Текст книги "Неизведанные земли"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Глава третья
Встреча с Людоедом
Машинист так любил этот старинный паровоз девятнадцатого века, давным-давно сошедший с рельсов и пущенный в переплавку, что, исчезнув с лица земли, машина навечно осталась в Стране затерянных душ. Конечно же, он мог двигаться только по путям, которых в мире живых уже не было. Таковы уж особенности жизни после смерти.
Парень с руками, которые казались слишком большими по сравнению с телом, освободил узника из сети. С его губы лихо свисала навеки прилипшая к ней сигарета. Он грубо схватил мальчика за руку и потащил через поле к стоявшему под парами поезду.
– Чей это поезд? – спросил мальчик, чувствуя, как в душе поднимается паника. – Что со мной будет?
– Не задавай дурацких вопросов, – посоветовал парень с большими руками. – А то быстро у меня под землю отправишься. Мне это раз плюнуть, вот тебе мое слово.
Оказавшись возле поезда, грубиян подтолкнул мальчика к ступенькам, ведущим в тамбур салона-вагона.
Оказавшись внутри, бедняга сразу же ощутил запах, от которого волосы поднялись бы дыбом, будь мальчик жив.
– О нет! Нет!
Нет спора, волнующий аромат шоколада был прекрасен, но он мог означать только одно: ужасные слухи оказались правдой. Мальчик чувствовал себя так, словно только что услышал смертный приговор.
В конце вагона виднелась смутная фигура в белой рубашке и галстуке. Лицо существа покрывали бурые пятна. Субстанцией схожего цвета был испачкан красный ковер и бархатные кресла.
– Не бойся, – сказал Шоколадный людоед.
Именно так и говорят чудовища в сказках, подумал мальчик. На самом деле не бояться их просто невозможно.
Сквозь окна вагона били лучи солнца, мешая мальчику как следует разглядеть лицо Людоеда. Но вот он встал и вышел на свет, и мальчик увидел его.
На первый взгляд казалось, что чудовище засунуло морду в ведро с горячим шоколадом, хотя, возможно, он сочился прямо из головы – сквозь поры кожи. Даже левый глаз у него был цвета шоколада. Правая сторона лица была еще удивительней – она совершенно не напоминала морду чудовища. Лицо как лицо, как у многих других пятнадцатилетних мальчишек.
– Отпусти меня, – взмолился испуганный мальчик. – Я сделаю все, что хочешь, только отпусти.
– Отпущу, – согласился Шоколадный людоед. – Даже больше, я покажу тебе, куда нужно идти.
Эти слова испугали мальчика, и он стал с ужасом ждать, когда под его ногами разверзнется бездонная пропасть. Но ничего подобного не случилось.
– Как тебя зовут? – спросил Людоед. Этого мальчик уже давно не знал.
– Меня… Я…
Шоколадный людоед кивнул.
– Ты не помнишь. Это нормально, – сказал он, протягивая руку для пожатия. – Меня зовут Ник.
Мальчик посмотрел на руку чудовища, не зная, как поступить. Правая рука Людоеда была чище, чем левая, испачканная шоколадом по локоть. Но и «чистая» рука была испещрена бурыми пятнами, вероятно, потому что Людоед то и дело трогал различные предметы, находившиеся в вагоне.
– В чем дело? Не ожидал, что у Шоколадного людоеда есть человеческое имя?
Чудовище улыбнулось, и с его щеки на испачканный ковер упала бурая капля. Большерукий малый, стоявший за спиной мальчика, двинул его кулаком в плечо.
– Пожми руку, будь паинькой!
Мальчик послушался и пожал руку Людоеда. Когда рукопожатие окончилось, мальчик обнаружил, что теперь и его рука испачкана шоколадом. Хотя ему было страшно до колик, мальчик подумал, что шоколад на руке выглядит еще привлекательней, чем попкорн.
Видимо, Людоед угадал его мысли и кивнул.
– Не стесняйся, оближи. Он настоящий, и на вкус такой же, как раньше, когда ты еще был живым.
Мальчик чувствовал, что в этом жесте таится какой-то подвох, к примеру, шоколад мог быть отравленным или что-нибудь еще хуже. Но соблазн был велик. Он поднес руку к губам и облизал пальцы.
Чудовище не обмануло – шоколад был настоящим и очень вкусным. Людоед указал на лицо рукой.
– Это очень неприятно – шоколад на лице. Единственное, что хотя бы как-то помогает смириться с этим, так это то, что я могу поделиться с другими.
– Да, и сегодня это молочный шоколад, – вставил большерукий. – У тебя, видать, хорошее настроение.
Людоед пожал плечами.
– Хорош тот день, когда удается спасти кого-то от Мэри.
Какое-то слишком дружелюбное чудовище, подумал мальчик. Он удивился бы меньше, если бы увидел разъяренного монстра. По крайней мере, была бы хоть какая-то ясность.
– Что ты со мной сделаешь? – спросил он.
– Да ничего не сделаю. Вопрос в том, что ты собираешься делать? – спросил в свою очередь Людоед, складывая руки на груди. – Когда ты попал сюда, у тебя была монета. Можешь припомнить, где она?
Мальчик пожал плечами.
– Был какой-то кусок металла, – сказал он. – Я его выкинул.
Шоколадный людоед нагнулся и пошарил в ржавом сером ведре.
– Хм… Похоже, я его нашел.
Он вытащил из ведра монетку и дал мальчику.
– Возьми, – сказал он.
Мальчик замешкался. Рукастый снова ткнул его кулаком в плечо.
Мальчик взял предложенную ему монету. Она была как две капли воды похожа на ту, что он выбросил, когда проснулся в Стране затерянных душ.
– Скажи, что ты чувствуешь?
– Тепло.
– Очень хорошо. Просто замечательно. У тебя есть выбор. Можешь зажать ее в кулаке или положить в карман, чтобы она дожидалась своего часа.
– А что будет, если зажать в кулаке?
– Честно? Не знаю. Хотел бы послушать, что ты думаешь.
Хотя мальчику не было так страшно с того самого дня, как он попал в Страну, он почувствовал, что в самой монете кроется какое-то утешение. От нее исходило приятное тепло, рождавшее в душе ощущение мира и покоя. Оно плавно текло по венам, переходя из руки во все остальные части тела. Исходившее от него призрачное сияние, как показалось мальчику, стало еще ярче.
Мальчик понял, что ничего другого уже не нужно. Он сжал кулак и почувствовал, что монета стала еще теплее. Спустя мгновение мир перед глазами распался на две части. Между ними зиял черный тоннель. Стены его были чернее сажи, а далеко впереди горел свет, яркий, как солнце. Ух ты, подумал мальчик, да это совсем не похоже на бездонную пропасть! Где-то он уже видел это. Да, вспомнил он, я видел это, когда…
– Джейсон! – крикнул он в экстазе. – Меня зовут Джейсон!
Людоед кивнул.
– Счастливого пути, Джейсон.
Мальчик хотел ответить Шоколадному людоеду, но, оглядевшись, понял, что тот остался далеко позади, а мимо с баснословной скоростью проносятся стены тоннеля. Он отправился туда, куда должен был попасть с самого начала.
В полутьме вагона сверкнула разноцветная радуга, воздух задрожал, как мираж над раскаленным шоссе, и мальчик исчез.
– Никогда не рассказывают, что видят, – пожаловался Джонни-О, щелкая костяшками огромных пальцев. – Хоть бы кто-нибудь поделился.
– Если действительно хочешь узнать, что там, – предложил Ник, – возьми монету.
Джонни-О поежился.
– Не-е, на фиг, – сказал он. – Я еще тут не все досмотрел.
Ник рассмеялся. Несмотря на брутальность, Джонни-О стал его близким другом. Конечно, не сразу. Джонни-О был не слишком счастлив, когда Ник заявился к нему с ведром монет в руке. Это ведро, как бисквиты «Фортуна» или сами монеты, было подарком, пришедшим в Страну с другой стороны, из того места, где кончался тоннель и горел свет. Ведро никогда не было пустым, если находилась душа, которой требовалась монета. Поначалу Ник думал, что ему придется тратить силы на поиски монет. Узнав о чудесной способности ведра, когда за ним никто не наблюдает, генерировать монеты, Ник принял этот факт за доброе предзнаменование, свидетельствующее о том, что он занят нужным и правильным делом. Джонни-О видел, как члены его шайки, один за другим, взяли у Ника монеты и покинули Страну затерянных душ. Почему главарь не последовал их примеру, знал только он сам. Ник никогда его об этом не спрашивал, считая, что это – личное дело каждого.
– Я тебя под землю отправлю! – крикнул ему Джонни-О в тот день, когда члены его шайки взяли монеты из рук Ника и отправились в небытие. – Даже если мне придется отправиться под землю с тобой, я это сделаю!
И он постарался выполнить обещание. Они с Ником дрались до тех пор, пока оба не увязли по грудь. Но когда Джонни-О осознал, что, вполне вероятно, скоро отправится к центру планеты, он отступил, выбрался сам и не стал мешать своему врагу освободиться из цепких лап матушки-земли.
Нику нравилось думать, что Джонни-О осознал, что, наградив членов его шайки билетами на поезд, идущий из Страны, Ник поступил правильно, и стал уважать его за это. Конечно, Джонни-О никогда бы вслух этого не сказал, но сам факт того, что он решил остаться с Ником и помогал ему справляться с миссией, которую мальчик сам на себя возложил, свидетельствовал о верности его догадки.
Когда Джастин отправился туда, куда не попал два года назад, Ник пошел в кабину паровоза, где трудился мальчик, которого звали Ту-ту Чарли. Он следил за тем, чтобы не падало давление в котле, и в перерывах изучал составленную им собственноручно карту. Кроме него, пожалуй, никто в Стране не знал, куда можно добраться на поезде по мертвым железнодорожным путям.
– Как думаешь, Мэри захотела бы включить карту железных дорог в одну из своих книг? – спросил Чарли, увидев Ника.
– Мэри включает в свои книги только то, что приносит ей пользу, – ответил Ник. – Если ты хочешь, чтобы она это сделала, боюсь, тебе придется составить карту так, чтобы все дороги вели к ней.
Чарли рассмеялся.
– Да по большей части так оно и есть, – сказал он. – Она много на что успела наложить руку.
Успокоившись, он заговорил тише. Ник даже решил, что Чарли и сам испугался того, что сказал.
– Как думаешь, она знает, что я тебе помогаю?
– Она простит тебя, – заверил его Ник. – Мэри гордится своим умением прощать. Она даже меня простила бы, перестань я «сеять хаос и смятение». Впрочем, ты же не просто «помогаешь мне», я нанял тебя, а бизнес есть бизнес, верно?
Ник передал Чарли чашку, наполненную шоколадом, – его плату за труды.
– Когда-нибудь он мне надоест, – предупредил Чарли.
– Ну, что ж, – ответил Ник. – Больше мне дать нечего.
Чарли пожал плечами, дав понять, что это не беда.
– Да, ерунда, – сказал он. – Я всегда могу обменять шоколад на что-нибудь другое.
В этом он был прав. Хотя испачканное шоколадом лицо выглядело ужасно, в Стране затерянных душ оно стало для Ника настоящей золотой жилой. Он имел несчастье погибнуть в четырнадцать лет, не успев умыться, но, по мере того как он уходил все дальше и дальше от своей земной жизни, небольшие пятна разрастались, и шоколад покрывал почти все лицо мальчика. «Мы остаемся такими, какими себя помним», – однажды сказала ему Мэри. Но почему же я лучше всего помню эти дурацкие пятна, часто спрашивал себя Ник.
Элли, девочка, погибшая в автокатастрофе вместе с Ником, никогда не насмехалась над его испачканным шоколадом лицом. И даже когда дети, жившие под крылом Мэри в башнях-близнецах, стали называть Ника Херши, она помогла ему не забыть настоящее имя. Когда он думал об Элли, ему становилось грустно. Они вместе попали в Страну, вместе дошли до Нью-Йорка и пережили множество приключений. Нику всегда казалось, что их судьбы каким-то образом переплелись, но теперь каждый шел своим путем, а Ник даже толком не попрощался с Элли. Она наверняка добралась домой и узнала, что случилось с ее семьей. Ник не знал, решила ли Элли воспользоваться своей монетой, чтобы завершить путешествие по Стране. С одной стороны, понимая, что, закончив путешествие, Элли обрела бы мир и покой, Ник от всей души желал ей этого. С другой стороны, его порой одолевали эгоистичные мысли, заставлявшие мечтать о новой встрече с ней.
– Смотри, – сказал Чарли. – Мэри улетает.
Ник посмотрел туда, где приземлился «Гинденбург», и увидел, что он поднимается в воздух.
– Нужно было дождаться ее под деревом, – сказал Ник. – Тогда бы мы наконец встретились лицом к лицу.
– Не, ничего бы не вышло, – предположил Джонни-О. – Если бы она тебя там увидела, даже спускаться бы не стала.
Конечно же Джонни был прав. Но Ник не мог заставить себя отбросить мечту о новой встрече с Мэри. Он не хотел видеть ее побежденной, просто мечтал посмотреть на нее. Побыть рядом. Что бы ни случилось между ними, Ник продолжал ее любить. Чарли или Джонни-О его бы не поняли, но для Ника это было яснее ясного, ведь он понимал Мэри, наверное, лучше, чем она сама. Она стала жертвой своей пуританской натуры – страсть к порядку, который она во что бы то ни стало пыталась насадить в Стране затерянных душ, поработила ее. Ник мечтал открыть ей глаза на истинное положение дел, объяснить ей, что вреда от ее действий больше, чем пользы. Потом, мечтал он, я буду рядом, чтобы утешить ее, помочь пережить горький момент познания истины, разочарование от того, что все, во что она верила, рушится и распадается на глазах. Поняв, как она ошибалась, девушка наверняка захотела бы принять точку зрения Ника, и они могли бы вместе отыскивать и освобождать затерянные души. Такую Мэри он любил бы еще больше. И она могла бы стать такой.
Каждый раз, опережая ее, освобождая из расставленной ею ловушки очередного несчастного узника, Ник мечтал встретиться с Мэри лицом к лицу. Ему хотелось увидеть, как гнев на ее лице сменяется нежностью. Он знал, что и Мэри продолжает любить его. Но она всегда избегала встречи. Мэри определенно поклялась не возвращаться в тот злополучный день на базе в Лэйкхерсте, когда она рассталась с Ником, влепив ему пощечину.
– Взяли курс на север, – заметил Чарли. – Хочешь следовать за ней?
– А где мы? – спросил Ник.
Чарли сверился с картой.
– Где-то в Вирджинии. К востоку от Ричмонда.
Так далеко они еще никогда не забирались, но Ник разговаривал с встречавшимися по пути детьми, и они рассказывали ему разные истории о том, что происходит на территориях, лежащих дальше к югу. Главным образом, конечно, слухи. Многие из этих историй в мире живых казались бы неправдоподобными, но здесь, в Стране, все было возможно. Значит, Мэри избегает встречи, подумал Ник. Вероятно, так и будет продолжаться, если не случится полномасштабного конфликта.
Нику было ясно, что, расставляя ловушки, Мэри хотела как можно скорее собрать на борту летающего корабля большое количество детей, из которых впоследствии можно было бы сформировать армию. Хорошо, Мэри, подумал Ник. В эту игру можно играть и вдвоем.
– Бери курс на юг.
Чарли покачал головой.
– Не могу. На карте не отмечены дороги к югу от Вирджинии. И зачем тебе туда, кстати? Там дикие территории, неизведанные земли.
Ник даже фыркнул от расстройства, услышав эти слова.
– Господи, да я только это и слышу! Дикие территории на западе, неизведанные земли на юге…
– Слушай, ну а я виноват, если никто не знает, что там?!
– Не виноват. Но ты спроси кого угодно, где мы сейчас? Уверен, любой скажет, что мы и сейчас на неизведанной земле.
Для живых людей в наше время расстояние перестало играть такую важную роль, как раньше. Нынче добраться от побережья до побережья, да что там, до любой точки на планете – дело нескольких часов. Но в Стране затерянных душ все иначе. Для своих обитателей она полна белых пятен. Возможно, решиться провести рейд по неизведанным землям было бы легче, обладай Ник внушительной командой, но, в отличие от Мэри, мальчик не был заинтересован в большом количестве подопечных. Наоборот, он видел свою задачу в том, чтобы находить призраков и помогать им отправиться туда, куда они не добрались с первой попытки. А раз так, сама идея большой команды противоречила его устремлениям. У него были помощники – Джонни-О и Ту-ту Чарли, но этого было недостаточно. Пришла пора менять приоритеты.
– Слушай, Чарли, давай рванем туда! Прочертим пути и отметим новые мертвые места прямо на ходу!
Чарли, конечно, не слишком хотел отправляться туда, где никто из тех, кого он знал, не был, но Ник был уверен, что вызов, который он ему бросил, затронул мальчика. В том, чтобы выйти за границы дозволенного и свернуть с накатанного пути, было что-то волнующее.
– Надо найти сыщика, чтобы купить новый лист ватмана для карты, – протянул Чарли. – А пока можно нацарапать карту на перегородке между кабиной и котлом. Она вся в саже.
Ник ободряюще похлопал Чарли по спине, попутно оставив на ней шоколадное пятно.
– Хорошо, тогда отправляемся. Доберемся до призраков, живущих на юге, раньше, чем Мэри!
В топке жарко горел призрачный уголь, и поезд бодро застучал колесами по рельсам, ведущим на юг, к таинственным неизведанным землям.
Глава четвертая
Отверженная
Жарким июньским утром два сыщика вошли в закусочную, расположенную в маленьком провинциальном городке. Заведение сгорело много лет назад, и на месте, где оно стояло, теперь располагалась асфальтированная автомобильная стоянка, принадлежавшая соседнему банку. Но закусочная перенеслась в Страну затерянных душ, ее хромированная наружная отделка сияла в лучах солнца как ни в чем не бывало. Но видеть ее могли теперь лишь призрачные глаза. Поскольку других зданий, являвшихся частью Страны, в городишке не было, закусочная стала домом для полутора десятка местных призраков.
Сыщики, мальчик и девочка, прискакали в город на лошади. Такого местные призраки еще не видели. Слухи о сыщике, путешествующем на лошади, до них, впрочем, доходили. Согласно легенде, у сыщика был компаньон, но кто он или, возможно, она, дети не знали. Местные призраки вышли из закусочной, держась на почтительном расстоянии от вновь прибывших. Им хотелось верить в то, что перед ними легендарный сыщик, но слухи есть слухи, а им никогда особо не доверяли. В закусочной жили в основном дети младшего возраста. Была среди них девочка постарше (считавшая, что не удивительно, будто ее настоящее имя – Дина [1]1
Обыгрывается созвучность имени Дина и слова dinner, которое в американском английском и означает закусочную.
[Закрыть]). Она была лидером группы. Девочке было десять, когда она умерла. Лучше всего из своей земной жизни она запомнила свои роскошные длинные волосы, которые теперь тянулись за ней по земле, словно шлейф подвенечного платья.
Сыщики давно уже не заходили в городок, а если и появлялись, то быстро теряли надежду что-нибудь найти и, разочаровавшись, вскоре уходили. Они были заняты бесконечными поисками объектов, попавших в Страну из мира живых, и, найдя что-нибудь, продавали или меняли находки на другие предметы. Но в городке вещи из мира живых попадались редко. Увидев то, что могли предложить дети, сыщики обычно неодобрительно ухмылялись и спешили ретироваться.
– Простите, – сказала Дина вновь прибывшим. – У нас практически ничего нет на продажу. Только это.
Она протянула руку и показала шнурок от ботинка. Мальчик рассмеялся:
– Шнурок попал сюда без ботинка?
Дина пожала плечами. Она ожидала такой реакции.
– Больше ничего нет. Если он вам нужен, давайте меняться. Если нет, уходите.
Она посмотрела на девочку и решила задать ей вопрос о том, о чем стеснялись спросить малыши.
– Как тебя зовут?
Девочка улыбнулась:
– Хочешь знать мое имя? Это будет стоить тебе шнурка.
Дина убрала руку и положила шнурок в карман.
– Имя, сама знаешь, немногого стоит. Да оно, наверное, такое же придуманное, как и у всех.
Девочка снова улыбнулась:
– Знаешь, у меня есть кое-что в обмен на твой шнурок.
Она полезла в седельную сумку и достала переливающуюся серебром открытку, на которой было написано: «Поздравляем малыша с первым Рождеством!»
Дети помладше заохали и заахали, но Дина сохраняла самообладание.
– Эта вещь стоит больше, чем шнурок. И сыщики просто так подарки не раздают.
– Считай это актом доброй воли, – сказала девочка. – От Элли Отверженной.
Наступил момент, который Элли очень любила. Послышались вздохи восхищения, на лицах отразилось недоверие и изумление. Некоторые дети сразу ей поверили, другие сомневались, но к тому времени, когда они уедут из города, все будут уверены в том, что она сказала правду. Ведь это и была правда, а Элли нравилось думать, что истина в дальнейших доказательствах не нуждается.
Малыши, только что боязливо жавшиеся друг к другу, обступили Элли и принялись бомбардировать ее вопросами.
– Ты Элли Отверженная?
– А правда, что ты можешь вселяться в живых людей?
– А правда, что ты плюнула в лицо Небесной ведьме?
– А правда, что ты заклинала Макгилла, как змею?
Она посмотрела на Мики, которому явно было не смешно.
– Ничего такого не было, – ответила она, загадочно улыбаясь, отчего малыши решили, что она просто не хочет им говорить. Впрочем, не все. Дина, к примеру, была далеко не убеждена.
– Хорошо, – сказала она. – Если ты та, за кого себя выдаешь, давай посмотрим, как ты овладеваешь живыми.
Разгоряченные дети единогласно завопили в знак одобрения.
– Давай, кругом столько «болванок».
Элли оглянулась и убедилась в том, что вокруг действительно сновало большое количество похожих на тени живых людей. Любого из них можно было бы легко прибрать к рукам.
– Здесь не цирк, а я не дрессированная собачка, – сказала Элли. – Я командам не подчиняюсь.
Дина испуганно отшатнулась, потом посмотрела на мальчика.
– Если она – Элли Отверженная, то кто же ты?
– Меня зовут Мики.
Дина расхохоталась.
– Ну и имечко для сыщика.
– Хорошо, – ответил парень, незаметно сжимая кулаки. – Тогда зови меня Макгилл.
Услышав это, малыши тоже рассмеялись, а Мики, который терпеть не мог насмешек, развернулся и отошел в сторону, не желая продолжать разговор.
Элли все еще держала в руке открытку, но Дина по-прежнему отказывалась принять ее. Маленький мальчик, прятавшийся в гуще ее роскошных волос, выглянул наружу.
– Пожалуйста, Дина… давай возьмем ее себе?
Но Дина зашикала на карапуза.
– Часто к вам заходят сыщики? – спросила Элли.
Дина выдержала театральную паузу, прежде чем ответить. Вероятно, она хотела показать, что контролирует ситуацию.
– Бывает.
– Хорошо, – сказала Элли. – Я подарю вам открытку, если обещаете, что все самое лучшее будете беречь для меня.
– Обещаем, Элли, – загалдели малыши. – Обещаем.
Дина кивнула, нехотя уступая просьбам младших, и взяла у Элли открытку.
– Тебе придется дать еще одно обещание.
На лице Дины появилась маска холодного отчуждения. По ней Элли сразу определила, что, хотя на вид Дине было не более десяти, на самом деле она была очень старым призраком.
– Что я должна тебе обещать?
– Если Мэри, она же Небесная ведьма, когда-нибудь заявится сюда на своем огромном воздушном шаре, ты спрячешь детей и не позволишь ей забрать их.
Малыши задрали головки и посмотрели на Дину.
– А кто тогда защитит нас от Шоколадного людоеда и Макгилла?
– Да вы, похоже, и так неплохо справляетесь, – сказала Элли. – Кроме того, Макгилла и Шоколадного людоеда бояться не стоит. Мэри – вот это реальная опасность.
Дети закивали, но, похоже, Элли не слишком их убедила. В конце концов, недаром она звалась Отверженной. Не важно, сколь велика была ее слава, советам, полученным от нее, не следовало доверять без оглядки. Дина передала открытку одному из малышей.
– Повесь ее возле вешалки, – приказала она. – Ничего более похожего на рождественскую елку у нас нет.
Она повернулась к Элли:
– Мы не нарушим данное тебе слово и все лучшее будем приберегать для тебя.
Это была хорошая сделка. Прежде Элли уже успела завоевать лояльность других групп призраков, вернее, не групп, а облаков, подумала она, горестно покачав головой. В одной из своих докучливых книжек по этикету Мэри настаивала на том, что скопления призраков так и нужно называть – «облаками». Стая птиц, выводок гусей и облако призраков. Элли бесконечно раздражало то, что Мэри обладала даром задавать тон даже в языке, на котором они разговаривали. Элли не удивилась бы, узнав, что и название Стране придумала именно Мэри.
Элли обнаружила Мики на соседней улице. Он топал ногами по большому газону и наблюдал, как по нему кругами, словно по воде, расходится рябь. Когда Элли окликнула его, он, казалось, смутился, не ожидая, что она застанет его за таким ребячеством. Элли постаралась скрыть возникшую улыбку, понимая, что насмешка лишь смутит его еще сильней.
– Нам здесь еще что-то нужно? – поинтересовался Мики.
– Нет, ничего. Куда поедем? – спросила Элли, сдвигаясь ближе к хвосту лошади, чтобы освободить место для мальчика. Он так часто уступал ей место впереди себя, в прямом и переносном смысле, что Элли чувствовала себя обязанной предложить ему принять решение по поводу цели дальнейшего путешествия.
– Есть одно местечко, – сказал Мики. – Тут, неподалеку.
Элли уже успела понять, что успех сыщика во многом зависит от удачи и наблюдательности. Многие конкуренты следили за умирающими людьми в надежде, что те уронят что-нибудь по дороге смерти и вещь перейдет в Страну затерянных душ. Но лучшие находки всегда появлялись случайно, а лучшие сделки совершались теми, кто был проницателен и ловок, но при этом честен. В седельной сумке лежали вещи, добытые ими во время поисков. Там была хрустальная дверная ручка, пустая рама от картинки и потрепанный плюшевый медвежонок. В Стране затерянных душ подобные вещи были сокровищами.
Но находить или выменивать предметы, попавшие в Страну из мира живых, было лишь частью работы сыщика. Мистические слухи окружали профессионалов этого дела; ведь пока большая часть призраков сидела на месте, сыщики путешествовали. Они больше видели, больше слышали и охотно делились информацией, если она не представляла для них коммерческого интереса. Вот почему Элли решила избрать эту профессию. Когда девочка оказалась в Стране, ей пришлось поверить в существование чудовищ и в чудеса, в ужасы и в самые разные небылицы. Теперь у нее было свое мнение по поводу всех этих историй. Кроме того, у нее появилась возможность рассказывать призракам о том, что Мэри – единственное настоящее чудовище в Стране, а Ника бояться не следует.
Шоколадный людоед? Ха! Да Ник мог быть кем угодно, но только не людоедом. Но беда была в том, что у Мэри имелись гораздо более действенные методы распространения дезинформации. Кроме того, она была красива, а большинство наивных детей, попав в Страну, по-прежнему верили, что красота и добродетель неразделимы.
Однако истории об Элли Отверженной пересказывали и обсуждали в самых дальних уголках Страны. Не все они были правдивыми, но благодаря им Элли завоевала репутацию непредсказуемого человека, от которого можно ожидать чего угодно. Ей не оставалось ничего другого, кроме как смириться с этим.
Так она и сделала.
«Кэйп Мэй: население – 4034 человека в зимние месяцы и примерно в десять раз больше летом. Крайняя южная точка штата Нью-Джерси. К югу от города – океанское побережье».
Элли прочла эту надпись на слегка эксцентричном щите, встречавшем путешественников у въезда в город. Прочла и замерла на месте.
– Уходишь под землю, – предупредил Мики, не слезавший с лошади.
Шило, знаменитая ныряющая лошадь, успела уже привыкнуть к странной зыбкой поверхности мира живых и переступала с ноги на ногу, чтобы копыта не уходили в землю. Со стороны могло показаться, что лошадь участвует в соревнованиях по выездке.
Элли, пораженная прочитанным, не сходила с места и успела провалиться в асфальт по колено.
Она вытянула ноги, а Мики помог ей сохранить равновесие.
– Это тот город? – спросил он. – Кэйп Мэй? Кажется, ты говорила, что жила в Кэйп Мэй.
– Да.
За время их долгого путешествия Элли совершенно утратила чувство направления. Она понятия не имела о том, что находится так близко к дому.
– Разве ты не хотела попасть сюда? Домой?
– Да… С самого начала.
Мики соскочил с лошади и встал рядом с Элли.
– Когда мы еще были на корабле, я наблюдал за тобой, пока ты смотрела на побережье. Тебе так хотелось домой. Ты даже не представляешь, насколько меня тянуло отправиться туда вместе с тобой. Даже тогда.
Элли улыбнулась.
– А еще чудовищем назывался.
Мики неожиданно рассердился.
– Я был великолепным чудовищем! Лучшим чудовищем в Стране затерянных душ.
– Трепещите при звуках этого имени… – вспомнила Элли.
Мики посмотрел в сторону.
– Теперь уже никто не трепещет.
Элли рассердилась на себя за то, что позволила себе дразнить его. Мики этого не заслуживал. Она нежно дотронулась до его лица. Посмотрев на этого румяного голубоглазого мальчишку, никто бы уже не догадался о том, что именно он был когда-то ужасным монстром по имени Макгилл, хотя Элли то и дело видела в нем черты чудовища, проявлявшиеся в той или иной ситуации. Он все так же легко терял самообладание и продолжал держать руки на манер клешней. Порой он по-прежнему относился к миру так, словно ему кто-то был что-то должен. Чудовище продолжало жить в его душе, и иногда это отражалось на лице мальчика, привлекательном по любым мыслимым меркам, придавая ему печальное выражение.
– Таким ты мне нравишься гораздо больше.
– Думаешь, я сразу растаю? – спросил он и улыбнулся, потому что давно уже «растаял», и оба они знали это.
«Я хочу, чтобы ты помогла мне снова стать человеком», – попросил ее Мики, когда перестал быть чудовищем.
Элли старалась сделать для него все, что было в ее силах. Мало-помалу человеческие черты возвращались к нему. Когда Мики улыбался так, как несколько секунд назад, Элли видела: он делает успехи. Сколько времени прошло с того дня, когда Мики вновь обрел человеческий облик? Как это обычно случалось в Стране, дни сливались в бесконечную ленту, и вряд ли кто-нибудь мог сказать наверняка, сколько их минуло. Несколько недель? Месяцев? Лет? Нет, пожалуй, года еще не прошло!
– Ну, что скажешь? – спросил Мики. – Я привез тебя домой. Как думаешь, это помогло мне продвинуться?
– Безусловно.
Даже когда Мики действовал в интересах другого человека, о себе он не забывал. При других обстоятельствах Элли почувствовала бы раздражение, но ее успокоила мысль о том, что он все равно привез бы ее сюда, даже если бы это никак не затрагивало его интересы. Этим-то он и отличался от сестры: пока Мэри прикидывалась, будто интересы детей для нее превыше всего, на самом деле она делала только то, что шло на пользу лично ей.
– Не забудь, даже я не смогу помочь тебе выбраться из земли, если начнешь тонуть там, – предупредил Мики. – Помни о том, что дома ты будешь проваливаться так быстро, что у меня не будет времени даже схватить тебя за руку.
– Я помню.
Элли знала, как опасно идти домой. Об этом в своих книгах предупреждала Мэри, в традиционной для ее писанины поучающей манере. У человека от чтения ее книг появлялось чувство, будто все, кроме автора, больны легкой формой кретинизма. Однако Элли не нуждалась в предостережениях Мэри, чтобы понять, насколько рискованно идти домой; ей было достаточно примера Мики, для которого визит к родителям чуть не окончился вечным ожиданием в недрах планеты.
Он не раз говорил ей о том, что дома воздействие силы земного притяжения на призраков многократно усиливается. Чем ближе к дому, тем больше поверхность земли похожа на зыбучие пески. Мики рассказывал Элли о том, как они с сестрой отправились домой сто лет назад, вскоре после того как умерли. Узнав о том, что жизнь дома продолжается после их смерти, Мики провалился под землю мгновенно, не прошло и секунды. Мэри тогда удалось каким-то образом спастись. Участь, постигшая брата, миновала ее, и Мэри так и не узнала, каково это – медленно падать к центру Земли.
