Текст книги "Светлячок и тень (СИ)"

Автор книги: О. Зеленжар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Собравшись, они двинулись в путь. Через пару часов они углубились в огромную пещеру, которой, казалось, нет ни конца, ни края. Кое-где мерцали знакомые кристаллы, вырывая из океана тьмы тень далеких укреплений. Тонкие каменные башни, огромные ворота. Издали это казалось чем-то средним между разрушенным храмом, грибом и коконом из паутины. Город громоздился на величественных развалинах и больше всего напоминал поганки, растущие из гниющего трупа.

– Вот и Пещера, – сказал Уголек Диналу. – Дальше мы не пойдем.

Эльф подошел к Ксаршей:

– Ну что? Пошли со мной? Ты хотела.

Полуэльф удивленно посмотрел на синего, а на лице Динала играла хитрая улыбка. Неужели, последняя пакость, прощальная?

– Нет, не хотела. Тебе показалось, – холодно поцедила Ксаршей.

– Как знаешь, – эльф подмигнул ей. – Если передумаешь, меня несложно найти, – он кивнул Келафейну. – Спасибо, что проводил.

Эльф двинулся прочь, позвякивая доспехами, а неизменная летучая мышка вилась над его головой. Уголек некоторое время смотрел ему в спину, затем сказал:

– Идём.

Было видно, что он хотел сказать что-то еще, но передумал.

– Спрашивай. Я же вижу, тебя что-то терзает, – заметила девушка.

– Нет, просто его слова меня удивили. Думаю, ты бы сказала, если бы захотела уйти.

– Сказала бы, конечно, – улыбнулась друидка.

– Тогда не понимаю, зачем он так, – пробормотал он.

«Чтобы ты помучился от ревности», – подумала Ксаршей, но вслух сказала:

– Он звал. Убеждал, что там мой народ. Я ответила, что не хочу.

Уголек фыркнул от смеха:

– У него не было шансов. Раз уж ты в поместье не согласилась поселиться, то в городе дроу и подавно.

– Вот выгонит меня Круг, может, и приму твое предложение, – игриво ответила эльфийка

– Обещаю придержать для тебя местечко на конюшне.

– Отлично, – в голос засмеялась она.

На душе стало легко и тепло.

Глава 17. Неизвестная плата

Путники прошли еще некоторое время, затем остановились попить воды.

– Цитадель недалеко, – объяснил Уголек. – Я надеюсь разжиться там стрелами и наставлением, ведь я не представляю, куда могла пойти Талнисс. Может она и не в Подземье уже.

– Возможно и не в Подземье, – как эхо подхватила Ксаршей.

– Я так просто не сдамся. Найдем ее, вот увидишь, – он широко ей улыбнулся. – Спасибо. Без твоей помощи я бы никак не смог обойтись.

Девушка кивнула:

– Но Нари, наверное, места себе не находит.

– Дааа, – вздохнул Уголек. – Как вернусь, наверное, буду жить на конюшне и питаться яблоками до старости.

– Если сам того хочешь. Пора решать за себя, – заметила друидка.

Полуэльф ненадолго замолчал.

– Нет… Странно это, – наконец сказал он. – Поместье мне не дом, и сейчас я все сильнее это осознаю. Наверное, я верну Талнисс и пойду искать свое место. А где оно: под землёй или под солнцем – кто знает.

Ксаршей улыбнулась, положив ему руку на плечо.

Пройдя некоторое время, они наткнулись на рощу высоких грибов с бледной плотной кожицей.

– Это триллимак, – объяснил Уголек. – Если зархвуд – это подземное дерево, то триллимак – бумага, – он провел ладонью по шероховатому стволу. – Мы сейчас под Калимшаном. Недели три до дома, в лучшем случае. Давай-ка я нарисую тебе карту, с ней спокойней. Ствол мы тоже заберём. Вымочим в воде и можно есть.

Он срубил небольшой гриб, показал, как срезать верхний слой, покрошил ножку на компактные части, а затем сел рисовать карту маленьким острым огарком.

– А что такое Гаурду? – спросила эльфийка. – Я уже несколько раз слышала это название.

– Гаулдурт – это город дроу. Он вооот тут, – Уголек схематично его зарисовал. – В Древнем Шанатаре мало поселений дроу, так уж вышло, но Гаулдурт очень большой. Его называют Городом Тысячи Храмов. А дроу, что нападали на деревню отца, вот отсюда. Здесь руины и портал.

Он зарисовал ближайший путь на поверхность и дорогу в цитадель.

– Вот, пожалуй, все, – парень свернул лист и отдал Ксаршей.

Они шли до ночи, затем разбили лагерь и замочили кусочки триллимака в воде.

– Я надеюсь застать Далмуна, – вздохнул Уголек, протянув эльфийке небольшой ломоть гриба.

Девушка откусила. На вкус было похоже на грибное яблоко.

– Да, я бы тоже хотела его увидеть, – вздохнула она.

– Соскучилась?

– У меня есть к нему дело.

– Это секрет?

– Да, – загадочно улыбнулась Ксаршей.

Она все еще вынашивала идею дать Угольку имя, достойное взрослого эльфа. Да, он был полукровкой, но так ли это было важно? Уголек точно был этого достоин, и, может, тогда его отпустит эта странная грусть, заставляющая чувствовать себя неполноценным.

Парень кивнул, словно погрустнев, и девушка поспешила добавить:

– Не волнуйся, ничего серьезного. Если хочешь, могу рассказать.

– Я не волнуюсь, просто любопытно, – ответил он, вертя в руках огарок. – Нет, я не лезу в твои дела… Но если тебе нужна помощь… или просто поговорить… да, если тебе надо, чтобы молча выслушали… не надо далеко ходить, я буду только рад… Нет! – вдруг спохватился он. – Я не буду рад, что тебе плохо, я другое хотел сказать!

– Я поняла тебя, – ответила Ксаршей, погладив его по руке.

Парень улыбнулся, почесав в затылке:

– Это хорошо. А теперь отдыхай. Я первый подежурю.

Когда пришло его время отдыхать, он долго вертелся, что была совершенно на него не похоже. Через пару часов ерзанья, полуэльф со вздохом начал пересчитывать стрелы.

– Ты чего не спишь? – удивилась друидка.

– Не знаю, – помотал он головой. – Не хочу. Решил позаниматься делами, может и сон придет. Эльфам снятся сны? Странно… Никогда не спрашивал у матери.

– Обычно нет. Иногда бывает.

Полуэльф задумчиво провел пальцем по оперению стрелы:

– Вот как. Мне, в общем-то, тоже обычно ничего не снится, но, видимо, из-за страха за сестру я стал нервным.

– Расскажешь?

Немного помолчав, он сказал:

– Да я, вроде, уже рассказывал. Это странный сон. Я вижу большой черный… Не знаю… Наверное, шар. Руины. Запах крови, очень густой, словно разделываешь оленя, и все вокруг уже пропиталось им. Талнисс исчезает в этом шаре, и я ничего не могу сделать.

– Тебе это снилось, когда ты побежал как ошпаренный?

– Да, – нехотя сказал Уголек. – Я вдруг понял, что должен немедленно бежать… Что-то сделать. Что угодно.

– Понимаю. Мне тоже было бы не по себе.

– Я поступил импульсивно, я знаю, – полуэльф поморщился. – Нужно было перебороть страх и подождать утра.

Девушка только кивнуло в ответ. Воспоминания о гонке среди холмов были словно из другой жизни. Подземье действительно никого не щадит, в этом Ригель был прав, но отчего то на душе была странная теплая надежда на лучшее.

Уголек вернулся к стрелам и так и не лег спать.

Наутро Ксаршей обернулась лютоволком, и они понеслись по просторам Подземья. Проскакав по огромной пещере, поросшей синешляпниками, девушка невольно вспомнила Динала. Как он там? Нашел ли он в Пещере то, что искал? Волк пытался вынюхивать следы Талнисс, но она здесь не проходила. Столкнулись с вереницей споровых слуг, ведомых двумя грибовидными существами, и предпочли объехать за милю.

Заросли резко оборвались, впереди начался обычный тоннель. Навстречу вышел караван гномов на ящерицах, звери испуганно отпрянули от лютоволка. Гномы предпочли обойти их, а через несколько часов повстречался еще один караван. К этому моменту магия Ксаршей уже иссякла, и они шли пешком, но даже два одиноких дроу вызывали у встречных опасения. Девушке стало тоскливо.

– Это они нас ещё в зверином облике не видели, – пробормотала она под нос. – Может, Динал был прав.

– В чем прав?

– В том, что мой народ в той пещере.

– Разве дроу тебя учили, как жить? Может, по крови они тебе и народ, и внешне ты будешь там своей, но там нет ни солнца, ни луны, ни дождя, ни леса.

– Да, я знаю. Просто взгрустнулось.

Он погладил ее по плечу:

– Все это временно… Точно. Сегодня вечером сделаем лепёшек, ммм?

Услышав про лепешки, Ксаршей сразу заулыбалась.

Уголек нашел прекрасное укромное местечко среди камней, вдали от оживленного тракта, по пути собирая воду и споры синешляпников. Устроившись у костра, он перетер их в муку, а затем дал Ксаршей замешать тесто и напечь лепешек.

– Помню, как маленьким всегда лез на кухню, – вспомнил он, проверяя их готовность. – Очень уж мне нравилось месить тесто, и мука такая сыпучая и приятная, мягкая.

– А мне никогда не давалось печь, – вспомнила Ксаршей. – Зато какой вкусный хлеб был в семье Ванды. В Поместье не такой.

– Ванда это бабушка отца? Удивительно, ты знаешь мою семью лучше меня самого… Лепешки у тебя хорошо получились.

– Да, – ответила друидка. – Мы с ней крепко дружили. Она защищала меня от деревенских мальчишек. Те любили кидаться в меня камнями и грязью.

Парень удивился:

– Я думал, ты сама себя защищала и мальчишек, если надо, гоняла, как матушка.

– Это у дроу женщины главные, в других местах не так. Я была очень робкой. Даже здесь, спустившись с тобой, долго шарахалась от всего. Помнишь пещеру с крысами? Трусиха.

– Помню, – усмехнулся Уголек. – Увидел тебя такой напуганной и подумал, что в пещере сидит, по меньшей мере, дракон. Я тогда тоже здорово перетрусил. А с людьми-скорпионами? Я ходил на подкашивающихся ногах, когда они чуть было не поймали меня… Страх испытывать не стыдно.

Девушка только кивнула, откусив от горячей лепешки. Ей все равно было очень неловко за себя.

– Я никогда не считал тебя трусихой, – продолжил Уголек. – Да и сейчас не считаю. Тени из-за угла любой шарахнется, а в Подземье не каждый спустится, когда просит кто-то полузнакомый.

Она удивленно на него посмотрела.

– Что? – парень пожал плечами. – Прошло пятнадцать лет, ты не узнала меня с первого взгляда, – он мягко улыбнулся. – Что угодно могло случиться за пятнадцать лет. Я мог стать разбойником, спеться с шайкой дроу или других бандитов, но ты доверилась мне. Это дорогого стоит. Впервые тогда почувствовал себя сильным и важным.

– Я думала про это, – призналась эльфийка. – Особенно, когда ты обратился так официально.

– Я не знал, как лучше. Сделал, как учила мать. Как положено обращаться к уважаемой женщине.

– Да, в этом вся Нари, – вздохнула Ксаршей. – Что она будет делать, когда Ригеля не станет?

– Останется в поместье. Отец да мы – вот вся семья, а Корниат будет не против.

Он загрустил.

– Прости, – шепнула девушка, – но у меня предчувствие, что когда мы вернёмся, Ригеля уже не будет в живых…

Полуэльф замер, прикрыв глаза, словно получил болезненный тычок под ребра, но ничего не сказал.

Доев лепешку в молчании, Ксаршей снова подумала над словами Динала. Жизнь Ригеля прошла так быстротечно, Уголек уйдет немногим позже, а она останется, как лес, что наблюдает за сменой сезонов, рождением и гибелью зверей и птиц. Только у чащи нет сердца, которое болит и кровоточит, получая все новые удары. Снова закралась предательская мысль. Что если надо было уйти с Диналом, поселиться среди своих? Что, если другие дроу тоже способны на привязанность и любовь?

Утро было мрачным и туманным, как и мысли Ксаршей. Уголек тоже был молчалив. Наверное, всю ночь думал о сестре, отце и матери. Они вышли на тракт и медленно побрели по дороге. Отдаленный грохот, раздавшийся спереди, вывел эльфийку из задумчивости. Когда эхо обвала отгремело, полуэльф коснулся ее руки:

– Стой тут, – и пошел вперед.

Ксаршей подождала его возвращения, нервно переминаясь с ноги на ногу. К счастью, он вернулся быстро и сразу же торопливо потянул девушку за собой:

– Пошли. Кажется, там кого-то засыпало.

Разруха, учиненная обвалом, поражала воображение. Полтоннеля полностью засыпало камнями, из-под завала выглядывали жалкие щепки, некогда бывшие повозкой, и труп запряженной гигантской ящерицы с пробитой головой. Уголек принялся разбирать завалы. Ксаршей присоединилась к нему, обернувшись медведем. Огромный зверь без труда ворочал глыбы размером с человека.

Они выкопали три маленькие, перепачканные в пыли фигурки. На коже глубинных гномов проглядывались гематомы и кровоточащие ссадины, торчали переломанные кости, но они были еще живы. Свирфнеблины испугано вытаращились на медведя, но куда больше перепугались, когда Ксаршей обернулась в эльфийку. Не обратив внимания на их взгляды, девушка зашептала лечащее заклинание, сращивая кости и открытые раны. Гномам потребовалось время, чтобы понять, что перед ними далеко не жрица.

– Д-добрый день, – прерывающимся голосом произнес один из них. – Спасибо, что спасли нас из-под завала, сами бы мы не выбрались. Мы торговцы из деревни под Моридиввером.

– Хана и ящерице нашей, и товарам, – пробормотал другой гном, отряхивая штаны.

– Зато живы! – возразил первый и снова обратился к своим спасителям. – Я Мирим, а это мои ворчливый кузены – Луиг и Орин.

– А чем вы торговали? – спросила девушка.

– Мы из кузнецов, но не шибко богатых… – пробормотал Луиг. – Гвозди, там, утварь всякая, бытовые ножи да топорики. После того, как кузницу за долги отняли, вертимся, как можем.

Орин ткнул его в бок:

– Ну зачем ты ноешься? Что о нас подумают?

– Пусть думают как есть, – отрезал Луиг. – Что мы нищие, отплатить нам нечем.

– А мы и не хотели брать с вас денег, – сказала друидка, сразу помрачнев.

Ей показалось, что именно их дроуские физиономии натолкнули гномов на мысли о корыстной подоплеке их спасения.

Торговцы непонимающе переглянулись, Уголек вздохнул:

– Успокойтесь. Мы вам раскопали, вы целы, все хорошо… Жаль, конечно, что товар пропал, и ящерку жаль, но живы остались, руки с ногами целые. Денег нам и правда не надо, а вот услуга… Вы в свою деревню теперь вернетесь?

Мирим кивнул.

– Тогда позвольте нам войти в нее с вами, – продолжил парень. – Нам надо в Моридиввер, а в деревне могут перепугаться, если мы просто так заявимся. Вы бы всех успокоили.

Гномы непонимающе уставились на него, а затем Мирим кивнул:

– Будь по-вашему. Только без ящерицы мы будем идти гораздо медленней вас. Нашим ходом к завтрашнему вечеру достигнем деревни.

Ксаршей и Уголек помогли гномам откопать часть своих вещей и связать в узлы пожитки из седельных сумок на ящерице. Они двинулись дальше, сначала в неловком молчании, подогреваемом пугливыми взглядами гномов, но непосредственный тон полуэльфа быстро разговорил их, и к вечернему привалу они уже вовсю болтали между собой, деля скудные припасы.

– А большая у вас деревня-то? – спросил Уголек.

– Большая, – ответил Мирим, самый разговорчивый из трех, – да только с цитаделью дварфов не сравнится, конечно. Нас, шанатарских свирфнеблинов, не так уж и много, но в Моридиввере нас ценят за умелые руки. Давно уже живем бок о бок с дварфами, сами скоро дварфами станем. Но они хороший народ. С ними не в пример спокойней. Не так страшны ни банды, ни рейды дроу и всегда есть торговцы, даже с поверхности заходят. Только в последнее время все меньше…

– Дороги оставляют желать лучшего, – усмехнулся парень. – Вон даже вас засыпало.

Гном только хмыкнул на это замечание.

– А кузницу за что отобрали? – спросил полуэльф.

Парни загрустили. Помолчав немного, Мирим ответил:

– Дела у нас шли из рук вон плохо. Кузница – семейный бизнес, кормила не одно поколение, да отец наш больше пил да тратил. Занял не у того, вот и отобрали, а потом и его земля прибрала. Остались от нашего семейного дела рожки да ножки.

– Грустная история, – констатировал парень. – И у нас даже нет денег, чтобы с вами поделиться.

– Да уж, вижу, – фыркнул Мирим, кивнув на потрепанную куртку Уголька. – Сами справимся. Гномы пусть не таки стойкие, как дварфы, зато гибкие. Мы что-нибудь придумаем.

На следующее утро опять поднялся туман. Камни и мох покрылись водяными пленками.

– Сколько мы уже в Подземье? Месяца два будет? – спросила Ксаршей Уголька.

– Примерно.

“Целая жизнь”, – подумала девушка, а вслух спросила:

– А сколько нам ещё до Моридиввера?

– Надеюсь, до вечера уже будем за воротами, только, – парень вдруг замялся. – Никогда не был в действующих цитаделях дварфов. Надеюсь, Далмун там и помнит нас.

– Думаю, помнит. Мы приметные. А вот если его там нет… Ты что-нибудь придумаешь.

– Приятно, что ты в меня веришь, – улыбнулся он.

Они шли почти весь день, все чаще встречая по пути караваны и просто группы путников из числа гномов и дварфов. Кто-то с интересом их рассматривал, кто-то демонстрировал явную враждебность, от которой Ксаршей хотелось спрятаться за Уголька. Того же эти злые взгляды, кажется, совсем не пронимали. Ближе к вечеру они вышли в огромную подсвеченную кристаллами пещеру, где располагалась цитадель. Деревня гномов была отделена невысокой, но толстой каменной стеной с добротными воротами. Братья-гномы помогли им договориться со стражниками – один из караульных оказался их дальним родственником.

– У нас вообще все друг друга знают, – пожал плечами Орин.

В деревне были аккуратные мощеные дорожки и небольшие домики, крытые зархвудом, из труб поднимался уютный дым, по улицам стелился запах свежего хлеба. Святящиеся кристаллы образовывали приятные геометрические узоры на стенах и столбах вдоль дороги. В деревне было оживленно. Гномы развешивали разноцветные флажки, пересекающие улицы пестрыми лентами. Лица многих гномов тоже были покрыты светящимися узорами. Ксаршей с интересом глазела по сторонам

Они углубились в пестрые улицы деревеньки. На заднем фоне стали вырисовываться высокие башни и колоссальные ворота, вырубленные прямо в скале. В маленьких бойницах горело жаркое пламя, с парапетов хищно щерились взведенные арбалеты размером с человека. Такого Ксаршей еще никогда не видела. У ворот стояли две прекрасно сделанные статуи дварфийских воинов размером с вековой дуб. В огромных воротах были приоткрыты створки поменьше, возле них стояла толпа стражников, раскуривающих трубки. Помедлив немного, Уголек двинулся к ним.

Ксаршей не поняла ни слова из диалога, произошедшего между парнем и стражниками. В конце концов, они грубо оттеснили его от ворот.

– Не хотят пропускать… – вздохнул он, вернувшись к девушке. – Я сказал, кто мы и что к Далмуну. Остаётся только ждать.

– Что нам остаётся, – кивнула она.

Они ждали так несколько часов. Уголек начал заметно клевать носом.

– Поспи пока, – предложила ему друидка.

– Нет, – упрямо пробормотал он. – Тут и лечь некуда, потерплю.

Наконец, воротца снова приоткрылись, и вышел молодой статный дварф. Он сказал несколько слов стражникам, а затем махнул Угольку и Ксаршей:

– Пойдёмте.

Он провел их внутрь цитадели, под толщу каменных арок и непомерно высоких потолков, поддерживаемых рядами мраморных колонн. Эльфийка приоткрыла рот. Если деревня гномов показалась ей красивой, то здесь был настоящий выточенный в скале дворец. Никакой вычурности, простые геометрические формы, но от величия постройки захватало дух. Ксаршей словно оказалась в лесу с огромными деревьями, поддерживающими на своих кронах небесный свод. Пахло дымом, чем-то горьким, каменной пылью и съестным. Мерный звон отражался от стен и казался биением огромного железного сердца.

– Меня зовут Гулгарн, – представился дварф. – Далмун мой отец. Он сказал проводить вас домой и устроить на ночлег.

– Спасибо, – ответила друидка, оглядываясь по сторонам.

– Он бы сам вас отвел, но сейчас на совете старейшин, – продолжил Гулгарн. – Он рассказывал о вас, говорил, что вы странные, но приличные.

Эльфийка улыбнулась на его слова, но ничего не сказала. Гулгарн провел их по городу, который тоже украшали на свой манер с помощью светящейся краски и кристаллов, прямо в большой добротный дом. Половину гостевой занимала необъятная печь с изображенным на ней ликом старца. Здесь ж стоял длинный каменный стол, лавки, застеленные шкурами и домоткаными коврами со светящимися нитями. Их встретила пожилая дварфийка.

– Меня зовут Геррил. Вы как раз вовремя, пора ужинать.

Их усадили за стол, бок о бок с другими дварфами разных возрастов. Те, что помладше, начали задавать вопросы. Ксаршей разморило от тепла и доброго обращения, и она позволила Угольку вести беседу, рассказывать об их приключениях, и тот мгновенно забыл, что хотел есть и спать. Единственное, что она спросила:

– Скажите, а у вас какой-то праздник? Город так украшен.

– Да, завтра гуляния, вы как раз вовремя, – ответила Геррил.

От крепкого дварфийского пива Ксаршей быстро захмелела. Было очень хорошо сидеть здесь, у горячей печи, есть прекрасные хлеб и чувствовать, что тебе совсем ничего не угрожает. Вскоре вернулся Далмун. Тепло поприветствовав гостей, он сел во главе стола.

– Не ожидал снова увидеть вас, но очень рад, – сказал он. – Я растолковал старейшинам, что да как, они не против, чтобы вы недолго погостили, однако что вас привело?

– Мне неловко просить о помощи, но все же… – тихо ответил Уголек. – Мы совсем потеряли след сестры, и мои стрелы на исходе. Я надеялся… может быть, Морадин ответит? Говорят, ему ведомо все, что происходит в Подземье.

Далмун улыбнулся:

– Обязательно обращусь к нему в молитве, но насчёт стрел… Дварфы не пользуются луками вроде твоего. Но не переживай, я напишу письмо, завтра сходишь в гномью деревню. Там есть кузнец, который поможет тебе. А пока – отдыхайте.

Они продолжали неспешные беседы, наслаждались ужином и гостеприимством. Наконец девушка осмелилась попросись:

– Далмун, а можно с вами поговорить наедине? – и тут же смущенно замолчала.

Уголек с любопытством посмотрел на нее, но утопил нос в кружке.

– Да, разумеется, – ответил жрец.

Он отхлебнул пива напоследок и сделал эльфийке жест следовать за ним.

– У меня к тебе просьба… – смущенно пробормотала Ксаршей, когда они уединились темном проходе. – Наверное, покажется глупостью. У эльфов есть традиция выбирать новые имена при достижении совершеннолетия. Келафейн – имя данное матерью дроу, Уголек – прозвище от отца… Он вырос, повзрослел за то время, когда мы пережили в плен дроу. Я бы хотела, чтобы ты дал ему новое имя. Он тебя уважает, восхищается дварфами…

Кустистые брови Далмуна поползли вверх:

– Очень необычная просьба, неожиданная, но я сделаю это. Мне нужно немного подумать, но завтра я буду готов.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, – а что завтра за праздник?

– Ох! – дварф с улыбкой подкрутил ус. – Молодь будет гулять. Пить, танцевать и дарить друг другу браслеты. Это гномий праздник, но мы так давно живём с ними бок о бок, что тепереча и праздники у нас общие. Эх, молодость… Так встретил свою жену… Тогда она, правда, была не уверена, что хочет стать моей женой, пришлось три года ее уговаривать.

– Ооо. Отличный праздник.

– Дааа… Нам, дварфам, как правило, некогда устраивать личную жизнь, вот праздник и помогает.

Они вернулись к столу. Уголек продолжал рассказывать байки о своих приключениях, и глаза у него сонно закрывались. Увидев то, Далмун хлопнул по колену:

– Завтра много дел. Так что пора спать, – он повернулся к эльфийке. – Геррил покажет вам комнаты.

Дварфийка развела их по разные стороны дома, в маленькие, но уютные клетушки, с мягкими перинами на кроватях.

– А можно мне нитки и иголку? – попросила девушка.

Геррил принесла все необходимое и еще отрез темно-фиолетовой плотной ткани.

– Вдруг понадобится починить одежду, – сказала она и оставила девушку в покое.

Ксаршей полночи корпела над своим нарядом. В первую очередь отпорола ненавистные узоры с паутиной, напоминающие о жрицах дроу, затем сделал тканевую вставку, прикрыв глубокое декольте, и поставила несколько заплаток. Теперь она больше походила на обычную дроу-замарашку.

Утром Ксаршей встала вместе с хозяевами дома. Геррил уже хлопотала на кухне, весело потрескивали сучки в печке. Далмун курил утреннюю трубку, прихлебывая из кружки ароматный отвар.

– Доброе утро, – робко сказала Ксаршей. – Может, надо чем помочь?

– Охотно приму помощь, – ответила Геррил, вытерев руки о передник. – Едоков дома много. Возьми-ка это, – она протянула эльфийке связку здоровенных сосисок. – Подрумянь их.

Вскоре воздух наполнился восхитительным ароматом жареного мяса. Сок капал и скворчал на сковороде. У Ксаршей потекли слюнки, и не только у нее одной. На кухню выполз взъерошенный уголек. Глаза у него еле открывались, такой он был заспанный.

– Пахнет просто чудесно… – протянул он, намереваясь спереть сосиску прямо со сковородки, но девушка стукнула его по лбу лопаткой. Потом сама же засмеялась, настолько это походило на старые добрые времена, когда он был совсем крохотным.

– Жди своей очереди, обормот, – шутливо погрозила эльфийка. – А то хозяевам не останется. Ждать все равно недолго, – она мечтательно прикрыла глаза. – Тут вообще очень уютно, по-домашнему.

– Да… – ответил полуэльф. – И кровать мягкая. Уже и не помню, когда в последний раз так спал. Словно на облаке.

Скоро подтянулись остальные члены необъятного семейства. Геррил засуетилась, накрывая на стол, а Ксаршей была у нее на подхвате. Сочные сосиски, румяный хлеб, горячее вино со специями. Далмун отхлебнул из кружки:

– Я молился Всеотцу, но он пока ничего не ответил. Не расстраивайся, может, стоит немного подождать.

Кивнув, Уголек отвел взгляд, сфокусировав его в одной точке. Ксаршей узнала этот жест. Глубокая задумчивость. После завтрака Далмун дал полуэльфу запечатанный свиток:

– Это письмо кузнецу. Он мой старый друг, зовут Фраддлег. Пойдешь в гномью деревню, на центральную улицу, затем до перекрестка с большим грибом, оттуда направо… Дым увидишь издали.

– Спасибо, – ответил полуэльф, приняв бумагу.

– Я пойду с тобой, – сказала Ксаршей. – Хочу посмотреть город.

Они вместе вышли за ворота Моридиввера, на ярко украшенные улицы гномьего поселения. Ксаршей зевала по сторонам, рассматривая пестрые узоры на стенах, наряженных гномов и прилавки с разными милыми побрякушками. Глаза разбегались от обилия ярких флажков, бусинок и шнурков. Невольно друидке вспомнилось детство, праздники Бычьего Холма, ленты в волосах Ванды, развивающиеся, когда она танцевала, и венки из цветов.

Немного поплутав среди всего этого многоцветия, они все-таки нашли кузницу, о которой говорил Далмун. Добротная, с большой вывеской, на которой блестела свежая краска. На заднем дворе бойко стучали молотками подмастерья. В самой же кузнице потолок был гораздо ниже, чем в домах дварфов. Угольку даже пришлось наклонить голову, чтобы не ударится головой о притолоку. За прилавком стоял глубинный гном, делая записи в большую амбарную книгу. Полуэльф обратился к нему на подземном:

– Здравствуйте. Далмун сказал, что вы сможете мне помочь.

Он передал гному письмо. Тот неторопясь прочел его.

– Да, – наконец сказал кузнец, – Это сложный заказ, но мне приходилось обслуживать иноземцев. К завтрашнему утру будут готовы… – пожевав губами, он осторожно продолжил. – Далмун осмелился осветить суть вашей проблемы.

Уголек пронзил его внимательным взглядом.

– Я прочел, что вы ищите ответы, – продолжил кузнец. – Дело в том, что есть возможность получить их, дело лишь в том, сойдетесь ли в цене.

Ксаршей удивленно посмотрела на гнома, за тем на парня.

– Но, к сожалению, у нас нет денег, – произнесла она.

– Она берет не только деньги, – тихо ответил Фраддлег. – Все будет зависеть от того, что вы будете готовы заплатить. Однако выбор ваш.

– О ком вы говорите? – взволнованно спросил парень.

– О Дасни из Бронзоискателей. Заинтересованы?

Уголек горячо закивал, а девушка почувствовала тревогу. Пока гном объяснял Келафейну дорогу, она пыталась понять, откуда появилось это мерзкое холодное чувство.

– Но будьте осторожны, с ней нужно держать ухо востро, – напоследок сказал Фраддлег прежде, чем они удалились.

– Может не надо? – спросила друидка, когда они вышли из кузнецы. – Мне как-то не по себе.

– Мне тоже, но попробовать стоит, – ответил парень.

Лицо у него было решительное, и Ксаршей погрустнела. Вряд ли удаться отговорить его.

Они добрели до кособокой хибары на отшибе деревни, огороженной кривым частоколом из зархвуда. На кольях красовались черепа зверей, а в воротах колыхались подвешенные на тонкие нити кости, словно гирлянды к празднику. Двери не было, вместо него проем прикрывал заплатанный полог. Келафейн вежливо постучал по дереву, и из домика раздался голос:

– Кто пришел?

– Нам сказали, что вы можете дать ответы на вопросы… – ответил Уголек.

– Аааа… Заходите.

За пологом парень угодив в звенящую занавесь из костей, словно птица в сетку. Из темноты раздался каркающий смех, и Ксаршей увидела сидящую на земле сморщенную гномиху. От нее разило немытым тело, старостью и тленом. Вся темная хибара была пропитана запахом могильной земли. На грязной скатерти перед ней лежали мелкие косточки, камушки чаши и ножи.

– Какой вопрос вас интересует? – проскрипела гномиха.

Парень сделал шаг вперед.

– Я ищу свою сестру. Я хочу знать, где она.

Гномиха посмотрела на него долгим подслеповатым взглядом, а затем спросила:

– Чем заплатите?

– У нас нет денег, к сожалению, – вздохну Уголек. – Чего вы хотите? Я могу принести редкие травы и редких зверей, я могу…

Она заставила его замолчать величавым движением руки:

– Это не та плата, которую я хочу.

– Тогда скажите, что вам надо?

Старуха улыбнулась. Зубов у нее осталось мало.

– Не скажу. Ты просто заплатишь это. По рукам?

Она протянула маленькую сморщенную ладошку. Уголек удивленно приподнял брови, но никак не мог отвести взгляда от этой подрагивающей темной пятерни. В хибаре стало вдруг нестерпимо холодно.

– Не надо, пожалуйста, – простонала Ксаршей.

– Я скажу, где твоя сестра, но не бесплатно, – сказала гномиха. – Решай.

Друидка схватила парня за локоть:

– А вдруг ты заплатишь своей жизнью и здоровьем? А вдруг, даже узнав, ты не сможешь помочь Талнисс?

Уголек поджал губы:

– Нужно попытаться.

– Может, она ушла добровольно и не нуждается в твоей помощи, – почти закричала друидка.

– В Подземье? Добровольно? – Уголек вырвал локоть из ее ладони, почти перейдя на крик. – Что если она сейчас в рабстве? Что если ее хотят принести в жертву? Ты предлагаешь мне вернуться и попытаться забыть ее? – он порывисто протянул ладонь, обхватив маленькую ручку гномихи. – Да, я согласен!

Крак! – словно трещина в толще льда. Снова пахнуло стужей, лицо гномихи сморщилось в улыбке, превратив ее на мгновение в засушенную мумию. А затем, словно кусок отколовшегося ледника, рухнуло вниз сердце Ксаршей. Она выскочила из хибары, ничего не видя из-за пелены подступивших слез, упала на камень рядом с околицей. Горячие потоки хлынули по щекам. Глупый мальчишка, не послушал ее, поступил по-своему. Что с ним теперь будет? И, главное, что теперь будет с ней? Эльфийка содрогнулась от ужаса, представив, как ей одной придется идти по Подземью, полному неизвестных ужасов, пробивая путь к поверхности. Она достала триллимак с пометками Уголька, развернула, думая, что трезвое практичное планирование сможет отвлечь ее. Нет, слезы пуще прежнего брызнули из глаз.