Текст книги "Исход благодати (СИ)"

Автор книги: О. Зеленжар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Протектор вспомнил первые дни в Ильфесе. Как проехал сквозь Ворота Пахарей на скрипучей телеге и до самого постоялого двора не мог захлопнуть рот от удивления. Район Стали показался ему огромными термитником, полным людей, звуков и запахов, не сравнить со Змеиным Устьем. Дымок благовоний в церкви, голос священника множился от эха и казался неземным. Одухотворенные лица святых, выступающие из белого камня, и могучие протекторы в масках. Как же Кеан мечтал стать одним из них, нести справедливость, искоренять зло и невежество, карать еретиков и демонов. Когда на него возложили зеленую маску, он почувствовал, будто сам Благой коснулся его плеча, прошептав еле слышно: “Ты должен стань моим рыцарем”. Затем парень отпил из большой церемониальной чаши вино, символизирующее единство всех послушников под белой крышей, увитой чесоточным плющем. У пойла, почему-то, был странный вкус… Жидкая-жидкая похлебка. Женщина шептала… Откуда там была женщина?

Кеан сразу вспомнил Настурцию. Аромат розового масла, гладкое горячее тело, скользящее в такт с его, въедающиеся в память несимметричные брови. Стало вдруг грустно, словно он что-то забыл сделать, и ее образ, окутанный золотым светом, начал исчезать. Парню хотелось что-то сказать ей, но он не мог, получалось только странное мычание. “Тише-тише, – слышал он шепот издалека, – все скоро пройдет, потерпи”. В круге света появлялось лицо, только черты он никак не мог разобрать. Странно, похоже на святого, но нет ни единой женщины-святой.

Картины стали мелькать быстрее, протектор еле поспевал за ними. Кассий хлопает его по плечу тяжелой лапищей, да так, что отдается в груди, и от него пахнет винным перегаром. Хруст дробящихся костей еретика и как ему было нехорошо, когда он впервые услышал этот звук. Долгие протяжные взгляды на луну, тоска по дому, запах жженой аякосы на стрельбище… Нет, это был переулок… Гор визжал от боли… Боль. Боль!

Она раскаленной иглой проникла в тело, заставив метаться и трепетать, утопая в черной воде. Точно, однажды он чуть не утонул, прыгнул с крутого обрыва и неудачно ударился головой, и тогда его кто-то спас. Кто? Кажется, его звали Адонио. Он вытянул Кеана из воды, в золотистом круге света, как святой, под мелодичную молитву Веридане. Нет, стой… Адонио – это его старое имя…

Кеан всплыл к свету, вцепившись в тонкую руку с изящным запястьем.

– Тише! – приказал мягкий женский голос. – Сломаешь же!

Кеан послушно разжал пальцы, и его взгляд, наконец, сфокусировался. Над ним склонилась девушка с пушистыми волосами, на которых вспыхивали золотом отблески свечей. Она промокнула ему лицо прохладной тряпкой. Кто она? Лицо незнакомое и явно иностранное. Кеан попытался сказать хоть слово, но не вышло.

– Не надо, – сказала она, положив ладонь ему на лоб. – Тебе еще рано. Спи.

И он заснул, словно голос девушки обладал странной волшебной силой. Нет, магии не существует, она уничтожена в старые жестокие времена Царя-Дракона, а деревенские вещуньи, что раскидывали черепки полевых птиц и воскуряли травы… Это другое… Они нагадали ему однажды три вещи: что он будет сражаться бок о бок с богом, лишится имени и умрет из-за любви. Ничего из этого так и не сбылось. Магии нет, она мертва.

Кеан очнулся второй раз от яркого солнечного света и пения девушки. Она толкла что-то едкое в ступке у изголовья его постели. Очень сильно хотелось пить, горло было сухим как пергамент. Шевельнувшись, он ощутил тупую боль.

– Снова проснулся? – сказала девушка. – Что-то принести?

– В-воды, – выдавил из себя Кеан.

Ее бледные бровки взметнулись вверх:

– Совсем пришел в себя? Хорошо.

Она принесла ему плошку теплой воды с привкусом травяной горечи, помогла выпить, а затем, сделав ему подушку повыше, прикоснулась к бинтам на теле. После воды стало хорошо, несмотря на боль. Пальцы у нее были холодные.

– Кто… ты? – выдавил из себя протектор, разглядывая лицо незнакомки.

Приятная внешность, но не красавица. Лицо сердечком, большие глаза, вздернутая верхняя губа, чем-то похожа на кролика. На ней была темно-серая сутана и медальон с женским лицом. Жрица Вериданы.

– Совсем пришел в себя? – вновь спросила она, улыбнувшись. – Я Дивника. Я тебе уже раза три представлялась.

– Не помню… – признался он.

– Знаю, – продолжала улыбаться она. – Ты был в беспамятстве, бредил. На мгновение приходил в себя и тут же забывался. Но сейчас, думаю, ты быстро пойдешь на поправку…

– Где я?

– В моем доме, – ответила Дивника, продолжая толочь травы в ступе. – Тебе пока нельзя ходить, но я могу передать весточку твоей семье. Родным, другу или жене. У парня с такой внешностью точно должна быть жена-раскрасавица.

Кеан похолодел. Она видит его лицо?! Дернулся прикоснуться к маске и застонал от боли.

– Чего ты? – обеспокоено прошептала Дивника, склонившись над ним.

– Ты видишь… мое лицо? – шепнул он в ответ, не скрывая ужаса в голосе.

– Да, – девушка с улыбкой погладила его по щеке. – Не переживай, оно не пострадало, каким был красавчиком, таким и останешься. Ну так что? Кому мне передать весточку?

Кеан закрыл глаза. Она видит его лицо.

Его.

Лицо.

– Никому, – сокрушенно прошептал он.

Внутри все оборвалось, смешалось и вспыхнуло.

– Хм, – девушка нахмурилась. – Может хотя бы другу что-нибудь передать?

Сердобольность этой женщины начала раздражать.

– У меня нет друзей! – огрызнулся Кеан. – Отстань от меня, женщина!

Конечно, было бы замечательн передать весточку Кассию, но протектор, показавший свое лицо – это позор. Вряд ли Кассий захочет разговаривать с ним после такого.

– Ишь ты, как заговорил, – буркнула Дивника. – Как же я от тебя отстану, если ты у меня на лечении? Так что терпи уж мое присутствие. О Веридана, дай мне терпения…

– Веридианка, – сплюнул Кеан. – Я что, в вашем храме?

– Нет, ты бы не пережил дорогу… В Ильфесе.

– Веридианка в Ильфесе! По какому праву лечишь? Дай посмотреть на разрешение совета кардиналов! Что-то я не слышал, что вашему ордену позволялось лишать хлеба гильдию лекарей.

Она видит его лицо! Смотрит прямо на него, запоминает каждую черточку, и от этого в груди поднимались гнев, отчаянье и черная желчь, которая так и срывалась с губ.

– Красавец, а язык ядовитый, что у змеи, – вздохнула девушка. – Нет у меня разрешения. Чего взбеленился? Ты что, из стражи?

– Да, из стражи, – эхом отозвался протектор, сбавив обороты злости, к тому же стало вдруг клонить в сон.

Дивника вздохнула:

– Спасла на свою голову… То ворье, а теперь вот и стражник… Как тебя хоть зовут?

“Кеан”, – хотел сказать он, но осекся. Это священное имя, имеет ли он право назваться им сейчас, когда раскрыт, словно устрица без раковины?

– Адонио, – шепнул он, смежив веки, они стали вдруг такие тяжелые.

– Адонио… Красивое имя, – раздалось откуда-то издалека. – Ну наконец-то подействовало. Спящим ты мне больше нравишься.

Кеан снова погрузился в черную воду, только теперь она была теплой и не приносила никаких видений. Когда он очнулся в следующий раз, уже стемнело, и Дивники нигде не было видно. Шевельнувшись, он застонал от боли.

– С добрым утром, дружок, – раздалось из тени, и вслед за этим вспыхнули два золотых огонька. – Долго ж ты был без сознания.

Кеан дернулся, по привычке пытаясь нащупать оружие. Боль сковала тело, и он зарычал сквозь зубы. Его собеседник в один прыжок пересек комнату и зажал ему рот.

– Не шуми и не рыпайся, я пришел говорить. Не хочу пока убивать девчонку, так что не вздумай разбудить ее.

На Кеана смотрело серое юное лицо с золотыми глазами и короткими волосами в цвет глаз. Протектор помнил этот голос и эти черты. В Соколиной Башне именно этот парень проводил его к гильдмастеру. Только что он тут делает? Кеан кивнул, и убийца убрал ладонь с его рта, а потом ухмыльнулся, показав один из острых клыков.

– Вот и хорошо, – прошелестел голос. – Кстати, можешь сказать спасибо. Это я вытащил тебя из того переулка и приволок сюда. Сначала она сказала, что сдохнешь, а потом ничего, выходила…

– Что тебе нужно? – оборвал его Кеан.

– Так и знал, что благодарности не дождусь, – притворно вздохнул златоглазый. – Ну хорошо, дружок. Тут такое дело… Ты же в курсе, что без маски?

Кеан сжал зубы, да так, что желваки выступили двумя буграми.

– В курсе, – ухмыльнулся серый. – Я мало что знаю о ваших порядках, но вроде это у вас не принято. Вы же – безликое правосудие. Могут и выгнать…

– Так и не услышал, что тебе нужно, – прорычал Кеан.

Серый наклонился так низко, что его дыхание обожгло протектору лицо.

– Всего лишь сотрудничество, и тогда ни одна живая душа не узнает, что ты где-то когда-то щеголял без маски.

Кеан устало откинулся на подушку. Пахло шантажом, но в данном случае он ничего не мог с этим поделать.

– Какое еще сотрудничество? – Кеан поморщился от боли. – Я не шпион и не убийца, чтобы служить помощником в ваших делах.

– Не убийца, – вдруг серый захихикал, покачав головой, словно протектор сказал нечто смешное. – Просто будешь выполнять все, что прикажут, без лишних вопросов. Ничего сложного, ты прекрасно этому обучен. Задания будут простые, как для тупой безногой собаки. Понял, дружок?

– Кем ты себя возомнил, чтобы разговаривать со мной в таком тоне? – прошипел Кеан.

– Здоровым, – оскалился златоглазый, ткнув ему пальцами в раны.

Перед глазами сразу пошли черные пятна, Убийца схватил парня за волосы и зашептал еще тише:

– Будь моя воля, ты бы сдох еще там, в переулке. Я мог бы остановить твое сердце и заставить кровь вытечь из ран, ни одна веридианская шлюха бы не спасла… Так что слушай внимательно: ты вернешься в Протекторат, залатанный и сверкающий, словно свежеотчеканенная монета. Мы придумаем тебе убедительную легенду, а за это ты заплатишь своей лояльностью. Будешь нашими ушами и руками по ту сторону белой стены. Ну как тебе такое предложение?

– Даже если так… – шепнул Кеан… – всегда найдутся люди, которые видели меня без маски…

– Не найдутся, – отрезал серый. – Как только поправишься окончательно, убьешь девчонку, и концы в воду.

Кеан похолодел:

– Это обязательно?

– Она тебя видела и, уверяю, запомнила очень хорошо… Адонио, – убийца скривился. – Или тебе жаль ее? Она еретичка, к тому же, лечит, не имея дозволения. Подумай, что тебе милей – маска или жизнь никчемной девки.

Кеан снова сжал зубы. Потерять маску для него было равносильно смерти, а то, что этот наглый мальчишка безнаказанно пялился на его лицо, заставляло сгорать от стыда и злиться одновременно. И тут его осенило.

Все, что случилосьс ним – заслуженная кара за то, что он сомневался в боге и его сосуде, прикипел душой к женщине и, в конце концов, тщеславно кинулся в гнездо врага, позабыв про инструкции. Его наказание воплотилось в позоре и клыкастом надсмотрщике, который заслуженно унижает его. Все встало на свои места. Если он – наказание божье, то ему остается только с достоинством принять свою участь.

– Хорошо, – сокрушенно прошептал Кеан.

Серокожий отступил к стене:

– Я буду время от времени навещать тебя, дружок, – прошелестел он. – Не вздумай выкинуть какой-нибудь трюк. Будь хорошим мальчиком и скоро вернешься к той жизни, которую любишь.

Напоследок сверкнув золотыми глазами, кара божья покинула комнату Кеана, и тот облегченно выдохнул. Он снова почувствовал сонливость, но мысли долго терзали его, жгли, пытали, словно его вывели на площадь, зачитали длинный список грехов и мучительно убили, под крики и улюлюканье безликой толпы. Затем он все-таки погрузился в сон, дерганный и тревожный.

Утром его разбудила возня Дивники. Он безропотно позволил накормить и напоить себя, а после пробормотал:

– Извини за грубость. Спасибо, что спасла меня.

Ему было мучительно совестно перед женщиной, которая выходила его и должна получить в благодарность за это только смерть. Теплая улыбка Дивники только умножила его душевные страдания.

– Так-то лучше, – сказала она. – А теперь давай-ка проверим твои раны…

Ее холодные пальцы причиняли боль, но так было лучше. Кеан знал, что заслуживает боли.

Глава 11

Эстев медленно открыл глаза. Над головой высился оранжевый в лучах вечернего солнца потолок домика на дереве. Эстев встал, потирая ушибленный затылок. Лежал он там, где и упал в обморок, только хозяин уже куда-то запропастился. Взгляд ненароком зацепился за сложенное в несколько раз покрывало, заботливо подложенное ему под голову. От него едко пахло зеленью. Соле вышел на балкон и остолбенел: лагерь напоминал потревоженный муравейник. Столы и скамьи нагромоздили друг на друга, выстраивая широкую цепочку баррикад, отгораживающих стены от жилых построек. Люди таскали бурдюки на ворота, аспиды выглядывали из деревянных бойниц, целясь за пределы Цитадели. В лачугах заколачивали оконные проемы. Наполняли водой бочки у стены, а затем поливали ею ворота и внешние ограждения. Белели оперения в связках стрел, что грузили тут же, у бурдюков и аспидов. Складывалось впечатление, что Цитадель готовилась не к нападению бандитов, а к осаде вражеской армии. Мелюзга, женщины и старики прятались в лачугах.

Эстев аккуратно спустился во двор, прокручивая в голове последний разговор с Мороком. Это ж надо, хлопнулся в обморок от звука знакомого голоса. Стало даже стыдно. Следовало бы давно включить голову и понять, что Брэдли, так или иначе, был связан с бандой Морока. О Благой, наверное, именно он и подмешал злополучный яд живому божеству. Эстев прекрасно помнил, как выглядел его помощник. Сутулый, длинноносый аделлюрец с косоглазием и явными умственными проблемами. Очевидно, что негодяй просто разыгрывал дурачка, но сложно было бы представить более разных людей, чем Брэдли и Морок. Сутулый и прямой как шпага, смуглый от загара и бледный как утопленник. У одного медные волосы крупными волнами, у другого – полночно черные и прямые. Рост, комплекция, черты лица – все разное, такое не сыграть. А ведь Эстев чуть было не поверил, что перед ним и правда Брэдли, так хорошо Морок сымитировал и голос, и интонацию!

Парень отвлекся от мыслей, увидев пробегающего мимо Зяблика. Тот тащил до краев наполненные ведра к бочкам, откуда воду на блоках поднимало на верхний ярус стены.

– Стой! – крикнул Соле, поймав мальчика за плечо. – На нас что, нападают?

– Не мешай! – огрызнулся Зяблик, вывернувшись из хватки толстяка. – Не видишь, что дело у меня? Давай потом! – и потащил ведра дальше, а за ним поспешила парочка крепких парней, тоже нагруженных водой, едва не сбив толстяка с ног.

Парень рассеяно запустил пальцы в спутанные кудри и побрел в сторону домика лекаря. Старик командовал возведением баррикад.

– Что происходит? – рассеяно спросил у него Эстев. – Я могу чем-то помочь?

– Можешь гвоздь забить?

Пекарь отрицательно помотал головой, Аринио цыкнул языком.

– Ладно, помоги Пьетро и Рамиану таскать доски…

Эстев безропотно встроился в цепочку носильщиков тяжестей, все еще недоумевая, что происходит. Страшно, и этот ужас нарастал, словно ком в горле. А что если и ему придется сражаться? От этой мысли все валилось из рук, под забористую брань напарников. Подтащив очередное бревно, Эстев увидел в толпе строителей знакомую фигуру Рихарда, значительно возвышающуюся над остальными. Соле потянул его за рубашку:

– Может, хотя бы ты подскажешь, что происходит?

Взмыленный айгардец удивленно обернулся, и через секунду его лицо расплылось в улыбке:

– Ночью кто-то напатет, ты не слыхал? Вроте пы, мальчишки перетали весть…

– А где Морок?

– Не знаю, – великан вытер пот со лба. – Вител только, что он взял нескольких строителей, те попросали что-то в запряженную телеку, и вместе с Мороком они уехали.

“Неужели смотал удочки?” – ошарашено подумал Эстев, и от этого неприятно засосало под ложечкой.

– Аринио и Дуан взялись верховотить, – устало продолжил Рихард. – Спасу нет от этой старой развалины…

– Я все слышал! – прикрикнул внезапно возникший из-за доски Аринио.

– Та я… о молотке, – стушевался великан, а затем снова повернулся к Эстеву. – В опщем, какие-то темныетела. Поюсь, ночь пудет тяжелой…

“Мальчишки передали весть… Значит, надо все-таки расспросить Зяблика“, – подумал парень. Он зачарованно понаблюдал за странными манипуляциями арбалетчиков. Те с помощью болтов протягивали над лагерем целую сеть веревок, от одной крыши домика к другой. Затем дождался, когда мальчишка присядет передохнуть, и устроился рядом с ним:

– Рассказывай.

Нахмурившись, Зяблик вздохнул:

– Что тут рассказывать… Чудо, если выживем сегодня ночью.

Нутро Эстева похолодело.

– Видал я такооое, – прошептал мальчик, потерев разбитые коленки. – В общем, вакшами, убийцу. Он один целый отряд порезал… да так! – мальчик всплеснул руками. – Кровища во все стороны как дождь! – он сжался в комок и задрожал. – И глаза такие… какие, наверное, у всяких призраков бывают. Смертью наполненные. Я думал, выблюю себе все кишки, так было страшно. Морок послухал и сказал, что сегодня ночью они точно придут по нашу душу. Вожак сказал, что прорвемся, я ему верю, только чую – крови буден океян, – Зяблик вдруг хищно улыбнулся. – Одно радует – будет возможность показать вожаку, какой я боец.

Эстев задрожал. Как и все живущие в Ильфесе, он много слышал о вакшами, Гильдии Убийц и их зловещей репутации. Им приписывали сверхъестественные силы, невероятную жестокость, недаром же они звались в честь демонов из Закона Благодати. Как глубоко религиозный человек, Эстев верил, что магия была давно уничтожена во благо всего человечества. Чистый рациональный разум, напитанный стремлением приносить пользу обществу – защита от любых суеверий, но отчего-то рука сразу потянулась к несуществующему оберегу и губы зашептали формулу:

– Уберегите от зла во Благо всех Благ…. Ан.

– Чего бормочешь? – хмуро переспросил Зяблик. – Ладно, некогда мне с тобой трепаться. Пора за работу.

Он снова подхватил ведро и пошел к колодцу. Эстев задумчиво посмотрел ему вслед. Мальчишка вел себя сейчас совсем как взрослый. Соле снова стало стыдно, и он побрел через лагерь, чтобы снова пристроится к колоне таскающих тяжести. Задумавшись слишком крепко, он случайно наткнулся на кого-то.

– Разрази тебя гром, мешок дерьма! – услышал он знакомый вопль.

Дуан налетел на толстяка, словно огромный всклокоченный ворон. Эстев невольно вжал голову в плечи, но алхимик внезапно притормозил, схватив того за руку, внимательно осмотрел:

– Погоди-ка… Сойдешь.

“Надеюсь, не на опыты” – похолодев, подумал парень, а всколоченный алхимик уже тянул его к столу, на котором рядком стояли наполовину собранные масляные фонари. Рядом лежала корзина, наполненная странными фруктами. Достав один, Эстев так и застыл, не в силах отвести от него взгляда. То, что поначалу показалось фруктом, больше походило на персиковую косточку размером с кулак. Она был почти прозрачной, необычайно легкой, словно сотканной из воздуха, а еще, отозвавшись на прикосновение, засветилась изнутри.

– Дай сюда! – Дуан раздраженно вырвал косточку из рук Соле. – Я не разрешал ничего трогать! – он аккуратно положил ее в корзину, которую поставил поближе к себе. – Твоя работа настроить колпак фонаря здесь и здесь, чтобы он не развалился, когда его вздернут на веревке… Ну! – чернявый всплеснул руками. – За работу!

Эстев послушно приступил в сборке диковинных фонарей. Фитилей или резервуара для горючего у них не было, только небольшая неаккуратно собранная оправа и веер из зеркал. Краем глаза Эстев наблюдал, как Дуан вставляет внутрь косточки и прижимает жестяные дужки, что-то бормоча под нос. Подошел Аринио:

– Ну, что готово?

– Вот эти можно вешать, – буркнул алхимик, покруженный в процесс сборки.

– А как они?…

Издав вопль раздражения, Дуан потряс фонарь, и косточка внутри вспыхнула мягким белым светом. Аринио, не обратив внимания на выкрутасы алхимика, подозвал нескольких арбалетчиков, и они принялись развешивать фонари на протянутых между крышами тросах. Эстев заметил, что больше всего светильников повесили над чередой баррикад. Чем им не угодили обычные лампы, оставалось только догадываться. Дуан нетерпеливо потянул Эстева за рукав к новой работе:

– Пошли, еще кое в чем пригодишься, – пробормотал он, – главное чтобы руки не оторвало…

“Что?!” – в панике подумал Соле, и тут же издали послышался спасительный окрик Рихарда:

– Ей, Эстев, поти сюта!

Вывернувшись из цепких пальцев алхимика, он во всю прыть рванул на голос, не обращая внимания на брань, что неслась ему в спину.

– Да? – спросил толстяк Рихарда.

Здоровяк почесал соломенный затылок:

– Мне велено распретелить всех, кто стреляет… Ты как?

– Нет, – признался Эстев, – а что?

– Та не хватает для ровного счета, – разочарованно цыкнул Рихард, – а это, как известно, не к топру.

– Какой ты суеверный, – усмехнулся Соле.

– Я умею стрелять, – вдруг раздалось за его спиной.

Эстев обернулся и увидел невысокого коренастого парня, смуглого и темноглазого, как большинство жителей полуострова. Зубы у него были крупные, как и рот, выделяющийся на лице.

– Кто такой?

– Марсэло.

Лицо айгардца расплылось в улыбке, и он фальшиво пропел:

Марсэло, милый мой Марсэло,

Прет очи ты мои прити,

И под раскитистой омелой

Ты ночь со мною проветииии.

Большегубый скривился, словно откусил от лимона, а затем сурово свел брови:

– Я ж вмажу, не посмотрю, что ты здоровый…

– Не серчай, – рассмеялся блондин, – очень прилипчивая песенка… Из чего стрелять умеешь? Аспит или катюка?

– Из всего приходилось, – угрюмо буркнул герой песенки. – Меньше языком чеши. Поставь меня на позицию и дело с концом.

Рихард выдал угрюмому парню аспид и отвел к отдаленной баррикаде, а затем шепнул Эстеву:

– Суровый парень. На что спорим, что он солтатик? Или таже бывший стражник? Я его, кстати, раньше не вител. Кокта он появился?

– Я тоже его не знаю, – пожал плечами Эстев. – Слушай, черт с ним. Скажи лучше, что мне дальше делать. Не хочу возвращаться к Дуану.

Рихард посмотрел на него смеющимися голубыми глазами, а затем заговорчески шепнул:

– Морок велел Аринио схоронить тепя вместе с папьем… А ты что тумаешь? Если не трусишь, то нам нужен носильщик.

– Кто? – нахмурился Эстев.

– Носильщик, – повторил Рихард. – Тот, кто таскает меха с аякосой и пули, потает их стрелкам, вовремя заменяет прохутившиеся шланки… Потумай хорошенько. Это опасное занятие… А если нет, то лучше найти местечко, чтопы схорониться.

Нутро Эстева сжалось от страха, коленки задрожали, но затем он представил, как будет сидеть среди трясущихся юбок, и ему снова стало стыдно. Возятся с ним, как с ребенком или девицей, а ведь он уже взрослый мужчина. В конце концов, чем он хуже Зяблика? Эстев с горячностью мотнул кудрявой головой:

– Да, я согласен.

Широкое лицо конюха снова озарилось улыбкой:

– Токта смотри внимательно… Это очень важно, – Рихард поднял небольшой плотно зашитый мешочек с тонким завинчивающимся горлышком. – Сначала нужно открутить шланк от пустого меха, затем – резьпу на полном, совместить и плотно свинтить концы. Если сделать, как попало, то во время выстрела шланк может отскочить или воопще разорваться. Все должно происходить пыстро. Потренируйся пока.

Эстев с тоской посмотрел на догорающее солнце. Краешек его пламени ярко-красным очерчивался над крышей хибары. Если он все правильно понимал, то с темнотой придут те, кого все так боятся. Златоглазые убийцы, рыцари самой смерти. Какая ирония. Он так боялся подходить к Некрополь, а теперь Некрополь сам придет по его душу.

Быстро темнело. Эстев остервенело крутил заглушки на мехах. От нервного перенапряжения ладони вспотели, оставляя влажные следы на выдубленной коже. Лихорадочность лагеря стихла, как в ночном муравейнике, все заняли свои позиции. Фонарики на тросах сияли ярким светом, вырисовывая ровные белые круги на земле. Периодически кто-то тянул за веревочку, чтобы встряхнуть их, если они начинали тускнеть. Этот свет дарил странную уверенность, словно Эстев находился в старой детской игре. Забежал в круг и все, никто не сможет тебя тронуть. Если бы все в жизни подчинялось таким простым правилам!

На стенах тихо переговаривались караульные, вооруженные арбалетами. Выглядывающие из стрелковых бойниц аспиды были всего лишь грубым муляжом: все огненные трубки стащили к баррикадам.

– Пошли, – сказал Аринио, положив мозолистую ладонь на плечо Эстева.

Парень скинул руку:

– Я останусь. Плевать, что сказал Морок

Старик ничего не ответил и, как ни странно, не стал настаивать. Какая-то часть толстяка вопила, чтобы Аринио уволок его прочь, но тот ушел, оставив парня один на один со своим выбором.

– О, ты тоже носильщик! – с энтузиазмом воскликнул Зяблик, бухнувшись на землю рядом с Эстевом.

Тот так переживал и усердно тренировался, что даже не заметил присутствие мальчугана. Зная Зяблика, можно было предположить, что он устремится в пекло, лишь бы доказать, что смелый. Неподалеку мелькала светлая шевелюра Рихарда. Парень сделал несколько вдохов и немного успокоился.

Аринио о чем-то вполголоса переговаривался с Дуаном, Рихардом и еще несколькими ребятами. Эстев не прислушивался. Прислонившись спиной к наспех сколоченному дереву, он мысленно считал обороты резьбы в своих пальцах, и это его еще больше успокаивало. Каждую секунду он ожидал, что вот-вот все начнется. Загремят выстрелы, зашуршат в воздухе стрелы, запоет пролитая кровь, но бой все не начинался. Время тянулось густой медовой каплей, оголенные нервы Эстева перестали пульсировать, и вдруг, сам того не осознавая, он задремал.

Проснулся он резко, рывком, от того, что все вокруг пришло в движение. Эстев испуганно замер, наблюдая, что четверо парней, спрятавшихся за баррикадой, на которой он прикорнул, напряженно сжали приклады аспидов и прильнули к мушкам. По стене пошло движение. Караульные взвели арбалеты, пристроившись рядом с муляжами аспидов.

– Стрельнули по воротам зажигательными, – прокомментировал рябой стрелок справа от Эстева. – Да зря мы, что ли, их поливали несколько часов? Не возьмется.

– Аринио как знал, – шепнул коротышка в белом платке, притаившийся слева – Жуткий дед. Поди колдун.

– Пасти позакрывали, – распорядился Рихард, устроившийся рядом с Марсэло. – Тихо ситим.

Переговаривающиеся тотчас стихли, а Эстев подполз поближе к Рихарду, чтобы понаблюдать за стеной с его позиции. На первый взгляд ничего не происходило.

– Внимательно слетим за тенями, – вновь распорядился конюх.

Эстев послушно впился глазами в густой мрак, подсвеченный диковинными фонарями. Что он пытался в них обнаружить? Воображение рисовало самые ужасные картины

Когда рядом бахнул первый выстрел, у Эстева с непривычки заложило в ушах. Едкая кисловатая вонь ударила в ноздри, заволокла гортань и сжала горло до кашля.

– Там! – заорали ближе к центру цепочки баррикад.

Еще несколько выстрелов, свистнули арбалетные болты, вонзаясь в землю. Эстев содрогался от этого невыносимого грохота. Он и не ожидал, что эти штуки так шумят! Словно над его головой разразилась нешуточная гроза, а Эстев с детства боялся грома и молнии. Пересилив страх, он выглянул в щель. Все заволокло сизым дымом. “Куда они стреляют. Я ничего не вижу” – подумал парень.

И тут прямо перед баррикадой с их четверкой появилась серая фигура. Она буквально выпала в круг света, Эстев мог поклясться, что прямо из воздуха. Блеснули желтые глаза, и прежде, чем кто-то успел нажать на курок, она исчезла, шагнув в темноту. Бах! – запоздало огрызнулся аспид, Рихард ругнулся и вполголоса прорычал:

– Ничего, суки, я вас тостану, – а затем кинул своим спутникам. – Стреляем только по…

Хлопки возобновились, заглушив его речь. Один из стрелков, поднял аспида, быстро погрузив в дуло шомпол, чтобы счистить нагар аякосы. Правило трех выстрелов, как объяснил Эстеву Рихард. Это дело нескольких мгновений в руках опытного стрелка, но в бою каждая секунда решает…

– Ни в коем случае нельзя переставать стрелять! – орал Рихард, заглушая грохот. – Если хотите жить!

Раздался крик – за одной из баррикад материализовалась тень и в один прыжок преодолела расстояние до стрелков. Человек захрипел, пытаясь зажать кровавый фонтан, брызнувший из тела, а за ним еще трое с тихим стоном рухнули на землю.

– Плять! – крикнул Рихард. – Твое, тула назад! Страхуем труг труга!

Марсэло и коротышка в белом платке моментально поменяли дислокацию, повернув аспиды в темноту за баррикадой.

– Как они так могут? – нервно хихикнул коротышка. – Невидимки… Они точно демоны.

– Заткнись и смотри в оба, – рыкнул Марсэло.

За соседними укреплениями стрелки тоже поменяли дислокацию, и в едкой дымке жженой аякосы повисла напряженная тишина.

– Не зря повесили эти фонарики, – ухмыльнулся Рихард. – На свету они видимые, как простые люди, а круки достаточно широкие, тают время среаги…

Сбоку от него на границе белого круга возникла тень. Ее мотнуло вправо, отчего она ударилась о доски. Блеснул кинжал. Лезвие срезало прядь соломенных волос, немного промахнувшись мимо горла. Рихард, сжав зубы, махнул аспидом, железная труба ударила убийцу по голове, заставив раствориться в тени. Конюх с расширенными от ужаса глазами поводил дулом в воздухе.

– Они могу появиться откута уготно! – крикнул он. – Селинтас, тай нам сил…

Выстрелы возобновились. Эстев отупел от этого звука.

– Аякоса! – проорал кто-то у самой дальней баррикады.

Пригнувшись, парень сорвался с места в карьер, словно заяц. Притороченные к поясу мешки больно били по бокам и бедрам, мешали бежать, сердце ухало в груди, а похолодевшие ноги казались деревянными. Пробежав мимо одного из укреплений, он увидел, как стрелок упал, выронив аспида и, его, трепыхающегося и вопящего, утянуло в густую чернильную темноту. Всхлипнув от ужаса, Эстев припустил еще сильней. Он буквально прыгнул под защиту баррикады, словно она действительно могла спасти его от страшных убийц с золотыми глазами.

– Сюда! – нервно проорал парень в красной рубашке.

Мех на его аспиде сдулся. Эстев схватился за резьбу. Пальцы, словно чужие, еле гнулись и соскальзывали …

– Скорей! – прокричал парень в красном.

Чертыхнувшись, Соле впился в затычку до хруста в ногтях. “Один, второй третий” – мысленно считал он на каждом повороте, стараясь не слушать грохот выстрелов и крики страха.

– Готово! – крикнул он, подергав за шланг, и парень в красном нетерпеливо вернулся на позицию.

Эстев глянул на руки, перемазанные в черном масле, но крики:

– Пуля! – с соседней баррикады заставили его тотчас сорваться с места.

Соле понесся, пригнув голову, положил мешочек с металлическими шариками нуждающемуся и снова устремился на окрики. На обратном пути он чуть не столкнулся с Зябликом. Мальчуган бойко несся, нагруженный мешками, словно вьючный ослик. Эстев засмотрелся на него и споткнулся. Упав, с ужасом обнаружил, что смотрит прямо в широко распахнутые от страха глаза. Тонни, что с фабрики. Отмучился… К горлу подкатила тошнота, но дикий ужас загнал горький ком обратно в желудок, и Эстев со всех ног побежал под защиту родной баррикады. Он боялся увидеть всех четверых такими же мертвыми, как Тонни, но, к его облегчению, все были целы.