Текст книги "Исход благодати (СИ)"

Автор книги: О. Зеленжар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Эстев сделал вдох, выдох.

– Я сделаю это, – коротко ответил он, и дальнейший путь они проделали в молчании.

Весь этот путь Эстев размышлял над своим выбором и был ли он у него вообще. Цитадель и Морок неуловимым образом изменили его, прокрались прямо в душу и устроили там беспорядок. Вывернули старые ценности наизнанку, да так, что он больше не желал к ним возвращаться, как и к сытой привлекательной жизни, которой жил раньше. В голове было тихо, страшно и волнительно одновременно. Никто никогда не верил в него, даже когда он привел семейную пекарню к невиданному успеху, а здесь ему доверили такую ответственную роль. Сыто замурчало тщеславие.

С тех пор Эстев периодически наведывался к Сверчку и подолгу разговаривал с ним о том, каким тот видит мир после Его Благодати. Остроносый обладал не только умом и харизмой, но и удивительной способностью заражать своим энтузиазмом всех вокруг. Угрюмый Марсэло, вдохновенный Сверчок, злюка-Дуан, Зяблик, старик Аринио, милые Ири и Уна… Все они стали вдруг ближе той семьи, что осталась за чертой прошло жизни. Даже этот рыжий мальчонка, Курт, воспринимался уже членом семьи.

Время шло. Люди Сверчка распространяли кощунственные идеи, а подручные Морока продавливали уличные банды, отбирая их территории и золото. Пошли слухи о грядущем Угольном Соборе, на котором сойдутся все влиятельные банды. Повестка этого собрания не вызывала сомнений. Они хотели уничтожить Цитадель и вернуть себе былое влияние. Морок довольно потирал руки.

– Как давно я этого ждал, – сказал он и углубился в приготовления к грядущему событию, в котором Эстев не должен был участвовать.

Соле не стал настаивать. У него и без того было полно работы. Цитадель гудела, занятая приготовлениями. Такой прекрасный шанс накрыть все банды разом вряд ли еще когда-нибудь представится. Еще до вечера Морок собрал людей, все необходимое и выехал из Цитадели.

Колдуя над похлебкой, Эстев заметил суетливое мельтешение Зяблика. На нем не было лица.

– Эй, Зяблик! Ты чего?

Мальчик подбежал к Соле и еле слышно шепнул:

– Мне хана. Этот рыжий придурок все-таки дал деру.

Брови Эстева поползли на лоб. Он был уверен, что мальчишка добровольно остался в Цитадели и уже никуда не сбежит.

– Моя вина, – продолжил Зяблик. – Не надо было говорить о планах Морока. Думаю, он испугался за своего бывшего хозяина и побежал к нему.

– Надо сказать Мороку…

– Нет! – горячо запротестовал Зяблик. – Я сделал херню, я ее и решу. Догоню и верну, а потом все лицо изобью. Я-то все углы в Угольном знаю.

Эстев с сомнением оглядел щуплого мальца. Понятно, что он не хотел говорить о своем провале Мороку, но и одного его отпускать было нельзя. На мгновение Эстев отвернулся поискать глазами Аринио:

– Не говори ерунды… Надо снарядить людей…

Однако мальчик его не услышал. Только что стоял здесь и слово испарился. Эстев оглянулся по сторонам, растеряно, почесав затылок. На душе стало очень неспокойно.

Глава 15

После морского погребения, когда тело старейшины со всеми почестями предали на съедение богам, стая содрогнулась в конвульсиях. Каждый день вспыхивали ожесточенные поединки между претендентами на старшинство, серые шкуры окрасились свежими алыми шрамами, доски пропитались кровью и солью, воздух вибрировал от рокота красных зверей, мечущихся, словно ветра перед штормом. Ондатра возблагодарил счастливый случай, что работа удерживала его и братьев далеко от норы. Агрессивные самцы, жаждущие крови и власти, способны были ненароком покалечить молодняк.

Когда гроза отгремела, стая, обескровленная и усталая, склонила голову перед новым старейшиной. Ондатращелкнул зубами, когда узнал, кому теперь вить накидку из пестрых водорослей. Скат. Он оказался самым выносливым, сильным и дерзким, молодой охотник не удивился его победе. Он был сильнейшим воином стаи после погибшего старика, многократно возглавлял рейды за морской костью, танцуя на зубах Извечного.

– Да, силы ему не занимать, – процедил Дельфин сквозь бритвенный оскал, – а хватит ли ума вести дела с людьми?

Скат был не глуп. Дурак, пусть даже самый сильный, не выживет в схватке с Извечным и не добудет ценной морской кости. Однако в чем-то Дельфин был прав. Скату было далеко до странных изощренных путей, которыми плавали мысли людей, а Эсвин и его стая были охочи до падали.

Что до старейшины Поморников, тот заметно приосанился после рейда на его старых врагов, словно их поголовное истребление была чисто его заслугой. Ондатра стал чаще замечать его в «Гнезде чайки», за дележом желтой чешуи и других непонятных предметов, пахнущих холодом и камнем. Поморники преуспевали в своих делах благодаря стае, и Скат стремился к более тесному союзу, но Ондатра помнил – эта двуногая рыба может вцепиться прямо в лицо. С ним нужно соблюдать осторожность.

Итиар вела себя так, словно с ней ничего не произошло, но Ондатра замечал, как она вздрагивала от каждого скрипа, резкого вскрика и внезапного хохота, вжимая голову в плечи. Это был страх, и он поселился за ее правым плечом, давил и преследовал, омрачая мгновения их общения. Когда она прикасалась к молодому охотнику, то так сильно сжимала пальцы, словно надеялась, что он защитит ее от этого мрака, наполненного страшными образами. Ондатра чуял это, как вязь простирающихся над землей запахов, и красный зверь пульсировал в венах, изменив свой танец. Его тягучая песнь стала совсем другой. Она начиналась нарастающим гулом в ушных отверстиях, плавно скользила в груди, стягивалась в тугой узел в животе и спускалась ниже, заставляя дыхание становится нестерпимо горячим, словно кипящая вода у жерла вулкана. Она заставляла жаждать не крови, а долгих прикосновений, вдыхать запах Итиар и думать о ее теле, укрытом складками ткани. Ондатра грезил об этих странных чужеродных изгибах, рука сама тянулась вдоль силуэта, по коже цвета мокрого дерева, и это было новое для него чувство. Он был в смятении. Прикасаться без дозволения нельзя, но и попросить почему-то не поворачивался язык. Что если еще сильней напугается? Подумает, что он хочет ей зла?

Ондатра поделился с братьями своими раздумьями. Ближе них в стае никого не было, они старше и знали больше него. Буревестник хмуро сказал, что ничего хорошего с ним не происходит, а Дельфин, оскалившись во все зубы, вынес вердикт:

– Это все гон, красный зверь подталкивает к спариванию. Тебе повезло. Кажется, твоя человечка благосклонна. Только людские самки хрупки, изнежены и могут не оценить напора красного зверя, как и остроту наших зубов. Ты должен быть аккуратен.

Ондатра смутился еще сильней:

– Я совсем ничего не знаю, о ритуалах спаривания у людей. Итиар избегает подобных тем. Кажется, в их культуре это табу. Но ты ведь… спаривался с людьми? Как мне поступить, чтобы не напугать? Мне кажется, она боится любого плеска.

– Но не тебя, – Дельфин щелкнул зубами. – Ты для – нее скала, растущая из пучины. Так и будь ей. Пусть упрется о тебя, почувствует твердость и надежность, – он ненадолго задумался. – А еще не помешал бы дар.

– Дар?

– Да. В этом мы с людьми похожи. Самки любят дары и внимание, красивые тихие заводи, удачные для выведения потомства.

Ондатра задумался. Перед глазами сразу нарисовалось побережье горного озера в лучах розового заката. Деревья на берегу купают длинные плети в прозрачной воде. Слышно, как плещется рыба и шуршат меж листьев засыпающие птицы. Как давно он был там в последний раз. Наверное, Итиар понравилось бы это место, только как отвести ее туда? Кроме того старик и Эсвин потребуют откуп за ее временное отсутствие.

Был тихий вечер, и девушка льнула к его руке с особой охотой. Ондатра не выдержав, убрал прядь волос с ее лица, увидел, как заблестели ее темные глаза, и с губ сорвалось само:

– Я хотьу отвести тебя в одно место.

– Куда же? – тихо отозвалась она, голос звенел ручейком.

– Это озеро. Красиво. Вода… как воздух. Тищина, только трава по брегу, – он издал звук, имитирующий шуршание камыша на ветру, и Итиар звонко хихикнула. Он не выдержал и тоже растянул губы в оскале, пускай она этого и не видела.

– Так красиво. Ты потьуять, – продолжил Ондатра.

– Как это мило с твоей стороны, – ответила Итиар. – Я бы отправилась с тобой куда угодно, даже в пустыню…

Голос у нее был странный, низкий и задумчивый.

– Нет! Озеро, не пустынь, – поспешил заверить ее Ондатра, чем вызвал очередную вспышку смеха. Что это с ней?

– Я согласна, – сказала она. – Старик, конечно, попросит денег, но я, кажется, знаю, где их взять и у кого попросить помощи.

Ондатра удивился. Он не ожидал, что девушка проявит такую инициативу, и почувствовал облегчение. Она точно не боялась его, раз с удовольствием приняла приглашение. Ондатре оставалось только зачарованно наблюдать, как все спорилось в руках Итиар. Результаты стараний девушки поразили его. Ондатра и не предполагал, что выжившие кухонные рыбы были настолько благодарны ему за спасение, что без лишних расспросов готовы были поделиться желтой чешуей. Крепкая старая самка, что правила в норе над огнем и котлами, сунула ему в руку холщевый мешочек со звенящими кругляшками и пробормотала что-то вроде:

– На-ка, держи. Девка все рассказала. Дали б раньше, да думали на кой тебе, ты ж акула… А тут, значит, на хорошее дело пойдет.

– Спасибо, – ответил он заученным словом.

– И вот еще что, – продолжила она. – Сын мой пару раз в месяц ездит в Озерный за форелью и лекарствами из храма Вериданы. Свозит вас туда и обратно. Неча пасть распахивать, – сварливо прикрикнула она на изменившееся выражение лица Ондатры. – Нелюдь ты, конечно, и страхолюдина, да подохли б без тебя и этих твоих, одинаковых с лица. Считай, долг оплачиваем. Ну, что скажешь?

– Спасибо, – еще раз сказал Ондатра, на этот раз он еще и вежливо кивнул головой.

Старая самка махнула рукой и поковыляла в сторону своего угла, бормоча что-то себе под нос. У него появилась желтая чешуя и возможность незаметно покинуть город. В этот же вечер Ондатра с поклоном протянул часть мешочка старику, что опекал Итиар. Тот изменился в лице, словно сумасшедшая каракатица, а затем схватился за звенящие кругляшки, словно орел-рыболов в добычу.

– Не днем больше, – добавил он, не отрывая глаз от блестящих предметов, а лицо Итиар просияло.

Следующий разговор заставил Ондатру понервничать. Скат стал его новым старейшиной, новым вожаком, новой головой, как говорят в племени, и ослушаться его было нельзя.

Ондатра опустился на колени прямо на пол, застеленный покрывалами и сетями, сплетенными из крашеных водорослей. Массивная фигура Ската утопала во всем этом пестром великолепии. Старейшины, поправил Ондатра сам себя. Его старое имя опустилось на дно, там его съели падальщики.

– Прошу позволения покинуть город, – сказал молодой охотник, вежливо склонив голову и спрятав глаза. – Один из братьев мог бы заменить меня…

– Нам запрещено покидать свою территорию, – оборвал его старейшина. – Таков договор.

“Который все нарушают”, – подумал Ондатра, но продолжил:

– Договор был заключен, чтобы не пугать двуногих рыб своим присутствием, однако меня никто не увидит. Люди сами решили помочь мне покинуть город, они сделают все возможное, чтобы никто не узнал об этом.

Это было решающим аргументом, оставалось только ждать реакции старейшины. Запретит, несмотря на довод? Разрешит, пойдя на риск? Каким старейшиной стал Скат?

Тот долго молчал, напоминая каменный риф, выступающий из океана пестрых сетей. Наверное, тоже решал, какой путь выбрать.

– Люди тебя не боятся? Решили помочь? – неожиданно переспросил он.

Ондатра кивнул.

– Хорошо, – сказал Скат, – я позволю. Нам выгодно иметь хорошие отношения с людьми, но если ты покроешь нас позором, то будешь изувечен так, как никогда не выходило у старика. Тот щадил тебя, считая хлипким недомерком, но я знаю, то ты крепче, чем кажешься. Я намотаю твои легкие на кулак.

Живо представив себе эту картину, Ондатра слегка вздрогнул. Это было бы справедливо, но он никогда не покроет свое племя позором. Подняв голову, парень выразил согласие отрывистым свистом. Скат дернул плечом, чтобы молодой охотник выметался с глаз долой. Ондатра не стал дразнить голодную акулу и вышел по первому требованию. Внутри все подрагивало от предвкушения. Оставался последний рывок, разговор с Эсвином.

Старейшина Поморников не стал задавать лишних вопросов о том, зачем и куда собираются Итиар и Ондатра, хотя кривая ухмылка не сходила с его щербатого лица. Он просто взял предложенную меру золота, кинув словно невзначай:

– Пропадете – мы все равно найдем. Не рискуй здоровьем девки, а коли хочешь ее насовсем выкупить, то знай – золота надо гораздо больше. За дешево не продам.

Ондатра кивнул. Иногда ему казалось, что старейшины всех племен на одно лицо, какие похожие посулы срываются с их губ. Однако с чего он взял, что они сбегут? Загадка.

После недолгих размышлений, Ондатра оставил вместо себя Дельфина. Буревестник, конечно, отчаянней, но если прольется слишком много человечьей крови, стае не поздоровится. Дельфин был куда спокойней самого Ондатры, а выглядел при этом внушительней.

Утром, в день отправления, к «Гнезду чайки» подъехала повозка, запряженная парочкой пахучих зверей. Телега была оснащена залатанным тентом из старой парусины, внутри стояли пустые бочки, оставляя немного места, чтобы устроиться нескольким людям. Ондатра, с ног до головы укутавшись в длинную старю мантию с капюшоном, обошел вокруг телеги. Старая, но крепкая. Звери настороженно косились на него, хрипели и раздували ноздри, пока кухонная самка разговаривала с невысоким крепким парнем, с густыми черными волосами на лице. Тот время от времени стрелял глазами в Ондатру. Боится? Накидка с капюшоном прекрасно скрывала его лицо, а тканевые обмотки – оголенные участки кожи. Приметное копье он оставил в норе, оставив себе только портупею с ножнами на поясе, где ждали своего часа два острых кинжала, да облегающие штаны из рыбьей кожи

А затем вышла Итиар. Ее тело скрывала такая же мешковидная накидка с капюшоном, из под которой выглядывал краешек ткани, в которую она была завернута. Одеяние не красное, а нежно-розовое, словно жабры или рассвет над пляжами Нерсо. На лбу нарисована красная точка и от нее тянулась линия до самого кончика носа. Пальцы, выкрашенные в синий, скользнули в его ладонь, и она смело ступила следом за молодым охотником. Взгляд того, с волосами на лице, изменился, когда он увидел девушку, и он рванул к ней, чтобы помочь взобраться в телегу, но Ондатра встал у него на пути. Хозяин повозки опешил.

– Меня зовут Адлин, – он протянул Ондатре руку. – Матушка велела отвезть вас в Озерный и обратно, не привлекая внимания.

Молодой охотник скосил глаза на протянутую руку. Чего он хочет?

– Ондатра, – сказал он. – Рука затьем?

– П-пожать, – заикнулся парень, а затем поджал пальцы. – Да, глупо…

Молодой охотник положил ладонь поверх руки Адлина, не зная толком, что нужно делать, а затем отдернул ее. Тот рассмеялся:

– А я думал, вы скользкие, как рыба. А тебя как зовут? – он посмотрел на девушку.

Та почувствовала его взгляд, улыбнулась:

– А я Итиар. Приятно познакомиться Адлин. Надеюсь, мы не причиним вам хлопот.

– Я всегда езжу с кем-то, – ответил парень. – Одному страшно, да и скучно. Думаю, в это раз никто не прицепится, – и он с ухмылкой кивнул на молодого охотника. – Тебя за версту пугаться будут.

– Никто не должен понять, что он авольдаст, – горячо запротестовала Итиар, сильней прильнув к руке Ондатры. – Им запрещено покидать район Акул….

– Да какая разница, кто он, – хохотнул Адлин. – Достаточно глянуть, какой он здоровый, чтобы бежать наутек, теряя портки.

Итиар тоже засмеялась. Ондатра не нашел тут ничего смешного, но все равно оскалился. Адлин побледнел от этого зрелища.

– Это улыбка, – пришлось объяснить молодому охотнику. Итиар снова засмеялась.

Они погрузись в повозку, примостившись между бочек, и телега поползла между человеческих гнезд. Ондатра с удовольствием разглядывал, как они проплывают мимо, укутанные дымком и туманом, как люди идут по дороге, ведя за веревку коротконогих пахучих зверей, как заливисто кричат чайки в потасовках за рыбьи головы и требуху. Запах свежей крови наполнил рот слюной, несмотря на то, что он уже совершил ритуал утреннего подношения. Там, на столах у берега, лежали большие жирные тунцы и стоял сладостный аромат свежего улова.

Телега вильнула, удаляясь от побережья, запаха рыбы и морской воды. Под колесами заскрипел камень мощеной дороги. Обхватив его руку, Итиар приложила ее к своему лицу.

– Не верится, что я, наконец-то, куда выйду из этого заточения, – прошептала она, прильнув в Ондатре всем укутанным тканью телом.

Красный зверь издал довольный стон, заставляя провести ладонью вдоль густых черных волос. Она была так одурманивающее близко и горячила кожу сквозь мешковину. Ондатра заставил себя отвернуться и разглядывать каменные норы, лишь бы не смотреть на покачивающуюся голову, вызывающую странные желания.

Телега то ехала, то останавливалась. Вокруг роились люди, как рыбная мелочь на коралловом рифе. Разносился мерный раскатистый звук. У него был вкус крови, льда, каменного крошева. Умммм! Умммм! – прямо с вершины высокого рукотворного рифа. От этого звука красный зверь ощеривался острыми иголочками. Низкий, неприятный. Итиар никак на него не реагировала, а на вопрос ответила:

– Это колокол. В него звонят по разным причинам. Когда пожар, когда настало время для молитвы, для свадьбы, для похорон. Там, откуда я, тоже были колокола, но только в храмах.

– Храмах? Тьто такое храмах?

– Храм. Место, где ты молишься богам и где святые люди говорят их волю, – она коснулась большим пальцем своего лба, где красовалась краской точка, а затем провела им вдоль нарисованной на носу линии.

– Боги не говорить, – ответил Ондатра, глядя на умиротворенное лицо Итиар. – Боги не уметь. Они давать и брать.

Девушка вздохнула:

– Боги людей умеют все то же, что и люди, разве что еще вызывать дождь, превращаться в зверей и птиц, исцелять болезни…

Ондатра представил: человекообразные фигуры из бушующей штормовой воды. Они пели боевые песни племени, играли крошечными корабликами в потоках косого дождя. Разве с ними можно говорить? Их голос – оглушительный рокот, разорвет любые перепонки, размелет кости в труху. Зачем им превращаться в зверей и птиц, если они сами полны ими до краев? Не стоит звать их, иначе сметут, протащат по острым камням. Единственное что верно – это про дождь. Они призовут и шторм, и волны, и водовороты. Люди странные. Бьют в громкие штуки и призывают тех, кто способен смести их одним неосторожным вдохом.

Повозка углубилась в многоликую толпу. Отовсюду лилась музыка, смех, обрывки разговоров. Итиар с интересом прислушалась:

– Где мы сейчас?

– В Певчем, – откликнулся Адлин. – Тут всегда толпа.

Они медленно преодолели разноголосый гул, переместившись в район потише. Ондатра с удивление посмотрел на длинную черную процессию, которой телега уступила дорогу. Адлин почтительно склонил голову, но когда вереница повозок, всадников и пеших скрылась за поворотом, злобно сплюнул под ноги:

– Как хорошо, одним богатым уродом меньше.

Телега подъехала к высокой стене, которой был обнесен город. Ондатра пытался представить, как люди построили ее, и в голову лезли только ассоциации с крошечными коралловыми полипами. Двуногая рыба с копьем, охраняющая проход, без особого интереса расспрашивала Адлина, а потом кивнула на пустые бочки:

– Че, опять форель? А стерляди у них там нет?… А эти кто? – она кивнула на Итиар и Ондатру.

– Ой, – Адлин сразу стал мрачнее тучи. – Да свояк мой с дочкой, мамка велела в храм отвезть, грит, хворые, то ли пагубь, то ли гниль какая. Грят, там лечат и не такое.

Стражник оказался не из робких, приказал Итиар снять капюшон, та подчинилась, а Ондатра закатил рукав, показав руку в обмотках, и с присвистом выдохнул сквозь острые зубы. Стражник вздрогнул от этого звука, Адлин сказал:

– Да у него пол лица изъедено уже. Робеет показывать.

Стражник махнул рукой:

– Ну вас. Сам, главное, не подхвати…

Телега проехала сквозь проем, Итиар тихо сказала:

– Спасибо, Адлин.

– Да не за что, – кинул он через плечо. – Я постоянно езжу храмовыми воротами, стражники меня знают. Я им нет-нет, да бочку горной форельки подкачу или пузырек от хворей ниже пояса, так что они всегда смотрят сквозь пальцы.

Телега покачивалась на дороге, шум города остался позади. Впереди бросали тень покрытые лесом горы и пестрые ленты водопада. Итиар долго прислушивалась к отдаленному рокоту воды и улыбалась. Увидев это, Адлин сказал:

– Это Даринкины Власы рокочут. Когда близко подойдем, шум будет стоять такой, что крику не услышишь.

– Почему так называется? – спросила девушка.

– Грят, жила когда-то красивая девка, Даринка, с волосами как серебро, да обрезала их, чтобы спасти ейного мужика, – Адлин хлестнул пахучих зверей. – Ну и спасла, а водопад в честь этого назвали.

Ондатра предоставил себе Итиар с волосами цвета рыбьей чешуи, длинными, словно ручей. Струи красивыми волнами спадали вдоль тела. Он захотел увидеть ее, одетую в одну лишь воду.

– В моих краях женщине обрезать волосы равносильно позору, – задумчиво сказала девушка, – но сказка все равно красивая…

Она снова прильнула к Ондатре и, кажется, прикорнула. Молодой охотник наслаждался видами огромных травяных океанов и лесов, пока отдаленный гул не превратился в оглушительный рокот. Итиар проснулась, испуганно водя головой из стороны в стороны.

– Это вода, – успокоил ее Ондатра, сказав это прямо в ухо, чтобы услышала.

Она сжалась в комок, и ему пришлось укутать ее в свою накидку. Телега преодолела мост через реку и принялась взбираться в гору. Гул стал постепенно стихать, и когда он снова превратился в отдаленный ласковый шепот, Итиар, наконец, успокоилась. Ондатра вспомнил, как плыл против бурного течения прямо наверх, какая вода была мощная и холодная. Сейчас путешествие было спокойным и неспешным, а телега напоминала барку, покачивающуюся на плавных волнах.

Когда небо стало темнеть, Адлин сказал:

– На ночь остановимся на одной полянке. Место хорошее, тихое.

Быстро наступили сумерки. Ондатра прекрасно видел в темноте, для него мир просто потерял цвета, став разных оттенков серого. Адлин зажег огонь в висящем на веревке шарике, который болтался над ним, бросая неровный свет на дорогу. Наконец, телега свернула куда-то в сторону и встала. Адлин выдал пару промасленных тряпиц:

– Вот. Поешьте. Потерпите, скоро разведу огонь.

Ондатра не чувствовал холода, но Итиар дрожала и куталась в накидку. Адлин собрал сооружение из сучьев, полил едко пахнущей жидкостью, и быстро занялся огонь. Молодой охотник помог девушке устроиться и развернуть тряпицу с едой. Понюхав свою порцию, поморщился. Сильно пахло солью, словно ему протянули целую горсть. Есть это было невозможно, но Итиар с удовольствием уплетала, отламывая маслянистые кусочки и заедая хлебом. Вскоре к ним присоединился Адлин.

– Ты не ешь? – он кивнул на кулек, отложенный Ондатрой.

– Он предпочитает сырую, – хихикнула Итиар, и глаза хозяина повозки округлились.

– Прости, нет пока сырой, но в Озерном или на обратном пути – сколько хошь.

Двуногая рыба быстро легла спать и захрапела. Огонь еще не успел дотлеть. Итиар и Ондатра долго лежали, завернувшись в покрывало. Положив голову ему на плечо, она шепнула:

– Столько впечатлений за один день… И воздух здесь такой вкусный, что, кажется, можно захмелеть.

– Подозди, – ответил он, – на озере вкусней.

Она быстро обмякла и засопела, а Ондатра долго не мог заснуть. Глядел на мигающие огонечки небесного океана и думал о том, как же ему нравится, когда Итиар вот так лежит рядом, головой на плече. Он попытался представить вместо нее девушку племени и не смог. Никто бы сейчас не смог быть на месте Итиар.

Они встали с первым светом. Быстро собрали все вещи, Адлин возился с животными. Ондатра почувствовал обычное сосущее чувство в груди. Голодный красный зверь просил крови, но пока это просто причиняло неудобство, не более того. Адлин говорил, что уже вечером они прибудут в поселение людей на берегу озера, там можно будет отправиться на охоту.

В этот раз Адлин был говорлив и весел, много рассказывал о себе, своей семье и бесконечных кровных связях. Итиар охотно ему отвечала, а Ондатра только слушал.

– Ой, я и рад время от времени из дому свалить, – говорил Адлин. – Я жену, конечно, люблю, но орет больно громко и все мелкие в нее, оручие.

– Сколько у тебя детей? – спросила Итиар.

– Пятеро, – вздохнул он. – Да ты не подумай чего, люблю их, пострелов… А у тебя? Муж али жених?

Итиар спрятала лицо под капюшоном:

– Нет…

– Надо же! Мне показалось, что у такой красавицы уж точно должен быть ухажер… А у тебя, господин акула? – спросил он

– Нет, – ответил Ондатра. – Мы не заводить… зена.

Адлин осекся, словно не ожидал, но расспрашивать об особенностях взаимоотношений в племени не стал… Итиар так и осталась накинутым на лицо капюшоном. Ондатра задумался над ее реакцией, но расспрашивать при Адлине ему не хотелось.

Повозка поднималась все выше и выше в горы. Стало прохладней и туманней. Итиар зябко ежилась в накидку, Ондатра старался согреть ее своим теплом.

– Это, значит, Каменные Клинки, – рассказывал Адлин. – Горы так называются. Все вниз спускаются, где земля плодородная, теплей, да города большие есть. За каменной стеной не страшны ни бандиты, ни звери.

– За каменной стеной свои бандиты, – сказал Ондатра, вспоминая Поморников и скользкий ехидный взгляд их главаря, не сулящий ничего хорошего.

– Так-то оно так, – ответил Адлин, – да человеку все равно не понять, пока он сам не увидит…

К вечеру дорога перестала карабкаться вверх.

– Уже скоро, – сказал хозяин повозки, и правда, издали Ондатра заметил дымок жилых нор.

Сладко пахло холодной озерной водой. Кричали сонные цапли, вставая на крыло, и, несмотря на голод по крови, Ондатра чувствовал себя очень хорошо. В сумерках телега въехала между деревянных человечьих гнезд, остановившись возле одного, большого.

– Переночуем на конюшне, – сказал Адлин. – У нас с хозяином уговор. Завтра я весь день буду занят, так что гуляйте… Только людей не пужайте, они к акулам не привыкшие…

От запаха зверей и желтой сухой травы свербило в носу. Ондатра подождал, пока совсем не стемнеет, чтобы окунуться в ночное озеро. Как же давно он не плавал! Жабры с жадностью вдыхали вкусную черную воду. Отплыв далеко от берега, он резвился, словно морской котик, попутно охотясь на рыбу. Вернувшись, мокрый и счастливый, он уснул без задних ног, а засветло снова направился к озеру. На этот раз Ондатра плавал медленно, наслаждаясь каждым движением и каждым прекрасным мгновением занимающегося рассвета. Когда небо начало приобретать желтые и розовые оттенки, он вернулся на конюшню с уловом.

– Потрогай, – сказал молодой охотник проснувшейся Итиар.

Девушка протянула руку и с визгом отдернула, коснувшись холодной рыбьей кожи. Ондатра издал трель смеха:

– Не бойся. Я поймал ее для тебя. Она больщая.

Девушка снова протянула подрагивающую ладонь, аккуратно провела по гладкой вытянутой морде и ряду шипов на спине.

– И правда большая, – шепнула она, а Ондатра никак не мог отвести глаз от ее пальца, скользящего по спине рыбы.

– Ох ты, Всеблагой, – воскликнул Адлин, вышедший из-за телеги. – Да это ж стерлядь. Где вы ее взяли?

– Я поймать, – гордо ответил Ондатра. – Для Итиар.

– Мне столько одной не съесть, – растеряно ответила девушка. – Ты не обидишься, если я поделюсь ею?

– Она твоя, делать с ней, тьто хотьещь, – ответил молодой охотник. – Это мой дар.

Внутри у него все трепетало от осознания того, что он сделал. Так начинался брачный ритуал его племени. Самец приносит самке лучшую рыбу, какую может поймать, и если она принимает дар, то, значит, проявляет благосклонность. Итиар ничего не знала об их обычаях. Как ему трактовать ее ответ?

– Я хочу разделить эту рыбу с тобой и Адлином, – сказала она, коснувшись его руки.

– Тогда ее надо приготовить, – вклинился хозяин телеги. Посмотрел на молодого охотника. – Не всю. Я помню, ты любишь сырую. Решено. Вечером будем пировать.

Подождав, пока Итиар позавтракает, Ондатра потянул ее на прогулку. Прочь от запахов гнилого дерева и дыма, далеко вдоль песчаного берега у кромки леса. Гул и кутерьма поселения постепенно остались позади. Слева тянулось озеро, и, казалось, оно подобно океану без берегов, такое оно было большое. Волны тихо плескались о песок, пахло водорослями, чирикали просыпающиеся птицы. Итиар куталась в накидку:

– Воздух здесь такой холодный, но ты прав, он вкусный… сладкий. Хочется вдыхать его снова и снова. Даже интересно, какая в этом озере вода.

Она скинула накидку, Ондатра еле успел поймать ее, чтобы ветер не унес в озеро. Затем пошла на шелест волн, прощупывая дорогу ступнями. Когда нога плюхнула по воде, скинула обувь и медленно вошла в озеро, подобрав края ткани, в которую была завернута.

– Какая холодная! – воскликнула девушка, зябко обняв себя за плечи. – Как ты в ней плавал?

Она хотела было пойти обратно, но запнулась и рухнула в воду. Парень ринулся на помощь, кинув накидки прямо на песок. Он выхватил ее из воды, разглядывая со всех сторон. К счастью, Итиар не ударилась, просто с головой окунулась в воду. Рисунок из краски на лице растекся, теряя четкость, ткань стала темно-розовой, как цветы на деревьях Нерсо, и она задрожала, постукивая зубами:

– Как холодно!

Ондатра вывел девушку на берег, растирая ее плечи. Между пальцев струилась вода с отяжелевшей розовой ткани, ладони ощущали рельеф ее тела. Красный зверь скрутился в тугой узел. Сладкий запах ее волос, ставший особенно вкусным в местном воздухе, сильно взбудоражил его. Внизу живота плоть нестерпимо напряглась. Итиар прижалась к его груди:

– Я такая неуклюжая. И зачем я только сунулась в воду? Дура.

Он зарылся носом в волосы у нее на виске, вдыхая сладкий запах. Девушка вдруг обхватила его за шею и прильнула губами к губам. Это прикосновение почти обожгло кожу, он удивленно посмотрел на нее.

– Дура я, – продолжила она, обнимая его за шею. – Ты совсем другого племени… но отчего-то я ничего не могу поделать с собой. Спас меня от Эсвина, привел сюда, приволок эту огромную рыбину… Зачем?

Она ждала ответа. Ее пальцы коснулись его лица, проводя линию по острой скуле до тонких губ, оставляя дорожку синей краски.

– Это… гон, – ответил Ондатра. – Красный зверь сходить с ума, – он снова прильнул к ее виску. – От твое тело. Он хотьет, чтобы я спариться с тобой, но я не хотеть пугать.

– Почему ты думаешь, что я испугаюсь? – спросила она.