Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– Это не мой крест, – женщина пожала плечами, не взглянув на положенные на стол деньги. – Я все сделаю, иди.

Клиентка встала, подозрительно покосилась на женщину и неторопливо ушла с гордо поднятой головой. Она верила в силу заговоров гадалки, но не верила в высшие силы. И как то же это в ее голове сочеталось…?

Приготовив все ингредиенты, женщина начала плести заговор… Он шел туго, свеча то и дело норовила потухнуть, пламя металось, пытаясь опалить темные волосы. Кот, неохотно вернувшийся после ухода клиентки, сидел, словно черное изваяние и смотрел на свечу с другой стороны стола, даже не шарахаясь от пламени то и дело угрожавшего укоротить его длинные черные усы. Он вообще мало походил на обычного кота, скорей – на какую-то неясную смазанную тень или мастерски изваянную статую… А уж его тень вообще была странной – длинной, крылатой, угольно черной, перекрывающей предметы так, словно их и не было. Хозяйку этого домашнего питомца такая тень не удивляла, а других свидетелей странных метаморфоз рядом не было.

Когда женщина подняла небольшой стеклянный сосуд, принесенный клиенткой, над свечой и начала аккуратно капать мелкими красными каплями по периметру, пламя затрещало и взвилось, словно это горела не свеча, а вязанка сухого хвороста. Яркий свет на долю секунды озарил небольшую комнату, выхватив из сумрака странного кота, словно закутавшегося в собственную тень, и его хозяйку. Нещадно осветил многочисленные морщинки на лице женщины, придав ей сходство со сказочной бабой ягой и, в мгновение ока, посеребрил несколько прядей в ее, до сегодня черных, как ночь, волосах. А спустя мгновение светлый блик, появившийся в самом начале над огоньком и то и дело пытавшийся его потушить, словно втянулся в темное стекло небольшого сосуда, в котором содержалась принесенная клиенткой жидкость. Пламя обреченно вздохнуло, опало, выровнялось и приобрело какой-то странный кровавый оттенок. Женщина дочитала необходимые слова, потушила свечу и устало застыла в темной комнате. Заказ выполнен…

Кот, спустя некоторое время после того как его тень плавно уменьшилась до размеров, не вызывающих у обычных людей вопросов, стряхнул оцепенение и, потянувшись да мягко пойдя пару шагов по столу, аккуратно тронул лапой темный небольшой сосуд. Женщина устало подняла голову и осторожно забрала у него емкость. Посмотрела внутрь. Внутри казалось серебриться небольшой туман…

– Вот ты и попался, крылатый… Придется им пожить без тебя пока… Не повезло… Да не сердись ты так… Ничего личного, просто бизнес… – Серебристый туман потемнел и осыпался песком на стеклянные стенки, снова явив женщине линию судьбы ранее оберегаемой им семьи. Только теперь цветущее дерево было беспощадно сломано посередине неведомой силой и окружено темными тенями, словно голодными змеями. Все правильно – тьма, человеческая зависть и злость быстро найдут щели для мести за счастье и успех. Как стервятники чуют падаль за много километров, эти чуют отсутствие защиты крылатого… Попинать беззащитного – того, кто раньше был выше, сильней, недосягаем и вдруг очутился в их власти – сбегутся многие. Плохо будет этой женщине… Очень плохо… И скорей всего не только ей… Впрочем, у ее детей есть выбор … Следуя за мыслями женщины, песок перемешался, явив ей странный узор развилки.

– Вот даже как… Не все простое хорошо, не все сложное плохо… Ну, это будет уже их выбор.

– Мау?– подал голос кот, и в его «мяу» было отчетливо слышно ехидные нотки.

– Ну, может не всех… Согласна, тяжело принимать самостоятельные решения в столь юном возрасте. Но их мнение сыграет решающую роль

– Мау?

– Ну ладно, не всех… Малышке придется довольствоваться тем, что досталось.

– Мау!– согласился кот и с чувством выполненного долга вышел из комнаты, оставив свою хозяйку размышлять.

Она досадливо стряхнула сосуд, смыв узор содержащейся в ней жидкостью. Не самое приятное зрелище видеть разрушения, устроенные с твоей помощью. Линию судьбы клиентки она принципиально не смотрела, не хотела знать счет, выставленный Высшими силами. Но это было ее желание, ее плата… А эти… Но, если высшие силы позволили дереву обрушиться, значит, у них были планы на «дрова»? Ничего ведь не бывает случайно. Кот, заглянув в комнату, недовольно фыркнул. Женщина не то, чтобы почувствовала раскаяние (этим она давно не страдала), но как-то с удивлением поймала себя на том, что ищет оправдание. Хм, это что-то новенькое…

§§§

Председатель колхоза как раз разбирал отчетности по собранному урожаю, горячее время – заканчивается уборка, когда в кабинет зашла заведующая клубом. Эта женщина, выросшая буквально по соседству и практически у него на глазах, всегда вызывала двоякие ощущения. С одной стороны она местная, обычная, все как у людей – муж, ребенок, с другой – про нее ходили странные слухи. Да и глядя на эти каре-зеленые ведовские глаза, темные усики над верхней губой (за что ее, за глаза, называли «вусата») и какую-то странную, с двояким смыслом улыбку – верилось в слухи очень легко, даже если не сильно к ним прислушиваешься.

Нет, с работой она справлялась очень даже хорошо – недавно назначенная на должность заведующей молодежного клуба, она старалась изо всех сил. Правда, злые языки поговаривали: исключительно, чтоб «переплюнуть» свою дальнюю родственницу – цветоводшу. У той, дескать, и муж красавец, и живности полон двор, и огород, и все успевает, а у этой муж – пьяница горький, да две курицы во дворе. Вот и рвет жилы, чтоб и ее заметили, оценили – не все ж хвалебным одам одной Лиде селом гулять. Прошлый праздник Ивана-Купала у заведующей организовать получилось на славу – концерт на берегу ставка, угощения, девушки в костюмах с венками … Красиво вышло, душевно… Не зря колхоз выделил денег на это мероприятие – село еще неделю обсуждало праздник и хвалилось по всему району. Даже районная газета – и та статью хвалебную написала. Вот и сегодня, судя по всему, Надя пришла «на поклон» за деньгами для очередного мероприятия.

– Микола Федосійович, я до вас з планом свята урожаю.– радостно известила женщина, присаживаясь на краешек стула у длинного председательского стола.

– Що, знову грошей дать?– делано удивился председатель. Зачем еще к нему может прийти работник культуры? Культура, она денег практически не приносит, ну разве, что дискотека, но и те деньги в район идут. Хотя красивейший диско-зал с зеркальными стенами, мраморным полом, светомузыкой и подсветкой делал в клубе естественно колхоз-миллионер…

–Та ні, що ви – транспортом трошки підсобіть, а остальне – ми самі. В мене такі дівчата, такі номери готуємо, такі пісні… От тільки транспорт потрібен, до району їх відвезти.

– Тіки машину?

– Тіки… Я ж не Ліда, дві машини дерев не прошу,– пожала плечами Надя, напомнив председателю, как цветоводша, составив перед самым декретом проект сквера, принесла и список растений. Чего там только не было – кусты, деревья, цветы. Набралось, конечно, не на две машины, а на одну грузовую, но таких объемов даже он не ожидал. Пока он выделял деньги, пока согласовывал поездку, пока нашли свободную машину (весна была, все машины на счету), она успела родить. В итоге – растения покупали и садили без нее, как попало, других специалистов в селе таких не было, а муж ее покрутил носом и смылся в Донецк. Потом как-то не до парка стало, и председатель про него немного забыл, так и не назначив ответственного. Окончание у этой истории печальное – большая часть посаженного погибла, что посохло, что померзло, что проворные колхозники растащили, глядя, что парком никто не занимается. Проезжая теперь мимо этого страшидла в центре, Федосеевич то и дело расстраивался, кляня про себя и цветоводшу и ее мужа. Не могла свою беременность перенести? Или вообще аборт сделать? Родила бы позже, зато у села был бы красивый парк, память о нем, председателе. А теперь ни цветоводши, ни цветов, ни парка… А сейчас и не до цветов.

–Добре, буде вам машина. На коли конкретно? – отвлекся председатель от неожиданно нахлынувших мыслей и по-барски кивнул Наде.

– Та післязавтра зранку. На 9-ту годину початок.

– Добре, направлю вам автобуса до клубу… Машлера Вітьку візьмеш, він такі поїздки любить, його хлібом не корми дай з дівчатами потеревенити…

Отпустив Надю, председатель задумчиво откинулся на спинку кресла… Нет, так не годится. Человек пользы колхозу не приносит, никто из семьи в колхозе не работает, а дом занимают – непорядок… Он приглашает сейчас молодого зоолога, а в дальнейшем думал специалиста по телевидению позвать и закупить оборудование. Знающие знакомые говорят можно устроить у себя небольшой телецентр и неплохо заработать на этом. А вот селить новых специалистов особо негде, пустого жилья раз два и обчелся. Никто по нынешним временам активно не пытается переезжать… Надо решить проблему…

Вышедшая из кабинета Надя, загадочно улыбаясь, помахала рукой секретарше и спустилась по лестнице конторы. Секретарша улыбнулась в ответ на все тридцать два, но стоило Наде скрыться за углом, как та сплюнула через плечо, едва слышно что-то недовольно бормоча.

Лида

Привезенные из-под Ярославля, романовские овечки сильно отличались от белых овец, которых видели в этом селе до сих пор. Не только внешним видом, но и поведением. Шустрые, умные, ручные. По мере того, как они росли, их шесть серела, а морда и ноги оставались черные. На странных трех овечек часто приходили смотреть любопытные, но гораздо больше стали приходить на следующий год, когда вместо трех овец на балку возле поля выбежала практически целая отара – четыре овцы (одна белая, из мериносов, приехавших с Лидой еще из лесничества) и шестеро ягнят. Шерсть подстриженных взрослых овец приобрела серебристосерый, практически голубой оттенок, в связи с чем вопрос «Зачем вы покрасили овец в голубой цвет?» стал самым популярным у дочки в школе. А когда летом родились еще ягнята, слух о странных овцах распространился далеко за пределы села. Лида могла только радоваться, смотря на серо-голубую отарку, ходящую за ней, как за мамой. Впрочем, она для них таковой и была – выпоила, вырастила, помогла появиться на свет ягнятам… А вот Олега овцы не любили. Не последней причиной было то, что он не относился к животным как к разумным существам, что проявлялось с завидной регулярностью, несмотря на все влияние Лиды. Например, недавно Лида попросила Олега зарезать взрослого молодого козленка, так он его прямо во дворе, на глазах у всего стада и зарезал. Неудивительно, что овцы и козы теперь от него шарахаются, как от чумы. Нет, чтоб в сарай зайти… Он просто не подумал о том, что это стресс для животных, что они все понимают… Глупый.

Впрочем, кроме овечек у Лиды во дворе жило еще много другой живности: козы, гуси, куры, утки, кролики, индоутки и даже две нутрии. Вся эта живность вполне мирно между собой уживалась. Куры тихонько спали на устроенных им деревянных сидалах над овцами, утки в небольшой загородке, индоутки вообще облюбовали себе дальний угол кормушки у овец. Да что там эти, у Лиды и кошки с собаками спали всегда в одной будке, – а ведь говорят «ссорятся как кошка с собакой»… Неправильные в поговорке собаки с кошками. Недавно Лида еще и в Полтавскую область ездила за козленком от зааненской козы – еще одна ценная редкость. Эти козы безрогие (что очень хорошо, когда по двору у тебя бегают дети – меньше шансов, что ребенка травмирует рогатое создание) и дают гораздо больше молока, чем обычные, а молоко – всегда нужная штука в семье. Маленькую козочку, правда, купить не получилось, зато Лиде достался на удивление умный козел! Одно то, как он ехал с ней в дороге чего стоило. В сумке, в автобусе, поезде, ждал, пока выпустят, чтоб в туалет сходить... Спал с ней на второй полке в поезде всю ночь... А уж как удивился проводник такому пассажиру... Лида ведь пронесла козленка в вагон тихонько, в сумке, а то мало ли... еще не пустят... Соседи по купе посмеялись и забыли про тихое животное, пока проводник, грозный дядька под два метра с пушистыми казацкими усами, проходя мимо, не остановился, подозрительно косясь на вторую полку плацкартного вагона, с которой явно издавались какие-то звуки (козленок молчал, но изредка негромко пофыркивал)

–А кто там еще прячется?– просил он громко у пассажиров.

–Никого...

–Зайцы есть?– не поверил тот.

–Нет. Зайцев нет, – вздохнув, ответила Лида,– только козел...

–Какой козел?– опешил проводник и, похоже, решил уже обидеться.

–Обычный, настоящий – Лида с покаянным видом открыла сумку, показав проводнику беленького маленького козленка,– даже с бородой.

–А-а…э-э… Это вы с ним на второй полке в обнимку спать будете?– совсем обалдел мужчина, под тихое хихиканье пассажиров.

–Ну, не по поезду ж его пускать бегать. Да не переживайте вы, он умный, тихий. Никто ж не жалуется. Он почти незаметный..

–Мда... А если, он ночью, гм... "подмочит вам репутацию"?

– Нет... Не должен. Он умный. Не ругайтесь...– Лида просяще посмотрела на проводника, и тот растерявшийся от такой ситуации, под внимательным взглядом белого бородатого животного и шуточки сидящих в купе людей, махнул рукой.

–А, едьте... Но смотрите, чтоб не жаловались на вас.

–Не будут, обещаю!

– С козленком… Ну надо же…– бормотал уходя удивленный проводник.– Всякое было, но вот натуральные козлы на второй полке… Да… Не все в жизни я еще оказывается видел…

Козленок оправдал доверие и вел себя вполне прилично не только в поезде, но и до самого дома. Лида нарадоваться на него не могла – такой маленький и такой умненький, чистоплотный, симпатичный. А уж эта бородка! Ну просто загляденье, а не козленок. Вот вырастет, и будут от него козлята – настоящие зааненские! Может и не чистокровные, но ей-то главное не чистота породы, а количество молока!

А уж как детям новый житель хозяйственного двора понравился! Дочки дружно с ним играли, кормили, хвастались белоснежным красавцем перед соседскими детьми. За Русланой козленок ходил вообще хвостиком.

Да, вся живущая у них умная и милая живность естественно требовала внимания, но и отдача от нее была существенная – свои молоко, яйца, мясо, шерсть, перья, шкуры, да и бурьян с огорода было куда девать. Овечки, козы, куры, утки благополучно поедали все, что было зеленого в огороде, не обходя вниманием и откровенно колючие сорняки. Как изумлялась Руслана, наблюдая как баран, с невозмутимым видом и явным удовольствие, поедал колючий осот или чертополох! А ведь дочка спорила с мамой, доказывая, что «этот противный кактус никто есть не будет!». Проспорила, и пришлось «Фоме неверующей» помогать Лиде в огороде – прорывать доверенные рядочки с луком, от которых она пыталась «отбиться» «железным» аргументом. Наивная. Нет, Лида не ставила себе цели максимально загрузить ребенка работой, но считала необходимым приучать дочку к мысли, что помогать нужно и важно. А так как все дети органически не воспринимают и не принимают слово «надо», Лида всегда старалась заинтересовать, озадачить, ну на крайний случай выиграть в споре. Спор – это вообще отдельная тема – очень интересное занятие учить ребенка рисковать, только в случае уверенности в своей правоте, дважды думать прежде, чем ввязываться в спор, привыкать нести ответственность и уметь проигрывать. А уж если по итогам еще и в огороде польза есть – так это вообще «святое дело»!

Жаль, Олег не настолько разделял оптимизм Лиды, хоть и не спорил. Он последнее время все чаще подолгу пропадал на работе, иногда оставался ночевать у родителей, так как автобусное сообщение с городом становилось все хуже. Вот и приходилось Лиде быть «грозной мамой» для дочек, так как папа был дома редко. А когда приезжал по вечерам еще и на тренировках в школе пропадал. С некоторых пор он решил немного «вспомнить молодость», преподавая местным мальчишкам карате-до. У него ведь черный пояс по этому виду борьбы. Сельские ребята от идеи были в восторге, так как здесь со спортивными секциями туговато, точнее их просто нет, да и Олегу нравилось чувствовать себя «сен-сеем».

В итоге, видела мужа Лида все реже и реже – в основном, по ночам, когда оба валились с ног от усталости, да по выходным, когда любимого папу «атаковали» с двух сторон требующие внимания дочки. Маловато, но Лида не жаловалась, стараясь не пилить напрасно мужа, а, по возможности, чаще радовать…

Леонид

Леонид собрал ноты, и пока школьники, с которыми они репетировал очередной музыкальный номер в рамках работы «кружка», весело переговариваясь, выбегали из здания клуба, а заведующая клубом (и организатор кружка в одном лице) вслед им оглашала время следующих занятий, аккуратно паковал баян. Работать с детьми ему нравилось, и хоть чувство музыки у него было не таким идеальным, как у его напарника Виктора, дети его слушались лучше, правда и любили меньше. Так всегда бывает с более строгими учителями. Дети обожали Виктора, чувствуя его природную доброту и мягкость, но при этом и, как говорят в народе, «садились на голову». Они с ним пели все, что угодно, все, что хочется, нравится, и – пока не охрипнут. Впрочем – не удивительно. Витя – музыкант от Бога, так виртуозно играл по памяти знакомые мелодии, так мастерски подстраивался под любую неизвестную песню, любой голос, так мягко сглаживал музыкой «фальшь» голоса исполнителя, что любой человек при таком аккомпанементе, чувствовал себя прирожденным исполнителем. Леонид так не умел, ему приходилось записывать, кто и что поет, в какой тональности, держать ворох журналов и тетрадей с нотами всегда под рукой. Играл он хорошо, но, четко по нотам, а не «с потолка». Мог, конечно, попытаться подобрать… Но… Получалось не так и не то… Вот и сегодня, заменяя Виктора, Леонид намучался с парочкой девочек, норовящих петь не в своей «тональности». У него записано – «соль минор», так нет же, они все норовили то «выше» то «ниже» петь, и, чувствуя, что «не попадают», недовольно косились на баяниста. Леониду так и хотелось им сказать «Ну, простите, я не Виктор, мгновенно перестраиваться не умею, маскируя ваши «слегка оттоптанные уши». Мне тоже жаль, что напарник, с которым вы чаще репетировали, сегодня не в состоянии с вами работать! Что меня Надежда выдернула в мой законный выходной из дома!». Естественно не сказал. Зачем детям эти подробности? Пусть учатся правильно петь, ориентируясь на свои способности, а не чужие… А Виктор, тот, при всех своих способностях и человеческих качествах, был слишком ненадежен. Из-за неуемной любви к спиртному он дальше «запасного» баяниста в клубе и не продвинулся. Да и как он мог чего-то добиться, если тут какой-то праздник, мероприятие, репетиция, а баянист «уже готов»? Да, если Витек трезв, то он просто клад, но, трезв-то он далеко не всегда… Вечная беда русских – удивительный талант от Бога слишком часто выдается в комплекте с «зеленым змием». Впрочем, Леонид не жаловался, как раз он от этой ситуации даже выигрывал. Хотя смотреть, как гробятся замечательные способности – грустно…

Выйдя из клуба и ожидая пока заведующая клубом замкнет стеклянные двери, Леонид заметил у остановки мужа «цветоводши», о чем-то мило беседующего с Ириной. Светловолосая красотка, лучезарно улыбаясь, что-то рассказывала, Олег подал ей сумку из автобуса, рассмеялся, кивнул и, помахав рукой на прощанье, пошел в сторону «поселка». Леонид, случайно наблюдая эту вполне безобидную сцену, невольно скривился. Нет, ничего предосудительного мужчина не делал – обычный галантный кавалер, в которого превращается любой мужик возле симпатичной девушки, вот только… Наверное, дело было в личности Ирины, вызывавшей у него противоречивые чувства. Вроде бы красивая, образованная, вежливая, но… Что-то было в ее взгляде хищное, как у змеи, готовой к броску… Не зря ж ее дети щукой прозвали… Дети, они бывают так неожиданно мудры… Хотя, если они это видят то и Олег должен – не совсем же он слепой, чтоб, имея под боком такое чудо как Лида, заглядываться на эту гюрзу? Тем более, что про похождения этого светловолосого «образчика морали» и попытки вырваться из села через чью-то постель, все знали…

– Шо, і ти слюні пускаєшь на Ірину?– тут же поддела его Надежда, заметив, куда смотрит ее «штатный баянист».

– Не, она не в моем вкусе – отмахнулся Леонид.– Костлявая слишком.

– От вам чоловікам не вгодиш. То жирна, то костлява, то дуже чорна, то дуже білява– пожала плечами Надежда.– Хоча, ні, білих ви всі любите.

– Ага, но женимся на брюнетках, вроде тебя. – рассмеялся Леонид.

– Ну да, нашо дома таке, хоч і гарне, але гуляще стерво. – хмыкнула иронично Надежда.

– Та да…– Леонид к кои-то веки был согласен с начальством, не слишком жаловавшем Ирину из-за ее демонстративного высокомерия при общении с односельчанами. Понятно, что у Ирины высшее образование, но это ж не повод смотреть свысока на всех остальных… Тем более на Надежду, с ее-то ведьмацкими замашками, она ж как глянет рассержено – на ровном месте ноги переломаешь…

Лида

Теплый августовский день был на редкость приятным и, пока муж был на работе, а старшая дочка в лагере, Лида решила заняться генеральной стиркой. А это дело серьезное, хлопотное и длительное по времени. Сперва натаскай воды в дом от водопроводной колонки во дворе, потом нагрей (благо, отец где-то раздобыл огромный кипятильник, вполне подходящий для того, чтоб греть сразу ведро воды литров на 15), потом залей кипяток в стиральную машинку и, засыпав порошка, добавь белье. После включения старенькая «стиралка» гудела как взлетающий самолет, и пока она работала, в доме было слышно только ее, даже тонкий голосок Вероники не перекрикивал этот гул. Потом предстояла не менее веселая процедура – выкрутить белье (часть вручную, так как далеко не все мог отжать устанавливаемый на машинку отжимщик в виде двух валиков, через которые пропускалась мокрая вещь), слить грязную воду в ведра, вынести все на улицу. Лида ловко таскала ведра, успевая готовить обед и контролировать дочурку, то и дело норовящую тщательно изучить устройство попадавшихся под руку вещиц (вплоть до разбора на составляющие). Молодая женщина была привычна к этой работе. Хуже было раньше, когда и это чудо техники отсутствовало. Стирать все, в том числе и постельное белье, руками – не самое замечательное удовольствие, а уж времени занимает….

Лида развешивала вещи на закрепленной между забором и сараем бельевой веревке, когда лай собаки известил ее о том, что кто-то пришел. Выйдя с внутреннего двора, Лида увидела трех женщин, ловко открывших с улицы деревянную калитку, и с уверенным видом шествующих к порогу. Ее сразу насторожил торжественный вид трех «бой баб», с которым обычно оглашают либо о великой чести, либо о чьей-то смерти… Наград, вроде, давать было пока не за что, но и смертей, слава Богу, не предвиделось…

–Ліда, іди сюди.

–Здравствуйте.– Лида поставила на порог пустой металлический тазик из-под развешенных во дворе постиранных вещей и подошла.

– Ми тобі принесли повідомлення про виселення.

– Какое выселение? – опешила Лида. Нет, она, конечно, знала, что председателю колхоза не слишком понравился ее декрет, но не до такой же степени!

– Так ти ж в декрет пішла, а твою должность сократили. Ти як спеціаліст колгоспу вже не нужна, а хату займаєш.

– И что?

– Виселяйся. Ми зараз опис хати зробимо і даємо два тижні на виселення.

Лида, немного отступив в открытую дверь дома, почувствовала, как ее затопляет отчаянье, ужас, и одновременно холодная решимость. Медленно, словно во сне, она достала из-за умывальника у входа топорик, тыльной стороной которого недавно прибивала гвоздик в коридоре (Олег пока вернется, об этот гвоздь точно кто-то из дочек поранится). Небольшой топорик был многофункциональным, три в одном – молоточек, топорик и гвоздодер, но сейчас она, не осознавая, взяла его именно как топор, и не просто топор – оружие. Медленно, сделав шаг вперед и осторожно прикрыв за спиной двери в дом, она подняла глаза на пришедших.

–Только попробуйте меня выселить… Порублю всех к черту, а потом что хотите со мной делайте, сажайте, судите – мне все равно. Я с двумя детьми на улицу не пойду жить…– Произнесла она каким-то деревянным голосом, упираясь спиной в закрытую дверь, за которой слышался звонкий голосок маленькой Вероники игравшей с куклами. Повисла напряженная тишина. Три тетки недоуменно уставились на хрупкую молодую женщину в светлом ситцевом халатике, стоявшую босиком на бетонном пороге дома с топором в руке. Черный дерматин, которым была оббита входная дверь снаружи, как-то странно контрастировал со светлой, словно светящейся, от прямых лучей солнца фигуркой женщины, создавая впечатление, словно у нее за спиной не дверь, а какая-то черная дыра. Бездонная и жутко неуютная. От такой нестандартной ситуации визитеры даже забыли весь свой, обычно неиссякаемый, запас выражений, которым давно славились в селе.

–Та шо ти таке кажеш..., – начала было одна женщина…

–Не верите – проверьте, – пожала плечами Лида, держа топорик наготове. Но взгляд при этом у нее был такой, что бойкие представители колхоза потоптались на месте, попереглядывались и… гуськом потянулись к выходу. Когда за ними закрылась калитка, Лида зашла в дом, осторожно прикрыла дверь, и тихо сползла по стенке… Вероника бегала по комнате, что-то лопоча, на печке, норовя «сбежать» из-под крышки, варилась овсяная каша – все было таким привычным и обыденным… Нет, это не с ней происходит… Этого просто не может быть… Это – какая-то ошибка…. Лида, вытерев тихо катившиеся по щекам слезы, встала, и с невидящим взглядом пошла в комнату. Нужно рассказать Олегу, нужно подумать, что делать дальше, как разобраться… Что ж это за несуразность такая? Вот так, ни с того, ни с сего, выкидывать на улицу…? Неужели они на это пойдут? Это же неправильно, нечестно! По комнате пронесся легкий ветерок, распахнув громким хлопком едва прикрытую форточку и погасив газ под едва не «сбежавшей» кашей.

–А что б тебя…– Лида обернулась и, подскочив, быстро выключила конфорку. Задыхаться газом от горя и травить дочку в ее планы не входило.

«Беда не приходит одна», так говорят в народе… Поговорка решила себя оправдать – у высших сил явно было плохое настроение, когда они распределяли количество не самых лучших событий в ее жизни… Муж приехал домой только через пару дней, но о предложении освободить помещение Лида ему не успела рассказать. Она об этом просто не вспомнила, так как с его приездом привычный мир окончательно рухнул в один момент…Рухнул от фразы любимого мужа: «Я ухожу….»

«Как?», «Почему?», «Куда?», «Что случилось?»– все эти вопросы остались без ответа. Олег просто молча собрал вещи, не глядя на остолбеневшую от шока Лиду, и положил на стол решение суда. Уходя, мельком взглянув, как Лида невидяще смотрит на официальную бумагу, он бесцветным голосом сказал, что детям будет помогать, и уже сам подал на алименты. Такой пустой, равнодушный голос… Словно это и не он месяц назад с хохотом таскал ее на руках по дому, веселя дочек. Добрые глаза, улыбки, смех и искренние объятия… Это же было буквально недавно… Или давно? Может она что-то пропустила, пока занималась дочкой, нетерпеливо ждала мужа с работы с горячим ужином и домашними новостями? Но что?...

Лида была просто раздавлена…. Она далеко не сразу смогла прочитать, что написано на этой злосчастной бумажке, да и когда прочитала, это не объяснило, как и почему это случилось… Они же с Олегом никогда даже толком не ругались! Она ему всегда верила… Думала, что знает его… Как он мог так запросто перечеркнуть восемь лет совместной жизни? И не просто перечеркнуть, а по-тихому… Не сказав ей ни слова… Не предупредив… Словно вор… Тайком собрать необходимые документы и, за ее спиной, подать в суд, оформить развод… Это ж не одного дня дело… Как он так мог? Да ладно она, а как дочкам это объяснить?... Почему он их бросает? Она не ожидала такой подлости от Олега.

Держа в руках ничем не примечательную бумажку с машинописным текстом и немного смазанной синей печатью, которая легко, одним махом, перечеркнула ее счастливую семейную жизнь, Лида как-то отстраненно осознала, что просто не знает, как жить дальше, как выйти на улицу и отвечать людям на вопрос – «где твой муж?»… Как?!!!

Одна, с двумя детьми на руках, в декретном отпуске, в селе, с хозяйством, под угрозой выселения в связи с ненужностью ее, как специалиста колхозу… Как и где ей жить дальше?!!!

По комнате пронесся холодный сквозняк, распахнулась и глухо хлопнула входная дверь, словно кто-то толи вошел, толи вышел. Лида не обратила на него внимания, не удивилась, хотя на улице был теплый сентябрь, а форточки были закрыты. Вероника удивленно протянула ручку, словно ловя кого-то за подол…

– Тетя, ты куда?...-

Лида не услышала озадаченный вопрос ребенка, она невидяще смотрела в окно, пытаясь осознать, что же такое и почему случилось с ее жизнью…

Наташка

Над городом давно висела луна, а окна домов практически не светились. Была глубокая ночь, когда под подъездом стандартной пятиэтажки – «хрущевки» в Донецке остановилась легковая машина. Выключив фары, машина некоторое время постояла, потом начала равномерно раскачиваться, а спустя еще некоторое время из нее нетвердой походкой вышла и скрылась в подъезде худенькая невысокая девушка.

Тихо скрипнула дверь, жалобно звякнули упавшие ключи, вошедшая в квартиру девушка тихо, но весьма витиевато, матюгнулась и, не включая свет, разделась. Забросив импортные туфли, которые ей мать достала по большому блату, и, повесив кое-как куртку, она попыталась проскользнуть тихой тенью в спальню. Тихо не получилось. Упала куртка, что-то еще загрохотало …

– Наташа ты? – сонно приподнялась мать на кровати.

– Я…

– Ты что пьяная?

– Нет, конечно. Просто вас будить не хотела и вообще спать хочу. – отмахнулась, не оборачиваясь, Наташка. Она проскочила мимо матери, стараясь не дышать, поскольку догадывалась, какое амбре от нее.

–Ты что, курила?

–Ма, спи – стараясь, чтоб ее язык не сильно заплетался, ответила девушка и, быстренько раздевшись, нырнула под одеяло. Мать включать свет и выяснять подробности не стала. Отец, к счастью, не проснулся.

– Фу… Вроде пронесло…– тихо прошептала Наташка, прислушиваясь некоторое время к установившейся тишине в квартире. Хмель в голове немного мешал, но не настолько, чтоб она забыла, что главное – не попасться. Она начала под одеялом потихоньку избавляться от остатков одежды, складывая их под подушку, а то если мать с утра нюхнет – тут же запах сигарет учует. Вообще мать ее изрядно раздражала своими «нормами приличия». Вечно у нее переживания «ой, что ж люди скажут?». Сразу чувствуется, что росла в селе. Кому какое дело в городе, что там люди скажут? Главное – чтоб тебе было хорошо! Но, несмотря на все, мать регулярно покрывала ее перед отцом, опасаясь крутого нрава последнего. У того вообще «бзык» на тепу правильности. Не врет, не пьет, не ворует. И ладно у людей, так он же и там, где все воруют – у государства, – считал ниже своего достоинства что-то брать! Сколько мать его уговаривала, намекала, где можно что-то «потянуть», где «наварить» – чуть не убил! Матери приходилось даже прятать от него свои «левые» заработки, что б он собственноручно не сдал ее в милицию! Кричит: «я советский человек, я не буду спекулянтом и вором! И жена моя не будет!»… – идиот непробиваемый. Времена-то меняются, а он так и застыл в коммунистических лозунгах про светлое будущее. Судя по тому, что происходит вокруг, светлым оно будет только для тех, кто умеет воровать (и желательно вагонами) и крутиться.