Текст книги "Если бы (СИ)"

Автор книги: Оксана Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– О! И ты позволяешь ей водить подобные знакомства? Что, скажут на службе? Что подумают соседи? Нет, я не стерплю подобное. Я ухожу.

– Пол, он… моя семья.

– К черту! Мне осточертело заниматься подобными делами, – он упёрся ладонями в обеденный стол, раздражённо обернулся: – Миранда, подожди, сядь!

– Боже мой, Пол! Кого ты привёл в наш дом?

– Хорошо. Тогда я сама займусь, – сказала Лина.

– Каким образом? У тебя есть деньги на похоронное бюро? Где ты их возьмёшь, я тебя спрашиваю? – гаркнул Кроссман, ударив кулаком по столешнице.

– Не знаю. Ограблю кого-нибудь или убью. В пределах статистики. Встретимся в участке, Пол.

Оттерев со лба капли пота, Лина шагнула к выходу.

– Поо-л! Я ничего не понимаю! Объясни мне, что происходит?

– Никуда ты не пойдёшь, – заскрежетал зубами Кроссман.

– Посмотрим.

– Стой, где стоишь!

Это был приказ полицейского. Лина остановилась, посмотрела в багровое перекошенное лицо.

– Ладно, – со свистом выговорил Кроссман. – Я займусь. В последний раз.

– Он последний.

– Превосходно! Но, ты мне ответишь за сегодняшний вечер! Очень скоро ответишь, поняла? Не плач, Миранда, я вызову тебе такси, – бросил Пол сестре и вышел из столовой.

Слабость навалилась внезапно. Лина оперлась грудью на спинку стула, бессильно свесив голову, слушая, как Кроссман отрывисто рычит в телефон. Он вырос в дверном проёме беззвучно. Раздувающиеся ноздри, угрожающе сдвинутые брови, выдвинутая массивная челюсть. Как индеец на тропе войны, не хватает только надписей на лбу и томагавка, – подумала Лина.

– Ты забыл про пустошь.

– Я помню. Отправляйся в душ. Даю тебе на это дело, ровно десять минут.

Лина не двигалась, внимательно слушая, как Пол вновь плюёт слова в телефон, раздражённо набивая кулаком в стену. Только убедившись, что всё будет сделано, она подошла к лестнице, преодолевая слабость, ступенька за ступенькой.

Едва за Мирандой хлопнула входная дверь, Кроссман набросился разъярённым зверем. Таким, сержанта полиции, Лине видеть не приходилось: дикая, необузданная, обличённая властью кровь вышла из-под контроля, ударила в мозг вместе с дозой алкоголя. Стиснув зубы, она молча жалела бедняг, заточённых в клетках обезьянника, где такие вот копы были божествами участка.

Кроссман её наказывал. Как и обещал: близость стала расплатой. Он намеренно оставлял синяки и царапины. Бранными словами трущоб, подкреплённых делом, демонстрировал: кто – хозяин. Но унизительное истязание длилось не долго. Семь выпитых банок пива дали знать. Пол быстро кончил, кряхтя откатился. Притянув Лину под бок, по-хозяйски забросил ногу на бедро и спустя минуту уснул.

Жалюзи чуть шевелились на сквозняке, мерно ударялись в стекло. Ниже по улице, пронзительно крикнул кот. Лина не могла спать. Не мигая смотрела в темноту, в которой жила четыре месяца. Тело ныло, гудело, требовало покоя и забвения, но голова была удивительно ясной, словно отошла от наркотического сна. Мозг ожил, заработал как компьютер: точно и трезво. Все чувства обострились, и уродливая гримаса ехидно подмигнула из окна, клацнула клыками.

Лина с отвращением сжимала-разжимала кулаки. Её семья. Такая хрупкая, уязвимая... Она не удержала никого. Сможет когда-нибудь забыть? До крови прикусив губу, мотнула головой: нет, никогда. Будет помнить, проживи, хоть сто лет. В безмолвии ночи, глядя в чернильную пустоту, Лина поклялась себе помнить.

Аккуратно сняв с себя тяжёлые руки и ноги, она выскользнула из кровати и бесшумно спустилась вниз. Налила стакан воды, посмотрела на не вскрытую почту.

Бекки права… её больше ничего не держит…

Взяв нож, один за другим распечатала сотню писем; быстро просматривала и отбрасывала в сторону. Нет, не то. Только не Нью-Йорк. Она начнёт не здесь, где болью пропитался даже Манхэттен и все сто два этажа Эмпайр-стейт-билдинг. Она уедет!

Выбрав четыре письма, Лина раскрыла ноутбук. Пальцы стремительно пробежали по клавишам клавиатуры. Она забронировала билет на самолёт, указала номер кредитной карточки Кроссмана. Пожав плечами, нажала ввод: сегодняшняя ночь свела все счёты.

Натянув чистые джинсы с футболкой, Лина сунула в сумку документы. Неслышно поднялась в спальню и застыла на пороге. Некоторое время с удивлением рассматривала спящего мужчину. Стянула с пальца кольцо и положила на тумбочку, поверх спортивных журналов.

Плотно прикрывая за собой дверь, Лина бросила взгляд в окно: светало.

Часть 2

Лос-Анджелес

2012г.

Глава 1

Мэтью Салливан вытянул вперёд длинные ноги марафонца, задумчиво разглядывая серые туфли тонкой телячьей кожи из последней коллекции Балли. С удовлетворением вспомнил свою роль в открытии последнего мужского магазина в Атланте. Рекламная компания имела большой успех: Мэтт был доволен. Послевкусие успешного сотрудничества до сих пор ощущалось в приятных мелочах, например, таких, как эти туфли. Мэтт качнул носком вправо-влево, любуясь глянцевой игрой света по маслянистой коже.

Он окончил с отличием Вашингтонский университет и, проработав в рекламе десять лет, уверенно чувствовал себя в роскошных кабинетах с самыми взыскательными клиентами: крупными промышленниками, хозяевами корпораций, владельцами баснословно дорогих торговых марок. Знал о чём говорить, как влюбить в проект и раздуть бюджет до состояния тончайшего абсурда, когда томительно замирает сердце и секунды до взрыва превращаются в острое наслаждение не способное заместиться ни одним изысканным наркотиком. Мэтт умело одаривал избранных клиентов изощрённым удовольствием – состоянием абсолютного тщеславия. Руководители всех рангов и мастей ценили его хватку, талант, умение подобрать нужный ключик. А женщины… Женщины обожали Мэтью со школьной скамьи, находя чертовски привлекательным сукиным сыном.

Мэтт глубоко вздохнул, почти вернув обычную самоуверенность. Он вальяжно откинулся на спинку кресла. Занял подступы к хромированному столу, откровенно демонстрируя физическую силу тренированного тела, и незаметно вытер вспотевшие ладони о брюки.

– Гм… – Он откашлялся. – И россыпь звёзд собирается в пучок, формируя созвездие: "Диана Родригес" – Снова повторил последнюю фразу, повысив голос. Как и все предыдущие, она повисла под белоснежным потолком с люминесцентными лампами.

Молодая женщина в чёрном костюме, чуть мешковато сидящем на стройной фигуре, стояла перед стеклянной стеной. Слегка сутулясь, глядела в серо-голубое небо, такими же холодными глазами.

Мэтт тоже посмотрел за окно, где как на ладони простиралась панорама Лос-Анджелеса, открывающаяся с сорок четвёртого этажа. Тонкий девичий профиль, на фоне голубоватой дымки поднявшейся с голливудских холмов, притягивал взгляд.

Мэтт задержался на её губах. Ему нравились эти губы на строгом монашеском лице: полные, чётко очерченные – вызывающая женственность которую она не могла скрыть. Мэтт злорадствовал, наслаждаясь бледнеющими от ярости глазами, когда он откровенно пялился на её рот, и она ничего не могла поделать: признать, что он смотрит – означало выдать женщину. Бесполая сучка скорее отгрызёт себе ухо, чем признается в этом.

Откинув полы пиджака, Мэтт поиграл ремешком часов, сунул руки в карманы, снова огляделся. Строго функциональный кабинет ничем не цеплял. Шкафы, стеллажи, папки и сегрегаторы. Стерильная чистота. Взгляд скользил-скользил, нигде не задерживался. Переменив позу, Мэтт закинул ногу на ногу, опять пролистал страницы презентации, переходя от раздражения к бешенству. А она всё стояла как истукан. Стояла и молчала, словно он пустое место.

– Возможно... вся эта идея со звёздной россыпью, не очень удачная мысль… – наконец, неохотно заметил Мэтт, взъерошив волосы.

Она медленно развернулась.

– Да, паршивая, – кивнул, нашёл нужные листы в папке, энергично вычеркнул карандашом.

Рассеянный взгляд оторвался от окна, остановился на Мэтте. Она улыбнулась ему краешком губ. Салливан злобно уставился на её рот. Он мог подняться, дёрнуть эту тонкую руку, одним движением свалить недотрогу с её пьедестала, повалить на стол, разбросать аккуратные стопки документов, и жёстко впиться в губы, раздвинуть языком…

Мэтт ослабил узел галстука, невнятно промямлил:

– С цветом ещё нужно работать. Никуда не годится.

– Замечательно. Тогда жду вас с новым макетом в четверг, – она коротко взглянула в толстый ежедневник. – В десять часов.

– Новым? – поперхнулся Мэтт, хотел возразить, но передумал, сгрёб бумаги в папку и поднялся: – Отлично.

Он вылетел из кабинета, цедя проклятия под нос. Как, черт возьми, за три дня изменить концепцию?! Она свихнулась?! Концепцию – разрабатываемую полгода! Какой дьявол потянул его за язык? На лбу выступил холодный пот. Мэтт провёл дрожащей ладонью по лицу.

– Ну как? – улыбнулась Керри, отрывая голову от монитора.

– Никак. Зарубила, – отрезал он, хлопнув дверью.

Пока Мэтт шёл длинным стеклянным лабиринтом в рекламный отдел, хмуро приветствуя знакомых, в голове зарождался план. Он остановился и присвистнул. Удивился, почему не подумал раньше.

Ни черта, он не будет перекраивать макет! Его и так поджимали сроки. Кроме того, он давно вылез из бюджета, так что... выход один: сыграть "олл-ин". Он отправится с этим грёбаным проектом прямо к Диане. Минует чёртову выскочку, возомнившую себя невесть кем.

Мэтт прошёл мимо секретаря, на ходу бросив:

– Ни с кем не соединять, никого не впускать.

Войдя в кабинет, он обвёл взглядом тесную комнату без окон. После светлых воздушных покоев в облаках, привычная обстановка отрезвила. Окатила холодным душем мысль, что Диана назначила на подступах "ледяную бабу", именно с целью оградиться от подобных дел.

Мэтт нахмурился, покрутив шеей. Ладонь скользнула во внутренний карман пиджака, извлекла крохотную табакерку. Собрав щепотку белого порошка, он на мгновение замер.

«Да, кто она такая, – размышлял он. – Иностранка вшивая. Работает на Дом Родригес, всего два года, тогда когда он отвечает за рекламу больше пяти лет».

Минуту Мэтт разглядывал телефон, выжидал, пока расфокусированное зрение соберётся. Жажда действий разливалась по телу, наливала нетерпением каждый мускул. Он потёр ноздри и медленно улыбнулся, снимая трубку.

Глава 2

Чиркнув замечания на полях, Лина отложила в сторону документы, набрала внутренний номер секретаря:

– Керр, свяжись с Линдой. Пожалуйста, предупреди: в ближайшие дни её замучает Салливан.

Откинувшись на спинку кресла, Лина прикрыла глаза, думая о Мэтте. Последнее время он увиливал от работы, перекладывал обязанности на подчинённых. Этот отвратительный макет подтверждал её опасения: Салливан в него даже не заглядывал. Она досадно постучала пальцами по столу, не понимала, почему каждый раз приходиться преодолевать его жёсткое сопротивление, словно он делает ей личное одолжение, и они не работают на одного работодателя и вовсе не заинтересованы в конечном результате.

– Я домой. Ты забрала машину из ремонта? – Кучерявая голова Керри появилась в дверном проёме.

– Нет, ещё.

– Подкинуть?

– Спасибо Керр, не нужно. Я ещё поработаю. Вызову потом такси.

– Ладненько, тогда до завтра!

Открыв ежедневник, Лина проверила расписание. Подумав внесла несколько изменений, с наслаждением потянулась, размяла затёкшие плечи, и вновь углубилась в производственную смету. Когда снова подняла голову, часы показывали без четверти восемь. Больше тянуть нельзя. Игнорируемое весь день напряжение, как перед экзаменом, вновь о себе напомнило. До встречи с Натали, оставалось меньше часа… И Лина вновь усомнилась, что идея вместе поужинать – хороша. Они изменились, и так давно расстались, что она не знала: радует предстоящая встреча или угнетает.

Лина собрала со стола документы, сунула в портфель и вышла из кабинета. Она не любила опаздывать.

Войдя в уютный камерный ресторан гостиницы Шато Мармон, Лина не успела оглядеться: на плечи упал густой аромат роз и крепкие объятия.

– Калетник! Василина! Васька! Ты?! – Натали повисла на шее, рыдая и смеясь.

Лина вздрогнула, услышав русский язык и голос прошлого.

– Наташа… ты испортишь свой макияж...

– Вот ещё беда! Я так соскучилась Линка! Правда-правда! Сколько же мы не виделись?!

– Пять лет.

– Как мы могли? Ну, как? Это преступление! – Не скрывая слёз, Натали прижалась горячей щекой к щеке. Лина беспомощно подняла руки, не решаясь положить на плечи обтянутые синим шёлком.

– Натали… Ты… беременна? – пробормотала, неловко ответив на объятия.

– Пятый месяц!

– О! Мне необходимо присесть, – выдохнула Лина, чувствуя головокружение.

Застывший поодаль метрдотель, учтиво проводил их к столику, накрытому на три персоны.

– В центре, – констатировала Лина, усаживаясь напротив подруги и обводя глазами зал. – Ничего не меняется.

– Ничего! – подтвердила Натали. – Кроме того, что я замужем, беременна и счастлива! – она вернула меню зардевшемуся официанту, принявшему ослепительную улыбку на свой счёт. Не задумываясь, Лина попросила его принести себе то же. Она жадно разглядывала подругу, пыталась связать её нынешний облик с тем, что хранила память. Неприлично длинное элегантное платье мягко обрисовывало выступающий живот. Невероятно красиво, решила Лина краснея:

– Тебе идёт... живот.

– Получи я подобный комплимент год назад, полезла бы в драку, – хмыкнула Натали, тряхнув короткими волосами.

– Ты подстриглась.

– О! Слышала бы ты, как причитает Грэг! – она пропустила шелковистую прядь сквозь пальцы.

Лина восхищённо ловила каждое движение не в силах оторвать взгляд от Натали. Броская внешность сменилась расцветом женственности. Беременность смягчила черты, придала округлость линиям и плавную выразительность жестам. Подруга излучала мягкий тёплый свет. Мужчины в зале откровенно сворачивали шеи. Натали засмеялась низким грудным смехом, находясь в родной стихии обожания.

– Надолго в Эл-Эй? – улыбнулась Лина.

– На несколько дней. Всё зависит от Грэга. Он здесь по делам своего банка. Ты знаешь, он финансовый гений!

– Не может быть! Не представляю, чем он заинтересовал тебя.

– Представь себе, я люблю его, – выговорила Натали сквозь смех.

– Вижу, – кивнула Лина. – У тебя на лбу неоновая надпись: «Территория Грэга».

– Ох, как же я соскучилась, Калетник! – отсмеявшись, вздохнула Натали, беря за руку: – Расскажи о себе! Как устроилась? Давно в Лос-Анджелесе?

– Ну, нет: ты первая!

Натали ослепительно улыбнулась, не заставив себя уговаривать.

– Я познакомилась с Грэгом на Ямайке. По-моему, я писала... В то лето у меня заканчивалась практика, когда на международный симпозиум в наш отель съехались банкиры со всего света. Мистер Метаксас увидел меня в холле, уронил чемодан и, влюбился!

– Эта часть не вызывает сомнения, – засмеялась Лина. – Что же было дальше?

– А дальше как в кино: тем же вечером он пригласил меня на ужин; утром завалил мою комнату цветами; за обедом объяснился в любви и... через месяц предложил выйти за него замуж.

– Какая лаконичность. Неужели ты согласилась?

– Как видишь! – просияла Натали, поигрывая крупным бриллиантом на пальце, откинулась на спинку, гордо демонстрируя интересное положение.

– Ты разбила сердца сотен мужчин, – ухмыльнулась Лина, строго посмотрев на гордо выпяченный живот.

– Я люблю его, – просто ответила Натали.

Лина перестала улыбаться и серьёзно кивнула, безоговорочно поверив, едва увидела сияющее счастьем лицо.

– Я очень рада за тебя, Натали, – сказала и одним движением допила в бокале белое вино.

– Теперь, поговорим о тебе!

– Успеется. Расскажи ещё о муже.

– Эм... – Натали подняла глаза в потолок, – ну… Грэг блондин, ему тридцать, и он красавец! Вылитый Бред Пит! Да, ты и сама увидишь! Он присоединится к нам, ровно… – она бросила взгляд на золотые часы от Тиффани, охватившие сиянием тонкое запястье, – через двадцать минут.

Натали по-детски обрадовалась сложной дизайнерской конструкции поданного десерта и с аппетитом атаковала сливочный замок.

– Теперь твоя очередь, – заявила она с полным ртом.

– У меня все замечательно. Два года в Эл-Эй. Работаю на Диану Родригес, – Лина мягко улыбнулась, глядя как Натали облизывает ложечку. – Недавно получила повышение: третий месяц я личный ассистент Дианы – правая рука Дома Моды Родригес.

– Ничего себе! – Натали подняла ошарашенные глаза. – У меня две пары умопомрачительных туфель от "Родригес" на вот таком каблуке! – она широко развела большой и указательный палец. – Не представляешь, как они действуют на мужчин!

– Неужели ещё существуют другие мужчины?

– Нет. Но, я же не слепая! Замечаю, как они косятся и как в ответ коситься Грэг, – засмеялась Натали и наклонилась над столом, приблизив порозовевшее лицо: – Значит, у нас получилось, Линка? Всё, как мы хотели?

– Да, – улыбаясь, ответила Лина и немного помолчав, добавила: – Всё, как хотели.

Высокий мужчина, в безупречном деловом костюме и белой рубашке оттеняющей смуглую кожу, вошёл в ресторан. Натали просияла, помахала рукой. Улыбаясь, он подошёл к их столику, склонился и нежно поцеловал подставленную щёчку.

Лина подняла глаза: широкоплечий муж Натали выглядел скорее атлетом, чем банкиром. Сходство с Бредом Питом ограничивалось светлой шевелюрой. Но открытое лицо экзотично красиво сочетанием выгоревших на солнце вьющихся волос и раскосых, почти монгольских черных глаз под такими же темными бровями.

Лина непроизвольно потёрла ладони: хотелось, тут же, на салфетке, набросать гордый профиль с тонким орлиным носом и аристократической горбинкой.

– Грэгори Метаксас, позвольте представить вам, Василину Калетник, мою дражайшую подругу, – преувеличенно торжественно произнесла Натали.

Лина протянула руку. Грэг крепко пожал её, задержался на её лице внимательным взглядом и улыбнулся.

– Вуаля! Официальная часть позади! – воскликнула Натали, вскочила и подтолкнула мужа к Лине: – А теперь, хорошенько обнимитесь! О! Подружитесь, пожалуйста! Вы сделаете меня счастливой!

Грэг осторожно похлопал Лину по спине:

– Надеюсь, вы привыкли? – произнёс над ухом густой бас.

Закусив губу, Лина молча кивнула. Она едва сдерживала смех, слегка посочувствовав здоровяку.

– Я уже говорила, что Грэгори на самом деле никакой ни Грэгори, а самый настоящий Григориос? Он так давно вращается в англоязычном мире, что для всех стал просто Грэгом! Представь себе, Грэг – настоящий грек! – сверкая глазами, тараторила Натали. – Ну, разве не мило?

– Невероятно мило! – в один голос ответила Лина с Метаксасом, жутко гримасничая, чтобы не покатится со смеху и не напугать подошедшего официанта.

Торопливо переходя длинный широкий коридор на сорок четвёртом этаже, Лина рассеянно постукивала папкой по бедру. Снова прокручивала в голове итог совещания, улавливая смутное беспокойство для которого не было видимых причин: сроки под контролем, бюджеты соблюдены, что само по себе, успех... Но, ощущение неудовлетворённости, только нарастало.

Пытаясь определить источник тревоги, Лина глубоко задумалась. Глядя прямо перед собой, она не замечала проплывающих мимо лиц, не отвечая на приветствия.

Модный Дом Родригес, созданный в начале двадцатых годов разорившейся на родине испанской аристократкой Ауророй Кастелланой де Родригес Крус – бабушкой Дианы – с первых дней существования в сыром маленьким ателье на задворках Нью-Йорка, с двумя модистками, одной из которых была сама Аурора, бросил вызов общественным устоям, как в довоенное, так и послевоенное время – откровенным духом бунтарства.

Платья, созданные испанской красавицей, требовали от клиенток изрядной смелости граничащей с дерзостью и совершенных женских пропорций. На подобный эксперимент были способны не многие: аристократическое общество Нью-Йорка объявило молодую модистку – символом непристойности, на долгие годы, изгнав из своих рядов.

Засучив рукава, Аурора продолжала усердно работать. Появившись однажды на благотворительном приёме у первой леди, она с гордо поднятой головой держала тонкими пальцами сигарету, беседуя с элитой страны о политике и социальных проблемах в наряде собственного изготовления: откровенно мужской крой, прямыми линиями вызывающе подчёркивал изгибы девичьего тела. Мужчины дрожащими руками подносили зажжённые спички, мечтали первыми поднести огонёк к порхающей в воздухе сигарете, а дамы выпрыгивали из платьев, желая поближе разглядеть, обманчиво простой фасон юбки испанки. На следующий день у скромного ателье выстроились толпы.

Лина досконально изучила историю Дома Моды Родригес. Ей нравилось проводить свободное время, исследуя пыльные архивы. Она рассматривала довоенные модели, выполненные карандашом рукой самой Ауроры, восхищалась твёрдостью её духа, целеустремлённостью и природной чистотой вкуса, граничащей с небрежностью, которую могла позволить себе лишь настоящая аристократка, впитавшая со многими поколениями придворных дам – изысканную безыскусность.

Для Лины, Аурора Кастеллана, была Ван Гог от моды, опередившей своё время. Бренд «Родригес» с лёгкостью завоевал Америку и Европу, двигаясь со скорость истребителя, сметая любые преграды на пути и постепенно закрепляя за собой узнаваемые черты, отражающиеся в каждой новой коллекции. Безупречная элегантность простых линий, стала основной концепцией дома. Американки считали Аурору Родригес – своей Коко Шанель.

Но сейчас, – размышляла Лина, – Дом Родригес задыхался в установленных рамках, теряя дух бунтарства, присущий временам Ауроры. Неизбежно скатывается к откровенному следованию за мировыми тенденциями. В угоду коммерческому успеху – теряет собственную душу.

Лина кивнула Керри в приёмной, взялась за ручку двери и задержалась: нет, она не могла понять, почему молчит отдел развития? Почему топчется на месте из года в год? Почему не протестует ведущий дизайнер? Почему смиренно шагает по проторённой дорожке? Почему Диана не выжимает до капли своих хвалёных специалистов, а иначе, зачем все эти престижные дипломы? Почему никто не говорит: настало время поменять ход истории, попробовать, что-то новое, вдохнуть жизнь и задор в покрывающийся нафталином блеск имени Родригес?

Бесконечные почему, почему, почему…

Раздражённо толкнув дверь кабинета, Лина бросила папку на стол. Присела на край столешницы, восхищённо замерла перед панорамой Лос-Анджелеса. Серебристые шпили небоскрёбов тянулись в небо безупречно завершённые в своей лаконичности. Звуки улицы не долетали, но Лина ясно ощущала жизнь внизу, словно чувствовала струи ветра, обдувавшего лицо в окно летящего на скорости автомобиля.

Третий месяц она не могла привыкнуть к виду. Иногда крепко зажмуривалась, открывала глаза и боялась, что пейзаж рассыпался как песочный замок. Но Голливудские холмы оставались на месте, поддерживали сизо-голубое покрывало наползающее с гор. И каждый раз вглядываясь, Лина удивлялась, словно видела впервые.

Необходимы перемены! – решила она. Водя карандашом по бумаге, напряжённо хмурила лоб. Нужно, что-то совершенно неожиданное! В духе Ауроры!

Лина зарисовывала выступающие в горах буквы: появившиеся на крутом склоне благодаря дерзкому замыслу и ставшие символом Америки не менее значимым и узнаваемым, чем Статуя Свободы в Нью-Йорке. Рука над рисунком замерла...

Может поработать с киношниками?.. Одеть с ног до головы новый фильм Студии Юниверсал? Почему нет? Компания приобретёт новый опыт, как минимум раздвинет горизонты представления о себе.

Отложив в сторону карандаш, она глубоко задумалась. Никогда Диана или её мать не занимались подобным... А вот, Ауроре Кастеллане – Лина готова была биться об заклад – идея приглянулась бы! Более того, она сама бы её придумала.

Лина усмехнулась, подняла глаза к чёрно-белой фотографии на стене. Немолодая женщина с тонким энергичным лицом, грациозно облокотилась на трость, взирая насмешливыми глазами. Выпрямляясь, Лина вскинула голову под смелым взглядом, глубоко вздохнув, медленно кивнула, принимая вызов основательницы.

Пускай молчат те, кто должен говорить, делая вид, что положение «ничего не происходит» само по себе – хорошо. Она скажет сама. Заставит Диану осознать необходимость нового витка, если та не желает собственными руками погасить своё имя.

Прикрыв глаза, Лина надавила пальцами виски. Мысленно перебирала минувшие два года по десять часов в сутки без выходных. Все знания и умения, приобретённые ценой неимоверных усилий, она направила на успех компании.

Работая штатным дизайнером, всего лишь разрабатывающим рисунок тканей, она инициировала создание линии мужских аксессуаров, основанной на собственных эскизах. Когда её перевели в отдел рекламы, где не хватало рук, ей удалось за полгода снизить бюджет на десять процентов, сохранив цифры прибыли на прежних показателях. Перейдя во вновь созданный экспериментальный отдел, разрабатывающий мужскую одежду, болтающийся между сокращением штата и полным закрытием, – уже за год, она превратила его в один из столпов компании, ставшего полноценной линейкой мужской одежды. Когда показатели прибыли, вышли на второе место, её впервые пригласила к себе в кабинет Диана Родригес – выделила из тысячи сотрудников. Они говорили долго. Обсуждали несущественные вопросы, вроде возможного принта для сумок, а закончили котировками акций компаний на бирже, кредитными ставками, и целесообразностью закрытия производственных мощностей в Мексике для переноса производства на Юг Китая. Лина не являлась экспертом в подобных вопросах, но Диана заставляла высказывать мнение по каждому пункту. Иногда они спорили: подобные дискуссии уже стали традицией. Коллектив относился к Лине достаточно ровно, несмотря на то, что за последний год она отняла уже второе место не испытывая угрызений, сожалений, и не запоминая имён, тех, чьи места занимала.

Тряхнув головой, Лина потянулась к трубке, намереваясь просить секретаря связаться с руководством Юниверсал, когда раздался внутренний вызов.

– Звонит Наташа Метаксас, – по буквам произнесла Керри.

– Соедини.

– Привет трудоголик!

– Привет, Натали.

– Как насчёт чашечки кофе после работы? Я обнаружила обалденное место! Там готовят фантастический латте и очень удобно строить глазки проходящим под окнами мужчинам.

– Не выйдет. Нужно вечером быть дома, ожидаю международный звонок.

– Отлично! Как раз искала повод напроситься в гости! Диктуй адрес!

Лина недоверчиво уставилась в трубку и покачала головой: радует, что в жизни осталось что-то неизменное, например – Натали.