Текст книги "Война Крайер (ЛП)"
Автор книги: Нина Варела
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Хочу тебе кое-что показать, – тихо сказала Крайер, кивая на тёмную деревянную дверь. – Думаю… это что-то значит для тебя. Раньше тут было пусто, но со вчерашнего дня больше нет. Угадай, кто поселился здесь?
– Не знаю, – сказала Эйла, помотав головой.
– Фэй! – улыбнулась Крайер.
Эйла уставилась на неё:
– Простите, с каких пор Фэй живёт в восточном крыле?
Крайер казалась довольна собой:
– По моему распоряжению.
– Но почему?..
– Миледи, – сказал другой слуга, прежде чем Крайер успела ответить. – Отец заметил ваше отсутствие и просит, чтобы вы присоединились к нему.
– Конечно, – спокойно ответила Крайер и, не сказав больше ни слова, отвернулась от Эйлы, и прошла за слугой по коридору к процессии, где последние варнцы исчезали за углом. – Пойдём, Эйла.
Но Эйла словно приросла к мраморной двери, за которой, очевидно, поселилась Фэй.
Что ты наделала, Крайер?
Сама того не замечая, она постучала в дверь. Изнутри донёсся шаркающий звук, а затем дверь чуть приоткрылась. Ровно настолько, чтобы показался кусочек чьего-то лица и единственный широко раскрытый немигающий глаз.
– Что ты здесь делаешь? – прошипела Фэй. – Чего тебе надо?
Эйла оглядела коридор – Крайер стояла в самом конце, наполовину растворившись в тени, такая неподвижная, что могла казаться продолжением мраморного пола – статуей, воздвигнутой посреди зала. Она ждала Эйлу.
– А ты что здесь делаешь? – Эйла прошептала так тихо, что даже слух Крайер не смог бы разобрать её слов. – Зачем тебя поселили в эту комнату?
– Солнечные яблоки, – сказала Фэй.
– При чём тут яблоки? Пожалуйста, просто ответь мне, Фэй, почему ты здесь?
– Не знаю, – снова сказала Фэй и издала низкий шипящий звук. Она по-прежнему не моргала. – В посылках, которые он мне передавал, не было яблок, они...
– Он? – она имела в виду Кинока. – Что случилось, Фэй?
– Я пыталась всё исправить, – говорила Фэй, по её лицу текли слёзы. – Я пыталась, я хотела рассказать, но он узнал раньше и...
– Эйла! – позвала Крайер, её голос эхом отразился от стен. – С подругой поговоришь позже. Мы пропустим остаток встречи. Иди сюда.
Эйла попятилась от двери, но не могла отвести глаз от Фэй. У неё перехватило дыхание. Что там говорила Малвин? Следи за солнечными яблоками. Фэй, должно быть, говорила о ящиках с солнечными яблоками, которые правитель разослал в качестве подарков Красным Советникам, знати, крупным торговцам – всем, к кому проявлял благосклонность. Кинок организовал все эти поставки, а затем поручил их Фэй? Зачем?
– Эйла, служанка, иди сюда!
– Это всё я виновата, – прошептала Фэй и захлопнула дверь.
13
Встреча королевы утомила Крайер, будто она весь день таскала на себе что-то тяжёлое, чью-то тень. И с тех пор, как Эйла прошла мимо комнаты, полной нарядов, которые Крайер специально заказала для Фэй, узнав о заботе Эйлы о ней, Эйла, казалось, помрачнела, похолодела. Крайер ничего не понимала – она должна была быть... рада? Довольна? Она снова почувствовала себя совершенно сбитой с толку тем, насколько реакция людей может быть далека от желаемой.
А потом, в перерыве между встречей и ужином, Эйла ускользнула, не посмотрев Крайер в глаза. Что случилось?
Крайер сидела в своих покоях и ждала ужина. Услышав тихий стук в дверь, она подняла глаза от книги. Странно: это не Эйла, та всегда стучала в дверь костяшками пальцев, будто пыталась затеять драку. Но Крайер ещё больше удивилась, когда открыла дверь и увидела Кинока.
– Леди Крайер, – мягко произнёс он. – Приглашаю вас на ужин.
"Почему не Эйла?" – хотела спросить Крайер, но вместо этого просто кивнула. Она могла бы воспользоваться такой встречей с Киноком, какой бы короткой она ни была, чтобы разузнать о Рейке.
И, возможно, ей удастся найти ответы на вопросы, которые она не могла задать, не выдав, что пыталась шпионить за ним: Почему его записи пестрят фразой "сердце Йоры"? Кто та неизвестная женщина, упомянутая в его записях о Томасе Рене?
Она закуталась в тонкую шаль и позволила ему взять себя под руку. Они медленно пошли по коридорам мимо судомоек и мальчиков на побегушках. Крайер подождала, пока они не достигли относительно пустого участка коридора. Затем, теряя терпение, она сказала:
– На помолвке вы сказали, что отныне мы будем вместе. Вы сказали, что сохраните мой… мою тайну. Однако когда вы предстали перед Советом, то упомянули об Ущербности и страсти. Как вы могли?
– Я сказал это только для того, чтобы спровоцировать вас.
– Вы… – она зажала рот, когда из-за угла показалась горничная, и подождала, пока та не скроется из виду. – Как вы посмели? Говорить что-то подобное перед Советом, просто чтобы… чтобы… не могу в это поверить.
Она не могла припомнить, чтобы когда-либо раньше испытывала к кому-то такое отвращение, хотя всего несколько недель назад искренне верила, что Кинок не более чем философ, мыслитель, историк своего Вида.
– И всё, что вы сказал о Томасе Рене в ночь помолвки – о красоте его работы, о том, что каждый из нас немного отличается... полагаю, это тоже была, что ли, очередная провокация? Вы просто играете со мной?
– Не совсем, – он усмехнулся.
– Тогда что это значило? Что вообще всё это значит?
Кинок был настолько погружён в свои исследования, эксперименты и теории, и Крайер внезапно поняла, что понятия не имеет, как всё это связано. Какая связь между его интересом к Рену и Движением за Независимость или его прошлой службой Хранителем? И причём здесь… “сердце Йоры". Она остановилась, внезапно повернувшись к нему лицом и выпалила:
– Что такое "сердце Йоры"?
Его глаза на мгновение вспыхнули. Её даже не волновало, что она, возможно, только что призналась, что рылась в его кабинете – ей нужны ответы, и она устала от того, что не получает их, а все вокруг выражаются полуправдами, загадками и непонятными головоломками.
– Мне приятна ваша любознательность, леди Крайер, – сказал он, улыбаясь. – Позвольте мне кое-что вам показать.
Он провёл её по коридору тем же путём, которым они пришли, к своим покоям в западном крыле. Крайер задержалась, когда он отпер дверь в свою комнату и оглянулся через плечо, ожидая, что она последует за ним внутрь.
– Что вы собираетесь мне показать? – спросила она всё более недоверчиво.
– Просто зайдите внутрь, – сказал он. – Обещаю, вам это будет интересно.
Она вошла за ним. Крайер никогда раньше не бывала в его спальных покоях, которые находились на совершенно другом этаже от его личного кабинета на нижних этажах, и, войдя, на мгновение насторожилась. Это было большое, но относительно пустое помещение, апартаменты временного гостя, с кроватью, письменным столом, несколькими сундуками одежды и массивным гобеленом у боковой стены. Крайер не могла представить, что он мог бы ей показать, если только это не какая-нибудь безделушка из его многочисленных путешествий. Она ждала, что он достанет что-нибудь из сундуков, но вместо этого Кинок направился прямо к дальней стене комнаты.
Он прижал руку к одному из камней на стене, и участок стены сдвинулся под его прикосновением – потайной проход. Крайер знала, что во дворце их несколько, большинство предназначено для отхода в случае нападения, некоторые ведут в покои, подобные этому.
Дверь открылась со звуком скрежета камня о камень, и Кинок снова оглянулся на Крайер, его глаза сверкали.
– Идёте, миледи?
Она последовала за ним в потайную комнату и остановилась.
В отличие от спальни позади них, эта комната была какой угодно, но только не пустой. Она была тесной, едва ли больше шкафа, но выглядела как алхимическая лаборатория, какие Крайер видела на иллюстрациях в научных книгах: повсюду стояли флаконы размером от длины её мизинца до пузатых стеклянных графинов, в которые могло поместиться пол-бочки вина. Некоторые флаконы соединялись тонкими стеклянными трубками; из некоторых валил дым; некоторые казались пустыми, а в других была густая пурпурно-чёрной жидкость. Стены комнаты были увешаны схемами человеческих тел и тел автомов, поперечные сечения которых показывали вены, мышцы, сложную паутину нервной системы. Когда Крайер вдохнула, воздух показался ей едким и металлическим на вкус.
– Что это? – ошеломленно спросила она. Отец об этом знает?
– Это мой маленький эксперимент, – сказал Кинок. Он наклонился, осматривая один из флаконов, наполненных тёмной жидкостью. – Леди Крайер, что вы слышали о Турмалине?
– Почти ничего, – ответила она. – Это такой камень, верно?
– И да, и нет. Турмалин – это также название соединения, открытию которого я посвятил свою жизнь. Некоторые: мастера, акушерки, скиры – верят, что можно создать состав, который служил бы вечным питанием для автомов.
Теперь Крайер уже с интересном оглядела флаконы:
– Хотите сказать, он лучше, чем камень-сердечник?
– Турмалин будет производить на наш Вид такое же действие, как вино на людей, – он вовремя взглянул на неё и заметил, как расширились её глаза. На его губах появилась тонкая улыбка. – Представьте себе: больше не нужно поглощать что-то каждый день, чтобы выжить, никакой зависимости от Железного Сердца, поставок камня-сердечника, от этих весьма ненадёжных торговых путей. Турмалин можно будет производить где угодно. Мы сможем просто... жить. Никакого страха, никаких опасностей. А вы станете намного сильнее, чем сейчас.
– Вы... считаете, нам не следует полагаться на Железное Сердце?
– Конечно, не следует, – сказал он. – Камень-сердечник всегда был ограниченным ресурсом. Этим Железное Сердце ничем не отличается от алмазной шахты, леди Крайер. Рано или поздно, но бриллианты всё же закончатся.
Её глаза расширились:
– И когда же у нас закончится камень-сердечник?
– Этого не знают даже Хранители. Но… я предпочитаю готовиться к худшему. Чтобы меня уже не застали врасплох.
Переминаясь с ноги на ногу, Крайер переваривала полученную информацию, но не позволяла себе забыть, зачем она здесь.
– Но какое отношение всё это имеет к "сердцу Йоры"?
– Ах… миледи, это просто другое название Турмалина. Полагаю, так его назвали после человеческие слухов и бабушкиных сказок о его истории. Вот и всё.
Он отвернулся, давая понять, что больше не станет отвечать на вопросы. На лице и в языке тела читалась незаинтересованность, но Крайер не могла отделаться от мысли, что он что-то недоговаривает о сердце Йоры.
В углу стоял небольшой столик со множеством инструментов. Кинок достал тонкий нож и на глазах у Крайер уколол палец и капнул кровью в один из флаконов. И Крайер поняла, что это за тёмно-пурпурная жидкость. Кинок экспериментировал с собственной кровью.
Она отвернулась, чувствуя лёгкое отвращение. Её взгляд упал на одну из диаграмм на стене. Это было что-то вроде генеалогического древа человека, за исключением того, что оно располагалось не сверху вниз, а наружу от центра, как спицы колеса. В центре древа красовалось имя – Томас Рен.
– Ваше расследование, – пробормотала Крайер. – На схеме указаны те, кто работал с Реном?
– Каждый гений черпает вдохновение у окружающих, – криво усмехнулся Кинок. – Многое можно узнать, прослеживая связи от одного разума к другому.
Она не ответила, но почувствовала некоторое облегчение, увидев работу Кинока в таком виде. Она провела пальцем по одной из линий на карте; она была единственной, выделенной красным.
– Что это? – спросила Крайер.
Кинок оглянулся:
– Слух, не до конца подтверждённый, но некоторые говорят, что Томас Рен был влюблён в другую учёную и та родила ему ребёнка.
Это немного успокоило Крайер. Ничто из его занятий не казалось таким уж опасным – возможно, она слишком остро реагирует на свои подозрения насчёт него. Может быть, он действительно хотел с ней породниться, помочь ей, несмотря на её Ущербность?
– Рад, что моя работа кажется вам полезной, – сказал Кинок несколько минут спустя, тщательно закрыв потайную дверь, когда они, наконец, направились в большой зал на ужин с Эзодом и Джунн.
– Вы правы, – честно ответила Крайер. – Мне интересно всё, что связано с историей нашего Вида. И... Турмалин, безусловно, заманчивая идея. Особенно если у нас может закончиться камень-сердечник. Вы говорили об этом с отцом или с кем-нибудь ещё из Совета?
– Так много вопросов, леди Крайер, – заметил он, снисходительно улыбаясь. – Не волнуйтесь, я отвечу на все. И я могу показать вам больше, гораздо больше, пока вы будете оставаться преданной мне.
Что?
У Крайер не было возможности переспросить, что означают его слова. Они дошли до большого зала, где их уже ждала королева Джунн.
* * *
Ужин прошёл напряжённо.
Демонстрируя убеждения Эзода, стол в большом зале был заставлен человеческими деликатесами в дополнение к чайнику с жидким сердечником в виде птичьего черепа: тушёная баранина, солёная рыба, сдобный чёрный хлеб с маслом и мёдом, блюда с засахаренными фруктами из садов. Никто не ел, кроме королевы.
Эзод сидел рядом с королевой Джунн, пока она пировала, и вёл сердечную беседу. Но Крайер заметила что-то холодное и расчётливое в глазах отца. Сегодня вечером он выглядел по-королевски, в тёмно-красной мантии, которую обычно приберегал для заседаний Совета или других официальных мероприятий. На его шее поблескивала золотая брошь с выгравированным гербом правителя: сжатый кулак, корона, сверкающий рубин. Он улыбался, придав своим чертам дружелюбное выражение – гостеприимный, добродушный правитель. Но его глаза говорили о другом.
Крайер сделала глоток жидкого сердечника. Что-то другое просто не шло в горло. Она слышала, как желудок Эйлы переваривает сам себя. Эйла, как обычно, стояла на коленях у ног Крайер, хотя советник королевы Джунн по человеческим вопросам сидел за столом вместе со всеми остальными. От этого кожа Крайер зудела и чесалась.
Эйла весь день вела себя отстранённо. Во время встречи королевы она по пятам ходила за Крайер, как безмолвный призрак, глядя перед собой незрячими глазами, и в какой-то момент чуть не споткнулась о шлейф её платья. Так бы и случилось, если бы Крайер вовремя не убрала его у неё из-под ног.
Единственное, что, казалось, привлекло внимание Эйлы, был человек-советник. Всякий раз, когда он даже громко дышал, Эйла переводила на него взгляд, острый и удивлённый. Так продолжалось весь день. Что в нём такого завораживающего? Крайер нахмурилась, глядя на недоеденные кусочки мяса на своей тарелке. Это потому, что он человек? Она взглянула на него поверх чашки. Он весьма недурен собой без белой маски. Он даже чем-то похож на Эйлу, как будто они из одной деревни. Как и у Эйлы, у советника густые тёмные волосы. У него такой же подбородок, такая же шишка на переносице, хотя Крайер отметила, что у него нет веснушек Эйлы или её скул.
"А он симпатичный," – подумала она про себя и отломила ещё кусок хлеба, есть который у неё не было ни малейшего желания.
Будто почувствовав, что она думает о нём, советник обратился к ней.
– Леди Крайер, – сказал он, и Крайер замерла, немного ошеломлённая тем, что человек обратился к ней напрямую, без приказа говорить. Он говорил как прирождённый житель Рабу, а не как кто-то из Варна. Вот почему у него тёмные волосы. – Вы хотите что-то сказать?
Она моргнула.
– Я… я задумалась. Прошу прощения, – сказала она, кивая королеве, а затем отцу. – О чём идёт речь?
– Как о чём? – недоумённо спросил он. – О мирном сосуществовании людей и автомов.
– Я дочь отца, – сказала она. – Я верю в сохранение традиций. Сосуществование возможно только отчасти, с определёнными социальными, культурными и политическими границами, разделяющими наши два Вида.
Крайер произносила эти слова много раз раньше, но на этот раз они оставили неприятный привкус во рту. Она поискала глазами Эйлу, но вместо неё встретилась взглядом с отцом.
Через стол Эзод одобрительно смотрел на неё.
Она всегда к этому стремилась – к его одобрению. Но почему-то в этот момент оно не принесло ей удовлетворения. Скорее, она почувствовала неловкость.
– Интересно, дочь Эзода, – сказала королева Джунн, сидевшая во главе стола. В отличие от большинства гостей, она не сопротивлялась, когда ей предлагали человеческую еду, и ела без жалоб. Теперь она смотрела на Крайер, сжимая длинными пальцами чашку с жидким сердечником. – Значит, вы правда считаете, что для мира между двумя Видами необходимо установить границы?
– Верно, – сказала Крайер. По какой-то причине ей было трудновато выдержать взгляд Джунн. – Все общества требуют определённого уровня социальной организации. Общество без границ и иерархии скатывается в анархию, хаос.
– Вам это известно по собственному опыту?
– Благодаря глубоким исследованиям.
– Согласна с вами, – сказала королева. – Я тоже считаю, что для успешного существования обществу требуется своего рода организация. Но мне любопытно, леди Крайер, почему вы считаете, что обоим Видам следует жить раздельно? Зачем делить всех на Рукотворных и нет?
"Потому что это очевидно, – чуть не сказала Крайер. – Один Вид сильнее, другой слабее. Один правит, другой подчиняется. Один рождён править, другой – повиноваться".
Два месяца назад она бы именно так и ответила – прямо словами из книг, уроков и наставлений отца.
Однако сейчас…
Теперь, когда рядом Эйла (стоит на коленях у её ног, отказываясь от объедков), а напротив сидит советник-человек королевы, у Крайер не получилось ответить столь же легко. Её колебание длилось всего мгновение, но этого было достаточно, чтобы вмешался Эзод.
– Вы слишком много от неё требуете, – сказал он, снова наполняя свою чашку. Его губы были в красных пятнах. – Моя дочь блестяща, но её ум – больше для библиотеки, чем для политических споров.
"Ты никогда не позволял мне вступать в споры, – кисло подумала Крайер. – Так откуда тебе знать?"
– Приношу свои извинения, леди Крайер, – сказала Джунн. – Я немного забылась. Делиться своими убеждениями – редкое удовольствие.
– Так-так… – сказал Эзод, снисходительно улыбаясь. – Сейчас мы услышим.
– Видите ли, леди Крайер, – продолжала Джунн, – для меня сосуществование это не Традиционализм и не Недоверие, – Крайер напряглась при упоминании движения Кинока и надеялась, что королева этого не заметит, – то есть абсолютное сосуществование, истинное сосуществование, равенство между Видами – это реальность, а не фантазия. В Варне автомы и люди живут и работают бок о бок.
– Трудно представить себе что-то более восхитительное, – сказала Крайер, и улыбка Эзода стала натянутой. Кинок же хранил молчание. Его лицо было непроницаемым, глаза блестели – возможно, от смеха. – Насколько мне известно, вы стремились к такой реальности с тех пор, как взошли на трон.
– Моя страна практически разрушена войной, – заметила Джунн. – Мы до сих пор никак не оправимся от её последствий. Мы одновременно древние и новорождённые. Мы растущая нация, а всё растущее болеет, учится и приспосабливается. Но в моей стране мы с каждым днём приближаемся к будущему, в котором автомы и люди живут в гармонии.
Крайер смотрела на неё, как заворожённая.
– Захватывающая идея, – сказал Эзод. – Но совершенно непрактичная. Наш Вид создали с особой целью...
– Леди Крайер, – перебила королева, и Эзод замолчал, возможно, только потому что его никто и никогда раньше не перебивал. Крайер видела, как сильно это его задело, но он промолчал. Джунн – королева, прибывшая с дипломатическим визитом. Никому не позволено её оскорблять. – После ужина я бы очень хотела поговорить с вами, – сказала она, – наедине.
Потрясение Эзода, Кинока и, по общему признанию, самой Крайер было ощутимым, но королева не переставала улыбаться. Крайер почти повернулась к отцу в поисках указаний, но потом вспомнила, как он игнорировал её во время заседания Совета, сказав только: "Стой здесь".
Она вздёрнула подбородок и встретилась взглядом с королевой:
– Сочту за честь, ваше высочество.
Итак, после ужина Крайер вызвали в покои королевы Джунн. Сначала она старалась идти медленно, с достоинством, но из-за дурного предчувствия у неё возникло ощущение, будто она проглотила гнездо слепней. Шаги становились всё быстрее и быстрее, пока она не свернула за угол так быстро, что напугала горничную, уронившую целый поднос со столовыми приборами, которые с оглушительным грохотом упали на каменные плиты, в результате чего горничная попыталась одновременно сделать реверанс, собрать упавшие вилки и ножи и рассыпаться в извинениях. Крайер на мгновение задержалась, а потом поняла, что её присутствие, похоже, действует горничной на нервы, и поспешно ушла, чувствуя себя крайне неловко и не менее встревоженно.
Когда она постучала в дверь, та немедленно открылась. Королева Джунн безмолвно приглашала её войти. Возможно, Крайер была не единственной, кто ощущал странную срочность.
В спальне было немноголюдно. Свита королевы должна была отбыть следующим утром на рассвете, поэтому единственными признаками жизни в огромной комнате были огонь в очаге и слегка смятые постельные принадлежности. На столе стояло нетронутое блюдо с сыром и засахаренными фруктами.
Крайер неловко переступила с ноги на ногу, придерживая юбки:
– Вы хотели поговорить со мной, ваше высочество?
– Пожалуйста, – сказала королева. – Садитесь.
Крайер села на один из двух стульев за столом. Королева села напротив неё, намного ближе, чем за ужином. Крайер чувствовала её запах, похожий на запах дождя и тёмных специй.
– Буду говорить прямо, миледи, – сказала королева Джунн. – Скир – это проблема.
Первой мыслью Крайер было: "Наконец-то, звёзды и небо!"
– В самом деле?
– Но вам уже это известно, не так ли? – спросила Джунн, прочитав ответ на лице Крайер. – Вы явно боитесь его.
– Нет, не боюсь, – поправила её Крайер. – Я никого не боюсь.
Джунн улыбнулась, обнажив зубы. Эта улыбка была одновременно доброй и порочной.
– Страх – хорошая вещь, леди Крайер. Страх означает, что вы живы и хотите таковой оставаться.
– Моей жизни ничего не угрожает.
– Конечно, – согласилась Джунн. – Потому что вы неприкасаемая. Потому что вас создали непобедимой, – она пригнулась. – Открою вам секрет, леди Крайер: люди тоже считают себя непобедимыми.
Вспышка воспоминания: почва уходит из-под ног, скользкий склон утёса крошится в руках, тёмная вода внизу, белая пена, острые, как зубы, камни, чёткий образ собственного тела, разбившегося вдребезги, а её плотью гнушаются даже кружащие чайки…
Непобедимых не существует.
– Что вам известно о Киноке? – спросила Крайер.
– Он могущественен, – ответила Джунн, – и его идеи опасны. Они распространяются, как зараза среди людей. Уверена, вы изучали различные бедствия человеческого мира.
Крайер кивнула.
Она вспомнила книги, полные ярких иллюстраций: человеческие тела, разрезанные пополам, исследования повреждённой кожи, кровоточащих ран; схемы, покрытые тонкими красными линиями, с подробным описанием распространения сотен различных заболеваний.
– Слабоумие и отвага, – сказала Джунн. – В конце концов, разница невелика.
– Отвага не обязательно опасна, ваше высочество. Как и страсть.
Крайер очень хотелось зажать рот рукой. Внезапно она почувствовала себя иллюстрацией из тех медицинских книг, будто с неё содрали кожу и выставили напоказ. Разве страсть не опасна? Нет ничего опаснее. У неё также нет причин защищать Кинока – это была скорее внутренняя реакция, защитный механизм, потому что она чувствует себя такой взволнованной. Но почему?
Королева Джунн наклонилась ближе, а затем ещё ближе – так близко, что у Крайер участилось дыхание.
– Вы правы, – пробормотала Джунн. – Но идеи скира действительно опасны. Вам это известно так же, как и мне. Я вижу это по вашему лицу, когда вы смотришь на него. Мне знаком этот взгляд, потому на меня тоже так смотрели.
– Что вы имеете в виду, ваше высочество?
– Вы не первая девушка, привлёкшая его внимание, миледи, – сказала Джунн, сжав челюсти. – До вас это была я. Он приезжал ко мне во дворец прошлой осенью. Признаю: вначале я считала его очаровательным, даже желанным. Он умён, миледи, даже для нашего Вида.
– Он... он ухаживал за вами? – Крайер была шокирована тем, что не знала об этом. Известно ли это отцу? Имеет ли это вообще какое-либо значение?
– Конечно, – ответила королева, взмахнув ладонью, словно отгоняя муху. – Как вы, возможно, заметили, его привлекает любое дуновение власти. Его сторонники горазды заявлять о себе, но их мало. Чтобы продвигать свою программу, ему надо объединиться с устоявшейся силой. Но признаю, что сама поначалу была заинтригована. Всю осень его идеи, казалось, варились у меня в голове. Он говорил о славном будущем для нашего Вида, и мне так хотелось помочь ему приблизить его. Но это был клубок лжи, леди. Лисья уловка.
Заметив растерянный взгляд Крайер, она продолжила:
– Есть старая человеческая сказка. Однажды, во время долгой и ужасной зимы, лиса и медведица испугались, что их детёныши умрут с голоду. У них закончилось молоко, и обе были слишком слабы, чтобы охотиться. Все знали, что лиса – самое умное животное во всём лесу, поэтому медведица пошла к ней и стал умолять о помощи. "Мои дети голодны, – говорила она. – Я слышу, как по ночам у них урчит в животе. Что мне делать?" И лиса сказала ей: "На прошлой неделе волк напал на ферму на краю этого леса. Он зарезал одну овцу и двух жирных кур. Теперь люди его боятся. Приди к людям с миром и скажи, что в обмен на одну свежую курицу в день будешь охранять их кур и домашний скот от волков. Ты слаба, но у тебя большое тело, а зубы острые. Волк не посмеет на тебя напасть". И медведица сделала, как сказала лиса: оставила детёнышей в логове и отправилась на ферму на опушке леса. Она осторожно постучала в дверь фермера и сказала: "Я пришла с миром. Пожалуйста, впустите меня". И фермер открыл дверь, но сразу же вонзил охотничий нож ей в сердце. Видишь ли, он подумал, что она тоже хочет на него напасть.
Крайер наблюдала за лицом Джунн, пока та рассказывала. Джун смотрела на что-то, отсутствующее в комнате и видимое только ей.
– Что было дальше? – спросила Крайер. – Лиса украла кур фермера?
– Нет, – сказала Джунн. – Лиса подождала, пока медвежата не умрут с голода, а затем съела их. Мяса двух медвежат было достаточно, чтобы лисе и лисятам протянуть последние недели зимы. Она получила добычу, не пошевелив лапой.
– Значит, она намеренно убила медведицу?
– Вы что, не слушали? – спросила Джунн. – Лиса её не убивала. Её убил фермер. Когда другие животные узнали, что произошло, они сказали, что медведица сошла с ума. "Пошла прямо к двери фермера, – сказали они. – Вот дура". И лиса кивала вместе с ними. Никто так и не узнал, как было на самом деле.
Она пристально посмотрела на Крайер, изучая её лицо.
– Значит, Кинок – лис? – спросила Крайер. – Умный и лживый?
– Нет, моя дорогая, Кинок – волк, – королева улыбнулась, замолчала и на мгновение уставилась на Крайер, а потом сказала: – Я хочу, чтобы лисой были вы.
Её слова подействовали на Крайер, как волна арктического воздуха.
– Вы рассказывали, что он говорил вам о будущем нашего Вида, – медленно произнесла она. – Какое будущее он рисовал?
– Новую эру, – улыбка сошла с лица Джунн. – Золотую эру. Скиру кажется неестественным, что мы по-прежнему живём в человеческих городах. Он считает нас стервятниками, клюющими мертвечину и живущими на костях рухнувшей цивилизации. Истинные цели Движения за Независимость простираются далеко за пределы столицы. Он хочет стереть с лица земли все старые города и построить новые – города для Рукотворных, предназначенные исключительно для нашего Вида. Города, где люди не только нежелательны, но и неспособны к выживанию. Пусть они борются, голодают, убивают друг друга, пока, как выразились бы его сторонники, "совсем не перестанут быть нашей проблемой". И это ещё не всё. Он хочет создать новую породу автомов. Он хочет, чтобы следующее поколение нашего Вида было ещё сильнее, сообразительнее. Чтобы у него вообще не было человеческих Столпов. И самое главное, он отчаянно хочет положить конец нашей зависимости от Железного Сердца.
– Он... он упоминал что-то подобное и при мне, – разум Крайер гудел, ошеломлённый всей этой информацией. – Он утверждал, что открыл новый источник энергии.
– Да, он рассказывал мне о своей идее, но... – Джунн одарила её долгим, спокойным взглядом. – Миледи, вы, как никто другой, должны знать, что не существует просто идей, – Джунн снова наклонилась вперед. – Это вам не отвлечённая философия. Это очень реально. Движение за Независимость уже началось. Последователи скира пьют его слова, как сладкое вино. Сейчас их всего несколько сотен, но с каждым днём их число растёт. Несколько сотен за считанные дни могут превратиться в несколько тысяч. Мне нужна ваша помощь, леди Крайер.
– Моя... моя помощь?
– Надо остановить болезнь, пока та не распространилась.
Крайер продолжала смотреть на неё, не понимая, что всё это значит.
Итак, королева уточнила:
– Надо свергнуть его.
Джун произнесла это почти небрежно, как будто говорила "надо пожелать ему доброго утра".
Наконец, Крайер поняла, почему люди прозвали её Безумной Королевой, Королевой-Ребёнком и "Джунн, Пожирательница Костей" – всем сразу.
– Не знаю, – прошептала она, подавленная собственной трусостью и всё же неспособная скрыть это. – Я... я помолвлена с ним, он в Совете, он могущественный... он под защитой отца...
Он знает о моём пятом Столпе…
Он может уничтожить меня...
Фактически, он хочет уничтожить всех людей или, по крайней мере, сделать мир непригодным для их жизни…
Он гораздо большее чудовище, чем ей казалось.
– Не стыдитесь своего страха, леди Крайер, – сказала Джунн. – Если бы вы ничего не боялись, я бы ушла отсюда и ни разу не оглянулась. Но вы боитесь. Вот почему я доверяю вам и прошу вашей помощи, – выражение её лица смягчилось. – И я правда прошу. Я не буду заставлять вас, миледи. Но и умолять тоже не буду.
– Мне нужно время, – сказала Крайер. – Мне нужно подумать.
Джун кивнула, немного откидываясь назад. Без её запаха и тепла дышать стало немного легче.
– Конечно, – сказала она. – Жаль, что я не могу уделить вам больше времени, но на рассвете мы со свитой уезжаем. Если вы решите мне помочь, возьмите это и суньте под дверь моей спальни, – она протянула Крайер зелёное перо. – В Варне зелёный цвет символизирует союз. Мы используем его для общения.
– Мы? Кто это "мы"?
– Те, кто хочет противостоять волку, – сказала Джунн и улыбнулась, обнажив зубы.
* * *
Несколько часов спустя Крайер стояла в коридоре перед покоями королевы, крепко сжимая в руке зелёное перо. Как бы ей сейчас хотелось увидеть Рейку, поговорить с ней, спросить совета. Но Рейка по-прежнему отсутствовала, и каждый прошедший день означал, что возможно худшее. Рейка могла быть мертва. Её могли убить.
Не было никаких доказательств ни того, ни другого, только затяжной привкус ужаса каждый раз, когда Крайер думала об этом.
