Текст книги "Война Крайер (ЛП)"

Автор книги: Нина Варела

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Это Кинок посадил её на чёрную пыль. Это всё его работа, а также бесчисленное множество других непонятных случаев. С каждым днём, с каждой новой информацией улики против него, казалось, множились и множились. Крайер была полна решимости продолжать выяснять до тех пор, пока у отца не останется иного выбора, кроме как выслушать её и увидеть Кинока таким, какой он есть на самом деле – угрозой.

Перед возвращением домой ей предстояло сделать ещё одну остановку. Деревня Элдерелл – последнее место, где видели Советницу Рейку перед исчезновением.

Крайер подождала, пока кортеж не оказался достаточно близко к воротам деревни, а затем постучала в стенку кареты, надеясь, что это прозвучит достаточно громко, чтобы её услышали сквозь цокот лошадиных копыт. Ответа не последовало. Она постучала снова, на этот раз громче и неистовее, и услышала, как кучер кричит остальным:

– Останавливаемся, миледи...

У неё было всего несколько секунд до того, как он откроет двери. Она проигнорировала шипение Эйлы "что вы делаете" и прошипела в ответ:

– Просто подыграй мне, хорошо? Просто делай, как я говорю.

Секундой позже дверца кареты открылась, и кучер спросил:

– Всё в порядке, леди Крайер?

– Нет! – настойчиво сказала она. – Моя служанка тяжело больна.

Кучер взглянул на Эйлу, которая тут же согнулась пополам и громко застонала. Может быть, немного театрально, но это сработало.

– Нам следует продолжать путь, если хотим вернуться во дворец к заходу солнца, миледи, – заметил кучер. – Возможно, служанка...

– Ты хочешь, чтобы она умерла? – спросила Крайер, выпрямляясь. Кучер съёжился под её пристальным взглядом. – Она человек, она слаба. Что скажет правитель, если я вернусь с мёртвой служанкой? Что мне говорить ему, если он спросит, почему ты не сохранить нам обеим жизнь всего за два дня?

Эйла снова застонала.

– Мои глубочайшие извинения, леди Крайер, – поспешно произнёс кучер. – Мы всего в лиге от деревни Элдерелл. Я немедленно отвезу вас туда.

– Тогда в путь! – Крайер резко оборвал его. – Отвези нас в гостиницу "Зелёная Река" в центре деревни. Немедленно!

Кучер кивнул и захлопнул дверцы экипажа. Несколько мгновений спустя карету снова зашатало на дороге, и Крайер удовлетворённо откинулась на спинку бархатного сиденья, когда их курс слегка отклонился на восток. Когда она подняла глаза, Эйла пристально смотрела на неё.

– Спасибо тебе, – сказала Крайер. – Ты хорошо справилась.

– Верно, – сказала Эйла после некоторого молчания. Затем она наклонилась ближе, и Крайер перевела дыхание. – Не расскажете мне, что там такого интересного в Элдерелле?

Крайер колебалась. Ей и самой почти ничего не известно. В последний раз, когда она поспешно что-то ляпнула, за ночь убили сразу троих.

– Не могу. Не сейчас. Это слишком... опасно.

Эйла мгновение смотрела на неё, затем отстранилась и отвела взгляд.

– Эйла.

Эйла по-прежнему не смотрела на неё.

К его чести, кучер доставил их в гостиницу "Зелёная Река" в рекордно короткие сроки. Крайер выбрала её, потому что много раз слышала, как Рейка упоминает эту гостиницу, когда останавливается по делам в Элдерелле. Они подъехали к гостинице – несколько обветшалому зданию недалеко от деревенской площади, с дружелюбной зелёной дверью и дымом, валившим из трубы, – сразу после полудня. Крайер выпрыгнула из кареты, приказала кучеру и гвардейцам оставаться снаружи гостиницы и готовиться к отъезду, и помогла Эйле спуститься. Та притворялась раздражённой, что приходилось разыгрывать больную, но Крайер подозревала, что втайне ей это нравилось. Её болезненные стоны были довольно громкими, и она очень сильно хромала.

– Разве есть такая болезнь, от которой болит живот и хромаешь? – пробормотала Крайер, помогая Эйле пройти через зелёную дверь гостиницы.

– Это очень тяжёлая болезнь, – парировала Эйла.

Внутри было тепло и по-домашнему. На первом этаже располагалась таверна, а все номера – наверху. В углу в огромном очаге весело потрескивал огонь, над ним медленно вращался вертел; в воздухе витал запах жареного мяса. Значит, это человеческая гостиница. Неудивительно – Рейка всегда предпочитала места, которыми управляют люди, а не автомы. Она говорила, что там теплее.

Крайер “помогла" Эйле сесть за один из низких столиков в центре комнаты. В это время дня здесь была всего пара посетителей, и оба потягивали из кружек эль. Солнце стояло ещё высоко в небе.

Хозяйка гостиницы, полная женщина, сразу заметила Крайер. Она медленно приблизилась к ней, по-видимому, опасаясь странного автома в своей таверне – особенно потому, что Крайер выглядела как аристократка.

– Чем могу вам помочь, мэм? – спросила она.

– Когда ты в последний раз видела Советницу Рейку? – спросила Крайер.

Та нахмурилась:

– Советницу Рейку? Должно быть, больше месяца назад, мэм, – она поколебалась, а затем наклонилась ближе. – Признаюсь, я сама немного волнуюсь за неё. Обычно она приезжает раз в две недели, как часы. Я знаю её уже почти 5 лет, мэм, и никогда не видела, чтобы она пропускала больше одного визита подряд.

Каждые две недели в течение 5 лет Рейка приезжала в эту крошечную деревушку?

– Ты случайно не знаешь, какие дела здесь были у Советницы? – спросила Крайер, стараясь, чтобы её голос звучал не слишком отчаянно.

– Нет, мэм, извините. Она об этом особо не распространялась, – снова колебания. – Но она была… добра, всегда так добра… Если с ней что-нибудь случилось...

Крайер проигнорировала испытующий взгляд хозяйки. Ей нечего было сказать. Вместо этого она почувствовала, как внутри поднимается горечь. Напрасно Крайер заехала сюда по пути домой.

– Понимаю, – раздосадовано сказала она. – Спасибо за помощь.

Она уже собиралась позвать Эйлу и направиться обратно к экипажу, как её внимание привлекло какое-то движение. Там, на лестнице, ведущей в номера, человеческая девушка пристально смотрела на Крайер. Когда Крайер посмотрела на неё, та поманила её к себе.

Заинтригованная, Крайер соскользнула со стула и направилась к лестнице. Она чувствовала спиной взгляд Эйлы и, оглянувшись через плечо, коротко кивнула Эйле: "Оставайся здесь. Я сейчас вернусь".

Не говоря ни слова, незнакомка повела Крайер вверх по лестнице. Она явно была горничной, одетая в сизо-серую униформу, с волосами, спрятанными под косынкой. Она была молода – едва ли старше Крайер и Эйлы, с большими глазами лани и волосами цвета льна.

Они дошли до второго этажа, и девушка остановилась.

– Я случайно услышала, как вы спрашивали о Красной Советнице, – сказала она шёпотом, не отрывая глаз от земли. Она выглядела испуганной, теребя руками подол рубашки. – Она была… она всегда была добра ко мне. Она хорошо ко мне относилась.

– Что тебе известно? – спросила Крайер. – Давно ты её видела?

– Давно, – девушка кивнула. – Уже несколько недель. Но в последний раз, когда она была здесь, она... она кое-что оставила после себя.

Девушка поспешила прочь и вернулась минуту спустя, держа в руках маленькую деревянную шкатулку.

– Она была под кроватью, – сказала она и вложила шкатулку в руки Крайер. – Я не открывала её, клянусь, я бы никогда… Я просто хотела сохранить её в безопасности. Для Рейки, – она широко раскрыла глаза. – Советница Рейка. Мне жаль. Я просто... она была очень добра.

– Спасибо, – мягко сказала Крайер. – Как тебя зовут?

– Лор, – сказала девушка. Она встретилась взглядом с Крайер и затем снова отвела взгляд. – Меня зовут Лор.

– Спасибо, Лор. Когда я снова увижу советника Рейку, то расскажу ей, что ты для неё сделала. Она будет так же благодарна, как и я.

– Надеюсь, с ней всё в порядке, – сказала Лор, закусив губу.

– Я тоже, – сказала Крайер. – Я в этом уверена. Итак, у вас есть свободный номер для меня?

Несколько минут спустя Крайер сидела одна в пустом номере гостиницы. Она поставила деревянную шкатулку на кровать и уставилась на неё, странно нервничая. Это была единственная зацепка, которая у неё была к исчезновению Рейки. Единственная вещь, которая могла помочь ей найти Рейку и убедиться, что она жива и невредима. Крайер глубоко вздохнула, успокаиваясь, готовясь к разочарованию, и открыла коробку.

Там был ворох зелёных перьев.

Крайер зажала рот обеими руками. Ужас окатил её, как холодная вода.

Рейка поддерживала королеву Джунн, и кто-то, должно быть, прознал об этом – кто-то, кому не нравилась королева, кто считал её, а значит, и Рейку, врагом государства.

Но кто мог испытывать такую ненависть к королеве?

На ум приходило только одно имя: Кинок.

Конечно, у Крайер не было доказательств, но опять же, у Кинока было множество причин. Ему не нравились королева и её убеждения. И он хотел получить место в Красном Совете.

Что он сделал?

Рейка, пожалуйста, будь жива.

Возможно, ответ был не таким ужасным. Возможно, Рейка просто поняла, что её разоблачили, и пришлось скрыться.

Может быть, даже сейчас она находится в Варне, под защитой королевы. Эта мысль принесла Крайер некоторое облегчение.

Крайер уставилась на зелёные перья, такие тонкие и невесомые, но несущие в себе столько смысла.

Если это действительно сделал Кинок, если он готов убить Советницу, где он остановится? Что, если он узнает, что Крайер тоже в сговоре с королевой Джунн?

Заставит ли он и её исчезнуть? Раскроет ли он её Ущербность?

Или он попытается найти её уязвимую точку, которая в данный момент сидит в таверне этажом ниже, не подозревая, что ей грозит невыразимая опасность?

Когда она подняла глаза и увидела Эйлу, неподвижно стоящую в дверях комнаты, Крайер сначала усомнилась в собственных глазах. Казалось, она просто подумала об Эйле – и Эйла появилась. Но это не было иллюзией, Эйла стояла там, не сводя широко раскрытых глаз с открытой коробки. Зелёные перья.

Паника.

Секунду назад они смотрели друг на друга с расстояния трёх метров, а в следующее мгновение Крайер уронила коробку с колен, рассыпав перья по полу, пересекла комнату, вцепилась пальцами в воротник рубашки Эйлы, втащила Эйлу внутрь, закрыла дверь и толкнула Эйлу к двери несколько сильнее, чем намеревалась, – достаточно сильно, чтобы Эйла вскрикнула от боли, удивления или гнева.

– Ты ничего не видела, – прошипела Крайер, её голос был напряжённым и отчаянным, как никогда раньше. – Ты ничего не видела, понятно?

– Отпустите меня! – рявкнула Эйла. Она попыталась вывернуться из хватки Крайер, но Крайер только крепче сжала воротник Эйлы. Она чувствовала биение сердца Эйлы под пальцами, исходящее от точки пульса на её мягкой шее, быстрое, как у кролика и человека. – Я не собираюсь...

– Об этом нельзя рассказывать, – настаивала Крайер. – Никому.

– Крайер...

– Если Кинок узнает, он убьёт меня, – сказала Крайер, встретившись взглядом с Эйлой. Их лица были так близко – у неё было преимущество в росте над Эйлой, но почему-то оттого, как она смотрела Эйле в лицо сверху вниз, даже когда та кипела от негодования, кровь у Крайер пришла в волнение. – Он убьёт меня. А если я умру, умрёшь и ты.

* * *

На 50 году эры 900 справедливость снизошла на Зуллу, как летний дождь на выжженную и бесплодную землю. Их звали Тайол и Нео, и именно они получили контроль над Железным Сердцем. Именно они захватили Томаса Рена, создателя Первой из нашего Вида – Киры. Когда-то блестящий алхимик, а теперь позор человечества и отшельник, копил камень-сердечник глубоко в горах и использовал его для шантажа Рукотворных. Именно Тайол и Нео убили Рена. И этим поступком они освободили нас. – из книги «Война Видов», написанной Рией из дома Дариллиса, 0922950901, год 8 э.а.

20

– Да успокойтесь же! – огрызнулась Эйла, пытаясь сама сохранять спокойствие. Казалось, разум замедлился, перешёл в режим выживания. – Я никому не собираюсь рассказывать. Я знаю, что означают эти перья. Вы общаетесь с Безумной королевой.

Губы Крайер шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука.

– Откуда ты это знаешь? – прошептала она наконец.

– Я расскажу. Но сначала отпустите меня.

По-прежнему разинув рот, Крайер наконец отпустила её и сделала шаг назад, не сводя глаз с лица Эйлы.

– Боги… – Эйла потёрла плечо. Она уже чувствовала, как образуются синяки и отметины в форме пальцев Крайер.

– Откуда ты знаешь о перьях? – требовательно спросила Крайер.

– Вот откуда.

Эйла полезла в карман и вытащила своё зелёное перо, которое передал ей Сторми. Она терпеть не могла его вспоминать. Это было всё равно что давить на старую рану, которая только недавно открылась вновь. Но не было более безопасного места для хранения пера, чем при себе.

– Не знала, что она с вами общается.

– Я тоже не знала, что она общается и с тобой, – заметила Крайер.

Эйла фыркнула:

– Полагаю, вы считаете, что королева вряд ли будет со мной общаться, не так ли?

– И с Рейкой тоже, – поймав удивлённый взгляд Эйлы, объяснила Крайер. – Ты права, я поддерживаю связь с королевой Джунн. Но эти перья не мои. Я хотела остановиться в этой деревне, потому что здесь в последний раз видели Советницу Рейку живой.

– Шкатулка – её, – поняла Эйла, оглядывая разбросанные повсюду перья.

– Да. Очевидно, она оставила её, когда останавливалась здесь в последний раз, где-то этой осенью. Видимо, она сделала это нарочно. Возможно, она знала, что находится в опасности, может быть, оставляла подсказку на случай, если кто-то придёт её искать. В любом случае, она общалась с королевой. И я не уверена, но мне кажется, что за её исчезновением стоит Кинок.

– Зачем вы мне всё это рассказываете? – спросила Эйла.

Крайер прикусила губу – человеческий жест.

– Ты уже знаешь о перьях. Тебе можно доверять, не так ли?

Эйла помолчала:

– Час назад в карете вы мне не доверяли.

– Я не хотела подвергать тебя опасности, – сказала Крайер.

Эйла поняла, что это правда. Она понимала Крайер –уже некоторое время.

– Той ночью, – тихо сказала она, – когда сработал ваш сигнал, – она не могла заставить себя сказать: "Той ночью, когда мы лежали рядом на вашей кровати". Ей казалось, что это произошло в другой жизни. Она почувствовала, как по телу разлилось тепло при воспоминании об этом, – я спросила вас, что вам известно о Киноке. Что-то удалось узнать?

– Его влиянием пронизаны все слои общества автомов. Он управляет своими последователями с помощью чёрной пыли. Они принимают её вместо сердечника. Они называют её Паслёном, но, похоже, что Паслён… ядовит.

– Понятно.

Ящики с пылью – вот, значит, что это было. Не совсем оружие, но отрава.

– И не только общество автомов, – отозвалась Эйла.

Крайер посмотрела на неё:

– Что ты имеешь в виду?

– Он и о нас всё знает, о таких, как я: как мы связаны друг с другом, о ком заботимся. Он даже нанёс это на схему – я видела её у него в кабинете, это было похоже на карту наших отношений, наших связей. Там не только родословные, но и узы дружбы, отношений. Любой любви, – слово "любовь" повисло в воздухе между ними. – И...

Можно ли рассказывать всё это Крайер?

– И что? – Крайер шагнула к ней, и Эйла попятилась, вспомнив силу хватки Крайер всего несколько мгновений назад – это была сила и мощь автома, врага.

Но этот враг может и помочь.

– Полагаю, – медленно произнесла Эйла, вспоминая, что Роуэн говорила ей и Бенджи в саду всего неделю назад, – что ему помогли распространить среди нас ложную информацию о Сопротивлении. Распространяли слухи о восстании среди людей, возможно, чтобы... – у неё путались мысли. – …чтобы подставить нас.

Крайер смотрела на неё с таким напряжением, что Эйла испугалась, как бы от её взгляда у неё не загорелась кожа.

– Рози сказала мне, что Кинок вооружил владения перед самыми Южными Бунтами, – сказала Крайер. – Почти как если бы сам...

– …первым узнал о них. Или...

– …сам их спровоцировал.

Эйле стало дурно.

– Он не просто обладал шпионской информацией. Он сам всё подстроил. Запад был пороховой бочкой, а он сыграл роль кремния, искры. Он поднял восстание, чтобы оправдать истребление моего Вида...

– И при этом выставил себя героем, – заключила Крайер.

У Эйлы закружилась голова. Комната закружилась: лицо Крайер, её сильные руки, закрытая дверь, коробка с зелёными перьями…

– Ты сказала, что он распространял эту ложь через людей, а не только через автомов. Тебе известно, кто ему помогал?

Эйла сделала паузу и с трудом сглотнула. Она почувствовала тошноту, вспомнив испуганное лицо Фэй, слова, которые она пробормотала, которые сначала казались бессмыслицей, но теперь…

Это всё я виновата.

Крайер зачарованно смотрела на неё. Эйла колебалась. Назвать имя было огромным риском. И всё же это было имя человека, который потенциально предал Роуэн и Сопротивление.

– Фэй, – прошептала она.

– Та кухарка? Неужели?

Дыхание Эйлы дрогнуло, когда она заговорила – картинка складывалась по мере того, как она рассказывала, все её части наконец встали на свои места.

– Преступление, за которое наказали Люну, та не совершала. Это была Фэй. Фэй даже сказала мне, что это она во всём виновата. Её мучает чувство вины за что-то. Я не могла понять, за что именно, но она сказала… "солнечные яблоки". Она была так на них… зациклена, я понятия не имела почему. Болтала о Киноке и его солнечных яблоках и о чём-то, что пошло не так. Но потом я поняла: это кодовое слово. Из дворца вывозят груды ящиков с надписью "солнечные яблоки", но они наполнены чёрной пылью. Должно быть, их отвозят... его последователям.

Крайер уставилась на неё:

– Кинок перевозит чёрную пыль под видом солнечных яблок из дворца?

Эйла кивнула:

– А что касается Фэй... – она снова вспомнила о сломленном рассудке девушки, об ужасе в её глазах, о чем-то большем, хуже простого горя. – Должно быть, она чем-то настроило Кинока против себя – возможно, даже пыталась предупредить нас или сбежать. И он... – её голос дрогнул, но она выдавила из себя остальное: – …убил её сестру, убил Люну. И теперь он, должно быть, использует её как пешку. Вряд ли ему от неё много пользы – она кажется наполовину сумасшедшей. Но, возможно, она по-прежнему доставляет его письма, простые сообщения. Она, вероятно, слишком напугана, чтобы вообще ему перечить.

– Эйла, – тихо позвала Крайер. В тусклом свете номера золото её глаз казалось почти зелёным, как перья.

Эйла прочистила горло:

– Чего я не понимаю, так что это за чёрная пыль и почему она столь важна для автомов.

Крайер села на кровать:

– Несколько дней назад он показал мне некоторые из своих экспериментов. Кажется, он пытался найти… создать… замену сердечнику. Всё это он вкладывает в своё понимание "за Независимость". Он хочет, чтобы мы были неуязвимы. Что касается чёрной пыли, ну… не иначе ему наконец-то удалось.

Неуязвимы. Эйла знала, что это значит. Неуязвимы для нападений человека. В течение многих лет восстание стремилось открыть торговые пути к Железному Сердцу, и, возможно, Кинок боится, что они приближаются, знает, что они хотят уничтожить Железное Сердце. Как всегда, он всё знает и уже на шаг впереди.

Если автомам больше не будет нужен сердечник, Железное Сердце станет им ненужным. И вся затея с восстанием окажется напрасной. Больше не будет способов победить автомов. У них больше не будет слабого места.

– Надо выяснить, кто его поддерживает, – сказала Эйла. – Если мы получим список всех, кому Фэй посылала "солнечные яблоки" от имени вашего отца, у нас будет список заговорщиков.

– Эйла, это… это разумная мысль, – сказала Крайер, встала и взяла Эйлу за руку. – Тогда ты поможешь мне?

Эйла инстинктивно отдёрнула руку.

– Эйла? – Крайер нахмурилась.

– Давайте разберёмся с этими перьями, – сказала Эйла, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Надо убрать их, пока не вошёл слуга и...

– Эйла, – снова сказала Крайер, на этот раз мягче. – Я... мне так жаль.

– Что жаль?

– Всего. Что... что я была столь резка с тобой, что толкнула тебя к двери... Я не осознавала своей силы... Я...

– Вы – автом. Вам свойственно полагаться на силу.

Крайер выглядела так, словно ей дали пощёчину.

По какой-то причине обида на лице Крайер привела Эйлу в ярость. Как она смеет сейчас выражать печаль или раскаяние? Её Вид ужасно обращался с людьми, он ответственен за столько смертей и страданий, ещё со времён Войны. И теперь она просит прощения, хочет, чтобы Эйла отпустила ей грехи, но не за зверства, а за то, что толкнула её к двери?

Прощения не будет. Не здесь. Не сегодня. И никогда.

Нежно, осторожно Крайер приподняла подбородок Эйлы так, что той пришлось посмотреть ей в глаза. Лёгкое прикосновение, два пальца коснулись подбородка Эйлы, появились и исчезли.

– Мы равны, Эйла, – сказала она. – Мы должны быть… мы должны быть союзницами, – она как-то странно вздохнула, губы приоткрылись, как раскрывается цветок на рассвете. – Мы должны быть подругами.

Эйла на мгновение потеряла дар речи.

– Подругами? – её голос дрожал. – Я ваша служанка. И я продолжаю быть человеком. Автомы убивают таких, как я, ради забавы.

Ей казалось, будто внутри разгорается пламя, которое поглотит всё, к чему прикоснётся; давно она уже не была так зла. Возвращаться в это состояние было так приятно, всё равно что возвращаться домой. Этот огонь был её домом, стихией, в которой она процветала – слова Крайер были ветром, раздувающим пламя, превращающим его во что-то пылающее.

И вопреки самой себе, вопреки своей ярости, ненависти, охватившему её жару – а может быть, из-за всего этого – Эйла почувствовала, что сердце забилось сильнее, чем когда-либо прежде.

– Мы очень похожи, – тихо и настойчиво повторила Крайер.

Казалось, она искала что-то в лице Эйлы, скользила взглядом по широко раскрытым глазам Эйлы, её бровям, полуоскаленному рту.

– Ничуть! – выдавила Эйла, желая заткнуть Крайер. Потому что отчасти, в глубине души, в центре этого гневного пламени, она точно знала, что Крайер говорит правду.

Она знала, что чувствует Крайер.

Что-то происходило между ними уже несколько недель. В приливной заводи, в постели Крайер, в грубых песнях, от которых потом болит горло, и в аромате роз, поднимающемся из ванны. Холодная морская вода и тепло её прикосновений. Эйле казалось, будто её кто-то дёргает её внутри за крючок: резкая боль, рывки – и она становится беспомощна. Что-то гораздо большее и могущественнее, чем она сама, тянуло её вперёд, затягивало внутрь.

– Мы похожи.

Пальцы Крайер коснулись запястья Эйлы быстрым, но нежным движением, словно нащупывая её пульс. Эйла не отстранилась.

Крайер взяла руку Эйлы и положила себе на грудь. Прямо над сердцем. Она чувствовала глухой стук – искусственный, но не менее реальный, чем её собственный.

– У меня тоже есть сердце, как и у тебя, – выдохнула она, и снова её глаза впились в лицо Эйлы.

Эйла услышала, как громко бьётся её собственное сердце – как барабаны в пещере в ту ночь, когда она вывела Крайер на чёрный каменистый пляж и умоляла дорассказать ту сказку.

– У меня такое же сердце, как и у тебя, Эйла, – повторила Крайер, сильнее прижимая руку Эйлы к своей груди.

Эйла услышала биение собственного сердца и почувствовала биение Крайер – ритмичное постукивание по ладони, учащённая пульсация под пальцами. Эйла дышала слишком тяжело.

– Я тоже способна чувствовать, – прошептала Крайер.

Рука, которой не было на груди Крайер, двинулась сама по себе. Эйла смотрела, как протягивает руку, как её собственные пальцы пробегают по острой линии челюсти Крайер, как они останавливаются на мягком местечке чуть ниже челюстного сустава, где сердцебиение ближе к поверхности. Эйла слегка прижала пальцы к мягкому теплу, трепещущему, как крылышко мотылька, пульсу. Крайер стояла совершенно неподвижно. Она не сопротивлялась, не отстранялась, хотя могла бы.

Вместо этого Крайер поднесла свободную руку к тому же месту на челюсти Эйлы.

– Мы одинаковые, – сказала она.

– Это не так, – прошептала Эйла. – Мы совсем не одинаковые, Крайер, – сказала она, хотя имела в виду обратное.

Она рванулась вперёд – должно быть, для того, чтобы оттолкнуть Крайер, может быть, даже ударить её и сделать ей больно. Но всё получилось по-другому. Она знала, что у неё не получится.

Она знала, что давно хотела этого, хотя и ненавидела себя за это.

Крайер тронулась одновременно с ней и подняла руки, чтобы обхватить лицо Эйлы. Они поцеловались. Разгорячённые и яростные, они впились друг другу в губы, пальцы Крайер в волосах Эйлы. Не отпуская нижнюю губу Эйлы, она прижалась к ней всем телом. На мгновение Крайер застыла, её губы не двигались под губами Эйлы, и сквозь туман Эйла поняла, что Крайер не знает, как это делается. Крайер неоткуда было почерпнуть таких знаний, у неё отсутствовали инстинкты. Но они двинулись друг к другу одновременно.

Каким-то образом руки Эйлы нащупали плечи Крайер, её шею, челюсть, и она впилась ногтями в кожу Крайер, по-прежнему желая причинить ей боль, пустить кровь, заставить кричать – но вместо этого Крайер содрогалась рядом с ней, издавая другой звук, более мягкий, полный желания, ноющий. Эйле хотелось снова услышать этот звук, этот тихий, раненый звук, приглушённый её губами, прерывающийся гул.

Эйла прижала большой палец к уголку губ Крайер, заставляя их открыться, углубляя поцелуй, и – о, боги! – это было дыхание и жар, намёк на влажность, на вкус Крайер напоминала каплю мёда, и она ни с кем ещё не была так близка, никогда не делала ничего подобного. Всё её тело проснулось и трепетало, пульс горячо бился под кожей. Ей хотелось подобраться ещё ближе, прижаться всем телом, слиться с ней воедино. Хотелось–

– нет –

Эйла вырвалась и отползла к стене, самой дальней от кровати. Она знала, что, должно быть, выглядит такой столь же безумно, как и Крайер, если не хуже: губы тёмные и припухшие, волосы растрёпаны, глаза широко раскрыты.

Временное безумие прошло и сменилось ужасом.

Что я наделала?

– Подожди! – Крайер двинулась вперёд, а затем замерла, когда Эйла попятилась от неё прочь.

– Подожди, – повторила Крайер тихо и отчаянно. – Просто, просто подожди минутку, пожалуйста. Я должна тебе кое-что дать.

– Что вы можете мне дать? – спросила Эйла.

Губы горели, а сердце… Она задыхалась от ужаса, будто стояла на краю морских утёсов, всего в шаге от того, чтобы прыгнуть с обрыва. Хотелось убежать. Хотелось снова притянуть Крайер к себе. Хотелось разбиться вдребезги, как стекло, исчезнуть, чтобы не чувствовать себя так.

Затем Крайер сунула руку в карман платья и вытащила что-то, что блеснуло в свете факела, что, казалось, светилось изнутри…

Ожерелье Эйлы?

– Нет… – сказала Эйла, качая головой. Перед глазами плыло, внутри всё скрутило. – Нет… не может быть… как вы…

Она же видела его на столе Кинока. Неужели Крайер выкрала его у своего жениха? Он отдал его ей? Зачем он отдал его ей?

– Это твоё, – сказала Крайер, протягивая его. Ожерелье висело на ладони, изящное и золотистое. – Это твоё. Не отрицай. Ты не... – выражение её лица дрогнуло под действием некоторого чувства вины, – это не ловушка, я обещаю, я просто хочу вернуть его тебе.

Но Эйла снова попятилась назад. Её распухшие от поцелуя губы, трясущиеся руки, привкус Крайер на языке. Ей хотелось стереть со своей кожи всё, что касалось этого момента, стереть саму кожу. Что я наделала…

– Уберите его от меня.

Это слабость. Как и всякая другая. Как и всегда.

– Это просто глупая безделушка. Мне она больше не нужна.

Крайер нахмурилась, продолжая протягивать ей ожерелье:

– Безделушка? Ты хотя бы знаешь, на что она способна?

– О чём вы говорите? Вы опять о чём-то сговорились с Киноком, и решили вернуть его мне?

Крайер уставилась на неё, отчаянный взгляд сменился замешательством:

– У Кинока никогда не было такого ожерелья.

Теперь настала очередь Эйлы удивиться и тонуть в замешательстве. Если у скира никогда не было такого медальона, то что же она тогда видела у него в кабинете во время допроса?

И тут её осенило.

Другой медальон. Такой же, как у неё. Она всегда думала, что он пропал. Оказывается, нет.

Взгляд Крайер метался по комнате. Смотреть было особенно не на что: кровать, комод, маленький прикроватный столик с тусклым латунным подсвечником, ручка, чернильница – всё, что может понадобиться путешественнику. Эйла открыла рот, собираясь потребовать объяснений, но Крайер уже спешила к прикроватному столику. Схватив ручку, она в раздумье осмотрела её а затем прижала острое лезвие к подушечке большого пальца и проколола кожу. Выступила тёмная кровь, и Эйла судорожно втянула воздух, но лицо Крайер даже не дрогнуло. Она протянула ручку Эйле:

– Теперь ты.

– Вы хотите, чтобы я... закололась?

– Уколи только кончик пальца ровно настолько, чтобы вышла хотя бы капля крови, – сказала Крайер. – Поверь мне, просто уколи палец – и ты всё увидишь сама.

Если бы это был приказ, Эйла развернулась бы на каблуках, вышла из комнаты и вообще сбежала из гостиницы. Но сейчас ей стало любопытно. Она совсем растерялась...

Поверь мне.

Выругавшись себе под нос, уже сожалея об этом, Эйла уколола ручкой кончик указательного пальца. Крошечная ранка пульсировала.

– Хорошо, – дрожащим голосом сказала Крайер. – А теперь…

Она протянула ожерелье между ними, медальон блеснул в слабом свете факела. На мгновение Эйла могла бы поклясться, что свет, казалось, пульсировал вместе с раной на пальце; казалось, медальон светился, излучал свет, а не отражал его. Крайер держала свой кровоточащий палец прямо над медальоном, показывая, что делать.

Вместе они прикоснулись к медальону.

Их кровь – красная и фиолетовая, человеческая и Рукотворная.

Мир накренился и завертелся.

* * *

Эйла выдыхает – и ощущает вкус пыли; она выдыхает – и улавливает солнечный свет, летний воздух, что-то сочное и зелёное. Она понимает, что глаза закрыты, и открывает их.

Она в лесу и не одна. С ней Крайер. Едва перевалило за полдень, хотя солнце село за окнами таверны несколько мгновений назад. Маслянистый солнечный свет струился сквозь листву, создавая пятнистый узор из теней и золота на лице Крайер.

– Это всё… реально? – шепчет Эйла.

– Похоже на то. Или... было реально. Теперь это память, это...

– Лео?

Эйла и Крайер одновременно оборачиваются на звук голоса. Мгновение спустя в подлеске слышится шорох, а затем из-за деревьев на поляну выходит девушка – босоногая и красивая, с такой же загорелой кожей, как у Эйлы. Её чёрные волосы распущены и ниспадают на плечи. Платье на ней странное, старомодное, как одежда на старых картинах.

– Лео? – тихо зовёт девушка. – Лео, ты здесь?

Наступает тишина, в течение которой слышен только щебет птиц над головами. Девушка замирает. Лес, кажется, поглощает все остальные звуки. Девушка даже не смотрит на Эйлу и Крайер, хотя их троих разделяет менее десяти шагов. Она... их не видит?

Слышится шум потасовки, приглушённые ругательства, а затем из-за дерева, спотыкаясь, выходит мужчина. Он так же молод и красив, как и девушка, широкоплечий, со смуглой кожей и рыжеватыми волосами. Подойдя к девушке, он обхватывает её руками и притягивает к себе. Она фыркает и пытается отстраниться, а затем тает и утыкается лицом ему в грудь. Эйле вдруг становится не по себе. Эти люди ей незнакомы, она не собиралась приходить сюда, и всё же она чувствует, что стала свидетельницей чего-то недозволенного, слишком интимного и личного.