Текст книги "Светлячок и тень (СИ)"

Автор книги: О. Зеленжар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Из темноты вынырнул Келафейн:

– Ксаршей, бежим отсюда.

Не снимая медвежьего облика, девушка помчалась, куда указал полуэльф, а тот побежал следом. Это была ужасная изнурительная гонка со смертью. Издали слышался топот и гортанные крики, сердце бешено ухало в груди. Когда Уголек приказывать упасть, она падала на подкашивающихся ногах, когда ползти – она волокла своего израненного медведя по острым камням. Скоро звериный облик испарился, со звоном упал на землю меч тлинкалли, торчавший в медвежьем боку.

– Я больше не могу, – простонала друидка.

Отголоски страшной боли все еще бились в черепной коробке, ослепляя белыми вспышками.

Уголек нашел маленькое тесное убежище. Они забились в эту нору, прижавшись друг к другу и вздрагивая от каждого шороха.

– Не могу поверить, что мы ещё живы, – нарушил молчание полуэльф.

Девушка кивнула, ей тоже в это не верилось. Губы пересохли, и горло ужасно саднило от жажды, но она боялась сказать об этом. Парень хлопнул по сдувшимся бурдюкам:

– Я поищу воду.

Он выбрался из укрытия, осторожно оглядываясь по сторонам. Девушка увидела, что у него подрагивают колени, хотя лицо было абсолютно спокойное.

– Не оставляй меня больше, пожалуйста, – вдруг сказала она, потянув его за штанину.

Полуэльф обернулся, обдумывая ее слова.

– Хорошо, пойдем вместе.

Они крались вдоль земли, Уголек собирал воду из грибов и периодически останавливался, чтобы успокоить предательскую дрожь в руке или ноге. Ксаршей и сама вся дрожала. Трудно было сказать, от чего больше: от изнурительного бега или пережитого ужаса. Пока парень искал воду, друидка пыталась найти след Талнисс. По правде говоря, она не надеялась его отыскать, но процесс успокаивал нервы.

Через час они вышли к какому-то тракту. Тропа была очень широкой и ею явно пользовались. Ксаршей, к своему удивлению, обнаружила след Талнисс на этой дороге. Какова вероятность такого стечения обстоятельств? Еще одно невероятное совпадения? Почему-то по спине пробежал холодок, и вспомнились жуткие глаза Корниата. Она встрепенулась, прогоняя это видение. Издали послышались шаги и позвякивание амуниции. Ксаршей дернула парня за рукав, заставив оторваться от собирания воды. Они нырнули за камень у дороги, надеясь, что их не заметили.

– А ну вылазь, погань, ежели не хочешь молотом по голове! – послышался знакомый зычный голос.

– Далмун, это я, – ответила Ксаршей, поднявшись из-за камня.

Да, этот был тот самый отряд дварфов, что повстречался им ранее.

– Так это вы! – удивленно воскликнул седобородый. – Я думал, вы намного миль обогнали нас.

– Нам пришлось отсидеться, чтобы люди-скорпионы не схватили, – объяснил Келафейн, поднявшись следом за друидкой. – Что вы здесь делаете? Вы же шли совсем другим путем.

– Обвал изменил наши планы, пришлось идти в обход, – объяснил Далмун. – А вы, видимо, совсем сумасшедшие, раз решились пройти по территории тлинкалли.

– Мы не нашли этой дороги, – смущенно пробормотал парень, почесав в затылке. – Нашли другую, старую, а там…

– Старую тропу! – дварф всплеснул руками. – Ею уже давно не пользуются. С тех самых пор, как тлинкалли поселились в древних руинах на перекрестке торговых путей. Хорошо, что живы остались.

– Даааа, – протянул парень, – глупо вышло.

Ксаршей захотелось чем-нибудь его ударить.

– Глупо?! – воскликнула она. – Мы могли погибнуть! Да мы были вот на столечко от смерти!

– Простите, – вздохнул полуэльф, – кто ж знал, что придется драться с ними…

– Вы дрались с тлинкалли? – удивился дварф. – Никогда бы не поверил, глядючи на вас.

– Я бы и сам не поверил, расскажи мне кто, что убил людоскорпиона, – невесело усмехнулся полуэльф. – Ксаршей его надвое поделила, а я стрел понавтыкал.

– В такой девочке столько сил? – покачал головой седобород. – В тебе, госпожа, душа дварфа.

Друидка смущенно потупилась:

– Спасибо, но это было страшно. А ещё мы очень устали.

– Тогда устроим привал, – распорядился старик. – Вы отдохнете и подробно обо всем расскажете.

Дварфы разбили лагерь, разожгли огонь и дали путникам полоски вяленого мяса. Те с удовольствием набросились на угощения, а когда насытились, рассказали о своих злоключениях. Дварфы любезно согласились приютить их на ночь. Уголька быстро сморило, и он заснул своим обычным мертвым сном, стоило только голове коснуться земли. Дварфы сменяли друг друга на страже, проверяли оружие, следили за костром. Впервые за долгое время Ксаршей ощутила полную защищенность. С этими мыслями она провалилась в транс.

Очнувшись через четыре часа, она увидела у дотлевающего костра одиноко сидящего Далмуна. В зубах у него была длинная резная трубка, из которой курился дымок.

– Я могу тебя сменить. Уже отдохнула, – предложила девушка, присаживаясь рядом.

– Нет, – покачал головой Далмун. – Стар я уже, сон не идёт, хотя такая польза от старика.

Какое-то время он безмолвно сидел, посасывая трубку, затем спросил:

– Ты, говоришь, тетка ему? Никогда не слышал, чтобы темные эльфы с поверхностными шашни водили, чудно это. Да и выглядишь… Девчонка и девчонка, малая. Брата али сестры сын?

Ксаршей улыбнулась:

– Не по крови тётя, но его матушка чистокровная дроу, а отец человек, внук моей подруги детства. По меркам эльфов я ещё очень молодая, а по меркам людей уже старая. А сколько живут дварфы?

– Эвоно как… Ну, дварфы дольше людей живут, мне вот четвертая сотня идёт. Скоро погаснет мой очаг, вот и стараюсь закончить все дела напоследок. Да, эльфы долго живут, только дроу не обрастают мудростью веков, а, говорят, только паршивеют ещё сильней, – он встрепенулся. – Ну, так говорят про тех, кто живёт в городах и молится паучьей суке. Про тех, что с поверхности, я ничего не знаю.

– Я уже привыкла, что мой народ не любят, – пожала плечами девушка.

Далмун хмыкнул:

– Они – нарушители спокойствия, житья порой от них нет, но я на своем веку сражался бок о бок с ними. Есть твари и пострашней.

– Какие, например?

– Иллитиды вон, исчадия всякие, аболеты… Да те же тлинкалли. Тут, в Подземье, все злое и жестокое, и отнюдь не звери… Дварфы и те ожесточились Подземьем, стали дуэргарами… Очень-очень давно, ещё во времена Древнего Шанатара. А что делает Подземье с народом, котрый и до ста не живёт? – он снова горько хмыкнул. – Мир полон зла, вот так. Все, о чем стоит печься – благополучие своего рода и чистота чести.

– Да, пожалуй, хорошие цели.

– А есть ли иной смысл? Жить ради себя? – Далмун покачал головой. – Какое в том счастье, да и что ты один построишь окромя своего скромного надгробия? Не знаю, как там у эльфов, но дварф без семьи, считай, как и без души и сердца. Вся жизнь в клане и все добро в тех узах, что между его членами.

– Я тоже не знаю, как у эльфов, – улыбнулась Ксаршей. – Меня воспитывал гном.

– Надо же! – удивился дварф. – Про гномов ничего дурного не скажу, они народ умный, разве что как дети малые всю жизнь… А зачем вообще сунулись-то сюда? Я как понял, у вас семья там, на поверхности, чего вам тут делать?

– Сестру его ищем… Знаем, что она где-то здесь.

– Эвоно что… – Далмун затянулся из трубки и медленно выдохнул струйку дыма. – Просто так здесь не ходят, и коли далеко так зашла, значица, есть определенные цели у девки. Али как? Только что тут делать девке с поверхности?

Ксаршей пожала плечами. Ее и саму постоянно терзали мысли, что девочка ушла совсем неспроста.

– Может, с нами пойдете до цитадели? – внезапно предложил дварф.

– Я б с удовольствием, – улыбнулась эльфийка, – но как решит Келафейн.

– Дело ваше, – ответил седобород, вытряхивая из трубки прогоревший табак, – но шибко глубоко ходить я бы не советовал.

Дальше они сидели молча, пока не проснулись другие разведчики и не занялись костром. Их возня разбудила полуэльфа. Лохматый и заспанный, он приполз к разгоревшемуся костру. Далмун дал ему воды и мяса.

– Спишь как покойник, – сказал старик, глядя, как парень уплетает угощение. – Мы тут потолковали с тёткой твоей… Может, двинетесь с нами в цитадель?

Уголек улыбнулся:

– Заманчиво, но как лягут следы. Если они поведут другой дорогой…

– Как поведут, так и пойдете, – вставил Далмун, – а вместе как-то спокойней.

Ксаршей кивнула с умным видом. После всех скитаний ей очень понравилась идея путешествовать отрядом. С этими дварфами под боком будет гораздо безопасней, да и вдвойне спокойней.

Судя по взгляду, Уголек колебался. Он посмотрел на Ксаршей, прикрыл глаза, а затем улыбнулся:

– Хорошо, будь по-вашему.

Глава 10. Проклятые

Вшестером путешествовать было гораздо веселей. Поначалу дварфы были не очень разговорчивы, но через пару дней начали потихоньку делиться крупицами истории своего клана. “Должно быть, здорово жить такой большой семьей”, – с горечью думала Ксаршей, вспоминая времена, когда Ригель и Нари были совсем рядом. Периодически она задумывалась, что если бы судьба заперла ее до конца дней в Подземье, то она бы выбрала жизнь с дварфами.

– Далмун, а какому богу ты поклоняешься? – спросила она однажды.

Он коснулся священного символа на груди, на нем был изображен стилизованный молот.

– Я молюсь Морадину, отцу всех дварфов, дыханию всех кузней. Я посвятил всю свою жизнь служению ему и ни о чем не жалею. Она была полна хороших дел во благо семьи.

– Даже неудобно, что я никому не молюсь, – пробормотал Уголек, хлопотавший над костром.

– Неужели нет такого бога? – удивился Далмун. – Ксаршей, а кому ты молишься?

Девушка ненадолго задумалась.

– Сама – никому, но наш Круг почитает Сильвануса и Майликки, некоторые обряды посвящены им.

Старый дварф покивал с видом знатока:

– Да, я слышал о таких. Бог леса, владычица следопытов. Да, здесь не их сфера, вряд ли они услышат обращенную к ним молитву.

– Думаю, богам нет дела до простых смертных вроде меня, – добавил полуэльф. – Хотя богиня следопытов – звучит соблазнительно, особенно если это милая блондиночка.

– Не богохульствуй, – нахмурился дварф.

– И в мыслях нет, – парень поднял ладони и обезоруживающе улыбнулся. – Просто ни с чем сверхъестественным у меня дела не складываются. Ни с магией, которая меня едва слушается, ни с богами, которые со мной не разговаривают. Мой мир – простой и твердый, осязаемый.

– Твердый, как твоя голова, – фыркнул старик, набивая трубку, а полуэльф только улыбнулся в ответ.

Широкий подземный тракт вел их все ближе и ближе к дварфийской цитадели. Пару раз на пути встречались могильники.

– Давным-давно тут прошло великое сражение, некому было похоронить павших. Говорят, тут ещё живёт злая сила, – объяснил Далмун.

Груды костей тускло белели в искрах волшебного света, наколдованного жрецом. Дварфы старались не подходить к ним, а вот Ксаршей взяла несколько штук, чтобы смастерить новые наконечники для стрел и удобный кинжал. Останки неряшливо лежали на земле, вперемешку с истлевшей одеждой, доспехами и мелочами. Помимо новых наконечников друидка разжилась прекрасно сохранившейся веревкой. Рассматривая ее на привале, эльфийка обнаружила в ней присутствие магии. Эта веревка подчинялась волшебным командам и сама завязывала узлы. Полезная в Подземье мелочь.

Периодически Уголек отлучался с кем-нибудь из разведчиков, чтобы поохотиться. Стоило тому задержаться, как Ксаршей ловила себя на страшном беспокойстве, а по возвращению отчитывала парня, словно ребенка.

– Я как Нари, да? – спросила она после того, как в очередной раз хорошенько отругала парня.

– Да, немного похоже, – ответил он с развеселой улыбкой. – Только матушка сразу кричит и розгами бьёт, а вы… Вы ласковее.

Друидка сердито насупилось, и это мигом развеяло его веселье.

– Кхм… Простите, это было неуважительно. Прошу прощения, – пробормотал Уголек, глядя на сведенные брови собеседницы.

“Не слишком ли я пекусь о нем? – подумала друидка. – Но ведь как не печься, он ведь без пяти минут дитя”. Его покладистость и беспрекословное послушание только усиливало этот эффект.

Одновременно с этим Ксаршей и сама периодически чувствовала себя ребенком по сравнению с парнем. Уголек так много знал о Подземья! Благодаря ему девушка худо-бедно научилась различать некоторые виды съедобных и лечебных грибов.

Однажды полуэльф принес мешочек чего-то, похожего на зерна, растолок, смешал с водой и напек странного вида лепешек.

– Хлеб! Я сплю? – взволнованно принюхался Далмун.

Они уже несколько дней ели то, что добывали в дороге.

– Спи дальше, дед, спи… – ухмыльнулся один из разведчиков под гогот остальных. – Нам больше достанется.

Келафейн принес Ксаршей несколько лепешек, немного мяса, сел рядом и с наслаждением приступил к еде. С непривычки хлеб показался друидке необычайно вкусным.

– Когда спускаюсь в Подземье, скучаю по сдобным булочкам, – пробормотал Уголек после очередного укуса. – Вот так нагуляешься… и хочется домой.

Девушка кивнула:

– Помни, что Нари, пусть и ругается, но любит тебя всем сердцем…

– Да знаю я, – вздохнул Уголек. – Понимаю, почему она такая. Воспитана какими-то жестокими уродами, а мы с Талнисс, как назло, больше похожи на отца. Состаримся и помрем, мать не успеет и глазом моргнуть. Она бы хотела, чтобы мы родились эльфами, жили под тысячу лет и радовали до самой ее смерти.

– Твой отец когда-то давно пытался за мной приударить, – задумчиво сказала друидка, вспоминая события давно минувших дней, – а я не смогла ответить на его чувства. Видела смерть Ванды и ее дочери, и знала, что также умрет и Ригель. Тогда меня это ужаснуло.

Полуэльф посмотрел на нее с неподдельным изумлением.

– Отец об этом никогда не рассказывал, – он пожал плечами. – Кто вас осудит? Точно не он, да и сердцу не прикажешь, а когда заводят детей, то надеются, что они переживут родителей. Это естественное желание…

– Это было давно, – грустно улыбнулась Ксаршей. – Я была очень рада, когда Ригель пришёл с Нари в мой лес… А потом родился ты…

Келафейн улыбнулся в ответ:

– Я тоже любил тот лес. Прогулки, зверьков, слушать птиц и наблюдать за насекомыми, напихав за шиворот слизняков. Мать ругалась, – он рассмеялся. – Это было хорошее время.

От его слов стало теплее, словно осеннее солнце просочилась между тенистых деревьев, согрело спящие травы, погладило озябшую землю и покрытую первым льдом воду. Келафейн снова показался ей очень похожим на Ригеля. Симпатичный парень.

– Не переживай из-за уха, – улыбнулась эльфийка, разглядывая Уголька. – У тебя доброе лицо, приятные улыбка и голос, да и сам ты парень хоть куда. Разве девчонки не вешаются?

– Да глупости… – пробормотал полуэльф. – Девчонки и с ухом меня не любили.

– Вон оно что… Может, все еще впереди. Говорят, некоторые женщины любят шрамы, – пошутила друидка.

Парень отвернулся:

– Это не про меня.

Ксаршей коснулась его плеча:

– Прости, не хотела тебя обидеть.

– Я не обижен, что вы. Просто я больше понимаю в Подземье, чем в девчонках, вот и сказать мне толком нечего.

“Балбес!” – подумала было друидка, но осадила себя. А много ли она понимала в мужчинах? Абсолютно ничего кроме их анатомического устройства. Ей нравился молодой Ригель, но она не была влюблена в него. Даже не целовалась ни разу. Давным-давно Ванда рассказывала ей, что это за чувство, когда кровь кипит, сердце вырывается из груди и тебя переполняет счастьем. “Я не лучше, та еще дурочка”, – со вздохом констатировала эльфийка.

К концу шестого дня совместного пути Далмун сказал:

– Вон там хорошая пещера, я там всегда останавливаюсь. Идеальное укрытие. Отдохнем.

Вход в пещеру был абсолютно незаметен с тропы. Его укрывала высокая каменная насыпь и несколько густых рощиц зархвуда. Первое, что увидели путники, когда вошли – костровище.

– Не наше, – покачал головой Далмун. – Мы свое камнями обкладываем, а тут все как попало.

Уголек расплылся в широченной улыбке:

– Талнисс никогда не умела костры разводить, это точно.

– Как думаешь, давно они здесь ночевали? – спросила друидка.

Парень присел у костровища, потрогал пальцами золу и мелкие косточки, оставшиеся после трапезы.

– Дня три назад… Мы потихоньку настигаем их!

Его глаза горели от радости. Ксаршей не смогла сдержать ответной улыбки, а парень начал напевать под нос какую-то простую деревенскую песенку.

Поцелуй меня, пастушка Розари.

Будет танцевать с ночи до зари.

Будем танцевать на сырой траве.

Не пущу тебя даже на заре,

И к полудню я тоже не пущу

Платья узелки ловко распущу…

Голос у него был приятный, а вот со слухом беда, но Ксаршей не посмела бы его оборвать. Уголек впервые за все время путешествия выглядел настолько расслабленным. Он мурлыкал под нос все время, пока разбивал лагерь, а после и вовсе достал из мешка панфлейту и начал наигрывать простые веселенькие мелодии. Ксаршей даже не догадывалась, что он умеет.

На ужин они ели остатки ящерицы, травили байки о своей жизни, беззлобно перешучивались между собой. Витала теплая атмосфера, словно все они были старыми друзьями. Ксаршей наслаждалась этим мгновением.

Утром, на одной из развилок тоннеля Уголек остановился.

– Далмун… – сказал он. – Здесь следы ведут в другом направлении. Спасибо за вашу помощь, но нам нужно идти дальше.

– Эта дорога ведёт вниз, – нахмурился старый дварф.

Уголек кивнул:

– И все же мы пойдем. Моя сестра где-то там, она нуждается в нашей помощи. Спасибо за ваше гостеприимство, Далмун, мы этого никогда не забудем, – он протянул смуглую руку и пожал широкую мозолистую ладонь жреца.

– Эх, – вздохнул седобородый, – а ведь до цитадели не там много осталось. Что ж, берегите себя.

Прощание было недолгим, но теплым. Ксаршей хотелось бы пойти следом за дварфами, но ее выбор давно уже был сделан.

Три последующих дня были спокойными и с непривычки монотонными, без дварфийский баек и шуточек. Они подолгу шли, не проронив не единого слова, погрузившись в мрачную тишину этого места. Эльфийка заметила, что путь неуклонно повел вниз, словно они спускались с очень пологой горы в самое сердце Подземья. Иногда попадались мощеные дороги и несколько крепких пересекающих глубокие ущелья мостов.

К концу третьего дня они оказались на плато, покрытом невысокими полуразрушенными скалами, с которых то и дело осыпались мелкие осколки. Они разбили лагерь под одной из них, и Уголек моментально провалился в сон. Ксаршей наблюдала за тем, как мерно он дышит, закутавшись в плащ. Облокотившись о холодную твердь скалы, она разглядывала острые верхушки соседних валунов и думала о том, что ждет их впереди. Ровный поток мыслей испортила странная тянущая боль, появившаяся в корнях зубов и ногтях. Эльфийка поморщилась, потерла губы ладонью. “Наверно, застудила зубы водой из источника”, – подумалось ей. Змейка боли медленно подползла к плечам, коснулась каждого позвонка. Мгновение – и эльфийку атаковало ее острым укусом.

– Ах!

Чей это был вздох: ее или Уголька? Перед глазами закружился хоровод разноцветных пятен и утянул сознание на дно темного колодца. Стало мертвенно и тихо.

Ксаршей очнулась резко, словно ее ударили по голове. Щеку холодила земля, кожу стянуло неприятным ощущением, воздух был полон густого металлического запаха. Она посмотрела на свою ладонь, покрытую маслянистой пленкой подсыхающей крови. Зябко. Где же одежда? Друидка приподнялась и заметила, что рядом лежит еще одно тело. Темная кожа, сплошь покрытая кровью, голова безвольно отвернута. Эльфийка в смятении провела ладонью по этому голому боку. Тело пошевелилось, обернулось, сонно моргая красными глазами. Уголек. Он сфокусировал взгляд и с удивлением уставился на Ксаршей.

– Чтооо?

Парень отшатнулся от девушки. Черт, на нем тоже не было одежды, только следы крови по всему телу, похожие на зловещую боевую раскраску. Взгляд эльфийки невольно пробежал по его обнаженному торсу, мускулистым ногам и паху, покрытому короткими темными волосами. Мальчишка сильней припал к земле, чтобы скрыть свою наготу, а взгляд начал растеряно блуждать, не смея подняться на эльфийку. Ксаршей отвернулась, чтобы не смущать парня, и провела языком по зубам. Во рту стоял стойкий металлический вкус, а в желудке – подозрительная тяжесть.

– Кажется, ночью мы кого-то задрали и съели, – констатировала она.

– Чтоооо?! – Уголек поднял на нее взгляд и тут же снова отвел. – Я… лег спать! Все! Что происходит?!

Эльфийка поискала глазами свою одежду, одновременно раздумывая над произошедшим. Глаза нашли груду тряпья, неподалеку от скалы, где она потеряла сознание. Значит, они все еще в своем лагере. Уже хорошо. Друидка прикрыла грудь платьем, а парень подхватил свою одежду.

– Я ничего не помню, – пробормотал он, натягивая штаны. – Чья это кровь? Я не ранен. А вы?

– Я тоже.

Отвернувшись от него, Ксаршей натянула платье. Она чувствовала себя грязной, оскверненной, и это ощущение пугало.

– Кровь… – шепнул Уголек, указав на землю. – След ведёт туда.

Он натянул сапоги, подхватил валяющееся на земле оружие и пошел вдоль кровавого следа. Ксаршей двинулось за ним.

Спустившись с каменистого холма, они наткнулись на большое темное пятно поверх разбитой плиты. Это было тело растерзанного дроу. Рубашка на нем была изорвана в клочья, грудная клетка щерилась острыми осколками поломанных ребер, из живота вывалилась связка кишок. Ксаршей дотронулась до трупа, поглядела на характер повреждений. Кажется, кто-то задрал его, а затем вырвал из еще теплого тела сердце и печень. Краем глаза девушка заметила, как жутко, словно две желтые искры, блеснули глаза Уголька. Парень уверенно запустил руку в распоротый живот дроу, она по локоть погрузилась в холодное тело. Когда он вынул ладонь, в ней был зажат скользкий кусок мяса. Уголек впился в него зубами.

– Келафейн, нет! – крикнула Ксаршей.

Парень тряхнул головой, взгляду вернулось обычное выражении, и он тотчас кинул зажатый в руках ломоть.

– Похоже, это сделали мы, – сокрушенно произнесла друидка.

– Нет… Как такое может быть? – Уголек попятился от тела, с ужасом глядя на руки, которые мгновение назад кормили его сырым мясом. – Как мы могли это сделать и не запомнить?

– Не знаю, – покачала головой друидка и добавила с осторожностью. – Ты сейчас был похож на зверя, глаза светились как у кошки.

– Нет… это невозможно.

Парень опустил голову и покачивал ею, словно не в силах смириться с тем, что произошло. Эльфийка вернулась к телу и еще раз его осмотрела. На поясе у дроу был кинжал, который он, видимо, даже не успел вынуть, кошель, в котором сиротливо звякнули три монетки, украшение с пауком, сапоги и тонко выделанной кожи и приколотая к плечу фибула.

– Скажи, а далеко ли города дроу? – задумчиво спросила эльфийка. – Одет он так, словно вышел прогуляться.

– Города очень далеко на юге, но… – начал говорить полуэльф и вдруг осекся. – Мы могли напасть на их отряд или караван.

Девушка попыталась представить, как они караулят в укрытии свою отбившуюся от стада жертву… Снова стало жутко, холодная дрожь поднялась из живота и прибежала по позвоночнику, но при этом тело не желало расставаться с сожранным эльфийским мясом. Появилась другая жуткая мысль: а если дроу захотят отомстить за смерть своего?

– Нам стоит немедленно продолжить путь, – засуетилась девушка. – Вдруг остальные все еще рядом?

Они осторожно вернулись в лагерь, собрали вещи и в гробовом молчании двинулись дальше по следу Талнисс.

Ближе к вечеру Уголек не выдержал.

– Мы теперь опасны, да? – спросил он, не глядя на понуро бредущую друидку.

– Возможно.

– Не хочу быть никому угрозой.

– Понимаю, – вздохнула девушка, – но хорошо, что мы хотя бы не угроза друг другу.

Они остановили в уютной грибной рощице, но настроение у них было самое паршивое. Келафейн смочил в воде тряпицу и начал скрупулезно оттирать слой засохшей крови с лица и рук. Плавные, медитативные движения, скорее чтобы успокоиться. Парень протянул друидке другую влажную тряпицу. Ксаршей села напротив него, повторяя его жесты, затем посмотрела, как он сполоснул волосы, не экономя воду. Дреды так просто не отмоешь.

– Келафейн, не мог бы ты сбрить мне волосы?

– Все так серьезно? – спросил парень, оглядев ее. – Неужели никак?…

– Нет, – покачал она головой, – там специальные травки. Я раз в месяц подновляю, но здесь не из чего сварить.

Уголек покопался в своих вещах, достал неизменный бритвенный набор, развел огонь и устроился за спиной эльфийки.

– Не дергайтесь, пожалуйста.

Она и не собиралась. Несмотря на то, что парень за ее спиной был вооружен опасной бритвой, Ксаршей была абсолютно уверена в нем, и это было удивительно… приятно. Словно огонек свечи, зажженный в большой темной комнате, это разгоняло гнетущее чувство, и на душе немного потеплело. К ее коленям, словно пшеничные снопы, медленно падали срезанные дреды. Парень аккуратно провел ладонью по ее макушке, смахивая лишние волоски.

– К сожалению, я не цирюльник, но старался.

Ксаршей потрогала ежик коротких волос на голове. Необычно.

– Спасибо. Не прибедняйся. Отлично получилось.

Теперь она повернулась к нему лицом и увидела, как Уголек внимательно разглядывает ее, а в глазах пляшут отблески костра.

– Я и не знал, что у вас волосы белые, – добавил он.

– Как у большинства дроу, – ответила Ксаршей и еще раз непроизвольно провела ладонью по голове.

– Выглядите грозной, – парень улыбнулся.

– Грозной, – хмыкнула эльфийка. – Я, по меркам эльфов, примерно твоя ровесница.

Его брови удивленно выгнулись.

– Я думал, вы как моя матушка, а, может, и старше, раз живёте в лесу самостоятельно.

Она пожала плечами:

– Так получилось…

Уголек придвинулся поближе:

– Могу только надеяться, что не от плохой жизни. Вы много рассказывали про лес и зверей, но мало про себя, а я был мал и глуп, чтобы интересоваться этим. А ведь вы там очень давно живёте одна.

От его внимания стало еще теплей. В его голосе слышались какие-то неуловимые ласковые нотки, которых раньше в нем не было, да и взгляд стал еще мягче, и его выражение было трудно описать.

– Может, как-нибудь расскажу, – улыбнулась эльфийка, смутившись от близости его лица со своим.

Уголек медленно отодвинулся, вернувшись к своим делам. Он и сам решил побриться, раз уж достал необходимые инструменты.

– Впервые не порезался ни разу, – пробормотал полуэльф, стерев, наконец, пену с лица.

Поддавшись какому-то наитию, девушка достала костяной кинжал и уколола безыменный палец. Она почувствовала боль, но капелька крови так и не выступила. Понаблюдав за этим, Келафейн редко провел бритвой по ладони. Ксаршей дернулась от неожиданности, но полуэльф даже не вскрикнул. Раскрыв ладонь, он с удивлением смотрел на нее, целую и невредимую.

– Такое ощущение, что мы стали неуязвимы, – предположила девушка.

– Да… Как странно…

– То существо тоже не брало оружие, – размышляла вслух Ксаршей.

– Выходит, мы теперь такие же?

– Похоже на то.

Парень заметно пригорюнился.

– Зато стрелы дроу нам не страшны, – постаралась приободрить его друидка.

– Да, это преимущество, – вздохнул Уголек, – но домой мне теперь нельзя, пока не верну все на свои места.

– А мне в лесу нормально будет, наверное.

“Если Круг не сочтет меня опасной и сам от меня не избавится”, – подумала Ксаршей.

Они устроились на ночлег. В трансе Ксаршей преследовали кошмары. Они давили, словно гробовая плита, заставляя страшиться грядущего. Девушка проснулась в очень тревожных чувствах, но ее спутник, похоже, был спокоен как удав. “Наверное, мне показалось”, – подумала эльфийка.

– Мы не превращались этой ночью, – задумчиво сказала она, наблюдая за сборами парня. – Что если это бывает нечасто? Тогда с этим вполне можно жить.

– Но мы не знаем, от чего это зависит, а, значит, пока представляем опасность, – откликнулся он, не поднимая головы.

– Выясним, – сказала эльфийка с такой уверенностью, словно это уже произошло.

Они двинулись в путь. Странное гнетущее чувство никуда не исчезло, оно преследовало эльфийку с настойчивостью голодного волка, и с каждым шагом становилось все острее и острее, пока, наконец, Ксаршей не почувствовала, что словно идет по раскаленным углям. Все ее тело вопило об опасности.

– Уголек, – тихо сказала она. – Прости, это может прозвучать странно, но нам срочно нужно сойти с дороге и где-нибудь спрятаться.

Он недоуменно посмотрел на нее, но, однако ж, потянула за рукав к ближайшим зарослям грибов. Как только они схоронились там, послышались звуки шагов множества людей. Они становились все ближе и ближе, и вот девушка обмерла от ужаса. По дороге, мимо их ненадежного укрытия, маршировала целая колонная дроу, часть их которых ехала на ездовых ящерицах. Фонари тусклого магического света выхватывали блеск кольчуги и полированных щитов, хищно ощеренные пики всадников. “Большущий отряд” – ошарашено подумала Ксаршей.

Одна из ящериц прошла совсем рядом с укрытием, раздула ноздри и испуганно зашипела.

– Тихо! – крикнул всадник. – Здесь что-то есть.

Сердце друидки упало в пятки. Прежде, чем она успела, что-либо предпринять, Уголек шепнул “луэ-нин”, закрыв лицо ладонями. Вместо парня перед ней уже стоял дроуский воин в мятой покрытой кровью кольчуге и со свежим порезом на лице. Он уверенно шагнул из рощи прямо навстречу воину.

– Стой! Кто такой?

В Уголька уставилось несколько пик с наконечниками из черного металла.

– Келафейн, страж дома Аувриате, – ответил он на языке дроу. – Наш караван подвергли нападению неизвестного создания. Вероятно, я один остался в живых.

Старший из всадников выехал вперед. На его кольчуге отчетливо виднелись какие-то знаки отличия.

– Аувриате? Так далеко на Север? – спросил всадник.

– Мы двигались в сторону Гаранофа, по особому поручению матроны, – нашелся Уголек.

– Очевидно, вы не смогли его выполнить, – усмехнулся всадник. – Однако ж… Что за тварь? У нее была крысиная голова?

Ксаршей навострила уши. Кажется, дроу говорил о них.

– Отойди, Шарнозз! – скомандовал властный женский голос. – Я сама поговорю с ним.

Одна из ящериц выехала вперед. На ней сидела прекрасная девушка дроу, с золотыми украшениями, вплетенными в сложную прическу, и такими же золотыми глазами. Хитрыми, самодовольными и пронзительными.

– Ты, говоришь, из Аувриате? – спросила женщина. – Скажи, Келафейн, как ты выжил?

Уголек покорно опустил глаза:

– Возможно, меня приняли за мертвого. Неудачное падение, темнота… и я остался один.

– Ты остался один? Неужели больше никто не выжил? – сладко пел властный голос.

– Нет, госпожа.

Самодовольно ухмыльнувшись, женщина натянула поводья, и ящерица отступила от Уголька.

– Взять его. Он не дроу.

Черт! Ксаршей зажала рот ладонью, чтобы не закричать в голос, и в этот самый момент, всадники обступили Уголька со всех сторон. Выхватив скимитар, парень кинулся к женщине, обойдя несколько пик.

– Так это вашего солдата я сожрал? Маловато мяса! – крикнул он, по-звериному сверкнув глазами.

Пика со всего размаху отшвырнула его на землю. Такой удар пронзил бы любого, но Келафейн бодро вскочил на ноги, не получив ни царапины.