Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

А еще отец почему-то свято был уверен, что современная девушка не имеет права курить, пить и весело проводить время с парнями. Дурак! Современная девушка свободна от всяких там устаревших норм! Вон старшую сестру уже своими претензиями и драконовским воспитанием из дому после восьмого класса выжил, и что? Счастлив? Но Наташка была не такая наивная, чтоб открыто с ним спорить. Это – для правильной сестрицы. Пусть она что-то ему доказывает, спорит, старается соответствовать его идеалам. Наташка такой глупостью не болела. Зачем идти напролом, если можно в обход? Она вполне спокойно обходилась наивным выражением лица, хлопаньем ресниц, «оскорбленной в лучших стремлениях невинностью», просьбами и тому подобными уловками. Зачем говорить отцу, что у нее по плану «гудеж на хате» с иностранцами, если можно со стопкой книг «уехать заниматься к подруге»? Зачем просить бабки на сигареты и косметику? Все это вполне могла получить от ухажеров, вьющихся вокруг нее в перспективе уложить в кровать. Собственное тело – вполне приличный способ получить все, что она хочет. А отец пусть и дальше верит в идеальную дочь-отличницу. Мать, правда, иногда догадывалась, что ее дочь не такая уж пай-девочка, но она ж мать. Ее вполне можно было заговорить, разжалобить, отвлечь. Например – навести идеальный порядок в доме (заодно по уважительной причине избежать разговоров пока перегар не выветрится и комнату проветрить), устроить стирку (в первых рядах замочив воняющие куревом или извазюканные по пьяни вещи), приготовить какой-нибудь пирог (используемые специи и пряности отлично маскируют нежелательные запахи и настраивают отца на добродушный лад), связать какую-нибудь красивую салфетку или сшить матери платье (заодно и себе выпросить импортной материи). Да мало ли способов войти в образ идеальной дочери, так, чтоб мать не вспомнила о сомнениях пила ли дочь, курила, поздно вернулась или вообще не ночевала дома? Мать, правда, потом отводит душу на сестрице, тыкая ее носом в какой-то мелкий беспорядок или читая нотации на тему как нужно мужа кормить. Но кто ж виноват, что та не умеет защищаться и вовремя готовиться к визитам родителей?

§§§

– Як це відмовилась виселятись? – удивленно поднял голову председатель, услышав робкое лопотание своего главного инженера, отправленного известить цветоводшу о необходимости освободить дом. Задание он давал пару недель назад, но компания по уборке урожая его изрядно отвлекла. Горячая пора, когда и поспать-то толком некогда.

– Ось так… Сказала зарубаю всіх, а не виїду. Нікуди їй…

– Що за дурня? І ви полякались? Щось новеньке. – председатель недобро прищурился. Не верил он в реальность таких угроз от бабы, пусть даже городской. Городские они ж вообще неженки, привыкшие за спину мужика прятаться. – Готуй документи на виселення, і завтра їдь до неї. Все вона підпише, чи не велике цабе! Звідкись приїхала ж!

– Я не певен… Вона якась дика була… А тут ще й кажуть її чоловік чи подав на розлучення, чи вже розлучився… Жінки в такі моменти дурні стають. Може давайте трохи пізніше, хоч через тиждень, а краще місяць…?

– Розлучення кажеш… Ну-ну. – Председатель нахмурился, вспомнив, как его жена переживала развод своей сестры. Он тогда, помнится, дома вообще старался не показываться, чтоб не нервировать женщин, занятых слезами, перемалыванием косточек «бывшего» и проклёнами. А уж как он чудом увернулся от запущенной в него за не вовремя вставленное в разговор слово тяжеленой вазы… Да, женщина, тем более сразу после развода, – то еще стихийное бедствие. – Добре, даю тобі тиждень, але потім принесеш мені всі документи, і щоб духу її тут не було!

– Як скажете, – главный инженер выскочил из кабинета как ошпаренный. Он не рискнул сказать, что отправил вместо себя свою зама, так как ему по-человечески было жалко Лиду. Он помнил ее в оранжерее – всегда приветливая, улыбчивая, веселая, щедрая. За что председатель с ней так? Как-то неправильно это – выгонять ее на улицу с детьми, не по-людски… Может за неделю председатель одумается, или просто забудет о своем решении? Он очень хотел на это надеяться, ведь тот, по сути, не такой уж плохой мужик… Что на него нашло?

Выйдя из прохлады колхозной конторы в раскалённый солнцем летний день, главный инженер, ослепленный ярким светом, некоторое время постоял привыкая, после чего заметил своего зама – Евгению Семеновну. Дородная бабища в окружении еще тройки не менее «хрупких» женщин, стоя на пороге (и не жарко им, хоть бы в тень зашли) как раз громко и со смаком поносила «всяких понаехавших». Этой дай только повод кого-то охаять, а остальным обсудить…Эх, бабы… Мужчина тряхнул головой и, запрыгнув в свой «бобик», напоминавший изнутри духовку, поехал в цех, где располагалась механизированная бригада – на сегодня были еще дела. Раскаленный воздух радостно врывался в открытые окна машины, не принося облегчения, но хоть обдувая моментально покрывшееся испариной лицо. До вечера было еще далеко, и он стремился поскорей добраться в относительно прохладный ангар. Но ни жара, ни текущие дела не помогали ему выбросить проблему из головы. Он и так, и этак прикидывал, с отчаянием понимая, что недели ему не хватит – ни для исполнения поручения председателя, ни для поиска выхода из ситуации, позволявшего пощадить цветоводшу. Слух о том, что муж от нее ушел, окрученный смазливой учительницей из местных, он слышал буквально вчера. Жена, тоже любительница перемыть косточки всем знакомым и незнакомым людям, как раз обсуждала с соседкой в процессе уборки огорода похождения той самой «училки». Он не больно-то прислушивался, сосредоточив свое основное внимание на выкапывании едва видных по усохшим стеблям кустов картошки, но суть уловил. Соседка по большому секрету (и ничего, что на пол огорода) рассказывала, что дескать «Ірка, не дура, мотнулась до «бабки» та приворожила приїзжого так, що й рипнуться не зможе. Не дарма ж її мати на базарі все шо можна продавала, збираючи гроші дитині на щастя…». Он еще тогда подумал, что ж это за счастье такое, на чужой беде… Но особого значения не придал – мало ли что бабы наболтают вперемешку с обсуждением урожая, погоды и новостей? А потом случайно увидел Лиду. Веселая энергичная женщина, приезжавшая в колхозный магазин на велосипеде в просторном светлом платье, красиво оттеняющим смуглую кожу и провожаемая восхищенными взглядами мужчин, какой она была еще пару недель назад, просто исчезла… Мимо него прошла тихая, неприметная, серая тень. Он ее даже сразу не узнал – никогда не видел таких кардинальных изменений в человеке, за столь короткий строк. Куда ее выселять? Дай Бог, чтоб в петлю не полезла…А такой грех на душу он брать не хотел… И председателю не желал…

Лида

Родители, приехавшие, как обычно, на выходные с фруктами/ягодами с дачи и старшей дочкой из детского лагеря, сразу рассмотрели опухшее от слез лицо Лиды. Что неудивительно – глаза-то уже еле открывались… Руслана, увидев рыдающую маму, попыталась выспросить, что случилось. Но Лида не могла это озвучить, только еще горше рыдала. Девочка, недоуменно похлопав ресницами, ушла во двор, а мать тут же набросилась на Лиду с расспросами.

– Мама, я знаю! Ты ж плачешь потому, что Ванька рог сбил? – вернувшись, задало вопрос наивное дите, увидев во дворе перебинтованную накануне морду барана. Умная прозванная Ванькой, животина, по какой-то странной прихоти умудрилась сбить рог и разбить голову до крови, разъясняя «молодежи» вопросы иерархии в стаде. Пришлось спасать это «горе», уговаривая барана потерпеть и накладывая повязку на разбитую голову. Соседка, с интересом наблюдавшая этот процесс через забор, даже возмутилась. Мол, что это за нежности с бараном – «Ванечка, лапочка»? Она вон и с ребенком своим так не разговаривает. Лида только отмахнулась, не рискуя поворачиваться заплаканным лицом. А что соседка с мужем и детьми общалась исключительно матами – ее личный выбор. Хотя, крики на пол-улицы «Чего вы, х..и – бездельники, по двору бегаете?» ее откровенно изумляли. Как можно так общаться с собственными детьми? Но сейчас Лиде было не до этого… Она просто сквозь слезы горько рассмеялась. Из-за барана… Если б все было так просто…

– Да, из-за барана, – вздохнув, согласно кивнула мать Лиды.– Иди, внучка, на улицу, погуляй с Вероникой.

– Но мама плачет…

– Я мамой займусь, а ты Веронику забери. Там на крыльце ведро с черешнями стоит, наберите и идите гулять.

– Хорошо… – дочка недоуменно покосилась на Лиду и, усадив малышку в коляску, пошла на улицу. Благо гулять с младшей сестренкой она привыкла.

– Долго будем плакать из-за «барана»?

– Мама!

– А как его еще назвать? Скотина… Гад… Говорила тебе – козлина тот еще…Могла б нормального мужа выбрать, так нет же – любовь у нее… Все, давай успокаивайся и пошли работать. У тебя там такой срач в летней кухне – как раз есть повод уборкой заняться, а с ней и мысли придут в порядок…

– Не уверена…

–Так пошли – проверишь! – мать не особо вежливо сдернула Лиду с дивана и потащила за собой.

Может матери и помогал этот метод упорядочивать мысли, но для Лиды он категорически не годился. Выисканный матерью из всех закутков хлам, нагонял на нее еще большую тоску. Но споры и попытки прекратить это безобразие под гордым названием «уборка» ее действительно немного отвлекали. Сложно не отвлечься, когда мать вытаскивает из какого-то дальнего угла грязный стеклянный трехлитровый бутыль из-под подсолнечного масла (наверняка Руслана припрятала, чтоб не мыть) и едва ли на пол-улицы обзывает тебя «засранкой». Весьма специфический метод помочь дочери отвлечься. В какой-то момент у Лиды вообще возникло впечатление, что мать, находя очередной «срач» – очень радуется возможности «тыкнуть дочь носом» в недочеты ее жизни с Олегом. Она и раньше не слишком его любила за то, что «безрукий», за то, что устроиться в жизни толком не может, что деньги зарабатывать не умеет. На аргументы Лиды, что «не в деньгах счастье», она только кривилась и отвечала: «Да, не в деньгах, но, однозначно, в их количестве! Вот у родителей Олега есть все: и квартира трехкомнатная в центре Донецка, обставленная так, что глаза разбегаются (одна люстра бронзовая чего стоит!), и за границу они ездили (столько всего навезли…, только от сервиза, из почти прозрачного фарфора, можно в обморок упасть) и волга у них новая, темно-синяя (такого насыщенного цвета, что ей и патрульные на дорогах честь отдают, так, на всякий случай), и просто денег у них куры не клюют, а Олег для Лиды и дочек не мог ничего у отца выпросить! И не надо вспоминать жалкие остатки вроде старой люстры, или пары кусков «газовой» ткани! При таких достатках родителей мужа, Лида должна была кататься как сыр в масле, а она сидит в каком-то задрыпанном селе в квартире, где даже водопровод на улице, что уже говорить про туалет! А все потому, что Лида глупая – не умет ни нормального мужика выбрать, ни требовать того, что положено! Вон учись у сестры – еще в институте учится, а кавалеры уже такие подарки дарят, что смотреть любо-дорого: импортная косметика, одежда, украшения…» Лида только молча слушала, сжимаясь все больше и больше от несправедливости и «своевременности» упреков. Она не считала, что родители Олега ей чем-то обязаны. Наоборот, их подозрительные взгляды «а не окрутила ли она Олега ради денег» первые годы их совместной жизни ее сильно обижали. Не нужно ей было ничего от них, только Олег… Она его выбирала душой, а не по меркантильным расчетам. По «перспективности» у нее были гораздо более интересные ухажеры, которые, кстати, тоже сильно изумлялись ее «непрактичности»… Но то мелочи… Главное – это ж любовь… Без нее какая ж это будет семья? А Наташа… Если б мать знала, как сестра «расплачивается» за такие подарки, может и промолчала б… Но мать не знает. Или не хочет знать. Она искренне верит, что Наташа, ее золотой ребенок, идеальна. И Лида не спешила ее разочаровывать. Зачем? Кому от этого легче станет? Она пыталась говорить с Наташей, но сестра обычно только легкомысленно отмахивалась. У каждого своя жизнь, и кто такая Лида, чтоб рассказывать, как правильно жить?

Окинув взглядом очередную найденную матерью в недрах сарая пыльную банку, Лида, не дожидаясь закономерной «поддерживающей» тирады, ушла в огород. Хоть на некоторое время отвлечься от дурдома, который творится во всех сферах ее жизни… Хоть вешайся… Не так она себе представляла родительскую поддержку… Хотя… Когда она у нее была, та поддержка? Как-то так изначально сложилось, что Лида была в семье «гадким утенком», а Наташа – любимой дочкой. Она и в техникум после школы уехала учиться, чтоб хоть немного из-под гнета вырваться, доказать родителям, что она способная, умная и не хуже младшей сестры … Но ни красный диплом техникума, ни красный диплом института родителей особо не впечатлили и общую ситуацию не поменяли. Была Наташа – ангел во плоти, медалистка, отличница и гордость семьи и была Лида – худющее дите со сбитыми коленками и воробьем в кармане, с которой и «идти рядом стыдно», как любил выражаться отец. Мать так не выражалась, но, по сути, отношение было едва не хуже… Почему так – Бог его знает…

В хозяйственной части Лидиного двора крутился отец, беззлобно отмахиваясь от домашней живности. Он, увидев «заданное женой направление действий», решил навести порядок с подсобными постройками. Достав всегда находящиеся у него в машине инструменты, и что-то там себе начертив, он принялся разбирать завалы из сосновых горбылей на радость живности во дворе. Куры, не смотря на риск быть прибитыми, прыгали практически под ноги, таская всяких насекомых из-под разбираемых досок. Кошка притаилась на крыше навеса, внимательно следя за действом. Она уже успела поймать какую-то перепуганную мышь и явно готовилась к «продолжению банкета». Даже собаке было интересно, что это там за сборище, из которого то и дело выскакивает то одна, то другая радостная курица с добычей в клюве и пускается наутек по всему периметру двора от менее удачливых подружек…

–Доски есть, гвозди есть, а сарая до сих пор нет! – тихонько бормотал он под нос.– Это ж каким безруким надо быть… Шалопай… Бараны под навесом и зимой, и летом. А потом дочка скотину в дом тащит… И кухни летней толком нет – превратили в сарай. Нужно ж где-то живность держать и инвентарь… Лида, я у тебя, вроде, видел брусы сосновые. Они еще есть?

–Да, – Лида растерянно смотрела на отца.

– Пошли, покажешь и поможешь мне их достать и померять.

–А зачем?

–Зачем-зачем. Будем сарай тебе строить. Да, и лопату принеси. – Отец развернул такую бурную деятельность, что пришла посмотреть даже мать. Впрочем, она-то привыкшая – не зря ж столько лет с ним живет.

За выходные (всего-то два дня!) отец выстроил сарай для овец, курятник и огородил все забором из сетки-рабицы. Строительный процесс он щедро приправлял неоднократными упоминаниями Олега и его вечной безрукости. Олег, и правда, как сколотил в первый месяц их заселения навес во дворе, да к существующей загородке крышу с горем пополам прибил, так на этом все и остановилось. Все как-то руки не доходили сделать что-то более основательное. Не то, чтоб он был совсем «безруким», просто не таким мастером, как отец… Но отец-то вообще уникальный человек – он мог сам дом построить, от фундамента до флюгера на крыше, собрать и разобрать любой механизм, по пути внеся пару улучшений. Да что там говорить, если у отца одних только «корочек» о полученных профессиях штук двадцать. И это лишь задокументированные способности и таланты! А сколько всего он умел просто так… Да, Олег не такой, но ведь у всех свои таланты и способности!

Бурная деятельность во дворе, естественно, привлекла внимание односельчан. Мимо двора Лиды люди начали проходить в три раза чаще (и откуда только взялись такие толпы на краю села!), едва не сворачивая шею, стараясь рассмотреть, что ж это там такое происходит. Лида даже не удержалась от слабой улыбки, наблюдая маячившего за забором все выходные, как прибитое к месту привидение, мужика-соседа с отвисшей челюстью. Вот уж кто получил шок от способностей ее отца, и, похоже, некислый втык от жены! У соседей-то во дворе был только один куцый, еще обгоревший во время пожара, сарайчик. На фоне пахнущих свежей сосной, выросших как по мановению волшебной палочки, теремков во дворе Лиды, смотрелось это обугленное недоразумение весьма грустно.

§§§

Председатель как раз читал очередную хвалебную оду в районной газете, когда секретарь сообщила, что к нему посетитель. После полученного разрешения в дверь робко постучали и приоткрыли.

– Добрий день, Миколо Федосійович.

– Добрий.

– Я тут з якої справи…– посетитель робко мял в руках кепку…

–Та не мнись ти. Що хотів, Олексію? – председатель добродушно посмотрел на смущенного невысокого мужичка шестидесяти лет, зашедшего в кабинет. Главный инженер всегда ему нравился. Надежный человек, ответственный, толковый, с людьми работать умеет. Робкий немного, но в основном у начальства в кабинете. Но то робость – правильная.

– Та в мене мисль по поводу цвєтоводши…

– Так…– председатель вспомнил, что отведенная им неделя на решение вопроса с «цветоводшей» вроде бы уже истекла…

– Я тут подумав… Ми ж плануємо газ в селі проводить, а операторів треба буде чи навчати, чи нових шукати. Так може ми її на курси відправимо? Вона жінка розумна, вивчиться. І нам спеціаліст вже готовий, і її можна з хати не виганять…-

Алексей Иванович всю неделю ломал голову над тем, как выйти из ситуации. Даже жена заметила, что он стал невнимательный до ужаса. Стыдно сказать, чуть кашу для свиней на навоз не отнес, а петуха, уже пойманого на убой, зачем-то в сарай к коровам отнес и выпустил! А жена ж его пол дня ловила – «таке противне було, шо тільки на суп згодиться»! Но все ее упреки проходили вскользь его сознания… Он все думал… Жаль ему было Лиду, и не понимал он столь странной жестокости председателя. Под плохое настроение она ему что ли попала, или с недосыпу? Идею с газовой службой ему подали в отделе кадров, где как раз обсуждали список кандидатов на курсы «газовщиков». Он ухватился за этот вариант, как за спасательный круг. Конечно, для специалиста с высшим образованием идти в операторы газовых котлов, это шаг назад, но… Это единственный вариант, который он нашел. Если она и дальше будет просто сидеть в декрете, председатель ее точно выселит… Если б хоть муж в колхозе работал, а так – никого… Председатель – мужик хозяйственный, просто так, за дурно, разбрасываться квартирами колхозными не будет… А уж если решил выселять…

– Хм… цікаво…– председатель отложил в сторону ручку и откинулся на кресле, обдумывая предложенную идею.

– Це ж всім вигідно… В неї, правда, маленька дитина … Але ж можна запропонувати…

– Можна… Добре, пропонуй. Якщо піде – то нехай живе в хаті поки що. – Председатель махнул рукой, отпуская посетителя. Идея была интересной, если Лида могла работать «цветоводшей», почему б не работать «газовщицей»? И искать лишнего человека не придется, а то ищи человека, жилье предоставляй, с переездом помогай… А в «двухэтажке», построенной специально для вспомогательных работников, вроде учителей, врачей и тому подобных не членов колхоза, квартиры уже заканчились.

Лида

Руслане Лида таки сказала, какого «барана» имела в виду бабушка. Дочка отреагировала странно – просто промолчала, смотря на Лиду широко распахнутыми глазами… Впрочем, Лида на Олега смотрела так же… Тоже не могла поверить… Но нужно было брать себя в руки и как-то жить дальше… Родители-то побыли на выходных и уехали (и слава Богу!), а проблемы остались. И их никто за нее не решит. Лида с ужасом ждала очередного визита «выселяющих», но страхи не оправдались. Спустя месяц ее в конторе колхоза поймала секретарь и «сквозь зубы» передала предложение председателя в связи с ее непонятным нежеланием выселяться прямо на улицу, переучиться на другую специальность – оператора газовой котельной. Село планировали газифицировать. Если они надеялись на ее отказ, как повод для выселения – они ошиблись. Лида согласилась. Оставила ребенка дома с взявшей отпуск бабушкой и поехала учиться. Это был ее единственный шанс на данный момент, и Лида вцепилась в него зубами. А что еще ей оставалось?

Учиться было не сложно, не зря два красных диплома благополучно пылились в тумбочке. Что ей какие-то там курсы газовщика? Мед. комиссию она также прошла играючи, так как всегда обладала отличным здоровьем, даже на олимпиадах по бегу выступала в школе, техникуме, институте… Скучала, конечно, за детьми, но крошка-Вероника была уже не совсем маленькая, да и мать с Русланой неплохо ладили. Лида завертелась, как белка в колесе – учеба и поездки домой каждые выходные. Помогала делать уроки старшей дочке, занималась домашними делами, постепенно привыкала жить, не имея крепкого плеча, на которое можно опереться. Да и некогда ей было страдать – просто физически времени не хватало, она его просто не оставляла себе, загружая учебой, работой, заботами. Лида никогда не была «кисейной барышней», скорей наоборот, но…. Самой точить ножи и косы, косить траву для отары овец, забивать гвозди, чинить электроприборы, носить и скирдовать сено и солому, рубить курей, резать овец… для этого все-таки раньше был Олег. Как она плакала над первым зарезанным баранчиком… Плакала, и училась сдирать шкуру так, чтоб мясо все в шерсти не было (это оказалась задачка не из простых), разбирать внутренности (что себе, что собаке и кошке), рубить кости, обрезать мясо. Туша животного лежала в коридоре, куда они ее еле затащили вдвоем со старшей дочкой (их сил было явно маловато для переноса семидесятикилограммовой туши), так как в сарае холодно и грязно, и смотрелась… жутко. Лида боялась, что дочки будут бояться, плакать, глядя на такое зрелище, но они довольно спокойно смотрели на ее попытки освоить профессию мясника. Сначала несколько настороженно наблюдали (на Руслану приходилось покрикивать, чтоб дождаться помощи, так как дочка была явно не в восторге от доставшейся ей работы), потом просто любопытствовали, а потом привыкли и начали помогать. Да и кто еще ей мог помочь? Есть вещи, которые хрупкая женщина сама сделать просто физически не в состоянии, при всем желании. Спустя некоторое время дети начали воспринимать как данность, что мама режет овец (Руслане приходилось держать животное, пока Лида резала горло), что нужно помогать снимать шкуру, мыть кишки, жарить кровь… Она приучала их к мысли что это – еда. И растет она во дворе, кушая, бегая и бекая, в первую очередь – для пропитания. Дочек Лида приучала, а сама с трудом воспринимала такую действительность. Тяжело быть животным и мамой, и палачом… Девочки привыкли быстрей, просто приняли такое положение вещей. Наверное, детям проще принять некоторые факты, чем взрослым.

От Олега не было никаких вестей, ушел и как в воду канул… Не то, что не помогал, просто исчез – ни звонка, ни сообщения… Словно его и не было на этом свете. Пару раз она позвонила его родителям, пытаясь выяснить, где он и как, но нарвавшись на свекра, который равнодушным тоном сказал, что – «Олег с нами не живет, а ваши личные проблемы вы должны решать сами», – больше не звонила. Руслана, правда, говорила, что папа заезжал один раз в школу, но визит длиной в десять минут – это явно маловато для такого срока. Неужели он совсем не скучает по детям?

Спустя полгода полной тишины и отсутствия какой-либо помощи на детей от мужа, Лида решила съездить в суд и выяснить сроки выплаты алиментов после их назначения. Детей же нужно кормить, одевать, и для этого получаемых ею «детских» денег явно не хватало.

Работники суда долго смеялись, услышав рассказ о муже, который, якобы, сам «подал документы на алименты». Лида же была в очередной раз шокирована ложью бывшего мужа… Как он мог?… Просто уйти, даже не задумываясь, на что они будут жить без него? Это же и его дети… Неужели ему все равно? Но ведь он любил дочек, особенно старшую, которая была практически его копией… Или это все ей только казалось?

§§§

Стеклянная емкость с темной жидкостью, сброшенная метнувшимся из комнаты котом, покатилась по полу и была остановлена рукой очередной посетительницы. Невысокая женщина странного неопределенного возраста (толи моложавая женщина в возрасте, толи рано постаревшая молодуха) пришла последней. Больше посетителей не было. Она рассеянно окинула взглядом помещение и, скользнув взглядом по его хозяйке, перевела взгляд на бутылочку.

– Спасибо что поймали,– Наира протянула руку, собираясь забрать свою вещь…

– Не за что, – посетительница подняла бутылочку к свету и внимательно рассматривала ее содержимое,– Да, красиво… – голос был полон какой-то неуловимой все понимающей скорби…

– Отдайте… Пожалуйста,– гадалке очень не понравился этот взгляд. Посетительница не просто рассматривала жидкость, она словно видела. Видела то, что обычному человеку не полагалось видеть… Но этого просто не могло быть…

– Да, конечно. – женщина с каким-то расстроенным выражением лица протянула ей емкость, и тут же сменила тему разговора,– Я к вам вот по какому вопросу… Мне тут знакомая посоветовала…– разговор продолжился как обычно, и дальнейшее поведение посетительницы не выпадало из стандартный рамок, но хозяйка дома почему-то чувствовала себя неуютно. Клиентка не просила ничего этакого, просто раскинуть карты на знакомого, просто рассказать кое-что… Но что-то было не так… Толи ее, едва присутствующая, заинтересованность в ответе, толи общее равнодушно-обыденное отношение к «гадалке»… И еще ее возраст… Обычно Наира «на раз» определяла возраст посетителей, да и причины, по которым человек к ней пришел. Но с этой клиенткой было что-то странное. Она то казалась неожиданно молодой, когда описывала знакомого, на которого просила погадать, то странно древней – когда услышала, что человек ведет двойную личную жизнь… У хозяйки дома словно двоилось в глазах, когда она исподтишка пыталась рассмотреть посетительницу, словно подводило зрение…

– Придется мне пока самой ими занятся, – сказала, словно про себя, уходя посетительница, скользнув взглядом напоследок по комнате и задержав взгляд на бутылочке из темного стекла стоящей на одной из полок. Наира не имела привычки выносить рабочий материал за пределы комнаты, в которой работала и принимала посетителей, но сегодня она в первый раз засомневалась в правильности этого выработанного и проверенного годами правила.

Когда за ушедшей посетительницей закрылась дверь, Наира долго бродила по ставшей словно просторней комнате, которая была для нее уже давно чем-то вроде рабочего кабинета… Странная посетительница… И этот взгляд… В этой клиентке было все неправильно! Задумавшись, она подошла и зачем-то выглянула за дверь – на улице была промозглая погода. Дождь, ветер, сыро, мерзко… Ранняя весна в этом году явно не планировалась. Март выдался очень холодным с непривычными снежными заметами, апрель перенял ту же эстафету. Тюльпаны едва показали листья, голые ветви деревьев, кое-где покрытые робкими листиками, отнюдь не создавали ощущения весны, да еще и тяжелые, серые дождевые тучи, которыми было окутано небо. Ветер бросил ей холодные капли дождя в лицо, словно норовя загнать Наиру обратно. И тут она поняла – посетительница пришла в легком плаще, без зонтика, но при этом ее одежда и длинные волосы не были тронуты ни сыростью, ни ветром. Может, конечно, приехала на машине, но и машины она не слышала… Вообще, сегодня на улице было необычайно тихо. Даже собаки ленились выглядывать из будок, по такой промозглой погоде, и пропустить гул мотора она б не смогла. Но тогда как?

Странно. В силу своей деятельности она очень не любила такие странности.. Не могла отмахнуться от этих странностей, как обычные люди, не могла себя убедить, что «просто показалось»… Визитер, словно пришла присмотреться, удостовериться в чем-то, оценить ее, и это вселяло тревогу. А еще и кот так поспешно ретировался при ее появлении, или это просто совпадение?

За время работы Наира привыкла к разным клиентам – как к зашуганным женщинам, так и нахальным девочкам-подросткам, к бой-бабам, способным не то, что коня на скаку остановить, а и комбайн с трактором в комплекте, к мужчинам – царям жизни и последним подкаблучникам. Были всякие – и скептики, и легковеры, но эта… Она была не такой.

Достав карты таро, женщина начала раскладывать их на столе «рубашками» вверх. Первая переворачиваемая карта выскользнула из пальцев и слетела под стол, а пока она за ней наклонялась – разлетелись, словно от порыва ветра, по комнате остальные. В этот момент ей стало по-настоящему жутко. Бутылочка, стоящая на краю полки, странно отсвечивала красным. Присмотревшись, женщина подошла к ней и, распахнув глаза, отступила – образ сломанного дерева, проявившийся при ее приближении, окутывался кроваво-красной паутиной, словно какая-то невиданная, но жуткая, хворь решила уничтожить растение на корню, не давая шанса на жизнь ни ему, ни молодым отросткам…

– Это не я… Я такого не хотела… Не делала…– Наира попятилась. Одно дело надломить судьбу человека, семьи, но знать, что та вывернется, другое – уничтожить… Такое – высшие силы не прощают… Но, если это делает не она, то кто? И не это ли приходила выяснить странная посетительница? И кто она?

Лида

– Руслана, посмотри за Вероникой, чтоб она не обрушила всю эту замечательную конструкцию,– Лида устало сметала веником отбитую побелку вдоль стены, то и дело ожидая, что кто-то из дочек зацепит стопку вещей в центре комнаты и придётся еще полночи наводить порядки.

– Да, ладно,– соберет, если что, – отмахнулась Руслана, не отрывая взгляда от экрана телевизора, по которому шли мультики.

– Вместе собирать будете!

– Вероника, иди сюда, – дочка моментально «оценила угрозу» и усадила младшую себе на руки, продолжая смотреть мультик. Младшая также была «вся в телевизоре». Оторвать их от этого занятия могло разве что отключение электричества (а это случалось частенько, особенно во время весенне-осенних ветров), но явно не какие-то там угрозы навести порядки.

Работы по газификации села шли полным ходом. Охватили всех, даже таких «сомнительных» элементов вроде Лиды. Замечательно, конечно, но временный дурдом в доме, дворе, да и по территории всего населенного пункта, доставлял массу «удовольствия»… Все село, на радость детям, было в траншеях, ямах, канавах и горах земли. Вдоль дорог лежали металлические трубы разного диаметра, а вокруг всего этого еще и ездила всяческая техника. Дом Лиды сейчас тоже выглядел не лучше – все стены в дырах, пыли, глине, следах копоти в местах, где сваривали металлические трубы и приваривали к ним батареи. Нехитрая мебель из большинства комнат была вынесена и собрана «плотной кучкой» в самой большой комнате. Шкаф, кровать, стол сдвинуты в центр комнаты, на столе и рядом еще куча вещей сложены в виде не совсем устойчивых башен, так как завтра снова придут рабочие доделывать и проверять систему. Дочки, конечно, в восторге, потому что могут беспрепятственно смотреть телевизор, пока не заснут, сейчас– то он в одной комнате с кроватью. Да и бардак в доме – радость для детей – можно от души и безнаказанно «свинячить», не рискуя получить в задания внеплановую уборку.