Текст книги "Война Крайер (ЛП)"
Автор книги: Нина Варела
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
На этот раз Эйла действительно выругалась.
Потому что увидела своё ожерелье.
Её Рукотворный предмет. Оно лежало на самом видном месте на книжной полке Кинока, между странным маленьким стеклянным шариком и кучей использованных перьев.
Как ему удалось достать его так быстро, когда она едва заметила пропажу? Это казалось невозможным. Он умел работать настолько быстро, что поспевал повсюду.
Она отвела взгляд, но недостаточно проворно. Когда она посмотрела на Кинока, тот уже смотрел на неё в ответ, переводя взгляд с неё на книжную полку.
Он всё знал. Вот почему он привёл её сюда. Это смертный приговор. За найденное ожерелье и то, что её застукали в постели Крайер, её точно приговорят к смерти.
А если не её, то Бенджи – схема, красная нить.
Сердце бешено заколотилось в груди, когда она встретилась взглядом с Киноком, ожидая приговора – петли, ножа, огромного лезвия гильотины, всего того, что таилось в глазах Кинока. Что бы он ни сказал, она будет всё отрицать. Что бы он ни захотел сделать с Бенджи, она помешает. Она...
– Где ты родилась, служанка?
Она не ответила. Не смогла, не сейчас. Всё тело напряглось, как струна арфы, кровь стучала в висках.
Это какая-то игра?
Кинок щёлкнул пальцами, и она вздрогнула.
– Я задал тебе вопрос, служанка. Где ты родилась?
– Деревня Делан, – ответила Эйла. Её голос прозвучал хрипло. – На севере.
– Ты там выросла?
У неё всё скрутило внутри. И да, и нет. Она кивнула.
– Когда ты впервые попал во дворец?
У неё закружилась голова. Зачем он всё это спрашивает? "Зачем тебе всё это? – хотела сказать она. – Зачем ты затягиваешь, просто покончи с этим," – но вместо этого она попыталась успокоиться. Глубокий вдох.
– Я приехала сюда 5 лет назад, – сказала она.
– Значит, в детстве.
– Нет.
Она больше не была ребёнком. Этого у неё отняли задолго до переезда.
– Понятно, – он сверкнул глазами. – А твоя семья, твои родители – они приехали с тобой? Они тоже здесь работают?
– Они умерли.
– Как их звали?
– А что? – возразила Эйла. – Какое это имеет значение?
– Здесь не ты задаёшь вопросы.
– Их звали Ян и Клара.
– А бабушку и дедушку? Как их звали?
– Родителей матери звали Лео и Сиена, – сказала Эйла. – Но… родители о них не рассказывали. Большинство в моей деревне не помнили своего прошлого, – она попыталась, но не смогла скрыть горечь в своём голосе. – Я не знаю, кто из моих предков уцелел в войне. У нас в каждой семье были потери.
– Люди не ведут записей? – казалось, Кинок был немного заинтригован, будто они на рынке обсуждали растущие цены на чай. – Вы не записываете историю своих семей? Своих родных?
– Мы вели записи, – сказала Эйла. – А потом правитель Эзод сжёг мою деревню дотла.
Они с Киноком встретились взглядами, и ни один из них не моргнул.
– Замечательно, – сказал Кинок.
Он по-прежнему выглядел вполне довольным, но его челюсти были, пожалуй, чуть крепче сжаты, чем до того, как они начали разговор, и от этого зловещая нотка удовлетворения пробивалась сквозь туман подозрительности и страха Эйлы. Казалось, что бы он ни искал, он это так и не нашёл.
Что он теперь сделает? Избавится от неё? Сверится с своей схемой и проследит линию до Бенджи? Что, если это её единственный шанс?
– Я тут кое о чём подумала, – смело сказала она, стараясь, чтобы её дрожащий голос звучал спокойно. – Слышала, вы были Хранителем. Но ведь Хранители не покидают Сердца, не так ли?
Это было не столько смело, сколько уже нелепо. Отчаянный поступок человека, который знал, что у него последний шанс.
– Не помню, чтобы давал разрешение задавать какие-либо вопросы, – улыбнулся он.
– Я только имела в виду, что вы, должно быть, особенный... – настаивала она. "Держи себя в руках, Эйла. Не сдавайся".
Улыбка стала шире, но в ней не было ни грамма теплоты.
– Я не будут тебе отвечать, служанка Эйла.
– Почему? – дерзко спросила она. – Вас выгнали?
– Конечно, нет, – сказал он. – Я могу вернуться в любое время, когда захочу.
Эйла ощутила новый прилив удовлетворения. Автом или нет, Кинок не так уж сильно отличается от обычного человека. Тщеславие – его слабое место.
– Но я думала, что вернуться обратно после ухода уже невозможно, – сказала она, притворяясь, что хмурится в замешательстве. – Я думала, что будет невозможно найти дорогу через горы.
На долю секунды его взгляд метнулся вбок.
Доля секунды, за которой она внимательно наблюдала. Автомы не единственные умеют находить то, что ищут.
– Есть способы, – сказал он и тут же встал. – На сегодня мы закончили. Оставайся здесь.
Затем, двигаясь с чуть большей скоростью и грацией, чем это было возможно для человека, он вышел из комнаты. Дверь за ним захлопнулась прежде, чем Эйла успела осознать, что прямо перед уходом он схватил с книжной полки ожерелье.
Оно снова исчезло.
И она осталась одна.
* * *
Она заставила себя подождать целых 5 минут, считая секунды, прежде чем поняла, что Кинок в ближайшее время не вернётся. Затем она вскочила со стула и направилась прямо в угол кабинета – туда, где на мгновение мелькнули глаза Кинока.
Даже у пиявок есть тайны.
На первый взгляд, в углу не было ничего интересного: край книжной полки, а потом больше ничего, только сплошная каменная стена, сплошной каменный пол. Эйла провела руками по стене, проверяя, нет ли выемок, петель, чего угодно. Она тихонько постучала по стене и полу, но не обнаружила ни одного участка, который мог быть полым.
Но она была уверена, что сейф должен быть где-то здесь.
Затем она провела руками по книжной полке. Это был прочный предмет мебели, сделанный из того же тёмно-вишнёвого дерева, что и письменный стол Кинока. Быстро, по мере того как тянулись минуты, всё больше и больше опасаясь возвращения Кинока, Эйла начала проверять каждую книгу на полке – осторожно поднимая каждую, чтобы не потревожить пыль, листая страницы в поисках чего-нибудь отдалённо необычного. Она ничего не нашла ни на первой, ни на второй полке. Она опустилась на колени, чтобы обыскать третью и последнюю полку, самую нижнюю, стараясь действовать как можно осторожнее, но при этом двигаться быстро. Наверняка Кинок вернётся с минуты на минуту...
Вот.
В деревянной задней стенке книжной полки, спрятанной за одной из книг, стоящих посередине неё, и видимой только потому, что Эйла стояла на коленях, был крошечный, почти незаметный шов.
С колотящимся сердцем Эйла отложила книгу в сторону и, протянув руку, провела пальцами по шву. Он имел прямоугольную форму, едва больше её ладони. Он напоминал крошечную дверцу. Она надавила на края, пытаясь понять, как его открыть – и там, да, да, да, был крошечная выемка, когда она надавила на одну сторону шва. Она нажала сильнее, и крошечная дверца распахнулась, а за ней...
Металл.
Край чего-то, похожего на тонкую металлическую коробку. Сейф. Он был похож на тот, в котором Крайер хранила свои самые дорогие ожерелья.
Этот, должно быть, был толщиной всего в дюйм, раз так идеально поместился в задней части книжной полки, старательно скрытый крошечной деревянной дверцей. Эйла наклонилась вперёд, раздумывая, удастся ли ей вытащить его ногтями... но нет, он был наполовину вмурован в дерево. Потребовалось бы вынуть все книги, а затем поставить их на место в нужном порядке, что заняло бы время, которого у неё определённо нет, и даже тогда она смогла разглядеть часть замка на передней панели сейфа, несколько маленьких заводных шестерёнок, помеченных странными алхимическими символами. Некоторые она узнала: восьмиконечная звезда, символы соли, ртути и серы; тело, разум и дух.
Язык мастеров. Она его не знает, зато Бенджи знал. Он научился этому в храме, ещё ребёнком.
Затаив дыхание от своего открытия, Эйла вернула книгу на полку и вернулась в кресло, лихорадочно соображая. Значит, она не сможет открыть сейф одна. Но эту дверцу нужно открыть. Она знала почти с абсолютной уверенностью – той, которая приходит только тогда, когда ты так близко к смерти, что ощущаешь её вкус , – что это тот самый кусочек головоломки, который ей так нужен.
"Я могу вернуться в любое время, когда захочу, – сказал Кинок. – Есть способы".
Теперь осталось только залезть в сейф.
Кинок вернулся всего через несколько минут. Эйла выпрямилась, как только услышала скрежет ключа в замке, чувствуя себя гораздо менее напуганной, чем раньше. Даже несмотря на то, что она по-прежнему не знала, почему он спрашивал её о родителях, даже несмотря на то, что она по-прежнему не знала, почему и как к нему попал её медальон, даже несмотря на то, что она по-прежнему не знала, каким будет её наказание. Если ей удастся рассказать кому-нибудь о местонахождении сейфа, это будет её победа. Она выиграет – или умрёт.
Она уставилась на Кинока в ожидании.
– Уходи, – сказал Кинок.
Эйла резко напряглась:
– Что?
– Уходи, – повторил он медленно и протяжно, как будто разговаривал с лошадью или с особо тупым ребёнком. – Мне от тебя ничего не надо. Уходи.
– Не понимаю, – услышала она свой голос, хотя все тело стремилось к двери и ступенькам обратно, к солнечному свету, к чему-то, что не было свободой, но всё же лучше. – Не понимаю, вы не собираетесь...?
– Мы закончили, – сказал он, каждое слово срывалось с его губ, словно тяжёлые камни падали на ковёр между ними.
Она колебалась ещё мгновение: неужели это ловушка? – но затем, наконец, тело победило паранойю, и она бросилась прочь от него, за дверь, вверх по мраморным ступеням, пока снова не оказалась внутри дворца, и воздух снова наполнился приторным ароматом цветов.
Она поспешила к ближайшему к помещениям для прислуги выходу, шагая так быстро, как только могла, стараясь не выглядеть слишком подозрительно, зная, что ей нужно поговорить с Бенджи – и немедленно.
Но не успела она выйти на улицу, как её резко остановил другой слуга.
– Иди на кухню. Тебя ищет Малвин.
Малвин? Чего ей нужно? Их последний разговор нельзя назвать приятным. Она не скоро забудет, как Малвин плюнула ей под ноги.
Но она не могла ослушаться.
Охваченная новым страхом, Эйла направилась на кухню.
По прибытии в полутемную, прокуренную, похожую на пещеру комнату ей было приказано пройти прямиком на угловой пост и начать чистить репчатый лук. Она провела здесь не так уж много времени, всего раз или два дежурила на кухне – люди её возраста обычно предназначены для физического труда.
Кухни дворца пиявки не были похожи ни на одну человеческую кухню. На утоптанном земляном полу стояли жаровня, кладовая, несколько больших, грубо сколоченных рабочих столов, стена, предназначенная для горшков, тарелок и ножей, – но был также массивный глиняный камин, занимавший почти всю стену, а пламя нагревало чёрный котёл, в котором и Эйла, и Бенджи могли бы с комфортом свернуться калачиком, и ещё бы оставалось свободное место. Этот котёл использовался только для приготовления жидкого сердечника. Белый пар, густо поднимающийся в дымоход, имел горьковатый металлический запах. Эйла дышала ртом, но всё равно чувствовала его привкус на языке. У котла для сердечника всегда стоял один-единственный страж-пиявка. Вздрогнув, Эйла поняла, что узнала сегодняшнего гвардейца – того самого, с которым поругалась прошлой ночью.
Эйла поёрзала, пряча лицо.
Сквозь густую завесу волос Эйла наблюдала, как поварёнок помешивает содержимое котла. Она знала, что скоро его процедят и перельют в другой котёл для охлаждения. Можно было сказать, кто занимался разливом, потому что их руки и одежда были в красных пятнах.
– Служанка.
Эйла подняла голову.
Перед ней стояла Малвин. Она не казалась злой или сердитой, как ожидала Эйла. Во всяком случае, она смотрела на Эйлу с чем-то похожим на любопытство.
– У меня приказ советника королевы Джунн, – сказала Малвин приглушённым голосом, чтобы не услышала стража пиявок.
Сторми.
Каким-то образом Эйла сохранила невозмутимое выражение лица.
– Он человек, мэм?
– Да. Он поймал меня перед самым отъездом.
Значит, он действительно уехал. Это не было неожиданностью, но всё равно снова стало больно. Сторми уехал.
Так много всего произошло между их ссорой прошлой ночью и тем, что её поймали сегодня утром. У неё едва было время снова подумать о нём – или погоревать.
Потому что именно такое её охватило чувство. Это было похоже на ещё одну смерть – не такую жестокую или непонятную, как первая, но тупую, глубокую и ноющую.
– И причём здесь я, мэм?
– Он дал мне кое-что для тебя. Сказал, что ты это уронила. Просил передать тебе: "Не потеряй его снова".
Эйла вытаращила глаза, когда Малвин сунула руку в карман униформы и вытащила оттуда зелёное перо.
– Знаешь, оно ведь не твоё, – пожурила её Мэлвин. – Не знаю, зачем ты носишь его с собой, но уверена, что оно считается твоим. Тебе повезло, что советник видел, как ты его уронила, а не лорд Эзод. У тебя могли быть настоящие неприятности, девочка.
Эйла чуть не расхохоталась. Очевидно, Малвин не знала, в какие неприятности она уже влипла.
– Верно, – сказала Эйла после паузы. – Ты права, я... буду осторожнее.
– Мне это можешь не говорить. Не моя шея лежит на плахе, – она сунула перо в руки Эйлы. – Спрячь его. Мне следовало бросить его в огонь, но сегодня я добрая.
– Спасибо, мэм. – Эйла положила перо в карман... и решила не проявлять любопытства. Позже у неё будет время поразмыслить.
Сейчас нужно поговорить с Бенджи.
* * *
Эйла ждала его под деревом, глядя в узловатое дупло. Она оставила ему на подушке расчёску – знак того, что хочет встретиться. Но что если он не заметил? Это было так странно – использовать расчёску в качестве сигнала вместо того, чтобы просто прошептать ему или похлопать по тыльной стороне его ладони, когда она проходила мимо. Раньше они проводили вместе каждую возможную минуту, но с тех пор, как Эйла стала служанкой, она почти не виделась с Бенджи. Обычно им едва ли удавалось обменяться взглядом, когда они забирались в постель среди дюжины других спящих слуг.
Пока она ждала, мысли не находили себе покоя. Почему Кинок расспрашивал её о семье? Увидит ли она когда-нибудь Сторми снова?
А как же Роуэн и другие повстанцы, которые присоединились к ней, отправляясь на юг? Она отчаянно старалась не думать о том, что с тех пор ничего о них не слышала. Что с ними случилось?
Однако сейчас она не могла беспокоиться об этом. Пока нет. Потому что она должна рассказать Бенджи о том, что рассказала ей Крайер.
Компас Кинока указывает на Железное Сердце. Она уверена в этом. Зачем ещё такой вещи была столь особенной? Иначе зачем бы он понадобился ещё и Красным Советникам?
Теперь полное уничтожение человечества стало возможным, нежели раньше.
Эйла буквально кипела от осознания этого.
Она была настолько взволнована, что, будь Крайер здесь, могла бы расцеловать её за это.
Ей хотелось выбросить эти мысли из головы, но как раз в этот момент Бенджи нырнул под ветку дерева. Пыль и солнечный свет смешались в его вьющихся волосах. Эйла с острой болью осознала, что он даже не знает, что она встретила Сторми. Но, возможно, будет лучше, если он останется непосвящённым в её тайны.
Что угодно, лишь бы порвать нить между ними.
Но Эйла скучала по Бенджи. Она скучала по нему так, как скучают по тем, кто не умер, а находится рядом и дышит. Такого она не испытывала раньше. Скучать по родителям (и по Сторми, до вчерашнего дня) было совсем по-другому; это было все равно что пытаться набрать воды из колодца, который давным-давно пересох. Скучать по Бенджи было всё равно что смотреть на ведро с прохладной, чистой водой и отказываться пить. Он всегда был рядом. Но ей нужно держать его на расстоянии вытянутой руки, потому что любое приближение слишком опасно.
– Привет! – сказал он, улыбаясь ей, но она не улыбнулась в ответ. – Как жизнь в королевском дворце?
– Очаровательно. Малвин с удовольствием откусит мне голову.
– Бедняжка, – он прислонился к стволу дерева. – Хочешь поменяться?
Она закатила глаза:
– Прекрати. Ты и секунды не продержишься в качестве служанки.
Что-то промелькнуло на его лице.
– Да, – медленно произнёс он. – Вероятно, у меня это получится не так хорошо, как у тебя.
– Ты на что намекаешь?
– Ни на что, – он вздохнул и покачал головой. Протянув руку, Бенджи сорвал лист и повертел его между пальцев. – Извини, у меня был долгий день. Да и неделя выдалась долгая.
– И жизнь тоже.
– Послушай, у меня новости.
– У меня тоже. Но ты говори первым.
– Роуэн. Она вернулась.
Это было совсем не то, что Эйла ожидала услышать. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– С ней все в порядке? Где она?
– Тс-с-с… – он отошёл от дерева, часть его лица скрывалась в тени. – Не здесь.
– Но...
Он взял её за руку. Его рука была тёплой и шершавой.
– Она ждёт нас у скал. Пойдём.
Вместе они срезали путь через территорию, направляясь к морским утёсам – месту, где Эйла и Крайер впервые встретились, где Эйла спасла Крайер жизнь. Они держались в тени, в проходах из мягкой чёрной грязи между рядами морских цветов, и Эйла каждые несколько мгновений оглядывалась назад, проверяя, нет ли стражи или других слуг. Но никого не было, и они добрались до утёсов незамеченными.
У самого океана было холоднее, скалы были скользкими от морских брызг. Руки Эйлы покрылись гусиной кожей.
Роуэн уже ждала их на утёсах – силуэт на фоне ночного неба и океана. Её серебристые волосы рассыпались по плечам, и она выглядела спокойной, как всегда, но когда они подошли ближе, Эйла увидела мешки у неё под глазами и то, как осторожно она держалась, словно скрывала рану. Эйла забыла о собственном дискомфорте и поспешила вперёд.
– Роуэн! – Эйла подошла к ней на краю утёса. – Боги, я думала, тебя не будет ещё несколько недель.
Если вообще вернёшься.
– Что случилось? Ты ранена?
– Я в порядке, – пренебрежительно сказала Роуэн. – И... ничего не случилось.
Бенджи нетерпеливо фыркнул, и Эйла подняла руку, призывая его к молчанию.
– За нами не было слежки, – сказала она. – А если бы и было, никто не смог бы услышать нас из-за шума волн. Ты можешь говорить открыто.
– Я уже всё и сказала, – сказала Роуэн. Она казалась ещё более измученной, чем чувствовала себя Эйла, её голос был опустошён. – Вот почему я вернулась так скоро. Вот что произошло на юге: ничего.
Эйла нахмурилась.
– Не понимаю, – сказал Бенджи рядом с ней.
Роуэн вздохнула и тяжело опустилась на камни. Эйла тут же опустилась на колени рядом с ней, почти запаниковав, но Роуэн отмахнулась:
– Пустяки, Эйла. Просто у меня несколько синяков на рёбрах. Трудно слишком долго стоять.
– Но что произошло? – настаивала Эйла. – Это явно не пустяки. Ты сказал, что на юге собирается двести человек, в полнолуние, ты сказала...
– Я помню, что говорила. И знаю, что слышала, и от кого я это слышала – от человека, которому, как я считала, можно доверять. Но едва я приехала на юг, ничего не подтвердилось. Никаких восстаний не было и не планировалось, – она переводила взгляд с одного на другого, её лицо было серьёзным. – Люди в тех поместьях даже слухов не слышали. Мои контакты ничего не знали. Я пришла за восстанием и жила обычной жизнью день за днём. Всё это было ложью.
Все трое молчали, Эйла и Бенджи пытались осмыслить рассказ Роуэн.
Первым заговорил Бенджи:
– Но кто мог распространять подобную ложь? Кто от этого выиграет? Какая-то пиявка, пытающаяся сбить с толку Сопротивление, заставить нас сомневаться друг в друге? Может быть, даже спровоцировать нас на драку друг с другом, а не с врагом?
– Не знаю, кто это был, – сказал Роуэн. – Мне кажется, это была не столько провокация, сколько эксперимент.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Эйла.
– Я имею в виду, что кто бы ни запустил эту ложь, кто бы ни хотел, чтобы я поверила в грядущие восстания на юге... Мне кажется, они так сделали, потому что хотели знать, откуда я получаю информацию и куда я её несу. Кажется, они хотели отследить связи между членами Сопротивления – увидеть, кто с кем общается, кто за кем следует. Хотели раскрыть нашу сеть.
Бенджи что-то сказал в ответ, но Эйла не расслышала – в ушах зашумело, и это был не шум океанских волн, разбивающихся о скалы.
Они хотели раскрыть нашу сеть.
У неё было чёткое представление о том, кто солгал Роуэн о восстаниях.
Но как?
Она не осознавала, что произнесла это вслух, пока Роуэн не сказала:
– Не знаю как. Не знаю, кому из моих контактов я могу больше доверять. Знаю только, что у нас есть "крот". И мы, всё Сопротивление, в опасности.
– От кого ты впервые услышала о восстаниях? – тихо спросила Эйла.
– Я не называю имён, – сказала Роуэн. – Но... скажу вам: это кто-то из дворца. Служанка, – она отвела взгляд, на её челюсти дрогнул мускул. – Та, чья информация всегда была правдивой. Она никогда раньше не вводила меня в заблуждение.
– А этот человек? От кого он это услышал?
Она пожала плечами:
– В прошлом они упоминали только, где она служит.
Она.
– И где же? Где она служит? – сердце Эйлы бешено колотилось.
Она наклонилась вперёд, не сводя взгляда с Роуэн. Отчасти она уже догадывалась, что сейчас услышит, уже знала ответ, но всё равно спросила.
– Связной сказал, что она судомойка, – осторожно сказала Роуэн. – Дежурит в прачечной.
– Кто-нибудь приходит на ум? – спросил Бенджи у Эйлы, заметив выражение её лица.
– Фэй, – тихо откликнулась Эйла.
Лицо Роуэн вытянулось, но она не выглядела шокированной. Должно быть, у неё было такое же подозрение.
Но если это правда...
– Бенджи, ты узнал что-нибудь ещё о солнечных яблоках, о которых говорила Фэй?
Он кивнул с мрачным видом:
– Сегодня утром я пытался проникнуть в сарай на краю поля. Говорил, что видел плохую партию зерна и хотел проверить кое-что из припасов. Там была гора ящиков из-под солнечных яблок – столько в садах не собирают и за месяц.
– Это странно, – медленно произнесла Эйла.
– Не так странно, как то, что я нашёл внутри них.
– И что же ты там нашёл? – спросила Роуэн хриплым и низким голосом.
– В ящиках вообще не было яблок – по крайней мере, в тех, которые мне удалось открыть. У меня было не так много времени до того, как этот высокий гвардеец, Тирен, раскусит меня, поэтому действовать пришлось в спешке, но мне удалось открыть два ящика, и... там было много... Я правда не знаю. Эта... эта пыль. Чёрная пыль.
– Чёрная пыль? Что-то вроде пороха? – спросила Роуэн.
– Это могло быть оружие? – спросила Эйла.
Бенджи помотал головой:
– Честно сказать, не знаю.
Эйла посмотрела на Роуэн:
– Если Фэй помогает Киноку доставлять эту пыль...
– Она определённо не понимает, во что ввязалась, – закончил Бенджи.
Дыхание вырвалось у Эйлы из груди, когда она попыталась заговорить:
– Ну, для чего бы им ни понадобилась эта пыль, одно мы знаем точно – Кинок контролирует Фэй, использует её. Может быть, она пыталась отказаться. Может быть, поэтому...
Ей не нужно было заканчивать фразу. Все трое думали об одном и том же. Может быть, именно поэтому Кинок приказал убить Люну.
Эйла с трудом сглотнула:
– Так что же нам делать?
Они с Бенджи переглянулись с Роуэн. Та холодно произнесла:
– Надо убирать скира.
– Подожди, – внезапно сказала Эйла. – Я кое-что знаю, узнала буквально прошлой ночью.
Она избегала смотреть Бенджи в глаза. Он по-прежнему не знает правды о том, что произошло прошлой ночью. Что она выскользнула не для того, чтобы погладить платье, а чтобы встретиться с братом. А в итоге она свернулась калачиком в постели Крайер. Это был только вопрос времени, когда эта тайна выйдет наружу.
– У скира есть кое-что, что может нам помочь. Оно нам действительно поможет. Это компас. Очевидно, он очень важен для Кинока, и скорее всего это не просто какой-то компас – он особенный. Вместо того, чтобы указывать на север, он указывает на Железное Сердце.
Глаза Бенджи расширились.
– Ты серьёзно? – ахнул он, и одновременно Роуэн спросила:
– Ты уверена?
– Крайер сказала, что это что-то особенное, она сказала, что даже Красные Советники, казалось, завидуют ему, – сказала им Эйла, но тут же пожалела об этом, когда взгляд Бенджи стал подозрительным. Она продолжила, прежде чем он успел что-либо сказать или заподозрить: – Иначе зачем мне проводить с ней так много поздних ночей? Она такая наивная, она выдаст любой секрет, если её как следует уболтать, – она говорила намеренную неправду, но это было необходимо. – Компас может привести нас к Сердцу. Подумайте о его силе. И он находится в кабинете Кинока.
Она быстро рассказала о странном допросе в кабинете Кинока, аккуратно обойдя причину, по которой её допрашивали; она сказала, что у Кинока просто паранойя по поводу ближайшей служанки его будущей жены. Эйла рассказала, как нашла потайной сейф:
– Если и есть место, где он прячет компас, то это там. Даже если это не компас, это должно быть что-то другое, не менее ценное.
Роуэн кивнула. В её глазах снова зажёгся огонёк возбуждения по поводу новой цели:
– Надо вскрыть этот сейф. Затем, как только у нас будет то, что нам нужно, мы уничтожим скира и спасём Фэй, – она улыбнулась и взъерошила волосы Эйлы, как делала с тех пор, как Эйла была маленькой и умирала с голоду. – Ты молодец, моя девочка.
Эйла подавила гордую, глуповатую ухмылку.
– Прошёл почти час, – заметил Бенджи. – Гвардейцы скоро будут проверять помещения для прислуги. Нам пора возвращаться.
– Да, – сказал Роуэн. – Я снова уеду на следующей неделе – в то же время, в то же место. Мы как можно скорее разработаем план, как нам вскрыть сейф. Понадобится отвлекающий манёвр. Что-то витает в воздухе, что-то маячит на горизонте. Я это чувствую. Время поджимает.
– Мы всё выполним, – кивнули Эйла и Бенджи.
Роуэн кивнула, и все трое разошлись.
Зима, год 47 э.а.
17
Что если королева Джун не получила её письма?
Эта мысль не выходила у Крайер из головы всю неделю с тех пор, как Кинок застал Эйлу в её постели, а затем освободил без единого слова упрёка или беспокойства со своей стороны – неделю с тех пор, как она отправила зашифрованное послание королеве Джунн с клятвой в тайной верности.
Ну, она думала не только об этом. Потребовалась сила воли, о которой она и не подозревала, чтобы всю неделю избегать взгляда Эйлы и не вспоминать, как она повернулась к Крайер во сне. Хотя Эйла никогда бы в этом не призналась, и хотя у Крайер не было доказательств этого, она почувствовала: Эйла понемногу начала доверять и открываться ей.
Но сейчас риск слишком высок. Все следят за её следующим шагом. Она не может позволить Эйле снова попасть под пристальное внимание Кинока, то есть не может давать ему никакого повода для этого. Она не может уделять Эйле лишнего внимания, не может позволить себе отвлекаться на её взгляд, как это часто случалось за последний месяц.
А тем временем необходимость притормозить Кинока, пресечь его усилия и отсрочить замужество только возрастала. Она отправила королеве Джунн информацию в надежде, что это докажет её лояльность, а Джун взамен предложит стратегию для альянса, о котором она говорила – чтобы навсегда устранить “проблему" по имени Кинок.
Итак она лежала без сна несколько часов, мысли кружили, как стервятники. Получила ли королева Джунн её послание? Наверное, уже получила. Если только письмо не перехватили.
Если письмо не перехватили и оно в руках королевы Джунн, что королева собирается делать? Можно ли Крайер называть Фоера, Советника Лаон и Советницу Шасту сторонниками Кинока? Правильно ли она поняла слова Рози? Не подвергнет ли она опасности Рози, называя имя её жениха? Что если королева Джунн решит, что Крайер недостаточно полезна, и прекратит общение, и Крайер снова останется одна?
Она как раз собиралась приступить к третьему часу панических, бессмысленных размышлений, когда услышала шаги в коридоре за дверью. Их было много, быстрых и свойственных людям.
Голоса, отрывистые приказы. Кто-то посылает за экипажем?
Крайер не стала дожидаться прихода Эйлы – до рассвета оставалось ещё четверть часа – и, даже не переодевшись из ночной рубашки, поспешила из своей комнаты и позвала первого попавшегося слугу:
– Что случилось? Для чего нужна карета?
– Правитель отбывает в Беллран, миледи. Срочно.
– Что? Прямо сегодня? Зачем?
Маленький городок Беллран находился в дне езды к западу. Отец обычно навещал его всего раз или два раза в год, чисто формально, просто чтобы показаться людям.
– Да, миледи. Сегодня утром и как можно скорее. Там ночью произошло несколько убийств, – сказал слуга, приглушенно, как это делали люди, когда говорили о мёртвых.
Убийства? Массовая казнь? Подавленный мятеж?
– Кого убили? – требовательно спросила Крайер. – Людей-мятежников?
– Нет, миледи, – слуга заёрзал. – Убили автомов.
– Как их звали? – от охватившего её болезненного чувства неверия Крайер зашаталась.
Возможно, она уже догадывалась, но хотелось услышать это вслух.
– Двое были Красными Советниками, миледи – Лаон и Шаста. Ещё убили лорда южного поместья, Фоера.
Звёзды и небо!
– Прошу прощения, миледи?
Она произнесла это вслух.
– Ничего, – выдавила Крайер и отвернулась, прежде чем слуга успел сказать что-нибудь ещё или, что ещё хуже, уловить выражение лица Крайер и позвать врача.
"Я убила их, – тупо подумала Крайер, двигаясь в трансе обратно по коридору. – Я назвала их, и теперь они мертвы".
Приказ могла отдать королева Джунн. Конечно же, это была королева Джунн, это никак не могло быть совпадением. Крайер назвала ей три имени, и теперь их обладатели мертвы.
Но причиной всего этого была Крайер.
Она не могла поверить, насколько быстро действует Джунн – без предупреждения, без колебаний, просто быстрое убийство.
Это означало, что у королевы, должно быть, наёмники по всему Рабу.
В висках у Крайер стучало; она чувствовала нехватку кислорода, хотя его потребление не изменилось.
О, боги, Рози. Жених Рози мёртв, и в этом виновата Крайер.
"Ну, а чего ты ожидала? – яростно спрашивала она себя, останавливаясь на мгновение и прислоняясь лбом к прохладной каменной стене коридора. – Думала, Безумная Королева отправит сторонникам Кинока письма с самыми наилучшими пожеланиями? Думала, она проявит снисходительность?"
Она вспомнила сказку о лисе, волке и медведице – никто из них не мог доверять другим.
Крайер посмотрела на свои руки и на мгновение представила, что её пальцы запачканы фиолетовой кровью.
* * *
Несколько минут спустя Крайер сидела в кресле напротив отца. Они были вдвоём в его кабинете. Она пыталась не показывать вину и ужас на своём лице.
Убийца – вот кто она.
К счастью, Эзод был погружён в свои мысли и выныривал только для того, чтобы рявкнуть приказания слугам, которые продолжали прибывать к двери: "Подготовьте экипажи! Почистите лошадей! Упакуйте одежду и сердечник для трёхдневной поездки! Подготовьте отряд гвардейцев и слуг! Заранее отправьте весточку во владения покойных!" Он собирался в траурное турне. Это было похоже на победный тур, который Эзод совершил в первые недели после своего коронования правителем, но вместо победы в воздухе не было ничего, кроме смерти, шока и закипающего гнева Эзода. Он принимал смерть своих Красных Советников близко к сердцу.
