Текст книги "Хрупкие плечи (СИ)"

Автор книги: Оксана Усенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Наташка, слышала, на Сагира уже бабки покушаются! – засмеялась Лида, увидев Наташку зашедшую в дом.

– Не на меня, а на мои вещи! Представляешь, какой я у тебя ценный – бабки по трусам разбирают! – поддакнул со смехом Сагир.

– Бедняжечка ты мой, кто ж тебе несчастному посочувствует. – фыркнула Наташка, в который раз поймав себя на мысли, что Сагир при общении с Лидой практически не матерится. Вот почему? При общении с ней и с малым – мат через слово, но стоит появиться Лиде, и он изъясняется практически в традициях серебряного века литературы! Понятно, что и сама Наташка не стесняется в выражениях, и это их нормальное общение, но как же режет слух резкое и беспричинное окультуривание речи знакомого человека. И ведь Лида его даже не часто-то просит «фильтровать базар».

–Ты и посочувствуешь! Поехали на рабочем автобусе вечером. Как раз и не жарко, и утром можно будет продолжить обои клеить.

– А почему сегодня? К чему такая спешка? – Удивилась Лида.

– Так я ж ученный, у тебя больше, чем на пару часов, останься, и ты тут же припахаешь что-то делать! – рассмеялся Сагир.

– Да ну ладно, первый день у меня все гости.– изобразила оскорбленную личность Лида, правда, с лукавой улыбкой.

–Ага, ага, а день у нас до заката, а ночью куда-то за кукурузой, семечками, соломой, дровами, еще чем-то срочно нужно будет сходить. Не, я кот ученый, я лучше на автобус. – хохотнул Сагир. – Наташка, собирайся, нам выходить через полтора часа.

–Хорошо.

§§§

–Так, Валя, в мене ця цвєтоводша вже в печінках сидить! Здається, пора рішать питання кардинально…– председатель агрофирмы после телефонного разговора с исполнительной службой был в ярости. Ему, человеку, который сам все вполне может решить, который выкинул кучу денег на то, что б приструнить эту строптивую черноглазку, звонит какой-то сосунок из исполнительной и грозит арестовать счета предприятия и имущество! Из-за какой-то бабы у него может стать работа всей агрофирмы! Ладно, прошляпил, думал она будет и дальше судиться, и потому договаривался с судьями в апелляции, вместо того, чтоб обжаловать решение. Но выплачивать все, что ей присудили!? С какого перепугу?

– Микола, що ти хочеш зробити? – Его жена, а неофициально – второе по влиянию лицо в агрофирме,– удивленно покачала головой. Эта крупная женщина отличалась властностью и тяжелым характером, но с мужем они за много лет брака лет нашли общий баланс. Он руководил, но если кому-то нужны были «подходы» к председателю – шли к ней. Она могла настроить его на нужный вопрос, уговорить, убедить. Не зря ж говорят «муж и жена – одна сатана». Но цветоводша к ней, несмотря на всю необходимость, не пришла. Гордая… Ну да, куда ей унижаться, просить…Даже когда та работала уборщицей, у Валентины не было ощущения превосходства перед ней. Собственно, потому-то ее и перевели с конторы на газоны – должного удовлетворения от унижения строптивой не было, только раздражение.

– Я їй виплачу… Виплачу і знайду того, хто їй ці гроші поперек горлянки заткне!

– Микола…– Валентина неожиданно почувствовала, как в ее светлом кабинете стало словно темнее. Выглянув озадачено в окно, она удивленно констатировала, что на небе ни облачка, а летнее солнышко все так же золотит здания механизированных цехов, тракторного ангара и, собственно, самой конторы, на самой верхушке которой, словно в башенке, находился ее кабинет. Она этот кабинет облюбовала еще в те времена, когда агрофирма была колхозом, а мужа первый раз выбрали в председатели. Тогда она чувствовала себя словно царица, осматривающая полученные владения. Прошел не один десяток лет, а кабинет ей все так же нравился, хотя муж не раз предлагал ей другие – и больше, и с лучшей планировкой. Но сейчас в этом помещении стало неожиданно как-то сумрачно и словно тяжело дышать…

– Вона мене вже дістала…

– Миколо… Може грець з нею,– Валентина почему-то почувствовала безотчетный страх. Что-то было неправильно, что-то не так… Что-то плохое ждало их впереди… И цветоводша сейчас ее волновала меньше всех. Подобное ощущение уже было давно когда-то, когда ее отец попал в аварию… Плохое предчувствие…

– Ні, я це так не залишу! Мене ж все село засміє!

– Миколо, що ти сьогодні планував?– почти выкрикнула Валентина, заметив, что странная тень словно окутывает мужа и, чувствуя, что у нее уже волосы шевелятся на затылке от этого зрелища. Но муж ничего странного не замечал.

– Дві зустрічі ще і додому. Якраз одна людина потрібна приїде, яка і з цією строптивою бабою розбереться.. А що? – он удивленно обернулся на странно нервничающую жену.

– Відміняй все, їдемо додому!

– З якого дива?

– Я сказала! – Валентина редко применяла столь «убийственный аргумент», но сейчас ей было не до дипломатии. Она всем существом чувствовала, что впереди что-то плохое, чего еще можно избежать…

– Та, Валя…

– Зараз! Їдьмо!– Валентина уже кричала и немного растерявшийся муж, который жену в таком состоянии видел всего несколько раз за всю совместную жизнь, сдался.

– Ну додому, так додому…Чого так кричати. Вітя, заводь машину,– махнул он рукой водителю, открыв окно. В кабинете мгновенно посветлело. Валентина, схватив сумку и вцепившись мертвой хваткой в мужа, вылетела пулей из конторы, крикнув на пути уборщице, чтоб закрыла кабинет. Тень вокруг мужа исчезла, и, пока они ехали домой, Валентина все перебирала в уме, что ж такое плохое могло грозить мужу? Конкуренты? Недоброжелатели? С недоброжелателями всегда было все «хорошо», в любом селе найдутся недовольные, обиженные, но обычно дальше злобного шипения в спину дело не шло. Не многие рисковали даже просто прийти высказать претензии председателю лично. Ее Коля был сильным человеком, хорошим руководителем и умел «ставить на место» всех недовольных. Ну, за редким исключением. Помнится, после «баталий» с той же цветоводшей, он был не в самом лучшем расположении духа. Но тут все понятно – ее и сама Валентина не любила. Приезжая, с высшим образованием, строит тут из себя… Права качает… Считает себя чуть ли ровней им, руководителям всего колхоза! Но что ж за нехорошее предчувствие? Что может грозить ее мужу? Может эти – «крыша» из области? Может чем не угодил? Были там вроде какие-то сомнительные дела…

Весь вечер она ходила за мужем хвостиком, боясь увидеть снова эту тень, и только когда он лег спать, немного успокоилась. Все нормально. Или беда ушла, или Валентина ее отвела, увезя мужа домой. Ну и слава Богу…

§§§

– Алло, Дмитро. Добрый вечір.– ночной звонок не застал сорокалетнего мужчину в наколках врасплох. Он в такое время еще не спал. Звонил старый, практически забытый, но надежный знакомый.

– Добрая ночь, Николай Федосеевич.

–В мене для тебе цікава інформація.

– Да Вы что? Чем обязан такой честью?

– Ти не паясничай, а слухай. Завтра одна жінка отримує в мене в касі хорошу суму грошей.

– И что?

– Я пропоную тобі зайти до неї. Нехай поділиться. Багатувато для неї буде.

– Ага, а потом вы меня на пару с участковым в кутузку,– хмыкнул мужчина. Он, в принципе, знал, что такого не будет, раз уж сам Федосеевич ему звонит. Но лучше перестраховаться. Федосеевич мужик серьезный, слов на ветер не бросал, и те несколько раз, когда к нему обращался, все было нормально. Но он уже столько лет примерный председатель колхоза, образец для молодежи и т.д.. и т.п.

– Не кажи дурниць, – Дмитрий, улыбнулся, словно воочию увидев как его собеседник досадливо кривится.– записуй адресу.

– Есть,– Дмитрий задумчиво смотрел на листик с адресом, он даже знает где это…

– Чоловіків там нема, я думаю, проблем не буде. І в мене до тебе окреме прохання.

– Какое?

– Налякай її до сказу!

– Ого, даже так? Чем же она вам так насолила?

– То вже не твій клопіт. Все, що забереш – твоє, шукатимуть тебе геть погано – це я гарантую. ,– собеседник положил трубку, оставив Дмитрия задумчиво смотреть на адрес. Звучит все неплохо, очень неплохо. Но не зря он имел за спиной только две «отсидки» вместо надцати положенных – чуйка была у него хорошая. И сейчас, смотря на этот адрес, он ощутил странное покалывание под лопаткой – верный признак того, что нужно быть готовым к неожиданностям. Интересно каким? Ну да ладно – дело плевое, а уж подготовиться к неожиданностям он сможет.

Лида

Лида стояла в кассе агрофирмы и завороженно смотрела на то, как кассир отсчитывает ей положенную сумму. Агрофирма и правда не спешила все выплачивать. То ли апелляцию ждали от Лиды, то ли думали «не заметить» постановление исполнительной службы. Но когда им позвонили из исполнительной службы, и пообещали наложить арест на счета за невыполнение решение суда, да еще и взыскать штрафные санкции за каждый день просрочки, директор едва не лишился дара речи, а потом проскрипел в трубку «нехай приїжджає завтра».

Кассир, отсчитав, положила приличную стопочку денег на подоконник, и Лида, особо не заморачиваясь, просто сгрузила их в хозяйственную сумку.

–А шось поприлічней не могла найти? Гроші ж…

– Не помнутся и не выпадут, что им еще надо? А чистыми они никогда не были – пожала плечами Лида, и, повесив сумку на велосипед, поехала домой.

Честно говоря, она впервые держала такую сумму в руках. В общей сумме получилось 4500 гривен. Да, возможно, для кого-то это капля в море, но для нее – очень даже приличная сумма. Особенно вот в таком виде.

Приехав домой, Лида задумчиво смотрела, как Вероника рассыпала принесенные деньги на диване. Куча денег – в прямом смысле.

– Ничего себе.. – рассмеялась дочка, рассыпая вокруг себя как опавшую листву полученное Лидой богатство.

–О, давай я тебя сфотографирую!– метнулась за фотоаппаратом Лида. Когда ты еще в деньгах искупаешься?

– Ну, для купания они не слишком подходят. Их же столько людей лапало… Представляю, сколько на них микробов, – скорчила рожицу дочка,– но фотография должна получиться интересная… Жаль, Руслана только в субботу приедет.

– Зато потом… Потом… Мы точно поедем на море… В Крым!

Громкое хлопанье крыльев заставило мать и дочь синхронно поднять головы.

– Голуби, что ли на чердак залетели?– озадаченно произнесла Лида.

–Ага, и аплодируют твоему выигрышу?

– Хотя звук такой, что как минимум дикий гусь, и не один – удивленно пожала плечами Лида, и вместе с дочкой вышла посмотреть с улицы, кто это бушует на чердаке.

На улице было жарко и ни одного сумасшедшего гуся возле чердака не наблюдалось. – Может показалось?

– Обоим?

– Ну мало ли, Соседи что-нибудь выбивали… Там же их вещи лежат…– протянула Вероника.

– Наверно,– Лида, отмахнувшись от странного происшествия, вернулась с дочкой в дом. Куча денег была рассортирована и разложена «по загашникам». Из шкафа был извлечен атлас мира, и мать с дочкой углубились в изучение карты Крыма.

– Надо купить подробную карту именно Крыма,– вздохнула Лида, рассматривая найденный в толстом атласе мелкий полуостров. Атлас мира вещь конечно полезная, но на фоне всего мира, интересующий ее полуостров был столь незначительным, что его изображение, попавшее к тому же на стык страниц, изучать было очень неудобно. Кусок изображения был вшит в переплет, кусок попадал на другой разворот.

– Да… Карта нужна явно получше…– согласилась дочка.– тут же ни черта не рассмотришь!

– А тебе нужно было разворотом на всю стену, с подробным указанием достопримечательностей?

– Было б неплохо… А то как понимать, что там есть интересного?

– Приехать, лично посмотреть и решить, что там есть интересного!

Лида не заметила за всеми радостными хлопотами как наступила ночь. Полная луна любопытно заглядывала в окна дома, словно и ей было интересно до чего ж додумаются эти веселые люди.

За окном неожиданно завыла соседская собака, за ней другая, дальше вой подхватили другие.

–Что за прикол? – удивленно произнесла Вероника, выглядывая в окно.

– Решили вспомнить древние корни. Вон, смотри какая луна,– улыбнулась Лида.– пойду, гляну, – она проворно соскочив с дивана, вышла на улицу. Луна заливала двор серебристым светом, в котором тени казались плотными и словно живыми. Их собака, в будке как-то тихо ворчала, смотря в сторону огорода.

– Что там, Панка? – Лида обошла виновато опускающую глаза и активно виляющую хвостом собаку, рассматривая двор с сараем, старый сенник с остатками сена, соседский высокий забор. Все было тихо, и только странный вой соседских четырёхлапых немного раздражал. С чего бы это они так развылись? Эх, жаль, что Туман, пожив у них немного, ушел, и пришлось завести обычную дворняжку. Но задерживать грозную и умную псину, живущую и выбирающую хозяев по каким-то своим принципам, ни у кого не поднялась рука… Слишком оригинален был пес, и свободолюбив. Нельзя таких сажать на цепь… Новая собачонка работала неплохим «звонком», но серьезной защиты от нее, естественно, не было. Одним видом или скромным «гав» эта небольшая хоть и умная зверушка, недоброжелателей не распугивала.

Зайдя в дом, Лида привычно закрыла дверь на крючок изнутри, не заметив мелькнувшую от сарая мужскую тень.

Дмитрий долго смотрел в окно, на хрупкую женщину с дочкой лет десяти, раздумывая, чем же она так насолила председателю. Неужели тем, что он ей выплатил деньги? Так сумма не такая уж большая, а судя по дому и двору – приличная она только для этой семьи. Так в чем же суть? Бросив их собаке кусок мяса со снотворным, он с легким укором смотрел, как та его с удовольствием уминает… Дурная псина, сразу видно – беспородная дворняжка. Хотя могли бы и приучить не брать у чужих. Любую собаку необходимо учить, и тогда она не то, что мясо из чужих рук не возьмет, а еще его и хозяину отнесет. А эта – умяла кусок и со спокойной совестью улеглась в будке… Пятнадцать минут и она будет уже неспособна что-то заметить, а тем более гавкнуть или цапнуть за штанину. Серьезных травм такая мелочь нанести не может, но занести какую-нибудь заразу, цапнув за ногу, – запросто. Он уже практически подобрался к дому, как неожиданно натолкнулся на тень от высокой деревянной калитки. Обычная тень, которая пролегла между ним и входной дверью в дом, неожиданно вселила в него странный страх. Возможно, он мог бы справиться с этим ощущением, но стоило ему сделать шаг, как где-то сбоку неожиданного громко протяжно, надрывно завыла какая-то собака, ее вой тут же подхватили остальные в округе. Да сговорились они, что ли сегодня выть!? Неожиданно его от сочетания тени и воя такая жуть проняла, что он, ругая себя последними словами за непонятно откуда взявшуюся трусость, отошел обратно за неказистый сарайчик. Дом женщины стоял практически на отшибе, через два двора было поле и это строение. Со спины его никто заметить не мог, ну разве что зайцы. Дворы стояли плотно, везде были заборы, а если кто из соседей случайно и заметит позднего визитера – решит, что одинокая женщина любовника завела, и тот, опасаясь огласки, таится в ночи. Бывает же такое?

В доме хлопнула дверь, во двор вышла женщина, которую его вежливо попросили ограбить и напугать до полусмерти, и Дмитрий почувствовал, как у него непроизвольно начинают стучать зубы. Нет, женщина была вполне миловидной и безобидной. В другое время он бы, наверняка, к ней попытался «подкатить», но не сейчас. В данный момент за спиной этого хрупкого создания…

– Что за «хрень»? – Прошептал он ошарашенно. Сначала решив, что это его просто привыкшие к темноте глаза обманывают, и это «зайчики» от взгляда на вспыхнувшую неожиданно яркую лампочку над порогом. Но нет, женщина прошлась по двору, поговорила с собакой, а «зайчик» не самых скромных размеров, (некислый такой переросток) у нее за спиной был все так же вполне отчетливо виден. За спиной у «плевого дела» возвышался большой, выше на полторы головы чем женщина, светлый, словно сотканный из тумана или немного поблекшего солнечного света, образ, отдаленно напоминающий женщину. И, вроде, светлый и вполне мирный с виду силуэт, но вот от этой странной галлюцинации веяло такой жутью... Дмитрий уже и глаза тер, и матерился тихо, но это странное светящееся существо и не думало исчезать. Вроде ж не курил ничего и не пил пару дней как…

Женщина, походив по двору, пожала плечами и зашла в дом, а «это» осталось на пороге, внимательно смотря на Дмитрия. Он никогда не думал, что будет бояться «солнечного зайчика»!!! Но елки-палки, когда оно появляется в ночи и ведет себя как вполне разумный телохранитель … Видавший много на своем веку мужчина, почувствовал, как у него начинают труситься коленки, когда оно, словно достаточно рассмотрев «подозрительного субъекта», двинулось к нему. Сил не то что бежать, а даже пошевелиться, у Дмитрия, вопреки огромному желанию «делать ноги», внезапно не стало. Он словно прирос к земле и мог только хватать ртом воздух да слышать стук расшалившегося сердца, пока этот «глюк» плавно и не спеша к нему приближался.

– Зачем пришел? – услышал он странный голос, похожий на шелест листвы. Он хотел бы себя убедить, что ему мерещится, но не удавалось. Голос был, вроде, едва слышным, но при этом таким убедительным…

– За деньгами,– в состоянии «глубокого офигения», как назвал бы это сам Дмитрий, врать было невозможно…

– Сам, или кто прислал?

– Дали наводку… – у мужчины было стойкое ощущения, что «это» и так знает ответы, а спрашивает так, для «протокола». Как «следак», собравший полный комплект доказательств, и небрежно, словно делая одолжение, записывающий версию подсудимого. Слова «закрытого» уже не на что не повлияют, но так требует процедура…

– Кто?

– Федосеевич…– странно было видеть, как твои собственные воспоминания, словно тонкая паутинка переливаются кому-то в руки… Странно и страшно до одури… Словно за ними сейчас уйдет и он сам, его сознание, его жизнь…,– отпусти…– взмолился мужчина, уже мысленно прощаясь с жизнью и кляня старого знакомого, на чем свет стоит…

– Отпущу, если передашь заказчику вот это…– светлый образ протянул ему полупрозрачную монету, которая, соприкоснувшись с ладонью Дмитрия, стала неожиданно вполне реальной и очень холодной.

– Да, конечно. – Спорить ни сил, ни желания не было.

К Федосеевичу он пришел, пьяно покачиваясь, уже далеко за полночь. Тот, выйдя на заливистый лай собаки, возмущенной поздним визитером под воротами, удивленно на него воззрился.

– Ти шо тут забув?

– Тебе просили передать…– Дмитрий взял руку председателя и с невероятным облегчением вложил в нее ледяную монету. Он не мог по пути разжать пальцы и выбросить этот кусок обжигающего льда, и пока дошел до дома «заказчика», думал, двинет кони. А жить-то хотелось, плюс обнадеживала мысль, что это всего лишь передача, а не ему «подарок». Что будет с получателем, он не думал, своя шкура она как-то дороже.

– Шо за… – Федосеевич очумело смотрел на свою руку, не отрываясь. Странная монета, попав на руку, обожгла холодом, вызывая странное оцепенение, а потом растворилась прямо в ладони. Словно всосалась в кожу.

– Прощай, Федосеевич,– Дмитрий грустно улыбнулся, не слишком сомневаясь в исходе, но, не имел возможности что-то изменить или как-то помочь. Да и особого желания не было. Ему б самому кто помог… Председатель, как-то досадливо скривившись, развернулся и ушел в дом, ни сказав ему не слова.

– Ну и ладненько. Будем считать, что мы в расчете. – Дмитрий попытался стряхнуть с себя странное отупение/равнодушие и медленно пошел в сторону остановки автобуса. Небо на востоке начало сереть, а значит, скоро будет идти утренний рейс. Машину он не брал на дело, так как в селе незнакомую машину заметят и запомнят моментально, а ему это явно не было нужно. И сейчас он мог себя только поздравить за такую предусмотрительность. За руль он бы сейчас не рискнул сесть. Руки трусились как у последнего пьяницы, и перед глазами все периодически плыло. Пора валить из этого странного села с «беззащитными» женщинами… В гробу я видал такие «плевые дела»… Лучше уж с братками на разборку идти, чем такое… Дмитрий пытался потихоньку приводить мысли в порядок. Дорога от дома, со странным охранником, до двора председателя заняла у него едва ли не полночи, хотя в обычное время это пятнадцать минут ходу. Но передачка попалась знатная… Не дай Бог еще такую ночку и такую передачу…

Он уехал утренним автобусом и только спустя полгода узнал, что председатель в ту ночь умер от сердечного приступа…

Гертруда

Гертруда как раз чистила чеснок, перебирая его и связывая в пучки, чтоб повесить сушить на зиму в сарай, когда во двор зашла Лиля с велосипедом. Лиля была местным почтальоном, разносила новости бумажные и естественно «живые». Причем вторые у нее были, как у любого жителя села, в приоритете. Невысокая, худощавая женщина средних лет, с русыми волосами, серыми веселыми глазами, одетая в джинсы и футболку, она была частым гостем в доме Гертруды. И причиной тому была не только почта. Просто Лиля сама по себе была радушной, милой женщиной, лишенной всяких претензий к «приезжим». С ней было легко и приятно общаться. Ее «серо-пошкарябанный» велосипед, жалобно поскрипывающий при каждом обороте колеса, возил свою хозяйку не один десяток лет, не обращая внимания на такие мелочи как облезлая краска и пришедшие в негодность некоторые детали. Сама Лиля ласково называла его «моя лошадка», так как без него не представляла своей жизни. В любую погоду она каталась на нем по селу, развозя письма, газеты, журналы.

Вот и сейчас она доставала из своей видавшей виды сумки почтальона два письма и журнал по вязанию.

– Гертруда, Вам знову листи.

– Це добре… Спасибі. Шо нового у нас в селі?

– Та багато чого…– задумчиво произнесла Лиля, явно перебирая в голове новости,– Ти чула, шо про кладовище кажуть?

– Шо?

– Та там таке… І розказувать соромно…– но, тем не менее, рассказать она явно хотела. Да и грех это – не рассказать все, что знаешь, хорошим людям.

Все село обсуждало неожиданную смерть председателя агрофирмы. Похороны прошли тихо, но поговаривали, что жена регулярно убирает с могилы человеческие фекалии, а на надгробие, судя по вони, кто-то регулярно мочится. Гертруде было неприятно слышать о столь странном поведение людей. Нет, она знала, что председателя многие не любили (было за что, надо сказать, но это – уже прошлое), а еще больше народу его просто боялось. Но вот это глумление после смерти было гадким. При жизни не смогли ничего противопоставить, так мстить после смерти? Глупо.

Причины сердечного приступа называли разные, но особо популярной среди односельчан была версия о том, что Федосеевич просто «удавился от жадности, так как цветоводше деньги выплатил».

Так это или не так, уже никто не скажет, а жена его и подавно. Председателем агрофирмы как-то быстро и «чисто случайно» стал зять Федосеевича, а вдова нежданно усопшего все так же сидела в своей башенке и негласно руководила всем. Муж, зять – ее статус не претерпел изменений. К ней все так же шли «на поклон» члены агрофирмы, неся подношения…

Лиля, попивая квас, предложенный Гертрудой, неожиданно сказала:

– А знаєш, він таки подавився нею…

– Кем?– не поняла Гертруда

– Цветоводшою… Вона ж он живе в квартирі, хоч він її виселяв, пенсію та регрес отримує, хоч він казав що їй не положено, дітей ростить таких гарних, дочка в університет поступила, хоч він казав що їм місце в каталажці, раз робить в колгоспі не хочуть, … А Федосєєвич… Федосєєвич – на кладовищі.

Гертруда только пожала плечами.

Олег

Руслана восторженно рассказывала о поездке в Крым, расписывая море, скалы, и природу так впечатлившего ее полуострова. Она буквально светилась от радости, восторга, гордости, впечатлений. Вероника была более критична, но и ей явно понравилось. Руслана, разложив по тематическим стопочкам, показывала ему фотографии, которые они буквально вчера напечатали. Фотографий было много – они и правда умудрились посетить почти все достопримечательности полуострова. И как только за неделю успели? На одной из фотографий была Вероника в куче денег… Лидин выигрыш. Она таки смогла получить положенное ей по закону, да еще и моральный ущерб в придачу… Я и не думал, что в нашей стране это возможно, без денег, связей, договорняков… Одинокая женщина в споре с председателем колхоза – миллионера… У него деньги, связи, знакомые, у нее – желание добиться справедливости и двое детей за спиной. И даже мужчины нет, спешащего подставить сильное плечо. Мое плечо оказалось не самым надежным… Но она и без него справилась. Моя хрупкая Лида выстояла в войне против уверенного в своей силе местного царька… Хотя, уже давно не моя… Я задумчиво смотрел на одну из фотографий, где Лида вместе с дочками стояла на мосту возле железнодорожного вокзала в Севастополе. Худенькая, с короткой светлой стрижкой, в бежевом топике и шортах, изумительно оттеняющих ее, как всегда, шоколадную от загара кожу. Она обнимала обеих дочек, смущенно улыбаясь в объектив. На ее фигуре не сказались годы.. А на стремлении жить и радоваться жизни, не сказались перенесенные трудности. На вид такие хрупкие плечи, а сколько выдержали…

– Лида могла с толком полученные деньги потратить, а она…– досадливо прокомментировал отец, рассматривая переданные и ему фотографии, – вон детям что-то к учебе купить можно было…

– Пап, она получила четыре тысячи и показала детям весь полуостров за неделю. Ты сможешь на эту сумму объехать весь Крым с двумя детьми, да так чтоб они пищали от восторга рассказывая об этом?– Отец, досадливо поджал губы. Он любил отдыхать с комфортом и точно не смог бы повторить подвиг Лиды. Только она могла махнуть на все бытовые потребности рукой и задвинуть собственные интересы ради хороших впечатлений для детей. Она не просчитывала, не планировала – просто действовала интуитивно, стараясь порадовать дочек. В чем-то она права – вещи изнашиваются, продукты съедаются, дома разваливаются, деньги тратятся… И только память остается с человеком всегда… И дольше всего светлые, радостные воспоминания из детства и юности. Они – самое ценное, что есть и остается всю жизнь у человека, и чем старше становишься, тем отчетливей это понимаешь…

Лида встретила дочек у автостанции. Руслана, увидев мать, тут же начала довольно хвастаться обновками от дедушки, Вероника предложила матери напиток, в обнимку с бутылкой которого шла. Провожать дочек до автобуса уже давно не было необходимости, но я с ними шел просто за компанию. Легко с ними, хорошо. Да и не так уж много времени у меня бывало на общение с девочками – то работа, то вторая семья, еще какие-то дела…

– Привет. Что это ты и время нашел сумку понести? – хмыкнула Лида, когда мы подошли ближе.

– Ну, так, нужно ж иногда размяться, – не остался я в долгу.

– Ну-ну. Так, я билеты взяла, можно поставить сумки и взять по мороженому. Кто пойдет?

– Я пойду – улыбнулась Руслана. Кто денег даст? – Лида вопросительно посмотрела на Олега.

– Так и думал, что снова грабить будут,– притворно вздохнул я, доставая бумажник.

– Да, ладно, не разоришься. – отмахнулась Лида.

– Кому какое?

– Мне кофейное – подала голос Руслана.

– Мне белое. – отозвалась Вероника

– А мне кофейное или белое но в шоколаде. – улыбнулась на все тридцать два Лида.

– Хм, ты вроде к детям не относишься?– приподнял я грозно бровь.

– Как это не отношусь? Скажи спасибо, что одним мороженным обхожусь, а не подаю на алименты как нетрудоспособная бывшая жена. – тут же шутливо изобразила обиженную Лида. Я знал, что ей действительно рекомендовали оформить алименты и на себя – законодательные нормы позволяли обязать меня обеспечивать и ее лично, но она не стала этого делать. Невообразимое сочетание корысти и бескорыстности бывшей жены периодически вызывали у меня состояние ступора. То голову прогрызет за какой-то полтинник для дочек, то решает, что в связи с моей невиновностью в ее травме, получить таким путем дополнительный доход будет несправедливо. Ирине б такое понимание…

Я, посмотрев на весело щебечущих дочек, вздохнул и пошел за мороженым сам, так как Руслана отвлеклась на демонстрацию маме серебряного кольца, купленного ей дедушкой. Вообще-то отец на такие глупости редко раскошеливается, но тут, видимо, сказались как успехи Русланы в учебе, так и тот факт, что эта внучка у него стала предметом особой гордости – сама поступила в такой престижный ВУЗ, на такой престижный факультет, к тому же получает повышенную стипендию за хорошие оценки! Веронику отец жаловал меньше, хотя именно ее когда-то предлагал забрать у Лиды, мотивируя тем, что мне будет алименты платить меньше. Но, как известно, логические предпочтения отца никогда ничего общего с любовью не имели.

Купив мороженое, я возвращался и, перебежав дорогу, нашел взглядом Лиду с дочками, стоящих на платформе в ожидании автобуса. Нашел и… остановился как вкопанный. Странная игра света на мгновение выбила меня из колеи – Лида стояла в компании трех сумок и тележки-«кравчучки» (она без нее уже давно никуда не ездила) и о чем-то разговаривала с девочками, но мне показалось, словно рядом с ними стоят еще три странных светлых полупрозрачных силуэта с большими, светящимися крыльями, закрывающими бывшую жену и детей, словно защищая. И такое вокруг них троих было светящееся радужное марево, что мир вокруг становился словно ярче и светлее. Все, что попадало в его радиус действия, преображалось… Вот мимо топала бабка, только что громко костерившая водителя и все еще что-то про себя бормотавшая, грозя кулаком в сторону, но стоило ей зайти в этот свет, как она недоуменно моргнула и, повертев головой, неожиданно улыбнулась и пошла к лотку с газетами. Вот стайка цыганчат, уже явно присмотревших будущую жертву – невзрачного мужичка со спортивной сумкой, кунявшего на лавочке так, что с него сползла кепка, открыв палящему солнцу незащищенную лысину. Они крутились возле него, воровато стреляя глазками. Но, по пути к потенциальной жертве, попав в странное марево, ребята как-то притихли и старший из них, вместо того, чтоб вытащить уже присмотренный кошелек, просто аккуратно вернул мужичку кепку на голову. Проходившая мимо Лиды и дочек ссутуленная девушка со слезами на глазах, вдруг вскинула голову, словно неожиданно найдя в себе силы бороться с любой невзгодой…

Я моргнул, и передо мной снова оказалась просто бывшая жена, обычная маленькая хрупкая женщина в летнем светлом сарафане с разметавшейся золотисто-рыжей гривой пушистых волос (кто б мог подумать, что Лида когда-то будет практически блондинкой), и две обычные девочки что-то активно рассматривающие в сумке у матери. Вот Руслана подняла голову, улыбнулась мне, тут же изобразив плотоядное выражение лица, увидев мороженое. Вероника, сложив руки на груди, откинулась на спинку лавочки, чем-то снова недовольная. Потом повернулась Лида, сверкнув на солнце золотыми волосами и лукаво улыбнулась, увидев, что я купил таки сладостей на всех …