Текст книги "Если бы (СИ)"
Автор книги: Оксана Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
Глава 9
– Так и сказала: «Милый, плевала на твой коэффициент развития и прочую чушь, но тридцать шесть кредитов за полтора года обучения гораздо выгоднее, чем тянуть лямку два года. Кроме того, историю искусств лучше добирать кредитами по искусствоведению, что намного эффективнее при сдаче теста». Видела бы ты как вытаращился этот ботан! – засмеялась Марго и вопросительно взглянула:
– Согласна?
Лина кивнула, прибавляя звук в наушниках.
Самолёт вылетел из Шереметьево полчаса назад, впереди двадцать часов полёта, две стыковки и соседка Маргарита Букреева...
Стюардесса, с улыбкой накрахмаленной как воротник блузки, попросила опустить столик, протянула обеденные коробки. Марго разложила на коленях салфетку и завозилась с пластиковыми приборами. Лина уступила свою порцию парню слева, который замечательно молчал за книгой.
Едва бортпроводники переместили тележку, Лина поднялась, протиснулась меж сидениями и поплелась по салону. Запахи курицы с картошкой и скрип сминаемой фольги преследовали до туалета.
Освежив лицо холодной водой, она прижала лоб к зеркалу. Медленно и размеренно дышала. Когда в дверь настойчиво постучали, Лина открыла глаза. Минуту не реагировала, потом оттолкнулась от раковины.
– Сейчас!
Занимая место, она выдохнула: соседи расправились с обедом и допивали мутную жидкость под названием «кофе».
– Уже знаешь куда поселили? – искоса разглядывая профиль, поинтересовалась Марго.
– Я снимаю квартиру, – Лина пристально следила, как мигающий самолётик оставляет пунктирный след в экране подголовника.
–Здорово! Предки платят?
– Угу.
– Круто! Повезло... – Марго стряхнула крошки с сарафана, – а я буду в Северном Кампусе, в Уиллоуби. Надеюсь, хоть афроамериканок не подселят. У меня подруга из медицинского знает, как с ними жить. В общаге полно студенток из Дели, говорит: таскают вещи и водят странных мужиков.
– Индуски.
– Что?
– Они индуски, а не афроамериканки.
– А по мне, все одинаковые, – фыркнула Марго. – А ты, что-то наоборот совсем белая. Я ещё на регистрации заметила. У тебя случайно не аэрофобия?
– Угу.
– А как проявляется?
– По-разному.
– И тошнит бывает?
– Бывает.
Сквозь стекла очков Марго изучала её, словно насекомое. На гладком лице, как на странице комикса в диалоговом пузыре, огромными буквами читалась брезгливость.
– Ты чересчур худая. Сидишь на диете?
Упираясь лбом в спинку переднего кресла, Лина сжала подлокотники.
– Я вот что скажу, не стоит тебе дальше худеть. В этом нет ничего красивого. Полистай например "Космо" или "Вог", сама увидишь анорексичные модели давно не в тренде.
Взгляд соседки царапнул ключицы в вырезе футболки, острые колени некрасиво торчащие в джинсах. Лина стиснула обгрызенными ногтями металл, подавив желание скрестить на впалой грудной клетке синевато-прозрачные, как тушка дохлой курицы, руки.
– Э-ээ… подруга, а тебя случайно не стошнит прямо сейчас? – испугалась Марго.
Парень в кепке оторвался от книги.
– Возможно.
Насколько позволяла теснота кресел, соседи отодвинулись, повернулись в разные стороны. Лина врубила звук в наушниках на максимум и закрыла глаза.
Месяц.
Целый месяц маминых стенаний по поводу здоровья. Врачи, анализы. И снова врачи, которые расшифровывали анализы. Лина проходила десятки обследований. Молча исполняла предписание эскулапов. Днями слушала выдержки из докладов и диссертаций о пищевых отравлениях, правильном питании и необходимости беречь желудок смолоду. А по вечерам старалась не замечать мамины слезы и бегающий взгляд Александра Петровича, глядящего куда угодно только не на падчерицу.
Лина не собиралась обсуждать это с Букреевой.
Опустив спинку кресла, она притворилась спящей, надеясь, что её оставили в покое до конца полёта. Можно только благодарить Новицкого за лишение места в студенческом общежитии, как за очередное проявление его хвалёной гуманности.
В пропитанной стариками утилитарной "сталинке" в центре Москвы, её тошнило безостановочно, едва Новицкий, облачённый в бордовый шёлковый халат, распахнул дверь. Она умудрилась испортить ему не только вечер, но и антикварный ковёр, привезённый из Бельгии.
Что ж, есть три недели найти работу и жильё.
Не нарушив мерного дыхания, Лина выбросила Новицкого и всё с ним связанное из головы. И пообещала себе, навсегда забыть тошнотворный день и пять тошнотворных месяцев, очистивших организм на годы вперёд.
Над полосой побережья в ярком белом свете Аэробус-А330 компании «Аэрофлот» садился в международном аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке.
Конструкция металлобетона и стекла городом разветвлённых коридоров простёрлась налево и направо.
Шагая в одном из восьми терминалов, каждый размером с хороший аэропорт, Лина невольно остановилась. В спину врезались люди, но она не двигалась. Огромный, звёздно-полосатый флаг спускался с потолка и чуть покачивался под сводами. Лина расправила плечи и пошла вперёд, сознавая, что переступила невидимую черту.
Жужжащий аэропорт вибрировал отлаженной жизнью графиков и расписаний. Сдержанная энергия пульсировала под кроссовками. Течение прибило Лину в конец длинной очереди паспортного контроля.
Марго помахала зажатыми в руке документами. Лина протиснулась вперёд. Остановилась за тремя девушкам и двумя парнями с одинаковыми рюкзаками, расшитыми логотипом МГУД. Опёрлась о железный столбик, деливший очередь на ровные ряды, ноги едва держали. Тяжело дыша, Лина слушала голоса, взахлёб строящие планы вечеринки, и недоверчиво разглядывала возбуждённые лица. Похоже долгий перелёт и разница во времени сказались только на ней.
Она последней покинула окошко у стеклянной кабины. Дольше всех отвечала на вопросы служащего миграционной службы. Сбивчиво пыталась объяснить, для чего забронировала номер в отеле. Измочаленная, на несколько муторных минут решив, что темнокожий офицер с мрачным лицом завернёт её – отказав во въезде, зажала влажным кулаком паспорт со штампом и поплелась за вещами.
Лина снова застряла. Теперь среди чемоданов, сумок и высоких тележек с багажом. Разноголосая толпа устремилась на выход из аэропорта.
На голову рухнул жаркий пыльный воздух, ветер разметал волосы. Лина ослепла и оглохла, успела проводить взглядом московскую группу. Они семенили за мужчиной в белой рубашке с табличкой в кулаке.
Среди многоцветной толкотни она растеряно озиралась. Заметила вагоны "Эйр трейн", белой стрелой промчавшиеся над головой. Запоздало вспомнила об экономии, но сил тащиться наверх не осталось. Лина потянула за собой пожитки, высматривая свободное такси.
В пяти километрах от аэропорта жёлтый автомобиль остановился перед круглой клумбой у входа в трёхэтажный отель в Квинсе. Водитель помог занести чемоданы в прохладный сумрак тесного холла, получил чаевые и удалился, пожелав хорошего дня.
За деревянной стойкой долговязый юнец с бугристой кожей долго тыкал пальцем в клавиатуру и глядел в монитор компьютера. Наконец, он подтвердил номер, и добавил о необходимости доплатить триста долларов. Теребя ухо, пространно объяснил о налогах не включённых в бронь.
Отгоняя муху, под потолком медленно вращались лопасти вентилятора. Лина слушала чуть гнусавый голос, не удивляясь. Она простилась с иллюзиями в Москве. Раскрыла кошелёк и отсчитала требуемую сумму.
Поздним утром она открыла глаза в незнакомой комнате. Солнечный свет проникал в распахнутые темно-коричневые портьеры; по обоям с геометрическим узором плясали лучи, скользили по зеркалу без рамы. Кадр за кадром сознание восстановило картину прошлого дня. Взгляд упал на сваленные у входной двери чемоданы.
Нью-Йорк.
Лина не двигалась. Она привыкала к мысли, наслаждаясь бодростью. Мышцы жаждали деятельности. Должно быть так хорошо выспаться, не удавалось полгода.
Жаркий августовский день лёг на плечи приятной тяжестью. Пробрало до мурашек тепло. Лина прошла длинную улицу меж невысоких квадратных зданий, похожих на государственные учреждения, вдоль нескончаемой цепочки припаркованных автомобилей. Перешла дорогу под дугой жёлтого светофора. Вдалеке, на фоне ярко-синего неба она различила небоскрёбы Манхеттена.
Присев на металлическую лавочку в берёзовом сквере, Лина разложила на коленях газеты и карту города. Она углубилась в изучение окрестностей и транспортных развязок. Иногда поднимала голову, провожала взглядом прохожих, слушала разговоры по мобильным, рассматривала причёски, яркие шорты, кроссовки. Снова возвращалась к картам. Напряжённо разбираясь в ветках метро и автобусных маршрутах Квинса, прокладывала пальцем путь к Бруклинскому институту.
Лина оторвалась от колонки со сдачей жилья, запрокинула голову к круглому облаку. Расслабленно жмурясь, вдохнула ветер, играющий кронами. Пальцы лениво разминали печенье, голуби деловито сновали у ног. Лужайки на противоположной улице обступили гигантские кедры, даря пешеходам прохладу. Задевая друг друга локтем, бегуны рассыпались извинениями.
Всё другое.
Воздух другой. Так замечательно пахнет – свобода. Разбив тяжёлые оковы, Лина видела себя Алисой в Зазеркалье, восторженно впитывая город. Только теперь поверила, по-настоящему поверила, что вырвалась. Она не сомневалась, что полюбит Нью-Йорк, как давно полюбила Лос-Анджелес.
Вынув из сумки альбомом, она загадала желание – остаться.
Ранним утром Лина поднялась по узкой лестнице, зажатой кафельными стенами, на надземную станцию метро в Квинсе. Платформа затряслась. Бетон заходил под ногами. Со страшным грохотом приблизился состав. Сверив номер поезда, Лина запрыгнула в серый вагон.
Бруклинское отделение Института Пратта раскинулось на более чем двадцати четырех акрах газонов, парковых алей и яблочных садов.
Лина приехала рано. Она успела побывать в красном здании администрации, не застав московскую компанию. Документы оказались в порядке, хотя до последней секунды она ожидала подвох.
Худая американка в узких очках быстро вносила данные в компьютерную базу, иногда отрываясь от монитора, глотнуть кофе из огромного стакана с логотипом "Старбакс". Лина скучала у деревянной стойки. Чёрную доску за спиной секретаря облепили цветные стикеры. Она перечитала десяток напоминаний и, наконец, решилась. Лина спросила о работе. Девушка подняла голову и монотонно рассказала о вакансиях на территории кампуса. Лина округлила глаза, услышав, что её виза не позволяет работать в ином месте.
– Я могу работать только на территории кампуса?
– Верно. Вам должен был сообщить это инспектор иммиграционной службы.
– Да, конечно. А можно узнать о наличии вакансий?
– Обратитесь в отдел кадров в начале семестра.
– А раньше?
– К сожалению, нет.
Со смешенными чувствами Лина бродила по аллеям двора, мощённым красной плиткой. Изредка останавливалась, пропускала редких велосипедистов. Обошла парк скульптур, осмотрев каменные изваяния. Заметила странные предметы, но только подойдя вплотную, разобрала, что изогнутые, ломаные конструкции – это скамейки. Установленные в разных местах парка: у входов, на траве, ступеньках – фигуры из дерева, металла, пластика и камня поражали воображение. Заставляли ломать голову над значением. Под широкой кроной платана, притаилась чугунная ванна с ребристой секцией батареи, втиснутая в пейзаж прихотливой фантазией дизайнеров.
Исполинские деревья расступаясь при приближении. Газоны, окаймлённые бордюром самшита, протянулись вправо–влево, обогнули пятиэтажные прямоугольные здания и спустились к корпусам общежитий и гостевых коттеджей. Ухоженная территория института и фантастические обитатели дремали под летним солнцем. Студенты ещё не вернулись с каникул.
Лина остановилась. Буйство красок цветочных клумб у общежитий Южного Кампуса зарябило. Она представила двухместные комнаты с телевизором и интернетом, выбирая вид из окна: на парк или газон. Мысленно видела длинный коридор, ряд дверей, в конце душ. Она словно вошла в корпус, прошла мимо охранника в синей униформе, и поднялась по ступенькам...
Да, Новицкий, все детально объяснил.
Тряхнув головой, Лина пошла дальше. Извилистые дорожки вывели к служебным помещениям. Она удалялась все дальше от красного здания. Не будучи уверенной, что ещё на территории кампуса, решила вернуться. И... неожиданно обнаружила конюшню.
Толкнула скрипучую дверь и застыла. Ослепнув после яркого света в прохладе сумерек, вдохнула запах сена и животных. В полумраке проступили ряды пустых стойл. Она остановилась у последнего.
Рыжий конь фыркнул, переступил длинными ногами, отгоняя хвостом муху. Лина залюбовалась бесконечной красотой. С досадой вспомнила, что забыла в номере альбоме. Вынула из сумки яблоко, поднесла к шёлковым губам, моментально втянувшим подарок.
– Хороший мальчик, ласковый. Почему ты один?
Лина погладила тёплую голову, длинную шею. Красивый отшельник выдохнул жаркий воздух, ткнулся ноздрями в ладонь, плечо. Навернулись слёзы. Она провела рукой по мягкому загривку, как никогда остро ощутив и свое одиночество.
Конь дёрнул головой. Лина подпрыгнула и рассмеялась. Глупая! Она так хотела. Ей нравиться быть одной...
Она похлопала лошадь по щеке, отряхнула ладони, и вышла из конюшни, решив, написать Натали.
Глава 10
Лина устало потёрла глаза кистью и убрала газеты на прикроватную тумбочку.
Пятый день она объезжала Бруклин и Квинс. Осматривала большие и маленькие, новые и требующие ремонта светлые квартиры в новостройках, и сумрачные, сложной планировки цокольные этажи старинных таунхаусов, с ценами на любой кошелек. Аккуратно заносила подробности в блокнот и, все же, запуталась. Сегодня дважды побывала на одном объекте, потеряв драгоценный час.
Вытягиваясь на кровати, Лина уронила ручку из онемевших пальцев. Прокручивала в голове сомнительные достижения пяти дней. Искала ответы на сложные задачи и как ни старалась, не находила.
С первого дня энергичных и оптимистичных поисков, она столкнулась с препятствием: арендодатели хотели получить депозит за три месяца вперёд. Такими деньгами Лина не располагала. Рассчитывала платить не более чем за месяц, и то при условии дополнительного дохода.
В перерывах между поездками, пользуясь бесплатным интернетом в холле отеля, она пачками рассылала резюме в галереи, художественные салоны, школы и даже церковные кружки. Но получив приглашения на собеседования, не продвигалась дальше приёмных. Секретари указывали на дверь, как только всплывал её студенческий статус. Спешно завязывая папку с портфолио, Лина покидала офисы, радуясь, что избежала развитие диалога в иммиграционной службе или полиции, очередной раз сыграв в "русскую рулетку" на депортацию.
Лина перестала искать вакансии по специальности. Пробовала устроиться няней или сиделкой. Готовые платить шесть долларов в час наличными мамочки, с кричащими младенцами на руках, и социальные работники говорили более доброжелательно. Но каждая семья, в которой она побывала, хотела видеть рекомендации.
Раскрыв кошелёк, Лина в который раз пересчитала хрустящие банкноты. Деньги таяли как кубики льда в стакане с кока-колой. По венам разливалось нечто, напоминающее панику. Сбережений едва хватало на месячный депозит, а значит продлевать номер в отеле – безумие.
Через четыре дня комнату надо освободить.
Лина отбросила планы найти квартиру ближе к колледжу. Она сменила тактику, включив в поиски Верхний и Нижний Манхэттен. День за днём исследовала Нью-Йорк, бесконечно ошибалась в ветках и маршрутах метро, путала "экспрессы" с "локальными" поездами, часто наблюдая нужную станцию, мелькнувшую перед глазами на скорости 40 миль в час. Лина не признавалась себе, что устала и боится. Сверялась с картой и заставляла ноги идти дальше.
Перебегая Пятую авеню, спеша мимо известных небоскрёбов и улиц, она бегло обращала внимание на Бродвей, Уолл-стрит, Эмпайр-стейт-билдинг, Рокфеллеровский центр или универмаг Мейсис. Достопримечательности интересовали не более чем ориентир на карте. Следующий шаг давался труднее, новая неудача пугала всё сильней.
Поздно вечером переступив порог комнаты, Лина больше не думала о провалах. Замертво упала на подушки, понимая, что добралась в отдалённые места острова Статен-Айленд, исколесив половину Нью-Йорка.
Она проснулась от звонка будильника в пять утра. Пошарила рукой у кровати, отыскала ручку и газеты. Часто моргая, вписала в блокнот зачёркнутые ранее адреса Гарлема и вздохнула.
Маленький город, в котором Лина родилась, не ведал космополитизма. Она растерялась и смутилась, встретив столько национальностей и цветов кожи на улицах «Большого яблока» и совсем не рассматривала район афроамериканцев, так же, как ещё в Москве отбросила криминальный Бронкс. Но покрутив в пальцах жёлтую карточку метро, поняла: за десять дней дошла до морального истощения. Исчезли предрассудки, страхи и стеснения, оголилась единственная примитивная потребность. Нужна крыша над головой.
Лина вышла из метро на Сто шестнадцатой улице Ленокс-Авеню. Развернула карту и с облегчением убедилась, что не ошиблась. Озираясь по сторонам, пошла вниз по торговой улице, застроенной красными и коричневыми домами.
Она заглядывала в сувенирные лавки, кафе и магазины; неловко заикаясь, спрашивала работу и передавала менеджерам резюме. Получала очередной отказ, забирала бумаги и шла дальше.
Несколько раз Лина терялась в лабиринтах улиц, сворачивала неправильно, блуждала, не находила ни одной таблички с адресом. Она почти не встречала белых людей. Целый день переходила от одного объекта сдачи к другому пешком, экономя на проезде. После бесконечных поисков по карте, хождений по кругу и расспросов прохожих, наконец удалось разобраться, где она. Академический английский оказался бесполезен в районе, где смешались не только все оттенки темной кожи, но и итальянские, испанские и азиатские диалекты. Её плохо понимали, она не понимала вовсе, объясняясь на пальцах.
Едва стало темнеть, Лина спустилась в метро, спеша скорее оказаться в Квинсе.
Она ввалилась в номер. Стянула лямки босоножек, прилипшие к кровоточащим мозолям, и расплакалась. Больше не сдерживала злые слезы, скрипя зубами от боли и досады. Ещё один день. Ещё один бесполезный день. Обессилев, забралась в постель, в который раз, уповая на завтра...
Рассвет мазнул розовой дымкой плоские крыши ремонтной мастерской и офиса проката автомобилей напротив отеля. Лина закрыла окно, наклеила пластыри на подсохшие за ночь раны и надела кеды. Ранним утром, она отправилась на очередной штурм Гарлема.
Вполне сносно обошла слишком дорогие апартаменты в восточной части с окнами на Центральный парк, пересекла тихую улицу двухэтажных таунхаусов и, наконец, нашла нужный панельный дом с пожарными лестницами на фасаде. За высокой сеткой двое подростков с перевёрнутыми на затылок кепками по очереди бросали мяч в баскетбольное кольцо. Покосились на Лину, читающую таблички у подъезда, но игры не прервали.
Хозяйка крошечной студии, темнокожая рослая американка средних лет, собирала невидимые ворсинки с лацканов костюма и поглядывала из-под насупленных бровей. Лина бегло осмотрела квартиру, чувствуя за спиной пристальный взор. Сдерживая дрожь в голосе, спросила об условиях.
Женщина уселась на стул, сложила на груди руки и устроила пристрастное собеседование, похлеще офицера при въезде в страну. Она трижды спросила:
– Точно не героинщица? Пойми меня верно, я не веду дел с торчками.
Заливаясь краской, Лина покачала головой, выдерживая колючий взгляд. Стиснула в карманах джинсов потные кулаки. Хорошенький должно быть у неё вид, если приходится слушать лекцию о наркомании…
Опустив глаза, она слушала, предоставив даме развивать мысль, уныло рассматривала пыльные носки кедов. Наконец женщина покончила с монологом и согласилась сдать квартиру, потребовав... месячный депозит.
Лина прислонилась к двери. Едва веря в удачу, заполнила дрожащими пальцами договор, неуклюже отсчитала деньги. Хозяйка пересчитала купюры и отстегнула от связки ключ.
Лина устроила новоселье, купила пиццу и бутылку красного вина. Она восторгалась всему: коврику с надписью «добро пожаловать»; молочным стенам; кухоньке с холодильником и микроволновкой напротив кровати во всю комнату, что оставалось только удивляться, как у окна втиснули стол и стул. Но больше всего понравилась фото-картина: сияющий Манхэттен – как твёрдое обещание.
Сидя на подоконнике, Лина болтала ногами. Умиротворённый вид из окна не вязался с бешеным темпом города. Внутренний садик с зелёной травой позолотил закат, зажёг кусты магнолий, облепленные цветами точно бабочками.
Сладко ныли ладони. На дне рюкзака, обмотанные резинкой для волос, лежали кисти, но краски Лина не привезла, едва уместив вещи в два чемодана. Она решила завтра разыскать магазин с канцелярией. Хотелось рисовать непременно акварелью: воздушно и прозрачно.
Надев наушники, она прыгнула на кровать. Пружины протяжно скрипнули, бросили под потолок. Лина танцевала под громкую музыку пока не подкосились ноги. Упала на матрас, раскинула руки по сторонам.
Все хорошо!
Есть квартира, а значит появится работа, а дальше учёба, новые знакомые, друзья... Она не пропустит ни одной студенческой вечеринки и вступит в самое безумное братство!
Закрыв лицо подушкой, Лина рассмеялась, не веря, что на все это способна.
