль и Лиду, и ее девочек. Дети быстрей всех реагируют на общее настроение. Быстрей и безжалостней. Сегодня она видела, как Руслана отбивалась от двух одноклассниц, пуская в ход когти и зубы. Гертруда затупилась, но разве это поможет изменить ситуацию в целом? Стоит детям найти слабого, как они отводят душу, не заботясь о последствиях. Как их будет защищать Лида, если ее саму некому поддержать? По селу гулял слух о том, что цветоводшу председатель решил выселить. Жалко, если так… В этом году Гертруда стала классной руководительницей у Русланы … Интересная девочка, умная, но едва находящая время на домашние задания и закрытая – как несгораемый сейф. Сейчас она совсем не такая, какой была в начальных классах. Молчаливая, серьезная, зажатая, как готовый к мгновенному прыжку в сторону от опасности, зверек… Словно ей не десять, а тридцать… Нет и тени той радостной открытости, доверчивости, которые так поразили когда-то Гертруду. Девочка словно покрылась льдом, спрятавшим свет жизнерадостности и доверия, ранее исходивший от нее, как от маленького солнышка. Она была словно в коконе, и неизвестно, что теперь выйдет из этого кокона, пинаемого одноклассниками, односельчанами. Слишком много шансов, что в таких условиях она обозлится, возненавидит всех, станет сущим бедствием, как для матери, так и для окружающих. А жаль…

И ведь девочка, как и все село, уже знала, куда ушел ее отец, это не обсуждал, наверное, только старый Кузьма на лавочке, и то потому, что немой. Ирина ж у Русланы вела уроки практически до самого увольнения, то есть еще полгода после того, как увела отца. И не стыдно же ей было в глаза ребенку смотреть? И как ребенок перенесет, воспримет эту ложь и подлость? Может образование у Ирины и было педагогическое, но вот моральные качества у нее были таковы, что от детей ее нужно было держать как можно дальше… Но только нынче это мало учитывают при приеме на работу в школу. А ведь Ирина и дальше, скорее всего, планирует работать в школе, продолжая подавать не самый лучший пример детям…

Лида

– Мама, это не ежики, это слоны какие-то!– Руслана, протирая глаза, снова пришла жаловаться. Не то, чтоб зверьки ей сильно мешали, но нужно же на что-то пожаловаться, особенно с утреца. Пару дней назад они ради шутки выпустили в доме ежика, пойманного на балке, а потом откуда-то в доме появился еще один. Все бы ничего, но, оказалось, эти милые и, вроде бы, тихие зверушки обожали бегать по ночам по дому, громко топоча лапками. Ну кто ж знал, что такие маленькие зверьки могут быть такими громкими. Так и подпрыгиваешь ночью на кровати от дробного звука «т-дд-дд-дд» – зверек побежал из одной комнаты в другую, причем обязательно по голому полу, тщательно минуя дорожки. И, главное, Лиду и ее дочерей ежики вообще не боялись! Они не то, что не прятались, а даже в колючий клубочек ленились сворачиваться, когда их поднимали – только возмущенно фыркали. Лида вполне разделяла любовь своих дочерей к живности (или прививала собственную – тут уж не разберешь). У них в доме регулярно то овцы отогревались с ягнятами (что поделаешь, если в январе в сарае новорожденным детенышам холодновато), то козлята, то синички летали, то воробьи, то ежики бегали. Про ящериц, бабочек, жуков, медведок и прочую мелкую живность можно не вспоминать. Периодически приезжавшая мать Лиды лишь страдальчески закатывала глаза, увидев то птичку, то лягушку в руках у дочки, или гоняя овец с ягнятами в кухне. Впрочем, овечки у Лиды были умные, под ногами сильно не путались, со стола еду почти не таскали, и в человеческую посуду особо не заглядывали (разве что тарелка стоит на краю, а на ней лежит симпатичный кусок хлеба – тут уж без вариантов), даже работающий газовый котел их особо не пугал. Некоторые ягнята зимой почти под него умудрялись залазить – греться. Так что, формально, жаловаться было не на что.

–Разрешаю поймать и выпустить колючих слонов на волю, – прогоняя остатки сна и вставая, ответила Лида.

– Я вчера отпускала,– Руслана рассмеялась, – но, по-моему, им у нас понравилось, и они заходят в гости самостоятельно. Их уже трое! Два больших и один поменьше.

– Может тебе показалось?

– Не, мама, я ж до трех нормально считаю. Да и разные они, эти чудики колючие…

– Ну ладно, зато мышей точно не будет,– вздохнула Лида, вставая. – А то мышка, которую ты случайно в доме выпустила, помнится, так и не поймана…

– Я ж случайно…– протянула Руслана.

– Угу… Мне от этого, конечно, легче…, произнесла Лида, вспомнив как дочка поймала мышонка в летней кухне (после смерти их кота Васьки грызунов там развелось просто невероятное количество) и наотрез отказалась его выносить на улицу, аргументируя, что мышонок такой красивый, мирный, практически ручной (ничего, что она его только поймала) и тихонько посидит у нее в банке. Потом, когда он, естественно, сбежал, гонялась за этим «тихим» по всему дому. Лида даже ругаться уже не стала, просто предложила дочкам внимательней смотреть за своими вещами, так как мышки очень любят делать дырки и гнезда в одежде. Как дочурки наводили потом порядки… Отродясь такой чистоты в их комнате не было. Но мышь так и не поймали… Как, впрочем, и последствий ее присутствия не обнаружили. Сбежало, наверное, умное создание на улицу, подальше от странных двуногих.

– Пошли, завтракать и овец на балку выгонять.– Лида, одевшись, направилась в кухню.

– Пошли… Но винегрет я есть не буду!

– Куда ты денешься. Все равно ничего другого не дам на завтрак. И – он полезный.

– Он невкусный!

– Еще какой вкусный. И, вообще, мы вечером будем готовить халву, мне рецепт интересный дали.

– Халву? А ее что можно и самим сделать?

– Естественно. Хватит уже макуху грызть по вечерам.– Лида в принципе понимала, что от макухи (отходов производства после отжима масла из семечек подсолнечника) вреда не будет, но как же больно смотреть как твои дети грызут эти отходы как конфету. А они грызли – что Руслана, что Вероника… За неимением других вкусностей…

– Она вкусная, а пахнет…

– А халва из семечек, а не из лушпаек, и гораздо вкусней! – рассмеялась Лида.

– И ее можно самим приготовить?

– Конечно. Она ж состоит из сахара, муки и семечек. Будешь семечки крутить на мясорубке?

– Буду.

–А муку жарить?

–А как можно жарить муку?– озадачилась девочка.

– Как-как – насыпаешь в сковородку и жаришь!– улыбнулась Лида, наблюдая искреннее недоумение дочки.

Утро выходного летнего дня пошло по-накатанной. Завтрак (винегрет-таки был принят как еда), отправка Русланы с овцами на балку, прополка огорода, готовка еды, стирка, уборка… Отнести ребенку-пастушонку обед, снова огород. Вероника, которая то помогала, то мешала. Жизнь их маленькой семьи не была такой уж безрадостной, как некоторым казалась со стороны. Дети были накормлены и одеты. Пусть большая часть одежды была связана, сшита или перешита своими руками – она была удобной и, можно сказать, эксклюзивной. Досуг у них проходил в интеллектуальных играх, к которым Лида активно приучала детей, общении, изучении чего-то нового. Она всеми силами старалась, чтоб дети не чувствовали себя одинокими, брошенными, не искали себе вредных привычек и увлечений на стороне. Женщина старалась строить отношения с детьми на доверии и равноправии. Приучая их к мысли, что матери можно рассказать все, обратиться за советом в любой ситуации. Ведь именно это очень пригодится позже, когда они подрастут. Лида очень боялась, чтоб ее дочери не увлеклись с раннего возраста гульками-мальчиками и не загубили жизнь, не увидев ничего кроме пеленок-распашонок да работы по дому. Насколько это у нее выходило – время покажет, но пока старшая так и норовила «заныкать» дневник, если получала плохую оценку, а младшая с завидным упорством прятала лямпачки– мухобойки – орудие воспитания, когда словесные аргументы заканчивались. Но, в целом, девочки у нее хорошие – умные, в меру послушные, в меру любознательные. Лида сама в детстве была тем еще сорванцом и потому старалась не ограничивать их свободу, не контролировать каждый шаг, приучая самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. Решила Руслана полезть в ставок, пренебрегая предупреждениями о большой вероятности наступить на что-то острое на дне (были уже преценденты) – терпи, будь добра, и обработку пореза перекисью. И нечего рассчитывать на жалость. Точнее, жалость, естественно, была, но попробуй-ка только с ее помощью удержать вопящего 9-ти летнего ребенка в момент обработки глубокого и явно болезненного пореза на ступне! Вот и приходилось сочетать жалость с определенной жесткостью. Но, в целом, дочки знали, что если получат «по шее» от матери, то исключительно «за дело».